Забыть Веронику

— Здорово разнесло тебя, братан, — покачал я головой, после того как мы обменялись приветствиями. — Помню, ты ж тощий был… Мы как-то над тобой прикололись, что вот, типа, Шишманян свою говорящую фамилию не оправдывает. Это же по-армянски «толстяк», да?

— Молодец, помнишь, — улыбнулся Игорь, и во рту у него сверкнуло несколько золотых зубов. — Да ты понимаешь, я тогда спортом занялся, сначала как любитель, а потом увлекся. По три да по четыре раза в тренажерку ходил, стероиды принимал. Вот и нарастил массу. А в прошлом году у меня личные проблемы возникли, много переживал, ну и забросил тренировки. А хавать меньше не стал, организм уже привык много пиши перерабатывать. Вот масса и поперла. Надо сбрасывать, конечно…

— А что за проблемы были? — из вежливости поинтересовался я.

— Да так, — уклонился от ответа Игорь. — С женщинами своими разобраться не мог, у меня их тогда две было. Волосы на голове повыпали от расстройства. Сейчас все нормально, ни одной женщины нет… Да ладно, давай о грустном не будем. Ты ж по делу пришел? Давай не тяни, а то позвонят, и я сорвусь…

Теперь я уже на двести двадцать процентов был уверен, что этот армянский колобок при всем желании не мог иметь интимной связи с мадам Симонович, которая была если и не красавицей, то, во всяком случае, весьма привлекательной дамой. А раз так, значит, можно было не осторожничать и ничего не скрывать. Я коротко рассказал о смерти Маргариты и о номере Шишманяна, записанном в ее телефонной книге. Умолчал только о том, что провожу неофициальное расследование за обещанный Евгением Вениаминовичем гонорар.

— Значит, из окна выкинулась, вот как, — покачал головой Игорь. — Жалко девушку, красивая была и молодая еще…

— Не из окна, во-первых, а с лоджии. А во-вторых, еще неизвестно, сама ли она выкинулась. Как раз в этом и разбираюсь. Откуда ты ее знаешь?

— Значит, так. Слушай внимательно. Двадцатого апреля на улице Чкалова, возле торгового центра «Кашалот», случилось дорожно-транспортное происшествие. Не поделили дорогу «мазда» пятой модели и «нексия» узбекской сборки. ДТП такое, что плюнуть и растереть, они слегка бортами царапнулись, и всего делов. Обычно в таких ситуациях даже в ГАИ не едут, на месте договариваются. Но это обычно, а у тех двух мужиков не так вышло. Один из них, который с «нексией», вообще неадекватным оказался. Он сам перестраиваться в другой ряд начал, где этого нельзя делать, сам ту «мазду» подрезал и потом сам же быковать стал. Сначала бабки требовал, причем в грубой форме, с воплями и матюками. Тот, второй, ему в том же духе ответил, хотя вроде бы интеллигент, кандидат наук. Короче, стали они друг друга мордовать там же, возле своих поцарапанных тачек. А тот, который с «маздой», он хоть и интеллигент, а махаться умеет. Короче, у того, неадекватного, в итоге два зуба вылетели и рука сломалась, да плюс сотрясение мозга, но это уже потом выявили, в травматологии. А у владельца «мазды» только под глазом фингал и губа разбита. В итоге их разнял полицейский наряд, который мимо проезжал...

— А Маргарита здесь при чем? — перебил я.

— А при том,что эти двое мужиков друг на друга заявы накатали в тот же день. Каждый утверждал, что и в ДТП он не виноват, и драку не он начал... Регистраторов у них в машинах не оказалось, камер видеонаблюдения там нет, а прохожие если что и видели, так задерживаться не стали. Поэтому свидетель был только один. Свидетельница, точнее. Вот эта самая Маргарита Симонович. Когда авария случилась, она в «мазде» сидела, на пассажирском сиденье. Так что показания интеллигента она полностью подтвердила. Благодаря ей я и смог определить, кто у меня пойдет обвиняемым...

— Вон как... Свидетельница, значит. Подожди, а кем она приходилась владельцу «мазды»? Не родственница?

— Нет, я проверил. Была бы родственница, еще можно было бы в правдивости ее слов сомневаться. Не родственница и даже не знакомая. Она сказала, что в тот вечер оказалась в Юго-Западном районе по делам. Когда все дела сделала, хотела такси вызвать, чтоб домой поехать, да мобила села. Вот она попутную машину и поймала.

Я подавил вздох, испытывая разочарование и досаду от напрасно потерянного времени. Ну какое отношение эта история может иметь к смерти Маргариты?.. Подумаешь, показания дала. Она же их не против мафиозной структуры дала, а против какого-то гопника, не умеющего держать себя в руках. Хотя, с другой стороны, раз он себя не контролирует, то мог и отомстить.

— Игорь, а можешь мне на всякий случай дать координаты тех мужиков? У тебя же в деле они есть.

— Никакого дела нет, — махнул рукой Шишманян. — Через пару дней я вызвал их обоих на перекрестный допрос, и тот, который интеллигент, сказал, что заявление свое забирает. А мне что, пускай забирает. Статья не тяжкая, имеет право. Короче, дело я закрыл в связи с примирением сторон. Оно уже в архиве. Но ты не расстраивайся, я и так помню.

Игорь написал на квадратном листочке бумаги две фамилии с инициалами, подал мне. Я взглянул, и мое разочарование сразу улетучилось, сменившись предвкушением скорой удачи. Она из фамилий была мне знакома, ее называл Евгений Вениаминович, когда рассказывал мне о своей жене.

— Классная у тебя память, молодец, — сказал я, чтобы закончить разговор на приятной ноте. — Дело в архив отправил, а имена фигурантов помнишь. Похоже, лишний вес для памяти не помеха. Ну, бывай, Игорек.

***

Приехав домой, я попросил Светку заварить крепкий чай и сделать пару бутербродов. Выпить чаю и перекусить действительно хотелось, но в первую очередь мне нужно было поговорить с женой. По дороге домой я вдруг вспомнил о той неуверенности, которая мелькнула на ее лице в день смерти Маргариты. Я тогда спросил, не было ли у погибшей женщины увлечений на стороне, и Светлана ответила, что ничего об этом не знает, но мне в ее словах почудилась фальшь. А теперь, в свете новых обстоятельств, прояснить этот вопрос было крайне важно.

Я как бы между прочим завел разговор о Маргарите Симонович, и нелюбимая супруга с удовольствием в него включилась, она же всегда любила слушать байки о моей нелегкой и опасной службе. О том, что доследственная проверка не выявила никакого криминала, я не стал говорить. Наоборот, сказал, что уголовное дело возбуждено и активно ведется и что в ходе расследования достоверно установлено, что любовник у Маргариты все же был. Только вот имя его пока не известно. И с удовлетворением заметил, как в глазах Светки зажглось любопытство, а на лице отразилась напряженная работа мысли.

— Неужели она тебе ни словом не обмолвилась? — подначил я жену. — Вы ведь подругами были, разве не так?

— Не совсем подругами... Была б она моей подругой, я бы из нее все вытянула. Просто нам нравилось общаться, вот и общались. И если ты думаешь, что две молодые женщины могут только о мужиках разговаривать, то ты ошибаешься, Андрюша.

— Ну, а все же?

— Я не знаю, имеет ли это отношение к делу… Ну, словом, сидели мы с Риткой в баре дней за десять до ее самоубийства. Да, говорили о мужиках. Я сказала, что, судя по всему, этот самый Симонович ей не пара. Ну а разве не так?.. Научный червяк, у него же вся система ценностей смещена, он жизни не знает и бороться за свое благо не умеет. Разве таким должен быть современный мужик?

— Тебе виднее, каким должен быть современный мужик, — усмехнулся я. — И что дальше было?

— А дальше я сказала, что все они такие, эти так называемые научные работники, все эти доценты и кандидаты. Амбиций у каждого выше крыши, каждый мнит себя Ньютоном или Эйнштейном, книжки заумные пишут, латинские термины через слово используют, а на шубу жене заработать не могут. К жизни не приспособлены, короче. И выглядят почти все, как клоуны, никакой брутальности…

«И скольких же научных работников ты за свою жизнь встречала, — чуть было не спросил я. — Понахваталась тупых стереотипов из бородатых анекдотов, дура. Уж про неприспособленность к жизни кому бы языком чесать, да не тебе…»

— Ну и вот. А Рита со мной не согласилась. Сказала, что настоящий мужик может работать кем угодно и приличные деньги делать. Будто бы от профессии вообще ничего не зависит, а зависит только от личных качеств. Еще сказала, что научные работники не все такие, какими я их представляю, есть и очень достойные люди. Будто бы у нее есть один знакомый, кандидат наук, который тоже в вузе работает, так он и красивый, и брутальный, и решительный, и бизнес у него свой имеется, и всегда при деньгах... И с таким обожанием она про этого кандидата рассказывала, что я подумала: наверняка он ей не просто «знакомый». Чувства у нее к нему были, точно.

— Маргарита называла его имя?

— Нет. Если бы мы тогда еще посидели, я бы ее расспросила, конечно. Но ей позвонил кто-то, и она заторопилась. И больше мы уже не виделись.

Словно в подтверждение ее слов, запиликал мой телефон. Я взглянул на дисплей. Опять Волков. Ему что, снова выпить не с кем?..

— Андрюха, поговорить надо, — заявил он. — Дома ты?

— Дома. Только занят немного. До завтра подождет, или что-то срочное?

— Лучше сегодня, чем завтра. Короче, разговор пойдет про нашего общего знакомого, с которым ты в одном доме живешь. Спустись, я здесь стою, около твоего дома.

Я сперва не понял, о ком он говорит. Потом меня осенило. В моем доме жил только один человек, являющийся нашим общим знакомым.

***

Я торопливо спустился во двор. Машина Сергея стояла возле соседнего подъезда. Я сел рядом с ним, пожал руку. Он рассказал мне, что сегодня днем имел разговор с доцентом Симоновичем, который сам явился к начальнику отдела полиции Восточного района и предложил денежное вознаграждение для того сотрудника, который разберется со смертью его жены. Начальник отдела порекомендовал Волкова... Да, непростым мужиком оказался Евгений Вениаминович! Предусмотрительным и нежадным. Правильно он сообразил, что двое ментов скорее докопаются до истины, чем один. Правда, заплатить придется вдвое больше, но, похоже, деньги у него есть.

— Андрюха, я думаю, устраивать конкуренцию нам смысла нет,— сказал Волков, как бы отвечая на мои невысказанные мысли. — Гонорар в любом случае получим мы оба, так что правильнее будет объединить усилия. Согласен?

— Конечно, — кивнул я. — Слушай, а что за слежка? Мне он не говорил, что за ним кто-то наблюдает.

— Потому что с тобой Симонович общался в пятницу. А тогда еще никакой слежки он не заметил. Да этот вопрос уже закрыт, считай. Я узнал, кто его пасет. Сегодня, когда он вышел из нашего отдела, я последовал за ним. Дошел до автобусной остановки. Вместе с ним в автобус село еще трое мужиков. По словам Симоновича, за ним следил кто-то лысый, с головой, похожей на луковицу, а среди этих троих лысого не было. Пока ехали, я незаметно наблюдал за ними, но так и не понял, есть ли среди них тот, кто следит за нашим другом. Но один из них, с самой густой шевелюрой, вышел на той же остановке, что и Симонович, и пошел вслед за ним, держась на расстоянии. Дотащил его до подъезда, сам свернул во дворы. Я подумал: а вдруг он просто парик надел? Все уважающие себя «топтуны» в процессе слежки меняют внешность, без этого никак... Короче, догнал я его, ксивой перед носом махнул и потребовал объяснений.

— И что? — не скрывая любопытства, спросил я.

— Оказался сотрудником частного сыскного агентства. И волосы у него настоящие. Просто это другой топтун, не тот, которого засек Симонович. Все честь по чести, лицензия на детективную деятельность в кармане нашлась. Поговорили с ним, я ему наплел, что Симонович находится в оперативной разработке по линии уголовного розыска. Так что он запираться не стал.

— Он сказал, чей заказ выполняет?

— Да. У Маргариты есть старший брат по имени Анатолий. Вот он-то и обратился в агентство, чтобы организовать наблюдение за Симоновичем.

— Зачем? — искренне удивился я.

— А вот об этом надо у самого Анатолия спрашивать. Но наблюдатель мне сказал, что заказчика особо интересуют контакты Симоновича с женским полом. Встречается он с кем-то или нет — вот главный вопрос, который перед ними поставили…

— И как давно они занимаются слежкой?

— С прошлого вторника. Симонович вышел из неврологии в понедельник, а на другой день наблюдатели сели ему на хвост. Вдвоем работали, один с утра, второй до вечера. Одного из них, лысого, наш доцент срисовал, а второго — нет.

— Сумасшествие… Он вообще нормальный, этот Анатолий? Какое ему дело, есть ли женщина у мужа его покойной сестры? Я еще понимаю, если бы она была жива…

— Мне тоже это кажется странным, — качнул головой Волков. — Завтра я планирую сгонять к Анатолию, пообщаться. Если он не псих, значит, у него были мотивы, чтобы заказать наблюдение за родственником. Я хочу знать эти причины, они могут иметь отношение к смерти Маргариты… Ладно, теперь ты хвастайся. Что смог узнать?

Я без утайки рассказал Сергею про найденный в мобильнике номер следователя Шишманяна и о моем разговоре с ним. Выдержал драматическую паузу, перед тем как озвучить фамилию человека, с которым Маргарита ехала в машине и в пользу которого давала свидетельские показания.

— Бурковский? — удивленно переспросил Сергей. — Андрей Николаевич Бурковский?.. Так ведь это же непосредственный начальник нашего Симоновича, заведующий кафедрой!

— Он самый. И еще: Светлана, моя жена, регулярно встречалась с женой Симоновича, они поддерживали приятельские отношения. Ну и вот, короче, Маргарита ей недавно намекала, будто есть у нее один приятель, кандидат наук и в то же время классный мужик. Похоже, это Бурковский и есть.

— Да, мне Симонович тоже говорил про него. Он познакомился с Маргаритой на каком-то европейском курорте, так ведь?

— Точно. Вот только после дорожного инцидента на улице Чкалова они оба сказали, что друг друга не знают. Типа Бурковский просто подвозил незнакомую женщину.

