Заговор циркового поезда(Железнодорожный детектив - 14)

Заговор циркового поезда(Железнодорожный детектив - 14)

ЭДВАРД МАРСТОН

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1860

За время своего пребывания в Карлайле цирк приобрел огромное количество друзей, и многие из них пришли на железнодорожную станцию, чтобы попрощаться со своими посетителями. Толпа в основном состояла из ликующих женщин, благодарных за захватывающее развлечение, которым они и их семьи наслаждались, и плачущих детей, подавленных чувством потери и опасающихся, что может пройти целая вечность, прежде чем цирк такого размера и качества снова посетит этот район. Пока их отвлекал вид животных, которых загружали

– иногда с большим трудом – в вагоны, они были разочарованы, не увидев никаких признаков клоунов, которые принесли столько веселья в Камберленд. Однако, не осознавая этого, они уже терлись с ними плечом к плечу на платформе, когда мужчины, без своего грима и ярких костюмов, садились в поезд.

Шум был оглушительным. Шипение пара, хлопанье дверей вагонов и непрерывный гомон доброжелателей усиливались какофонией, которую создавали протестующие лошади и мятежные львы. Когда прозвучал свисток, оповещающий об отправлении, раздался презрительный ответ слонихи Рози, трубившей о своем недовольстве тем, что ее заставили покинуть комфорт комплекса, который они для нее построили. Провожаемый толпой, первый из двух поездов тронулся с места под нарастающий хор несогласных из вагонов. Это будет оглушительное путешествие.

Мауро Москарди, владелец Великолепного цирка Москарди, откинулся в купе первого класса и затянулся сигарой. Это был невысокий, полный, но все еще красивый мужчина средних лет со смуглым лицом и закрученными усами. Когда он выступал в роли инспектора манежа, он, казалось, вырастал в росте и обладал гулким голосом, который мог достичь всех зрителей, независимо от того, насколько они были велики. Родившись и выросши в Англии, он прекрасно говорил на этом языке. Однако, когда он был среди незнакомцев, он предпочитал использовать фальшивый итальянский акцент

дополненный выразительной жестикуляцией. Наедине с женой, не нужно было притворства.

«Я все еще не могу привыкнуть к поездкам на поезде», — сварливо сказал он.

«Железные дороги были для нас благословением», — утверждала она. «Когда твой отец гастролировал с цирком, ему везло, если они проходили семь или восемь миль в день. Плохая погода замедляла их еще больше».

«Но он продолжал традицию , любовь моя, а традиция — это все в мире цирка».

«Вы бы предпочли поехать в Ньюкасл в нашем караване? Это примерно в шестидесяти милях отсюда. Этот поезд доставит нас туда к полудню».

«Куда торопиться? Мы едем по красивой сельской местности. Мы бы получили гораздо больше удовольствия, если бы не спешили».

«И ты никогда не перестанешь жаловаться, как медленно мы движемся», — сказала она с улыбкой. «Тебе нужно научиться принимать прогресс, Мауро».

«Традиции важнее».

«Твой отец был бы в восторге от железных дорог — упокой Господь его душу!»

Но ее муж уже не слушал, потому что он просто выглянул в окно и был очарован великолепным пейзажем, открывшимся перед ним. Это было совершенно ошеломляюще. Энн нежно сжала его руку. Теперь, приближаясь к пятидесяти, она каким-то образом сохранила поразительную красоту, которая привлекла его внимание, когда он впервые увидел ее. В те дни она была многообещающей молодой акробаткой и объектом постоянного мужского внимания. К ужасу ее других поклонников, Мауро Москарди ухаживал за ней и завоевал ее обещанием, что однажды они вместе будут управлять цирком. Она ни на мгновение не пожалела о том, что вышла за него замуж.

Единственным другим пассажиром купе была ее собака, принцесса Померании, маленький пудель с глазами, которые искрились умом, и с пушистой белой гривой вокруг ее шеи, выделяющейся на фоне хорошо подстриженного тела. Анна и принцесса были одними из самых популярных артистов. В цирке, где преобладали конные номера, они также были желанным изменением от общей трапезы. Прижавшись к своей хозяйке, собака изящно зевнула, прежде чем закрыть глаза. Хотя животное было ее самым ценным имуществом, Анна Москарди также путешествовала со своими драгоценностями. Они были надежно заперты в большом сейфе, стоявшем на полу. После долгого и прибыльного визита в Карлайл в нем также находилась значительная сумма денег.

В конце концов Москарди отвернулся от окна.

«Виноват Джанни», — решил он.

«Твой брат — гений».

«Нам не следовало отпускать его в Америку».

«Месяцы, которые он провел там с цирком, стали для меня откровением», — сказала она.

«Они не только путешествовали повсюду на поезде, они выступали в шатре, который было легко перевозить. Большинство наших конкурентов посещают только те города, где есть большой зал или амфитеатр, который они могут использовать, поэтому есть ограничение на места, где они могут выступать. Поскольку теперь мы находимся под тентом, Великолепный цирк Москарди может отправиться куда угодно . Все, что нам нужно, — это открытый участок земли».

«Шатер развевается на сильном ветру».

«Это безопасно и надежно».

«Мне больше понравилась деревянная конструкция, которую мы возвели сами».

«У него были свои достоинства, — признала она, — но на его возведение ушла целая вечность. Кроме того, он был слишком похож на тот, что использовался цирком Пабло Фанке, и посмотрите, что с ним стало. Деревянный балкон рухнул во время представления в Лидсе, в результате чего погибла его жена и сотни людей получили серьезные травмы».

«Это был ужасный несчастный случай».

«Это также было предупреждением для других. Холст лучше всего, