Загадочные этруски

Загадка языка

Среди языков, на которых когда-то говорили на территории Италии, этрусский язык занимал особое место. Он был распространен не только в самой Этрурии, но и в областях, которыми этруски владели на севере, а также в провинциях Лации и Кампании. Речь этрусских моряков звучала и в портовых городах западной части Средиземного моря. Кроме того, этруски в течение столетий были связаны с греками и карфагенянами, и поэтому не исключено, что в древности этрусский язык могли знать не только этруски. Тем не менее их язык — самая трудная проблема, стоящая перед этрускологами.

Некоторые ученые считают, что еще в I веке до н. э. этрусский язык был языком живым. Однако уже в предшествующее столетие его потеснила латынь, которая неудержимо распространялась вместе с политической властью римлян. К I веку н. э. почти не осталось людей, которые говорили бы по этрусски. Вскоре за тем этрусский язык был предан забвению, настолько полному, что уже несколько поколений ученых прилагают воистину титанические усилия, чтобы хотя бы отчасти понять смысл этрусских слов.

Прочитать этрусские надписи сравнительно не трудно, потому что этрусский алфавит основан на древнегреческом. Даже дилетант при некотором усилии может понять этрусские буквы, ибо они в свою очередь явились основой для алфавита латинского, которым мы пользуемся поныне. Но хотя этрускологи могут читать этрусские тексты, тем не менее они находятся в положении человека, который, не зная венгерского языка, держит в руках венгерскую книгу. Он знает буквы, поэтому может прочитать слова и целые фразы, однако их смысл остается для него загадкой.

Специалист в области этрусского языка может утешаться тем, что он избавлен от трудностей, которые выпали на долю исследователей других мертвых языков. Им приходилось решать уравнение с двумя неизвестными: сначала прочитать текст и лишь потом приступить к изучению самого языка. Этрускологи даже могут проследить развитие этрусского алфавита, так как среди находок есть и несколько предметов со списком букв — алфавитом,— датируемых различными эпохами.

Один алфавит нашел итальянский этрусколог А. Минто, который проводил раскопки в обширном некрополе вблизи от города Марсилиана де Альбенья. Наряду с другими он вскрыл захоронение, имевшее форму круга диаметром 18 метров. В центре была глубокая прямоугольная яма, в которой находились три скелета и бронзовый котел с изделиями из золота и слоновой кости. Наибольшую ценность представляла пластинка из слоновой кости размером 5 на 9 сантиметров. На ней сохранились остатки воска, в котором резцом выдавливались буквы. С одного края пластинки были нанесены 26 букв этрусского алфавита VIII века до н. э. Небольшие размеры пластинки вызывают сомнение в том, что ею пользовались для письма. Одни ученые считают, что это был букварь, помогавший тем, кто учился писать. По мнению других, табличка служила своего рода свидетельством о том, что ее владелец грамотный человек, что он умеет писать, чем отличается от других людей и стал известен в Марсилиане. Именно поэтому табличку положили рядом с умершим.

В Черветри (древнем Цере) в знаменитой «Могиле Реголини-Галасси» был обнаружен этрусский алфавит на нижней кайме сосуда, использовавшегося, вероятно, в качестве чернильницы. Этот алфавит «моложе» того, о котором мы говорили выше, — он относится, вероятно, к VII веку до н. э. Знаки обоих алфавитов очень схожи. На стенке того же сосуда помещен букварь со знаками ci са cu се vi va vu ve zi za zu ze hi ha hu he и т. д. Подобные буквари были обнаружены и в других местах, так что это не единственная находка такого рода.

Существует точка зрения, что букварями пользовались те, кто учился читать и писать. Однако тот факт, что азбуки нанесены на предметах, найденных в захоронениях, и даже на стене одного этрусского склепа, навел французского этрусколога Ж. Эргона на мысль, что они служили не только педагогическим целям.

Эргон исходит из того, что древние народы наделяли письменность огромной, часто магической силой. Почему же, спрашивает он, этруски должны быть исключением? Вполне возможно, что они закладывали буквари в могилы именно потому, что приписывали буквам силу, способную освободить человека от власти времени, и что письменность для них была неразрывно связана с понятием протяженности во времени или даже с самой вечностью. Точка зрения Эргона, который принадлежит к ведущим современным французским этрускологам, не может не привлечь к себе внимания своей оригинальностью. Но не зашел ли он в своих умозаключениях чересчур далеко и не стремится ли найти решение вопроса в слишком смелой и усложненной гипотезе?

Этрусскому алфавиту и, главное, проблемам его возникновения, как, кстати, и всему, что касается этрусков, посвящено множество исследований. Одна буква 8 — она соответствует звуку «f» и напоминает иногда восьмерку — вызвала целую научную полемику. Символ, похожий на эту букву, из всех известных нам алфавитов есть только у малоазийских лидийцев. После всего, что было сказано о происхождении этрусков, нас не удивит, что среди этрускологов раздались голоса, утверждающие, что этруски вывезли этот знак со своей малоазийской прародины. Но сразу же нашлись противники этой точки зрения, которые не отказываются от своих возражений по сей день. Они подчеркивают, что буква 8, обозначающая звук f, не встречается в самых древних известных нам алфавитах, а в более поздних стоит на последнем месте, из чего следует, что она была присоединена дополнительно. Вопрос осложняется тем, что, хотя буква 8 действительно не встречается в древнейших алфавитах, ее можно обнаружить на некоторых надписях VII века до н. э. Этот факт мог бы служить веским подтверждением аргумента, что буква 8 = f связана с Малой Азией, если бы не то обстоятельство, что надписи с буквой 8 встречаются только в Ветулонии.

Известный этрусколог М. Хаммарштрём занял в этом сложном вопросе сторону тех, кто отстаивает малоазийское происхождение буквы 8. Он считает, что ключ к решению проблемы дает теория Шахермейера о постепенном проникновении этрусков из Малой Азии в Италию: одна волна этрусков — именно та, которая затем осела в Ветулонии, принесла с собой из Малой Азии букву 8. Вначале ее применяли только те, кто был принесен этой волной, и лишь потом она распространилась среди других этрусков. Надо сказать, что гипотеза Хаммарштрёма не единственная и не получила общего признания.

Тот, кто хочет заниматься проблемой этрусского письма или языка, должен прежде всего познакомиться с памятниками, на которых написаны или выгравированы этрусские слова. В распоряжении и дилетантов и ученых имеется множество надписей, обнаруженных на надгробиях, урнах, скульптурах и черепицах. Они часто встречаются также на этрусских вазах, сосудах и зеркалах.

Наибольшее количество надписей найдено в самой Этрурии. В областях, расположенных к югу и северу от нее, их уже меньше. Отдельные находки обнаружены и за пределами Италии. К подобным открытиям относится, например, небольшая табличка из слоновой кости с этрусской надписью, найденная в Карфагене.

