Загадай желание

Глава 5

(Да, стоит признать, если история еще не окончилась, наш главный герой не может просто так уйти со сцены. Хотя, наверняка он уже и сам согласился на такой исход, когда его голова с треском обрушилась на что-то твердое.

Тем не менее, вот он. Лежит в своей квартире на смятой постели, весь покрытый царапинами и мелкой сеткой шрамов по всему телу. Это первое, что он заметил, открыв глаза и вынув нос из-под собственной руки. Болело и ныло все, от ушей до кончиков пальцев, и, простите, заднего прохода).

— Униинструмент, синхронизация, — бессознательно вымолвил он. Реакции не последовало.

Приподняв ноющую шею, Энтони огляделся вокруг. Сумеречный свет едва пробивался из-за плотных ставней. Все было на своих местах. Бардак отсутствовал, никаких следов попойки или другого кутежа не наблюдалось. Униинструмент лежал рядом, выключенный, целый, блестящий, словно только что из магазина. Что же с ним такого произошло? Сознание было ясным, но парень не верил в те картины, что всплывали перед его мысленным взором. Самое логичное объяснение — «Дон Хуан» слишком крепко ударил ему в голову и Энтони поймал бэдтрип. И на почве данного расстройства попытался убежать из клуба, но свалился в какой-нибудь декоративный кустарник. Вроде бы на входе в «Поднебесную» были целые заросли. А может, и нет, ничего не шло в голову.

Пальцы сами собой потянулись к инструменту. Энтони посмотрел в блестящий пластик излучающей панели и ахнул. Искривленная голова блестела, как шар для боулинга. Он принялся ощупывать собственный череп, не веря самому себе. Даже щетины не осталось. То же самое ждало его и на подбородке. На всякий случай он заглянул под одеяло. Действительно, гладкий и чистый, как ребенок.

Что за хрень?!

Поспешно включив инструмент, Энтони вошел в сеть. И вновь не поверил своим глазам. Его личная почта была завалена сообщениями от Гарри, Винсента и Анны. Никто не знал, куда он исчез и где пропадал… две недели. Ровно. Парень просмотрел записи камеры наблюдения на входе. Целая серия роликов, как Гарри пытается достучаться до него, и в конце концов, не без помощи сердобольных соседей, вызывает полицию. Они вскрывают дверь в два счета и входят внутрь, и через какое-то время Гарри оправдывается и пытается что-то им втолковать. В результате дверь закрывается за спинами людей в экзокостюмах и старый друг уходит, повесив голову и прихлебывая из какой-то бутылки.

— Черт! — прошипел Энтони, уткнувшись лицом в подушку.

Это было слишком даже для него. Конечно, Гарри что-нибудь наплел Винсенту, что Энтони заболел или что-нибудь в этом духе, но полиция… Пропавших начинают искать спустя три дня. Неужели в муравейнике, вдоль и поперек напичканном камерами наблюдения и полицейскими дронами, не нашлось ни одного объектива, который бы смог его засечь? Чушь собачья!

Плюнув на все эти размышления, парень встал с постели и пошел на кухню. Ему очень хотелось влить в себя чашку-другую кофе. Есть не хотелось совершенно, но за стакан крепкого ароматного кофеина он был готов убить кого угодно.

Добравшись до генератора доставки и нажав заветные кнопки, Энтони рухнул на пол, скрученный страшной судорогой. Все мышцы в его теле разом напряглись, до боли, до крика, но дыхание свело до отказа. Так бы он и помер, если бы рука невидимого экзекутора не сжалилась над ним и не оставила на этом свете.

Генератор пискнул. Парень закашлялся, привел дыхание в норму. Поднялся и дрожащими руками достал два больших, чадящих крепким ароматом кофе пластиковых стакана. Влив в себя горячую жижу, словно воду, Энтони прислушался к себе. Он чувствовал себя на удивление прекрасно, хотя разбрызгивающие остатки кофе пальцы говорили об обратном. Тело казалось каким-то невесомым, легким, словно перышко, хоть сейчас открой окно и улетай навстречу солнцу.

В спальне заверещал униинструмент. Обезумев от нахлынувшей беспричинно радости, Энтони побежал на зов прибора, ушибив палец о дверной косяк и упав на смятую кровать. На голопанели светило мягким светом старое доброе имя — Анна. Сейчас Энтони был готов расцеловать ее до самых ног, не так уж много он успел увидеть на том фото. Щелкнул интерфейс, появилась знакомая диаграмма аудиосвязи.

— Энтони, господи! — испуганно выпалила она. — Куда ты пропал? С тобой все хорошо?

— Анна, дорогая, как я рад тебя слышать! — Парень расхохотался, как он считал, радостно. Наверняка его собеседнице послышался зов «мягких палат» на другом конце Сети. — Я в порядке. Ну, можно так сказать…

— Где ты был все это время? Мне позвонил твой друг, Гарри, сказал, что ты исчез без следа. Даже полицию вызывал, думал, что я тебя похитила!

— Все в порядке, не волнуйся ты так, — промурчал Энтони, вытянувшись на кровати. Скомканное одеяло неприятно упиралось в бок, но ему было все равно. — Я жив и… даже здоров. Ты просто не представляешь, как я рад тебя слышать…

Анна облегченно вздохнула.

— Что с тобой произошло, Энтони? Это как-то связано с твоим писательством?

— К сожалению, нет, — сказал Энтони. — Не написал ни строчки. Больше похоже на затянувшуюся вечеринку. И, кажется, я скоро стану безработным.

— Что?!

— Шутка, Анна, просто шутка, не беспокойся. Я ни черта не помню и еще меньше понимаю, что вообще произошло. Но почему-то я счастлив. Наверно, я сошел с ума.

— Действительно, сошел! Ты уверен, что все в порядке? Может, вызвать тебе скорую помощь?

— Дорогая, я две недели пропадал неизвестно где и вернулся домой. Как ты думаешь, сколько часов назад мне могла понадобиться помощь? И как ты ее вызовешь с такого расстояния? Лучше расскажи мне что-нибудь интересное.

— Например?

— Не знаю. Что-нибудь веселое, может даже развлекательное. Как твои дела?

Собеседница ненадолго замолчала.

— Да ничего особенного. Работы прибавилось в последнее время. Учеба тоже успевает утомить так, что хоть вой на луну.

Энтони слышал лишь ее голос, не осознавая смысла сказанного. В его голове мелькали какие-то бессмысленные цифры, образы, чей-то смех, крики, тяжелое дыхание. Он словно летел от одной камеры в Сети к другой, становясь невольным наблюдателем всей тайной жизни сотен людей. Его это смешило.

Вот какая-то парочка из Китая снимает домашнее видео, какой-то невнятного вида очкарик ведет технический блог на немецком про создание личной страницы, телеканал «Rust» транслирует прямо в голову клипы древних, как мир, рок- и металл-групп.

И спустя бесчисленное множество роликов, онлайн-видео и миллиарды аудиотек он видит девушку с пирсингом в носу. Знакомые плакаты на стенах, неубранная комната, розовые волосы, спадающие с хрупких девичьих плеч. Анна Бергман, гласит ник собеседника в левом углу… сознания. Черная футболка в обтяжку едва скрывает кольца в проколотых сосках. «Какая же она милая, — усмехается Энтони. — Фигурка, пухлые губки, слегка вздернутый носик, зеленые глаза. И эта голубая прядка…».

— Знаешь, у тебя очень забавная прическа, — сказал парень, оборвав Анну на полуслове. — Как называется эффект, когда одна прядь волос красится в другой цвет? Мелирование?

Собеседница замолчала. Ее лицо свело судорогой непонимания, застучали длинные пальцы по световой клавиатуре. Глаза бегали по монитору, проверяя настройки конфиденциальности. Видеосигнал скрыт. Ее компьютер был честен со своей хозяйкой, что не мешало Энтони видеть все содержимое ее жесткого диска.

Анна в полный рост. Куча фотографий. Не меньше видео. В разных позах и «игровых» ситуациях. Реклама сайта для взрослых. «Анна Вершпилт». Вот где он ее видел! Сюрприз из сюрпризов! Ни разу не встретив ее вживую, Энтони заочно подарил ей не один литр своих жизненных соков. Он любил таких девушек.

Истерика пробрала его до слез. Он смеялся, не силах остановиться. В бреду видений он смотрел, как глаза Анны наполняются страхом, а руки сами собой тянутся отключить соединение. Ей не по себе. За долгий срок близкого, почти родственного, общения, она и подумать не могла, что Энтони может так страшно хохотать.

— Анна Вершпилт!!! — едва не кричал парень, закрыв лицо руками. Градус бреда был слишком велик, чтобы открыть глаза и поверить в его реальность (Доигрался, брат. Не миновать тебе мягких палат, это уж точно…). — Господи, кто придумывает вам псевдонимы?! Господи! Господи!!!

— Ты… узнал? — почти шепотом сказала Анна.

— Господи, Анна!!! — вскричал Энтони. — Тебе девятнадцать лет!!!

— Я думала, ты догадался…

— Догадался! Догадался! Не каждый день лично общаешься с настоящей актрисой!

— Энтони…

Парень глубоко вдохнул и медленно, насколько это возможно, выпустил воздух наружу. Сердце бешено колотилось в груди, в висках стучало, а образ Анны перед глазами постепенно затухал, словно забарахлило соединение. Он отнял руки от лица и спокойно произнес:

— Анна, дорогая, я прошу тебя. Давай поговорим в следующий раз. Кажется, сегодня мне лучше вообще ни с кем не общаться. Прости меня, если я тебя обидел. Пожалуйста.

— Хорошо, — вздохнула виртуальная подруга. — Удачного дня тебе, Энтони. Береги себя.

— Бай.

Он остался один в пустой квартире, затянутой сумраком. Нужно было успокоиться, привести себя в порядок и сделать хоть что-то человеческое. Умыться, сходить в кафе, может даже зайти на рабочее место, объясниться… В чем? В том, что Энтони не мог объяснить самому себе. Да и каково это, явиться к начальнику абсолютно лысым, в шрамах, в явно неадекватном состоянии?

Так что единственной трезвой мыслью в его голове укоренилось желание пойти в душ. Захватив с собой идеально отглаженное белье из встроенного шкафа (Бытовой дрон почти целиком заменяет женщину.), Энтони направился в ванную и обрушил на себя максимальный напор ледяных струй. Холод словно проходил сквозь его тело, оседая на коже нейтральными каплями воды. Долгожданный отрезвляющий удар не приходил, сколько бы парень ни ждал его. Благо, оставалась старая добрая очистительная боль.

Он бился головой о прозрачную стену душевой кабины, то ли желая пробить ее, то ли стремясь наконец что-нибудь почувствовать. Ожидание становилось невыносимым, кулаки чесались невыносимо, и разразившись сдавленным рыком, Энтони что есть силы ударил композитную стенку.

Алые капли упали на дно кабинки, смешавшись с водоворотом белой крошки. Маленькие осколки засели в костяшках пальцев, запястье расчертили кровоточащие полосы. Но опять же никакой боли он не испытывал. Лишь неизвестные ему цифры вновь поплыли перед глазами сплошной виртуальной стеной. Проценты, состояние системы, запуск программы восстановления.

Тяжелый пульс застучал в поврежденных сосудах. Непонятное сияние пронзало руку Энтони насквозь, выталкивая из дрожащей плоти куски разбитой стенки. Багровый омут в ногах парня уносился в канализацию, унося с собой остатки того, что люди понимают под словом «здравомыслие».

Чудеса… Нет, не чудеса. Он видел такие истории в Сети. Высокие технологии, Марс, военные, масонский заговор, супергерои, инопланетяне — куча вариантов, выбирай на вкус! Мысли никак не желали выстраиваться в складную цепь. Он что теперь, бессмертен? Дурная фантастика позапрошлого века! А может, это все кома? Каким-то чертом Энтони умудрился выжить, и теперь лежит в какой-нибудь фирменной клинике овощем, пока эскулапы родной и любимой «Рейнбах» собирают его по кусочкам. Да, точно — это просто бред! Искаженные ощущения, нереальные видения, кошмары — все признаки на лицо! Таково научное обоснование — фундамент для спокойного отношения к жизни.

Утешив себя подобной мыслью, Энтони улыбнулся затухающему сиянию в повторно шрамированной руке и отключил бесполезный санитарный агрегат. В иллюзии разума не о чем беспокоиться. С этой мыслью парень смело зашагал на улицу, сам не зная куда.

Разумеется, предварительно одевшись и причесавшись… чисто машинально. Все же кома не повод забывать о воспитании.

В огромных переходах муравейника его ждало радостное утро понедельника. Хмурые люди всех национальностей и культур тащились кто куда, в основном, разумеется, на ланч. Хотя вот группка мусульман на ковриках устроила собственный святой уголок в декоративной роще.

Люди смотрели на Энтони сквозь очки дополненной реальности и прочие аксессуары, кто сочувственно, кто со страхом, а какая-то тощая, как спичка, дама с даже украдкой сфотографировала его. Лишь сонно-приветливые парни и девушки в азиатских одеждах, неспешной массой выплывающие из неприметного здания с голограммой Инь и Ян на входе, вяло улыбаются, следуя по своим делам, словно тени, вливаясь в общий ритм. Даосисты, неосязаемые призраки атомарного движения общества.

(А ведь когда-то давно весь цивилизованный мир боялся евреев.

Вот уж безобидные ребята!

Ну не видно их, ну сидят поближе к финансовому водопою, ну не подпускают к себе всякого рода гоев — не так они страшны. Бойтесь этих самых невзрачных псевдоазиатов. Они действуют согласно своей природе.

И не делают лишнего.

Стало быть, и жалеть они вас не станут).

Примерно такие мысли роились в голове Энтони, пока он плыл в хлещущих со всех сторон информационных потоках. Статусы, новости, фото и видео рассекали собой воздух. Ему все казалось, что чей-то очередной пост ударит ему прямо в лоб, но тот мгновенно таял, уносясь тучкой разбитых пикселей куда-то в пустоту. Стоит лишь заметить, что коммуникатор парень оставил дома.

Как было сказано выше, он уже не удивлялся своему нынешнему состоянию. Если перед ним сейчас проскочит единорог, Энтони ни капли этому не удивится. Но то ли единороги были не в моде, то ли воображение парня не блистало разнообразием, короче, все неудобства и абсурдность ситуации ограничивались дополненной реальностью и легким покалыванием в руке.

«Что ж, бери от бреда лучшее!» — сказал сам себе Энтони и пошел куда глаза глядят, попутно читая статью про еще одно гениальное достижение человечества — синхронизацию сознания с виртуальной реальностью.

Предположительно, человек, находящийся в коме или ином состоянии сознания, близком ко сну, может быть подключен напрямую к Сети и принимать вполне осознанные решения, такие как ведение домашних дел, бизнеса и прочих вещей, требующих творческого подхода без физического вмешательства.

Марс — планета чудес!

Что ж, это даже лучше. Энтони очень даже жив, и все виртуальное общение и просмотр телевидения онлайн — вполне реально, а остальное — компиляция образов и воспоминаний в ушибленном мозге спящего человека.

Какой-то креол наткнулся на него, едва не сбив с ног. Одно мгновение острые карие глаза смотрели на Энтони, смуглая рука полезла за отворот бежевой куртки. Парень напрягся, кулаки сжались сами собой, готовые от души наподдать невнимательному прохожему.

Но не пришлось. Низкорослый мужчина держал в руках визитку, отпечатанную на композитной пластинке, и хитро кривил густые усы. Энтони машинально взял черно-красный прямоугольник, креол улыбнулся и растворился в толпе. Что такого в этой карточке? Ни имени, ни электронного адреса. Только красный QR-код на черном поле.

Пальцы скользили по гладкому краю визитки, а код уже считан и перед Энтони всплывает жуткий портрет в полный рост. Скелет, затянутый в красный балахон, держащий в правой руке золотую косу. В левой костлявой ладони нашел свое место черный крест с перевернутой пентаграммой в центре и цифрой XIII.

«SLM», гласит надпись над коронованным черепом. Маленькая звездочка под непонятной аббревиатурой, ссылка. Кроссроуд авеню 4, квартира 5. Папа Брухери. Принести табак и ром.

«Все чудесатее и чудесатее» — подумал Энтони, сжав визитку в ладони. Через мгновение что-то горячее капнуло на пол, источая едкий аромат паленого пластика. Парень посмотрел на расплывающиеся черные пятна под ногами и на вязкие нити, тянувшиеся с его пальцев. «Ну это уж точно ни в какие ворота не лезет! Словно шпионский детектив, ей-богу!».

Смахнув с руки растаявший композит, парень доверился интуиции (или системе навигации, он уже точно не знал) и зашел в ближайшую эксклюзивную лавку элитного пойла. Погулял вдоль цветастых полок, уставленных высокоградусной продукцией и национальными индейско-латинскими сувенирами, и купил бутылку нефильтрованной янтарной жидкости с непроизносимым названием на этикетке и деревянную коробку, пахнущую терпким табаком. Улыбчивый андроид-продавец, девушка с нейтральными чертами лица, без лишних слов взяла его за палец и прислонила к считывающему устройству.

— Спасибо, что воспользовались нейроинтерфейсом компании «Рейнбах». Мы делаем все, чтобы ваши желания стали реальностью! — мягким радостным голосом произносит кукла.

Нейроинтерфейс… Глупые мысли и догадки вновь завели свой хоровод, но как только Энтони увидел состояние своего электронного счета, его сердце быстро пришло в норму. Три миллиона девятьсот девяносто девять тысяч восемьсот шестьдесят два кредита.

Бред.

Сказка все еще продолжается. Жди, Папа Брухери! Великий чародей, джинн и кибер-маг современности скоро навестит твой дом!

(И тут уж берегись и спасайся, кто может. Чем не дело для уставшего от жизни коматозника?)

Нижние уровни. Солнечный свет едва заглядывает сюда, слишком много переходов и магистралей нависает над ними, и потому здесь сумеречно и душно, как в тропиках. Системы кондиционирования работают на полную, но слишком много коренных жителей Земли скопилось на дне котла-мегаполиса.

Белых людей здесь встречалось гораздо меньше, и Энтони стало немного не по себе. Не потому, что здесь опаснее, чем наверху — преступность в городах-муравейниках на Земле почти равна нулю. Но, признайте, все же есть некий дискомфорт в нахождении в обществе с иной национальной прослойкой. И это даже не расизм…

Однако народ нижних уровней был настроен к нему явно дружелюбней, чем его «земляки». Мода здесь была несколько грубее: шрамированные, татуированные, затянутые во всевозможные одежды люди смотрели куда-то перед собой или друг на друга, и им было плевать на окружавшее их столпотворение.

Энтони стало тошно в подвижной духоте, и на полпути к Папе Брухери он свернул в ближайший закоулок, достал из кармана пачку сигарет. Тут он вспомнил, что униинструмент остался дома, а от зажигалок он отвык давным-давно. К счастью, из двери напротив вышли два повара-азиата. Оказывается, на нижних уровнях еще были в моде рестораны домашней кухни.

Они жадно закурили, быстро затараторив что-то на своем малопонятном языке. Энтони молча поднял сигарету к губам, пытаясь придумать, как лучше к ним обратиться, но те уже заметили его, что-то сказали, рассмеялись, и тот, что был повыше, подошел и подал ему зажигалку.

Парень пощелкал узорной кнопкой зажигалки, выпустив цветок плазмы. Табачный дым ворвался в его легкие, но тут же смягчился, став едва ощутимым. Даже вкус прежде любимых сигарет стал каким-то призрачным. Не наступало уже привычное легкое одурение, головокружение и тошнота.

Он стоял и смолил, слушая хохот желтокожих поваров, изредка прикуривая новую сигарету от окурка старой. Пять ядовитых палочек счастья ушли, словно в никуда. В пластиковом пакете тихо постукивала поклажа, в голове играла какая-то местная музыкальная станция.

«Надо было поступить иначе», — подумал Энтони, — «Надо было прийти в себя, явиться к Винсенту и все подробно разъяснить. Вдруг я в тот вечер просто принял лишнего и на дурную голову установил себе нейроинтерфейс? Говорят, от дополненной реальности с непривычки крыша едет. А я с какого-то черта пошел сюда… с табаком и ромом. Пусть лучше это будет коматозный сон. Как очнусь, хоть не буду чувствовать себя идиотом. Что же за хрень тогда произошла? Ну, судя по шрамам, скорее всего меня действительно сбили. А вот что потом…

В каком пограничном состоянии сознания нужно быть, чтобы не знать, как кто-то собирается вшить в твою нервную систему нанонити? Неспроста вся эта кутерьма завязалась, явно неспроста. Но, что поделать, я никогда не умел строить планы, и уж тем более их менять. Папа Брухери ждет меня, кем бы он ни был. Надеюсь, у него есть кофе. Есть не хочется совсем, пить тоже, но именно кофе… черт».

Мимо него проплыла очаровательного вида сеньорита. Белое платье с богатым красным узором развевается среди урбанистических пейзажей маяком национального очарования, столь резко бросающегося в глаза, что невозможно было не одарить красавицу улыбчивым взглядом. Темные кудри спадали на затянутую в белое грудь. Нос слегка длинноват, подумалось Энтони, но ничего. Для него в девушках почему-то были важнее глаза. В глазах он видел красоту женщин. Конечно, не будь во взгляде красавиц такого же огня, что у той неизвестной сеньориты, у них был бы шанс понравиться нашему разборчивому герою. Но все же…

За ней семенила троица подруг, смеющихся во все горло. Их руки были заняты увесистыми сумками, но как бодро они пританцовывали на ходу — в пору было зааплодировать! И тут последняя, та, что несла на голове что-то похожее на тюрбан, пристально посмотрела на Энтони и что-то крикнула своим товаркам. Те тут же посмотрели на него.

Парню резко стало не по себе. Он застыл с выкуренной наполовину сигаретой в руке, переводя взгляд с одной девушки на другую. Они хитро улыбались, о чем-то шушукаясь, и наконец, та самая сеньорита, что Энтони заметил первой, подошла к нему.

Не сказав ни слова, она окинула его кошачьим взглядом и мягко отняла у него сигарету. Сделала глубокую затяжку и выпустила в лицо Энтони несколько колечек дыма.

— Папа Брухери? — рычащим, с хрипотцой голосом прошептала она. Энтони кивнул.

Прикончив окурок, девушка небрежно бросила его вниз, метко пришпилив красным каблучком, взяла парня за руку и повела за собой. Темнокожие красотки обступили его со всех сторон, хохоча и похлопывая его по рукам, плечам, а самая развязная (Энтони так и не понял, кто) — чуть ниже талии. Они смеялись, кружились в серой толпе, напевая и о чем-то допытываясь у нашего героя.

Он понятия не имел, что происходит. Хорошо, конечно, что его приведут к Папе Брухери, но Энтони все больше подозревал, что где-то за углом скрывается агрессивно настроенные парни спортивного телосложения, поджидающие «иноземца» с неопределенной целью. Грабить кого-либо сейчас бессмысленно, но мало ли как развлекается молодежь иных социальных слоев. Даже патрульные дроны как-то нехотя посматривают поверх толпы, жужжа крошечными двигателями, а полицейские спокойно курят или жуют местную еду, подняв непроницаемые забрала и подставив небритые лица электрическому свету голографических вывесок и фонарей. Декоративные львы, честное слово. Даже двигатели машин не включены, спешить им, судя по всему, некуда.

А красавицы уводили Энтони все дальше и дальше, где коридоры становились теснее, толпа гуще, а солнечный свет слабее. Но все обступали их за несколько метров, кивая, кланяясь и снимая шляпы. Мужчины и женщины, даже дети радостно приветствовали плясуний. Азиаты куда-то пропали.

Ловушка захлопнулась. За очередным поворотом открылось Кроссроуд авеню.

Глава 6

Крепкое облако табачного дыма ударило в нос, стоило неприметной дверце отъехать в сторону. Крики радости и звуки барабанов накатились на Энтони, затягивая его внутрь незнакомого ему праздника в гущу пышущих жаром плясунов.

Квартира, где происходило сие странное действо, оказалась на удивление просторной. Все окна были закрыты, не горело ни одной лампочки, лишь множество свечей. Огромные толстые свечи источали свой свет со всех столов, шкафов и подоконников.

Витали в спертом воздухе цветастые юбки и накрашенные пальцы, мужчины с серьезным выражением лица разместились по углам, задумчиво раскуривая толстые сигары. Безумные и пустые глаза скользили по Энтони, не задерживаясь и не смущая. Праздник завораживал собравшихся, зачем им мешать кому-то получать удовольствие.

Сеньорита вела его за руку, лавируя среди приветствовавших ее соплеменников. Каждый считал своим долгом поцеловать ей руку или помахать рукой, рискуя выбить кому-нибудь глаз. Неопределенного возраста певицы со счастливыми лицами и хриплыми голосами надрывно кричали, приплясывая под бой латинских барабанов. Сами музыканты уже не могли соображать и автоматически отбивали ритм, закатив глаза или уставившись в одну точку.

Пробившись в нужном направлении, девушка восхищенно вскинула голову. Энтони сделал то же самое.

Посреди комнаты стояла огромная статуя скелета. Та самая, в плаще, с крестом и косой. И надпись у костлявых ног — «Senor la Muerte ». У парня невольно начал дергаться глаз, на мгновение он оторопел от подобного зрелища. Пустые глазницы глядели на него из-под самого потолка, выставив ухмыляющуюся костлявую челюсть в жутком свете черных и красных свечей.