— Ну, допустим, они могли так сказать, чтобы показания Маргариты имели больший вес для следователя… А может, и не только для этого. Я думаю, нам с этим гражданином тоже нужно поговорить. Тебе Шишманян не дал его адрес?

Я отрицательно помотал головой. Сергей достал телефон, набрал номер дежурной службы информационного центра МВД и назвал полное имя Андрея Николаевича Бурковского. Через минуту, услышав ответ, внимательно посмотрел на меня.

— Бурковский зарегистрирован в девятом доме по улице Чкалова. Насколько я помню, это возле торгового центра «Кашалот».

— То есть буквально в ста метрах от того места, где случилось ДТП, — подхватил я. — Еще интереснее.

— Поехали, — решительно сказал Волков, заводя двигатель.

Я поморщился. Ехать мне никуда не хотелось. Но с другой стороны, заказ Симоновича нужно выполнить как можно быстрее, чтобы получить обещанные деньги и успокоиться. А завтра рабочий день, и не факт, что у меня будет время для разъездов по городу. Уж лучше сейчас. Да и с Волковым сподручнее, чем одному. Если к Бурковскому приедут двое ментов, один из которых опер, то это произведет больший эффект, чем если придет один участковый, тем более из другого района.

***

На звонок в домофон никто не ответил. Мы с Серегой переглянулись. Ну вот, теперь непонятно, сколько ждать. И стоит ли вообще ждать, вдруг этот заведующий кафедрой не собирается ночевать по месту регистрации. Но ждать нам не пришлось. Метрах в десяти от подъезда лихо припарковалась черная «мазда», ювелирно вписавшись между двумя тачками. Из нее вылез высокий, стройный и красивый мужчина средних лет и направился в нашу сторону. За годы жизни с дочерью олигарха я научился разбираться в брендовых шмотках, так что с расстояния в несколько шагов сумел оценить и итальянский светло-серый костюм, и фирменные туфли, и платиновую печатку на среднем пальце. Неплохо упакован. Неужели это и есть наш клиент?

— Андрей Николаевич? — полуутвердительно спросил Волков, шагнув вперед.

— Да, — коротко бросил стильный мужчина. — Вы кто?

Метнув быстрый взгляд на удостоверение Волкова, он равнодушно пожал плечами. Но я заметил, что в его глазах мелькнуло беспокойство.

— Мне нужно пригласить вас к себе домой? — спросил Бурковский.

— Необязательно, — ответил Сергей. — Такой приятный летний вечер, сиренью пахнет. Давайте поговорим здесь. Присядем воон на ту скамейку. За костюм не беспокойтесь, у меня найдется несколько листочков бумаги, подложим… Итак, вопрос первый и главный. Где вы были семнадцатого мая сего года с семи до десяти вечера?

— Вы всерьез думаете, что я вам вот так вот с ходу отвечу? Вы сами-то помните, где вы были семнадцатого мая с семи до десяти вечера?

— Так я вас не тороплю. Вспоминайте. Это была среда…

— А, тогда все просто. По средам я хожу в спортивный клуб «Аполлон». Провожу там от двух до трех часов. Выхожу обычно в девятом часу вечера. Наверное, и семнадцатого мая тоже так было… Потом домой поехал.

— В клубе смогут подтвердить?

— Даже если не смогут, я же там при входе и выходе прикладываю магнитный пропуск, так что все данные остаются…

— А с кем вы проживаете?

— Ну… Пока ни с кем, допустим. А что?

— Ничего, — пожал плечами Сергей. — Просто было бы неплохо, если бы хоть один человек подтвердил, что после клуба вы действительно поехали домой. В тот вечер была убита женщина, с которой вы состояли в интимных отношениях.

Бурковский дернул головой, глаза его расширились. Я понял, что выбранная Волковым тактика разговора себя оправдала.

— О ком вы говорите? — сквозь зубы произнес мужчина.

— У вас так много замужних любовниц, что не можете понять, о ком идет речь? Я говорю о супруге вашего коллеги, доцента Симоновича.

— Подождите… Сергей Васильевич, правильно? Так вот, Сергей Васильевич, мои отношения с Маргаритой не являются уголовно наказуемыми. Мы свободные люди. А к ее смерти я не причастен. И кто вам вообще сказал, что ее убили? Я с ее мужем встречался на кафедре, он ни разу не заикнулся про убийство. Она же сама… Разве нет?

— Ваш коллега, за спиной которого вы крутили роман с его женой, многого не знает. А вот нам теперь точно известно, что женщине помогли расстаться с жизнью.

— Но не я! — выкрикнул Бурковский. — Кто угодно, но не я! Зачем бы я стал ее убивать? Мы вообще-то пожениться хотели…

Мы воспользовались взволнованным состоянием Андрея Николаевича и за несколько минут узнали всю историю его отношений с Маргаритой. Случайно познакомившись на итальянской Ривьере, они пару вечеров посидели в ресторанах, правда, не с глазу на глаз, а в компании. Пообщались немного и выяснили, что у них есть общий знакомый. Евгений Симонович, коллега Бурковского и по совместительству законный супруг Маргариты. Красивая, стильная, выглядевшая значительно моложе своих лет женщина произвела огромное впечатление на Андрея Николаевича, записного ловеласа. Но ни о каком романе в ту пору и речи быть не могло, потому что Бурковского сопровождала в турне по Италии его молодая подружка-москвичка. Ограничились тем, что обменялись контактами. А уже через полмесяца новоиспеченный завкафедрой связался с Маргаритой и пригласил на свидание. Она согласилась. Одно свидание, второе… А третье уже закончилось тем, без чего немыслимы полноценные отношения между здоровым мужчиной и красивой женщиной.

Нелегко им пришлось: приходилось скрывать свой роман и от доцента Симоновича, и от юной подружки Бурковского, которая жила в его квартире и в которой он день ото дня разочаровывался. Длинные ножки и кукольное личико с пухлыми губками не могли компенсировать низкий культурный уровень и ограниченность интересов. Сравнивая двух женщин, двадцатидвухлетнюю Юлю и тридцатичетырехлетнюю Риту, Бурковский однозначно отдавал пальму первенства женщине более зрелой, более умной и менее истеричной, вместе с тем деловой и целеустремленной, умевшей не только тратить деньги, но и зарабатывать их. Благо оба не испытывали финансовых затруднений, встречались они обычно в гостиничных номерах или на съемных квартирах, приглашать друг друга домой не решались. И так продолжалось несколько месяцев. Наконец к середине весны Бурковский окончательно удостоверился, что лучшей женщины ему все равно не найти, и решил сделать Рите предложение. Чтобы оно прозвучало более убедительно, он в один апрельский вечер встретил женщину после работы и повез ее не в отель и не на съемную хату, а в свое собственное жилище по улице Чкалова. Длинноногая Юля в тот вечер отправилась на день рождения к подружке, и Бурковский знал, что она не вернется до глубокой ночи. После сексуальных утех между мужчиной и женщиной состоялся серьезный разговор, почти в деловом тоне. Маргарита приняла предложение Андрея Николаевича, но поставила два условия. Во-первых, сначала Бурковский должен окончательно порвать с Юлей и, если возможно, отправить ее на историческую родину, то есть в Москву. Во-вторых, женщина попросила хотя бы месяц на то, чтобы аккуратно подготовить своего мужа Евгения к перспективе их расставания. Похоже, что хоть чувства ее давно угасли, но причинять супругу душевные страдания она все же не желала и предпочитала распрощаться с ним тихо и мирно. Возможно, хотела повернуть ситуацию таким образом, чтобы инициатива расставания исходила как будто от самого Евгения и он в этом случае не чувствовал бы себя отвергнутым. Впрочем, кто теперь точно скажет, что было у нее на уме?

В десятом часу обнадеженный Бурковский повез Риту домой. Вот тогда-то они и влетели в то самое ДТП, о котором мне рассказал Шишманян. Не успели выехать со двора на улицу, как попали под скользящий удар «нексии» с задиристым водилой за рулем. Между мужчинами завязалась перепалка, перешедшая в драку, а тут как раз и патрульная машина ППС нарисовалась. Драчунов разняли и отвезли в ближайший отдел полиции вместе с Маргаритой как единственной свидетельницей. Она сразу поняла, что говорить следователю о ее длительном знакомстве с Андреем Николаевичем не нужно, и давала показания просто как посторонняя женщина, которая оказалась далеко от дома, не смогла вызвать такси и поймала первую попавшуюся машину.

По словам Бурковского, с того дня он виделся с Ритой только один раз, за пять дней до ее нелепой смерти. Женщина пребывала в превосходном настроении, не проявляла никаких депрессивных признаков. Говорила, что уже начала подготавливать мужа к разрыву отношений и что особых сложностей возникнуть не должно. Сам Бурковский тем временем серьезно переговорил с Юлей. Та решительно протестовала против расставания. Была жуткая истерика с криками, слезами, битьем посуды и швырянием предметов домашнего обихода. Из жилища любовника девушка категорически отказалась уходить, несмотря на то, что он предлагал ей немалые деньги, чтобы на первое время устроиться в Городе или вернуться в Москву. В конце концов, выпихивать ее из квартиры Бурковскому пришлось чуть ли не силой.

Известием о гибели Маргариты он был шокирован до глубины души. Терялся в догадках, не знал, что и думать. Сначала решил, что женщину сбросил с лоджии муж из ревности, пронюхав каким-то образом про ее внебрачные похождения. Но спустя несколько дней, узнав, что Симонович лежит в неврологической клинике и полиция не собирается его арестовывать, Андрей Николаевич утвердился в мысли о несчастном случае. Само собой, своими размышлениями он ни с кем не делился, надеясь на то, что о его романе с погибшей женщиной никто не узнает. Особенно он опасался доцента Симоновича, который после выписки вновь приступил к работе на кафедре. Мало ли какие у него изменения в мозгу произошли после такого психологического перенапряга… Именно поэтому Бурковский, уже прощаясь с нами, раза три попросил не предавать эту историю огласке. Дескать, все равно никому лучше не станет.

***

Был уже глубокий вечер, когда Волков подвез меня к дому. По пути мы обсудили ситуацию и наметили план на завтрашний день. Единодушно сошлись на том, что обязательно следует найти и расспросить Юлю, брошенную Бурковским ради Маргариты и имевшую все основания ненавидеть соперницу.

— Этот наш герой-любовник божился, что Юлечка про Маргариту ничего не знала, — задумчиво сказал Волков, когда машина остановилась возле моего подъезда. — И он, скорее всего, не врет. Но ошибаться — может. А если все же знала?.. Если знала, то могла и скинуть Маргариту с лоджии. В отместку.

— А как бы она это сделала? — возразил я. — Мотива мало, нужна еще и возможность. Ей нужно было попасть в квартиру Симоновичей, напасть на Маргариту, сидевшую на лоджии, и сбросить ее так, что даже следов борьбы не осталось… А потом незаметно уйти. И не забывай, Серега, все это время Симонович был в ванной. Очень проблематично, очень рискованно…

— Ну, она ведь могла и не сама это проделать. Могла кого-то нанять. Как раз на деньги, которые ей Бурковский дал. А вообще… Вот мы говорим про мотив и возможность. Андрюха, пойми простую вещь: и серьезнейший мотив, и удобнейшая возможность была у нашего заказчика. У Евгения Вениаминовича Симоновича. Мотив — понятно, жена изменяет. Он ведь мог об этом и узнать, хотя бы случайно. А уж возможность… Сам прикинь, ему не нужно было проникать в квартиру, незаметно подкрадываться к сидевшей на лоджии женщине, не нужно было никуда исчезать с места преступления. С Ритой он бы справился без проблем, он мужик здоровый, хотя и совершенно не спортивный. Но! — Волков щелкнул пальцами. — В тот вечер он попал в клинику неврозов и провел там несколько дней. И у врачей не возникло подозрений на симуляцию. Значит, он действительно пребывал в шоковом состоянии. Смерть жены для него стала реальным ударом… А самое главное: если бы он был убийцей, разве бы он обратился к нам обоим с просьбой провести расследование?

— Разве что для отвода глаз, — предположил я.

— Чьих глаз, Андрюха? Уголовное дело не возбуждено, материалы проверки ушли в архив. Все, нет больше никому дела до жены Симоновича. Если он ее убил, так ему бы сейчас жить да радоваться... А он вместо этого новые расследования инициирует, за собственные деньги. На сумасшедшего он вроде не похож… Так что в его непричастности мы с тобой можем быть уверены на сто процентов.

— Резонно, — вынужден был согласиться я. — Знаешь, мне такая мысль пришла по поводу этой Юли. Понимаешь, на следующий день после гибели Маргариты я опрашивал жильцов нашего дома. И одна баба вспомнила, что несколько дней назад видела Маргариту с какой-то молодой смуглой брюнеткой. Причем, судя по обрывкам разговора, они пытались мужика поделить. Я-то подумал тогда, что у Симоновича есть молодая любовница, которая всерьез пытается отбить его у Маргариты. Но он клянется, что никаких любовниц у него нет и не было… А сейчас вот, в свете новых событий, мне в голову другая мысль пришла: а вдруг эта девка и есть наша Юля?

— А что, вполне может быть, — оживился Сергей. — Ты говоришь, они мужика делили. Да, мужика! Только не Симоновича, а Бурковского!.. Слушай, этот вариант надо проверить. Из какой квартиры эта женщина, которую ты опрашивал?

— Из сто десятой.

— Надо будет с ней еще раз поговорить… И Юлю найти тоже надо. Если она окажется смуглой брюнеткой, то можно будет считать, что к Маргарите приходила именно она… Ладно, Андрюха, мне ехать надо, есть хочется, а дома жена с ужином ждет.

Он умчался, а я поднял голову, нашел окна своей квартиры и вздохнул. Меня тоже ждет жена, и наверняка тоже с ужином. Сам по себе ужин — дело хорошее, но вот отвечать на Светкины расспросы совсем не хотелось. Она, ясное дело, не была в курсе того, что я по просьбе Симоновича участвую в неофициальном расследовании. Пришлось наврать, что Волков будто бы возил меня в соседний отдел полиции для опознания одного задержанного гражданина, мелкого наркодилера, который раньше проживал на моем участке. Не знаю, поверила ли она мне, но больше расспрашивать не стала.

Глава 12, написанная доцентом

На следующий день после той колдовской ночи с Верой-Вероникой мне позвонил Волков. Во время занятий я свой телефон всегда ставлю на беззвучный режим, поэтому не смог сразу ответить на звонок. После лекции я перезвонил ему сам. Сергей сказал, что ему очень нужно со мной увидеться и желательно не у меня дома. Я ответил, что он может заехать прямо в Академию, но чуть позже, когда у меня закончится последняя пара.

Выйдя из аудитории, я сразу его увидел. Сергей стоял возле большого настенного табло и изучал расписание занятий. На лице его расплывалась слабая ностальгическая улыбка. Видать, вспоминает свои студенческие годы, он ведь тоже у нас учился, только на другом факультете.

— Евгений Вениаминович, добрый день. Вот, решил пока посмотреть, чему вы студентов учите, — ухмыльнулся он. — Вы все дела закончили?

— Да, Сергей, здравствуйте. Закончил. На кафедру на минутку зайду, и домой.

— Тогда давайте я вас подвезу, у меня внизу машина. Заодно и поговорим.

Через несколько минут я уселся в его серебристую «нексию». Он вставил ключ в замок, но заводить не стал. Пристально посмотрел на меня, как будто впервые видел.

— Евгений Вениаминович, послушайте меня, пожалуйста. Два дня назад вы сами ко мне обратились, чтобы я разобрался с гибелью вашей жены…

— И что? — живо поинтересовался я. — Уже есть результат?

— Есть, но пока только промежуточный. Полной ясности нет, могу только сказать, что появились факты, неоспоримо указывающие на убийство.

— Вот как?! — вскричал я. — Ну вот, я же с самого начала подозревал!.. Конечно, она не могла покончить с собой… Кто это сделал?

— Вот этого я вам пока не могу сказать. Не знаю. Мы вместе с вашим участковым прилагаем все усилия и обязательно установим истину. Возможно, очень скоро. Но нам нужна ваша помощь.

— Все, что угодно, — заверил я.

Сергей вынул из кармана мобильный телефон, поводил пальцем по дисплею. Выудил из недр электронной памяти какую-то фотографию, протянул телефон мне.

— Никогда не встречали эту особу? — спросил он.

Я некоторое время рассматривал изображение красивой смуглой девушки с длинными прямыми волосами. На секунду шевельнулось во мне какое-то странное тревожное ощущение, но распознать его я не смог. Отрицательно покачал головой.

— Нет, не встречал.

— Там еще есть ее фотографии, поводите по экрану, посмотрите, — предложил мой бывший ученик.

Я прокрутил еще десяток изображений. На некоторых девушка была изображена в больших темных очках, закрывающих чуть ли не пол-лица. Опять в моем сознании мелькнула необъяснимая тревога.

— Нет, — неуверенно произнес я. — Не видел.

— Точно?

— Да.

— Посмотрите еще, не спешите.

— Нет смысла. Есть у меня такая особенность: если я сразу не вспомнил человека, то уже и не вспомню. Не встречал я эту девушку. А кто она такая?

— Не знаю пока. Но незадолго до смерти ваша жена с ней встречалась. Минимум один раз. Может, и больше.

Он смотрел мне в глаза, но я все же почувствовал: врет. Темнит Сережа Волков, не договаривает чего-то важного.

— Ладно, Евгений Вениаминович, раз вы ее не встречали, придется нам самим устанавливать… Вообще, как вы сейчас живете?

Я неопределенно пожал плечами.

— Да нормально живу. А почему вы спрашиваете?

— Ну как, вы же в неврологии лежали. Туда просто так не попадают. У вас была острая реакция на стресс, шоковое состояние… А сейчас, вижу, вам гораздо лучше.

— Сережа, давайте не будем о моем здоровье. Я хоть и интеллигент, хоть и работник вуза, но все же мужчина. И мне не очень приятно обсуждать свои медицинские проблемы с другими людьми. С врачом — ладно. Но вы же не врач. Вы полицейский.

— Ну извините, что вторгаюсь в личное пространство. Больше не буду. Тем более, как я понял, вас теперь есть кому морально поддерживать. Ваш участковый мне сказал, что у вас девушка появилась?

— Да, я говорил Андрею Сергеевичу, что недавно познакомился с одной хорошей девушкой, и сейчас мы с ней встречаемся.

— Я вынужден попросить вас рассказать, при каких обстоятельствах вы ее первый раз повстречали. Евгений Вениаминович, мною движет не любопытство. Мною движет желание хорошо выполнить ту работу, за которую вы мне обещали заплатить.

— Ладно, — неохотно сказал я, подумав полминуты. — Уверен, что это для вас лишняя информация, потому что Вера никакого отношения к смерти Риты не имеет. Я впервые увидел ее на кладбище в тот день, когда выписался из стационара…

Я подробно пересказал Волкову все подробности моей первой встречи с Верочкой. Сам удивился, насколько четко мне удалось их вспомнить. Как будто вчера…

— Значит, она сказала, что пришла навестить могилу деда, вот как? А конкретное место захоронения она вам показала?

— Ну так, мельком. Я близко не подходил, не интересовался. Но в той стороне, куда она показала рукой, есть только один памятник. Массивная такая глыба из гранита. Метрах в десяти от могилы Риты, и рядом еще береза раздвоенная…

— Ну, это уже мелочи, — качнул головой Сергей. — Как фамилия Веры?

— Не знаю, во-первых. И не стал бы называть, если бы даже знал, во-вторых. Не впутывайте ее, пожалуйста.

— Как скажете. Последний вопрос: вы с ней часто встречаетесь?

— Каждый день, — уже не скрывая раздражения, ответил я. — Вернее, каждый вечер. Она приезжает ко мне по вечерам, мы проводим ночь вместе, утром она исчезает.

— А ее телефонный номер у вас есть?

Вопрос Сергея немного смутил меня. Дело в том, что Вера мне свой номер так и не сообщила. Помню, еще в первый день знакомства она говорила, что ее телефон находится в ремонте. Но ведь прошло уже больше недели. Неужели до сих пор ремонтируют? И почему я больше не интересовался ее номером?.. Наверное, потому, что мы все вечера и ночи проводили вместе. А днем разве поговоришь спокойно по телефону? У меня работа, у нее учеба. Да я и не из тех, кто любит вести длительные телефонные разговоры.

— У меня нет ее номера, — ответил я.

— Серьезно? Как такое может быть в наше время?

— Может, как видите. И моя Вера не очень современная девушка. Мобильника я у нее ни разу не видел. И вообще, для чего вам ее номер? Не втягивайте ее, я же вас попросил.

Волков неожиданно завел машину и резко стартанул, едва не влепившись в проезжавший мимо «ниссан».

— Если не возражаете, подвезу вас до дома, — негромко проговорил он. — Так будет безопаснее… Кстати, вы никаких наблюдателей больше не замечали за собой?

— Нет. Последний раз они следили в понедельник, вот когда я в вам в отдел пришел. Хотя как знать. Может, я их просто не замечаю. А вы с Шамановым не выяснили, что это за люди и чего они от меня хотят?

— Нет пока. Но теперь уже скоро…

Дорожные пробки еще не успели сформироваться, так что до моего дома доехали быстро. Я уже хотел выйти из машины, но Сергей меня остановил, взяв за рукав.

— Одна просьба, Евгений Вениаминович. Скажите, а вы со своей подругой Верой обсуждаете все эти наши темы? Ну, я имею в виду смерть Маргариты, ваши сомнения, слежку за вами…

— Обсуждаем, а почему бы и нет, — недоуменно пожал я плечами. — Я вам больше скажу: именно Вера и посоветовала мне обратиться к знакомым сотрудникам полиции и заказать им вот это расследование.

— Вот даже как? — удивился Волков. — Ну что ж, ладно. В любом случае я вас очень прошу пока ничего ей не рассказывать. Особенно не говорите Вере о том, что я интересовался ее личностью.

— Что за глупость, Сергей, — недовольно сказал я. — Сколько еще раз вам повторить, что я с ней познакомился после смерти Риты, причем совершенно случайно? Ну что вы к ней прицепились? Она милая девушка, студентка, умная и культурная. В ней нет ничего криминального. Если бы вы ее хоть раз увидели, вы бы и сами это поняли. Человек с такими чертами лица преступником быть не может.

— Я не говорю, что она преступница. Я даже почти уверен, что у нее нет никаких злых намерений в отношении вас. Но ее могут использовать втемную. Кто — мы пока не знаем. От вас требуется только одно — осторожность. Просто скажите ей, если вы сегодня увидитесь, что новых сведений пока нет. Ни со мной, ни с Шамановым вы больше не встречались… Так я могу надеяться на ваш здравый смысл?

— Можете, — мрачно кивнул я и захлопнул за собой дверь.

***

О нет, я вовсе не был наивным и прекраснодушным дурачком, искренне убежденным, что человек с приятными и милыми чертами лица не может оказаться злодеем, а мрачный и угрюмый тип не способен проявить великодушие и самоотверженность!.. Ничего подобного. К своим сорока четырем годам я имел достаточно возможностей убедиться в том, что человеческая внешность может быть обманчивой и что глаза на самом деле вовсе не являются зеркалом души. Мне доводилось слышать множество историй, как обаятельные мошенники и мошенницы втираются в доверие к людям ради своих корыстных целей. И я точно знал, что никогда на их удочку не попадусь.

Но Верочка…

Все эти правильные и благоразумные рассуждения к ней не имели никакого отношения. Помимо разума есть еще и интуиция, внутреннее чутье, помогающее человеку отличать «плохих» от «хороших». Когда я смотрел на Веру, когда держал ее за руку, когда лежал с ней в постели, ни одна из клеточек моего тела не посылала тревожных сигналов. В ее добром взгляде, в ее жестах, в ее интонациях я не замечал ни малейших признаков неискренности. А уж после той ночи, когда она на несколько минут превратилась в Веронику и подарила мне моменты фантастического блаженства, как мог я думать, что она способна причинить мне зло?

Да, Волков просил меня не говорить Вере, что он про нее расспрашивал. Да, я пообещал. Но потом задумался: а стоит ли это обещание выполнять? Имею ли я моральное право скрывать от своей подруги, как идет расследование? Ведь она же сама подтолкнула меня к этому расследованию. И если она спросит, а я скрою, то разве это будет порядочно с моей стороны?

До прихода Веры я решил так: если спросит меня, есть ли новости от ментов, я ей все расскажу, в том числе и про интерес Волкова к ее личности. Если же не спросит, то сам не буду заводить разговор на эту тему. Нам есть о чем поговорить и без сыщицких дел.

Около семи вечера она появилась. Вот и еще одно подтверждение, что телефон нам без надобности: я сидел на диване, на меня вдруг навалилась грусть, мне страстно захотелось увидеть Веру, и я вдруг почувствовал, что вот сейчас, с минуты на минуту, она ко мне придет. И тут же — звонок в дверь.

Мы провели отличный вечер и прекрасную ночь. Единственное, о чем я мог сожалеть, так это о том, что не повторилась таинственная метаморфоза, как вчера. А мне настолько хотелось вновь почувствовать себя молодым и увидеть Веронику, что я даже кое-какие меры принял. И вино приготовил той же марки, и предложил Вере перед сном посмотреть еще один мистический фильм, который у меня вызывал ассоциации с первой женой. У него даже сюжет перекликался с «Днем сурка»… Но нет, не получилось улететь в прошлое. Видимо, для такой трансформации требовалось нечто большее.

А разговора о моем частном расследовании избежать не удалось. Вера сама спросила, как идут дела, и я не стал ничего скрывать. Хотя, признаюсь, меня сильно беспокоило, как она отнесется к тому, что Волков ею заинтересовался. Обидится, возмутится?..

Но нет, Вера не обиделась и не возмутилась. Она, напротив, сказала, что Сергей рассуждает совершенно правильно. Ну, в том смысле, что он обязан проверять все необычные события и странные совпадения, происходившие в моей жизни за последнее время. А ведь наше с Верой знакомство действительно удивительным образом совпало по времени с гибелью моей жены.

— На мой взгляд, это не столько совпадение, сколько рука судьбы, — задумчиво говорила Вера, держа меня за руку. — Я тебе говорила, Женечка, я никаких религий не признаю и в Бога не верю. А вот в высший смысл, во вселенскую справедливость — верю. В судьбу, в рок, в фатум — как угодно можно сказать. И вот я думаю, что нас с тобой действительно свели высшие силы. Ведь не где-нибудь, а у могилы твоей Маргариты…

— И не когда-нибудь, а в тот момент, когда я был близок к умопомешательству! — подхватил я. — Ты тогда сказала, что сможешь мне помочь, а я не поверил. Теперь понимаю, что ты не просто помогла, ты мне вторую жизнь подарила...

— И опять же тройка — число непростое. Два раза ты женат был, и оба брака закончились неудачно. С Вероникой вы расстались, Маргарита ушла в иной мир… И детей они тебе не родили. А ведь самое главное, что оставляем мы после себя на этой планете, — дети… Ну, ничего. Как говорится, два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать… Третий брак для тебя будет удачным. И в смысле деторождения тоже.

Разговор перешел на тему нашего будущего потомства. Я его запомнил плохо. Припоминаю только, что мы выбирали имена для наших будущих малышей. И вроде бы даже пришли к единому мнению, что детей у нас будет непременно двое. Мальчик и девочка. Мальчика мы назовем в честь меня, а девочку — в честь Веры…

В те минуты, мечтая вместе с любимой женщиной о будущих детях и живо представляя картину грядущего семейного счастья, я и предположить не мог, что меньше суток остается до страшной катастрофы, по сравнению с которой померкнет даже смерть Маргариты и которая окончательно обесценит всю мою дальнейшую жизнь.

Около десяти утра, когда я проснулся, Веры уже не было. О ее вчерашнем визите напоминал только бокал с остатками красного вина на донышке. Я вспомнил вчерашний вечер и блаженно улыбнулся. Мне вдруг захотелось вдохнуть аромат духов, которыми пользовалась моя подруга. Я ткнулся носом в ее подушку, но ничего не почувствовал и слегка расстроился. Впрочем, не удивительно: Верочка всегда душилась очень слабо, почти символически, и запах вполне мог улетучиться.

Ни экзаменов, ни консультаций у меня в тот день не было. Я неторопливо и со вкусом позавтракал, покормил котенка, потом посмотрел по телевизору информационную передачу и обрывок какого-то старого советского фильма. Потом проехал пару остановок до автошколы, с которой созванивался накануне, и заключил договор. Поздновато, конечно, в сорок четыре года учиться водить машину, но лучше поздно, чем никогда. Раз уж мне от покойной жены остался «Шевроле», значит, нужно его использовать по назначению. Продавать машину мне не хотелось по моральным соображениям, очень уж Маргарита ее любила и весьма тщательно за ней ухаживала. Неприятно было думать, что на ней станет ездить посторонний человек, который к тому же неизвестно как будет с ней обращаться.

На обратном пути я зашел в магазин и купил продуктов на три дня вперед. За время знакомства с Верой мне как-то понравилось готовить, в том числе и сложные блюда, чего раньше за мной не водилось. И у меня неплохо получалось. Во всяком случае, довольны были и я сам, и Верочка.

Когда я разогревал в микроволновке тушеное мясо с овощным гарниром, оставшееся со вчерашнего вечера, позвонил Волков. Сказал, что ему обязательно нужно побывать «на месте происшествия», то есть у меня дома. Будто бы это необходимо для выяснения обстоятельств смерти Риты. Я не понял, какой в этой затее смысл, ведь еще две недели назад оперативники и эксперты осмотрели лоджию, с которой упала Рита, и ничего заслуживающего внимания вроде бы не нашли. Если не нашли тогда, то разве можно что-то найти теперь?.. Но отказывать Волкову я не стал. Сказал только, что если ему так уж нужно, то пусть приходит не позднее шести вечера. Ему я пояснил, что в шесть часов ухожу в театр, но на самом деле я просто не хотел, чтобы он встретился с Верой.

***

После обеда я решил немного прибраться в квартире. Пропылесосил полы, прошелся мокрой тряпкой по поверхностям. Протирая полки, наткнулся на ту самую флэшку, которую недавно обнаружил в телевизоре и до изучения которой у меня так и не дошли руки. Я взял ее в руки, и опять в душе шевельнулась тревога. От нее исходил жуткий холод, он обжигал мои пальцы и доходил до самого сердца. Внутренний голос отчаянно шептал мне: нет, не нужно, не смотри… Я недовольно тряхнул головой, отгоняя опасения. В конце концов, я ведь нормальный, здравомыслящий человек, к черту эти глупые страхи! Всегда лучше знать, нежели не знать. Да и что такого страшного может содержаться на флэшке? Я уже хотел было вставить ее в разъем и включить телевизор, но тут как раз запиликал домофон. Волков, должно быть. Я опять положил флэшку на полку и пошел открывать.

Мой бывший ученик пробыл у меня минут тридцать. Первым делом тщательно осмотрел лоджию. Мне показалось, даже более тщательно, чем следовало. Даже лупу из кармана достал и с ее помощью изучал полы, стены и оконные рамы, как будто в Шерлока Холмса в детстве не наигрался. Потом прошел по комнатам, попросил меня открыть книжные шкафы и поинтересовался, что в последнее время читала Маргарита. Я ему честно ответил, что очень давно не видел свою жену с книгой. Если она что-то и читала, то только с помощью мобильного телефона. И вряд ли это была художественная литература.

— Евгений Вениаминович, а искусством ваша жена не интересовалась? — задал неожиданный вопрос Волков, усаживаясь на диван в гостиной.

— Искусством? Нет, не очень. Она интересовалась бизнесом, финансами, психологией, туризмом… В общем, теми сферами, которые были связаны с ее работой.

— А вам ведь это не очень нравилось, — задумчиво сказал Волков. — Вам бы хотелось видеть в любимой женщине родственную душу. Чтобы имелись общие интересы, чтобы можно было поговорить на отвлеченные темы, чтобы хоть иногда забывать о скучных бытовых вопросах… Ведь именно такой особой и была ваша первая супруга. В отличие от Маргариты. Я прав?

— Ну, допустим, — неохотно признался я. — И что? Я уже говорил и вам, и Шаманову, что мы с Ритой сильно отличались друг от друга. Она была практичной и деловитой, реалисткой до мозга костей. И она много времени и сил уделяла своему бизнесу. Ей не до высокого искусства было. И даже не до чтения книг.

— А ваша новая подруга книжки читает?

Я чуть не поперхнулся. Он что, плохо понимает? Я ведь четко дал понять, что мне неприятен его повышенный интерес к Вере.

— Читает, — холодно ответил я. — Надеюсь, ее любимых авторов называть не нужно?..

— Не нужно, — вздохнул Сергей и поморщился, как от головной боли. — Евгений Вениаминович, у вас не найдется нурофена или еще какого-нибудь обезболивающего? Голова раскалывается.

— Да, конечно, найдется. Посидите, я пойду посмотрю.

Я прошел в спальню, порылся в коробке с медикаментами и нашел нужные таблетки. На секунду взгляд мой задержался на упаковке с теми самыми таблетками, которые велел мне принимать врач из клиники неврозов. Подумалось: а ведь я с тех пор только одну штучку и выпил, в первый день после выписки. Впрочем, а для чего? Скорее всего, доктор был прав, назначая лекарство, он же видел, в каком состоянии я пребывал в момент выписки. Вот и прописал таблетки. Это ж наверняка антидепрессанты какие-то. Только они мне теперь без надобности. Из депрессии мне помогла выкарабкаться Верочка. Рядом с ней я чувствовал себя счастливым, а зачем счастливому человеку принимать таблетки, воздействующие на психику? Тем более у них еще и побочный эффект наверняка имеется. Ну их к черту.

Я принес Волкову нурофен вместе со стаканом воды. Он сидел в той же позе, в какой я его оставил, с прикрытыми глазами. Медленными глотками осушил стакан и поднялся.

— Пойду. Хорошо у вас, Евгений Вениаминович, но у меня еще дела по службе. У вас наличные деньги дома есть?

— Сергей, вот меня так и подмывает ответить вам этой стереотипной фразой, которую в последние годы стало модно использовать: с какой целью интересуетесь?

— Ну, если помните, вы со мной и с вашим участковым заключили нечто вроде трудового договора. Мы оказываем услуги, вы их оплачиваете… Так ведь?

— Так.

— Момент оплаты уже не за горами. Вот потому я и спросил про наличные деньги.

— Не беспокойтесь, Сергей. Ваш гонорар от вас никуда не уйдет. А что, у вас появились новые данные?

— Да. Нужно только кое-что проверить, и картина полностью сложится. Это вопрос одного-двух дней, — с грустью в голосе произнес мой бывший ученик и вышел за дверь.

Глава 13, написанная участковым

Следующее утро внесло коррективы в наши планы. Выяснилось, что ночью какие-то малолетние проходимцы подожгли автомобиль, припаркованный возле одного из домов на соседней улице, то есть на моей территории. Пришлось заниматься. Я позвонил Волкову и предупредил, что до обеда точно не освобожусь. Он, в свою очередь, сообщил, что случайно напал на след квартирного воришки, который за последние полгода выставил несколько хат в нашем районе, и что в ближайшие часы тоже будет занят. Сказал также, что установить местонахождение девушки Юли пока не удалось. Сотовый номер, который нам назвал Бурковский, недоступен, а других контактов нет. Так что встречу с юной красавицей пока придется отложить.

Около пяти вечера Сергей за мной заехал, и мы покатили в Заозерный район, где находился офис фирмы, возглавляемой Анатолием Карповым, родным братом Маргариты Симонович. Предварительно мы с ним созвонились и договорились о встрече. Услышав, что мы проводим дополнительную проверку по поводу смерти его сестры, Анатолий воодушевился, и это было слышно даже по телефону.

Пока ехали, Сергей рассказал, что только что встречался с доцентом Симоновичем. И показал ему между делом фотографии Юлии Даниловой, бывшей любовницы Бурковского. Как и положено девушкам ее возраста, Юля имела свою страничку в соцсетях, вот там Волков и нашел ее фотки. Как мы и предполагали, она оказалась смуглой брюнеточкой с длинными прямыми волосами. Симонович сказал, что никогда прежде ее не видел, и это окончательно убедило нас в том, что Юля и Маргарита пытались «поделить» именно Андрея Бурковского.

— Давай я тебе на телефон перекину ее фотки, — предложил Волков. — А ты сегодня или завтра зайди к той самой бабе из сто десятой квартиры. Пусть посмотрит и скажет, точно ли эту девушку она видела с Маргаритой.

— Без проблем, скидывай, — кивнул я. — Хотя лично я уже уверен, что это она была… Похоже, мы уже близки к победе, а?

— Да, мне тоже так кажется. Юля, без сомнения, была заинтересована в смерти Маргариты. И еще она знала адрес, по которому живет соперница. Может, увидела ее вместе с Бурковским и проследила за ней. Сначала попыталась решить вопрос путем переговоров, а когда поняла, что это бесполезно, перешла к жестким действиям. Но все равно мне по-прежнему непонятно, почему она выбрала такой неудобный момент и такой необычный способ убийства. И самое главное: как она смогла справиться с Маргаритой? Вот эти вопросы нам с тобой предстоит выяснить, только тогда можно идти к Симоновичу и докладывать о выполненном заказе… Все, Андрюха, приехали, вон офисное здание.

Миновав приемную с очаровательной секретаршей, одетой в дорогой брючный костюм, мы вошли в кабинет генерального директора. Он поднялся нам навстречу из-за широкого стола, и я еле смог сдержать удивление. Высокий рост, болезненный вид, запавшие глаза, тяжелое дыхание — без сомнения, это был тот самый мужчина, которого я на прошлой неделе встретил на кладбище, когда грустил на могиле Ксюхи. Вот почему мне еще тогда показались знакомыми черты его лица, ведь он был родным братом Маргариты, фотографию которой я последние дни все время носил с собой.

— Прошу вас, присаживайтесь, — предложил Анатолий. — Могу предложить напитки на ваш выбор. Чай, кофе, коньяк?..

— Нам чай, черный, без сахара, — решил Волков за себя и за меня.

Владелец кабинета позвонил в приемную, распорядился насчет чая и с нетерпением посмотрел на нас.

— Вы сказали, что расследуете убийство Риты. Но ведь уголовное дело не возбудили, насколько мне известно.

— Мы пока не убийство расследуем, уважаемый Анатолий Николаевич, а продолжаем доследственную проверку, — быстро сказал Сергей. — Появились новые факты, о которых мы вам пока говорить не можем. Но мы бы хотели, чтобы вы ответили на несколько вопросов…

— На любые вопросы готов ответить, — кивнул фирмач.

— Тогда вопрос номер раз: зачем вам понадобилась слежка за вашим шурином?

— За кем? — непритворно удивился Анатолий.

— За Евгением, мужем вашей сестры.

— Вы спутали термины, молодой человек, — криво усмехнулся Карпов. — Это я ему шурин. А муж сестры — это зять.

— Какая разница, — раздраженно сказал Волков, который, как я заметил, терпеть не мог ситуации, когда случалось попадаться на вот таких глупых ошибках. — Вы же поняли, о ком я спрашиваю. Так зачем вы наняли детективов?.. Отрицать бессмысленно, я с одним из них поговорил, и он назвал ваше имя.

— Я и не собираюсь отрицать. Пользоваться услугами детективного агентства не запрещено. А если они в процессе работы совершили что-то противозаконное, так я за них не ответчик. Разумеется, договор с ними я сегодня же расторгну, раз они так легко выбалтывают третьим лицам имена заказчиков… А что до моих мотивов, то тут все просто. Я подозреваю своего зятя в убийстве Риты. И хочу найти доказательства его вины.

Взгляд Карпова остановился сначала на Волкове, а потом на мне. Он удивленно приподнял одну бровь, и я понял, что Анатолий тоже меня узнал. И если он сейчас, в присутствии Сергея, заговорит о нашей случайной встрече, то это будет просто ужасно. Придется как-то выкручиваться и объяснять Волкову, что я делал на кладбище, возле могилы Ксении Коноваловой, с которой меня (будто бы!) ничто не связывало.

— И для чего Симоновичу было убивать вашу сестру? — поспешно спросил я, не давая Карпову возможности заговорить на неудобную для меня тему. — Они что, поссорились?

— Да разве в ссоре дело? — махнул рукой мужчина. — Если бы мужья убивали жен из-за ссор, так вообще бы не осталось замужних женщин. Нет, там все серьезнее…

Из сумбурного и несвязного рассказа Карпова стало понятно, что отношения между братом и сестрой никогда не отличались теплотой и доверительностью. Даже в детстве, потому что Анатолий был старше Риты на двенадцать лет. О причинах такой отстраненности он говорить не захотел. Но и я, и Сергей ранее общались с Евгением Симоновичем, и он нам кое-что поведал про брата своей жены. По его словам, Рита практически не общалась с Анатолием. На свою свадьбу она его все же пригласила, чисто ради приличия, а больше никаких совместных праздников не случалось, и в гости друг к другу родственники не ходили. Видимо, причина была серьезная.

Слушая Анатолия и наблюдая за его мимикой, я предположил, что он чувствует за собой некую вину, и не только перед сестрой, но и перед родителями. Наверняка у этого преуспевающего бизнесмена была в прошлом какая-то темная история, из-за которой испортились его отношения с родственниками. Не исключено даже, что криминальная. Но вытягивать из него эту историю мы не стали. Не за тем пришли.

Изначально семья Карповых проживала в Туринске, райцентре, удаленном от нашего Города на двести пятьдесят километров. В начале девяностых молодой Толик оставил родительский дом, переехал в областной центр и занялся бизнесом. В те годы российский бизнес был тесно слит с криминалом, так что ему, несомненно, пришлось конкретно «замазаться». Наверное, именно поэтому разумная Маргарита, приехавшая в наш город спустя десять лет, и не стала налаживать контакт с братцем. И к помощи его прибегать тоже не стала. Поступила в вуз, одно время жила в общежитии, потом стала снимать квартиру на паях с подружкой. А на четвертом курсе выскочила замуж за своего преподавателя, Евгения Вениаминовича Симоновича.

К замужеству сестры Анатолий сначала относился нейтрально, он же практически не был знаком с Евгением. Но со временем, когда у Маргариты пошли дела в гору, когда она стала успешной бизнес-леди, он все больше и больше стал сомневаться в правильности ее выбора. По его мнению, не в таком супруге нуждалась его сестра. На научных работников он, очевидно, смотрел с пренебрежением, примерно как моя Светка. Копаются в каких-то малопонятных вещах, друг с другом спорят, книжки пишут — и все это вместо того, чтобы деньги делать. Больше всего Анатолия раздражало то, что Симонович фактически стал жить за счет Риты, ведь его собственный доход не составлял и одной четверти семейного бюджета.