Часто нелегко определить, к какому веку относятся изделия и надписи на них.;. Эпиграфисты, изучающие этрусские надписи, датируют их, руководствуясь разными критериями, например по признакам, характерным для предметов, на которых сделана надпись, или по аналогии с другими изделиями, найденными вместе с данным предметом, в том числе по монетам, на которых стоит год чеканки. При определении хронологии надписи опытному этрускологу многое может подсказать форма букв и даже звучание написанного слова. Так, например, греческое имя Klytaimnestra на древнеэтрусском языке звучит Cluthumustha, на более позднем — Clutmsta.

Бронзовый фонарь из Кортоны. Вид снизу. Вторая половина V в. до н. э.

Самые ранние из известных нам этрусских надписей относятся к VII веку до н. э., самые поздние — к V веку до н. э. Затем они исчезают, и их место занимают надписи латинские. Число этрусских надписей достаточно велико — предполагается, что их около десяти тысяч. К сожалению, существенная часть сохранившихся надписей не облегчает задачи исследователей, стремящихся понять значение этрусских слов, так как девять десятых из них представляют собой короткие надгробные надписи типа следующей[34]:

Чаще всего эти короткие надписи содержат лишь имя умершего, его возраст и лишь изредка скупые сведения о должностях, которые он занимал. Второй пример:

Из-за стереотипности надписей и их крайне скудного словарного состава подавляющее большинство их бесполезно для расшифровки этрусских текстов. И хотя этрускологи разобрали множество надписей, тем не менее их познания ограничиваются очень небольшим количеством выражений.

Положение не изменилось и после того, как случайно были обнаружены фрагменты самого большого рукописного этрусского памятника, который специалисты назвали латинским термином liber linteus — «Льняная книга». Льняная — потому что она написана на льняной ткани. Редкостная удача, что из античных книг, написанных на тканях, сохранился именно этрусский текст, ибо, судя по упоминаниям античных писателей, книги такого рода были распространены больше всего в Риме. От древних же авторов мы знаем, что у римлян это были книги либо официального, либо религиозного характера.

Этот уникальный литературный памятник был найден при обстоятельствах, которые представляют собой цепь неожиданностей и случайностей.

В середине прошлого века один хорватский турист путешествовал по Египту. Страстный коллекционер, он купил там мумию женщины и привез ее в Вену, где она стала украшением его собрания редкостей. После смерти коллекционера его брат, не зная, что делать с мумией, подарил ее загребскому музею. Там заметили, что на полосах ткани, в которые была завернута мумия, виднелись следы надписей, и лишь тогда наконец обратили внимание на «упаковку» мумии. Правда, в то время никто еще не знал, что речь идет о этрусском тексте, и полагали сначала, что надпись сделана на арабском языке, затем — что на эфиопском, и лишь австрийский египтолог Й. Кралл установил, что это этрусский памятник. Он же первым опубликовал в 1892 году текст «Льняной книги».

Liber linteus, или, как ее еще называют, книга Мумии, первоначально имела форму свитка шириной около 35—40 сантиметров и длиной несколько метров. Текст на свитке был написан столбцами, из которых сохранилось неполных двенадцать на нескольких полосах длиной от 30 сантиметров до 3 метров.

Множество гипотез и предположений объясняет, каким образом на свитке, в который была завернута египетская мумия, относящаяся к периоду от 150 до 30 года до н. э., оказался этрусский текст. Может быть, эта женщина была дочерью или женой этруска, который переселился в Египет, там обосновался и похоронил умершую по местным обычаям, но не забыл при этом о своей вере и вложил в одежду мумии этрусский религиозный текст? А может быть, отец или супруг умершей женщины служил наемником в египетской армии? Или, что вернее, был толкователем божественных знамений? А впрочем, есть ли вообще какая-нибудь связь между умершей и этрусской книгой? Эти и подобные вопросы ставят перед собой многие исследователи, но никто не дал на них более или менее достоверного ответа. Ни одно из их предположений нельзя отвергнуть, и все же ни одно никогда не станет столь бесспорным, как тот непреложный факт, что рост умершей — 162 сантиметра.

Со времени Кралла памятнику уделяли внимание многие выдающиеся этрускологи. Несмотря на это, удалось выяснить очень мало фактов.

Существует много других этрусских литературных памятников, смысл которых пытаются понять филологи. Стараясь расшифровать этрусские тексты, они пользуются различными методами. Что же это за методы и, главное, какие они дали результаты?

Некоторые исследователи связали свои надежды с этимологическим методом, который оправдал себя при расшифровке других мертвых языков. В основе его лежит принцип расшифровки неизвестного языка с помощью родственного уже знакомого языка.

Этруски нередко употребляли выражения, похожие на словосочетания, свойственные латыни, греческому и другим языкам. Может быть, этруски заимствовали их у римлян и греков, а может быть, наоборот. В этрусских текстах, например, нередко встречается слово vinum — не что иное, как латинское vinum или наше «вино»,— а также слово qutun, происходящее от греческого kothon и обозначающее сосуд особой формы.

Вместе с тем некоторые этрусские выражения лишь по чистой случайности сходны с выражениями других языков (точно так же японское словосочетание «ой чотто мате» — «добрый день» — напоминает украинскую фразу). Тем не менее многие этрускологи строят на этом сходстве гипотезы, утверждая, что речь идет о равнозначных словах, и даже делают выводы о родстве соответствующего языка с этрусским. Отталкиваясь от подобных умозаключений, они пытаются определить смысл других этрусских слов и переводить этрусские тексты.

Классическим примером ученого, который при исследовании этрусских текстов попался в сети этого метода, является В. Кортсен, немецкий латинист, утверждавший, что этрусский язык относится к индоевропейским и тесно связан с латынью.

Этот исследователь, немало сделавший для изучения латыни, много лет посвятил исследованию этрусского языка. Плод его длительного труда — изданное в 1874—1875 годах объемистое двухтомное произведение «Язык этрусков». Но уже в 1874 году в книжных лавках появилась тоненькая книжечка другого немецкого исследователя, Вильгельма Декке. На 39 страницах Декке утверждал, что Кортсен при изучении этрусского языка попал в плен иллюзий и пытался доказать невозможное. Наряду с другими грубейшими ошибками Кортсен совершенно необоснованно принимал этрусское числительное mach — мы еще к нему вернемся — за имя собственное, которое, по мнению Кортсена, первоначально писалось Machus и соответствовало латинскому имени Magus. Этрусское слово avі 1 Кортсен также считал именем собственным. Но оно часто встречается в этрусских надписях и явно означает «год», так как родственники умершего, как правило, указывали па могильных плитах его возраст. Например:

Этот пример наглядно показывает, как одна ошибочная гипотеза влечет за собой целый ряд заблуждений. Принимая avil за имя собственное, Кортсен, естественно, должен был объяснить, почему оно встречается в этрусских надписях так часто. Ученый предположил, что оно принадлежало каменотесу или скульптору, который таким образом увековечил себя. При этом Кортсен высказал еще одну гипотезу: этрусское слово lupu или 1 ирисе, которое также встречается часто в надгробных надписях и стоит рядом с avil, означает «изваял» по аналогии с греческим словом eglypse. Надо сказать, что Кортсена довольно часто вводило в заблуждение внешнее сходство этрусских и греческих слов. Он отождествлял не только lupu и eglypse, но также и turce — «дальше» и ctoreuse — «вырыл» и т. д. Это завело его в лабиринт грубых ошибок, из которого он не мог выбраться без чужой помощи. В результате известный ученый затратил впустую огромные усилия только потому, что руководствовался ошибочным методом.

После Кортсена многие исследователи пытались и До сих пор пытаются именно таким способом расшифровать этрусский язык. Одни прибегают к помощи греческого, другие считают, что этрусский язык родствен латыни, третьи ищут ключ к расшифровке в хеттском, албанском, армянском, германских и славянских языках. Некоторые ученые не довольствуются индоевропейской группой и связывают этрусский с семитскими, кавказскими, турецким, китайским, малоазийскими языками и даже обращаются к Американскому континенту.

Известный итальянский ученый Альфредо Тромбетти в 1928 году высказал мнение, что этрусское выражение thaclthi — он считал, что это падежное изменение слова thaca,—схоже с латинским tego — «закрываю», toga — «тога», с греческим stege — «крыша», «дом», санскритским sthagati — «закрывает», древнеперсидским teg или tech — «дом» и даже арабским dag — «зарывать» и чеченским thchauw — «крыша». Подобные выражения он отыскал и в африканских языках: на языке бари слово lo-dek означает «крыша» и т. д. Тромбетти был убежден, что ни один язык не изолирован полностью от других, что в каждом встречаются слова и выражения, схожие по звучанию и по значению с инакоязычными. Он без колебаний объяснял значение этрусских слов по аналогии с любым азиатским, африканским или европейским языком. Поэтому он и перевел этрусское слово thaca как «крыша».

Результаты подобных опытов приводят в восторг их авторов, но, как правило, вызывают сомнения не только у противников этимологического метода, но и у большинства беспристрастных исследователей. В одних случаях подобные работы служат предметом долгой и горячей полемики, в других с ними расправляются круто и безжалостно. Так, например, работе Г. Павана «Введение в изучение этрусского языка», опубликованной в 1959 году, в которой автор стремится расшифровать этрусский язык с помощью китайского и греческого, французский филолог М. Лежен вынес очень краткий приговор. Изложив главные «оригинальные» тезисы Павана: «Этрусский язык — язык догреческий. Китайский язык — язык индоевропейский. Поэтому вполне разумно этрусский язык расшифровывать с помощью исторической и сравнительной китайско-греческой грамматики», Лежен лаконично добавляет: «Комментарии излишни».

Кувшин буккеро. VI в. до н. э.

Неудачи многих исследователей, пытавшихся расшифровать этрусский язык с помощью других языков, обусловлены не отсутствием у них таланта, трудолюбия или знаний. Если исключить нескольких фантазеров или дилетантов, то среди этрускологов очень часто встречаются люди, обладающие всеми данными для научной работы. Им мешал избранный ими метод, весьма плодотворный при изучении других языков, но абсолютно непригодный для языка этрусков. Они и сами бы это поняли, если бы довели свои рассуждения до логического конца. Лишь вследствие недопустимой небрежности и непоследовательности, характерной для исследований этих ученых, у них создалось ложное впечатление, что благодаря этимологическому методу можно добиться положительных результатов. В самом деле, при попытках доказать родство одного языка с другим языком или даже с целой группой необходимо педантично соблюдать строго установленные правила, систематически выискивать соответствия, выявлять отклонения от правил и находить им объяснение. Тот, кто допускает различные исключения и не объясняет их надлежащим образом, заранее обречен на неудачу. Если, скажем, кто-то утверждает, что этрусское числительное thu аналогично латинскому duo — «два», то он должен определить по крайней мере, в каких случаях этрусский звук th соответствует латинскому d. А это вовсе не так Просто, как может показаться на первый взгляд, ибо многие придерживались подобной точки зрения, но никто не сумел ее доказать.

Чаще всего поборники этимологического метода грешат тем, что высказывают гипотезу, а потом, увлеченные ходом своих рассуждений, считают ее уже доказанной. Мы в этом убедились на примере Кортсена. Естественно, что при таком методе у них концы сходятся с концами. Ученые не отдают себе отчета в том, что причина тому — слишком вольное обращение с этрусскими словами. В большинстве случаев эти исследователи одержимы идеей раз и навсегда расшифровать язык этрусков и не могут извлечь урок из того, что при помощи этимологического метода этрусский язык расшифровывали уже неоднократно, всякий раз по-разному, но всегда ошибочно.

Среди ведущих этрускологов преобладает точка зрения, что в данном случае этимологический метод не может привести к успеху, ибо среди языков нет такого, который был бы схож с этрусским. И хотя язык надписи на лемносской стеле близок к этрусскому или даже полностью соответствует ему, однако расшифровать ее не удается в течение уже многих лет, и, следовательно, она пока ничем не может помочь раскрытию тайны этрусков.

Обособленность этрусского языка — одно из самых серьезных препятствий на пути его расшифровки при помощи этимологического метода. Это вынуждало этрускологов искать другой способ. Таким оказался метод комбинаторный, который позволил и позволяет добиться обнадеживающих результатов.

Этот метод основан на предположении, что для объяснения смысла этрусских слов следует полагаться только на сохранившиеся этрусские тексты, не обращаясь к другим языкам, ибо, по мнению его приверженцев, этруски говорили на языке, совершенно несхожем с другими. Так утверждал почти две тысячи лет назад Дионисий Галикарнасский. Другой отправной точкой является убеждение, что каждая надпись имеет непосредственное отношение к предмету, на котором она нанесена. Ученые сравнивают надписи, главным образом короткие, отыскивают в них одинаковые слова, обращают внимание на форму написания, стремятся определить связи между словами и постичь их смысл или смысл всей надписи. Так, например, было установлено значение некоторых слов, связанных с родственными отношениями: clan — сын, sech = дочь, ati = мать, puia = жена. Однако даже этого скромного результата было добиться нелегко. Это видно из того, что до сих пор не выяснено, какое слово обозначало у этрусков «отец».

Комбинаторный метод в этрускологии насчитывает примерно столько же лет, что и метод этимологический. Один из первых этрускологов, итальянец Луиджи Ланци, умерший в 1810 году, достиг при его помощи некоторого успеха. Однако он довольно часто пользовался и методом этимологическим, поэтому создателями комбинаторного метода считаются Вильгельм Декке (1831 — 1897) и Карл Паули (1839 — 1901).

Биографиям этих двух немецких ученых, вначале друзей, а потом непримиримых врагов, присущи общие черты, типичные для судеб многих этрускологов.

Декке, который был немного старше Паули, заслужил признание этрускологов тем, что решительно отверг этимологический метод Кортсена. Работы Декке представляют собой столь знаменательную веху в развитии этрускологии, что его нередко называют основателем научного изучения языка этрусков. Его изыскания, подытоженные в четырехтомном труде «Этрусские исследования», изданном в 1875 — 1876 годах, основаны на новом, комбинаторном методе. Декке подготовил к новому изданию классический труд К. О. Мюллера по истории этрусков, впервые увидевший свет в 1828 году, причем с такой добросовестностью обобщил новые данные и точки зрения, что по праву завоевал всеобщее признание.

Среди тех, кто поздравил Декке с успешной борьбой против этимологического метода, был тридцатишестилетний Карл Паули, первые работы которого в области этрускологии вышли несколькими годами позже — з 1879 — 1880 годах.

По неизвестным причинам Вильгельм Декке свернул со своего первоначального пути и двинулся в том же направлении, что и Кортсен, которого он так резко критиковал. Его многочисленные дальнейшие исследования, а главное, расшифровка надписи на Мальянской табличке должны послужить предостережением каждому, кто относится к этрусским текстам слишком вольно.

Небольшая Мальянская табличка, которая хранится в настоящее время во флорентийском музее, с обеих сторон исписана этрусскими буквами. Толкование текста вызывало и продолжает вызывать немалые трудности. Декке так перевел его содержание (мы приводим лишь начало надписи):

В попытках перевести этрусский текст Декке в значительной степени прибегнул к латыни. Он связал этрусское слово tuthiu с латинским totus — «целый», в слове chimthm увидел латинское centum — «сто», lacth отождествил с латинским lac — «молоко». Так он довольно легко перевел надпись на Мальянской табличке, не сталкиваясь со слишком сложными проблемами. Это дало ему основание писать в заключении статьи о работе над табличкой:

Вскоре, однако, нашелся исследователь, которому подобное смысловое отождествление созвучных латинских и этрусских слов подсказало мысль создать в буквальном смысле слова пародию на метод Декке. Этим ученым был не кто иной, как Карл Паули. Когда-то он приветствовал успех Декке, но даже своему другу не смог простить его заблуждения. Он высмеял их, применив тот же метод, что и Декке. Паули подобрал греческие и латинские выражения, созвучные этрусским словам, имеющимся на Мальянской табличке. Сделать это было совсем не трудно, но результаты, полученные Паули, совершенно не походили на перевод Декке: «Сожжен восьмидесятилетний Титикус и его пепел похоронен на священном месте». Столь же вольно, как и Декке, Паули отождествил этрусское cauthas с греческим kaio — «жгу», ez с латинским глаголом est — «есть», lacth с латинским существительным locus — «место» и т. д. В заключение можно сказать, что до сих пор о надписи на Мальянской табличке достоверно известно лишь одно — что этот текст сакрального характера, о чем свидетельствуют имена богов — Каута, Марис, Тин, встречающиеся среди множества других непонятных слов.

Между Декке и Паули произошли новые резкие столкновения, яростная полемика между ними усилилась. Автор некролога о Карле Паули, известный этруеколог Г. Гербиг, упоминает о годах вражды между Декке и Паули как о безотрадной поре в истории этрускологии, и без того не слишком счастливой.

По существу прав был Паули, но в полемическом задоре он заходил слишком далеко. Выступая против Декке, он подверг критике и работы его ученика и сподвижника С. Бугге. Так, Паули через ученика нападал на учителя. Бугге, сторонник этимологического метода, прочел одну из этрусских надписей с помощью итальянского языка. Паули продемонстрировал шаткость и бездоказательность его толкования, расшифровав эту же надпись с помощью литовского языка, хотя, как и в случае с Мальянской табличкой, вовсе не считал свой перевод верным. Он хотел лишь показать, что, придерживаясь пути, по которому идет Бугге, и обладая богатой фантазией, он может прочитать в этрусских надписях именно то, что хочет и что отвечает его заранее придуманной схеме.

Паули не только критиковал. Он изучал методы исследования этрусского языка и в 1885 году высказался по этому вопросу в небольшой статье «Правильный и нелегкий метод расшифровки этрусских надписей». В то время как Вильгельм Декке уже полностью подпал под власть этимологического метода и заявил, что язык этрусков относится к индоевропейским, Карл Паули твердо встал на защиту метода комбинаторного и призвал к терпению, которое не признает поспешных выводов, однако помогает медленно, но верно двигаться к цели.

Это покажется неправдоподобным, но Карл Паули сам не избежал тенет этимологического метода. Он, например, совершенно серьезно отождествлял латинское название этрусков Tu(r)sci и греческое Tyrsenoi с предполагаемым названием обитателей древней Трои — Troses — троянцы. Отталкиваясь от этого предположения, он пытался разыскать прародину этрусков там, где находилась Троя. Таким образом, даже Паули оказался недостаточно стойким, по мнению известного этрусколога Г. Гербига, который назвал его утверждения необоснованными и сомнительными.

К счастью, последние годы своей жизни Паули посвятил изданию этрусских текстов и отказался от попыток расшифровать их с помощью этимологического метода. Он решил осуществить свой замысел — издать собрание сохранившихся этрусских надписей,— ради которого не жалел ни труда, ни времени, и благодаря этому занял почетное место в истории этрускологии. Эта нелегкая работа была не по плечу одному человеку. Карл Паули нашел восторженных помощников не только в своей семье, но и среди ученых, которые продолжили его труд. Первый том собраний этрусских надписей вышел спустя год после смерти Паули и стал нетленным памятником его научного подвига.

Как Паули, так и Декке добивались положительных результатов при расшифровке этрусских текстов, только когда пользовались комбинаторным методом. Все их неудачи коренятся в одном — в этимологическом методе.

Но и комбинаторный метод имеет свой предел возможностей. Одно время этрускологи даже считали, что они исчерпаны. Правда, эти чересчур пессимистические голоса вскоре умолкли, но и в наши дни этрускологи сознают, что комбинаторный метод далеко не всемогущ. С его помощью нельзя, например, определить точное значение слова. Иллюстрацией может послужить этрусское слово turce. Оно встречается во многих надписях то в виде turce, то в виде turuce или turice и переводится глаголом «дал». Однако вполне возможно, что оно означает «преподнес подарок», «подарил» или «посвятил», но исследователь, пользующийся комбинаторным методом, не может уловить эти тонкости.

Известным и часто встречающимся примером того, как ученые пользуются этим методом, являются этрусские числительные.

В 1848 году братья Кампанари нашли в Тоскане две игральные кости, на гранях которых было написано шесть слов: mach, thu, zal, huth, сі, sa. Кроме того, сохранилось немало этрусских игральных костей, на которых вместо слов нанесены точки, обозначающие соответствующие цифры. Кортсен предположил,, что слова на игральных костях составляют связное предложение, и прочитал его так: Mach thuzal huth cisa, что в переводе на латинской язык означало Mogus donarium hoc cisorio dedit — «Магус вырезал это в качестве подарка». Кортсен считал, что резчик по имени Магус вырезал кости и с надписью принес в дар, по всей вероятности, какому-то божеству. Это предположение, хотя и оригинальное, но совершенно фантастическое, было встречено с недоверием, и Вильгельм Декке сразу и убедительно его опроверг.

После Кортсена с этрусскими числительными «воевало» не меньше десяти известных и признанных этрускологов, которые пытались определить, какие цифры обозначаются словами mach, thu, zal, huth, сі, sa. Они пытались найти решение задачи с помощью игральных костей, на которых вместо слов были нанесены точки, но убедились, что этот путь, к сожалению, не ведет к цели. Дело в том, что на этрусских игральных костях точки размещены различными способами. На одних сумма точек противоположных граней равна семи (1 : 6, 2 : 5, 3 : 4), на других точки расположены так —1:4, 2:5, 3:6 или 1:6, 2 : 4, 5 : 3. Прежде всего необходимо было выяснить, какая из этих систем применена на тосканских костях.

Тогда ученые обратились к текстам, где часто встречаются цифры, т. е. к надписям надгробным и связанным с жертвоприношениями. После тщательного изучения они пришли к выводу, что этрусские десятки чаще всего имеют окончание alch. От числительного sa удесятеренное числительное обозначается словом sealch от mach — muvalch и т. д. Затем было установлено, что этруски, очевидно, присоединяли некоторые единицы к десяткам, как римляне, т. е. другим, нежели мы, способом. В латыни число 29 изображается как 30 без единицы, 28 — как 30 без 2, 38 — как 40 без 2, и так до 89. Этрускологи предполагают, что нечто подобное, вероятно, имело место и в этрусском языке, с той только разницей, что этруски отнимали цифры от 1 до 3, так что число 27 этруски изображали как 30 без 3, 37 как 40 без 3 и т. д. Но при этом ученые не смогли установить, какое числительное какую цифру обозначает.

Этрусская дорога. В каменистом грунте осталась глубокая колея

Каков дальнейший ход рассуждений ученых? Числительного, обозначающего число, в десять раз превышающее thu, они не нашли и поэтому предположили, что thu обозначает единицу, ибо словесное выражение числа 10, как правило, не имеет ничего общего со словесным выражением числа 1. Но исследователям не удалось отыскать и удесятеренное числительное от huth, следовательно, это числительное тоже могло оказаться словесным выражением единицы. Этрускологи пытались преодолеть эти трудности, создавая новые комбинации. В текстах, в которых, по их мнению, упоминаются даты, числительное huth связано с zathrum (предполагается, что это 20 — удесятерение от zal), но никогда не связывается с числительным cialch — предположительно 30. А так как в календаре не может быть числа большего, чем 31, ученые заключили, что huth, встречающееся вместе с числительным zathrum (20), — цифра, большая, чем 1, может быть — 4.

Все эти умозаключения имеют немало изъянов, так как основываются на предположениях, которые могут быть как правильными, так и ошибочными. Казалось бы, этрускологам не следует идти дальше этим путем. Тем не менее они делают все новые попытки, невзирая на то, что для этого им приходится нагромождать одну гипотезу на другую.

Немецкий этрусколог Ганс Штольтенберг систематизировал надгробные надписи, в которых приводятся цифровые данные о возрасте умерших. Он определил, что кривая на графике смертности этрусков достигает кульминации в точке, соответствующей 55 годам. Точно так же он изобразил диаграмму надписей, на которых возраст умершего написан словами. В результате получилось, что чаще всего встречается слово muvalch. По мнению Штольтенберга, это числительное должно означать 50, а числительное mach — соответственно 5. Пик второй кривой диаграммы приходится на 60 лет. Согласно Штольтенбергу этому числу отвечает словесное выражение sealch, следовательно, числительное sa означает 6. Слово huth, по Штольтенбергу, означает 4.

Хотя изобретательность и трудолюбие Штольтеберга не могут не вызвать восхищения, тем не менее

трудно заглушить голос сомнения, нашептывающий, что его метод и сконструированные им комбинации не всегда достаточно надежны. Ведь даже если бы он систематизировал все сохранившиеся надписи, то и в этом случае они составили бы лишь часть целого, а статистика вероятных совпадений не всегда безошибочна.

Некоторые исследователи, суммируя приведенные данные, по праву высказывают сомнение в том, что thu соответствует 1, a mach — 5. Что же касается числительных sa и huth, то и тут нет единого мнения, какое из них означает 4, а какое — 6.

Надпись, недавно найденная в «Могиле Харунов» в Тарквиниях, вначале пробудила надежду, что наконец-то будет выявлено значение числительного huth. Однако очень скоро эта искорка надежды заглохла под тяжестью скептических аргументов.

В этой могиле художник изобразил на двух стенах по две фигуры Харунов, стоящих возле нарисованных дверей. Третья стена осталась пустой, но предполагается, что и здесь должны были быть изображены двое Харунов. Надпись рядом с последней фигурой гласит: charum huths, что нетрудно истолковать как «четвертый Харун». Однако если принять во внимание еще двух перевозчиков в подземное царство, то мы опять окажемся на прежнем месте: huth — это 4 или 6?

Если задуматься над всеми этими комбинациями, которые должны были раскрыть значение всего лишь четырех коротеньких этрусских слов,— а мы привели взгляды только немногих этрускологов,— то не останется ничего иного, как согласиться с мнением Г. Гербига, который написал в 1907 году: «Тосканские кости до сих пор остаются самым грустным свидетельством недостатка знаний у нас. Полемика по этому вопросу, к сожалению, с убийственной очевидностью показывает, что самые блестящие математические догадки бесполезны в лингвистике, если она не располагает необходимыми фактами».

Определенное подспорье этрускологам, применяющим комбинаторный метод, оказывают двуязычные латиноэтрусские надписи. Однако подобных билингв, которые оказались столь полезными при расшифровке египетских иероглифов и кипрской слоговой письменности, среди этрусских текстов встречается крайне мало, и, что еще хуже, они очень коротки. Этрускологи многого ждут от находки настоящей обширной билингвы, некоторые даже связывают с ней все свои надежды, но пока они вынуждены ждать. Исследователи-оптимисты утешаются мыслью, что настанет время, когда археологические раскопки можно будет проводить не только в местах захоронений этрусков, как это было до сих пор, но и там, где они жили,— т. е. под территорией нынешних итальянских городов. Другие исследователи, настроенные скептически, не верят, что когда-нибудь будут найдены билингвы, отличающиеся от уже известных ныне. Только будущее покажет, кто был прав — скептики или оптимисты.

Уверенность этрускологов в том, что им удастся найти новые билингвы, не лишена оснований. Действительно, почему в будущем не может быть найден связный и более или менее обширный латино-этрусский текст, относящийся к тому периоду, когда латынь вытесняла этрусский язык и когда на территории этрусков говорили и на их родном языке и на латыни?

Волнующую историю об одной загадочной билингве рассказывает французский археолог и этрусколог Раймон Блок. Во время археологических раскопок этрусских памятников он познакомился с тосканским крестьянином, который рассказал, что нашел камень, покрытый одновременно письменами, которые он мог прочитать, — скорее всего это была латынь — и совершенно незнакомыми буквами. Блок предположил, что это могла быть долгожданная латино этрусская билингва, и сразу начал вести раскопки в том месте, где крестьянин якобы зарыл камень. Можно представить себе его разочарование, когда он ничего не нашел. До сих пор Блок не знает, придумал ли словоохотливый итальянец историю с камнем или он его расколол, а может, и вовсе уничтожил.

Несмотря на то что этрускологи столько раз обманывались в своих надеждах расшифровать язык этрусков, каждая новая находка двуязычной надписи вызывает у них прилив оптимизма. В последнее время интерес ученых и широкой общественности возбудили результаты раскопок вблизи нынешнего поселения Санта-Севера, в древнем Пирги, примерно в 50 километрах к северу от Рима.

В 1964 году, на седьмой год работ — они проводились с 18 июня по б августа, — археологи нашли между фундаментами двух храмовых строений три золотые таблички, из которых две — это установили сразу — были покрыты этрусскими буквами. Стараниями исследовательницы Е. Колонн место уникальной находки было зарисовано и сфотографировано, затем ассистенты сообщили об открытии своему руководителю профессору М. Паллотино.

Паллотино вначале отнесся к сообщению недоверчиво. Но, как он сам пишет, в тот же день таблички лежали на его рабочем столе, и, хотя их еще не успели распрямить, ему удалось на двух разобрать отдельные этрусские слова, например avil — год, а на третьей он увидел пунические буквы и прочитал имя богини Астарты[35].

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что для исследования табличек немаловажное значение имеет число пробитых в них отверстий. Табличка с длинной этрусской надписью и пластинка с пуническим текстом имели по десяти отверстий, предназначенных для сравнительно больших гвоздей, а табличка с короткой этрусской надписью — двенадцать отверстий для мелких гвоздиков. Исходя из этого и из некоторых других данных, ученые решили, что первые две таблички с пуническим и большим этрусским текстами были, по всей вероятности, изготовлены и прикреплены одновременно. Отсюда оставался лишь один шаг до вывода о том, что эти тексты связаны между собой.

Изучением табличек занялись семитолог Джованни Гарбини, исследовавший пунический текст, и Паллотино, взявшийся за расшифровку этрусских надписей. Благодаря их усилиям за сравнительно короткое время были достигнуты первые результаты.

Хотя они, по словам обоих исследователей, не являются окончательными, тем не менее выясняют некоторые вопросы, связанные с сенсационным открытием. Обратимся сначала к табличке с пуническим текстом. Гарбини дает такой, пока приблизительный, перевод:

Пунический текст можно разделить на три части. В первой говорится о посвящении — не ясно, святыни, храма или статуи, — богине Астарте. Во второй объясняется, почему было сделано посвящение. Эти части, несмотря на некоторые неясности, в общем относительно понятны. В отличие от них третья часть совершенно непонятна, и попытки истолковать ее пока оказались бесплодными.

Подобную структуру имеет и большой этрусский текст, приблизительный пересказ которого в интерпретации Паллотино звучит так:

Паллотино и Гарбини считают, что пуническая надпись и большой этрусский текст были сделаны по случаю посвящения богине Уни-Астарте статуи, святыни или даже храма.

При расшифровке короткой этрусской надписи Паллотино пришлось действовать самостоятельно, ибо тут он уже не мог хотя бы частично опираться на пунический текст. В этой надписи также встречается имя Тефери Велианаса. По мнению Паллотино, речь идет о ритуале, касающемся жертвоприношений и обрядов на том месте, которое Тефери Велианас посвятил богине.

Исследования показали, что хотя длинная этрусская надпись по содержанию ближе к пуническому тексту, чем короткая, тем не менее оба этрусских текста содержат схожие места. До сих пор на пути расшифровки текстов остается немало трудностей, связанных не с прочтением табличек — они написаны очень четко — а с пониманием. Немаловажное значение для дальнейших лингвистических исследований имеет тот факт, что большой этрусский и пунический тексты не идентичны, следовательно, мы не можем говорить о настоящей билингве. Поэтому Паллотино при расшифровке большой этрусской надписи не всегда мог руководствоваться пуническим текстом.

Паллотино сосредоточил усилия на детальном исследовании сохранившегося этрусского текста. Шаг за шагом он выяснял, встречаются ли слова, изображенные на табличке, в других этрусских надписях, и сопоставлял этрусские слова с пуническими.

Чтобы понять метод работы Паллотино, проследим, как он выясняет значение слова unialastres.

Голова льва. Одна из подвесок ожерелья. VI-V вв. до н. э.

Паллотино пишет:

Подобным образом Паллотино объясняет и другие слова и словосочетания, но не всегда так же успешно. Несмотря на эрудицию обоих ученых, толкование некоторых мест пунической и этрусской надписей остается во многом неясным. Вероятно, пройдет немало времени, прежде чем будет найдено удовлетворяющее всех толкование. Эта работа имеет столь важное значение, что в ближайшее время следует ожидать целого потока исследований, в которых этрускологи мобилизуют все свои способности для расшифровки табличек.

Однако даже из полученных результатов уже ясно, какую ценность представляют собой золотые таблички из Пирги для пополнения наших знаний о различных сторонах этрусской цивилизации. В отличие от других сохранившихся надписей, в большинстве своем имеющих религиозный и погребальный характер, в данном случае мы имеем дело с аутентичными документами, которые касаются, пусть косвенно, этрусской истории. Здесь мы впервые узнаем о существовании исторической личности — Тефери Велианаса... В пуническом тексте он именуется главой города-государства Цере, который через Пирги поддерживал связь с Тирренским морем. И хотя нельзя установить, был ли Тефери Велианас царем, пользовавшимся неограниченной властью, выборным правителем города или даже простым священнослужителем, но это первое лицо, подвизающееся на общественном поприще, о котором нам поведал официальный этрусский документ. О всех остальных деятелях мы узнали из греческой и римской литературы или из неофициальных надписей. Так, например, из рассказов Ливия мы узнали о Ларте Порсене, из «Энеиды» Вергилия — о царе Цере — Мезенции. Однако трудно сказать, были ли это реальные исторические личности или вымышленные персонажи.

Значение табличек этим не ограничивается. Они свидетельствуют о тесных связях между этрусками и Карфагеном. Создается впечатление, что в областях близ Пирги и Цере карфагеняне пользовались значительным влиянием. Известно, что Пирги не был чисто этрусским городом, само его название — греческого происхождения (Пиргой), к тому же здесь, по свидетельству античных документов, находилось греческое святилище. Нетрудно допустить, что в порту, который связывал этрусков с различными частями Средиземноморья, могли воздаваться почести и чужеземным божествам, в частности пуническим.

В этой связи новое значение приобретает тот факт, что на географической карте Tabula Peutingeriana, относящейся к концу II века н. э., на месте нынешней Санта-Маринеллы, расположенной примерно в 10 километрах от Пирги, отмечено поселение Пуникум. И хотя достоверность этого документа во многих случаях представляется сомнительной, не исключено, что в нем упоминается о существовавшей когдато в окрестностях Цере колонии, жители которой могли иметь в Пирги святилище или хотя бы статую пунического божества.

Ввиду большой ценности сведений, полученных при изучении табличек, было очень важно определить дату их создания. Для этого были использованы все средства. На основании археологических данных Джованни Колонна отнес весь комплекс находок, к которым принадлежат золотые таблички, к 500 — 480 годам до н. э. Семитолог Дж. Гарбини применил палеографический метод. Он сравнил по типу письма пуническую надпись из Пирги с другими пуническими текстами и датировал ее первой половиной

V века до н. э. Паллотино также старался определить время создания табличек при помощи палеографии. Он доказал, что формой написания букв они отличаются от древнейших этрусских надписей, а следовательно, не могут быть отнесены к архаической эпохе. В этих надписях уже встречается напоминающая восьмерку буква для звука f, но вместо знака к выступает с, что наряду с другими признаками характерно для текстов последних десятилетий VI века до н. э. Кроме того, этрусским надписям из Пирги присущи черты, типичные для письменных памятников Цере, например особая форма s. Элементы, подобные встречающимся на золотых табличках, можно обнаружить и на аттических сосудах из «Могилы греческих ваз» захоронения Бандитация в Цере. Сосуды относят к периоду между 510 и 460 годами до н. э. Больше того, с точки зрения палеографии, надписи из Пирги схожи с текстами конца V — начала IV века до н. э. Однако отсутствие некоторых особенностей этих текстов, например рубленой формы букв f и th, вместо закругленной, не дают право отнести Пиргинские таблички к концу V века.

Для определения времени создания табличек важна и фонетическая форма слов. Для золотых табличек типично наличие в словах безударных гласных, в то время как в поздних этрусских текстах они редуцированы. Например, ранняя форма thefarie, turuce, thamuce, а поздняя — thefri, turce, thamce. Так что и эти данные приводят к заключению, что этрусские надписи на золотых табличках относятся к концу века до н. э., примерно к 500 — 490 годам.

Расшифровка пиргинских надписей еще далеко не закончена. Можно надеяться, что дальнейшие исследования увенчаются новыми открытиями, не только историческими, но и лингвистическими, хотя мы имеем дело не с подлинной, как думали раньше, билингвой.

Настоящие двуязычные надписи встречаются очень редко и не представляют собой большой ценности для этрускологии. В большинстве своем это надгробные надписи. Как мы уже имели возможность убедиться, они очень коротки и содержат лишь имя умершего и важнейшие сведения о нем.

Исследователи всегда уделяли очень большое внимание этрусским билингвам. Интересная билингва найдена в Пезаро, на восточном побережье Центральной Италии. На ней каллиграфически выведены латинские слова, среди которых есть два таких: haruspe [х] fulguriator — гаруспик и толкователь молний. В этрусском тексте им соответствуют три слова, написанные мелкими неразборчивыми буквами: netsvis • trutnvt • frontac. К сожалению, пока не удалось определить, какое этрусское слово отвечает соответствующему латинскому.

Не менее примечательная билингва обнаружена на мраморной урне в форме храма, найденной в большом «Склепе Волумниев» между Перузией и Ассизи. Основная надпись, большими буквами, сделана на латыни:

Этрусский текст написан мелкими буквами, форма которых указывает на их позднее происхождение:

Латинская буква Р.—сокращение имени Публий, которое по этрусски звучит «Пуплие» и сокращено в этрусской надписи до Pup. Публий Волумний, по этрусски Пуплие Велимна, один из представителей рода Волумниев. Затем следуют сведения о его происхождении. Буквы A. F.— сокращение выражения Auli filius — сын Авла. В этрусской надписи этому латинскому выражению соответствуют две буквы — Аи, которые считают сокращением слова Aules, т. е. родительного падежа единственного числа распространенного этрусского имени Аулий, по-латыни — Авл. Aules может означать либо сын Аулия, либо — родившийся в Ауле. Латинское слово violens — резкий, внезапный, дикий — в этрусском тексте отсутствует. Таким образом, мы, к сожалению, знаем на одно этрусское слово меньше, чем могли бы. В обеих надписях указывается на происхождение умершего со стороны матери. Латинскому сочетанию Cafatia natus — рожденный в Кафатии — соответствует этрусское слово Cahatial. Ученые предполагают, что окончание аl тоже присуще родительному падежу единственного числа и, следовательно, это выражение означает то же самое, что и латинское Cafatia natus.

Так как латино-этрусских билингв очень мало, ученые задумались над тем, нельзя ли восполнить этот недостаток. Немецкий этрусколог Карл Ольцша, известный обзорами трудов по этрускологии и собственным исследованием загребской «Льняной книги», предложил ввиду отсутствия настоящих билингв создать искусственные.

Теория Ольцши и его метод, названный методом параллельных текстов или билингвистическим, основан на предположении, что на Апеннинском полуострове этруски не были изолированы. Длительное соседство с другими италийскими племенами, особенно с умбрами и римлянами, привело, по его мнению, к сближению с ними, к установлению многосторонних связей, прежде всего торговых и экономических, но также политических и культурных. Эти связи обязательно должны были оставить следы в этрусских памятниках.

Убежденный в этом, Ольцша приступил к расшифровке текста «Льняной книги». Из предшествующих работ он уже знал, что перед ним письменный памятник религиозного характера, и прежде всего поставил перед собой задачу определить, на какие части делится сохранившийся текст. Ему удалось выделить разделы, посвященные богам Крапу (он отождествляется с умбрийским богом Грабовием), Натунсу (который является не кем иным, как Нептуном) и каким-то малоизвестным богам.

Ольцша сопоставил отдельные части книги и изучил их конструкцию. Он пришел к выводу, что перед ним ритуальный текст, относящийся к нескольким божествам. Чтобы понять его грамматический строй, он обратился к латинским источникам, главным образом к умбрским религиозным памятникам, так называемым Tabulae Iguvinae, сокращенно — ТІ, так как считал, что все тексты такого рода построены по одному принципу, хотя и написаны на разных языках.

Ольцша был убежден, что религиозные литературные памятники очень удобно сравнивать, так как при ограниченном словаре они насыщены часто повторяющимися формулировками.

В результате исследований Ольцша высказал предположение, что загребская «Льняная книга» — своеобразный религиозный календарь, содержащий обращенные к богу просьбы и молитвы за благополучие города (неизвестно, правда, какого), перечисление дат, когда бога надо благодарить за исполнение желаний, а также сведения, какие жертвы ему следует приносить.

Хотя Ольцша относится к признанным этрускологам и достаточно осторожен в своих выводах, ему не удалось избежать критики. Чешский исследователь, профессор классической филологии Карлова университета, автор информационных обзоров о состоянии этрускологии Карел Яначек написал в 1953 году:

Спустя десять лет, в 1963 году, австриец А. Пфиффиг также заявил, что Ольцша преувеличил сходство между умбрскими религиозными текстами и этрусской «Льняной книгой». С его точки зрения, надо еще доказать, в чем и, главное, насколько схожи эти тексты. Пфиффиг призвал с особой осторожностью сравнивать письменные памятники отдельных племен Апеннинского полуострова с этрусскими. Его скептическое отношение обусловлено знаменитым высказыванием Дионисия Галикарнасского о том, что у этрусков был не только совершенно не похожий ни на какой другой язык, но что и образ жизни они вели особый.

Пфиффиг тоже признает сходство умбрских религиозных текстов с этрусской «Льняной книгой», но в отличие от точки зрения Ольцши считает его частичным и весьма поверхностным.

Итак, самый большой рукописный этрусский памятник до сих пор вызывает немало споров. Да и не только он, многие более или менее крупные этрусские тексты интерпретируются по-разному. Если окинуть взглядом главные памятники этрусской письменности, то мы снова убедимся, что толкование этрусских текстов продолжает оставаться спорным и неясным.

Стоит упомянуть о надписи на черепице, найденной в 1889 году в кампанском городе Капуе и относящейся к V веку до н. э. Примерно половина этого довольно пространного текста настолько повреждена, что его нельзя прочитать. Надпись сделана так, что на одной строке она идет слева направо, на другой — справа налево. В тексте встречается много имен богов, следовательно, скорее всего это религиозный памятник. Кроме того, удалось разобрать слова an pilie и acale, что обрадовало этрускологов, ибо эти слова относятся к небольшому числу выражений, известных благодаря тому, что они включены в латинский словник VIII века н. э. В нем сказано, что этруски месяц май называли ampiles, а июнь — aclus. Названия месяцев также подтверждают гипотезу, что надпись на Капуанской черепице, подобно тексту на ткани, в которую была завернута загребская мумия, является религиозным календарем.

Не меньше трудностей связано с другим памятником, так называемым Cippus Perusinus, Перузийской четырехгранной колонной. Текст на ней содержит меньше слов, чем Капуанская черепица, и бесспорно относится к более позднему периоду. Некоторые исследователи считают, что надпись на колонне представляет собой юридический текст, другие, главным образом юристы, полагают, что это текст религиозный.

Судя по некоторым признакам, ближе к истине этрускологи, которые предполагают, что это текст юридический. В нем не встречаются имена богов, что по меньшей мере странно для религиозного текста. Надпись интерпретируют как соглашение между представителями двух родов — Афуной и Велтиной — о пользовании гробницей. Но, как всегда в случаях с этрусскими надписями, это, естественно, не единственная версия.

Немалое значение имеет группа надписей на этрусских саркофагах. Самая длинная из них — «надпись Пулены», найденная в Тарквиниях. На крышке саркофага — изваяние лежащего немолодого мужчины, по мнению более ранних исследователей — чиновника, по мнению современных — священнослужителя. Он опирается на левый локоть, с достоинством глядя вперед и придерживая правой рукой развернутый свиток. Надпись, выгравированная на свитке, начинается с указания имени, происхождения и должности умершего:

Еще Даниельссон вместо papacs читал ratacs, a Тромбетти в 1928 году высказал мнение, что ratacs напоминает умбрское слово fratreks, что в переводе на латынь означает fratricus. Не имея на то достаточных оснований, он с готовностью поставил знак равенства между несуществующим этрусским выражением ratacs и латинским словом frater — брат. Другие специалисты в области эпиграфики и среди них Дж. Бонамичи прочитали это слово не как ratacs, а как patacs. Правда, впоследствии Бонамичи предложил читать его как papacs, и этот вариант сейчас наиболее распространен. Один лишь этот пример показывает, как важно быть точным при чтении и описании этрусских надписей.

Однако верное прочтение надписи еще не устраняет всех трудностей. Что означают отдельные слова, какие родственные отношения они выражают?

Э. Веттер так перевел первые две строки «надписи Пулены»: «Ларис Пулена, сын Ларса, со стороны отца внук Ларта, со стороны матери внук Велтура, правнук Лариса Пула Крейса». Эту версию перевода признают не все. В коротеньком словаре этрусских выражений, составленном Паллотино, после буквы «П» идет весьма неопределенный перевод слова papacs: «Papa — отец? или дед? papacs?, papals (papats-er) — другие термины, означающие родство, но скорее всего противоположные выражению nefts (внук)?»

До сих пор удалось определить значение весьма небольшого числа этрусских слов. Некоторые слова мы узнаем из античных произведений. Например, римский историк Сервий пишет, что обезьяну этруски называют avimus. Это подтверждает и грек Страбон. Из «Жизнеописания Цезаря Августа» Светония мы узнаем, хотя и не с полной достоверностью, значение этрусского слова a is, множественное число которого aiser. Светоний рассказывает, что перед смертью императора Августа в его статую ударила молния и сбила букву С в слове Caesar. Толкователи предзнаменований заявили, что Августу осталось жить сто дней, ибо буквой С римляне обозначали количественное сто, и что после смерти он будет «причтен к богам, так как aesar, остальная часть имени Цезаря, на этрусском языке означает бог».

Этрусская монета из Волатерр с надписью "Велатри"

Подобных примеров не слишком много, и этот путь пополнения наших знаний об этрусском языке зависит от случайностей. Поэтому исследователям не остается ничего другого, как ценой кропотливого труда постепенно отыскивать значение этрусских слов.

В наши дни, несмотря на напряженную работу, ведущуюся более ста лет, мы вовсе не вправе утверждать, что этрусский язык расшифрован. Достигнутые до сих пор результаты свидетельствуют о том, что этот язык занимает особое место среди уже известных нам и что его нельзя понять с их помощью. Поэтому не могли увенчаться успехом попытки применения этимологического метода и расшифровки этрусского языка с налета.

Однако было бы неверно утверждать, что мы совсем ничего не знаем. Этрускологи могут определить значение некоторых слов. Они обладают в одних случаях поверхностными, в других — более глубокими познаниями этрусской грамматики, как в области словообразования, так и синтаксиса, и способны, хотя и в ограниченных рамках, определить характер этрусских письменных памятников. Массимо Паллотино утверждает: