Загадочные этруски

Основы могущества, причины падения

Благодаря чему, собственно, этруски так возвеличились, заняли столь значительное положение на Апеннинском полуострове и во всем Средиземноморье? Были ли причиной тому выгодное положение их городов, благоприятный климат, плодородная почва или богатые месторождения металлических руд? Или все дело в исключительных способностях народа, среди которого выросли искусные ремесленники, строители, торговцы и моряки? А может быть, главную роль сыграли дипломатическая хитрость правителей отдельных городов или воинская отвага и удача?

Здесь мы снова сталкиваемся со многими неизвестными и прежде всего с тайной происхождения этрусков.

Бесспорно, одной из причин удивительно быстрого, почти внезапного расцвета этрусской культуры была необычайная восприимчивость этрусков к достижениям различных народов тогдашнего мира.

Когда начался их расцвет, да и позднее рядом с ними на италийской земле кроме малоразвитых местных племен жили греки. Отношения между греческими и этрусскими городами были не очень дружеские — они соперничали друг с другом. Однако существовавшая между ними напряженность не исключала культурных и даже экономических связей. Довольно быстро этруски познакомились с греческой письменностью и обучились письму. Они знали греческих богов и греческие мифы — например, Троянский цикл. Это оказало значительное влияние на их собственное мифотворчество.

Этруски были знакомы и с греческим искусством.

Из греческих городов на юге Италии и из самой Греции в Этрурию доставляли различные товары. Во время всех более или менее значительных археологических раскопок на территории Этрурии были найдены в большом количестве греческие сосуды, свидетельствующие о широком ввозе изделий из Греции. Не вызывает сомнения, что они пользовались здесь спросом. Среди находок, датируемых VIII веком до н. э., встречаются греческие вазы. Одним из главных поставщиков их был известный город Коринф, лежащий на перешейке между Пелопоннесом и материковой Грецией. Афинские мастера посылали свои уникальные изделия этрусским аристократам. Не случайно одна из самых знаменитых греческих ваз, ваза Франсуа, найдена в Этрурии. Этот шедевр афинского гончара Эрготима и художника Клития, который украсил ее сюжетами из греческой мифологии, относится примерно к 570 году до н. э.

Греческий мир воздействовал на Этрурию не только своими изделиями, не только тем, что поставлял образцы и являлся источником сюжетов. Несмотря на прохладные в общем политические отношения между этрусскими и греческими городами, в некоторые этрусские центры переселялись греческие ремесленники, так что местные мастера имели возможность перенять все их навыки. Легенда о Лукумоне, отец которого переселился из Коринфа в Тарквинии, в какой-то степени отражает процесс греческой иммиграции. Это предание примечательно и в другом отношении: после того как Тарквинии наскучили Лукумону, он переселился в Рим. Греция — Этрурия — Рим: при желании в этом движении можно увидеть символический путь исторического развития, который вел от этрусков к мировой Римской империи.

В VIII веке до н. э. у этрусков были также хорошо налаженные связи с финикийцами, народом купцов и моряков. Уже в то время, когда лишь создавались предпосылки будущего этрусского могущества, финикийцы ввозили в Этрурию товары с Востока. Впоследствии их экономическое влияние в этрусских городах было постепенно вытеснено влиянием греков. Однако, как мы уже говорили, этруски установили политические контакты и начали сотрудничать с финикийской колонией Карфагеном. Карфагеняне, хорошие мореплаватели и торговцы, были союзниками этрусков в борьбе против Греции и, кроме того, поставляли им все необходимые товары, что имело большое значение: этруски всегда имели в избытке те изделия или сырье, которым не могли обеспечить себя сами,—например, стеклянные украшения и слоновую кость... Карфагеняне доставляли и металлическую посуду, пока этруски сами не достигли подлинного мастерства в обработке металлов.

Эти контакты обогащали опыт этрусков и заставляли местных ремесленников тянуться за более развитыми странами. Примечательно, что некоторые заготовки для своих изделий этруски ввозили из весьма отдаленных районов, например из Урарту.

Но связи с другими странами служили лишь своеобразным импульсом для развития собственного творчества этрусков. Все, чему они научились, изучая чужой опыт, все, чем они его пополнили, представляет собой уже их собственный вклад в технический и культурный прогресс. Ввоз иностранных товаров вообще не может быть основой для роста благосостояния, так как всегда требует наличия в избытке отечественных изделий для обмена. Источник богатства этрусков, их славы и могущества нужно искать прежде всего в самих этрусских городах. Ибо символом как величия, так и своеобразной ограниченности и слабости этрусской цивилизации был цветущий город.

Кульминация могущества этрусков в Италии совпадает с периодом наивысшего расцвета этрусских городов. В VII и VI веках до н. э., а в некоторых случаях еще в V веке и даже позднее этрусские города были развитыми центрами, оказывавшими значительное влияние на всю Этрурию.

Трудно сказать, какой из этрусских городов пользовался наибольшим влиянием, так как ни один не выделялся среди других, скорее наоборот, каждый сохранял в рамках этрусского мира свое своеобразие и значение, основанное на экономической самостоятельности и силе.

Окинем их хотя бы мимолетным взглядом.

На юге Этрурии находились три города, которые, вероятно, играли наиболее значительную роль в истории и жизни этрусков, — Вейи, Цере, Тарквинии. Благодаря своему положению они особенно способствовали распространению этрусского влияния на юге и довольно быстро пришли в столкновение с растущим могуществом Рима.

Длительные конфликты между Вейями и Римом свидетельствуют о том что Вейи были сильным и богатым городом. Это подтверждают и многочисленные некрополи, обнаруженные в его окрестностях. Наверняка когда-то в этом городе жизнь била ключом. О связях с окружающим миром свидетельствуют греческие вазы, которые могли попасть сюда только через посредство других городов, ибо Вейи не имели собственного порта. Здесь встречаются и местные изделия, главным образом глиняные, техническая обработка которых намного превышает их художественные достоинства. В истории этрусской культуры Вейи занимают особое место как родина школы скульпторов, откуда вышел Вулка, автор подлинной жемчужины этрусского изобразительного искусства — терракотовой скульптуры бога Аполлона.

Когда Рим находился еще под этрусским господством, главным образом архитекторы и художники Вей способствовали возвеличению развивающегося города. Капитолийский храм своим созданием обязан этрусским художникам и вейским ремесленникам.

Южноэтрусский город Цере этруски называли Цисра, а греки — Акилла. Вблизи от него находились месторождения металлических руд. Город лежал недалеко от моря, а на самом побережье вырос небольшой, но очень оживленный морской порт Пирги. Это первоначально греческое поселение сыграло важную роль для быстрого развития Цере.

Через порт Пирги жители Цере были связаны с самыми различными уголками древнего мира. В город прибывали товары из близких и далеких стран. Это были и вазы, созданные в Коринфе, и греческая керамика, и золотая и серебряная посуда из Сирии, Финикии и Кипра, и драгоценные ювелирные изделия и слоновая кость из других стран Востока. Все это наглядно свидетельствует о кипучей жизни города, в котором обитало много иностранцев, особенно греков. Как показывают находки, Цере не прятал эти богатства, а способствовал распространению иностранных товаров в соседних областях.

С середины VII века до н. э. Цере стал важным производственным центром, где главным образом обрабатывался металл, добытый в его окрестностях.

С середины VI века до н. э. в Цере начало развиваться производство глиняных сосудов для воды — гидрий, со своеобразным орнаментом: художники перенесли мотивы, характерные для росписи греческих ваз, в этрусскую среду. Судя по некоторым признакам, вазы эти были созданы греками, жившими в Цере, которые хотя и приспособились к новым условиям, но не забыли о культурных традициях своей родины.

Этрусские сосуды. IV в. до н. э.

Цере в то время был поистине международным городом. Свидетельством экономического процветания, плодами которого пользовалась в первую очередь городская знать, являются богато украшенные могилы в окрестностях Цере.

Знаменитый город Тарквинии — этруски называли его Тархна — также был важным центром ремесел. Здесь было налажено производство бронзовых изделий, с которыми до середины VII века до н. э. не мог серьезно конкурировать ни один город. Лишь со второй половины VII века до н. э. соседний Цере начинает теснить Тарквинии. Как и в окрестностях Цере, вблизи Тарквиний обнаружены многочисленные могилы с украшениями и ювелирными изделиями, которые относятся к наиболее ценным художественным произведениям древнего мира. И конечно, не случайно предание именно этот город называет родиной первого римского царя этрусского происхождения — Тарквиния Приска.

К южноэтрусским городам, которые играли важную роль в течение всего периода этрусского могущества, относится и Вульчи. Вершины своего развития этот город достиг в VI и V веках до н. э. Здесь также усиленно развивалось производство бронзовых изделий. Они вывозились не только в другие области Италии, но и за ее пределы. Вероятно, в Вульчи во второй половине VI века до н. э. создавались знаменитые чернофигурные вазы. Одно время ученые полагали, что их ввозили из областей, расположенных вблизи Понта.

Однако тщательное изучение показало, что эти изделия были созданы греческими мастерами, работавшими в этрусском городе. Скорее всего то был или по крайней мере мог быть Вульчи. Подтверждением этой догадки служит сходство некоторых сюжетов, изображенных на чернофигурных вазах и на других художественных произведениях из Вульчи.

В окрестностях Вульчи в наше время обнаружены также некрополь и одна из самых знаменитых этрусских могил — «Могила Франсуа».

В Центральной Этрурии в отличие от ее южной и северной частей не было ни одного значительного экономического центра. Вольсинии — по этрусски Велзна — приобрели известность скорее как средоточие религиозной деятельности. Поэтому некоторые исследователи склоняются к мысли, что здесь следует искать святилище Вольтумнину, о котором известно, что оно было культовым центром лиги двенадцати этрусских городов.

В Северной Этрурии, наоборот, были расположены большие города. Одним из них была Популония, или, как ее называли этруски, Пуплуна или Фуфлуна. Это был единственный этрусский город, стоявший непосредственно на берегу моря. Популония была одним из главных центров производства и обработки металлов в древности. Известность она приобрела вначале благодаря обработке бронзы, затем — железа. Этому немало способствовали расположенные поблизости месторождения меди (в нынешней Кампилии) и железной руды (на острове Ильва). Интересно, что обработка и производство железа в Популонии развились в сравнительно поздний период — особенно в IV веке до н. э., т. е. в то время, когда Южная Этрурия уже почувствовала растущую силу Рима.

Волатерры, по-этрусски Велатри, в IV веке до н. э. также переживали период расцвета. Богатые могилы свидетельствуют о зажиточности населения. Из местных изделий прославились глиняные краснофигурные сосуды и, естественно, уже в наше время — небольшие урны для пепла со статуэткой, изображавшей умершего, на крышке. Через Волатерры влияние этрусков распространялось дальше на север, к самой долине реки Арна, являвшейся северной границей Этрурии.

Металл обрабатывался также в Ветулонии (Ветлуне, Ватлуне). Особую известность получили изделия из золота. Драгоценности, вышедшие из мастерских ветулонских ювелиров, выделялись своим совершенством. Они принадлежат к лучшим и наиболее ценным творениям этрусских мастеров. Интерес к ним проявляли и другие этрусские города, например Клузий и Фельсина. Однако торговые связи Ветулонии, судя по археологическим находкам, не были столь широкими, как это дает право предположить высокий уровень ее художественных изделий.

Клузий, который сами этруски, по всей вероятности, называли Клевзия или Камаре, известен прежде всего из легенды о царе Порсене, который тщетно пытался помочь Тарквинию Гордому вернуть римский трон. В конце VII и начале VI века до н. э. Клузий был процветающим городом. Доказательством тому также служат захоронения. Урны, по форме напоминающие человеческие фигуры, свидетельствуют о мастерстве и изобретательности клузийских гончаров.

Кортона, Арреций, Перузия — города Северной Этрурии — также пользовались широкой известностью. Наибольшее внимание античные летописцы уделяли, пожалуй, Аррецию, нынешнему Ареццо. Отдельные находки, обнаруженные в районах этих городов, пока что воссоздают лишь неясную картину, не позволяющую судить о их положении в период расцвета. Получить подробные сведения о них до сих пор остается мечтой историков и археологов.

В наших сведениях об этрусском ремесленном производстве также много пробелов и неясностей. Мы практически ничего не знаем о положении этрусских ремесленников, хотя можем с известной долей уверенности предположить, что в этрусских городах преобладали мелкие ремесленные мастерские и что ремесленное производство не достигло сколько-нибудь высокой концентрации. В мастерских, вероятнее всего, трудились сами владельцы, они же и продавали свои изделия. Возможно, ремесленники в незначительной степени использовали труд рабов. Однако подавляющее большинство ремесленных изделий было создано мелкими свободными производителями, которые славились своим мастерством.

Особое искусство этруски проявляли в обработке металлов. Оно принесло им мировую известность как истинным художникам.

Одним из условий широкого производства изделий из металла, естественно, является наличие в достаточном количестве металлических руд. Италия не слишком ими богата, но все месторождения находятся на территории, которую населяли этруски. Это прежде всего железная руда, которую добывали в сравнительно больших масштабах в отрогах гор между Популонией и Рузеллами, а также на уже упоминавшемся острове Ильва, расположенном недалеко от Популонии. Сравнительно богатые месторождения меди находились в окрестностях Популонии, Волатерр, Ветулонии и Рузелл. Недалеко от Популонии этруски добывали также цинк и серебро и, судя по всему, эксплуатировали даже месторождения серебра на Сардинии. В наносах реки Пад попадалось золото, и вполне возможно, что этруски знали об этом.

Некоторые исследователи предполагают, что именно рассказы о рудных месторождениях в Центральной Италии заставили этрусков совершить длительное путешествие из Малой Азии в Италию. Поскольку, однако, гипотеза о малоазийском происхождении этрусков не доказана, эта точка зрения остается пока лишь догадкой.

Техника добычи и выплавки металлов во всем древнем мире и, естественно, в Этрурии была очень примитивной, но этруски не ограничивались добычей руды с поверхности земли. Находки в тех местах, где жили этрусские горняки, к сожалению, не дают нам возможности составить более или менее ясное представление об условиях работы в этрусских шахтах. В известной степени нам могут быть полезны имеющиеся у нас сведения о характере труда в греческий и римский периоды, ибо горняки древности всюду применяли одинаковую технику. Молот, заступ, кирка, лопата — вот основные орудия горняков, с помощью которых они добывали руду и отбрасывали породу. Если порода была сравнительно мягкой, ее убирали прямо руками. Судя по терриконам шлака, оставшимся после выплавки металла в окрестностях Популонии, добыча руд здесь велась в течение длительного времени и в больших масштабах. После сортировки руда поступала в небольшие плавильные печи, остатки которых сохранились в основном в окрестностях Ветулонии, Волатерр и Популонии.

В то время из руд умели выплавлять лишь незначительную часть содержащегося в них металла, поэтому не так давно оказалось даже выгодным переплавить металлургические отходы этрусков. В период своего расцвета Этрурия добывала сравнительно много руды, т. е. была одним из крупнейших производителей металла в древнем мире. Это помогло Этрурии занять особое положение в Средиземноморье.

Спрос на металл в самой Этрурии был столь велик, что отечественных источников руды ей не хватало. Некоторые виды металлов приходилось ввозить. Кроме золота и серебра Этрурия ввозила цинк, необходимый для производства бронзы. Главным поставщиком его в древнем мире была Британия, откуда он доставлялся в Этрурию через Галлию.

Из меди, бронзы, олова, серебра, но главным образом из железа этрусские ремесленники изготовляли различные изделия, инструменты, оружие, посуду, из золота и серебра — ювелирные изделия, ценность которых часто определялась тонкостью работы не меньше, чем материалом, из которого они были сделаны.

Этрускам было также выгодно ввозить слоновую кость, которую обрабатывали резчики, и янтарь, доставлявшийся не только из Сицилии, но и из Прибалтики через территорию нынешней Чехословакии. При тогдашних транспортных средствах подобное путешествие через всю Европу было нелегким предприятием.

Не меньшую изобретательность этрусские ремесленники проявляли при обработке других материалов. Из дерева они строили корабли, благодаря которым добились могущества на море и успехов в торговле. Они умели обрабатывать камень для строительных целей. Остатки этрусских зданий свидетельствуют о высоком уровне технических знаний и мастерстве этрусских каменотесов и архитекторов, проявлявшихся уже в тот период, когда окружающие италийские племена жили в примитивных постройках и деревенских поселениях.

Урна из Клузия

Чаще всего этруски пользовались глиной. Они создавали из нее не только предметы обихода, но и уникальные художественные изделия. Вначале глиняные предметы ввозились в Этрурию из Греции, однако вскоре местные гончары, вероятно не без помощи греков, создали собственное производство. Их изделия напоминали греческие образцы, но во многих случаях в них уже проявились техническое мастерство и художественное дарование этрусков. Типичными образцами гончарного искусства этрусков являются различной формы глиняные сосуды с блестящей поверхностью. Благодаря специальной глине и особой технике обжига этрусским мастерам удалось добиться черной, напоминающей тушь, окраски поверхности. Эти вазы, обозначаемые в специальной литературе итальянским термином «буккеро», украшены барельефами.

Создатели ваз явно стремились к тому, чтобы придать им сходство с металлическими изделиями, и в большинстве случаев им это удавалось. Наряду с изящными, легкими, тонкостенными вазами встречаются массивные сосуды с толстыми стенками, которые, однако, тоже не лишены своеобразия и изящества. Тяжелые буккеро производились главным образом в Клузии, вероятно, начиная с середины VII века до н. э.

К этрусским изделиям, прославившимся своим совершенством далеко за пределами Этрурии, относились и шерстяные ткани.

Большое количество разнообразных высококачественных товаров, производимых этрусскими ремесленниками, было одним из условий интенсивной торговли, которую Этрурия вела как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Естественно, что в основном торговля представляла собой товарообмен, при котором за экспортируемые изделия взимались товары одинаковой ценности.

В период расцвета своего могущества этруски вели главным образом морскую торговлю, но пользовались и сухопутными торговыми путями. Экспортировали они не только предметы роскоши, но и предметы повседневного обихода — ножи, топоры, ключи, ведра. Некоторые изделия этрусков, особенно металлические, славились и в таких развитых государствах, как Греция. Этрусские товары находили покупателей в далеких краях — в Африке, Малой Азии и даже в Южной России.

Когда влияние этрусков на море пошатнулось, они вынуждены были искать новые рынки для своих товаров. Этому вопросу в последнее время много внимания уделил венгерский археолог Й. Г. Сцилаги, который показал, что изменения в ориентации этрусской торговли были вызваны усилением позиций сицилийских греков и явным стремлением Карфагена проводить в Средиземноморье экспансионистскую политику, что не оставляло места для торговой деятельности этрусков. Тот факт, что этруски вынуждены были искать покупателей для своих товаров в новых областях, является первым признаком приближающегося упадка. Он наступил не скоро, но, исследуя вопрос, почему в V веке до н. э. металлические изделия этрусков стали встречаться в разных уголках Европейского континента, например в Британии и Скандинавии, следует помнить об общем экономическом положении этрусков. Металлические сосуды с плоским утиным носом, которые изготовлялись, по всей вероятности, в этрусском городе Вульчи, встречаются в Рейнской и в некоторых западных придунайских областях. Они были обнаружены и в Чехии, хотя ни разу не попадались в Венгрии или Штирии. Самая значительная находка на чешской территории раскопана в Градиште у Писка, где рядом с таким сосудом обнаружены золотые серьги в форме челнока. Й. Филип пишет об экспорте этрусских товаров в районы, заселенные в то время кельтами:

Этрусские изделия служили образцами для кельтских ремесленников. Доказательство этого — местные копии этрусских изделий.

Развитие торговли, многосторонний товарообмен привели к возникновению в Этрурии денежной системы. Однако этрусские монеты появились в северных странах сравнительно поздно —в конце VI и начале V века до н. э., т. е. в то время, когда «золотой век» Этрурии уже миновал.

Правда, с деньгами этруски были знакомы и раньше. Им были известны греческие монеты, чеканившиеся в Фокее и в других малоазийских греческих городах. Наряду с ними в качестве средства платежа ходили куски необработанного металла, цена которых время от времени определялась взвешиванием. Неудобства, связанные со взвешиванием и делением кусков необработанного металла, были устранены путем введения в обиход золотых и серебряных кружочков, которые, несмотря на меньшие размеры и вес, имели большую ценность. Эти кружочки находились в обращении до появления чеканной монеты.

Трудно объяснить, почему этруски, прославившиеся искусной обработкой металлов, пользовались примитивными монетами, которые каждый город чеканил сам. К тому же их было в обращении слишком мало для страны, у которой ремесло и торговля составляли основу хозяйственной деятельности. Это заставляет предположить, что в Этрурии довольно долго сохранялись примитивные формы торговли — непосредственный обмен одних изделий на другие.

Этрусские монеты чеканились как из бронзы, так и из драгоценных металлов — золота и серебра.

Бронзовые или медные средства платежа вначале чаще всего представляли собой четырехугольные куски металла с определенным знаком или символическим изображением. Судя по некоторым признакам, в Клузии, например, изготовлялись пластины с изображением быка. На круглых бронзовых монетах ставились имена городов, где они чеканились. Особенно широкое распространение получили монеты, отчеканенные в Популонии, Ветулонии, Клузии и Волатеррах.

Бронзовые монеты имели различные размеры и достоинство.

Этрусские золотые монеты вначале походили на греческие деньги, попадавшие в Этрурию из Малой Азии, а впоследствии на них сказалось влияние выдающихся кампанских чеканщиков.

Примерно с середины V века до н. э. этруски начали чеканить серебряные деньги. Среди них выделяется серия с изображением головы мифического существа Горгоны. Эти монеты, вероятно, происходят из Популонии. В III веке до н. э. этруски перестали чеканить монеты. Их место заняли римские деньги.

Примечательно, что в этрусском экспорте были представлены и продукты земледелия.

Вопреки мнению Диодора, которое мы уже приводили, земля этрусков вовсе не была столь плодородной, чтобы рождать в изобилии, во всяком случае без применения тяжкого труда. Большую часть территории Этрурии занимали горы, засушливые районы, либо, наоборот, болота и трясины. Чтобы собрать хороший урожай, крестьянам приходилось трудиться в поте лица своего. Кроме того, необходимо было проводить различные технические усовершенствования. Там, где это было возможно, этрусские инженеры проводили обмеры, чтобы определить трассы осушительных каналов и оценить экономическую эффективность ирригационных систем, превращающих бесплодную землю в плодородные поля, намечали линии каменных заграждений, которые препятствуют перемещению почвы на горных склонах. Осушение болот не только увеличивало посевные площади, но и улучшало санитарные условия: коегде благодаря этому были уничтожены очаги малярии, от которой страдало население.

Планирование и проведение осушительных и ирригационных работ требовало от этрусков навыков и знания некоторых теоретических основ техники. Не боясь впасть в преувеличение, мы вправе говорить о высоком инженерном искусстве тех, кто планировал и осуществлял эти мероприятия. Но откуда этруски получили эти знания? Привезли ли они их с Востока, если действительно явились оттуда, или приобрели в Италии под влиянием окружающих условий?

При этом для обработки земли этруски пользовались несовершенными даже для той эпохи орудиями. Они применяли, например, примитивный плуг, влекомый парой волов, и простейшие орудия для окапывания, а обмолот урожая производили самым простым способом — разбрасывали колосья на току и прогоняли по ним скот. Правда, этруски знали пресс для изготовления вина.

Кем, собственно, были этрусские земледельцы? Среди населения этрусских сельских районов несомненно было много представителей других италийских племен. Ведь даже этрусские города с этнической точки зрения не представляли собой однородные образования, хотя этруски составляли в них преобладающую часть населения. В северных городах наряду с этрусками жили лигуры, в самой Этрурии — умбры, нередко греки, а также люди из других италийских племен — латины, сабины и др. В деревне процент неэтрусков был, конечно, еще больше.

Этрусское зеркало. На нем изображена любовная сцена, заимствованная с греческого оригинала. Бескрылый эрот на заднем плане — пример нарушения художником традиционного образа для сохранения единства композиции

Составить себе представление о жизненном уровне этрусского крестьянина нелегко. Некоторые исследователи считают, что большая часть земли в Этрурии или по крайней мере самые плодородные земли принадлежали этрусской аристократии. Эта гипотеза может показаться на первый взгляд обоснованной, но она порождает новые вопросы, в частности — кто же работал в предполагаемых латифундиях?

На этот вопрос отвечают поразному. Это могли быть либо рабы — а они несомненно существовали в иерархии этрусского общества, либо свободные люди различных категорий — поденщики, нанимавшиеся владельцами земли, клиенты, свободные безземельные крестьяне, мелкие арендаторы, получавшие землю во временное пользование на определенных, твердо оговоренных условиях. Однако ни одно из этих объяснений не может удовлетворить нас полностью.

Не подлежит сомнению, что рабы, которые занимались физическим трудом, в основном были заняты в сельском хозяйстве. Но было ли их столько, что они могли удовлетворить потребность в рабочей силе обширнейших латифундий? Наверняка нет. В период расцвета этрусского могущества рабство еще нигде не получило такого распространения, чтобы рабы могли стать преобладающей рабочей силой в сельском хозяйстве. Этрурия в этом отношении не была и не могла быть исключением. Труд рабов и в этрусском обществе служил лишь дополнением к труду свободных членов общества.

Часть исследователей, которые считают, что в Этрурии существовали крупные земельные владения, в поддержку своей концепции высказывают предположение, что землю в латифундиях обрабатывали мелкие свободные крестьяне, зависевшие от землевладельца.

И все же, судя по многим признакам, крупного землевладения в Этрурии в то время еще не существовало. Не исключено, конечно, что отдельные лица сумели захватить большие поля, но основная масса земли находилась скорее всего во владении мелких крестьян, которые ее обрабатывали вместе с членами своей семьи или с помощью нескольких рабов.

О положении рабов в Этрурии мы можем строить лишь туманные предположения. По мнению некоторых ученых, иногда на этрусских фресках изображены рабы. Это прежде всего те, кто прислуживает на пиршествах,— музыканты, танцовщицы и др. Создается впечатление, что условия жизни рабов не очень отличались от условий, в которых жили бедные слои свободного населения. Рабство здесь, безусловно, не было так распространено, как, скажем, в классической Греции или Риме, и, следовательно, еще не было сопряжено с проявлениями жестокости.

Мы не знаем даже числа рабов, имевшихся в Этрурии. В большинстве своем это, естественно, были пленные, которых этруски захватывали во время войн и потом продавали частным лицам. Отдельные города, вероятно, владели определенным числом рабов и использовали их на общественных работах. Однако об этой форме рабовладения мы не знаем ничего достоверного.

Часть рабов, по всей вероятности, поставляли в Этрурию мореплаватели, которые нередко нападали на приморские поселения, грабили все ценное и захватывали пленных. Такое поведение было для того времени довольно обычным. Понятия «морской торговец» и «пират» у некоторых народов древнего мира были столь тесно связаны, что во многих случаях их невозможно было отделить одно от другого.

Некоторые рабы, вероятно, были захвачены в самой Италии, особенно в ее средней части, которую этруски постепенно экономически и политически подчиняли себе. При этом какоето число жителей, вероятно, становилось рабами.

Существует мнение, что на строительстве ирригационных и осушительных систем в Этрурии было занято сравнительно много людей и что это скорее всего были рабы. Первая часть этого предположения, бесспорно, справедлива, но вторая вызывает серьезные сомнения. Прежде всего, рабов было не так уж много, чтобы они могли стать главной рабочей силой на строительстве. Вполне возможно, далее, что существовала трудовая повинность для многочисленных слоев свободного населения. Различные доказательства подтверждают предположение, что в древнем мире свободные тоже использовались на важных общественных работах, если иным способом нельзя было обеспечить необходимое количество рабочих рук. Наиболее известен способ, с помощью которого древние египтяне набирали рабочих для строительства пирамид. Геродот рассказывает, что каждые три месяца одну часть населения Египта сменяла другая — так, чтобы в распоряжении строителей было не меньше 100 тысяч человек. Разумеется, в основном это были египетские крестьяне.

Доказательством того, что мысль о трудовой повинности не была чужда этрускам, может служить полулегенда, связанная с последним этрусским царем в Риме — Тарквинием Гордым. Она упрекала царя в том, что римский народ погружен во рвы и сточные канавы, которые он копает, что римляне, победившие все окружающие народы, превратились из воинов в каменотесов и ремесленников.

Хотя социальные отношения в сельском хозяйстве Этрурии, особенно вопрос об использовании в качестве рабочей силы рабов, остаются во многом неясными, не подлежит сомнению, что этрусская деревня значительно отличалась от сельскохозяйственных областей других государств древнего мира. Лишь этим можно объяснить, почему античные историки так высоко оценивали сельское хозяйство Этрурии.

Знакомясь с хозяйством, свидетельствующим о трудолюбии, способностях, мастерстве самих этрусков и жителей территорий, которыми они владели, с процветающими городами и деревнями, убеждаясь в том, что этруски с успехом проникали в близлежащие и отдаленные районы, невольно задаешь себе вопрос: если этруски так выделялись среди окружающих племен, если они настолько опередили их в своем развитии, почему же в конечном итоге они оказались порабощенными? Почему Рим, а не Тарквинии, Вейи, Цере или другой классический этрусский город в Тоскане объединил под своим владычеством сначала всю Италию, а затем Средиземноморье? Не заслуживали ли этруски более достойного будущего, чем то, которое им уготовила история?

Как и вопрос о предпосылках возвышения Этрурии, который мы оставили в значительной степени открытым, так и причины ее падения мы можем обрисовать лишь в общих чертах. Полного ответа пока никто дать не может.

Экономическое могущество само по себе не могло стать для этрусков достаточно надежной защитой от тех, с чьими интересами они сталкивались. Ведь именно высокоразвитые центры, какими были этрусские города, нуждались в хорошо организованной армии, которая не только защищала бы их от врага, но и служила орудием экспансии, укрепляла их могущество. Между тем этрусские войска, несмотря на хорошее вооружение — оно, особенно вначале, во многом копировало доспехи греков,— не представляли собой единой силы всех этрусских городов. Это скорее были самостоятельные подразделения наемников, набранных в основном среди местных италийских племен, которыми командовал тот, кому удалось захватить власть в городе. История Этрурии знает несколько подобных полуисторических, полулегендарных личностей — отчасти героев, отчасти авантюристов, которые прославились либо собственными подвигами, либо победами своих дружин.

Подобно тому как этруски не смогли создать более или менее постоянного политического или военного объединения, экономические усилия отдельных городов были разрозненными.

Поэтому даже период наивысшего расцвета этрусков скрывал в себе зародыши их падения.

Этрусские города пришли в упадок не одновременно и в различной степени. Закат их в общем начался в V веке до н. э., но из этого правила были и исключения. К ним наряду с Популонией и Волатеррами, о которых мы уже говорили, относится Цере, где в IV веке до н. э. керамическое производство достигло временного расцвета. Даже в конце III века до н. э. некоторые этрусские города экономически были столь сильны, что оказали помощь римскому полководцу Публию Корнелию Сципиону, который готовился к нападению на Карфаген. Об этом пишет Тит Ливий:

Ухудшение положения Этрурии в Средиземноморье сопровождалось и внутренними трудностями. В некоторых городах произошли беспорядки и были изгнаны представители аристократических родов. Около 300 года до н. э. такая судьба постигла знаменитый род Цильниев в Арреции, а несколько позднее, как мы уже упоминали, и аристократов Вольсиний. Примечательно, что за поддержкой аристократы обращались к Риму, который, оказывая им помощь, укреплял свои позиции в Этрурии. Очевидно, опора этрусской аристократии на Рим способствовала распространению римского влияния.

Римская экспансия, которая угрожала самому существованию этрусков, застала их разрозненными. Города, которые подвергались нападению, оставались в большинстве случаев изолированными. Остальные, как правило, держались в стороне, теша себя надеждой, что борьба Рима с другим этрусским городом их не коснется.

Когда в I веке до н. э. греческий историк Диодор попытался понять причину упадка этрусков, он, как мы уже говорили, увидел ее в их расточительности. Но это не так. Не только слава этрусков закатилась, но и сами они в конце концов прекратили свое существование из-за того, что подпали под римское владычество.

Под властью римлян некогда процветающая Этрурия уже не смогла достигнуть былого экономического могущества. Это может вызвать справедливое недоумение: почему римляне не воспользовались тем, что создали этруски? Почему опустели этрусские мастерские — ведь они могли работать на римлян и выпускать изделия с их клеймом?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить о римской политике в целом. Римляне, естественно, вовсе не хотели, чтобы вблизи от их столицы развивались этрусские города — потенциальные конкуренты Рима. К тому же богатства, добываемые римлянами в колониях вне Италии, и товары, поставляемые самостоятельными средиземноморскими государствами, снижали интерес Рима к этрусским изделиям. Известную роль сыграло и развитие городов в Южной Италии. Благодаря ему былое значение этрусских городов не только в Тоскане, но и во всей Италии стало уменьшаться. Постепенно теряя свое экономическое значение, последние, как правило, становились сельскохозяйственными центрами.

Итак, этрусские города все больше теряли силу, которая вознесла их до уровня великой державы, а с ней и все, что способствовало расцвету своеобразной этрусской цивилизации.