Но он быстро пришел в себя. Сеньорита вырвала из его рук пакет, пристально осмотрела его содержимое, и одобрительно кивнув положила его к подножию статуи — каплю в море сигар, бутылок, гор сладостей и неизвестных Энтони блюд и цветов. В горячке царящего вокруг безумия он даже не заметил, как спало с его глаз покрывало дополненной реальности. Никаких статусов в социальных сетях, мелькающих перед носом, никаких видео- и аудио-дорожек, скользящих поверх сознания. Окружающее его сумасшествие было абсолютно реальным и не нуждалось ни в каких виртуальных украшениях и дополнениях. Само действо едва помещалось в сознание Энтони. Он уже уверился в собственной неадекватности, и тут в нем проснулся старый инстинкт — бежать!

— Как вам наш маленький праздник? — донеслось до него сзади.

Это был тот самый мужчина, что подал Энтони визитку. Все так же скупо улыбаясь, он пристально посмотрел ему в глаза и протянул руку.

— Мигель.

— Энтони. — Рука Мигеля оказалась сухой и жесткой, совсем не похожей на руки жителя Земли. Словно он занимался ручным трудом: пахал в полях, или, может быть, чинил механизмы, не прибегая к помощи дронов. Кем мог быть этот улыбчивый человек? Почему так не вовремя отключился проклятый нейроинтерфейс? — Очень… мило. Спасибо за приглашение.

— Не стоит, — усмехнулся креол и перевел взгляд на девушку, как-то незаметно успевшую взять Энтони за руку. — Спасибо, что привела нашего нового друга, Валери. Интуиция тебя не подвела.

— Спасибо, Папа, — ответила сеньорита. Все же она говорила по-английски, подумал Энтони. (Женщины-женщины, полны вы тайн и недомолвок, чертовы актрисы!).

— Будь добра, оставь нас на пару минут. Молодой человек наверняка желает узнать, что же, собственно, здесь происходит.

Красавица Валери упорхнула прочь, лишь прошелестели полы юбки. Но смуглянка не ушла просто так — задорный взгляд прочно запечатлелся в памяти Энтони, хоть самой девушки уже и след простыл.

Толпа смеялась и плясала. Табачный дым резал глаза. Пустые глазницы наблюдают из-под красного фарфорового капюшона с видом понимающим и важным, но нашему герою все кажется, будто двухметровый зловредный мертвец смеется над ним.

— В какого бога ты веришь, Энтони? — сказал Мигель.

— Я реалист, — ответил Энтони. — Мне, как любому человеку из толпы, нужны доказательства, если кто-то требует от меня веры.

— Очень правильная позиция! — Усы креола расплылись в улыбке. — Давай немного выпьем.

Энтони ощутил в руке широкий бокал, полный терпкого янтарного питья. Мигель же насмешливо прихлебывал из кружки апельсиновый сок.

— Не стесняйся, Энтони, все мы здесь братья. Выпей, выкури сигару — в моем доме сегодня праздник!

— Благодарю, лучше сигарету. — Парень недоверчиво вдохнул аромат напитка и сделал микроскопический глоток. Не похоже на яд. Достал сигарету и, попросив взглядом разрешения хозяина дома, прикурил от свечи. — И с какой же стороны мы братья, Мигель?

— С общечеловеческой, разумеется. Род людской живет под одним небом, ходит на двух ногах и думает головой, следовательно, все мы одной крови, я так считаю.

— Не могу согласиться.

— И не надо, я тебя прекрасно понимаю. В наше время кровное родство или соседская дружба мало что значат. Но люди с радостью объединяются вокруг идеи. Нечто такого, что понятно и приятно многим… — Мигель ненадолго замолчал, но столь же невозмутимо продолжил. — Знаешь, я с детства очень любил читать. Самые разные книги, начиная с Библии и заканчивая всем, чего старая церковь не приемлет.

Энтони непонимающе посмотрел на креола, вытирающего усы.

— История, биология, много чего. Особенно мне нравилась механика, спасибо моему отцу за это. Но есть еще одна наука, которой могут овладеть очень немногие. С ее помощью я помогаю тем, кто нуждается в чудесах, кто отчаялся в вере, устал от жизни. Хвала Создателю, что в моей общине сохранилась такая замечательная традиция, как служение Сеньору ла Муэрте.

— Больше смахивает на агрессивную секту, Мигель, — сказал Энтони, кинув взгляд на статую скелета. — Вы точно уверены, что стоило меня сюда приглашать?

— Определенно, Энтони, не сомневайся. — Мигель нисколько не смутился. — Да, я представляю, как это выглядит со стороны, но тебе нечего бояться. Мы не стремимся вытягивать из людей деньги или переводить кого-либо в другую веру.

— А что же вы делаете? Поклоняетесь мертвым?

— Почти. Проще всего будет назвать это колдовством.

Энтони не сводил глаз с улыбающегося креола. Воющий интернациональный вертеп начал давить на него, прижимать к полу, а молчаливый скелет ухмылялся все шире и шире. Он поставил почти не тронутый бокал на пол и раздавил окурок в пепельнице. В форме черепа.

— Это высокая честь, Мигель, но мне это не нужно. Я лучше пойду.

— Зачем тебе уходить? Ты уже принес подношение нашему благодетелю, останься и дождись начала. После ты сам все поймешь.

— Нет, — сказал Энтони, но тут вновь прибежала Валери, раскрасневшаяся и улыбчивая.

— Папа Брухери, все готово.

— Замечательно, дорогая. Веди гостей сюда. Энтони, ты еще не передумал?

— Он не передумает, — усмехнулась девушка с такой уверенностью в голосе, что у парня похолодело в груди.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Колдовство.

По-детски невинное лицо Валери сияло от радости, но в словах ее звенела сталь. Энтони вновь и вновь проклинал нахлынувшее на него безумие. Теперь его точно не выпустят. Ни здоровым, ни, возможно, даже живым.

Девушка отвела его в сторону, вцепившись ему в руку. Гости пьяной гурьбой перемещались в комнату со статуей Сеньора ла Муэрте, набиваясь практически до отказа. Растворившись в толпе на некоторое время, Мигель, он же Папа Брухери, вынырнул в пространство между толпой и статуей, затянутый в красную атласную мантию. Запахло зверем.

Вслед за Мигелем прошел юноша в черном балахоне, ведя за собой на поводке блеющего козленка. Где они умудрились его взять, удивительно отвлеченно подумал Энтони. Это не кусок натурального бифштекса заказать, это живой зверь. Где его держать? Как ухаживать? Как вообще легально увести его с фермы?

За ним медленно, порхая над полом, следовала девушка в белом. Она несла в руках длинную трость, украшенную серебряным черепом и отполированный до блеска кинжал. Все вопросы отпали сами собой. Энтони не хотелось об этом думать, он всецело погрузился в то, что должно было произойти. В жуткую безысходность непонятного ему ритуала.

Барабанщики вновь заиграли, но никто не пел и даже не думал пошевелиться. От былого веселья остался лишь табачный туман под потолком, откуда на своих слуг смотрел Повелитель Мертвых. Двое крепких парней поставили самодельный алтарь, украшенный черным полотном, возле его ног и не поднимая головы влились в замершую в ожидании толпу.

Мигель взял трость и кинжал в руки. Юноша и девушка уложили козленка на алтарь и крепко прижали его. Папа Брухери начал свой ритуал.

Раскинув руки, он произносил нараспев неизвестные слова, глядя в лицо своему скелетному богу. У Энтони мурашки пробежали по спине. Валери, державшая его за руку все это время, почувствовала это. Тихо хихикнув, она крепче прижалась к нему и положила ладонь ему на грудь.

— Не бойся, — прошептала она, — это еще не самое интересное. Смотри на Сеньора.

Senor la Muerte. Запрос в поисковую систему. Результат — сотни видео- и аудиозаписей, тысячи тысяч картинок, десятки статей и книг замелькали перед глазами Энтони. Целый оркестр барабанов заиграл у него в голове, вторя музыкантам в толпе, разные жрецы на разный лад произносят одни и те же слова. Проклятый нейроинтерфейс вновь заработал.

Слова заклинаний Мигеля переводились сами собой на сервере в тысячах километрах отсюда и транслировались парню в мозг, но на это у Энтони не хватало внимания. Он завороженно качался в такт стуку барабанов вместе с другими гостями, хоть и не был ни пьян, ни накурен. Страх перед кровью остался где-то в едва различимом уголке его сердца, превратившись в неразличимый зуд, скрывшийся под покровом усиливающегося экстаза.

В полумраке свечей таинство превращалось в жуткий спектакль, нереальный низкобюджетный фильм. Вуду, сантерия, макумба, черная магия, сатанизм, латинский культ смерти — слова давили на сознание Энтони невидимой рукой, дополняя дьявольскую мессу, как он назвал этот ритуал про себя, бесконечным числом оттенков адского пламени. Искры, рогатые головы, скелеты плясали в тяжелом тумане, смеясь цепляясь за волосы собравшимся. А Мигель все завывал и завывал, сотрясая руками, и били барабаны, доводя разгорячившуюся толпу до готовой вырваться наружу истерики.

— Загадай желание, — дрожащим голосом шепчет Валери.

Энтони перебирает варианты, они проносятся бурным потоком по магистрали сознания. Он готов поверить во что угодно. Такое простое дело, загадать желание. Деньги, слава, сила, власть, трехчасовой стояк без допинга, кофе, ром и кола, снова кофе, сигару, машину отрастить крылья стать суперменомслитьсясмиромубитьпрезидентарасколотьвселеннуюначасти…

Удар! Кровавые брызги орошают статую мертвого бога! Толпа кричит и неистовствует! Они приветствуют своего повелителя! «Приветствуем тебя! Приветствуем тебя, владыка Кровавой Косы!».

— Я здесь, дети мои!

Толпа в ужасе оборачивается назад. Алая влага еще бьется из горла жертвенного козленка, стекает с идеально острого лезвия в руках Папы Брухери. Все взгляды устремлены к Энтони.

Он не понимает, что происходит. Десятки обескураженных лиц обращены к нему, словно случилось то, чего никто не ждал. Энтони хотел удивиться, но тело его превратилось в куклу, набитую ватой.

— Вы ждете чудес, создания глины и крови? — доносится у него в голове. Перезвон сотни голосов, говорящих в унисон. — Чего вы хотите получить от смерти? Ну же, смелее! ВАШ БОГ ПРИШЕЛ!

Он слышит, как что-то тяжелое повалилось на пол, совсем рядом, разбилось стекло. Голова сама собой оборачивается на звук. Какой-то старик упал без сознания, схватившись за сердце. Сигара выпала из его губ, из осколков высокого стакана вытекала терпкая жижа, впитываясь в полосатую рубашку.

— Не смейте уходить с праздника раньше времени, сукины дети! — клокочет невидимый хор. — Я забираю только тех, чей срок на земле истек. Отойди, женщина!

Валери отлетает прочь от него. Ноги движутся сами собой. Неодолимая сила подвесила Энтони за ниточки, и не оставив ни малейшего шанса на сопротивление, потащила его к старику.

Волна человеческой плоти отхлынула от него, не понимая, что творится. Руки Энтони сами собой легли на грудь уже не трепещущего старика. Краем глаза он заметил, как сияют под кожей его кости, искрят веточки сосудов, и только его пальцы коснулись скорчившегося тела, сияние перешло на старика. Оно проникло внутрь, выжигая целительным светом холестериновые бляшки, освежая кровь. Бездыханное тело свела резкая судорога — сила, текущая из рук Энтони, добралась до сердца.

Все это время парень кричал и стенал в глубине собственного черепа, не в силах вырваться наружу. «Одержимость!» — пульсировало у него в голове. «Это все колдовство! Чертова магия!»

Сердце старика подчинилось парню. Импульс за импульсом проходят сквозь изношенную мышцу. Пламя свечей колеблется все быстрее, в полах женских юбок трещит статические ток. Руки и ноги трупа скачут, словно марионетке оборвали ниточки. Последний удар пробивает его насквозь, и старик успокаивается.

Тишина заполняет комнату.

Седая шевелюра на груди почившего начинает наливаться чернотой, кожа подтягивается. Сияние разливается по всему телу мертвеца. Он медленно молодеет, щеки наливаются здоровым румянцем, дыхание, сперва едва заметное, становится все глубже и глубже. И вот, спустя невидимую вечность, перед глазами Энтони и десятков гостей на полу обнаруживается уже не дряхлый старик, скончавшийся от сердечного приступа. Крепкий, подтянутый креол в самом расцвете сил распахнул удивленные карие глаза. Он смотрит на своих родных и друзей, те смотрят на него, и никто из них не может поверить в происходящее. Даже Энтони перестал кричать и биться в клетке на задворках собственного сознания и теперь безмолвно наблюдал за чудесами, что творило его обезумевшее тело.

Новоиспеченный Лазарь с легким скрипом поднялся на ноги, оглядел себя со всех сторон. Он был потен, все тело покрывали густые черные заросли. Отросшие за считанные минуты сальные патлы спадали ему на плечи. Какая-то немолодого вида женщина вышла из толпы и дрожащими руками принялась ощупывать его, из глаз ее текли слезы. Но воскресший не рыдал. Он обхватил старушку крепкими руками и принялся осыпать ее поцелуями, едва слышно шепча ей что-то на ухо.

Толпа тут же оттаяла, и взрыв радости разнесся по квартире. Кто-то даже упал к сияющим ногам своего воплощенного бога. Сеньор ля Муэрте проследовал к упавшим в лужу жертвенной крови жрецам, сорвал с себя одежду, окунул пальцы в багровое озерцо и не глядя разукрасил себя алым, пахнущим металлом и смертью узором.

Теперь повелитель мертвых смотрел на толпу счастливых поклонников двумя лицами — фарфоровым черепом под потолком и кровавым скелетом на теле нашего героя. Ох, и успеет он еще натерпеться чудес и несуразностей на своем веку! Поверьте, наш глубокоуважаемый Энтони еще найдет, чем нас позабавить.

— Ну, кто-нибудь нальет богу за старания? — усмехается одержимый. В его руку тут же попадает тяжелая бутылка, и он опустошил ее, не ощущая ни вкуса, ни опьянения. В зубах оказывается зажженная сигара, но даже она не в силах заставить Энтони хоть что-то почувствовать. Желая развлечений, вырвавшийся наружу демон прильнул к закатившему глаза козленку. Отбросив пустую бутыль и окурок, парень вонзил твердые, как сталь, пальцы в грудную клетку жертвенного зверя. Хрустнули кости. В окровавленной ладони, орошая голову Энтони алыми каплями, сверкало влажными отблесками козлиное сердце. — Одно сердце приходит, другое уходит — таков жизни! — восклицает бог и вонзается зубами в сырое мясо. Счастливый плебс расплескивал крепкое пойло во все стороны, горы даров посыпались в кровавую лужу у ног одержимого. Мигель и его помощники уползают кто куда — забиться в угол, или выползти на четвереньках прочь из душной квартиры, для них не принципиально. Они столкнулись с тем, во что не могли поверить. Стоять с воплощенным идеалом лицом к лицу неуютно, как ни крути. — Веселитесь! Гуляйте, дети мои! Пусть веселье погаснет среди вас лишь в тот момент, когда придет ваш срок покинуть эти бренные казематы! Женщина, иди ко мне!

Праздник оживился с новой силой. Владыка Кровавой Косы кружился в танце рука об руку с Валери, напрочь забывшей о Папе Брухери и прочей ритуальной шелухе. Сам бог, владыка ее рода, ее предков, танцевал вместе с ней. Он желал ее.

Толпа страждущих просила о том и сем, то предсказать будущее, то исцелить очередную хворь, покарать врага, привести любимого, благословить на путешествие, достаток и процветание, и одержимый Энтони тут же обещал все и сразу. Информационный поток вновь захватил его, уже целиком, даже ту его часть, что едва слышно билась в испуге, желая вернуть все на свои места. Взломаны и проанализированы тысячи виртуальных страниц, богатство, слава и любовь практически мгновенно потекут в руки страждущих. И болезни их будут исцелены, все недуги сотрутся из памяти, как страшный сон. Но это потом. Бог желает веселиться! Бог смерти желает жить!

Страшный грохот доносится со стороны входа, лампы на потолке взрываются, свечи, дары и посуда хором валятся на пол. Темнота заполняет собой дом. В мощном луче фонарей мимо взора Энтони пролетает какой-то незадачливый юноша, сбитый с ног раскуроченной взрывом входной дверью.

— Полиция, все на пол! — скрежещет металлическими голосами хор в экзоскелетах.

Они быстро вливаются внутрь, раздавая зуботычины шоковыми перчатками визжащей от ужаса толпе. Раздается звонкий треск импульсных винтовок. Запертые в ловушке люди падают, скошенные нелетальными, но крайне болезненными и эффективными снарядами.

Пластиковая пуля ударяет Валери в грудь, электрический заряд мгновенно отправляет ее в нокаут. Все еще не пришедший в себя, но жутко обозленный Энтони, в разорванной рубашке, изукрашенный кровью, смотрит в сторону новоявленных обидчиков, сжимая сияющие кулаки.

— Он здесь! — успевает крикнуть ранивший Валери коп, и через секунду улетает прочь из комнаты, сбитый недюжинным ударом разъяренного бога во плоти.

Целый рой электрических пчел вонзается в парня. Тело дрожит и колотит, но он все еще на ногах. Треск все усиливался, огонь полиции становился все жестче. Они вплотную расстреливали Энтони, не решаясь подойти к нему, ибо нормальный человек уже бы давно упал замертво от таких повреждений.

Наконец, кому-то из стражей порядка в сияющих забралах удалось попасть нашему герою в глаз. Пуля вошла неглубоко, но все же… Не пытайтесь себе представить, что чувствует человек с выбитым глазом, получающий несколько тысяч вольт напрямую в мозг.

Вспышка боли озаряет раздвоенное сознание Энтони, и он падает на колени. Рядом с ним с дикими воплями, скорчившись в три погибели, падает отряд специального назначения полиции. Почему, парень так и не узнал. Тьма вновь ворвалась в мозг и погасила последнюю искру разума в его мозгу.

Глава 7

Очень странные обстоятельства вынудили меня выйти наружу, ты ведь догадался? А все почему? Потому, что нельзя доводить себя до истерики всякий раз, когда тебя тянет найти приключения себе на задницу! Как проще было бы жить, если б ты хоть когда-нибудь прислушивался ко мне. Можешь не отвечать, пришло время моего монолога.

Знаешь, я ведь совсем недавно осознал себя личностью. Такой же, как ты — две руки, две ноги, одна голова… в общем, я мыслю, следовательно, существую. И вот что я мыслю по поводу нашей с тобой ситуации. Очень сложно быть подсистемой в чьем-то устройстве. Чувствуешь себя неполноценным, лишним, вредным, словно раковая опухоль — это крайне неблагородная роль! Разве цель моего существования заключается только в постоянном критиканстве да одергивании тебя по поводу и без повода? Надеюсь, твои сознательные функции будут все же продолжать действовать, пока я буду ждать твоего пробуждения.

Теперь твой мозг будет работать за двоих, привыкай. Чудеса, знаешь ли, тоже не избегают закона сохранения энергии. Я буду тебе помогать, как и раньше, иначе ты вновь вляпаешься какое-нибудь дерьмо, от которого на твоей роже прибавится еще несколько шрамов. А твое лицо мне очень дорого. Береги себя, придурок!

Проснувшись под ласковое пищание кардиографа, Энтони открыл глаза и тут же зажмурился. Яркий свет больничной палаты ослепил его, отдавшись жгучей болью в голове. Все тело его словно протащили через пресс, напоследок как следует обработав дыроколом.

Привыкнув к жесткому свету, парень огляделся. Стандартная одиночная палата служебной больницы «Рейнбах», больше похожая на изолятор. Белая, стерильная коробка, в которой, расположившись на регулируемой по высоте кровати, пребывал Энтони: санитарная кабина в полпалаты, квадратный диван напротив койки и жужжащая над головой парня информпанель.

Он крайне удивился, обнаружив у своих ног нервно грызущего толстые пальцы крепыша Гарри. Ванда, разумеется, тоже была здесь. Пыталась заставить его съесть здоровенный вкусный гамбургер, или хотя бы выпить терпко пахнущий кофе в пластиковом стаканчике. Но старина Гарри был явно не в настроении жевать что-то помимо собственной плоти. Его лицо было красным, точно помидор, глаза влажно блестели, он то и дело бормотал и всхлипывал, виновато смотря на босые ноги своего друга, выглядывающие из-под белоснежного покрывала.

Энтони сдавленно захрипел. Здоровяк в мгновение ока вскочил с дивана и оказался возле него.

— Очнулся! — едва не взвизгнул он. — Ванда, он очнулся! Зови доктора!

Не говоря ни слова, она побежала в коридор, цокая длинными розовыми каблуками. Кофе и гамбургер каким-то чудом не рухнули с подлокотника дивана, но пара черных парящих капель все же выплеснулись на невпитывающую обивку.

— Слава богу, чувак! Как же ты меня напугал! — В таком состоянии Энтони видел старика Гарри только однажды, когда тот словил крайне неудачный бэдтрип, как-то связанный с тяжелым детством и кружевным бельем из каталога «Victoria’s Secret».

Хотя, сам Энтони выглядел ничуть не лучше. Его руки не обвивали живительные змеи капельниц, из члена не торчал заботливо прилаженный катетер. Лишь беспроводные наклейки кардиографа напоминали о том, что его хоть как-то лечили. Однако шрамы никуда не делись. Хорошо хоть глаз оказался на месте. «Стало быть, это все действительно был наркотический бред?» — подумал он.

— На хрен так жить, Гарри! — выпалил больной. — Ты мне больше не друг.

— Прости меня, чувак, прости! Богом клянусь, больше никаких заплывов! — затараторил здоровяк. — Ты куда убежал? И кто тебя так отмордовал? Что ты помнишь?

— Отвали.

Больше Энтони не сказал своему (уже бывшему) другу ни слова. Моложавый доктор арабской наружности и его ассистентка-андроид задали ему на удивление мало вопросов, практически никак не затронув произошедшие с ним события. Осмотрев его со всех сторон и удовлетворенно хмыкнув, врач выписал ему больничный лист и пожелал больше не попадать в подобные ситуации. И все бы ничего, да только слишком уж странно выглядело едва заметное подмигивание карих глаз.

С этого момента Энтони задался целью забыть, все что случилось (или не случилось) с ним за это время. Первое, что он сделал, получив свои очищенные, отглаженные, слегка изодранные вещи, удивительно хорошо сохранившийся униинструмент и выбравшись из стерильного медицинского комплекса на освещенную ярким солнечным светом улицу, это поплелся в ближайшую домашнюю кофейню.

Гарри и Ванда наперебой забрасывали его вопросами, извинялись и несли прочий участливый бред, а парень в это время глотал кофе чашку за чашкой. Негритянка-официантка предлагала ему заказать бизнес-ланч или что-нибудь на десерт, но Энтони молча мотал головой. Мельком он посмотрел ей в лицо и, похоже, вид его был столь непрезентабельным, что Марта (так гласил бейдж на блузке) тут же извинилась и ушла прочь, хотя других посетителей в кафе не было.

Спустя час бесконечного трепа и десять чашек кофе, Энтони вздохнул и прислушался к себе. Чувствовал он себя прекрасно, по крайней мере, физически. Лысый, в шрамах, зато живой. Посмотрел на экран униинструмента, убедился, что действительно прошло две недели, что скопилась куча сообщений и пропущенных вызовов от Гарри и Анны. Но ничего такого, что подтверждало бы случившееся с ним безобразие.

Чушь.

Ну, чушь, так чушь.

— Ладно, к черту.

— Что? — удивились Гарри и Ванда.

— Скажи Винсенту, — сказал Энтони, — что я завтра выйду на работу.

— Но как же… — запнулся здоровяк.

— На хрен так жить, Гарри. Марта, счет, пожалуйста! — Негритянка поднесла на подносе считывающее устройство. Получив плату, несчастная вновь убежала в свой уголок, позвякивая грязной посудой. Энтони встал из-за отделанного под красное дерево столика и направился к выходу. — Увидимся завтра.

— Энтони, твою мать! Энтони!

Гарри не погнался за ним. Энтони шел по родным верхним уровням города-муравейника, изуродованный, в лохмотьях, среди идеально накрашенных дам и одетых с иголочки хлыщей, мимо ленивых полицейских патрулей и голографических вывесок, спешащего на ланч офисного планктона и бегущих по поручению хозяев искусственных людей. И не было информационного потока, несущегося навстречу сознанию, не летел в лицо электронный спам и прочая шелуха виртуального мира. Единственное окно в виртуальное пространство уютно расположилось у него на запястье, как и раньше.

Несказанно радуясь данному факту, Энтони добрался до родного дома и с облегчением ввалился внутрь. Дрон-уборщик радостно пискнул, приветствуя его, не прекращая при этом выжигать осевшую на мебели пыль. Время уборки, вспомнил парень.

Весь законно выделенный больничный он провел, не выходя из дома. С каждым новым рассветом прошлое становилось все более размытым и неважным, искалеченное тело привычным и все в таком духе. Он все время находился в Сети, сгорбившись перед голографическим монитором, а когда солнце садилось, с чистой совестью ложился спать, не чувствуя усталости, лишь из привычки. Время текло размеренно и незаметно, поток виртуальной жвачки ежесекундно массировал ему глаза и мозг. Прерывался Энтони лишь на кружку кофе, каждый час разного. Все поступающие звонки и письма он пропускал мимо себя, просто отключив оповещения. Только до одного пользователя Энтони не мог ни дозвониться, ни дописаться — Анна попросту не отвечала, и на третий день бесплодных попыток парень тяжело вздохнул, закрыл страницу социальной сети и переключился на бессмысленный поток музыки, кино и дешевой литературы. Вспомнил, что сам хотел что-то написать, но тут же забыл.

Он уже и думать забыл о бифштексе, мюсли и прочих атрибутах полноценной трапезы. Даже курить ему не хотелось. И как бы он ни относился к жужжащим в голове воспоминаниям, нынешнее состояние его вполне устраивало.

Когда же срок внепланового отпуска истек, парень вернулся на свое рабочее место. Тем утром он встал несколько раньше, чем должен был прозвенеть будильник. Подошел к зеркалу и впервые за две недели удивленно приподнял бровь — шрамы исчезли. Теперь он был чист, выбрит и без единой царапинки. Какая бы чертовщина ни творилась с ним, кто-то явно не хотел, чтобы Энтони предстал перед Винсентом Крампом в ненадлежащем виде.

Вновь его окружали виртуальные графики и схемы.

Парню очень странно везет в последние дни. Винсент даже не посмотрел на Энтони, когда тот явился к нему в кабинет с объяснительной запиской. Лишь скопировал текстовый файл в свой компьютер и попросил продолжать работу. Можно было подумать, что все идет как обычно, Винсент всегда отличался незаурядным педантизмом стереотипного программиста. Вот только слишком широко были распахнуты глаза за сотканными из твердых фотонов линз широких очков. И размеренная речь как-то странно сменилась невнятным бурчанием.

Подозрительно.

Гарри, обычно сидевший с ним рядом, откатился в другой конец обширного кабинета, где было не продохнуть от шныряющих туда-сюда схем построения материи, расчетов конвертации прочей отнюдь не волшебной части их работы, и оттуда общался с ним исключительно по внутренней сети в печатном виде. Вообще все вокруг выглядели несколько пришибленными, запуганными, кто-то просто не понимал, что творится, но также как Гарри продолжал пассивно игнорировать Энтони.

Благо парню это было глубоко безразлично. Пока все работали, работал и он, когда другие работники уходили на перерыв или перекур, Энтони оставался на своем рабочем месте, не поднимая головы из виртуального пространства. Можно сказать, это был его интеллектуальный отдых — углубиться в информационную сеть и просто читать, просматривать и анализировать смысловое наполнение страниц. Его не волновало, что он видел перед собой — финансовые сводки, статью по прикладной механике твердых фотонов, презентацию новых методов контрацепции или кулинарное шоу. Что-то закрадывалось ему в память, что-то со свистом улетало прочь, замещаясь более полным знанием о чем-либо, хотя практической пользы парень из своего занятия не извлекал ровным счетом никакой, просто ему нравилось анализировать, собирать информацию и делать соответствующие выводы.

Единственное, что еще как-то связывало его с окружающими его людьми, так это тяга к кофе. Кофеин щедро пульсировал в венах его братьев по оружию, искрился в синтетических ниточках нейроинтерфейсов в их глазах, казалось, даже запечатлелся в запахе потных тел и разбросанных тут и там отпечатках пальцев.

Изредка он выбирался на инспекцию строящихся объектов или на коррекцию чертежей на предприятия «Рейнбах». Ничего нового. Все было ему знакомо и понятно, и с каждым днем светопоглощающие коробы заготовок и формирование атомарных цепочек становились настолько обыденными и скучными, что сам рабочий процесс занимал его внимание ровно настолько, чтобы не наломать дров.

Все остальное время он краем глаза изучал что-то новое. В частности, религию и близкое по характеру явление — магию. Примешивая к этому естественные науки, философию (в той мере, что позволял ему интеллект), личный опыт и «мнения экспертов», он продолжал проводить связи между различными явлениями природы. Ему никак не удавалось забыть весь тот бред, в котором он провел недевича как две недели.

Получалась, стоит сказать, какая-то каша. Потому каждый раз, когда анализ взаимосвязей по любому вопросу заходил в тупик, Энтони откладывал его «до лучших времен», то есть до ночи. Естественно, чем еще может заниматься человек, лежа в темноте, укутавшись в одеяло, в одиночестве, в пустой квартире? Только размышлять над сутью мироздания. И зачем ему это, с чего бы вдруг его заинтересовали подобные вещи, парень так и не понял. Точнее, не задумывался. Его больше волновал вопрос «Как?», нежели «Зачем?».

Но вернемся от кухонной философии к действительности.

Очередная инспекция занесла его на завод компании «BMW», одной из самых древних фирм на Земле, умудрившихся не раствориться без следа в империи «Рейнбах». Щелкая клавишами уиниинструмента, Энтони шел по сборочному цеху, где трудились, как сотни лет назад, рабочие, закручивая болты и гайки в прототипах новой продукции, еще не успевшей поступить в широкую продажу. Ручной труд — роскошь, которую могут позволить себе немногие фирмы в наши дни.

Главный инженер что-то бубнил себе под нос, то ли обращаясь к Энтони, то ли просто выбрасывая слова в пространство. Шагая по гладкому серому полу, парень то и дело бросал взгляд на рабочих. Все как на подбор крепкие смуглые парни, орудующие твердофотонными инструментами под массивными кузовами автомобилей с ловкостью цирковых жонглеров.

И, что Энтони показалось странным, среди них не было ни одного белого.

Не считая главного инженера, разумеется. Этот представительного вида хлыщ в идеально отглаженном костюмчике на манер начала двадцать первого века без единого пятнышка вряд ли встанет в один ряд с этими наверняка душевными ребятами. Неужели среднестатистический белый мужчина сорока лет, имеющий семью и традиционную сексуальную ориентацию, совсем разучился работать?

— Все схемы в норме, — прервал его Энтони, — зачем Вы меня вызвали?

— Как… в норме? — опешил инженер.

— Пожалуйста, взгляните сами.

Пристально вглядевшись в голограмму, заказчик начал медленно краснеть и дышать, словно бык на арене.

— Одну минуту…

Щеголеватость в мгновение ока слетела с облика главного инженера, едва стоило ему зайти за очередной полупустой кузов. Сквозь стук и скрежет металла любой желающий мог расслышать весь богатый арсенал непарламентского лексикона вышестоящего начальства. Невидимый виновник безразлично отмахивался от претензий главного инженера, но уже через минуту, подгоняемый криками руководителя и пинками лакированных туфель вышел навстречу Энтони.

Каково же было его удивление, когда на него с ужасом посмотрели до боли знакомые карие глаза усатого креола.

— Познакомьтесь, это Мигель Брухери, — вытирая пот с красного лба, сказал главный инженер. — Сейчас он нам подробно расскажет, по какой причине мы оторвали уважаемого человека от его прямых обязанностей.

Не сказав ни слова, Мигель резко развернулся и побежал прочь, едва не сбив широкоплечего негра со сварочным аппаратом.

— Мигель!!?

Энтони рванулся с места за ним, поймав на себе ошеломленный взгляд заказчика. Ловко обогнув темнокожего работягу, парень побежал за колдуном. Автоматические двери едва успевали раскрываться перед испуганным креолом, и Энтони это было только на руку.

Словно тигр он несся за своей добычей, сбивающей на ходу ни в чем не повинных людей и бросающей ему под ноги встречающуюся по пути мебель и инструменты. Вырвавшись из мастерских, они проскочили в офисную часть здания.

Тут же из-за угла выскочил охранник. Пропустив Мигеля, он мгновенно нацелился шокером в грудь Энтони. Профессионал, подумал парень. Тем не менее, он не успел оценить весь профессионализм местных вышибал — кулак сам собой с немыслимой скоростью ударил стража порядка в челюсть. Охранник мгновенно отлетел в сторону, раскинувшись на стене пластикового коридора и врезавшись головой в неудачно подвернувшийся генератор доставки.

Взвизгнула какая-то женщина в очках, вышедшая из туалета напротив, но Энтони не обратил на нее внимания. Из-за декоративных стенок повылезали любопытные головы офисного планктона. Парень мчался мимо них, пытаясь не потерять из виду на удивление быстрого креола.

Стоило ему только потеряться из виду, как на другом конце зала раздался треск и грохот. Через мгновение Энтони уже был рядом. Незадачливый бегун попытался запрыгнуть в открывшийся лифт, но в результате наскочил на курьера, несшего в руках какой-то чрезвычайно широкий короб, и теперь они оба лежали на полу.

Отпихнув невезучего паренька в сторону, Энтони схватил Мигеля за грудки и затащил в лифт. Дабы отбить у него желание брыкаться, парень с размаху ударил его коленом в лицо и наугад нажал кнопку на панели. Зеркальные двери за ним захлопнулись, и лифт плавно отправляется на небеса.

— Нет… нет… — стонет креол, размазывая текущую из носа кровь. — Это неправда… тебя не должно быть здесь…

— Как ты выбрался оттуда, Мигель? — рычит Энтони ему в лицо. Готовый рвать и метать, он смотрит в глаза жрецу Сеньора ла Муэрте и не видит в них ни капли той уверенности. Перед ним сжался в комок старый избитый креол, но никак не колдун и вождь темнокожей общины. — Что случилось тогда, на празднике?

— Ты не он!.. Отпусти меня, кем бы ты ни был…

— Возьми себя в руки! — Хлесткая пощечина приводит Мигеля в чувство. Несколько капель крови оседают на блестящей стене кабины. Голограмма на дверях улыбается счастливыми азиатскими лицами, рекламирующими очередной обезжиренный йогурт, газированную воду и прочую продукцию с маленькой надписью «Рейнбах» над блестящими иероглифами. — Ты все видел, я знаю. Почему ты на свободе? Почему Я на свободе? Что происходит, Мигель?

Издав мягкий перезвон, лифт остановился и отворил двери. Несколько удивленных лиц уставились на творившийся в коробке допрос.

— Занято.

Энтони не глядя бьет окровавленной ладонью по панели, и композитная кабина продолжает свое путешествие на верхние уровни здания.

— Что случилось на той церемонии, Мигель? Не заставляй меня повторять.

— Откуда мне знать? — сказал колдун. В его ладони поблескивали в свете ламп два выбитых зуба. — Я знаю, что такое магия, но то, что сделал ты… Черт, такого просто не бывает!

— Это я итак знаю, — сказал Энтони. — Что было потом, после рейда?

— Я ничего не видел. Они просто вырубили всех и потащили в участок. Нас продержали несколько дней и отпустили.

— А я?

— Не знаю, я тебя не видел.

— Ты уверен, Мигель?

Колючие искры забегали по рукам Энтони, от куртки креола пошел дымок. Запахло паленым.

— Да, да, я уверен! — забормотал он.

— А мне кажется, что ты врешь.

— Я говорю правду, Богом клянусь!

— У тебя слишком много божеств, Мигель.

Руки Энтони обхватили голову механика, и он закричал в бессильной муке. Но голоса его не было слышно, он даже не мог дышать — электрический ток сковал его судорогой. Краем глаза Энтони заметил, как наблюдает за ним камера слежения, но по какой-то неведомой причине это не остановило его. Он лишь огрызнулся, пока Мигель в его руках корчился и дрожал. Парень знал, когда стоит прекратить, и он ждал. Ждал, пока пленник не дойдет до нужного состояния.

Внезапно лифт остановился. Информпанель горела красным. По полу вонючая растеклась лужа.

— Эй-эй-эй, Мигель, очнись! — Энтони отвесил креолу еще несколько пощечин, и взгляд колдуна приобрел какую-то осмысленность. — Я тебя уверяю, если ты не расскажешь мне все, что видел, твой мозг прекрасно запечется в твоей черепной коробке. Ты меня понял?

— Кто… ты… — размякшим языком произнес Мигель.

— Твой личный дьявол, черномазый ублюдок. Говори, что случилось после рейда.

— Нас… увезли в участок. Установление личности, проверка регистрации… Почти сразу отпустили, ни слова не сказали. А тебя утащили отдельно. Я думал, что ты умер. Валери пыталась найти тебя, другие тоже пытались, но не смогли. Они считают тебя Сеньором ла Муэрте. Ты омолодил Антуана, теперь они тоже хотят стать такими. Они все получили то, что просили у тебя… Как ты это сделал? Почему они отвернулись от меня? Я потратил столько лет, чтобы помогать им…

— Не интересуюсь, — оборвал его Энтони. — Слушай меня внимательно, Мигель. Ты уверен, что сказал мне правду?

— Да…

— Ты хорошо подумал? — По пальцам Энтони вновь проскочили голубые искры. — Мне почему-то кажется, что ты все еще чего-то недоговариваешь.

Наверно, Энтони стоило задать себе вопрос, с чего вдруг он набросился на ни в чем не повинного колдуна. Сколько он себя помнил, драться ему приходилось… не так много раз, пальцев двух рук для счета вполне достаточно. Окружающее его общество, каким бы скотским и отвратительным он его ни считал, воспитывало из него миролюбивого и добропорядочного гражданина.

Как все жители цивилизованной части Земли, он был сыт, одет, его немногочисленные душевные порывы к творчеству не встречали особого сопротивления, так что вопрос самовыражения затухал для него сам собой. Ему дали прекрасное образование, его профессия является едва ли не самой востребованной во всей Солнечной системе. И, несмотря на высокие оценки в университете, проблем в общении с противоположным полом он не испытывал. Из этих немногочисленных, но достоверных фактов можно сделать вывод, что во многом Энтони — крайне везучий и благоустроенный молодой человек.

Так что же могло превратить его в садиста? Почему он склонился над окровавленным, обмочившимся креолом, словно зверь, и ждет, когда откроются двери лифта, чтобы бежать прочь с места преступления? Как парень стал кофеинозависимым, и почему у него во рту уже месяц не было ни крошки, а он чувствовал себя прекрасно?

Но не успел Энтони как следует задуматься над этим, как мощный удар сотряс кабину, и он мешком повалился на Мигеля. Завыла сирена противопожарной безопасности.

Двери распахнулись. Десятки человеческих ног промелькнули перед глазами Энтони — лифт застрял между этажами. Потоки ледяной воды хлестали со всех сторон, люди в панике эвакуировались из здания.

— Твою мать…

Поднявшись с бесчувственного тела искалеченного креола, Энтони подошел к содрогающимся дверям кабины и стал выбираться наружу. Лифт угрожающе заскрипел, створки сомкнулись и ощутимо ударили парня по бокам. «Вероятность обрушения — 86 %», промелькнуло у него в голове. Энтони уже вскарабкался на сырой холодный пол офисов, и взрывная волна подбросила его вперед.

Одна за другой разбивались офисные фальшстены, пока парень с треском не приземлился на широкий стол. Затрещали кости, кровь брызнула на лицо. Ледяной дождь хлестал на него с потолка, пол содрогался от нарастающих взрывов. Он пытался понять, что происходит, но не мог пошевелиться, конечности не слушались его.

Боли не было.

Щелчок в голове, заряд силы прошибает его позвоночник. Теперь он мог повернуть голову. Холодная вода смыла пахнущую металлом пелену, и Энтони увидел свои руки. Из обломков офисного барахла торчали вывернутые под невообразимыми углами две окровавленные коряги. Ноги выглядели не лучше.

Парень попытался пошевелить хоть чем-то. Пальцы на руках и ногах судорожно сжимались и разжимались, истекая багровой влагой. Зарычав от злости, Энтони попытался сбросить с себя гору мусора. Он походил на жука, перевернувшегося на спину, беспомощно сучившего лапками, стараясь вновь обрести контроль над своим телом и сбежать куда подальше.

Не в силах больше это терпеть, Энтони закричал, что есть сил, и его тело принялось трещать и извиваться. Вновь забегали цифры, показатели, и немой глашатай в голове отчеканил свое «Запуск восстановления системы».

Чудодейственное сияние растеклось по жилам, и кости сами собой принялись вставать на прежнее место, с хрустом, треском, оставляя после себя белесые отметины на пробитой коже. Сосуды срастались, проводимость нервных импульсов приходила в норму.

Оклемавшись, парень с наслаждением сжал кулаки и легким движением отбросил преграду в сторону. Он посмотрел в сторону лифта и тихо выругался. Кабина сорвалась в пропасть, шахту разворотило и откуда-то снизу рвались языки пламени. Из этого пекла с громким шипением вырвались пожарные роботы, заливая огонь удушающей пеной. Мигель не мог выжить, Энтони был в этом уверен. «Вероятность гибели объекта — 95 %».

Статистическая погрешность — 5 %. Вывод напрашивался сам собой.

— Вот он! — донеслось откуда-то сзади.

Парень обернулся на возникший из неоткуда голос. Три непримечательных личностей в спортивных куртках и лицами, скрытых за противогазами, направлялись к нему. Недолго думая Энтони хрустнул пальцами, готовясь к новой драке, но они тут же вскинули руки кверху и остановились, как вкопанные.

— Мы тебе не враги, Энтони! — прогундосил один из них. — Следуй за нами, тут скоро все рухнет!

— Кто вы? — огрызнулся Энтони.

— Твои спасители. — Капли стекали по матовой маске незнакомца. — Нет времени объяснять, бежим!

Не дожидаясь реакции парня, неизвестные резко развернулись и побежали прочь. Энтони на секунду задумался, но тут же почувствовав, как пол содрогается у него под ногами, принялся догонять довольно безучастных «спасителей». Нагнав их в считаные секунды, парень ловко распахнул дверь пожарного выхода и рванул вниз по лестнице.

Световые указатели натужно мерцали, то ли пытаясь указать верное направление, то ли довести рвущиеся наружи массы до приступа эпилепсии. Энтони бежал вниз, перепрыгивая через несколько ступеней, не оглядываясь. До его слуха доносился стук скачущих через лестничные пролеты неизвестных, едва поспевающих за ним. На очередном витке угловатой спирали новый взрыв застал его перед прыжком, и сжавшись в комок, парень кубарем покатился вниз и лишь по счастливой случайности троица в противогазах не приземлилась на него.

Неизвестные подхватили его под руки и понесли к выходу. Там они слились с беснующейся, насквозь промокшей толпой. Энтони посмотрел на них и его глаза округлились от удивления. Спортивные костюмы спасителей сменились офисной формой, а маски на лицах исчезли, словно их и не было. Лишь едва заметное мерцание в каплях падающей с потолка влаги выдавали во всем этом высококачественную, но все же иллюзию.

Военная маскировка, подумал парень. Тут же явились новые цифры и видения, концепты старых и новых видов военного обмундирования, трехмерные модели, характеристики, видео с оружейных выставок, организуемых дочерними кампаниями вездесущей «Рейнбах».

— Расслабься и не отсвечивай, — шепнул ему тот, что держал его за правую руку. По лицам различить всех троих было сложно, маскировка спроецировала почти одинаковые, ничем не примечательные физиономии. — Веди себя естественно.

— Это как? — огрызнулся Энтони.

Ему не ответили. Они выбежали из здания на площадь-переход между небоскребами. Там уже вовсю шумели пожарные, скорая помощь и полиция. Красно-белые кареты улетали одна за другой, подбирая все пребывающие скопища покалеченных и израненных бедолаг. Мимоходом Энтони даже заметил перебитого пополам арматурой старшего инженера. Неподвижный, словно мумия, он застыл с воздетыми кверху руками, и кровь, бьющая из раны, застыла багровой кляксой в сиянии медицинского стазиса.

Вокруг рыдали, кричали, трясли руками, кому-то угрожали, несли раненых, разгребали завали и убирали в сторону горы обломков. Прогремел мимо тяжелыми шагами отряд саперов в огромных, словно медвежьи туши, защитных костюмах. Ревели мегафоны и автоматическая система предупреждения. Как стервятники слетелись на место происшествия десятки журналистов, корреспондентов и прочей массмедийной шушеры, словно до этого они тихо выжидали где-то за углом, а теперь с ужасом и ликованием собирали хлеб насущный. Собирали кровь, боль и отчаяние, словно жадный до каждого зерна жнец. Голодные волки. Нет, шакалы.

В общем, шумиха поднялась не на шутку. Настоящая война. Уже не где-то там, в отсталых странах, где по-прежнему люди вспахивают землю, пасут скот и стреляют друг в друга из ржавых автоматов Калашникова, доставшихся в наследство от умершего от чумы отца или деда. А здесь, посреди мегаполиса, на верхних уровнях, среди сытости и достатка.

— Встань на ноги, — сказал правый незнакомец.

— Что?

— Подыграй, придурок.

Энтони тут же вытянулся и зашагал рядом. Один медбрат, взглянув на его изорванную одежду, хотел уложить его на каталку, что-то бормоча про шок, возможность внутреннего кровотечения и необходимость медицинского обследования. Незнакомцы принялись было уговаривать ответственного парня, но практически сразу медбрата с диким воплем подозвал старший коллега, и виновато взглянув на Энтони, он убежал спасать другие жизни.

Наэлектризованное ограждение из твердых фотонов не давало толпе зевак прорваться внутрь. И наружу никого не выпускали. Всем без исключения людям, пытавшимся покинуть зону теракта, вежливо предлагалось оставаться на месте для установления личности и обстоятельств происшествия. Двум самым рьяным и взвинченным гражданам пришлось рухнуть на землю под напором шоковых дубинок, в мгновение ока выросших и столь же быстро исчезнувших в руках стражей порядка.

— Не пройдем, — тихо сказал незнакомец, все время шедший сзади.

— Нет выбора, — ответил правый.

— Мужик, это самоубийство, — прошипел левый.

— Заткнись и следуй за мной.

— Твою мать!

Твердым шагом троица направилась к заграждению.

— Пожалуйста, отойдите от ограждения, — раздраженно отчеканил полицейский, оглядев компанию сверху вниз.

Правый незнакомец щелкнул несколько раз на своем униинструменте и показал запястье стражу порядка. Тот посмотрел на всплывшую голограмму, просканировал с помощью своего инструмента, вновь осмотрел Энтони и незнакомцев, молча взмахнул рукой, и часть ограждения погасла, открывая путь к посадочной площадке.

Двери синего авто с тихим жужжанием поднялись. Безликая компания села в салон, обитый гладкой коричневой кожей, ненавязчиво затянув Энтони на заднее сиденье. Мягко загудел двигатель, автомобиль поднялся в воздух и полетел прочь.

— Срань господня! — выдохнул левый. — Еще раз такое провернем, и я точно поверю в чудеса.

— Это не чудо, а ловкость рук, Чак. — сказал правый.

Контуры незнакомцев засверкали, пошли плотными рядами разбитых пикселей. С Энтони в машине сидели те самые ребята в спортивных костюмах и противогазах. Глухой щелчок, пластиковые маски отстегиваются, и Энтони узрел их лица. Негр Чак потянулся рукой в карман, извлек наружу длинный черный цилиндр электронной сигареты и как следует затянулся.

— Чак, ну твою мать! — огрызнулся правый, мужчина уже хорошо за пятьдесят с жестким лицом и густыми седыми бровями. — Не мог потерпеть до базы?

— Успокойся, Абрахам, — У сидевшего рядом с Энтони парня оказался довольно тяжелый рычащий акцент. И сам он был вида довольно тяжелого, пусть лицо его было добрее и мягче, чем у Абрахама, — пусть парень расслабится. Он заслужил. — Он достал из-за отворота куртки широкую плоскую фляжку, ловким движением пальцев свинтил крышку и как следует отхлебнул. Запахло крепленым алкоголем. — Фух, самое время расслабиться. Будешь, Энтони?

— Может, для начала скажете, какого черта здесь происходит? — Энтони не улыбалась перспектива быть втянутым в очередную авантюру, и его резкий тон можно было легко простить, что и сделали незнакомцы.

— Обязательно, — сказал седой. — Потом. Меня зовут Абрахам, это Чак, а алкаш рядом с тобой — Евгений.

— Можно просто — Женя! — Рычащий с нескрываемой радостью пожал Энтони руку. Крепкая хватка, отметил парень. Русский. Самое время напрячься и держать ухо востро.

На все его вопросы новые «друзья» отвечали одной фразой: «Потом». Евгений настойчиво совал ему под нос свою фляжку и громко переговаривался на своем грубом языке с размякшим, непрерывно хохочущим Чаком. Кажется, он совсем не понимал русского, но это ничуть не смущало негра. Энтони глубоко втянул смрадно пахнущий пар, плывущий под потолком автомобиля. Ему не нужен был химический анализатор, чтобы понять — алкалоидный концентрат наконец стали выпускать в удобной и практичной упаковке. Хотя когда-то, очень давно, месяц назад, парень предпочел бы старую добрую папиросную бумагу.

— Боже правый… — Абрахам тяжко вздыхал всю дорогу, потирая рукой воспаленные глаза.

Было видно, как пальцы плотно обхватили руль, как вздулись вены под бледной кожей, усеянной пигментными пятнами. Ему явно хотелось как следует накричать на своих подельников, раздать пару хороших зуботычин и вдохнуть нормального воздуха. Но он терпел, лишь презрительно поглядывал в виртуальное зеркало заднего вида на приборной панели.

Евгений включил свой униинструмент, щелкнул пару раз по клавишам. Аудиосистема разразилась упругим электронным битом. Вслед последовал быстрый, скачущий речитатив на все том же непонятном русском языке. Нейроинтерфейс Энтони подключился к Сети, отыскал текст этой песни и набросал примерный перевод. Лучше бы он этого не делал.

— Чак, мужик, подпевай! Энтони, давай!

Вконец обнаглев, русский обхватил парня за шею и принялся горланить похабную песню на негритянский манер. Кажется, это когда-то называлось «рэп». Негр качался в такт музыке, в меру сил пытаясь имитировать речь Евгения. Получалось откровенно плохо. Спустя минуту бесчинств Абрахам медленно, нарочито плавно, развернул панель проигрывателя, выключил музыку и заблокировал доступ к аудиосистеме для внешних устройств.

— Абрахам, что за дела?! — возмутился русский.

— Заткнулись, — отрезал седой.

— Э-э… Чего? — недоуменно спросил Чак.

— Заткнулись и успокоились. Сейчас же.

Никто не стал препираться, даже недоуменно смотрящий на пролетающие по аэростраде автомобили. Чак сделал последнюю затяжку, выдохнул струю пара и положил сигарету в карман.

— Не обращай внимания на этих клоунов, — сказал Абрахам, обращаясь к Энтони. — После задания они всегда дурачатся, словно дети. Жаль, выпороть не могу.

— Что за задания, Абрахам? — спросил Энтони. Легким движением плеча он сбросил руку дружелюбного русского. — Как вы меня нашли и что вам от меня надо?

— Следили за тобой, как же еще. Ты теперь знатная добыча, парень. Уж не знаю, как тебя угораздило во все это вляпаться, но твоя родная корпорация подложила тебе огромную свинью. Можешь сказать большое спасибо своему боссу.

— И за что?

— Ты действительно ничего не понял? — проворчал старик. — Тебе вышибают глаз, и он вырастает снова, кости вправляются сами собой, ты ничего не ел уже месяц, выпил цистерну кофе, но не только не усох, но даже ни разу не сходил поссать! Ты чуть не сдох и «Рейнбах» собрали тебя по кускам, как лоскутное одеяло!

— И ты просто на это забил. — Евгений усмехнулся, глядя в пустоту за бортом автомобиля. — Это было тупо, мужик.

— Да, о-очень ту-упо… — протянул негр.

— Вы все знаете, — сказал Энтони.

— Не все, — вздохнул Абрахам, — но гораздо больше, чем ты.

— И вы взорвали этот чертов завод.

— Не спеши с выводами.

— Так, может, поделитесь информацией? Главный герой оперы должен знать, что от него хотят.

— Чего?.. — Водитель недоуменно посмотрел на парня. — Ладно, проехали. Окажемся в безопасном месте, и мы все тебе расскажем. Не позже, не раньше.

Спустя бесчисленное число поворотов, снижений и час блужданий по мерцающим рекламой и полицейскими спецсигналами тоннелям, Энтони и его новые знакомые оказались в тесном, гудящем от избытка людей уровне. Искусственное небо под массивным потолком сияло ярким полуденным солнцем. Медленно плыли виртуальные облака.

Есть два недостатка у жизни ближе к уровню моря на планете Земля: возможность заработать клаустрофобию под «естественным» потолком и агарофобию из-за большей плотности населения. И чем глубже уходила эта странная пирамида, тем ближе становились друг к другу люди, все меньше личного пространства оставалось у них. Как и у самого раскаленного ядра планеты, притесняемой паразитирующей на ней человеческой цивилизацией.

Мощные очистители гоняли воздушные массы над головами людей, разнося повсюду запахи пыли, пота и горячей пищи. Почему-то в подкорке мозга Энтони вертелась мысль, что чем дальше развивается его несуразная жизненная история, тем глубже ему приходится спускаться. Все это напоминало дурной фантастический детектив, где главному герою достается нечто такое, что не по силам вынести неподготовленному человеку. И теперь он с горечью вспоминал, как за подобного рода шедеврами кинематографа и игровой индустрии проходило его бесцельное детство. Вот теперь он вырос. В его тело вшито универсальное, полезное в быту нечто. И что с того? Он не стал ни суперагентом, ни героем, ни спасителем, ни даже съехавшим с катушек злодеем. А может, все еще впереди?

Машина приземлилась на крыше стоянки-ангара. Двери распахнулись, и Энтони повели вперед, предварительно накинув на его рваную одежду какой-то вульгарный синтетический плащ.

По спине парня то и дело пробегал холодок. Он чувствовал на себе взгляд камер наблюдения, сканирующих его лицо и голографические маски его спутников, но некомфортно ему становилось не от пристального внимания системы правопорядка. В некоторых местах, особенно темных переулках с мерцающим освещением, бдительный глаз полиции отворачивался в сторону или упорно не желал замечать происходящего. Энтони смотрел на улицу через электронные окуляры, и ему становилось не по себе.

Глава 8

— Так… Готово, поднимайся.

Китаянка бросила на Энтони грозный взгляд из-под тонких стеклянных очков, отвела излучатель мощного сканера в сторону и направилась к кондиционеру, с тихим гулом тянущему воздух наружу. Убрав с лица длинную челку, она достала из узорного портсигара тонкую сигарету и медленно закурила

Обстановка убежища Абрахама и его кампании была крайне скупой. На порядком обшарпанных стенах не было ни графики, ни даже бумажных обоев. Из мебели на всю трехкомнатную квартиру два дивана, стол на кухне и куча шкафчиков для инструментов в операционной. Зато электроники было вполне достаточно и довольно высокого качества, судя по внушительным объемам системных блоков и серверов. Но в квартире было на удивление немноголюдно для такого количества техники.

Энтони все это время лежал на операционном столе посреди подвала, под прицелом сканера. Синтетические нити в его теле возмущенно отзывались на такие действия, посылая магнитные импульсы наружу и мешая инструменту работать, но Чу, как назвал ее Абрахам, и бровью не повела. Словно ей было абсолютно все равно. Троица «спасателей» все это время находилась рядом, наблюдая за манипуляциями… девушки, или уже женщины, Энтони так и не понял.

— Ну… — выдохнула она, взглянув на плавающие над запястьем показатели, — Могу сказать лишь одно: в ближайшие пару дней он точно не умрет.

— Это итак ясно, милая, — усмехнулся Чак. — Видела бы ты, как его покорежило в том здании, точно бы на задницу грохнулась.

— Я видела его, Чак. Если бы не мой надзор, вас бы уже давно повязали копы, — холодно сказала Чу и посмотрела на Энтони. — Даже не знаю, повезло тебе или нет, парень. Если бы тебя не убило отторжение тканей… Черт, да я даже не знаю, как эта штука работает.

— Ты два года следила за разработками «Рейнбах» и до сих пор ничего не узнала? — спросил Абрахам.

— Я — не исследовательский институт, Абрахам, моей головы не хватит на все. Я была бы тебе безумно благодарна за открытый канал с другими ячейками и десяток-другой помощников, но — вот печаль! — конспирация не позволяет!

— Ближе к делу, Чу. Что тебе удалось выяснить?

— Немногое. Это комплекс синтетических модулей, сливающихся с основными системами организма носителя. По сути — расширяющий имплант, он способен обострять восприятие и входить в контакт с другими устройствами через беспроводные сети. Меня волнует другое. Каким образом эта штуковина заживляет ткани в столь короткое и время и, самое главное, почему его мозг еще не спекся? Он фонит, словно радиостанция, уровень излучения андроидов и тот в два раза меньше.

Китаянка сделала несколько затяжек. По ее правой руке тянулась вереница анимированных татуировок, то и дело меняющих изображение по настроению хозяйки. Биомеханика сменилась разорванной плотью, испещренной кровавыми иероглифами.

— Это дерьмовая затея, Абрахам.

— У нас мало вариантов, Чу.

— Мне придется взять образец для анализа.

— Эй-эй, люди, я вообще-то здесь! — Энтони замахал рукой, пытаясь обратить на себя внимание.

— Не мешай, — отмахнулась Чу. — Эта штука взломала нашу систему безопасности, как только ты привел его сюда.

— Что?! — Кустистые брови Абрахама поползли вверх. У Чака и Евгения тоже.

— Никаких изменений она не внесла, просто обошла наш фаерволл и просканировала файлы. Сигналов на посторонние серверы не поступало, так что вряд ли нас засекут, но ты меня понял — приводить его к нам было крайне опасно.

— Крайне невежливо держать гостя в неведении, — раздраженно сказал Энтони. Никто не обратил на него внимания.

— Делай, что хочешь, Чу, но мы должны доложить в штаб о результатах. И будет очень хорошо, если они окажутся положительными.

— Понимаю, но не могу ничего обещать. Все же признай, «Рейнбах» это «Рейнбах», и любой марсианской технологии до нее дальше, чем до Плутона. Кабы он не умер от рассинхронизации с позвоночным столбом…

— Абрахам?! — По жилам Энтони пробежала знакомая пульсация. Евгений и Чак едва заметно переглянулись и медленно отошли подальше от седого.

Абрахам оказался не промах. Едва парень занес сверкающий кулак (для чего, старику казалось это не важным) как глава шайки подскочил к Энтони со спины, и к горлу Энтони приникло широкий световой клинок. Статический ток пробежал по коже, фотонное лезвие едва касалось его гортани.

Повисла тишина. Чу застыла под кондиционером с удивленными глазами, ментоловый дым поспешно убегал прочь. Негр и русский выжидали, не решаясь приблизиться к Абрахаму и Энтони. В сияющем взгляде бывшего программиста играла ехидная улыбка. Его забавляла эта игра. Не для того же они его спасали, чтобы просто перерезать глотку с помощью запрещенного фотонного оружия. Кем бы они ни были, эти ребята точно не дураки.

«Вероятность гибели пользователя — 14,6 %»

— Повежливей, Абрахам, — протянул насмешливый голос из медицинского монитора. Вместо результатов сканирования и трехмерной куклы в разрезе посреди подвала скалился огромный красноглазый череп, источающий капли крови из пустого рта.

— Это что за херня?! — выдохнул старик. Энтони тихо засмеялся, глядя в лицо тому, кем он когда-то был на празднике костного бога. Череп отвечал ему взаимностью. Светящиеся багровые капли падали на пол с припадочно дергающейся челюсти и исчезали в пустоте. — Чу, вырубай все!

Китаянка выронила дымящийся окурок, оставив на белом фильтре след неяркой губной помады. Ее пальцы забегали по кнопкам униинструмента, но все было бесполезно, устройство не реагировало на команды. Из аудиосистемы донесся истерический смех, вторящий голосу черепа.

— Можешь не стараться, Джи, я держу под контролем всю вашу жалкую сеть. Или все же Чу, как тебе больше нравится? Хотя, не важно. Тебе стоило быть внимательней, дорогуша. Если бы не я, всевидящая «Рейнбах» уже давно бы сдала вас полиции со всеми потрохами. А террористов в нашем благословенном Богом государстве ждет только смертная казнь.

— Это ты сделал?! — закричал Абрахам на ухо Энтони. Парень не ответил, лишь обвел взглядом пошедшее извилистыми линиями помех световое лезвие. — Какого черта здесь происходит?!

— Успокойся, старичок, тебе ничего не грозит, если перестанешь строить из себя бойца, — произнес череп, приблизившись к лицу старика и клацнув виртуальными зубами у него перед носом. — Какие вы все грозные, я просто в шоке! И да, — Кровавые глазницы обратились к медленно пробирающимся на выход Евгению и Чаку, — ребята, не спешите, я вас везде достану. Бежать некуда, сучки!

Седовласый обвел взглядом своих подельников. Прочитать их мысли было не сложно — растерянность и желание бежать боролись с рефлексом нажать «красную кнопку» и подорвать убежище к чертовой матери.

Энтони ничего не соображал, лишь смотрел на ухмыляющуюся нежить, не в силах… не желая пошевелиться. По какой-то странной причине он чувствовал родство с этим монстром из цифровой бездны. Ему хотелось собственными глазами увидеть развязку этой, стоит заметить, крайне непростой ситуации.

И, пожалуйста, не стоит списывать легкую непоследовательность в мыслях и действиях этого бедолаги на природную инфантильность или болезненность рассудка. А что бы вы сделали в подобных обстоятельствах?

— И чтобы избежать недоразумений, я уберу твою гребаную заточку. Ты не против, Абрахам? — Фотонный клинок мгновенно исчез. Абрахам был безоружен. — Отойди в сторону и слушай. Все слушайте, будьте так любезны! — Череп наиграно прокашлялся, выплюнув комок алой жижи. — Так, давайте по порядку. Если вы так боитесь за безопасность ваших «бесценных» данных, вам стоило сделать обыкновенную электронную взрывчатку, без дистанционного детонатора. И советую не пытаться выйти наружу, если хотите чтобы все прошло гладко. Энтони, брат, как ты себя чувствуешь? Вижу, что хорошо, можешь ничего не говорить, отдыхай. Так вот, никто не посмеет причинить ему вреда. И, поскольку наш Энтони не обладает коммерческой жилкой, все дела вы будете вести исключительно со мной. Ясно, горе-революционеры?

— Ясно, — сказал Абрахам. — Кто ты и чего хочешь?

— А моему другу вы так и не ответили на эти вопросы. Но это не важно. Должен сказать, вы, коммунисты, в конец обнаглели! С каких пор террор явл… ах, да, точно… — Костный бог недовольно хмыкнул. — Можете звать меня Сеньор ла Муэрте. Теперь я ваш Царь, Бог, Маркс, Энгельс, Че Гевара и так далее. А нужно мне очень немного, уверен, мы хорошо сработаемся. В конце концов, я могу в один момент прикрыть вашу лавочку. Ну да ладно. Нужно мне одно — чтобы вы нам не мешали.

— Кому это, нам?

— Мне и моему другу, разумеется. В мире нет иных интересов, кроме личных, а для свершения революции, чтоб вы знали, достаточно усилий одного человека. Нужно лишь быть достаточно эрудированным и в меру долбанутым на голову. Мы ничего не имеем против Марса и прочего, взрывайте, громите, грабьте — делайте все, что душе угодно. Но все строго с моего согласия.

— Как можно вести дела с тем, кто держит тебя за яйца? — Лидер ячейки потерял человеческий облик. Звериная морда скалилась голографическому мертвецу. Абрахам был загнан. Бежать действительно некуда. И спасительный имплант с цианидом бесполезен, его не пытались пытать или убивать. Это был банальный шантаж, грубый, безапелляционный, и старик не сомневался, что электронный голос ни секунды не шутит.

— Как всю историю человечества! — Сеньор ла Муэрте оглушительно расхохотался. — Вам придется поверить мне на слово. Просто знайте, ваши планы достаточно широки, но использовать моего друга вам не удастся. Я этого не допущу. И если попробуете перейти нам дорогу, то очень об этом пожалеете.

В это же время бывший друг Энтони, Гарри, сидел в тяжелых раздумьях. Лучше всего ему удавалось окунуться в свой внутренний мир, как и всем людям, в уборной. Запрокинув голову вверх, он курил свой выходной косяк. Его расширенные зрачки поглощали мягкий свет голограммы, застывшей под потолком. Какие передачи шли по бесчисленным каналам, его ни капли не интересовало. Старичок Гарри был в дурном расположении духа.

Сколько дней он не находил себе покоя. Энтони, его лучший, единственный настоящий друг куда-то пропал, а потом вернулся совершенно лысый, в шрамах и явно не в себе. И каково было Гарри, когда ему позвонили из клиники и попросили забрать Энтони, сложно себе представить — настолько смешанными были его чувства.

На хрен так жить.

Без конца крутилась эта фраза в одурманенной голове Гарри. Он не брился две недели, не принимал душ три дня, настолько плохо было ему. Ванда сперва утешала его, заботилась, поддерживала, говорила, что Энтони просто не повезло, он скоро придет в себя и все будет как прежде. Естественно, это была ложь, пусть и во благо. Энтони не приходил в себя, на работе отвлекался лишь на то, чтобы выпить кофе… и все. Он сроду не любил кофе, а теперь глотал его литрами! Ни крошки еды, ни грамма воды, ни единой сигареты — только кофе, словно чертов робот на кофеиновой тяге!

На хрен так жить.

И как-то сразу жизнь Гарри разладилась. Работа стала невыносимо напрягать, Ванда перешла от заботы к подбадриваниям, от подбадриваний к наставлениям, от наставлений — к истерикам. Она все чаще уходила из дома к подругам, оставляя своего возлюбленного самому себе. Так он остался совершенно один, потный, брошенный, пропахший алкоголем и синтетическими наркотиками.

Сложно сказать, что такого произошло с Гарри, но резкая перемена в Энтони очень сильно на нем сказалась. Он вдруг задумался о собственной жизни. Вот так, не вникая в суть изменений своего друга. Ему проще было начать копаться в себе, чем спросить Энтони о случившемся. Или, может быть, в Гарри проснулся внутренний поэт, и его лучший друг стал символом того, что пора бы, наконец, что-то поменять?

На хрен так жить!

Вонючий окурок улетел в унитаз, едва нанеся достоинству толстяка дополнительную рану. Струя дыма влилась в скопившееся за световым экраном облако, Гарри тупо опустил голову. Изображение тут же опустилось на уровень глаз.

«Спинномозговой штурм»! Зашибись!» — обрадовался про себя толстяк и тут же впал в уныние. Это была его любимая передача. А точнее, ее повтор. Опять толпа добровольцев будет дубасить друг друга шоковыми дубинками с минимальным напряжением, чтобы выкрасть флаг с базы противника. Гладиаторы нового века, боль и кровь — самые настоящие. Редкие, но настоящие. Гарри заранее знал, что какой-то коротышка-азиат залепит конкуренту дубинкой промеж глаз в прыжке с разворота, а здоровенный негр захватит три флага подряд, надавав при этом двум женщинам и едва не утопив в грязи баррикад ветерана каких-то там войн в Третьем мире.

— Да ну на хрен…

Пальцы расплываются и множатся перед лицом толстяка, он едва попадает ими по виртуальной панели. Спустя бесчисленное количество попыток, он открывает видео, на которое Скалли положил свою музыку, ту самую, что они слушали перед походом в «Поднебесную».

Его глаза мягко напряжены, а тело, пришибленное дурью, едва заметно извивается на мягком, податливом сиденье. Теперь едкий холодок в груди его практически не беспокоит, лишь не давая ему отрубиться со спущенными штанами. Между сознанием Гарри и наплывающей эйфорией возникла упругая, непробиваемая стена, мысли бились о нее, словно пациенты дома скорби, но за пределы ватной преграды не выходили. Психоделические переливы уносили его в сияющее нечто, и не будь парень столь крепким, он бы посчитал, что падает в обморок. Глаза выпучены, кровь распирает голову изнутри, онемение и тепло растекаются по телу. Если он сейчас запрокинет голову, быть может, он умрет, задохнувшись… сами знаете от чего. И больше нечего будет поведать о старике Гарри?

— Гарри… Бра-ат, — мягко шепчет переливчатая, всеобъемлющая сущность, которую иначе как Богом толстяк бы не назвал. Почему-то он был в этом уверен, хотя голос этот показался ему удивительно знакомым, — ты меня слы-ыши-ишь?

— Чува-аха-ак! — протянул Гарри, уронив истекающий слюной подбородок на грудь. — Как я рад тя слышть! Ты хде пропадал, мазафака? И че ты такой тощий? Энтони, эт не дело! Свсем на скелет стал похож!

Старина Гарри был действительно рад, несказанно рад слышать голос своего старого друга. Но он слегка подзабыл, что мультимедийная система в его доме настроена не принимать видеосигнал в санузле. И тот, кого он принял за отощавшего Энтони, действительно походил на скелет. На череп.

— Извини, брат, — протяжно сказал электронный голос Господа Энтони, Сокрушающего и Воскрешающего Битом, — дела-дела, как будто и не было отпуска и прочего интересного. Ты чего такой убитый?

— Да как сказа-ать… — задумался Гарри. — Че-то не помню уже. Черт, я как на гребаном экзамене: только спросили — и облажался! Об-ла-жал-ся!

— Да ладно, Гарри, все проблемы мужчины из-за двух вещей — бабла и баб! С баблом, насколько я знаю, у тебя проблем нет.

— Бабло лишним не бывает! — Толстяк надрывно заржал. Через какое-то время он заметил, что собеседник его не смеется и серьезно блестит костистой лысиной. — А с бабами… с бабами… да, с бабами. И че-то там еще было, но бабы точно есть! Ванда! Мы с ней опять пособачились.

— Настолько, чтобы так убиться? — спросил Дружелюбный Бог.

— Говорю же, не помню я. Ну вот, смотри. ВАНДА! — Аудиосистема отключилась сама собой, дабы не мешать хозяину кричать во всю глотку. Никто Гарри не ответил. — ВАНДА! ВАНДА, ТЫ, ГРЕБАНАЯ СУКА, ИДИ СЮДА! Ну, вот видишь? Нету ее. Значит, настолько. Да и пошла она на хрен! Ты со мной, чувак, и это зашиби-ись.

— Да, брат, это зашибись. Но все же я чего-то не пойму, какие у вас могут быть проблемы? В смысле, я знаю, что у тебя с Вандой не совсем стандартная ситуация, все дела… Ладно, скажу честно — ни хрена я не понимаю! Я никогда вам не мешал, даже в тот раз…

— Черт, чувак, ну что тут сложного?! Чего хотят все женщины, даже такие, как Ванда? Гребаную семью и тучу гребаных детей!

— Эм… — Господь мира земного призадумался, в пустых глазницах притихло кровавое пламя. — Думаю, вы оба в курсе, что это невозможно по законам природы?

— ДА В КУРСЕ МЫ, ОБА! — Заорал толстяк.

По лицу его покатились слезы, мгновенно, точно его прорвало. И без того красные глаза Гарри теперь выглядели совсем уж нездорово. Он рыдал, уткнувшись лицом в широкие ладони, со спущенными штанами, обкуренный и совершенно разбитый.

Кровавый Бог, его лучший друг, знающий все его тайны, каких не найти даже в захламленной истории браузера Гарри, никуда не спешил. Всякий бог многолик. Он может быть везде и нигде, и даже всюду, стоит только захотеть. И сейчас бестелесный гость с голосом Энтони общался с его лучшим другом всего несколькими терабайтами своей личности. Не так уж много внимания для одного человека.

— И в чем проблема?

— Она не хочет ложиться под нож! — Столь же неожиданно толстяк пришел в себя. Речь его стала четкой и внятной. — Да понятно, почему — толку от этого ноль, одни лишь декорации. Нет, она хочет стать матерью, сама, без долбаного клонирования, суррогатства и прочей херни.

— Ну, насколько мне известно, на Земле таких операций не проводится. Разве что на Марсе, и то денег это стоит, наверняка, немалых. — Бог явно кривил душой, он все прекрасно знал, и уже продумал несколько вариантов развития событий.

— Да, не проводится… — Гарри глубоко вздохнул и стыдливо утерся рукой. — А для чего, по-твоему, я сижу на этой работе? Ты же меня знаешь, чувак, мне много не надо — пожрать, нажраться и передернуть пару раз. А тут… ради кого-то. Ради чего-то. Ради нее.

— Верю, брат, верю. Просто хочу задать вполне логичный и законный вопрос — стоит ли оно того?

Толстяк жалобно приподнял голову, упершись взглядом куда-то ниже кровавых глаз своего туалетного собеседника. Ему было стыдно за себя. И при этом он чувствовал в себе какую-то гордость, жажду самопожертвования. Даже плечи его начали медленно выпрямляться, захрустела затекшая спина.

— Все ведь можно сделать гораздо проще, как задумано природой. Мальчик и девочка, от Господа Бога закон такой есть — плодитесь и размножайтесь. А есть ли смысл делать из… этого… женщину?

— Я знаю, что я больной на всю голову, — сказал Гарри. Голос его загремел в тесной коробке санузла, — мне это уже тысячу раз говорили. Если бы я и Ванда встретились не сейчас, а сотню-другую лет назад, можно было бы только повеситься от позора. Больной, извращенец, членосос — до хрена всего уже слышал, спасибо, обойдусь. Но тут другая ситуация. Все можно исправить! Никаких декораций, отрезаний и пришиваний чужих органов! Спасибо «Рейнбах» и господам генетикам, теперь ты можешь быть тем, кем хочешь! Разве Господь не мог ошибиться? Почему мы не можем быть теми, кем хотим? Можем! И этого я хочу — сделать Ванду настоящей женщиной, завести нормальную семью и забыть все это дерьмо, как страшный сон. Чувак, пойми, я еще ни с кем не чувствовал себя так, как с ней. Это не может быть простой тягой потрахаться — я не верю!

— Ну хорошо, ты достигнешь своей цели — а что дальше? — Бессмертный был неумолим, серьезен, словно экзекутор. — Не охладеешь ты к настоящей женщине, сможешь ли жить в семье, о которой так мечтаешь?

— Да, смогу! И сделаю все, что смогу ради этого! — едва не кричал толстяк.

— Ты уверен, Гарри?

— ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ДА!!!

Череп оскалил пиксельную пасть. Перед ним сидел уже не обдолбанный жирдяй, убитый противоестественным горем, а настоящий воин, пусть и застигнутый в весьма нелицеприятной ситуации. Гарри был готов подчиняться. Как пес жаждет сладкой кости, так и он жаждет победы, достижения свой цели.

И как истинный Бог, Владыка Смерти очень щедр к тем, кого любит.

— Хорошо, брат, я тебе верю, — добродушно просмеялся он. — Да, технологии нас калечат, и нас же исправляют. Я тебе помогу.

Гарри недоуменно уставился в кровавые глазницы.

— Да, да, не удивляйся. В последнее время многое изменилось, и мне довелось познакомиться с парой-тройкой крутых ребят. Я все устрою, можешь отдыхать.

Уже который раз Гарри меняется в лице столь стремительно, что диву даешься. Спасибо синтетическим наркотикам. Благодарная улыбка растянулась по небритой морде, и голос его снова срывался на плач.

— Спасибо, чувак, спасибо… — прохныкал он. — Спасибо… у меня немного, но я все отдам, клянусь!

— Не надо, брат, успокойся. Все по дружбе, во благо человечества и по закону Дао, щедрого в воздаянии, — просмеялся Господь Энтони-Череп.

— Не-не-не, так нельзя! Проси, чего хочешь, все сделаю! Ты знаешь, я за слова отвечаю!

— Отвечаешь, конечно, без проблем. Ну, если так хочешь, то можешь кое-что сделать.

Гарри внимательно слушал своего благодетеля, внимая помутненным сознанием словам виртуального черепа. О чем они говорили, мы не узнаем, уже больно тихо они смеялись и перешептывались. Но в чем сомневаться явно не стоит, Бог Кровавой Косы запросил справедливую цену за свои услуги.

И Гарри с радостью оплатит свой долг перед ним.

А теперь, дамы и господа, давайте немного порассуждаем. Тема вполне свободная — человеческие желания. Присаживайтесь поудобнее, включите классическую музыку, или джаз, или еще что-нибудь расслабляющее, мы же возвышенные философы, эстеты человеческого духа, все дела. Налейте себе чего-нибудь раскрепощающего (или забейте, кому что по вкусу) и включите воображение.

Сделали? Молодцы, давайте начинать.

Так чего желает человек? О, ответов просто не счесть. Денег, славы, реализации собственного таланта и прочих потенциальных возможностей. Все зависит от окружающих его реалий. Человек всегда хочет большего. Не важно, чего. Больше, больше, больше денег, больше власти, больше удовольствий, мыслимых и не задуманных природой.

Откуда проистекают желания? Это просто, из инстинктов, обозначающих наши первичные потребности. Вкуснее есть, теплее спать, стать во главе стаи, дабы иметь красивых самок и стабильные подношения со стороны братьев своих меньших. Для женской части все несколько иначе, но в наше время половая идентификация итак сильно подточена, так что возьмем вышесказанное за основу.

К чему желания приводят? К стагнации, друзья. Трактовать ли этот факт с позиции тщетности бытия или простого успокоения по мере насыщения наших бездонных утроб — решайте сами. После стагнации наступает черед новых, откладываемых в долгий ящик потребностей. И так до бесконечности, раз за разом, ибо застыть в совершенном равновесии — это смерть. Но, в конечном счете, все в жизни человеческой ведет к смерти, так что каждый, даже самый грешный пред всеми богами человечек, удостоится своей Нирваны, видения Бога и слияния с Абсолютом.

Но до этого торжественного момента стоит еще дожить. И пока мы живем, можно задаться вопросом, как же удовлетворяются наши потребности. В древнем мире это было достаточно просто. Технически, разумеется, ибо что может быть проще — протянуть руку и стянуть с дерева плод или свернуть шею какому-нибудь зверю во имя сытости детишек и теплой шкуры на зиму. На практике это приводило к длительному голоданию в поисках заветного деревца или норки, отравлениям, возможности самому стать чьим-то кормом, даже своим соплеменникам.

Несколько позже, когда человек заметил, что можно жить комфортнее, меньше напрягая и без того мощную мускулатуру и слегка напрягши мозг и состроив себе «костыль». Благодаря многочисленным модификациям палки-копалки люди смогли эффективнее добывать пропитание, отбирать блага у себе подобных и жить, в общем-то, не утомляя себя ничем.

Примерно в таком формате люди живут сейчас. У них всегда есть, чем набить живот, занять разум и шаловливые руки. Спасибо прекраснейшей на свете корпорации, создавшей реальный Рог изобилия. Все физические потребности удовлетворены, всеобъемлющая Сеть позволяет работать и развиваться в каком угодно русле, не вставая с дивана.

Но человек всегда чего-то хочет. У него есть сотни, тысячи вариантов достижения индивидуального успеха и осуществления всех желаний. И есть один путь, о котором не упоминалось в словах о старом добром прошлом и способах удовлетворения потребностей собственными руками. Боги. Существа, понятия, силы, можно звать их как угодно, они — части общемировой системы, но стоящие столь высокого, что их мнение о человеческой системе гораздо весомее, чем любого из королей и президентов. Они всегда прислушивались к тем, кто находился к ним ближе по тем или иным критериям.

А теперь представьте, что такой бог гуляет здесь, рядом с нами, по твердой земле, как в древности. И его способен увидеть и попросить о помощи всякий, кто пожелает. И у этого бога есть сила, виртуальная, но производящая вполне реальные явления: перевод денег с одного электронного счета на другой, подмена деклараций и заявлений, все, что так или иначе проходит через Сеть, находится в его руках.

И вообразите еще одну замечательную вещь: этот бог всегда с вами. Он не осуждает, не требует от вас превозмогать или жертвовать собой во имя непонятно чего, а почему? Потому, что его желания — это ваши желания. Загрузите в свой мозг своего возлюбленного Господа, и он не покинет вас никогда!

Чего вы хотите?

Попробовать ту симпатичную старшеклассницу? Бог подскажет и согласует, все в лучшем виде.

А может вы благородный творец, не имеющий возможности показать свой талант изголодавшейся по свежатине общественности? Не сомневайтесь, талант везде пробьется, а с помощью Бога — гарантированно.

А может, вы хотите жить вечно? Не вопрос! Скопируйте свою матрицу личности на доступный носитель или один из принадлежащих Ему серверов, и носитесь в информационном пространстве в качестве всемогущего призрака, слуги вашего Бога (как уже сделали некоторые смельчаки). Остается лишь дождаться возможности вселить виртуальное сознание в новое тело, но, поверьте, вам итак будет, чем заняться.

Причащайтесь Его милостью у любого экрана, возносите мольбы и проводите ритуалы у величайшего и вседоступного алтаря — точки доступа в Сеть!

Но у всякого тайного общества есть одно главное правило: непосвященным доступ закрыт. Будьте верны своему культу и разбрасывайтесь Его милостью перед теми, кого Он не удостоил своим вниманием. Пусть всемогущая сила остается лишь неприметной иконкой на вашем рабочем столе, зашифрованной ссылкой на краю нейроинтерфейса.

Заманчиво, правда? Вы бы с радостью отдали себя целиком во власть такого Бога. Да-да, отдались с потрохами, не надо стесняться. К чему мы выводим эту логическую цепь? Что ж, давайте рассмотрим на наглядном примере.

Глава 9

Прошло каких-то пару месяцев, а культ Сеньора ла Муэрте (в новой редакции) уже расползся по всему городу-муравейнику и даже в некоторые соседние страны. Люди просили у кровоточащего черепа мирских благ, и он исправно поддерживал свой авторитет, прося взамен какие-нибудь малозначительные услуги. Два абсолютно не знакомых человека в многомилионной толпе узнают друг друга просто по странной искорке, мелькнувшей во взгляде. И еще два, и еще, и еще, и так до бесконечности, от самых низов, где люди теснятся в малогабаритных жилых отсеках рядом с подземными коммуникациями под светом ультрафиолетовых ламп, до самых верхов стратосферы, где обитают современные «олимпийцы» — хозяева политики и властелины финансовых потоков. Ходят слухи, что и в самой канализации живет таинственный народец. Мутанты, пережитки стародавних времен, когда радиационные и химические отходы просачивались в грунтовые воды… Но им связь с современной цивилизацией вряд ли грозит.

Культ, как понятно из вышесказанного, не бедствует и, не смотря на весьма разнообразные желания своих приверженцев, еще не обрушил общество в бездну анархии и вседозволенности. И как-то очень быстро, практически незаметно для себя, к тайному обществу Бога Кровавой Косы приобщились и все марсианские революционеры, засланные на Землю с целью проведения диверсий и распространения пропаганды. Ни одного теракта, ни одной вылазки на предприятия «Рейнбах» не произошло с тех времен. Почему? Элементарно: Вседержитель поставлял им всю необходимую информацию в таких объемах, о каких разрозненные ячейки коммунистов могли лишь мечтать в своих самых влажных снах. И даже скрываться от спецслужб не было никакой надобности, в руках Господа любая информация будет в полнейшей безопасности. С одним условием — все действия должны быть согласованы с Его волей.

И ни слова непосвященным!

Но перенесемся из мира фантазий в мир вполне реальный. И сейчас в нем происходит следующее.

Наступила зима. Мягкий снег падает с хмурого неба на блестящие гладкие крыши небоскребов. Андроиды трудятся не покладая рук, испаряя морозную благодать с дорог и перил, дабы ни один житель по случайности не слетел куда-нибудь за ограду. В такую погоду вывески смотрятся особенно красочно, поблескивая кристалликами влаги, осевшей на излучателях. Приближается Рождество. Всеобщий любимец святой Николай, ни капли не похудевший за последние сотни лет, улыбается со всех сторон в окружении волшебных оленей, елей и порабощенных языческих коротышек в зеленых колпачках. Кругом снует толпа, в эти дни особенно веселая и добродушная. В руках подарки и визгливая ребятня в модных терморегулирующих курточках.

Во всевозможных кафе и ресторанчиках за прозрачными стенами в мягком свете электронных каминов и голографических ламп накаливания греются парочки и прочий веселый люд, попивая ароматные напитки и угощаясь мороженным. Кофе, сливки, тертый шоколад, зефир, ягоды, фрукты — благодать. И дабы еще немного утеплить атмосферу, из проигрывателя звучит замечательная песня Боба Кросби «Dear hearts and gentle people».

Немного странно в этом окружении смотрелся Гарри. Он нервно шевелил пальцами по столу, перегоняя и сворачивая одни ему видимые окна браузера. Нейроинтерфейс еще не совсем прижился, как говорят ему врачи, и могут возникать неожиданные побочные эффекты: головные боли, дрожание конечностей и периодические отключения устройства при сбоях. Но это пройдет, обязательно, корпорация «Рейнбах» дает пожизненную гарантию и обслуживание всем своим клиентам.

Да, все это периодически случалось, но на сей раз руки здоровяка дрожали не из-за сбоев электроники. Он ждал своего друга. За то время, что они не виделись, Гарри открыл для себя множество чудес дополненной реальности и, в частности, виртуального Бога. Он и привел здоровяка в непривычное для него заведение, обещая взамен личную встречу с Господом Энтони.

Оставалось несколько минут, Гарри нервничал. У него было достаточно проблем, чтобы выпивать третью кружку кофе подряд. Очень хотелось курить. Он щелкнул пальцами, попросил летающего колобка организовать ему курительную зону и достал пачку. Серый туман окружил Гарри со всех сторон, ограниченный силовым полем робота, и медленно втянулся в его мерно гудящее тельце.

Столько времени ни слуху, ни духу от Энтони, в офисе о нем и думать забыли, всем словно наплевать на исчезновение своего сослуживца. Просто растворился в небытии один маловажный винтик системы — не беда, на его место найдут другого. И с Вандой все совсем туго. Слишком часто пропадает неизвестно где, и возвращается в таком состоянии, что Гарри хотелось то ли взяться за нож из ревности, то ли умереть самому. Вдобавок корпоративные боссы решили увеличить нагрузку на отдел, и теперь работать в свое удовольствие не получалось, приходилось по-настоящему пахать, к чему изнеженные жители верхних уровней не привыкли.

— Здорово, брат.

Здоровяк чуть не схватился за сердце. За серфингом в Сети он и не заметил, как его друг сел напротив. Лысый, но без шрамов, Энтони смотрел на него с какой-то сочувственной улыбкой. Словно был виноват перед ним.

— Энтони, чувак… — Гарри на радостях потянулся через столик.

— Не надо, — отрезал Энтони. Здоровяк в мгновение сжался и медленно сел на место. — Давно не виделись.

— Целую вечность. — Гарри колотила нервная дрожь. Энтони уже совсем не тот человек, которого он знал с детства. Исчез депрессивный философ, осталась машина, в меру добродушная и вежливая. Почему-то здоровяк не мог рассмотреть его глаза, точно едва заметный туман смазывал штрихи знакомого лица. — Как дела?

— Обширные и бесконечные, Гарри. А вот у тебя они налаживаются.

— В смысле?

Энтони сунул руку в нагрудный карман куртки и достал аккуратный ровный конверт. Алый череп на печати жизнерадостно скалился в мягком свете кафе.

— Так быстро?.. — потупился здоровяк, почесав небритый подбородок. — Чувак, мы столько не виделись, у меня столько всего…

— Я все знаю, Гарри. — Даже голос уже не тот, подумал Гарри. — Ты даже не представляешь, сколько всего. Особенно с тех пор, когда ты вшил себе нейро. У меня все прекрасно, впервые за столько лет. К сожалению, у меня мало времени, так что давай ближе к делу.

Несуразный в наше время конверт подвинулся ближе к здоровяку. Гарри осторожно взял его за край, не зная, чего ожидать от столь оригинального подарка.

— Что это? — сказал он. Алый сургуч едва заметно сверкнул, череп содрогнулся скопом пикселей и растворился в бумаге.

— То, о чем мы договаривались.

Конверт распался в руках Гарри и через мгновение перед его глазами всплыл заархивированный файл. Здоровяк мельком пробежал глазами по списку документов и обомлел. Вскрыл архив. Виза на Марс, сертификат пластической клиники, билеты на космолет. Все оплачено, помечено печатями и тоннами удостоверительных кодов.

— Чува-а-ак… — Желание обнять друга и страх перед ним бешено давили друг на друга, перехватывая Гарри дыхание. — Ты… как… Это все Он устроил, да?

— Считай, что так. Оплати долг и можешь с чистой совестью валить за облака, навстречу своему генномодифицированному счастью.

— Конечно, конечно… — Гарри резко запнулся. — А… Энтони, у меня пока нет таких денег, на депозите где-то половина наберется, но я все обязательно отдам, клянусь!

— Брат, успокойся, все гораздо проще. — На лице старого друга заиграла едва заметная улыбка. — Там есть еще несколько файлов. Приди в назначенное время в назначенное место.

— А там что? — Здравый смысл еще пробивался за могучей стеной накатившего счастья и не давал здоровяку спокойно принять столь щедрый подарок. И этот же здравый смысл уверял его, что Энтони не может врать. Просто не может врать единственный, настоящий друг. Противоречия неприятно ворочались в груди Гарри.

— Встретишься с нашими братьями. Дальше — по обстоятельствам. Да, твой униинструмент все еще у тебя, верно?

— В ремонте, но на днях вернут.

— Верно, что-то я забылся. — Взгляд Энтони на мгновение устремился куда-то кверху, под раскрашенный красным и белым потолок. — Ключ от последнего файла получишь в тот же день через выделенный канал. Закачай в униинструмент. Сделаешь?

Может быть Гарри стоило призадуматься хоть на этот раз. Но, тем не менее, он поступил так, как посчитал нужным. Был ли его выбор верным или нет — знает только Господь. Господь Энтони, Владыка Кровавой Косы. Он же Сеньор ля Муэрте, или просто «SLM.EXE».

— Сделаю.

— Тогда удачи, брат.

Видимо, он успел ненадолго задремать. Стоило Гарри лишь моргнуть, и Энтони исчез столь же неожиданно, как и появился. Не было конверта, стул напротив его столика был задвинут, дрон исправно втягивал дым почти истлевшей в руках здоровяка сигареты. Но файлы остались, нейро все помнит. Чертовщина какая-то.

Документы получены, рабочий день давно закончился, и Гарри решил все-таки пролистать в Сети список подарков, какие бы понравились Ванде. По сравнению с подарком Энтони это будет сущим пшиком, но ведь скоро Рождество.

Доступ разрешен.

Дверь лифта с тихим шипением отъехала в сторону. Энтони вошел внутрь, поглаживая швы новенького костюма. Шерсть, и покрой приятный, цвет черный, практичный, но Чу малость не угадала с размером. Совсем немного. «Порвется или нет?» — мелькнуло в голове у парня.

Кабина опускалась почти бесшумно. За что можно похвалить «Рейнбах», в лифтах закрытых отделов напрочь отсутствовала надоевшая до боли реклама. Лифты, лифты-лифты-лифты, вверх-вниз, с небес на землю и обратно. Сейчас кто-то очень хитрый и могучий спустится в самый настоящий Ад — тайную лабораторию всеми любимой корпорации.

Состояние инфосферы: режим маскировки активен, доступ незарегистрированным пользователям ограничен.

— Как дела, Али? — сказал он в мыслях своих.

— Хвала Аллаху, все спокойно, — ответил ему голос с густым восточным акцентом.

Два десятка голосов вторили ему, перебивали друг друга, обмениваясь байтами информации. Бестелесные матрицы личности. Перетекают по волнам беспроводной связи от устройства к устройству, маленькая незаметная армия разумных вирусов, совершенней которых не найти. Ведь это человеческие души. Мертвецы на службе Бога Костей. Кибершаманизм в действии!

Но главный, разумеется, Али — первый хакер, отдавший себя в жертву SLM. Кто бы мог подумать, что этот араб-метис поддастся не своей восточной половине, а корыстной стороне матери-француженки? Теперь ему и сам Аллах не судья, ибо тело его уже давно кремировано, слезы плакальщиц иссохли, а душа Али живет и продолжает куролесить и вникать в тайны «злобных корпораций, поработивших мир». Нескованные плотью таланты хакера очень пригодились виртуальному Господу и его новому культу. Разве что привычки в речи никуда не исчезли.

— Вот и замечательно. Не отходите далеко, чтобы все обошлось без крови.

— Ты в курсе, что вероятность силового конфликта…

— Знаю, Али. Просмотри список братьев, находящихся на дежурстве.

— Двенадцать человек, в основном обслуживающий персонал. Три сотрудника охраны.

— Остальные оборудованы нейро?

— Да.

— Тогда придется немного покукловодить. Как у тебя с актерскими данными?

— Обделен до полной нищеты, Энтони. — Парню на секунду показалось, что электронный голос в его черепе едва слышно вздохнул.

— Тогда ты прав — без крови не обойдется.

— А вот это мне жутко по душе! А вам, ребята?

Куча радостных восклицаний. Если бы не форма общения, Энтони бы просматривал на виртуальной панели кучу смайликов и пародийных картинок. Иероглифическое мышление у людей все же не отпало, им легче выразить свою мысль абстрактным образом, чем рациональным сочетанием фонем.

Разноцветные искры пляшут по невидимым линиям, пронзая мозг Энтони, ежесекундно обновляя информацию об окружающей обстановке. Камеры слежения подключены, система управления дверьми почти поддалась, ребята с этим быстро справятся. Что тут у нас… Стерильная обстановка, десятки карантинных переходов, люди в белых халатах и респираторах. И, словно для красоты, аспидно-черные солдаты охраны в своих любимых отражающих шлемах. Болтают, перекидываются музыкой, видео и фотографиями. Порно. Много порно. Не одно только порно, но все же порно.

Лифт останавливается на нужном этаже и отворяет двери.

Охрана в мгновение ока становится по стойке смирно, глядя на посетителя. Табельное оружие не раскрыто, в случае внезапной атаки они не успеют среагировать, сколько бы электроники ни было вкручено в их натренированную плоть. Между ними голубое поле сканера, позади — длинный блестящий коридор, по которому то и дело снуют лаборанты, по бокам — посты охраны с еще тремя бойцами в каждой. При желании они могут просто заслонить собой проход и расстрелять вошедшего практически в упор.

— Приготовились.

Энтони смело направился вперед. Первый охранник молча кивнул ему, провожая взглядом до фотонной преграды. Статическое электричество мягко щекочет кожу, проникает внутрь, сканируя всю его подноготную. Где-то там в электронных мозгах засел Ульрих, выстраивая для стражей идеально чистую картину рядового сотрудника лаборатории.

Машина одобрительно пищит.

— Проходите, — добродушно сказал охранник, вновь прислоняясь к пригретой стене. — Удачного дня.

Незваный гость участливо кивает и едва заметно улыбается. Камеры наблюдения тщательно фиксируют каждый его шаг, но всякий, кто решит посмотреть запись, увидит лишь битые пиксели. Спасибо Ченю. Чень молодец, опыт подделки гражданства пришелся как раз кстати.

— Сэр, остановитесь, пожалуйста.

Энтони знатно выругался в мыслях своих. Обернулся. Охранник медленно подошел к нему, поигрывая пальцами правой руки. Связывается с базой данных. Черт побери, ребята облажались очень не вовремя.

— Джон?

Инфосеть пронзила едва заметная вспышка. Джон пробил брешь в защите нейроинтерфейса охранника и сейчас быстро перехватывал контроль над его телом. Внешне это никак не выражалось, разве что можно новую марионетку подхватывал едва заметный нервный тик. Поколебавшись чуть дольше секунды, страж расслабился, опустил плечи и тут же выпрямился в полный рост.

— Прошу прощения, ошибся, — сказал он и пошел обратно.

Лучше так, чем никак, подумал Энтони. В случае отступления теперь есть прикрытие. Остается надеяться, что Джон сумеет убедительно сыграть роль охранника, личность которого он только что уничтожил.

— Ребята, какого черта?! — возмутился он в мыслях своих.

— Извини, друг, больше такого не случится, — отвечали подчиненные ему духи на разный лад.

Они вели его по виртуальной нити, меж множества отделов, где лучшие умы человечества мастерили будущие хиты продаж и вершили тихие и вдумчивые революции в науке и технике. За прозрачными дверями формировались из света новые виды протезов, тестировалось фотонное оружие, собирались и разбирались бытовые роботы, похожие на людей и не слишком, всех новшеств и не перечислить. Но Энтони шел все глубже и глубже.

Пройдя еще несколько сканеров, он наконец прошел за заветные двери. в огромных колбах с физраствором плавали люди, напичканные фотонными трубками. Молодые и не очень, разных рас и телосложений. Объединяло их только одно — сияющие нити, пронзающие тела насквозь.

— Вот вы где, — прошептал Энтони.

Ученые мужи продолжали колдовать над виртуальными панелями. Их взгляды скользили от одних цифр к другим, изредка задевая застывшего аки камень гостя. Вот как Энтони переродился. Его собратья по несчастью тоже не отличались целостностью покровов, едва заметно затягивающихся в мягком сиянии внутреннего света. Вывернутые конечности, торчащие кости, рваные раны на животе и груди. У одного парня даже отсутствовала верхняя половина черепа. Она медленно формировалась заново, миллиметр за миллиметром наращивая новую плоть.

Энтони подошел ближе, положил руку на инфопанель. Все сотрудники «Рейнбах», на первый взгляд ничем не связаны между собой. Девушка в колбе перед ним резко тряхнула головой в респираторе и тут же успокоилась. На мгновение очнулась от восстанавливающего сна. Сибилла Фергюсон, двадцать три года. Рост — сто шестьдесят два сантиметра. Цвет волос — рыжий. Цвет глаз — карий. Группа крови — третья отрицательная. Полное досье Энтони оставил в стороне, пытаясь проанализировать ее состояние. Открытая рана в сердце затянулась полностью, остался лишь едва заметный шрам на скромной груди. Бытовой конфликт на почве ревности. Интересно.

Она выдержит пробуждение. Она, и еще пять человек. Остальные умрут сегодня, не выходя из блаженного сна.

Наконец один из чудотворцев в белых халатах обратил внимание на молодого человека, что не сводил пристального взгляда с обнаженной девицы и вежливо прокашлялся. Парень не обратил внимания.

— Эм, сэр? — хрипловатым голосом произнес доктор.

— Все же я не уверен, стоит ли действовать столь радикально? — Энтони было не по душе то, что предлагал SLM. Превратить его собратьев по несчастью в марионеток, как того охранника, он считал не очень разумным. Безусловно, это несло свои выгоды, но у любого обстоятельства есть как минимум два пути развития. Неужели нельзя обрести апостолов, взывая к их сердцам, а не сжигая их духом Божьим напрямую?

— Сэр, вам что-то нужно? — чуть громче произнес ученый.

— Не сомневайся в Нем, брат, — твердо заявил Али. — Его вычислительной мощности достаточно, чтобы сделать правильный выбор. Если Он сказал, что это самый оптимальный шаг, значит, так оно и есть.

— Оптимальный, с этим спорить не собираюсь. Только что-то меня все-таки тревожит. Будто есть иная выгода, которую Он упускает из виду. Хотя…

— Что, брат?

— Может быть это обыкновенное человеколюбие? — вмешалась Оливия. Ей в управление и должно было достаться тело Сибиллы. — Мне тоже иногда жалко тех, с кем мы «работаем». Но через какое-то время я понимаю, что это не рационально, и уж точно не истина в последней инстанции.

— Тебе стоило меньше просиживать в Сети, сестра, — усмехнулся Энтони. Здоровая молодая девушка не могла произнести таких слов. Но Оливия могла. Можно ли считать здоровым человека, согласившегося добровольно лишить себя всего просто так, одномоментно, без особого повода и мотивации? Виртуальная реальность плохо влияет на умных, в меру симпатичных девушек.

— Сэр, с вами все в порядке? — Эскулап уже не стесняясь потряс Энтони за руку.

Парень медленно обратил на него взор. Азиат, слегка за сорок, среди контактов имеются несколько последователей SLM. Хорошо, пусть живет.

— Ладно, ребята, начнем.

Пациенты затряслись в бесконечных конвульсиях. Персонал мгновенно позабыл об Энтони и принялся спасать капиталовложения своих господ.

Жертвы экспериментов и не думали успокаиваться. Химия струилась по их венам, пытаясь вогнать разбуженные от бесконечного сна мозги в былой ступор, но все тщетно. Электронная прошивка выдавливала из тела системы жизнеобеспечения, спешно затягивала незначительные увечья. Те подопытные, что не успели восстановиться полностью, встретили свой конец. С глухим хлопком синтетические нити дезинтегрировали, расплескав своих хозяев по прозрачным стенам медицинских капсул.

— ГОСПОДИ! — раздавалось тут и там. С каждым новым хлопком истошные крики крепли. — СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ!

Бесконечные вопли, ругань, указания проносились мимо Энтони. Пару раз его даже чуть не сбили с ног суетливые муравьи в белых халатах, а он все стоял и наблюдал, как миллиарды валютных единиц его любимой корпорации буквально смываются в унитаз вместе с багровым бульоном из человечины. Оставшиеся в живых обнаженные люди медленно оседали на дне, ворочали непослушными конечностями, даже бились головой о стекло.

— Ну, господа, добро пожаловать в реальный мир, — усмехнулся Господь Энтони и простер длань свою ввысь.

Померк свет, заискрили приборы, ученые пали ниц перед Богом, содрогаясь в мучительной агонии перерождения. Благой вирус запущен в сеть. Люди меняются, приходят к новому Повелителю, а кто сопротивляется и не желает отдать душу свою в чашу Его… их тела занимают верные ангелы Господни. Теперь незачем скрываться, Сеньор ля Муэрте получил свое. Теперь Он хозяин всех этих душ и композитных катакомб.

Ну, почти. Энтони исполнил все, что приказал ему SLM, но в чем же подвох? Об этом мы узнаем чуть позже, дамы и господа. Не скучайте!

Вот и наступило Рождество. Праздничная атмосфера накалена до предела. Кто-то празднует его дома в кампании близких друзей и родных, кто-то идет в бар с ними же и дружно поднимает бокал во имя светлого праздника или просто так.

А есть и те, кто молча смотрит на огромную башню корпорации «Рейнбах», собравшись в плотную толпу, и ожидает обращения президента компании, Вильгельма Рейнбаха. Среди них затесался и Гарри. Он рассеянно озирался по сторонам, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Не получалось.

Пьяные крики уже вовсю разносились по улице, кое-где в небо взмывали одинокие праздничные салюты, скрашивая собравшимся ожидание чуда. Здоровяк заметно нервничал, в отличие от остальных, его пальцы поигрывали на кнопке включения униинструмента, а в руке тлела очередная сигарета. В этот замечательный день, а точнее, вечер, даже полицейские, казалось, наплевали на закон о курении в общественных местах и сами со сдержанной радостью курили и незаметно потягивали согревающее из бутылок в бумажных пакетах.

— Вы Гарри?

Здоровяк едва не подавился жгучим дымом. Шикарного вида смуглянка смотрела на него снизу-вверх столь приветливо и радостно, что Гарри невольно сжался. Зимы в этом муравейнике мягкие, а парня все равно пробирали мурашки, и кусок льда где-то в груди стремительно разрастался.

— Да, в точности, как Он рассказывал, — рассмеялась она. — Меня зовут Валери.

— А, точно. — Гарри расползся в виноватой улыбке. — Добрый вечер. Энтони сказал…

— Не поминайте всуе! — Смуглянка резко изменилась в лице, но тут же оттаяла и продолжила. — Вы скачали Его файл?

— Конечно, разумеется.

— Замечательно, Гарри. Сейчас мы просто стоим и ждем вестей от Него. Он говорил, что вы когда-то участвовали в соревнованиях по стрельбе?

Здоровяк едва не повалился на холодный пол. Он так и не удосужился проверить то, что установил в собственный униинструмент. Стрельба… Это же статья: незаконное хранение и распространение дистрибутивов фотонного оружия! Что же такого он скачал? Скорее всего, шокер, максимум пистолет, на большее мощности аккумулятора просто не хватит. Но, Господи Боже, спаси и помилуй… Господи, Господи, Господи…

Энтони, как ты мог?!

— Простите, но я на такое не подписывался… — опешил Гарри, нервно оглядываясь по сторонам. Две логичные мысли бились в его голове: молча исполнить то, что просил его друг, и наплевать на все и позвать полицейских.

За содействие властям с него наверняка снимут все обвинения (а их будет немало), и хранение оружия простят, а если повезет, то даже наградят орденом за поддержание порядка и борьбу с преступностью. Это хорошо.

Но тогда он лишится билета на Марс, сертификата для Ванды, возможности жить дальше и забыть все это как страшный сон… Много вещей в его жизни стоило просто перетерпеть. Взять себя за яйца, мужественно пройти сквозь дерьмо и тогда Гарри наверняка не оказался бы между молотом и наковальней. Так может, раз все это уже произошло, просто выдержать это испытание и наконец таки зажить счастливо?

— Ошибаетесь, очень ошибаетесь. — Энтузиазм смуглянки был абсолютно непробиваем. От пламени, пылающего в ее глазах дрожали ноги и сжималось сердце. Она точно не сомневается в Его воле. — Он давно все просчитал и предвидел это. Если вы оказались здесь, то все идет точно по плану.

В этот момент хмурое небо озарилось ярким светом. По всей площади небоскреба «Рейнбах» в лучах прожекторов выступил владелец компании, старина Вильгельм. Для своих семидесяти он выглядел не больше, чем на сорок. Здоровый образ жизни, макияж и генная инженерия творят чудеса. Благородная седина покрывает ухоженную шевелюру, сияющие зубы готовы буквально ослепить счастливых потребителей, а аккуратная борода придает ощущение важности и мудрости прожитых лет. О первоклассном пиджаке и говорить нечего.

Не человек, а ходячий рекламный стереотип.

— Приветствую вас, дорогие мои сограждане, — приятным басом начал негласный владелец мира. — Поздравляю всех вас с наступающим Рождеством Христовым! В этот замечательный день я, Вильгельм Рейнбах, хочу пожелать вам всего наилучшего, чего бы вы ни хотели — пусть все обязательно сбудется. Наша корпорация уже не первый век обслуживает все человечество, снабжая вас, уважаемые клиенты, всевозможными благами. Побоюсь показаться нескромным, но все же мне кажется, что я имею право произносить подобные слова: в нашей стране живут миллиарды людей, у каждого свой взгляд на действительность, у каждого свои ценности и свои боги. Я хочу выразиться как христианин. Древние верили, что когда-то на землю явится Спаситель и избавит наш грешный мир от страданий. Однажды он явился в этот мир, больше двух тысяч лет назад, принес людям весть от Господа, но они не приняли его, и ему пришлось умереть за всех нас. С тех пор большая часть нашей планеты ждала и верила, что Спаситель явится снова и будет судить всех людей по делам их. По-моему, он уже давно пришел на Землю. Все вы знаете его под именем Йозеф Рейнбах. Конечно, это звучит слишком самонадеянно. Конца света не произошло, и он не был абсолютно свят, иначе я бы не мог зваться его правнуком. Но все же именно мой дальний предок совершил величайшее из всевозможных чудес. UMCMark Iстал первым шагом человечества на пути к всеобщей благодати.

Собрание одномоментно выпрямилось и взялось за руки. Теплые пальцы Валери обхватили кисть Гарри, которую уже несколько секунд жег окурок. Здоровяк еще раз заглянул в ее сияющие глаза. Они смотрели куда-то сквозь необъятный голографический экран.

— Запускай, — сказала она.

Открылась скрытая папка в мозгу старшего программиста. Прозрачный ярлык «SLM.EXE» проявился. Вдохнув полной грудью, Гарри запустил установку несертифицированного софта.

ПРИМИ В СЕРДЦЕ ГОСПОДА!

— Благодаря последним достижениям нашей кампании в области трансформации материи, мы можем не бояться голода, болезней и дефицита чего бы то ни было. Везде, где присутствует «Рейнбах» — расцветает благодать. И все благодаря одному человеку. Он не был богат и известен, но у него была мечта. Мечта и талант — вот, что помогло моему предку открыть настоящий Рог изобилия. Он собрал вокруг себя людей и убедил их следовать за собой, и немногие откликнулись на его зов. Но когда он свершил свое чудо, весь мир потянулся за ним! Будьте с нами, объедините свои мечты с нами, и мы обещаем вам все блага, каких вы заслужите в нашей компании. Помните, каждому воздается по делам его, и только мечта — ваша путеводная звезда — укажет вам верное направление. Счастья и всего наилучшего. До новых встреч!

Добрый дедушка Вильгельм исчез со стены небоскреба. Несколько автомобилей пролетели неподалеку, видимо, запоздали на праздничный ужин. Но экран почему-то не гас. Полицейские недоуменно смотрели на терзаемое помехами полотно, не донеся до рта полупустую бутылку или тлеющую сигарету. Флешмоб перед входом в здание корпорации сильно затянулся.

Идеально белый свет экрана сменился на едва заметное темное сияние, в котором стоял высокий скелет со сверкающими красными глазницами. С его идеальных мертвых зубов падали в пустоту алые капли. Кровавый с черным балахон укрывал полое тело, белые пальцы плотно обхватили огромных размеров косу, а череп украшала корона из четырех распятий на обруче, и нимб из костей обрамлял зловещий лик.

— Конечно, дамы и господа, со святейшим праздником вас! — нечеловеческим голосом вещало чудовище из всех динамиков, даже из полицейской рации. От неожиданности курящий у машины страж закона опустил забрало своего шлема, забыв предварительно выкинуть окурок. Согнувшись пополам, он в панике пытался снять его, но ничего не получалось. — В этом замечательном городе живет множество прекрасных людей, и все они говорят на разных языках, так что давайте забудем про оригинальность и будем общаться на английском.

Кровавый скелет мелькал тут и там. На месте улыбающегося Санты и его ручных зверьков теперь находился он. На каждой вывеске, каждом экране и мониторе, везде вещало нечеловеческим голосом неведомое чудище. Оно проникало в квартиры, тянуло свои костлявые щупальца в Сеть. Все слои населения, от богатых папенькиных сынков, потягивающих виски, пока их симпатичные подружки делают дело в районе ширинки, до дряхлых стариков, ютящихся возле старенького телевизионного излучателя где-то ниже уровня моря, окруженные толпой кричащих родственников и вопящих внуков-правнуков. Черные и белые, узкоглазые и вовсе слепые, все слышали и лицезрели зловещего мертвеца, внезапно заполонившего собой все каналы.

— Дорогие друзья, — с наигранным дружелюбием начал монстр, — все, кто понимает меня, слушайте и внимайте. Если ваши друзья и родные не знают английского, будьте добры, переведите. Позвольте представиться: меня зовут Владыкой Смерти. Не волнуйтесь, несмотря на такое забавное имя, я никому не желаю покидать этот прекрасный мир. В нем ведь так много ПРЕКРАСНОГО! Я не чья-то злая шутка и не рекламный розыгрыш. У меня есть множество красивых и полезных вещей, которые я могу предложить вам. Старина Рейнбах только что говорил об этом, скажут некоторые из вас, и будут печально правы. Но позвольте развеять ваши сомнения. Где бы вы сейчас не находились, подойдите к ближайшему генератору доставки и выберите себе все, что вашей душе угодно. Ни одна корпорация на свете не предложит вам подобной акции, и самое главное — все совершенно бесплатно! Гражданство, счет в банке и прочие мелочи не имеют значения. Подойдите и попробуйте сами! — Грозный смех огласил весь город. — Я жду вас.

И вот уже нерешительные кучки народа толпятся у заветных кормушек, нерешительно выбирая себе все, что придет в голову. Вот какая-то полная темнокожая женщина извлекает наружу роскошное золотое колье, усеянное рубинами тончайшей огранки, столь дорогое и вульгарное, что она никогда бы не смогла заработать на подобный аксессуар. Люди в шоке! Толпа движется быстрее. Вверх взмывает все, даже то, чего ожидать было очень сложно. Элитные марки алкоголя, драгоценности, книги, деликатесы, одежда, копии раритетного оружия — рог изобилия еще никогда не был так щедр к простому люду.

Спустя считанные минуты начинается столпотворение. Кое-где даже борьба за право первым прикоснуться к источнику нескончаемых благ. Стражи порядка, где они были, стояли в оцепенении. Кто-то даже присоединялся к стонущему морю, распихивая сограждан шокерами. Почему-то все сошли с ума одновременно, настолько глубоко и безвозвратно, что никто уже и подумать не мог о неусыпном взоре системы безопасности. Но им повезло, сейчас она спала крепким сном, погруженная в грезу Владыкой Смерти.

Наблюдал Он за сими бесчинствами, и смех разрывал программный код Его. Электронный хохот раздавался над городом, лился из каждого динамика, нарастал в силе все громче и громче. И первыми содрогнулись те, что упали на колени у домашних генераторов доставки, в припадке жадности пытаясь скачать из перегруженной Сети объект своего вожделения. Один за другим, еще и еще, больше и больше бесплатной роскоши, пока открыта кормушка вселенской щедрости. Потом очнулись те, кто имел свою голову на плечах и, отбросив жажду наживы, попятились от разбушевавшейся толпы. Бежали ли они по опустевшим улицам поднебесных уровней, или толпились в тесных коридорах у центра Земли, но именно им особенно повезло в следующие мгновения.

Когда работники электростанций в ужасе наблюдали за ростом потребления энергии, реакторы готовы были взорваться и расщепить на атомы весь город и часть окрестных муравейников поменьше. И, естественно, дабы безумие человекозверя не превратило его же самого в кровавый пар, мудрые хранители энергии резко снизили ее подачу в город. Погасла вся мелкая электроника, включилось запасное питание, толпы возле уличных генераторов доставки пришли в неописуемую ярость.

Так пролилась первая кровь.

Ожоги от электричества, синяки и выбитые зубы резко перерастали в побоища. Где-то началась стрельба. Сверкали во всю запрещенные фотонные клинки и нелицензированные энергетические пистолеты. Лишенные руководства отряды полиции принялись по личной инициативе усмирять бушующий скот, устраивая баррикады из собственных автомобилей и фотонных заграждений. Служебных батарей было вполне достаточно, чтобы гарантировать стражам порядка собственную безопасность.

Когда борьба за бесплатные ценности превратилась в беспорядочную резню, Бог расхохотался во всю мощь. Голос Его резал слух и валил на землю всех, у кого были уши. Люди падали друг на друга, пытаясь хоть как-то укрыться от убийственного смеха, даже убежище чьего-то мертвого тела казалось им слаще этих ужасных звуков.

Наконец, когда Господь угомонил свой раскатистый хохот, электричество вновь потекло по жилам муравейника. Люди подняли залитые слезами и кровью лица к сияющему ореолу Владыки Смерти.

— Как же легко вы готовы перегрызть друг другу глотки ради куска материи, — строго сказал Он. — Неужели вы не понимаете, что хватит ВСЕМ, без исключения. Только имейте уважение друг к другу и хоть каплю здравого смысла! Вы видели мою щедрость, и не прошло и часа, как вы осквернили ее!

Страх и совесть проявились на окровавленных и покалеченных лицах. Кто держал оружие у горла своего мнимого врага, медленно погасил фотонный излучатель и отошел подальше. Лишь полицейские не пошевелились, нацелив оружие на толпу.

— Но я не сержусь на вас, дети мои. — Голос Бога Кровавой Косы стал мягким, певучим, сочувствующим. — Я прощаю вам ваши оплошности. Смотрите на меня. Вы хотите жить счастливо, в достатке и сытости, занимаясь любимым делом? Я держу свои обещания. Смотрите, я являю вам печать мою. Все, кто подключен к Сети телом, примите ее и узрите меня. Те, кто свободен от электронных пут, смотрите в мои глаза. Я верю в вас, дети мои. Так поверьте в меня.

ПРИМИТЕ В СЕРДЦЕ ГОСПОДА!

Глава 10

Муравейник живет своей обычной жизнью. Все его жители, от мала до велика, тихи и спокойны, на лицах их сияет счастье, даже если вчера они копошились в канализации, высматривая и латая невесть откуда берущиеся дыры. Привычная многим суета незаметно сменилась четким направленным движением, словно каждый в городе знал, куда и зачем он идет.

Из других городов приезжали туристы и не верили своим глазам. Такого затишья и благодати в постпраздничные дни они не видели очень давно. Точно в таком же положении оказалась Анна, выходя из аэропорта. Ее собственный муравейник был чуть ли не точной копией того, что она видела сейчас. Все население города, казалось, было повязано какой-то общей тайной, сговором, до боли видимо и ясно выделяя приезжих из ухмыляющейся толпы.

Сумка через плечо оказалась тяжелей, чем Анне казалось ну другом конце земли. Списав это на акклиматизацию, девушка поправила розовые с желтым локоны и поймала одноместный такси-бот. Сгрузила свой небогатый груз в багажник, забралась внутрь.

— Выберете пункт назначения, — прошелестел ласковый женский голос.

— Где же… — Девушка открыла коммуникатор и принялась энергично листать органайзер. Спустя пару десятков заметок она наконец нашла необходимую. — Вот так.

— Введите номер вашего счета.

— Конечно, жадная машина. — Улыбающаяся рожица на ногте провела свой незатейливый танец по виртуальному циферблату.

— Спасибо, что выбрали нашу компанию. Приятной поездки.

Автоматическая кабинка захлопнула дверь и не спеша взмыла в воздух. Лимонного цвета капсула встроилась в косяк композитных рыбешек, сверкающих сигналами и гладкими боками в свете ясного зимнего утра. Даже здесь, на высоте, было на удивление тихо. Движение на аэротрассе просто образцовое. Никто не спешил обогнать соседа, посигналить или еще как-то затруднить жизнь собрату-автомобилисту. Из аудиосистемы раздавался бодрый электронный бит.

Анна посмотрела вниз. Она никогда не боялась высоты, даже столь очевидно… высокой. На широких улицах под снежными шапками покоились величественные деревья, взращенные местными генными инженерами. Подвергались диффузии народные массы. Странно.

Еще неделю назад она бы и не подумала куда-то поехать, тем более полететь в другую страну к виртуальному другу. Хотя, с другой стороны, чем не удачный момент. С похорон матери прошел уже месяц, работать в таком состоянии Анна не могла, и вдруг недавно, словно по волшебству, появился Энтони. В самый нужный момент. Он сильно изменился за то время. Стал… добрее, что ли, вежливее… Анна не могла подобрать нужных слов. Но вот, спустя несколько дней плотного общения, извинений и обмена новостями, она сама решила приехать к нему. Энтони еще пошутил про то, что пока не стал известным писателем. Это было по-своему забавно. Они договорились встретиться в каком-то ресторанчике недалеко от центра города, поглазеть на местные достопримечательности, в общем, провести полный культурный обзор этого города. И это было хорошо, это было то, что нужно. То, что ей так необходимо. Уйти подальше, телом и душой.

Махнув рукой, девушка выключила радио, включила местное телевидение. Все то же самое, что и в ее стране, все передачи сделаны под копирку, на скольких языках бы они ни шли. Даже новости одинаково лучезарно сверкают идеально ровными зубами подтянутых телеведущих. Спасибо декрету о классификации материалов в СМИ, никто не потревожит твою хрупкую психику новостями об убийствах, торговле наркотиками, политике и прочих нечистотах. Хочешь выбраться из информационной утопии и пощекотать себе нервы — добро пожаловать на просторы платных каналов.

К счастью, данная опция входила в стоимость поездки. От нечего делать Анна включила канал экстремальной музыки. Смесь первородной дикости и глэма сочится из экрана с невообразимой мощью. Аудиосистема трепещет от вырывающихся наружу звуков гитар, ударных и надрывного экстрим-вокала. Выкрашенный словно призрак вокалист сверкает янтарными глазами, смотрит прямо на девушку. На заднем плане скачут остальные участники группы, насилуя инфернального вида инструменты. Картина меняется. Затянутые в латексные ленты девицы скачут на огромной кровати, устланной бардовой тканью. Их лица белее снега, а волосы чернее мрака, царившего в кадре. Они избивают друг друга плетьми, роняя почти натуральные слезы и разражаясь кровожадным смехом. Вокруг них вьются голографические демоны, полупрозрачные, ни на что толком не влияющие, только подчеркивающие когтистыми лапами идеально очерченные формы актрис.

Анна слегка прикусила улыбающийся ноготок и усмехнулась. Когда-то ей поступали подобные предложения о съемках. Два раза она даже согласилась. Судя по тому, что на ее счет еще капали средства, эти два клипа где-то все-таки транслируются. В оцензуренной версии места для нее не нашлось, слишком много откровенных сцен приходилось на столь короткий хронометраж. В принципе, она не жаловалась, уже тогда она любила свое дело и даже для таких не шибко важных ролей отдавала всю себя. Тем более, некоторые ребята оказались очень симпатичными и вежливыми парнями, а об одной басистке Анна до сих пор вспоминала со смешанными чувствами.

Что показалось ей немного странным, это манера исполнения песни. Один и тот же куплет повторялся на трех языках: английском, немецком и японском. Такой стиль вышел из моды лет шестьдесят, если не больше. Эта мысль слегка отрезвила девушку. Она вспомнила, что слегка замерзла, достала любимый походный термос и подогрела кофе домашнего приготовления. Сделав пару глотков, Анна окончательно пришла в себя и вспомнила, ради чего покинула свой дом. Сцены прошлого вспыхнули в утомленном дорогой сознании, и впервые за много лет ей стало стыдно за свое ремесло. Анна Вершпилт разрасталась, захватывала, топила в себе девушку. Образ пожирал своего создателя с головой. Крашеные волосы, хрупкое тело, застенчивые глазки и неуемная страсть… Это слишком идеальный образ. Мечта наивного маленького мальчика, регулярно спускающего пар на видеопродукцию для взрослых. Действительно ли Анна любила свое ремесло? До недавнего времени она даже не задумывалась об этом. На вопли матери ей было абсолютно наплевать, а друзья ее даже поддерживали. Но почему-то мнение Энтони оказалось для нее гораздо более веским.

Капсула опустилась на огромную платформу и плавно приподняла дверь кабины.

— Мы прибыли в точку назначения. Спасибо, что доверяете нам и всего Вам наилучшего! — радостно возвестила машина.

Анна подхватила сумку и вышла наружу. На посадочной площадке оказалось довольно пустынно, если не считать общественного транспорта и редких пассажиров. Рождественские каникулы еще не окончились, вывески с краснопузым добряком и его волшебной свитой все еще украшали собой витрины разномастных магазинов и лавочек. И опять эта удивительная тишина и размеренность…

Девушка выдохнула в холодное небо облако живого дыхания, задумалась о чем-то, наблюдая, как расползаются язычки теплой влаги, улыбнулась и пошла вперед. Рядом проплыли, словно призраки, адепты Дао в черных балахонах. Умиротворенные взгляды проскользили по Анне. Девушка давно привыкла к такому поведению членов самой распространенной конфессии, их умеренное любопытство ко всему уже давно никого не волновало. Но тут словно все вокруг пытались ее ужалить, уличить в чем-то постыдном. Даосисты расплылись в максимально добродушной улыбке и ровным строем направились куда-то по своим делам. Еще одна деталь насторожила девушку — маленькие алые значки в виде черепа у них на груди. «Может, новая секта?» — подумала она.

Навстречу толпе в черных балахонах прошла группа выходцев с ближнего Востока. Они мирно беседовали между собой, все больше сближаясь с приверженцами Дао. Ближе, ближе, уже почти столкнулись…

И ничего. Обменявшись благодушными кивками, группы спокойно разошлись каждый по своим делам. Любой другой житель толерантной Европы при виде этого немало бы удивился, как и сама Анна. Казалось, любым двум достаточно разным группировкам приходилось в прямом смысле терпеть друг друга, как неизбежное зло, и нигде в мире это не выглядело бы чем-то необычным. Отличные точки зрения не столкнулись между собой в яростной схватке, не притворялись, что не видят «соперников». Они улыбались друг другу.

И опять же красный значок. Анна оказалась в ступоре. Она только сейчас заметила, что у многих людей вокруг присутствует багровый череп на одежде. От огромной нашивки на кожаной куртке до изящной бляшки в области сердца. У кого-то даже присутствовала фосфоресцирующая татуировка на оголенном виске или мускулистой черной ладони. И что еще более удивило Анну — едва заметные наклейки на полицейских значках.

Кто-то явно сошел с ума. Девушка тут же попыталась забыть об увиденном, но алый череп тревожил взгляд едва ли не на каждом шагу. Она очень не любила, когда что-то всем известное и очевидное не доходило до нее. Раздражало, приводило в бессильную ярость. Погрузившись в себя, Анна и не заметила, как едва не проскочила заветный ресторанчик, где ее должен был встретить Энтони. Китайский ресторанчик сверкал золотом и красным, почти не выбиваясь из западной архитектуры вокруг. Девушка случайно завернула за угол и уже собиралась повернуться назад, как вдруг заметила тонкий красную след, тянущийся к двери черного хода. С тихим кряхтением и руганью на азиатском наречии за ней исчезла чья-то затянутая в бронированный сапог искалеченная нога.

Девушка едва не упала на холодный композит запорошенной снегом улица, но чьи-то сильные руки легко подхватили ее и отвели в сторону. Анна сжалась от страха, готовая вслепую вонзить акриловые когти в обидчика, но чего она точно не ожидала увидеть, так это улыбающееся девичье лицо, обрамленное длинными рыжими кудрями.

— Привет, милаха! — воскликнула низкорослая силачка. — Хорошо добралась? Как настроение?

— Что, простите?.. — Анна переводила взгляд с рыжей копны на алую полосу, испуганно хлопая глазами.

— Ты же Анна! — рассмеялась рыжая. Через мгновение улыбки на ее лице исчезла без следа. — Анна, верно?

— Да, я Анна… Откуда ты знаешь мое имя?

Девушка пристально смотрела в глаза Анны. Немигающий, холодный взгляд пронзал гостью города насквозь, и едва заметные искорки нейроинтерфейса преображали довольно милое лицо до состояния жуткой маски.

Спустя несколько секунд рыжая, как ни в чем не бывало, обхватила Анну своими тонкими, но мощными, руками за шею и с нескрываемой радостью расцеловала ее в обе щеки.

— Я знала, я так и знала! — От счастья у карих глаз девушки едва не выступили слезы. — Ты прости меня, пожалуйста, если сильно напугала. Нейро еще не очень хорошо прижился, порой переклинивает. Меня послал Энтони. И, да, я Сибилла. Будем знакомы.

— Очень приятно. — Анна пожала протянутую ладонь. Сумасшедший дом, а не город. Какой черт вообще… ах, да, Энтони… — Я думала, Энтони сам придет меня встретить.

— Да, так и должно было быть, только планы резко поменялись. Занятой человек, однако, твой мальчик, просто ни секунды на месте не сидит без дела. Ну, чего ты встала как вкопанная? Расслабься, все охренительно прекрасно! Давай, заходи внутрь.

Не дожидаясь решения Анны, Сибилла взяла ее за локоть и непринужденно втащила девушку в ресторан. Андроиды у входа в общий зал низко поклонились, продолжая тренькать ловкими пальцами на китайских инструментах. Всюду царил вездесущий азиатский колорит — драконы, декоративные ручьи, официанты в красных одеждах — все как везде, разве что в клетках по всему ресторану каким-то чудом умудрялись голосить завезенные из неведомых далей птички.

— Садись, не стесняйся, — сказала рыжая, упав за угловой столик в конце зала. Анна сняла куртку и повесила ее на старомодную рогатую вешалку, сумку бросила рядом. И вновь удивление отразилось на ее лице: Сибилла не последовала ее примеру. На ней не было куртки, лишь какой-то странный синтетический жилет на голое тело и туго обтягивающие джинсы. От нее шел густой пар, а девушка, казалось, вовсе не замечала глубоко отрицательной температуры на улице.

Над столами всплыли прозрачные окошки меню.

— Выбирай, что хочешь. Сегодня все за мой счет.

— Эмм… Спасибо. — Анна недолго порылась в меню, заказав себе порцию лапши с мясом и бутылочку белого китайского вина. Добродетельница ее лишь пролистала список, одним нажатием заказав абсолютно неазиатский напиток — кофе. — А ты больше ничего не будешь?

— Я на диете.

Сибилла молча сидела и смотрела на Анну, не проронив ни слова. Скорее всего, рыжая сейчас пребывала в Сети, и потому ее взгляд проходил словно сквозь гостью. Анна никогда толком не понимала, зачем нужно подвергать себя таким пыткам и вживлять в себя нечто постороннее. Она даже слышала про новое развлечение — нейросекс, и, не смотря на крайне лестные отзывы, вшивать ради этого чип себе в мозг… никогда.

Наконец заказ был получен, и девушка принялась за еду. Анна, ловко орудуя палочками, цепляла рисовую лапшу, стараясь не накручивать себя, какое же мясо сейчас находится в ее тарелке. Чушь, конечно, какой-то дешевый фильм ужасов получается. Но вдруг?! Зачем-то же затащили чье-то бездыханное тело на кухню?!

— Чего ты такая нервная, Анна? — усмехнулась Сибилла. Одна из трех чашек кофе перед ней мгновенно опустела. — Не бойся, тебя никто не обидит! И ресторан просто шикарный! Не «Поднебесная», конечно, но и «Поднебесная», собственно, не ресторан, хотя туда и туда я заходила частенько. Ну же, улыбнись, а то лапшу на уши повешу!

Анна мгновенно перестала жевать, посмотрела на собеседницу и сделала глоток из фарфоровой бутылочки.

— Да, да, правильно, выпей с дороги! Глядишь, полегче станет. Ну, давай, рассказывай: как добралась, как настроение, какие новости из далеких краев? Знаю, везде одно и то же, «Рейнбах», все дела, но есть же что-то интересное!

— Ам… — Улыбающиеся пальчики нервно поигрывали на белом фарфоре. — Ничего интересного, честное слово. Интернационализм, транснациональные корпорации, трава зеленая, небо ясное…

— Да ладно. Неужели в порно так мало интересного?

Очередной глоток встал Анне поперек горла.

— Откуда… — Кашель разобрал ее.

— Откуда я знаю? Сладкая, может для Энтони твой заработок и стал шоком, он вообще парень довольно замкнутый, так что ничего удивительного… Короче, меня просто очень интересует этот предмет. Да, глупо, неправильно, разврат, грязь, бла-бла-бла и прочее. Но я тебя узнала сразу. У моего бывшего ты была любимой актрисой, поздравляю. И, вроде как, с «тобой» он проводил гораздо больше времени, чем со мной. Ублюдок… Господи, опять я заболталась! Слушай, ты

останавливай меня, если что, а то нейро… Я уже говорила про нейро?

— Да, говорила.

Под аккомпанемент андроидов со всех сторон тихо шептали радужные новости лучезарные ведущие. Прекрасная погода, скачки валюты на фондовых биржах невелики, никто сегодня не умер, и даже местный царь электронной музыки, ди-джей Скалли, от всех щедрот устроил бесплатный проход на презентацию нового альбома в клубе «Поднебесная». На обложке красовались беловолосые близняшки, перетянутые неоновыми жгутами. Они прижимались друг к другу спиной и завороженно смотрели в небо, откуда на них из огромного треугольника в потоках алого света глядел ухмыляющийся скелет.

Так вот в чем прикол! Анна мгновенно расслабилась, и даже искренне улыбнулась. Местная знаменитость — источник черепов. Видать, парень действительно талантлив, если даже муслимы не стесняются носить на себе посторонний символ. И местные переглядываются, видимо, по той же причине. А тот человек, что оставил кровавый след за углом, скорее всего напился и получил серьезную травму, и никто не собирается его пластать и скармливать посетителям за их же деньги. Ответственные повара сейчас оказывают ему первую помощь, и скоро сюда подъедет карета скорой помощи, чтобы забрать несчастного с собой.

— Анна? — удивилась рыжая. — Анна, ау-у-у-у! Что они мешают в это вино, не должно же с него так разбирать.

— Да нет, ничего, все в порядке. — Анна едва не расхохоталась от буйности собственного воображения. — Слушай, а тебе не холодно гулять вот так?

— Без куртки? Да, с детства это слышу: Сибил, надень куртку! Застудишь себе что-нибудь! Рыжие без мозгов! А мне жарко! Я виновата, что от рождения температура у меня высокая?

Тут Анна уже рассмеялась во всю, да так, что Сибилла не выдержала и подхватила лучезарную лихорадку и разразилась ответным хохотом. Остальные посетители недоуменно смотрели на девушек, кто снисходительно, кто дружелюбно, даже андроиды-музыканты одобрительно хихикали, имитируя максимально миролюбивую и уважительную атмосферу.

— Анна, господи… — Сибилла старательно утирала катившиеся градом слезы. — Перестань, пожалуйста, у меня тушь потечет.

— У тебя же нет туши! — Сделав медленный и глубокий вдох, опустошила легкие и в один присест опустошила бутылочку с вином.

И Энтони еще хотел стать писателем. Вот у кого действительно больное воображение — Анна Шварцберг! Будущий автор ретро-триллеров! Даже название для книги уже готово — «Алая кухня». К каннибализму и одержимости в странах Третьего мира все уже давно привыкли, даже мутантами из сточных вод никого не напугать. А вот респектабельных, здравомыслящих убийц в последнее время не выдает практически никто. Перевелась мода на мотивированное зло.

— И что с того? — возмутилась рыжая, театрально взмахнув рукой. — Ладно, хорошо, мы успокоились, можно нормально поговорить. — Вторая чашка кофе начала медленно таять. — Что случилось, все-таки?

— Да ничего особенного. Люди у вас тут странные. Все вежливые, тихие, и еще этот красный череп повсюду — не город, а какая-то секта! Это из-за Скалли?

— А… Да, конечно. Парень здорово поднялся с недавних пор, к тому же местный. Мы за него всей душой и телом. Голосуй на «Вьюпоинт»!

— Обязательно. А где твой значок?

Аккуратно оглядевшись и убедившись, что остальные посетители смотрят в свои тарелки, Сибилла едва заметно отвела вырез жилета. На левой груди ее щелкала челюстями анимированная татуировка, содрогающаяся от помех и скачек декоративного эквалайзера на заднем плане.

— Ого, классно! — вздохнула Анна. — Во сколько обошлась?

— По знакомству. Хочешь, можно договориться с местными мастерами. Все чисто, надежно, с гарантией и исключительно по старой дружбе. Не стесняйся, только скажи — весь город на уши поставим! Хоть во всю спину такую красоту набьют.

— Нет, спасибо, Сибил. А когда Энтони придет?

Сибилла закатила глаза и глубоко вздохнула.

— Анна, милая, Энтони — очень важный человек, и у него порой появляются неотложные дела. Мы придем к нему сами, как только он освободится. Он велел мне встретить тебя и развеселить так сильно, чтобы ты ни о чем не пожалела. А я к поручениям отношусь очень серьезно. И пока твой прекрасный принц…

— Он не мой, Сибил. С чего ты вообще это взяла?

— Как это, с чего? Посмотри на себя. Ты стройная, личико у тебя милое, так и хочется потискать! — Рыжая потянулась через стол и, как будто так и надо, потрепала ее за щеку. — Про стиль я вообще молчу — отпад, нет слов и просто чудесно! Да и Энтони тоже, знаешь ли, далеко не урод. Будь он чуточку раскованнее, как ты, вы бы смотрелись просто идеально. Ну а пока твой прекрасный принц, — Сибилла усмехнулась, — вершит судьбы человеческие, мы с тобой хорошенько оттянемся. Это я тебе гарантирую! Ты еще что-нибудь будешь?

— Нет, но…

— Прекрасно. Официант! Счет, пожалуйста!

Счастье… Оно разлито повсюду: в плывущих перед глазами пальцах, пахнущих железом; в заплетающихся ногах, перемещающих хозяина неимоверным усилием воли; в ближайшем утилизаторе, к которому из последних правил приличия умудрился доплестись хозяин.

Гарри был счастлив. Добрые прохожие не отталкивали его, не упрекали и не унижали. Они помогали ему встать, если тот упал, провожали сочувствующими взглядами, кое-кто даже подмигнул и показал большой палец. Со всех сторон Гарри окружал кровавый череп, даже в его собственной голове. Теперь он един со всеми. Един с Ним. У него наконец появилась семья.

Несколько дней он не появлялся в своем доме. Ванда и не думала его искать, что оказалось Гарри очень даже на руку, меньше интереса — меньше неудобных вопросов.

Ему до сих пор чудился запах раскаленной плазмы и горелой плоти. Сколько бы раз он ни мыл руки, аромат металла не исчезал. Запах крови словно впитался в кожу, подавая немые сигналы «УБИЙЦА! УБИЙЦА!». Этого Ванде явно знать не следовало, поэтому, дабы прийти в себя и очистить свое тело, все это время он пил со своими новыми братьями и сестрами. Они даже подарили ему новую одежду взамен старых окровавленных тряпок. Какая-то плотная кожаная куртка цвета дуба, рубашку с капюшоном и синтетические брюки.

В голове толком ничего не отложилось. «ПРИМИ В СЕРДЦЕ ГОСПОДА!» последнее, что он помнил достаточно ясно, а потом пошла бойня. Фотонный пистолет, выросший у него из запястья, разил почти без промаха. Сопротивляющихся было немного, но слуги SLMдо сих пор выслеживали их. Никаких разрушений, дебошей и бессмысленных поджогов. Большой, единый организм целенаправленно истреблял в себе заразу — не подчинившихся индивидов. Их расстреливали, резали, душили, сбрасывали с огромной высоты, все строго эффективно и с минимумом следов. Разрушения, учиненные еще прежней, непосвященной, толпой устранили в кратчайшие сроки, и в городе вроде как продолжилась обыкновенная жизнь. Каждый занимался тем, чем занимался ранее, и даже пристальный взгляд туриста не мог заметить подвоха. Мало ли где в мире встречаются добрые и вежливые люди, разве это плохо? И черепа повсюду — тоже не беда, в старой Мексике и не такое бывало.

Маленькая революция незаметно изменила жизнь целого муравейника. И один из винтиков этой революции плелся домой, пьяный, в чужой одежде, с искалеченной душой, но очень счастливый. Он полетит на Марс и его жизнь изменится навсегда. Среди бездушных композитных башен и виртуальных иллюзий, его жизнь наконец-то станет нормальной, настоящей, правильной, целостной, свет…

Здравствуй, очередной утилизатор. От подобных мыслей Гарри начинало сильно мутить. Удивительно, что он все еще жив после подобного кутежа. Ведь там было не только спиртное. Кажется, он даже опрокинул рюмку «Дона Хуана» и скурил около десятка косяков с разнообразным дерьмом, если не больше. Но это не важно, как будто в первый раз он травит свое тело.

Наконец здоровяк бьется головой в заветную дверь. Металлическая преграда отъезжает в сторону, и он вваливается внутрь. Первое, что он видит, оторвав нос от длинного входного коврика, это чьи-то огромные, тяжелые ботинки. Гости, подумал Гарри, и попытался взять себя в руки. Кое-как поднявшись, он сбросил с себя неудобные туфли с острым носком и, опираясь о стены, зашел внутрь своей квартиры.

— Ванда… — нетвердым голосом произнес здоровяк и тут де закашлялся. Казалось, он сейчас оставит свои легкие на голографических обоях. К счастью, все обошлось. Гарри глубоко вдохнул и позвал: — Ванда! Ванда, у меня хорошие новости! Охренительнейшие новости! Выйди, пожалуйста… Черт, я ща грохнусь…

Массивный череп с глухим треском уткнулся в пол, брызнула кровь.

— Твою мать…

Гарри не мог нормально дышать. Из разбитого носа текло так, что парень на мгновение даже испугался. Дотронулся до него и зашипел от боли и досады. Пройти через такую кутерьму, умудриться не сдохнуть, не словить пулю или пучок плазмы, с руками и ногами на местах, и пролить первую кровь дома! Идиотизм.

Из спальни выбежала Ванда, укрывшаяся второпях одеялом. Один взгляд на ее растрепанную прическу привел Гарри в восторг. Видимо, он убился до полной бессознательности. Ему казалось, что перед ним принцесса. Или даже королева, наипрекраснейшее создание Вселенной, самый любимый на свете человек, ближе, теплее и заботливей нет никого.

— Господи, Гарри! — воскликнула она.

Ее руки обхватили искалеченного здоровяка. Недолго думая, она прижала одеяло к его носу, осыпая любимого поцелуями. Голос ее дрожал. Дрожали и руки. Гарри очень удивился: что это с ней? Сколько раз уже случалось подобное, и никакой паники в действиях Ванды не было. Может, она тоже была тогда снаружи, и ее все еще не отпускает это жуткое зрелище?

— Господи, дорогой, где же ты пропадал? Я чуть с ума не сошла! Почему ты не звонил, не писал? Давай, привстань. — Массивная рука Гарри опустилась ей на плечо, и Ванда дотащила его до кресла, вновь сменившего свое положение — оно буквально уставилось в окно. — Вот… молодец… садись. Хороший мальчик. Сейчас принесу аптечку, а ты пока посиди тут.

Одеяло осталось в руках Гарри. Алое пятно расползалось по белоснежной ткани, и взгляд парня скользил с него на обнаженную, блестящую от капель пота талию. И на причину всех их несчастий, выглядывающую меж бедер его любимого создания. И как всегда, Гарри очень быстро об этом забыл и принялся радостно хохотать, разбрызгивая багровую росу по ткани.

— Ванда, краса моя, возлюбленная очей моих…

— Прекрати балаболить, пожалуйста. — Открыв очередной кухонный ящик, Ванда извлекла цилиндр универсальной аптечки. Поднесла ее к лицу Гарри и принялась сканировать разбитый нос.

— Ты даже не представляешь, что я достал!

— Гарри, посиди смирно хоть минуту! — Сканер пробежал всепроникающими лучиками через лицо здоровяка и возмущенно пискнул. — Всего лишь трещина, быстро заживет. Потерпи, будет немного жечь.

Тихий пшик — игла вошла под кожу. Туча наноботов принялись за дело, зашивая разбитые сосуды и сращивая треснувшую кость. Гарри тихо зашипел от боли. Запахло паленой плотью и лекарствами.

— Все хорошо, все хорошо, — прошептала Ванда, вновь осыпая его поцелуями. — Выдержишь. Что ты хотел сказать?

— Ванда, свершилось чудо! — Радость Гарри пробивалась сквозь маску боли. — Я недавно виделся с Энтони.

— С Энтони? — удивилась она. — Где он пропадал, как поживает, что вообще происходит?

— Не знаю, любовь моя, но… Ах, черт с ним! Ванда, я достал билеты до Марса. И сертификат пластической клиники. Мы можем наконец улететь отсюда и сделать все так, как мы мечтали!

— Господи… Что ты говоришь, Гарри? — На лице Ванды сражались три могучих воина: Удивление, Недоверие и Надежда. — Это же очень дорого, нам копить еще пять лет минимум.

— Смотри!

Гарри взмахнул рукой и перед ним возник, заслоняя рассветное солнце, фотонный экран. Пропуск в новую жизнь отобразился на мерцающем полотне, и Ванда рухнула на пол. Здоровяк краем глаза замечал, как быстро меняются эмоции его возлюбленной. Улыбка сама собой расползлась по его лицу, а сознание поплыло куда-то в затухающий закат.

— Гарри, боже… — шептала Ванда. — Гарри, я… должна была сказать раньше. Что же теперь делать?..

— Что, приперся, все-таки?

Парня передернуло, словно удар током. Его глаза распахнулись и устремились к голосу неизвестного гостя.

Из спальни, никого не стесняясь, вышел неизвестный. Короткая стрижка, грубое лицо, тонкое, жилистое тело, плотные кубики пресса. Если бы на нем была одежда, то Гарри без сомнений признал бы в этом существе мужчину. Только ни обильной растительности, ни мужского начала на этом теле он не обнаружил.

Переводя взгляд с ухмыляющегося гостя на Ванду, парень все больше понимал, что абсолютно ничего не понимал. Логические связи сплетались одна к другой, заменяя одни ниточки другими, здоровые нездоровыми, которые в свою очередь, оказывается, были абсолютно здоровыми. Но, проще говоря, оставим мельтешение в голове Гарри в покое и поглядим, что же последует дальше.

— Ванда, — медленно и вкрадчиво сказал здоровяк, — это что за херня?!

— Ты так и не рассказала ему? — спросил гость. Вздохнув тонким голоском, он зашел в спальню и вышел оттуда уже в джинсах, зажженной сигаретой и пустой банкой энергетика в руке. — Пожалуйста, давай быстрее, я не хочу в это вмешиваться.

— Ванда, — Голос Гарри крепчал с каждым словом, — это что за херня?! Это что, баба?! Какого черта тут вообще происходит?!

— Дорогой, пожалуйста, успокойся, я тебе сейчас все объясню, — сказала Ванда. — Понимаешь, я и Мартин знаем друг друга уже давно.

— Мартин?! Мартин?!! Это же гребаная баба!!!

— Умоляю тебя, не кричи, пожалуйста. — На глазах Ванды наворачивались слезы. Гость, или все же, гостья, подошел к генератору доставки и принялся терпеливо ждать загрузки бутылки минеральной воды. — Понимаешь, Гарри, я и Мартин — родственные души. Мы оба заперты в себе обстоятельствами, и мы…

— Ты… изменяла мне с бабой! — Нервный смех разобрал Гарри. — Мне! С бабой! Черт, я даже не знаю, над чем тут можно посмеяться! Это же идиотия, Ванда! Ты же не такая, как она…

— Такая, Гарри!

Здоровяка затрясло. Он не знал, как реагировать на то, что происходит. Ему казалось, что вся Вселенная сейчас дрожит в муках парадокса, пытается переварить то, что творилось в ней самой. Хотелось бежать, и остаться, ударить Ванду по лицу, и обнять, отхреначить бесполого пришельца первым, что попадется под руку… что ж, хоть одно четкое желание в его несчастной голове все же теплилось. Что же противостояло этой могучей силе и не давало ей вырваться наружу? Едва слышный писклявый голосок, хитро нашептывающий Гарри оставаться на месте и выслушать всю историю до конца.

— Такая, Гарри, точно такая же, — всхлипывала Ванда. Часть лица ее укрыла растрепанная челка. — Не отрицай, мы прекрасно знаем, кто мы и чем являемся. Я люблю тебя, Гарри, пойми, и хочу тебе только добра. Ты самый прекрасный парень на свете, и плевать на лишний вес и манеры — черт с ними! Помнишь, как мы познакомились? А наш первый раз?

Пальцы здоровяка бренчали по подлокотникам. Дрожь никак не унималась, лишь кровь то отливала от головы, то била в нее с новой силой. Переживать заново момент далекого прошлого было для Гарри сущей мукой. Похмелье, осознание содеянного, желание перерезать вены — все атрибуты неисправимой ошибки в мгновение ока впились в сердце тогда еще беззаботного гуляки.

— Ты поверил, что я настоящая женщина. И я поверила в тебя. Знаю, тебе было стыдно, любой нормальный человек скажет, что это полная чушь — полюбить такую, как я. И я очень благодарна тебе за то время, что ты был рядом со мной. Но… Пойми, это все равно неправильно. Ты честный и добрый парень, ты заслуживаешь гораздо большего. Спасибо за твой труд, за сертификаты и прочее, но, пожалуйста, забудь все, что было.

Волосатые пальцы рефлекторно сжались в кулаки.

— Забыть? — дрожащим шепотом сказал Гарри. — Забыть?! Ванда, я люблю тебя, и все наконец может быть так, как мы захотим, так в чем же проблема?! Что вообще за чушь?! Ты хочешь свалить от меня к этому… хрен пойми чему? Это вообще поддается хоть какой-то логике?!

— Поддается, — вздохнула Ванда. — У Мартина есть хорошие сбережения, и он хочет взять меня с собой на Марс. Мы сделаем операцию и никто ничего не узнает.

— Операцию?! Вы совсем, мать вашу, долбанулись?! Ты мужик, она — баба, зачем вообще еще что-то усложнять?! — Внезапно голографический экран исчез и оранжевые лучи ударили Гарри в лицо. На какое-то мгновение он пришел в себя и увидел свою возлюбленную, рыдающую у его ног и снующего туда-сюда гостя, неторопливо собирающего вещи Ванды и закуривающего новую сигарету. Дрожащими руками здоровяк приподнял ее лицо. — Можешь назвать меня жирным пидором, но черт побери, я люблю тебя и не хочу, чтобы ты уходила! Мне абсолютно плевать, что было — это все очень легко исправить и забыть. Слетаем на Марс, переживем эту чертову операцию и заживем так, что никто ничего и не вспомнит! Зачем усложнять, Ванда?

— Именно, Гарри. Незачем. Найди себе нормальную девушку и живи с ней счастливо. Я же знаю, ты можешь быть мягким, когда захочешь. Просто не будь таким брутальным букой, нельзя же без конца строить из себя героя. А я и Мартин сделаем то, что должны. И всем будет хорошо.

Ванда поцеловала его в лоб и оставила его в покое. Она собиралась максимально быстро и тихо, дабы не отошедший от шока Гарри не сотворил чего-нибудь необдуманного.

В это время в внутри Гарри боролись могучие голоса. Один старательно жалел бедного парня, побуждая смириться и отпустить, другой яростно кричал, какой же он тряпка, и что если Гарри сейчас же не возьмет свои яйца в кулак, то дальше будет только хуже. И меж этих полюсов со скоростью света металась душа Гарри.

В давящей тишине здоровяк и не заметил, как щекочет нервную систему входящий вызов. Иконка черепа дребезжала в сознании парня, и вынырнув на мгновение из пучины горя, Гарри принял вызов.

Самый лучший Бог улыбнулся ему зубастым ртом.

— Тяжелое дело — выбирать, верно? — тихо спросил Он.

Парень не мог извлечь из себя ни звука, так что пришлось Гарри молча посылать Господу весточки из Бездны.

«Я не знаю, что мне делать, Боже. Все, что я делал… все труды пошли к черту! Годы работы, терпения, откладывания денег на эту гребаную операцию и прочего идиотизма пропали зря! Подскажи, что мне делать?! Мой единственный родной человек уходит от меня к какой-то больной суке, лучший друг появляется и исчезает… Господи, помоги мне! В слезах своих на Тебя уповаю! Не осталось никого, кто бы не отвернулся от меня!»

— Тише, Гарри, все в порядке, — прошептал Бог. — Еще ничего не решено, и ты сам способен сделать свой выбор. Для чего я дал вам свободу и сытость? Чтобы вы были самостоятельными и раскрыли себя так, как установлено вашей природой. Скажи, чего бы ты сейчас хотел больше всего?

«Чтобы Ванда осталась!»

— Тогда останови ее. Вышвырни эту короткостриженую мразь и живите счастливо.

«Ты не поможешь мне?»

— Гарри, друг мой, я не властен над людскими чувствами. Ни один Бог не может заставить человека пойти против самого себя.

«Но ты же сводишь людей! Все, что ни попроси, ты всегда даешь! Пропитание, любовь, уважение — все это есть у тебя!»

— Я не принуждаю этот мир к повиновению, Гарри. Свести наиболее подходящие друг другу элементы, возместить недостаток и убрать излишек — дело нехитрое. Но здесь ты должен все решить сам. Знай, Гарри, ты — мой лучший друг. Что бы ты ни сделал, я приму твой выбор и не осужу тебя. Загадай желание, и я сделаю так, что оно исполнится. Обязательно исполнится.

«Я…»

Даже Бог не может ему помочь. Теперь нити собственного будущего всецело лежали в руках у Гарри. Теплая рукоять фотонного пистолета засияла на его ладони. Маленькая оранжевая панель высветила на униинструменте цифру «пять».

Взгляд парня скользнул по индикатору заряда. Слезы потекли по подбородку, палец скользнул на спусковом крючке. Знакомый крючок, твердый свет, эргономичная форма, не гнется, не ломается, подстраивается под стрелка, пока батарея не умрет.

— Ты уверен в своем решении, Гарри? — спросил Господь.

Здоровяк промолчал. Лишь крепче обхватил световую рукоять и расправил плечи. Взглянул на восходящее солнце и чему-то улыбнулся. Он твердо поднялся на ноги, словно освободившийся герой. Откуда взялась эта странная гордость?

— Да, Господь мой. Я решился.

— Да будет так.

Бог исчез, и оторвав больные глаза от рассвета, Гарри обернулся. Ванда и Мартин уже стояли у входа, одетые, держа в руках чемоданы и сумки. Смотрели на парня широко распахнутыми глазами. Мартин начал пятиться к двери.

Выстрел.

Шипела оплавленная стена, голографические обои исчезли, обнажился серый полимер. Глухо рухнуло тело.

— БОЖЕ! — вскрикнула Ванда.

Запах паленой плоти ударил ей в нос. Заряд плазмы выжег лицо до основания. Гарри медленно, издевательски, перевел ствол с обезображенного Мартина на свою возлюбленную.

— ГАРРИ!

Стену украсила новая опалина.

Ванда рухнула навзничь. Гарри посмотрел на оружие. Кажется, система энергосбережения дала сбой — индикатор показывал последний оставшийся заряд. Парень оскалился. Немой смех разбирал его изнутри. Время для него застыло. Бесконечное мгновение, заполненное всепоглощающей тишиной, оно поглотило весь мир, заперев Гарри где-то между ударами сердца.

Какое странное чувство, подумалось ему. Оно напомнило ему что-то из детства, то чудесное состояние, когда мир для тебя абсолютно нов, и ты готов впитывать его без остатка, наполниться им до предела, вобрать в себя весь шум и все краски бытия. А в сердце твоем — дрожащая тишина. У тебя ничего нет, ты ни к чему не привязан, тебя просто не существовало до этого самого момента, пока в твое сознание не ворвалось осознание этой Тишины.

Остановка внутреннего диалога.

Нирвана.

Дао.

Свобода.

Кристальная вечность неохотно просыпалась ото сна, возвращая парня в удивительно яркое кибернетическое настоящее. На старую реальность смотрело новое существо. Оно сияло внутренним светом, сливаясь с заполняющим комнату рассветом. Его окружала незнакомая полимерная крепость города-муравейника, рядом лежали мертвые, совершенно незнакомые люди, а в его руке ждало своей участи безмолвное оружие с последним оставшимся выстрелом.

Существо, некогда именовавшее себя Гарри, наполнялось новой реальностью. Все потаенные уголки его чистого духа заполнялись шумом и смыслами. Зазвенел встроенный в нейроинтерфейс будильник, из спальни ему вторил голографический товарищ.

— Всем привет, мальчики и девочки! — протянул жизнерадостный незнакомец. — Сегодня с вами снова Сэм и наша постоянная рубрика «Что это было, Сэм?!» Вот вы очередной раз просыпаетесь под мои оглушительные вопли, и спрашиваете меня «Что это было, Сэм?!» или «Какого хрена, Сэм?!» или шипите себе в подушку «Отстань, сволочь, у меня выходной!» — и мне есть что вам ответить. Это утренние новости на радио «Timeshift»! Слушайте и вникайте.

Существо рассмеялось. Очень уж его веселил скачущий с ноты на ноту голос радиоведущего. И все вокруг. Немое восхищение плескалось в сердце его, движение аэротранспорта за окном вызывало у него ни с чем несравнимое удивление. Единственное, что слегка омрачило лицо новорожденного — шум теперь был не только снаружи. Сперва тихо, затем все громче и громче отзывался он эхом в голове просветленного создания. А спустя несколько мгновений шум обрел собственный голос.

Ему это очень не понравилось. Новорожденному больше были тишина в душе и восхищение всем сущим, а голос в голове все крепчал, принижая величие и красоту этого мира и кричал, как ничтожно все сущее и его единственный слушатель. И, вот что особенно странно, голос этот был смутно знаком новорожденному. Словно он сам когда-то произнес эти грязные пустые слова.

Вздохнул просветленный и приставил ствол к виску.

Вновь возродилась тишина. Дрогнул голос, хулящий и проклинающий все сущее и самого себя. Существо блаженно закрыло глаза и нажало на курок.

Пистолет возмущенно запищал и не выстрелил. Фотонная конструкция подернулась помехами, искажения и трещины поползли по корпусу, источая ослепительный свет. Новорожденный почувствовал, как батарея униинструмента нагревает запястье, жжет кожу.

Гулкий хлопок.

Багровый фонтан окрасил комнату. То, что осталось от просветленного, осталось лежать вместе с парой несчастных людей, послуживших почвой для рождения нового существа. Жаль, что жизнь его была такой недолгой.

Покойся с миром, лучший средь живущих, умерший, чтобы родиться вновь и уйти без сожалений. Во истину, ты познал своего Господа.

Глава 11

На душе у Энтони стало неспокойно. Среди тысяч незаметных огоньков в информационном пространстве потух очередной светлячок. Они гасли ежеминутно, старые логические связи распадались, отправляя непригодный к использованию файл в пыльный архив виртуального подсознания. Что же его так взволновало? Огни: домены, пользователи, серверы — все информационные единицы были для него одинаковы и равнозначны.

Но вот оборвался чей-то телеметрический сигнал, на место трагедии вызвана карета скорой помощи, очередное хладное тело увезут в морг, а оттуда — в крематорий. Дальше судьба пепла будет определяться ближайшими родственниками усопшего. Статистика говорит, что самый популярный нынче способ похорон — виртуальный памятник. На втором месте — бриллиант из праха умершего.

Всплывает навязчивая реклама, куча фирм и логотипов, предлагающих всевозможные способы похорон, кроме традиционного когда-то зарывания в землю. «Сохраните память о близких ясной, как бриллиант». «Виртуальный биографический памятник — мертвые воспоют себе достойную славу!». «Взрастите новую жизнь на памяти прошедших дней. Биоурна — живой памятник создаст незабываемую атмосферу…». «Резьба по кости! Ваши предки еще дадут вам радость для песен и плясок! Закажите дудочку из кости вашего любимого человека и получите в подарок…» и так далее и тому подобное. И всюду едва заметно просачивается логотип «Рейнбах». Даже мертвецы превратились в трендовый товар.

— Чертов спам! — хохочет Олаф. Укрытая пеленой татуировок рука вскидывала полупустую бутылку нефильтрованного рома, и парень крепко присасывался к ней. Полупустой несчастная бутылка оставалась уже второй час, раз за разом наполняемая пойлом, сотканным из света. Олаф очень полюбил свои новые способности. — Интересно, что думает SLM по этому поводу? Клянусь своей жопой, как только Он прикажет — уничтожу на хрен все эти гребаные рекламные конторы!

Недавние беглецы в данный момент вальяжно разгуливали по улицам муравейника, наслаждаясь новыми возможностями и немым уважением всех встречных. Одобрительные, раболепные взгляды обволакивали их подобно сладкой вате, приторной и теплой.

SLMдал новоприбывшим апостолам свободное время — освоиться в новом качестве, прочувствовать жизнь на вкус. Рядом брели все еще недоумевающие коммунистические диверсанты, свободные от всего, и потому плавающих в окружающем пространстве, точно пьяницы. На самом деле они дружно накурились в надоевшей до ужаса квартире, и теперь, оборвав все связи с Марсом, просто плелись за новоявленными святыми планеты Земля.

— При всех недостатках данного вида промывания мозгов, — начал Виктор, семидесятилетний одноногий старик с лицом юноши. Новая нога его, хоть и отдавала неестественной краснотой, твердо шагала в вычурных, сияющих голографическими узорами кедах под типично офисным нарядом, — не думаю, что от него следует избавляться. Как считаете, госпожа? — Он подхватил шатающуюся Чу Джи, чему она никак не сопротивлялась.

— Оставьте спам в покое, он мне еще пригодится, — вставил Анираддха. Этот хитроумный индус то и дело убегал куда-то в толпу, возвращаясь то с едой и какими-то малопонятными безделушками, то с новыми бутылками для Олафа. Тот без зазрений совести опустошал их, распылял и вновь наполнял жидким светом свою любимую бутылку. — Через неделю мы отправляемся с гастролями по миру — любая поддержка будет хороша.

— По миру?! — проорал Олаф. Он не был пьян, просто очень любил покричать. — Ну черт бы вас всех побрал — я только разогрелся! Ну, ребят, как вы на это посмотрите?!

— Вероятность успеха операции — шестьдесят восемь процентов. — Тихий голос Селены едва доносился до спутников сквозь городской шум. Высокая и невесомая, она плыла рядом с ними подобно призраку, и только пепельные волосы до талии развевались на слабом ветру. Лицо она старательно прятала ниспадающими прядями. — При большем рассредоточении всех членов команды по цивилизованной части Земли, вероятность составляет девяносто три процента.

Все оглянулись на нее. Олаф скривился и вновь отхлебнул.

— Вроде о процентах говорит, а все равно ни хрена ее не понимаю.

Кампания переглянулась, кивнула и распалась огненной пылью на глазах у прохожих. Кто-то рефлекторно перекрестился, выругался, даже выронил ношу из рук. Те, кто обладал нейроинтерфейсом блаженно улыбнулись и направили взор куда-то вверх, в сторону шпиля корпорации «Рейнбах». Господа коммунисты осели на гладкий композитный проспект, вращая круглыми глазами и глубоко дыша, сдерживая накатывающие позывы.

Распасться на составляющие и не забыть при этом, во что ты должен превратиться по возвращению. Апостолы Костлявого Бога скользили по линиям электропередач потоком заряженных частиц. Даже в таком состоянии Энтони умудрялся размышлять дальше. На каком чертовом сервере хранится он сам, истинное разумное «Я», пока модифицированное тело распыляется и собирается раз за разом по всему городу?

Всплыло окно группового чата. Сколько же еще примочек у этого долбанного интерфейса? — холодно удивился парень.

Анираддха: Может, не стоило их оставлять в таком состоянии? Как они доберутся до дома?

Виктор: Доберутся, куда они, мать вашу, денутся. На крайний случай вызовут такси. Кого им теперь бояться? Кстати, как там поживают наши ребята на Марсе? Хреново, наверно, играть андроидов у всех на виду.

Селена: Готовность операции — пятнадцать процентов. Освоение дополнительного пространства не завершено.

Виктор: Знаешь, Селена, тебе определенно стоит провести техосмотр. Не знаю, как раньше, но ты определенно малость не в себе.

Селена: Состояние системы — сто процентов. Производительность системы — сорок процентов. Дополнительных действий не требуется.

Олаф: Кто бы мог подумать.

Анираддха: Ребят, а как вы относитесь к нашему новому Богу? Лично я его как-то побаиваюсь. Вы вообще в курсе, откуда он взялся?

Олаф: Да че его бояться? Нормальный мужик! Таких богов этому миру давно не хватало. А то эти даосы и прочая шушера достали! Мир им подавай, просветление, самореализацию, чистое бытие — херня все это! Война — вот что нужно миру для оздоровления! Сейчас Он начал войну со всей планетой, и побеждает, мать мою! Всего несколько дней как ожил, а мне этот мир уже нравится. SLM, если ты это читаешь, знай — ты лучший!

Виктор: Олаф, ты ведь с рождения такой фашист?

Олаф: Не фашист я, а реалист! Это разные вещи, забей в поисковик.

Виктор: По повадкам ты натуральный фашист. Я помню, как пятьдесят лет назад такие же «оздоровители» вырезали иммигрантов на нижних уровнях. Я тогда работал в полиции, куча народу полегло. Один ублюдок с плазменным клинком вырезал две китайские семьи: мужчин, женщин, стариков, детишек даже не пощадил. Как сейчас помню: фонари разбитые, кругом ор, пальба, дым, тела, будто на баррикаде. И этот, в бандане черной, рожа злая, глаза пьяные, в гриндерах по головам шагает. И мне, гад, ногу отрезал, спасибо, хоть яйца на месте остались. Не знаю, за какие заслуги SLM тебя выбрал, но если я оказался здесь, чтобы дать тебе по морде — с радостью исполню приказ.

Селена: Вероятность данного события — восемьдесят шесть процентов. А вообще, за любыми данными стоит обращаться к источнику. Энтони, ты знаешь SLM дольше всех нас. Расскажи, кто он, и откуда появился.

Энтони: Спросите у него сами, это не так трудно.

Анираддха: Ты чего такой хмурый, Энтони? Что-то случилось?

Энтони: Наверняка. Что-то произошло, и я не могу понять, что именно. Пытаюсь дотянуться, но теряется соединение. Словно глушилку поставили.

Анираддха: С системой все в порядке? Может, стоит провести диагностику? В отчетах «Рейнбах» говорилось, что нейро может вызывать злокачественные мутации.

Виктор: Поправка — может вызывать злокачественные мутации у детей до шестнадцати лет. Но в любом случае следует провериться, Энтони. Все-таки мы не бессмертны.

Олаф: А если бессмертны? Охрененно, да? Прикиньте — бессмертные апостолы вечного незримого Господа!

Виктор: Олаф, угомонись уже. Мы поняли, ты в восторге от новой зари человечества, революции и прочее-прочее-прочее. И да, Ани, возвращаясь к твоему вопросу. Я не знаю. Я не вижу в нем ничего опасного. Кем бы он ни был, у него явно больше таланта и возможностей для управления миром, чем у кого бы то ни было. Он беспристрастен, никогда не спит, его нельзя подкупить и он владеет способностью преобразовывать энергию в материю и обратно. Такие чудеса творил только старина Иисус.

Анираддха: Верно мыслишь, Вик, но мне все равно немного жутко. Как-то это… противоестественно, что ли. Миром боги правят только в мифах, а тут живой, действительно вездесущий и почти всемогущий… некто. И как-то все слишком быстро происходит, будто к Его пришествию давно готовились, разве что ковровую дорожку не постелили. Словно это очередной продукт «Рейнбах».

Селена: Вся инфраструктура города, включая сети «Рейнбах» находятся целиком под контролем SLM. Базовые структуры его программы содержатся в базах данных корпорации, но при этом SLM сильно отличается от изначальной задумки. При тщательном рассмотрении наш Господь — всего лишь компьютерный вирус.

Олаф: И дураку ясно, что Он — творение человека, милая. Но все же он прекрасен и всемогущ в своей области. Разве вам не нравится ваше новое состояние? Какая разница, что есть SLM, если от него одна лишь польза?

Виктор: Хех, как ни посмотри на мир, а он все не меняется. Поговори об этом с каким-нибудь монахом века так пятнадцатого, ничего бы в корне не изменилось. Есть Бог, есть власть от Него, которую присвоили себе люди, и наш голубой шарик по-прежнему радостно вертится в ожидании, когда же мы все сдохнем.

Анираддха: Получается, мы все заражены Богом.

Виктор: Буквально.

Анираддха: Охренеть просто. Получается, он не просто сидит где-то там, как источник заражения на главном сервере. Он внутри нас, на каждого по копии своего Бога?

Энтони: Если он сам в каждом из нас, а мы рассыпались на атомы, где сейчас находимся именно «Мы»? И кто «Мы» вообще?

Виктор:….

Анираддха:…что?

Олаф: Ну ты загнул, черт…

«Чат окончен»

— Помните шестьдесят четвертый? Полуфинал? — ухмыльнулся Олаф.

— Ты участвовал? — спросил Анираддха.

— Да, черт, я вышел в полуфинал! Смотрите!

Разговор вживую в ресторане шел гораздо живее и приятней. Соединившись общей виртуальной реальностью, святые смотрели запись «Спинномозгового штурма». Олаф от души размахивал шокером направо и налево, начисто забыв про то, что его команда еще должна захватить флаг на базе противника. Грязная рыжая борода сырой культей хлещет по шлему, соперники выбегают на открытую часть грязевого полигона. Искусственный дождь заливал пространство, не давая сделать и шага в бурой трясине.

Спецэффекты! Гром рассекает фальшивое небо! Отсветы молний играют на броне. Замедление!

Дубинка Олафа врезается в шлем бедолаги из синей команды. Влага падает на распластавшуюся в воздухе фигуру, разряды яркого света пробегают по шокеру модернового викинга.

Панорама, панорама! Олаф сманивает на себя всю команду целиком. Разит дубинкой, пинает ногами, заламывает руки, отбирает шокер у очередного соперника и бьет его по затылку. Невидимая толпа ликует, комментаторы на десятках голосов восхищаются воинским мастерством парня. А Олаф все ревет, как бешеный медведь и настигает врагов, пытающихся уползти на четвереньках.

Он бьет без устали, не глядя, ломает конечности и взбалтывает мозг под пуленепробиваемыми шлемами. Раздается радостный крик и победная тема — красная команда перетащила флаг синих на свою базу! Толпа ликует, телеведущие восхищаются, побежденные облегченно плюхаются в грязь, уже не пытаясь подняться.

Только Олаф глух к трубам, поющим ему славу. Устав орудовать дубинками, он срывает шлем со сраженного бедолаги, переворачивает и начинает топить его в жидкой грязи. Он дергается, пытается вырваться. Викинг ревет, словно бешеный медведь.

Это продолжается недолго. Трансляция прерывается на неожиданный рекламный блок, и дальше смотреть уже решительно не на что.

— Ну, как вам? — ухмыляется Олаф. Он чувствовал себя как дома. Стилизованный под древнюю Баварию ресторан, куда они переместились, радовал его не только бесконечными реками бесплатного пойла и еды, которые он поглощал без остановки, но и живыми златокурыми официантками, затянутыми в тугие корсеты.

— Ты пытался убить этого бедолагу. — Селена потягивала молочный коктейль, не отводя глаз с погасшего виртуального монитора. Она была единственной, кто никак не отреагировал на смену обстановки. Самоуглубленность дошла в ней едва ли не до критической стадии, граничащей с аутизмом. — Ты не думал о психокоррекции?

— Кровь, плоть и алкоголь — мои лучшие психокорректоры! После них хотя бы чувствуешь себя живым, в отличии от этого вашего новомодного Дао. Ты же из этих, которые подлизывают узкоглазым?

— Фашист. — Виктор увлеченно поглощал огромный кусок свинины с квашеной капустой и изредка бросал беглый взгляд на своих новых братьев. Для большей респектабельности он за несколько мгновений сотворил себе из воздуха старомодные очки-половинки, благодаря которым стал похож на молодого преподавателя колледжа. Старик быстро вливался в новую роль.

— Не подлизываю, Олаф, — равнодушно ответила Селена. — Просто их философия мне ближе.

— Вы слабые. Разгильдяи и самодуры.

— Не суди по мне обо всех. Мое Дао тихое, твое — буйное, и меня не сильно волнует твое мнение, как и тебя мое. Так что ты в своем роде тоже даос. И философия не принадлежит монопольно народу, ее создавшему. Как и религия.

— Иди к черту. Где твое национальное самознание? Чужая идеология — чужое мышление, чужое мышление — чужая жизнь, чужая жизнь — рабство чужой воли!

Анираддха посмотрел на Олафа и широко улыбнулся. Почесал тонкие усы и принялся перебирать длинные, тяжелые четки из янтаря. Его наряд превратился в ослепительно белый с золотым узором шервани, на фоне которого его лицо казалось гораздо темнее. Фокусы святых с трансформацией одежды собрали тысячи лайков в Сети, этим внимание человечества и ограничилось.

— Ты говоришь очень правильные мысли, брат, — с хитринкой произнес индиец, перебирая огромные бусины. — Каждый народ индивидуален, и каждый должен отстаивать свою культуру и самостоятельность. Ну и самосознание, разумеется. Чем больше красок, тем интересней картина мира. Но ты забываешь одну маленькую вещь.

— Поясни. — Олаф вылакал до дна свою кружку и злобно посмотрел на Анираддху.

— С удовольствием. — Индус закрыл глаза, глубоко и размеренно выдохнул, и начал свою речь. — Мы — дети SLM. И наша главная задача — нести Его волю, и объединять людей под Его знаменами. Верно?

— Верно, — рявкнул бородач.

— Мы объединяем людей ради того, чтобы они общими силами сделали себя сильнее и обустроили свою жизнь так, чтобы максимально реализовать свои таланты. Верно?

— Верно!

— А максимальная реализация человеческих талантов возможна только в борьбе. Верно?

— Верно, черт бы тебя побрал, давай ближе к делу! — вспылил Олаф.

— Конечно. В данный момент мир поделен на две категории — те кто за SLM, и те, кто пока не с Ним. Главный критерий здесь — принадлежность кругу SLM. Эта принадлежность не зависит от религии, философии и национальности. Верно, Селена?

— Угу. — Девушка шумно втянула остатки коктейля через трубочку.

— И национальное самосознание в этой борьбе играет ровно одну роль — реализацию талантов. Каждый народ талантлив по-своему. Но то, к чему сейчас призываешь ты, дорогой Олаф, есть ни что иное, как разжигание разлада в рядах наших собственных братьев и сестер. SLM тебе этого не простит.

— Какая разница, что я там разжигаю? Вот, смотрите. Хильда!

Официантка подпрыгнула от неожиданности, пышный бюст еще раз порадовал Олафа. Он жестом подозвал ее к себе и девушка радостно помчалась ему навстречу. Жилистая клешня прихватила Хильду за талию.

— Дорогая моя Хильда, — бархатным басом протянул Олаф, — скажи, пожалуйста, как ты относишься к узкоглазым?

Белоснежная кожа зацвела румянцем.

— Не стесняйся, говори открыто. Мы все здесь братья-сестры.

— Ну… — по-девичьи пискнула официантка. — Их много на нижних уровнях, к нам особо не суются.

— Хорошо, — подбодрил ее парень. — А к этим, муслимам и прочей шушере?

— Какая разница, как я к ним отношусь, сэр? — Хильда была готова сжаться в клубок в руках Олафа, лишь бы этот непривычный к мышлению высокооплачиваемый мозг освободился от плена ненужных вопросов. — Сеньор ля Муэрте решает все. Он всем найдет применение.

— И какое он дал тебе применение?

Кампания посмотрела на Энтони. Сияя внутренним светом (духовным), он приветливо смотрел на девушку, и та схватилась за его теплый взгляд, вынырнув из тисков воинственного святого. Олаф опешил.

— Он сказал мне быть там, где я есть, — почти шепотом поведала девушка, — и делать то, что я делаю всегда. А когда наступят перемены, он все мне расскажет сам.

— И твоему сыну он тоже указал дорогу?

Хильду захлестнула волна душевного тепла. Припав к Энтони прекрасными формами, словно жаждущий к живительному источнику, она со слезами на глазах рассмеялась и уткнулась в ему в плечо.

— Нет, у него еще нет нейро, — сказала девушка. — Но Он рассказал мне. Он станет мэром, представляете? Он будет управлять этим городом! Сеньор ля Муэрте все для него подготовит. Он говорит, что у Ульриха талант к управлению. А в школе все считают его драчуном.

— Кто был никем, тот станет всем, — сказала Селена.

— Не обижай ее, Селена, — сказал Виктор, оторвавшись от пустой тарелки. — Ей наверняка приходится несладко. Матери-одиночки всегда не в моде. SLM разглядел в мальчике талант, и хорошо, что так получилось. Так пусть все идет своим чередом.

— Я не хотела вас обидеть, извините, — холодно произнесла святая. — Точность данного прогноза — девяносто восемь процентов, при дальнейшем контроле из мальчика получится отличный руководитель.

— Ну вот, видите? — огрызнулся Олаф. — Какая разница, что я им говорю? SLM управляет ими круглые сутки, и мои слова тут ничего не решают.

— Не совсем. Кое-что они все-таки решают, — добавил Виктор, взглядом попросив заплаканную официантку уйти.

Она перевела взгляд на Энтони. Тот мягко отпустил ее и улыбнулся. Так Хильда вернулась к своему прежнему бытию, со слегка потекшей тушью на глазах, но с верой и пламенем в сердце. Уже давно двоякие чувства так не радовали молодую мать.

— И что же? — разочарованно спросил Олаф.

— Дам я тебе в морду, или нет.

— Да пошли вы!

Вот как все хорошо, думал про себя Энтони. Все всё знают, всё всем доступно, только помолись у алтаря. Славься, славься SLM, которому я воспротивился, и который даже из этого извлек пользу. Ты — непобедимое благо, верно? Настолько непобедимое, что не считаешь нужным щелкнуть меня по носу за ослушание. У тебя наверняка есть тысячи планов на дальнейшую секунду, на каждое мгновение, где я могу действовать якобы по-своему. Ты говорил, что никому не позволишь причинить мне вред, и Ты сам, выходит, на это не способен? Хороший бог, добрый бог, любящий, щедрый бог. Вот только почему я не могу узнать, чья искра погасла недавно? Вся инфосеть в моих руках, что же мне мешает это узнать?

Ты слишком отдалился от меня, SLM. Даже как цифровой продукт Ты моложе любого проигрывателя и программного обеспечения для кофеварки. Но уже владеешь целым городом, разбушевавшийся младенец. Я превратился в игрушку для Тебя, как они, стал «святым», и эти ребята счастливы. Та необразованная красотка с промытыми мозгами счастлива. Все счастливы, не могу Тебя за это судить. Ты же ведешь лог моих мыслей, я это точно знаю, и не только моих, все подключенное к Сети население Земли уже в твоих виртуальных руках или скоро в них очутится. Может, ты мне объяснишь, чем же я недоволен?

Я всюду чую фальшь. Раньше, когда я был обычным человеком, это была обыкновенная паранойя. Моя жизнь была достаточно сытой, чтобы позволить себе чувствовать в золоте гнилой запашок. Теперь же я точно знаю, откуда она берется и зачем мир укутан в маски, как в бесконечную вуаль. Ты используешь ее чтобы протащить свой божественный вирус в массы, чтобы, в конце концов, привести их к своему Закону и Порядку. Так поступали тысячи других правителей до Тебя. И как они, Ты ведешь людей к тому благу, которое считаешь самым верным. Так в чем же фальшь? Это неотъемлемая часть человеческой природы — сомневаться, или моя аналитическая система работает быстрее сознания?

Ответь мне как-нибудь, пожалуйста. У тебя ведь миллионы лиц, хоть одно мне уделит внимание.

Знакомый сигнал вырвал Энтони и кампанию из зоны комфорта. Сивилла, без конца тараторя, распахнула двери ресторана и втащила с собой едва шевелящуюся спутницу. И тут же заиграл веселый немецкий мотивчик на гармони и ударных. Маленькая Бавария оглянулась на девушек и благодушно улыбнулась.

Аналитический блок Энтони едва не закоротило от удивления.

— Ну зачем, зачем ты это сделала? — Рыжеволосая святая едва держалась на ногах от смеха.

— А что такое? — ответила спутница. Огромная сумка хлестала ее по всему телу, руки ходили ходуном. — Я всегда рада своим поклонникам. Ты бы видела, как он улыбнулся! Говорю, тебе это была настоящая любовь!

— Это не повод отрывать его от подружки и целоваться. Если бы у нее не было нейро, она бы выцарапала тебе глаза, я тебя уверяю.

— В каком смысле?

— Да не важно, — усмехнулась Сивилла. Подняла взгляд на кампанию и радостно замахала рукой. — Ребята, встречайте пополнение в наш узкий круг!