Волков задал Карпову резонный вопрос: а откуда он, собственно говоря, знал о семейных и финансовых делах своей сестры, если они не общались?.. Анатолий признался, что время от времени интересовался жизнью Риты, собирал о ней сведения при помощи доверенных лиц. На лице его промелькнуло смущение, и я почти уверился в том, что он действительно чувствовал свою вину перед сестрой и искал случая, чтобы вовремя прийти ей на помощь.

По моему мнению, Анатолий был не глуп, и рассуждал он вполне здраво. Как и мы с Волковым, он тоже понимал, что самая удобная возможность расправиться с Ритой была именно у ее мужа. Последующее душевное помешательство Евгения представлялось Карпову симуляцией. Что касается мотива, он полагал, что Симонович хотел избавиться от жены для того, чтобы унаследовать все семейное имущество, включая роскошную хату, машину, драгоценности и банковские вклады. А такой поступок, по мысли Карпова, имел смысл только в том случае, если у Евгения появилась на примете другая женщина, с которой он бы захотел связать свою жизнь. Вот как раз на поиски такой женщины и были ориентированы ребята из детективного агентства, слонявшиеся по следам доцента. Как пояснил нам Карпов, с помощью предполагаемой любовницы Симоновича он рассчитывал доказать причастность своего зятя к убийству Риты, а потом хотел передать добытые доказательства в правоохранительные органы.

Да, неглупые рассуждения. Вот только Анатолий не знал того, что было известно мне и Волкову. Не знал, что доцент сам готов заплатить немалые деньги ради установления истины. Будь он убийцей, он бы эту истину знал лучше всех и сидел бы тихо, особенно после того, как следователь отправил материалы проверки в архив.

***

Обменявшись многозначительными взглядами, мы с Сергеем синхронно решили до поры до времени не рассеивать подозрений Карпова в адрес родственника. Пусть подозревает и пусть дальше ищет доказательства. Мы только попросили его обязательно информировать нас, если вдруг вскроется что-то важное. Допили чай, попрощались и вышли на улицу. Только тогда я вздохнул с облегчением: опасная тема о недавней встрече на Восточном кладбище так и не была затронута.

Сели в машину. Волков завел мотор и уже начал выруливать с парковки, но вдруг спохватился и затормозил.

— Андрюха, я телефон забыл в кабинете. Вернуться надо. Вот черт, там же диктофон работает, — с досадой произнес он. — Я весь наш разговор записал. Надо поскорее забрать, пока Карпов его не нашел. Посиди, я щас.

Он торопливо вылез из машины и скрылся за дверями офиса, в котором мы только что пили чай. И тут запиликал мой мобильник. Я увидел на дисплее фамилию непосредственного начальника, с неохотой нажал кнопку приема. Состоялся короткий разговор. Мне заявили, что как можно быстрее я должен оказаться возле школы, находящейся на моем участке, потому что двадцать минут назад в дежурную часть городского управления полиции поступило сообщение, будто она заминирована. Саперы и кинологи уже прибыли и работают, но требуются еще и дополнительные сотрудники для организации оцепления. Меня грозным голосом предупредили, что если через полчаса я не прибуду на место, то буду иметь грандиозные неприятности по службе. Я заверил начальника, что уже лечу. В этот момент вернулся Волков.

— Все в порядке, — сообщил он. — Телефон забрал. Значит, сейчас мы поедем к…

— Не мы, а ты, — поправил я. — Мне срочно надо на территорию. Школу заминировали. Вот, блин, наверняка дебилы старшеклассники приколоться решили! Развлекаются, придурки, под конец учебного года! Странно только, что вечером, а не с утра… Подкинешь?

— Без проблем. Тем более что мне все равно в ту сторону ехать. Человек, которого я хочу навестить, тоже живет в нашем районе, только на самой окраине, возле лесопарка.

— Что за человек?

— Мужик по имени Николай. Тот самый Коля, с которым первая жена нашего заказчика будто бы изменяла мужу. Или тебе Симонович не рассказывал?..

— Он рассказывал, конечно, — удивленно сказал я. — Только понять не могу, тебе-то зачем этот мужик понадобился? И как ты его нашел?

— Ну, найти было несложно. Евгений Вениаминович говорил, что этот Коля окончил Архитектурно-художественный колледж на год раньше, чем Вероника. И родом он то ли из Тюмени, то ли из Тавды. Я вчера вечером посидел в интернете, покопался в соцсетях. Ну и выяснил, что парней по имени Коля на том курсе было всего двое. А сегодня днем сверился с базой данных и узнал, что одному из них паспорт выдавали в нашем Городе, а второму — в Тюмени. Сейчас он зарегистрирован в нашем Восточном районе. Вот он-то нам и нужен.

— Да зачем?

— А не дает мне покоя эта история с Вероникой. Я почти уверен, что никакой измены там не было.

— Ну, допустим. И что? К смерти Маргариты это разве относится?

— Не знаю, Андрюха. Может, и не относится. Но мне спокойнее будет, если я эту тему проясню. Лучше всего, конечно, с самой Вероникой встретиться. Но она хрен знает где. На территории нашей области женщина с такими данными не зарегистрирована. Скорее всего, она действительно уехала за бугор, как предполагает Симонович. Кстати, если у тебя время будет, поищи ее неофициальными путями. В тех же соцсетях посмотри. Вдруг она с сокурсниками общается, к примеру. Кто-то же должен знать, как с ней можно связаться.

— Вероника, Вероника… — пробормотал я вполголоса. — Красивое имя. Интересно, оно по происхождению как-то связано с именем «Вера» или нет?

— Думаю, да, — с удовольствием подхватил Волков. — Корень тот же. Verum — значит, «правда, истина». Veronica — «истинный образ». В истину верят, истина заслуживает доверия… Ну да, значения имен по смыслу перекликаются. Не зря же имя «Вера» иногда применяется как уменьшительное от «Вероника»…

— Значит, нашему Симоновичу везет на истинную любовь, — скаламбурил я. — Он мне говорил, что недавно познакомился с девушкой, так ее тоже Верой зовут.

— Недавно? — повернулся ко мне Сергей, заворачивая во двор. — Это когда?

— Через четыре или пять дней после смерти жены. Как только из лечебницы вышел, сразу и встретил. И знаешь где? На кладбище!

— Случаются же совпадения, — мотнул головой мой компаньон. — Ладно, Андрюха, выходи здесь, вон школа, я ближе подъезжать не буду, а то рванет, осколками накроет. Иди лови своих террористов. Я погнал. Вечером созвонимся.

***

Домой я попал только в девятом часу. Был уставший, голодный и злой. Во мне кипело желание оторвать головы тупоголовым акселератам, которые своими идиотским «приколами» отнимают время и силы у десятков должностных лиц с большими и малыми звездами на погонах. А хуже всего, что вот из-за таких ложных сообщений о готовящихся терактах притупляется бдительность. Чем больше подобных звонков поступает, тем ниже вероятность, что наши сотрудники серьезно воспримут очередное сообщение, которое как раз может оказаться достоверным. Блин, хоть бы не на моей территории рвануло…

Я успел поужинать и в полной мере удовлетворить любопытство Светланы, когда позвонил Волков.

— Я был прав, Андрюха, — весело заявил он. — Вся эта история с любовными письмами оказалась чушью. Не было у Вероники никакого тайного романа.

— Это тебе Коля сказал?

— Да.

— А не наврал?

— Точно нет, — сказал Волков с коротким смешком. — Судьба над этим подонком жестоко посмеялась. Знаешь, я всегда прихожу в восторг, когда человек получает наказание за свою подлость. Вот это как раз такой случай.

— А что с ним случилось?

— Спился. Ты бы видел его логово. Отличная иллюстрация к пьесе «На дне». Ни одной ценной вещи, а на полу сантиметровый слой грязи… Сам Коля лет на шестьдесят выглядит, а ведь он ровесник Симоновича. Хорошо хоть память не отшибло, а то бы я зря съездил… Короче, суть такова. Мать Симоновича была до скрежета зубовного ревнива. Не могла примириться с тем, что сын женился, жутко ревновала его к Веронике. Житья им не давала, постоянно давила и попрекала… Надеялась, что рано или поздно они разведутся. А потом ей ждать надоело, и она решила ускорить дело. Почему она для достижения своей цели выбрала Колю и как вообще на него вышла, этого он не знает. Говорил, что она с ним встретилась и предложила триста долларов за то, чтобы он несколько цветистых писем накатал, типа адресованных Веронике. И чтобы в этих посланиях обязательно описывались их мифические встречи, желательно с интимными подробностями. И еще она его предупредила, что если вдруг ему кто-нибудь позвонит и начнет задавать вопросы про отношения с Вероникой, то он должен ту же линию гнуть, что и в письмах.

— Это все тебе он сам сказал?

— Да.

— Откуда такая откровенность?

— Да проще простого. Я ему пузырь водки купил и пообещал еще на один дать, если он подробно расскажет о Веронике. Вот мы с ним за столом сидели, он пил и рассказывал. Эх, если бы добывать информацию всегда было так легко…

— Ну и стерва мать Симоновича, — восхитился я. — Да, не повезло нашему доценту. Считай, родная мама семью разрушила.

— Похоже, не так уж сильно дорожил Симонович своей семьей, если подложных писем оказалось достаточно, чтобы он решил развестись. Да ладно, не нам его судить.

— Что дальше делать будем? — поинтересовался я.

— А ты завтра от службы отмазаться сможешь?

— Без понятия, Серега.

— Ладно, если не сможешь, один сгоняю. Я нашел двоюродную сестру Вероники. Она зарегистрирована по тому же адресу, где раньше жили Вероникины родители. Поселок Хрустальный по Тюменскому тракту. Сто километров от Города.

— Подожди, а сами родители где?

— Умерли. Отец пять лет назад, а мать в прошлом году. Других детей у них не было, так что хата отошла племяннице.

— И ты в такую даль поедешь? — с сомнением спросил я. — Стоит ли?

— А мне интересно, как у Вероники жизнь сложилась. Да, далеко. Но я чувствую, что съездить надо.

— А с брошенной любовницей Бурковского что? Ты не нашел ее? Мне кажется, нам гораздо полезнее с ней поговорить. У нее хоть были основания Маргариту ненавидеть…

— С Юлей сложнее. Страничку в соцсетях я нашел, фотографии скопировал и тебе сегодня сбросил. А где она сама находится, пока не знаю. Последний раз она входила в аккаунт сегодня днем. Но напрямую приглашать ее на встречу нельзя. Если Юля причастна к смерти Маргариты, то просто испугается и исчезнет. Есть одна мысль, как мне ее выманить… Но это уже завтра. Давай, будь здоров!

***

Свою службу в органах внутренних дел я начинал с должности оперуполномоченного, так что по собственному опыту знаю, что работа в уголовном розыске — дело совершенно непредсказуемое. Сыщику очень трудно планировать даже завтрашний день, не говоря уж о более отдаленных временах. Поэтому я нисколько не удивился, когда в половине десятого утра Волков мне позвонил и сказал, что сегодня никак не сможет уклониться от исполнения прямых обязанностей и съездить в поселок Хрустальный. Не ближний свет, только на дорогу туда и обратно надо минимум два часа потратить. Он попросил, чтобы я сам сгонял к родственнице первой жены Симоновича и расспросил ее о Веронике. Мне не хотелось тратить на это время, тем более что я все еще был уверен, что женщина, на которой много лет назад был женат наш клиент, никакого отношения к смерти Маргариты не имеет. Но и отказывать Волкову было неудобно. Раз уж договорились работать совместно, надо соответствовать. Не за красный флаг трудимся, а за живые деньги.

Сославшись на наспех выдуманные семейные проблемы, я договорился со своим начальством, что до трех часов дня меня на территории не будет. Сначала выполнил предыдущую просьбу Волкова, на которую у меня вчера не оказалось времени: позвонил в сто десятую квартиру и показал открывшей дверь женщине фотографии Юли. Она подтвердила, хотя и не очень уверенно, что именно эту девушку видела вместе с Маргаритой Симонович незадолго до смерти последней. Теперь уже можно было не сомневаться, что две бабы, одна помоложе, вторая постарше, вступили в конфликт из-за Андрея Бурковского, а вовсе не из-за доцента Симоновича.

Выйдя из подъезда, я первым делом написал Сергею короткое сообщение, уведомив его о результате своего визита к соседке. Потом сел в «тойоту» и покатил на восток. Мимо меня пронеслись леса, перелески и пустоши, и уже через час с небольшим я въехал в поселок Хрустальный. Нужный дом отыскал без труда. Обычная непрезентабельная пятиэтажка, не ремонтированная с советских времен. Я припарковался у подъезда и вдруг подумал: а что, если Вероникиной родственницы не окажется дома? Время-то рабочее. Где тогда ее искать?

Но опасения мои оказались напрасны. На мой звонок дверь открыла дородная женщина лет пятидесяти, с простоватым и неухоженным лицом. Опасливо покосилась на мои корочки, предложила пройти. То ли должность мою прочитать не успела, то ли ей просто не пришло в голову, что участковый мент не может проводить какое-либо расследование за сто километров от своего участка.

Квартирка была удручающе бедной. В далеком детстве я и сам жил примерно в таких условиях и мечтал вырваться из нищеты. Мечта сбылась, но подсознательный страх перед бедностью остался. Не люблю бывать в подобных хибарах.

Из смежной комнаты доносился писклявый детский голосок, зовущий бабушку. Хозяйка на секунду зашла туда, вполголоса сказала несколько слов, и ребенок замолчал. Женщина вышла, смущенно посмотрела на меня.

— Внука успокаивала… Так что вы хотели? Может, чаю вам налить?

— Спасибо, Надежда Матвеевна, не нужно. Я к вам по делу. Скажите, вы свою двоюродную сестру когда последний раз видели?

— Это которую? У меня их две.

— Веронику.

— Эээ, — протянула женщина. — О той я уж и думать перестала. И жива она или нет, понятия не имею.

— Так давно не виделись?

— Лет двадцать. Как она за границу уехала, так и не возвращалась.

— В какую страну уехала, не подскажете? — на всякий случай спросил я, хотя прекрасно знал ответ.

— Остров какой-то… Там море и тепло. То ли Кипр, то ли Крит, для меня это как одно и то же. Но пальмы там растут, это точно, и море есть. Мне ее мать, тетка моя, фотокарточки показывала, которые Вероничка присылала.

— А, то есть со своими родителями она связь поддерживала?

— Первые годы — да. А потом все реже и реже. А со мной ни разу не созвонилась. Зазналась Вероничка… Зачем мы ей? Она на своем острове, в тепле, при деньгах. А мы-то кто для нее?

— Откуда знаете, что она при деньгах?

— Ну а как же, с голой задницей в загранку не поедешь. Да и не одна она туда усвистала. Мужика себе нашла, бизнесмена. В девяностые все бизнесменами заделались как по команде. Бабки делали, о стране не думали…

— Значит, она повторно замуж вышла?

— Да, вышла, только не у нас, а там, по ихним законам. Примерно через год после переезда. Я на фотокарточках их свадьбу видела. Платье такое — умереть можно, как у королевы британской… Я так думаю, что она со свадьбой тянула именно ради платья. Чтобы в него влезть и выглядеть хорошо.

— А что, она такой полной была?

— Нет, худой. Не знаю уж, откуда она такая взялась в нашей семье, у нас вроде всегда все в теле были. А она — как тростинка. А вот пока ребенка вынашивала, вес набрала, килограмм под девяносто стала весить. А там, на своем Кипре-Крите, жир сбросила, опять в тростиночку превратилась…

— Подождите, Надежда Матвеевна, я вас верно понял: Вероника уехала из России уже с ребенком?

— Да. Сейчас вам точно скажу, — хозяйка наморщила лоб, пошевелила губами. — В мае девяносто шестого она родила. А уехала в марте девяносто седьмого. Снег лежал, помню…

Я призадумался. Симонович говорил, что с Вероникой он развелся в октябре девяносто пятого. Выходит, в тот момент она уже была беременной, так, что ли?

— И кто же отец ребенка? — поинтересовался я.

— Так муж ее первый, Женька, кто же еще, — развела руками женщина. — Я вообще не поняла тогда, что у них произошло. Это ж какой дурой надо быть, чтобы от мужа уйти, зная, что родишь скоро… А она ведь должна была знать. На третьем-то месяце…

— То есть получается, что она развелась с Евгением, потом встретила другого мужчину, родила ребенка, а на следующий год уехала за рубеж?

— Ну, вот так и получается. Эх, повезло девке. Редко бывает, что мужик бабу принимает с чужим дитем на руках. Мужикам свои-то дети не всегда нужны, а тут чужая…

— Значит, дочь?..

— Да. Девочку она родила. Вот если подождете пять минуток, я вам фотографии покажу, там вся их семья…

Пока Надежда Матвеевна рылась на антресолях, я молча сидел и переосмысливал полученную информацию. Значит, Евгений Вениаминович Симонович двадцать один год назад стал папой. Но так об этом и не узнал и по сей день не знает. Про свой короткий брак с Вероникой он рассказывал и мне, и Волкову, а вот о ребенке даже не заикнулся.

Хозяйка разложила на столе штук десять фотографий. По качеству печати можно было понять, что все они сделаны много лет назад. На пяти фотографиях я увидел очень миловидную девушку в действительно роскошном свадебном платье и рядом с ней — высокого мужчину с открытым и решительным лицом. Вот он каков, второй муж Вероники, не побоявшийся жениться на женщине с ребенком. Такой достоин уважения. Не то что я, уклонившийся от брака с будто бы беременной Ксенией… А на остальных снимках была изображена та же молодая женщина, но в компании ребенка, прелестной смугловатой девочки. На самой новой фотографии девочке было лет пять.

— Надежда Матвеевна, — обратился я, — у меня к вам просьба: одну фотографию можно забрать? Вот эту, где Вероника с дочкой.

— Да пожалуйста, — пожала плечами женщина. — Мне они уже ни к чему. Двадцать лет не виделись и вряд ли когда-нибудь увидимся…

— Скажите, а как Вероника эти фотографии пересылала? Вряд ли по обычной почте. А интернет тогда еще не был в каждый дом проведен.

— Тетка моя говорила, что какие-то незнакомые люди их привозили. Наверное, Вероника там, на своем острове, знакомилась с нашими туристами да через них и передавала.

— И никаких ее координат у вас нет? Ни адреса, номера телефона, ни электронной почты, ничего нет?

Надежда Матвеевна отрицательно помотала головой.

— И фамилию ее мужа вы не знаете?

— Вот фамилию я как раз запомнила. Имя — нет, а фамилию помню. Корабельников.

— Точно?

— Да. Я только потому и запомнила, что у моего покойного мужа такая же фамилия была. Да вы хоть скажите, зачем вам Вероника понадобилась? Что она такого сделала, из-за чего ее наша полиция искать вздумала?

Я взглянул на ее простодушное лицо и подумал, что здесь можно не напрягаться. Любая глупость прохиляет.

— Есть такая телепередача на Первом канале, в которой показывается, как встречаются родственники, которые друг друга потеряли, а потом нашли. Ну вот, руководство передачи обратилось в полицию с просьбой разыскать вашу двоюродную сестру. Так что, возможно, вас обеих скоро по телевидению покажут…

Поблагодарив разволновавшуюся женщину и предоставив ей мечтать о предстоящих «пятнадцати минутах славы», я вышел на улицу, сел в машину и позвонил Волкову. Вкратце пересказал ему то, что узнал от Надежды Матвеевны. Он выслушал, лишних вопросов не задал. Попросил, чтобы я отсканировал и отправил ему на электронную почту фотографию Вероники с дочкой. О своих собственных делах он не стал распространяться, сослался на то, что в данный момент очень занят. Сказал только, что ближе к вечеру планирует нанести визит доценту Симоновичу.

***

Через три часа, когда я добросовестно вел прием посетителей, Сергей мне позвонил и сразу огорошил неожиданным вопросом.

— Андрюха, твоя жена сегодня дома?

— Светка?.. Ну, она вроде говорила, что вечером хочет с подружкой по магазинам прошвырнуться, а потом в кафешке посидеть. Наверное, уже уехала, и часов до десяти ее не будет. А что?

— Мне квартира твоя нужна. Вернее, не мне, а нам. Для того дела, которое нам поручил Симонович.

— Серега, можешь нормально объяснить, что ты задумал? — настойчиво спросил я.

— Некогда объяснять, время не терпит. Сам все увидишь. Ты сейчас где?

— В опорном пункте, где еще. Людей принимаю.

— Скажи им, что прием закончен. Типа служебная необходимость. И срочно иди домой. Я сам уже здесь, в машине сижу.

В его голосе чувствовалось радостное возбуждение и предвкушение скорой удачи. Я подумал, что вряд ли бы он стал меня сдергивать с рабочего места по пустякам, извинился перед старичком и старушкой, сидящими в коридоре, и поспешил к своему дому.

***

Машина Волкова стояла не у самого подъезда, а немножко в стороне, хотя свободное место вроде бы имелось. Я сразу догадался, что он ее так поставил специально. Не хочет, чтобы машину видно было из окон квартиры Евгения Вениаминовича. Сам Сергей сидел на переднем пассажирском сиденье. Когда я подошел к машине, он держал в руках миниатюрный карманный плеер и вынимал из разъема какую-то флэшку.

— Пойдем скорее, Андрюха, — сказал он, захлопнув дверь. — У вас в доме интернет хорошо работает?

— Не жалуюсь, — улыбнулся я. — А тебе что, жена не разрешает порнуху смотреть, и ты решил моей хатой воспользоваться?

— Смешно пошутил, уржаться можно… Нет, все серьезно. Сегодня вечером мы с тобой в засаде сидим. В очень удобной и комфортной засаде.

— И кого пасем?

— Подругу нашего заказчика, которая так вовремя возникла в его жизни. У которой нет ни фамилии, ни сотового номера, ни родственников… И которая минимум один раз обманула нашего доверчивого друга Женю.

— Обманула? В чем?

— Она с Симоновичем познакомилась на кладбище. И сказала, что пришла навестить своего покойного деда. И показала надгробье, под которым он будто бы похоронен. Симонович мне очень точно описал это место. Так что перепутать могилы я не мог.

— А ты что, на кладбище ездил?

— Да, с утра. Блин, мне же шеф башку отвернет завтра, я по текущей работе вообще ничего сделать не успел… Ну да ладно, отмажусь. Короче, у человека, похороненного под тем памятником, никаких внуков и внучек нет. Был только сын, да и тот недавно умер от цирроза. Вот так-то… Ладно, доставай скорее ноутбук, включай. Будем кино смотреть.

— Что за кино? — с нетерпением спросил я, приводя ноутбук в рабочее состояние.

— Надеюсь, интересное. Полтора часа назад я был у Симоновича в гостях. Нагнал ему, что хочу осмотреть место происшествия, но на самом деле мне нужно было кое-что оставить в его квартире.

— Ты что, камеру наблюдения там установил? — непритворно удивился я. — Ну ты даешь. И он не заметил?

— Нет. Он на кухню в этот момент выходил, а я в гостиной сидел. И не только камеру, кстати, а еще и микрофончик. Так что мы с тобой и видеть будем, и слышать…

Он вынул из кармана металлическую коробочку величиной с сигаретную пачку, при помощи короткого провода подсоединил ее к ноутбуку. Неуверенно нажал несколько кнопок на клавиатуре.

— Точку доступа не могу найти, — пробормотал он. — А, вот. Кажется, есть… Блин, нам бы сюда специалиста-айтишника, он бы моментально все наладил. Я-то сам не шибко разбираюсь в этих штуках. Ага, пошло соединение, нормально. Теперь надо бы еще с микрофоном связь поймать…

— Где ты камеру взял? — полюбопытствовал я. — Купил?

— Вот еще. И камеру, и микрофон мне одолжили в отделе оперативно-технического обеспечения. До завтра. Там же меня проконсультировали, где их лучше устанавливать и как вообще ими пользоваться… Все, звук пошел. Смотри.

Он еще пару раз щелкнул кнопками, и на экране появилось черно-белое изображение той самой комнаты, в которой я впервые оказался семнадцатого мая, в день гибели Маргариты Симонович. Судя по ракурсу, камера была установлена в дальнем углу, возле двери, ведущей на лоджию, на высоте чуть выше двух метров.

— Я ее на антресоль поставил, — как бы подтвердил Волков мои мысли. — А микрофон прилепил скотчем под крышку журнального столика. Он слабенький, меня предупредили, дальше пяти метров не берет. Наш друг сейчас дома, это точно, но никаких звуков не слышно. До спальни и тем более до кухни микрофончик не достает…

— А если Вера придет к нему в гости и они будут на кухне сидеть? Мы ведь тогда ничего не увидим и ничего не услышим.

— Да, обидно будет. Но я все же думаю, что Евгений Вениаминович не из тех людей, которые принимают гостей на кухне. Ну и, кроме того, спать они точно не на кухне лягут…

В этот момент послышалось шуршание. На экране появился Симонович. Качество изображения было не идеальным, но я все же отметил и нетвердую походку мужчины, и апатичное выражение его лица. Доцент поставил на столик закрытую бутылку, два бокала и два блюдца. Сам опустился на диван, откинул голову на спинку и закрыл лицо руками. Вслед за ним в гостиную прокрался пятнистый котенок. Опасливо приблизился, стал тереться о колени. Симонович его словно не замечал.

— Слушай, а он твою камеру не увидит? — обеспокоенно произнес я.

— Да она маленькая совсем, не больше пятикопеечной монеты. И по цвету с мебелью сливается. Да и мне кажется, наш друг сейчас не в том состоянии, чтобы на мелочи внимание обращать… Жалко его, Андрюха. Смерть жены он страшно переживает. И считает себя виноватым. И он действительно виноват, теперь я в этом почти уверен. А визиты этой самой Веры — единственная отдушина для него. И, похоже, нам с тобой предстоит неприятная миссия — перекрыть эту отдушину. Вера не та, за кого выдает себя.

— Ты так думаешь только из-за того, что она соврала ему насчет деда?

— А разве мало? Их встреча не была случайной. Все было заранее спланировано. Я пока сам не знаю подробностей, для того камеру с микрофоном и поставил, чтобы все узнать. Но уверен: этой девушке что-то нужно от нашего несчастного вдовца… Андрюха, будь другом, налей чая. И если есть какое-нибудь печенье, тоже дай. А то я сегодня фаст-фудом пообедал, во рту горечь…

Я прошел на кухню и щелкнул кнопкой электрочайника. Пока наливал кипяток в чашки, думал: а ведь Волков наверняка знает больше, чем говорит. К примеру, откуда у него взялась уверенность, что Евгений Вениаминович виновен в смерти жены?

С двумя дымящимися чашками в руках я вернулся в комнату. Хотел было задать Волкову возникший у меня вопрос, но увидел, что он неподвижно сидит и вглядывается в мелькающее на экране изображение.

— Андрюха, ты только погляди на это, — свистящим шепотом произнес он.

Я присел рядом, слегка подвинул ноутбук. Некоторое время смотрел и слушал. Потом мы синхронно повернули головы,посмотрели друг на друга.

— Теперь ты понимаешь, что произошло с Маргаритой? — тихо спросил Сергей.

— Кажется, да… Вот она какая, значит, девушка Вера. Ну ладно. Но дальше-то что? Мы по-прежнему не знаем, каков был мотив для убийства.

— Да вот он, мотив, здесь, — Волков вытащил из кармана пиджака флэшку с зеленой полоской. — Извини, не было времени ввести тебя в курс дела… Пошли, Андрюха. Пора положить этому безумию конец да и деньги свои получить.

Глава 14, написанная доцентом

После ухода Волкова я с полчасика посидел на кухне. Выпил чашку чая с двумя ложками апельсинового джема. Смотрел в окно, наблюдая за движением облаков. Меня одолевали два противоречивых чувства… Радостное предвкушение по случаю скорого прихода Веры. И — необъяснимая тревога. Никаких причин тревожиться и переживать, как мне тогда казалось, у меня не было. Но от этого я волновался еще больше. Я пытался связать свое взволнованное состояние с визитом Волкова и напряженно прокручивал в голове разговор с ним. Что он такого уж необычного сказал? Да ничего. Ну, обратил он внимание, что подлинная душевная близость у меня была именно с первой женой, а не со второй, и что? Я и сам это всегда знал. И не шибко расстраивался. Я любил Риту, я готов был о ней заботиться, ничего и никогда для нее не жалел, но того трепета, которым сопровождались мои отношения с Вероникой (а потом и с Верой!), совместная жизнь с Ритой мне не давала. Если с Верой-Вероникой (да, я уже перестал их разделять!) мы были настроены на одну частоту, то с Ритой было все же не так. Но я же не мальчик, я умудренный опытом зрелый мужчина и понимаю, что идеальных отношений не бывает, что в погоне за идеалом можно провести всю жизнь и так его и не обрести. Много лет я прожил со второй женой и всегда видел, до чего мы с ней разные люди, но воспринимал эту разницу как неизбежность, как данность, против которой глупо и бессмысленно бороться. В некоторые моменты я задавался вопросом: а могу ли я по своей инициативе расстаться с Ритой? И отвечал самому себе так: да, но только в том случае, если встречу другую женщину, такую же возвышенную, мягкую и духовно близкую, какой была для меня Вероника. А поскольку шансов на такой сюжетный поворот было не более, чем на столкновение Земли с кометой Галлея, то я и не сомневался в том, что мы с Ритой совместно встретим старость…

Я поставил чашку в раковину, достал из холодильника бутылку вина, отнес ее в гостиную. Поставил на столик два бокала и два блюдца. Присел на диван и задумался о непредсказуемости судьбы, которой угодно было сначала лишить меня истинного счастья, а потом, спустя двадцать лет, подарить его опять в первозданном виде. Мысли мои прервал звонок в дверь. На пороге стояла Верочка, одетая в то же легкое бежевое платье, которое было на ней в момент нашего знакомства.

— Я только что о тебе думал, — медленно выговорил я, обнимая ее.

— Я знаю, Женечка.

Она была чистюлей, как и Вероника. Первым делом прошла в ванную, помыла руки. Потом мы выпили по бокалу вина. За последний весенний день и за предстоящее лето.

— О, это лето обязательно будет счастливым! — улыбнулась Вера, лучисто улыбаясь мне. — Смотри, во-первых, мы вместе. А это ведь уже огромное счастье, правда? Во-вторых, ты преподаватель, а я студентка. Получается, у тебя наверняка в августе будет отпуск, а у меня с двадцатого июня начинаются каникулы… Может, съездим куда-нибудь?

— А ты где хотела бы побывать, в каких странах?

— Ой, да я ж нигде раньше не бывала, мне везде интересно будет. Ну, то есть хотелось бы туда, где тепло, где солнце, море, пальмы и песчаный пляж. Меня один раз в Крым возили, когда совсем маленькая была, и один раз в Анапу, когда чуть постарше… Мне понравилось и там и там. Но все же хочу и заграницу посмотреть…

— А если не на море, а в горы? — предложил я. — Что ты думаешь про швейцарские или австрийские Альпы?

— Да с радостью! Мне и в горах должно понравиться. Когда я закончила седьмой классе, меня отправили на месяц в санаторий. И там мы ходили в поход, забирались на Ямантау, это одна из самых высоких уральских гор. Так знаешь, я просто кайфовала, когда стояла на вершине…

Я с умилением смотрел на эту девочку, еще так мало видевшую, перед которой открывался бездонный океан удовольствий и впечатлений. С ее легчайшим характером, с ее детской непосредственностьюи живостью ума она готова была радоваться всему, чего ранее не испытывала. А я, в свою очередь, готов был ее радовать. Вот захотела она посмотреть дальние страны — и я пообещал, что скоро она их обязательно увидит.

Вера попросила меня рассказать, в каких иностранных государствах доводилось бывать мне и какой город мне более всего приглянулся. Я с увлечением начал было говорить про Флоренцию, которая произвела на меня поистине фантастическое впечатление. Девушка слушала, глядя мне в глаза. Но тут в дверь позвонили. От этого простого и привычного звука я вздрогнул, как от электрического удара.

— Что случилось, Женечка, чего ты испугался? — удивилась Вера.

— Да сам не знаю, — пробормотал я, пытаясь унять сердечную дрожь и стыдясь своей слабости.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет… Вера, никого не жду. И открывать не хочу.

Раздался еще один звонок, потом еще один,более настойчивый. Я запаниковал. Мне вдруг отчетливо вспомнился тот вечер, когда погибла Маргарита. Тогда тоже долго звонили в дверь, потому что я мылся в ванной и не мог подойти к двери.

— Лучше открыть, Женя. Они же все равно не уйдут.

— Хорошо, родная. Я постараюсь побыстрее от них избавиться, кто бы там ни был… — Я встал с дивана. — Ты только из комнаты не выходи, хорошо?

— Да, конечно… Нагнись, я хочу тебя поцеловать.

Я выполнил ее просьбу. Поцелуй был коротким, но очень крепким. Выдохнув, я вышел в прихожую и открыл дверь. Почему-то мне не пришло в голову спросить, кто там. На площадке стояли Сергей Волков и участковый Шаманов.

— Добрый вечер, Евгений Вениаминович, — поприветствовал меня Волков.

Шаманов лишь кивнул. Я растерянно смотрел на них.

— Ребята, вы ко мне? Извините, но не вовремя. Я сейчас не могу вас впустить.

— Надо поговорить, Евгений Вениаминович, — твердо сказал Сергей. — Причем безотлагательно.

— Что за срочность? — рассердился я.

— Мы выполнили ваш заказ. Мы теперь знаем все. Хотим поделиться своими знаниями с вами и получить обещанные деньги. Но если вы нас сейчас не пустите, мы уйдем и больше никаких дел с вами иметь не будем. И черт с ними, с деньгами. Так что решайте.

— Правда, вы мне все расскажете?.. Ну что ж. Хорошо. Прошу вас, — я подвинулся, запуская полицейских. — Извините, но принять могу только на кухне. У меня в комнате гости.

— Без проблем.

На кухне мы с Волковым сели за стол напротив друг друга. Участковый остался стоять, прислонившись спиной к стенке. В его взгляде я уловил легкое непонимание. Похоже, он знает меньше, чем мой бывший ученик.

— Вы нам доверяете, Евгений Вениаминович? — спросил Сергей.

— Ну, я же обратился к вам за помощью. Доверяю, значит.

— В таком случае положите на стол причитающиеся нам деньги. Мы их пока брать не будем. А если вы в итоге сочтете, что мы их не заработали, сможете взять обратно.

Я немного поколебался, потом встал, вытащил из шкафчика пачку денег, отсчитал нужную сумму и положил на край стола. Опять сел, выжидательно уставился на Волкова.

— Хотел бы в первую очередь извиниться перед вами за непрофессиональное поведение наших коллег, — произнес Волков. — Тех, которые проводили доследственную проверку по поводу гибели вашей жены. Они не утрудили себя самыми простыми действиями. Если бы они сработали нормально, то, конечно, уголовное дело было бы возбуждено.

— Да? — вскинулся я. — То есть ее все же убили?!

Волков кивнул.

— Кто?!

— Я расскажу вам о ходе нашего расследования, и вы сами убедитесь, что все факты указывают только на одного человека… Вы помните, Евгений Вениаминович, я вас спрашивал, не было ли у Маргариты любовника? Вы тогда ответили отрицательно. Вы были уверены, что жена вам не изменяла. Но в таких вопросах нельзя полагаться на мнение мужа. Тем более такого мужа, как вы. Не спешите протестовать! Я не хочу сказать, что вы для нее были плохим супругом. Но вы не подходили друг другу, между вами не было доверительных отношений, не было настоящей душевной близости. Я вас этими словами нисколько не обвиняю, просто констатирую факты. Так вот: из этих фактов мы с Андреем Сергеевичем сделали вывод: у Маргариты должен быть любовник. И наш вывод подтвердился. Любовник у нее действительно был.

— Как вы узнали? — требовательно спросил я.

— Незадолго до смерти ваша супруга проходила свидетельницей по уголовному делу, связанному с дорожно-транспортным происшествием и последующей дракой. Она давала показания в пользу водителя, который ее подвозил. Так вот, этим водителем являлся заведующий кафедрой истории искусств, на которой вы трудитесь…

— Бурковский?

— Да. А поскольку ДТП произошло в двух шагах от его дома, то у нас сразу же возникла версия, что Маргарита оказалась в его машине не случайно. Мы поговорили сАндреем Николаевичем, и он нам рассказал, что на протяжении нескольких месяцев состоял в близких отношениях с вашей женой. Они даже собирались пожениться.

— Вот мразь! — выкрикнул я, даже не задумываясь, а кому, собственно, адресована моя ругань, то ли неверной супруге, то ли лживому и подлому Бурковскому. — И что? Это он ее столкнул, что ли?

— Нет, конечно. Зачем бы ему ее сталкивать, раз они намеревались вступить в брак? Нет, он не убивал. К тому же он тем вечером занимался в спортивном клубе, так что никак не мог бы оказаться на вашей лоджии… Но! У него была молоденькая подруга по имени Юля. С которой он совсем недавно расстался именно ради Маргариты. А Юля категорически не желала разрывать отношения и терять такого перспективного мужика. По словам Бурковского, она про его любовную связь с вашей женой ничего не знала. Но Бурковский ошибся. Она знала. Более того, ей даже был известен ваш домашний адрес. Она выследила Маргариту и попыталась поговорить с ней. Уговаривала добровольно расстаться с Андреем Николаевичем. Но ваша супруга не пошла ей навстречу…

— И что? — глухо спросил я. — Значит, эта Юля проникла к нам в дом и столкнула Риту с лоджии?

— И опять нет. Во-первых, она бы чисто физически с вашей женой не справилась. Я с этой девушкой разговаривал сегодня, так что имел возможность оценить ее кондиции. Мускулатура совсем не развита. Чтобы взрослого человека скинуть с лоджии, нужно обладать немалой силой, не так это просто, как кажется. А во-вторых, у Юли твердое и легко проверяемое алиби. В тот момент она была на вечеринке в компании нескольких друзей.

— Так может, она наняла какого-нибудь здорового парня, заплатила ему денег за убийство Риты?

— Ага. И этот парень не нашел лучшего способа, кроме как пробраться в вашу квартиру, когда вы и сами были дома, тихонько подобраться к вашей жене и сбросить ее, да так, что она и пикнуть не успела… Колоссальный риск. Откуда он знал, что вы в тот момент будете в ванной? А если бы вы раньше вышли и столкнулись с ним нос к носу? Вот зачем идти на такие ненужные сложности, если можно просто подкараулить жертву в подъезде и пристрелить? Нет, Евгений Вениаминович. Наверное, у Юли были причины желать смерти вашей жене, но к убийству она все же непричастна.

— Так кто ж тогда убил? — выкрикнул я.

— Кто убил, спрашиваете? — переспросил Волков и засмеялся. — Ну и дела, вот уж не думал, что буду когда-нибудь цитировать Достоевского! ДА ВЫ САМИ И УБИЛИ-С! Лично вы, собственными руками.

Он опять засмеялся, и я уставился на него как на психа. Вопросительно взглянул на стоящего Шаманова. Тот хранил на лице бесстрастное выражение. Похоже, слова Волкова его не удивили.

— Вы явились сюда, чтобы пошутить? — со злостью спросил я, обращаясь к обоим. — Или для того, чтобы поржать?

— Нет. Мы пришли, чтобы сказать вам всю правду, — спокойно заявил Шаманов. — Я же вас предупреждал, когда вы на прошлой неделе обратились ко мне: правда может оказаться такой, что вам захочется ее закопать обратно…

— Да что за бред?! Я не убивал Риту! Сами-то раскиньте мозгами, зачем бы я стал к вам обращаться, если бы был убийцей.

— Вот! — щелкнул пальцами Волков. — Именно этот вопрос нас и поставил в тупик. Пару дней назад мы с Андреем обсуждали всю эту ситуацию и сошлись во мнении, что единственный человек, который мог бы убить Маргариту таким способом, — это вы. Но для чего тогда вы инициировали дальнейшее разбирательство?.. «На сумасшедшего он вроде не похож», — сказал я тогда про вас. Ну да, не похожи. Внешних признаков ненормальности типа пены изо рта у вас нет. И все же вы больны, Евгений Вениаминович. Собственноручное убийство Маргариты нанесло удар по вашей психике. Посттравматическое стрессовое расстройство, вот как это называется. В вашем случае оно стало причиной избирательной амнезии. Вы тупо забыли, как сбросили жену с лоджии! Когда вы рассказывали нам с Андреем о событиях того вечера, вы не лгали. Вы говорили то, что казалось вам истиной. И вы действительно хотели узнать, что случилось и кто виноват. Ну вот, теперь вы узнали.

Я во все глаза смотрел на Волкова. Пришло в голову: может, он просто шутит, разыгрывает меня? Потому что поверить в ту ахинею, которую он нес, я не мог.

— Ладно, Сережа, — кивнул я, стараясь говорить медленно и спокойно. — Ну, предположим, я вам верю. На секундочку. Посттравматическое стрессовое расстройство, значит, да? Но оно, по вашим словам, случилось после того, как я — допустим! — убил Риту. После, а не до. Значит, я сбросил ее с лоджии, будучи в здравом уме. Но тогда напрашивается естественный вопрос: зачем?

Волков вынул из кармана телефон, провел пальцем по экрану и показал мне. Я взглянул. Опять те же фотографии, опять та же смуглая брюнетка, которую он мне показывал вчера, когда мы сидели в его машине!

— И что?

— Так и не вспомнили девушку?.. Ну конечно, нет. Избирательная амнезия. Из вашей памяти ушло все, что касалось смерти Маргариты. Эта девушка, Евгений Вениаминович, и есть Юля, бывшая любовница вашего шефа. В тот день, семнадцатого мая, она приходила к вам домой. Она позвонила в домофон, назвала вас по имени и отчеству, сказала, что у нее есть важная информация, касающаяся вашей жены. Вы запустили ее. Она поднялась. Вы открыли дверь. Но никакого разговора у вас не случилось. Юля просто сунула вам в руки флэшку и сразу же убежала, вы даже не успели ее ни о чем спросить.

— Флэшку? — вырвалось у меня.

— Да. Вот эту.

Сергей выложил на стол белую флэшку с зеленой полоской. Я смотрел на нее, ничего не понимая. Как она могла попасть к Волкову? Или это не она, а просто похожая?

— Извините, что взял вашу вещь без спроса. Не смог удержаться, да и дело того стоило, — нахально заявил мой бывший ученик. — Вы сегодня днем искали нурофен для меня, вот я и воспользовался случаем. Тем более она прямо на виду лежала, на полке, и выглядела именно так, как мне ее описала Юля.

