Задание: Токио

Глава 5

Дареллу было не привыкать к длительным ожиданиям. По роду его деятельности, это считалось в порядке вещей. Как у военных, когда долгие до бесконечности затишья вдруг сменяются скоротечными и смертоносными атаками и стычками. Порой Дарелл неделями терпеливо выслеживал противника и разрабатывал расписанный до мелочей план действий, на непосредственное осуществление которого уходили считанные часы и даже минуты. Майор Теру Яматоя прекрасно знал правила игры. Дареллу, сидевшему в его приемной, пришлось прождать больше получаса.

Единственное оконце, прорезанное в стене кабинета майора Яматои, выходило в какой-то мрачный закоулок, окруженный конторскими строениями. Парк Хибая изобиловал такими зданиями. А вот обстановка кабинета была типично японской. Для Токио это было в порядке вещей: почти повсюду история и традиции соседствовали с современностью и модерном. Выглянув в оконце, Дарелл увидел припаркованное в конце закоулка такси с желтой табличкой и на секунду призадумался, зачем оно здесь.

Комната обогревалась с помощью хибати – традиционной керамической корчаги с углем, заменявшей в японских домах привычные для европейцев очаги и камины. На полках были расставлены мингеи – народные поделки, изображавшие разных человечков. Насколько помнил Дарелл, майор Яматоя был родом из семьи мелкого землевладельца, проживавшей неподалеку от района Пяти озер, но, несмотря на современные взгляды, гордился старинным происхождением. Этим, должно быть, и объяснялись развешанные на стенах самурайские мечи, а также маски и специальные уплотненные костюмы для кендо – японского фехтования. За исключением зеленого металлического стола и вращающегося стула вся обстановка в комнатенке была японская.

– Дарелл-сан? Тысяча извинений, что заставил вас столько ждать. Для американца вы необыкновенно терпеливы. Вы не ерзаете на стуле и не меряете комнату шагами. Вы воспринимаете время по-философски: как путь, который может быть долог или короток, но пройти который можно только по воле судьбы.

Выглядел майор Яматоя как типичный японец – невысокого роста, стройный и подтянутый, с тонкими черными усиками и седеющей, коротко подстриженной шевелюрой. Он совсем не походил на полицейского. Он был облачен в темно-красную якуту, слишком тонкую для прохладного помещения. Умные черные глаза буравили Дарелла насквозь, а уголки тонких губ загибались книзу, придавая майору загадочный вид. А вот руки подрагивали, выдавая нетерпение, которое делало особенно весомой похвалу, только что отпущенную Дареллу по поводу терпеливости последнего.

Дарелл нахмурился.

– Я требую объяснений, – резко сказал он. – Почему ваши полицейские приволокли меня сюда столь бесцеремонным образом? Вам наверняка известно, что я временно подменяю Чарльза, а все необходимые бумаги и лицензии у меня имеются. Ничего противозаконного в моей деятельности нет. Мне никто ничего не объяснил и даже не разрешили позвонить в посольство, чтобы сообщить о моем аресте.

– Это вовсе не арест, – спокойно произнес Яматоя. – Просто я решил воспользоваться этой возможностью, чтобы побеседовать с вами с глазу на глаз в непринужденной обстановке. Не будем обманывать друг друга, Дарелл-сан. Мне все про вас известно. Я знаю – кто вы и чем вы занимаетесь, да и вам, я уверен, известен род моей деятельности. В бюро Никота-5 на вас имеется весьма пухлое досье.

– Что вам от меня нужно, майор?

– А, это другое дело. Буду с вами предельно откровенен. Вы получили какие-нибудь донесения от своих людей из Хитосимы?

– Не понимаю, о чем вы...

– Оставьте, прошу вас. Разве мы не договорились быть откровенными? Только так мы сможем хоть чего-то добиться. У нас с вами общая цель. Вы должны сотрудничать с нами. Вы разговаривали с Лэмсоном или Мокой?

– Нет, – сказал Дарелл.

– А с Биллом Черчиллем?

– Нет.

– А с Йоко Камуру?

– Я ее не знаю.

Яматоя вздохнул. Уперевшись в край стола обеими ладонями, он бесстрастно посмотрел на Дарелла.

– Дело принимает крайне серьезный оборот, Дарелл-сан. Или я могу называть вас Каджуном? Насколько мне известно, именно так обращаются к вам близкие люди. Я имею в виду тех, с которыми вы росли в Луизиане. И некоторых других. Каджун – так?

– Здесь вы диктуете правила игры.

– Я рад, что вы это сознаете. А теперь расскажите мне про Йоко Камуру.

– Никогда не слышал про нее.

– Она... как бы лучше выразиться... Она – интимный друг вашего мистера Черчилля. Кроме того, она довольно известная художница.

– Ну и что?

– В течение последней недели она находилась в Хитосиме.

– И?

– Она исчезла.

– И что это может означать?

