Заговор

ВОСКРЕСЕНЬЕ — 6-е

Все воскресное утро Марк провел над окончательной шлифовкой своего доклада Директору. Он тщательно выписал имена пятнадцати оставшихся сенаторов: шесть — в составе комитета по иностранным делам, а девять — под шапкой «Билль по контролю над продажей оружия — юридический комитет». Затем он сел и стал тупо смотреть на лист, надеясь, что к нему придет озарение, но надежды были тщетны. За одним из этих имен крылся убийца, и оставалось всего четыре дня, чтобы найти его. Он сложил бумаги в папку, которую запер в стол.

На кухне он сделал себе сандвич. Посмотрел на часы. Чем бы полезным заняться в оставшееся время дня? Элизабет была на дежурстве в больнице. Он снял трубку и набрал номер. Она может уделить ему не больше минуты, так как спешит в операционную, откуда освободится не раньше трех.

Марк беспорядочно слонялся по квартире, думая то о пятнадцати сенаторах, то об Элизабет, то снова об одном сенаторе из пятнадцати. Что-то уж слишком хорошо все складывается с Элизабет… Выругавшись сквозь зубы, он выпил стакан холодной минеральной воды. Затем стал думать о Барри Колверте; по воскресеньям они обычно играли с ним в сквош. Затем вспомнил и Ника Стеймса, который, сам того не подозревая, занял его место в машине. Будь Ник сейчас жив, что бы он предпринял?.. Внезапно Марк вспомнил слова Стеймса, которые тот обронил на вечеринке отдела прошлым рождеством: «Если я чего-то не понимаю, то есть второй человек, который прекрасно разбирается в преступлениях в этой чертовой стране, — это Джордж Стампузис из „Нью-Йорк таймс“ — естественно, тоже грек. Уж кто-кто, а он знает почти все о мафии, о ЦРУ и обо всем, что стоит по ту сторону закона».

Связавшись с Нью-Йорком, Марк набрал номер для справок в газете и попросил дать ему возможность поговорить со Стампузисом, плохо представляя себе, к чему это приведет. Дежурный дал ему номер.

— Стампузис, — сказал голос. В «Нью-Йорк таймс» не тратили времени на лишние слова.

— Добрый день. Мое имя Марк Эндрью. Я звоню из Вашингтона. Я был другом Ника Стеймса, точнее, он был моим начальником.

Голос изменил тональность.

— Да, я слышал об этом ужасном случае, если это был случай. Чем могу быть полезен?

— Мне необходима кое-какая деликатная информация. Я хотел бы как можно скорее повидаться с вами.

— Это касается Ника?

— Да.

— Можем встретиться в восемь часов на северо-восточном углу 21-й и Парк-авеню?

— Успею, — сказал Марк, посмотрев на часы.

— Жду.

«Истерн Айрлайн», совершив очередной челночный рейс, сел около семи. Марк пробирался сквозь толпу пассажиров, ожидающих выдачи багажа, и направился к стоянке такси. Пузатый и небритый житель Нью Йорка, мужчина средних лет с зажатой в зубах сигарой, которая качалась вверх и вниз, довез его до Манхэттена. Всю дорогу он продолжал бесконечный монолог, но, отпустив несколько вежливых реплик, Марк использовал время поездки, чтобы привести мысли в порядок.

— Страна сплошных подонков, — сказала сигара.

— Да, — сказал Марк.

— Этот город — сплошная яма с дерьмом.

— Да, — сказал Марк.

— И все из-за этого сукиного сына, нынешнего президента. Его уже давно пора отправить на тот свет!

Марк поежился. Такие слова произносятся тысячу раз в день, но кто-то в Вашингтоне, произнося их, имеет в виду нечто конкретное…

Машина завернула за угол.

— Тринадцать долларов, — сказала сигара.

Марк протянул пятнадцать долларов за прозрачную перегородку, которая отделяла водителя от пассажира, и вылез из машины. Грузный мужчина пятидесяти с лишним лет в твидовом пиджаке подошел к нему. Марк забыл, как холодно может быть в Нью-Йорке в марте.

— Марк Эндрью?

— Да. Рад видеть вас. Ну и глаз у вас.

— Когда всю жизнь проводишь рядом с преступниками, то и думать начинаешь, как они. — Он коснулся рукой пиджака Марка. — Джи-мены стали одеваться куда лучше, чем в мои времена.

Марк несколько смутился. Стампузису, стало быть, известно, что агентам ФБР платят почти вдвое больше, чем полицейским в Нью-Йорке.

Вскоре они оказались в небольшом уютном зале с кирпичной кладкой стен. Высокий стройный итальянец провел их к угловому столику; чувствовалось, что Стампузиса здесь знали. Он не стал утруждать себя изучением меню.

— Рекомендую креветки в маринаде…

Марк последовал совету, заказав еще пол графина кьянти. Стампузису принесли коктейль «Кольт-45». Во время еды они болтали о пустяках. После двух лет работы с Ником Стеймсом Марк знал этот восточный обычай — никогда не мешать разговоры о делах с удовольствием от хорошей еды. Кроме того, Стампузис приглядывался к нему, и Марку было необходимо завоевать его доверие. Когда наконец Стампузис одолел огромную порцию «забальоне» и ему принесли двойной кофе-«эспрессо», он внимательно посмотрел на Марка и заговорил совсем другим тоном:

— Вы работали с великим человеком, с юристом редкого класса. Будь хоть десятая часть вашего ФБР так же умна, тонка и сообразительна, как Ник Стеймс, вашему каменному паноптикуму было бы чем гордиться.

Марк посмотрел на него, собираясь ответить.

— Нет, нет, ничего не говорите мне о Нике; достаточно того, что вы здесь из-за него, и не пытайтесь заставить меня изменить свое мнение. Я занимаюсь уголовной хроникой уже больше тридцати лет, и единственное, что изменилось в ФБР и мафии, так это то, что оба они становятся больше и сильнее. — Он поднес ко рту чашечку кофе и с шумом втянул в себя ее содержимое. — Ладно. Чем я могу вам помочь?

— Я хочу получить от вас два блока информации. Во-первых, кто из сенаторов поддерживает тесные связи с организованной преступностью? И во-вторых, каково отношение преступного мира к биллю о контроле над продажей оружия?

— Ну и размах! С чего бы начать? На первый вопрос легче всего ответить прямо и недвусмысленно. Думаю, что не меньше половины сенаторов имеет тесные связи с организованной преступностью, которую я называю мафией, хотя название несколько устарело. Многие даже не подозревают об этом, но если вы пристально изучите доходы крупных бизнесменов и больших корпораций, прямо или косвенно связанных с преступностью, то даже президент может оказаться связанным с нею.

— Подпольная империя? А теперь, с вашего разрешения, я хотел бы уточнить кое-какие детали. Вот имена пятнадцати сенаторов. Я хотел бы знать, что вы думаете о них…

— Попробуем. Постараюсь помочь вам. Только не давите на меня.

Однако, внимательно изучив список Марка, журналист пожал плечами:

— Вряд ли смогу сказать об этих людях что-то путное. Компания разношерстная и сложная. Но мафия… нет.

Он должен был услышать облегченный вздох Марка, которому, конечно же, не терпелось узнать, что представляет собой Декстер, но Стампузис, обманув его ожидания, ничего больше не добавил.

— Спасибо, — сказал Марк. Он помедлил. — Ну а теперь об отношении мафии к биллю о контроле над продажей оружия.

— И об этом не смогу сказать с полной определенностью, — начал Стампузис. — Мафия давно уже не представляет собой сплошной монолит. Для этого она слишком разрослась, и ее раздирают внутренние противоречия. Ветераны стоят насмерть против законопроекта, потому что в недалеком будущем ясно видят трудности, связанные с легальным приобретением оружия. Ну а представители молодого поколения смотрят вперед, предвкушая появление нового сухого закона. Поставляя незарегистрированное оружие уголовникам, еще не сбившимся в шайки, или кое-кому из сумасшедших радикалов, которые будут в нем нуждаться, они получат огромный источник дохода. Они убеждены, что полиция окажется не в состоянии применять закон во всем объеме, да и вообще период наведения порядка в этом деле может затянуться на десятилетия. Оправдал ли мой ответ ваши ожидания?

— В значительной мере, — сказал Марк.

— Теперь моя очередь задавать вопросы. Все это имеет отношение к смерти Ника?

— Да, — сказал Марк.

— Тогда больше говорить нам не о чем, потому что я знаю, чем можно интересоваться, а чем нет… Давайте условимся вот о чем. Если то, чем вы занимаетесь, выльется во что-то стоящее, я хочу получить преимущественное право на публикацию, опередив этих подонков из «Поста»…