— Вы украли мою флэшку?! — возмутился я.

— Пришлось. Понимаете, мне Юля сегодня рассказала, какие файлы там содержатся. Аудиозаписи телефонных разговоров между вашей несчастной женой и Андреем Бурковским. Откуда они взялись, хотите знать?.. Юля уже давно подозревала, что у ее мужика есть и другая любовница. В первых числах мая, когда она еще жила в квартире Бурковского, она тайком установила на его мобильный телефон одну интересную программку, благодаря которой получила возможность прослушивать и записывать все его разговоры. Не слышали о таких достижениях современной техники? Ну конечно, вам же почти сорок пять… А Юля — девушка молодая, технически продвинутая, особенно в сфере информационных технологий. Но при этом, к сожалению, до неприличия тупая… Вот лично я так и не смог понять ее кривую логику. Она записала разговоры вашей жены со своим бывшим бойфрендом и передала их вам — зачем? По ее словам, для того, чтобы вы вмешались в ситуацию и как бы «запретили» Маргарите общаться с Бурковским.

— Что за бред? — недоуменно спросил я.

— Вот и я так подумал. Но мы с вами умные мужчины, немало в жизни повидавшие и неплохо разбирающиеся в психологии. А Юля, как я уже отметил, просто дурочка… Ну так вот, Евгений Вениаминович, я продолжаю. После ухода Юли вы сразу же прослушали аудиозаписи с этой флэшки, а потом…

— Я не слушал никакие записи, — перебил я. — Мне эта флэшка попалась на глаза уже после смерти Риты. И я не успел… В общем, у меня до нее так и не дошли руки, — неуверенно произнес я.

— Естественно, — важно кивнул Волков с видом опытного врача, диагноз которого подтвердился. — Ваше подсознание прекрасно помнило, какие убойные материалы там содержатся. Убойные — это в прямом смысле, ведь вы именно из-за них и убили жену. Уверен, что вы неоднократно порывались проверить эту флэшку, и каждый раз вам что-то мешало или что-то отвлекало… Ведь так?

Я открыл было рот, но ничего не ответил. Невидимые барабаны в моей голове начали отбивать тревожную дробь. Волков в данном случае угадал: я ведь действительно несколько раз хотел просмотреть содержимое флэшки, но так этого и не сделал. Почему?

— Я прав, — констатировал Сергей, наблюдая за выражением моего лица. — У вас работал механизм психологической защиты. Это он мешал вам… Если бы вы прослушали аудиозаписи, вы бы сразу вспомнили все. Хотите, проверим?

Он извлек из кармана маленькую коробочку, похожую на плеер. Вставил флэшку в разъем. Внутри меня как будто выстрел бухнул, мне захотелось или убежать, или вырвать у Сергея из рук плеер. Но я не успел. Из динамика послышались знакомые голоса. Маргарита и Бурковский. Два коротких разговора, в общей сложности не более десяти минут. Но после того, как прокрутилась последняя запись, я был полностью раздавлен. Чувствовал себя как всадник, который вот только что летел на бодром жеребце по залитому солнцем лугу, а теперь вот стоит возле павшего коня и видит, как со всех сторон наползает тьма, и нет вокруг никаких ориентиров, и не у кого спросить дорогу или попросить помощи.

— Я могу представить, что почувствовали вы в тот день, когда вот это прослушали, — мягко произнес Волков. — Не каждый день узнаешь, что твоя жена уже фактически обручилась с другим мужиком и выжидает только удобного момента, чтобы порвать с тобой. Особенно же вас зацепили, наверное, слова Риты о том, что ей вас жалко, что она не хочет вас огорчать и только поэтому оттягивает решающий разговор с вами… Думаю, вы в тот момент сразу же вспомнили тот случай двадцатилетней давности, когда вам будто бы изменила первая жена. Кстати, тогда как раз никакой измены не было. Мы теперь это знаем доподлинно. Вот только не уверен, что вас это утешит…

— Вы пытаетесь убедить меня в том, что я псих? Ничего не выйдет, — заявил я, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но чувствуя, что никакой твердости не получается. — Нет, я не убивал Риту. Записи разговоров — черт с ними. Я бы не стал по такому поводу убивать. И тем более не мог бы об этом забыть. Вы просто не смогли узнать ничего по делу, потому и придумали вот эту чушь и из меня делаете сумасшедшего… А я нормальный! — выкрикнул я со злостью.

— Ну что ж, — медленно выговорил Волков после минутной паузы. — Своим упрямым недоверием вы нам не оставляете выбора. Скажите, кто эта девушка, с которой вы познакомились на могиле жены?

— А при чем здесь Вера?

— Вот и мы тоже гадали, какова ее роль во всей этой истории. Слишком уж вовремя вы с ней встретились, аккурат после смерти жены. Мы же изначально не знали, что Маргариту убили вы сами. Признаюсь, лично у меня была мысль, что ваша новая знакомая может быть причастна к убийству. Я думал, что против вас какие-то серьезные люди ведут коварную игру и что Вера является орудием в их руках…

— Что за чушь! — выдохнул я.

— Ну а вам самому-то разве не показалось странным, что девчонка, которая вам в дочки годится, так страстно увлеклась вами? Приходит к вам каждый вечер, ложится в постель — ради чего?

— А что, в бескорыстную и чистую любовь вы уже не верите? — раздраженно спросил я. — Разница в возрасте — да! Но и такое тоже бывает, сколько примеров можно привести и из истории, и из современности… Вера — добрая, милая, замечательная девушка. У нее до меня вообще никого не было, понятно? И да, она меня любит. У нас общие интересы, мы отлично понимаем друг друга, и возраст нам не помеха. Мы даже пожениться в скором времени планируем, вам ясно?..

Я прервал свою пылкую речь, заметив, как смотрят на меня Волков и Шаманов. В их взглядах читалось такое сочувствие, что мне стало не по себе.

— Да не женитесь вы на ней, Евгений Вениаминович, — со вздохом произнес Волков. — Не женитесь, потому что никакой Веры не существует. Вы сами придумали ее. После убийства Маргариты ваша психика надломилась. То лечение, которое вам дали в клинике, не помогло. Врач посчитал, что вы вполне здоровы, и выписал вас. Правда, он вам наказал принимать какие-то таблетки, но я уверен, что вы ими пренебрегали. Вы вышли из клиники, сразу поехали на кладбище. Вы сидели у могилы жены, и вам было так плохо и так больно, как никогда в жизни. Во всем мире не было человека, способного вас поддержать. Близких родственников у вас не осталось, а друзья — не в счет. И вы это знали. Вот тогда-то вы впервые и «увидели» Веру… Она была синтезирована вашим воображением. Вы сами наделили ее теми качествами, которые хотели видеть в женщине. Вы воссоздали тот идеальный образ, которым всегда мечтали обладать. Отсюда и любовь, и близость интересов, и абсолютное взаимопонимание… Все эти дни вы встречались, общались и ложились в постель с призраком.

Я молча смотрел на своего бывшего ученика. Да он, похоже, сам нуждается в помощи опытного психиатра. Я вопросительно взглянул на Шаманова. Неужели он не видит, что его напарник повредился рассудком? Стоит, с серьезным видом слушает…

— Вы не верите, Евгений Вениаминович? — продолжал Волков. — Вам мои слова кажутся бредом? Но вы вспомните: разве за все это время хоть один человек, кроме вас, видел Веру? Разговаривал с ней?..

— Мы не бывали в общественных местах, — с усилием выговорил я. — Встречались у меня дома или гуляли по паркам и дворам… Стоп! — вдруг выкрикнул я и повернулся к Шаманову. — Андрей Сергеевич, вы же видели меня вместе с Верой! В прошлый вторник, поздно вечером. Мы с ней катались на карусели во дворе, пили вино, а вы проходили мимо, куда-то спешили. Вы остановились и посмотрели на нас. Ну скажите вашему другу, что он сейчас несет чушь!..

— Да, я проходил мимо, и я видел вас, — пробормотал участковый, отводя глаза в сторону. — Но никакой девушки я рядом с вами не заметил. Я тогда слышал ваш голос и решил, что вы с кем-то разговариваете. Темно было, я думал, что ваш собеседник где-нибудь в тени. Но теперь понимаю, что вы были одни. Вы разговаривали сами с собой…

— Равно как и сегодня, — подхватил Волков. — Стократно извиняюсь, но мы за вами наблюдали при помощи скрытой камеры. Вы сидели на диване, вы разговаривали, вы вели себя так, как будто рядом с вами сидит девушка, но никакой девушки мы не видели. Веры не существует. Она — ваша галлюцинация.

— Да пошел ты! — вскипел я. — Вера сидит в гостиной, слышишь, ты?! Я все понял, вы меня разводите. Вот вы уроды, а… Не способны выполнить работу, так и скажите. Но вы же за бабки кого угодно готовы и в тюрьму посадить, и сумасшедшим выставить. А я ведь о ментах был лучшего мнения… Что, денег вам мало? Ну так забирайте и подавитесь! — я хлопнул ладонью по лежащей на столе пачке. — А Верочка, моя Верочка, сидит в гостиной. Я не хотел, чтоб вы ее видели, потому и попросил не выходить. Сейчас я ее приведу, вы на нее посмотрите, а потом сразу же свалите и навсегда обо мне забудете, вот так вот, ясно?

Не обращая на них более никакого внимания, я выскочил из кухни, пробежал по коридору и влетел в комнату. Сначала растерялся, увидев пустой диван, но потом заметил знакомый силуэт, виднеющийся через ведущую на лоджию дверь. Вера стояла спиной ко мне и смотрела вдаль.

— Верочка! — крикнул я.

Она обернулась. На ее лице замерла слабая улыбка. Сама она казалась нереальной, эфемерной, она словно таяла в воздухе, как будто молекулы ее тела разбегались во все стороны. Еще минута — и сквозь ее рассыпающееся тело я уже мог видеть и небо, и верхушки соседних многоэтажек.

— Тебе открылась правда, Женечка, — прошелестела она, исчезая. — Теперь я уже не могу быть с тобой. Постарайся выжить и выстоять, мой дорогой… Прощай, Женя!

Комната плыла перед моими глазами, мир качался и рушился. Я сделал еще шаг, едва не упав, и переступил через порог. Обеими руками обнял еле различимый силуэт, но ощутил лишь пустоту. Шагнул еще раз. Уперся руками в балконное ограждение. Подумал: вот же он, выход! Вот она, возможность последовать в другой мир, из которого явилась Вера и в котором она меня наверняка ждет!.. Я внимательно посмотрел вниз. Из памяти всплыла знакомая картинка — распластанная на земле женщина в бежевом халате. Моя Маргарита. Именно вот на этом месте она и сидела две недели назад, потягивая вино. Отсюда я ее и отправил в последний полет, крепко обхватив сзади и одним рывком перекинув через ограждение. Силой меня природа не обделила… Интересно, а она меня тоже ждет в другом измерении? Поняла ли она, что сама подтолкнула меня к убийству? А если не поняла, то я обязательно должен ей объяснить, чтобы она не думала обо мне хуже, чем я того заслуживаю…

Итак, расклад прост. На этом свете меня никто более не ждет. А на том свете, в существование которого я никогда всерьез не верил, меня ждут две женщины. Каждую из них я любил. Каждой из них мне есть что сказать. А значит, пришло время уходить в вечность. Зажмурив глаза, я подпрыгнул, тяжело перевалился через ограждение, почувствовал, что падаю, и тут же потерял сознание.

Глава 15, написанная участковым

Никогда мне не забыть тот вечер, когда мы растоптали, раздавили, расплющили доцента Симоновича, открыв ему глаза на кошмарную правду и развеяв его галлюцинации. Так уж получилось, что разговаривал с Евгением Вениаминовичем в основном Волков, а я только мелкие замечания вставлял. Слушая обличительную речь Волкова, я четко представлял себе: вот лежит Симонович в гробу, еще живой, и каждое слово Сергея для него подобно очередному ржавому гвоздю, заколачиваемому в деревянную крышку. Впрочем, он боролся до последнего. Он не верил нам до конца. Не желал верить — и не верил. И, только не обнаружив в комнате ни самой Веры, ни каких-либо следов ее присутствия, он осознал, что такой девушки действительно нет и никогда не было.

Возможно, что ему в тот момент еще что-то померещилось. Могу предположить, он увидел, как придуманная им Вера выпрыгивает с лоджии. Увидел — и решил последовать за ней. И наверняка бы разбился насмерть, если бы мы с Волковым оставались на кухне. Но мы оба синхронно почувствовали опасность и кинулись вслед за ним. Поймали его за руки в самый последний момент и затащили обратно его бесчувственное тело. Сразу же вызвали врачей. Те примчались, привели Симоновича в сознание... Впрочем, не уверен. Вряд ли его состояние можно назвать сознательным. Он с широко открытыми глазами сидел на полу, покачивался из стороны в сторону, не отвечал ни на какие вопросы и вообще не реагировал на действительность. Я даже сомневаюсь, что он нас видел и слышал. Он был где-то очень далеко, в своем вымышленном мире. С содроганием наблюдая за его телодвижениями, я подумал, что вряд ли он когда-нибудь станет полноценным человеком. Хотя… Психика — штука тонкая. Не исключено, что какая-нибудь мимолетная случайность поможет ему вернуться в реальный мир.

Деньги, полученные от доцента, мы с Волковым в тот же вечер поделили поровну. Но особой радости я не испытал. Не странно ли? Вроде и работа выполнена, и оплата получена, и никаких противозаконных действий совершать не пришлось. Но слишком уж тягостное впечатление осталось у меня после всего, что произошло в квартире Евгения Вениаминовича. Жалко его было. Какое будущее его теперь ждет? Понятно, что к уголовной ответственности за убийство жены его привлекать не станут, пока он полностью не выздоровеет. Но выздоровеет ли? Сколько месяцев или лет он проведет в психушке? А если из нее выйдет, то сразу же попадет на скамью подсудимых. Учитывая исключительные обстоятельства, много ему не дадут. Может и условным сроком отделаться, особенно если будет доказано, что убийство он совершил в состоянии аффекта. Но все равно, а жить-то как? И с кем? Ему скоро сорок пять, а разве легко в таком возрасте найти женщину, с которой не страшно было бы встречать старость?