– Дарелл-сан, вам прекрасно известно, что творится в Хатасиме. Сейчас некогда играть в кендо. – Черные глаза Яматои скользнули по развешанным на стенах мечам. – Она была больна. Она умирала. А теперь ее нигде нет. Ваш друг и подчиненный, мистер Уильям Черчилль, состоял с ней в интимных отношениях. Они были любовниками. И он проживал в гостинице неподалеку от нее. Вы понимаете, что может произойти, если она где-то разгуливает?

Дарелл промолчал.

Яматоя развел руками.

– Мне нужна ваша помощь. На карту поставлены миллионы жизней. Министерство здравоохранения уже поставлено в известность – его сотрудники дежурят круглосуточно. Премьер-министр подготавливает ноту, которая сегодня в полночь будет вручена вашему послу. Положение не просто опасное. Оно – катастрофическое. Просто невероятно, как могло случиться подобное. Как могли американцы подбросить к нам этот варварский вирус? Ведь страшнее "Перл-Ку-27" в мире нет ничего.

– Да, – кивнул Дарелл. – Но вы слишком торопитесь с выводами, которые могут надолго рассорить наши правительства. В соответствии с президентским указом, все бактериологическое и вирусологическое оружие было снято с производства и уничтожено. В Японию это оружие никогда не завозилось. Вы обвиняете Соединенные Штаты, хотя никакими доказательствами их вины не располагаете.

– Возможно я и впрямь поспешил, – согласился Яматоя. Его голос немного охрип. – Просто я слишком обеспокоен из-за чудовищной эпидемии, которая может вот-вот разразиться в моей стране. Атомная бомба была сброшена на нас во время войны. Это можно понять, но не простить. Мы никогда не забудем про трагедию Хиросимы и Нагасаки. Но вот подкинуть смертоносный вирус...

– Если вы будете упорствовать, майор, мы никогда ни о чем не договоримся, – спокойно произнес Дарелл.

Яматоя пристально посмотрел на него.

– Хорошо, – сказал он. – Начнем сначала.

– Я готов.

– Вы согласны, что мы должны помогать друг другу?

– Безусловно.

– Но вы по-прежнему отрицаете, что знакомы с Йоко Камуру?

– Да.

Яматоя вздохнул.

– Боюсь, что у меня для вас скверные новости. Оба ваших человека – Лоусон и Мока – умерли. Там, в Хитосиме. – Он, не отрываясь, следил за выражением Дарелла, но тот и глазом не моргнул. – Я мог бы показать вам то, что при них нашли, но это сопряжено с большим риском. За последние трое суток ни одна живая душа, даже муха не пересекла заградительные барьеры, которыми обнесли Хитосиму. Вам это понятно?

– Я верю вам на слово.

– Кроме одной девушки. Йоко Камуру. Она была больна. Она уже умирала. И все же каким-то образом исчезла.

Дарелл посмотрел ему прямо в глаза.

– Вы уверены, что она не умерла, как и все остальные?

– Она исчезла. Вполне возможно, что в горячечном бреду она утонула в океане. Розыски ее тела продолжаются уже довольно значительное время. Однако речь идет и о другом. Долго скрывать случившееся невозможно. Хатасима – очень популярный курорт. Вопросам и так уже несть числа. Рано или поздно на них придется ответить. Вполне возможно, что это обернется страшной катастрофой. Я не политик. Мы с вами занимаемся схожим делом. Я уверен, что вы не откажетесь нам помочь.

– Не откажусь, – кивнул Дарелл.

– Тогда расскажите все, что вам известно про Йоко Камуру.

– Ровным счетом ничего.

– Понимаю. Мистер Дарелл, вы отдаете себе отчет в том, что происходит? Я пытаюсь спасти миллионы жизней своих соотечественников. Их судьба висит на волоске. Все зависит от нашей быстроты. Если этой девушке и впрямь удалось сбежать из Хатасимы, она может разнести эту чудовищную болезнь по всей стране. Я не собираюсь кого-либо обвинять в случившемся – это занятие для дипломатов. Но я не спал уже две ночи и даже не представляю, когда мне удастся поспать хоть часок. – Яматоя говорил ровным, почти безжизненным тоном, но его раскосые глаза ни на секунду не отрывались от лица Дарелла. Не дождавшись ответа, он сказал:

– Прошу вас, подождите одну минуту.

И вышел.

Дарелл обвел глазами комнату. Несмотря на мерцающие в хибати угли, в воздухе ощущалась сырость. Дарелл посмотрел в окно. Такси по-прежнему стояло в закоулке. Поднявшись на ноги, Дарелл подошел к стене с развешанным оружием. Интересно, подумал он, установлена ли здесь телекамера. На пустом столе не было ни пылинки. Судя по всему, майор Яматоя был редким гостем в своем кабинете.

– Дарелл-сан? Пойдемте со мной, пожалуйста.

– Я арестован?

– Нет, – улыбнулся Яматоя. – После того, как мои люди увезли вас из вашего... так сказать, магазина, ваше посольство подняло страшный шум. Благодарите мисс Прюитт – она очень ценная сотрудница. Однако прежде чем выпустить, я покажу вам вашего приятеля, Билла Черчилля. Его доставили сюда из хатасимской гостиницы. Он... э-ээ... сопротивлялся нашим сотрудникам. Извинитесь перед ним за меня. Вы заберете его с собой.

– Он болен? – спросил Дарелл. – Или ранен?

– Нет, ему только немного намяли бока. Он пытался удрать. Нам пришлось скрутить его, доставить сюда и допросить. Впрочем, отвечать он отказался наотрез. Сомневаюсь, чтобы он обладал хоть мало-мальски ценными для вас сведениями. Он готов говорить только про исчезнувшую мисс Камуру. Правда, и на ее счет он пребывает в таком же неведении, как и мы.

Яматоя и Дарелл пересекли маленький японский сад и вошли через массивные стальные двери в соседнее здание, в котором размещалась тюрьма. Как и во всех остальных тюрьмах, здесь стоял устойчивый запах пота, мочи и рвоты. Запах человеческого горя и унижения.

Билла Черчилля содержали в подвале, в четвертой камере от лестницы со щербатыми каменными ступеньками. Камера ярко освещалась и Дареллу сразу бросились в глаза синяки, ссадины, порванная одежда и кровь, запекшаяся в уголке рта Билла. Яматоя отомкнул дверь и пропустил Дарелла в камеру со словами:

– То, что вы видите – последствия его неразумного поведения. Мало того, что Черчилль-сан оказал сопротивление моим сотрудникам, так он еще норовил прорваться за колючую проволоку.

– Какую проволоку? – нахмурился Дарелл.

– Я имею в виду проволочное заграждение вокруг Хатасимы. Там, как вам наверняка известно, установлен жесточайший карантин.

Дарелл потряс Билла Черчилля за плечо. Долговязый молодой человек открыл глаза. Прищурившись из-за яркого света, он недоуменно заморгал, потом со стоном присел и потряс головой. Прикоснувшись к сгустку крови в углу рта, он посмотрел на майора Яматою, а потом медленно перевел взгляд на Дарелла. Его лицо просветлело.

– Сэм? Каджун!

– Йо, – кивнул Дарелл.

– Значит, я в Токио?

– Да. Я отвезу тебя домой и приведу врача.

– Мне не нужен врач. Послушай, Йоко...

– Потом, Билл. Тебя выпускают под мое поручительство. Ты сможешь идти?

– Я цел и невредим, – сказал Билл и поморщился.

Они дружили с ранних пор. Вместе учились в Йельском университете. Билл специализировался в области архитектуры, тогда как Дарелл изучал юриспруденцию. Они вместе ходили на свидания с девушками, посещали концерты бостонского симфонического оркестра, валялись летом на травке, напивались и дебоширили в барах, ссорились и смеялись, а потом – расстались на целых пятнадцать лет. Черчилль сделался модным архитектором – он спроектировал несколько известнейших офисных зданий и множество жилых домов. Год назад одна крупная японская фирма пригласила его поработать в Иокогаме. По просьбе Эла Чарльза, возглавлявшего токийское отделение секции "К", Черчилль выполнил несколько пустяковых поручений.

– Извини, – пробормотал Билл. – Местные полицейские, похоже, отделали меня по первое число.

– Ты сам напросился, – сказал Дарелл. – Пошли.

Черчилль встал и покачнулся. Он был высоченного роста, худой и жилистый, с голубыми глазами и приятным лицом – словом, обладал располагающей внешностью. Непослушные вихрастые волосы придавали ему мальчишеский вид. Впрочем, сейчас он выглядел жалким и потрясенным.

– Йоко... – снова начал он.

– Позже, – повторил Дарелл.

– Они сказали мне, что Лэмсон и Мока мертвы.

– Да, это так и есть.

– О господи, – прошептал Черчилль.

У выхода из тюрьмы их уже поджидали мисс Прюитт и Синье. Дождь по-прежнему не унимался. У тротуара стоял черный "шевроле", на котором ездил Синье. Дарелл помог плохо державшемуся на ногах Биллу Черчиллю забраться в машину.

– Надеюсь, вы не сердитесь, что я за вами приехала? – спросила мисс Прюитт.

– Нет. Биллу нужна медицинская помощь.

– Я готова. Я – дипломированная медсестра.

Дарелл удивленно вскинул голову.

– Отлично. Это весьма кстати.

Капельки дождя стекали по ее лицу. Дареллу показалось, что даже несмотря на строгий вид, мисс Прюитт выглядит прехорошенькой.

– Плохо дело? – спросила она. – Я имею в виду Хатасиму.

– Очень плохо, – кивнул Дарелл. – И ухудшается с каждой минутой.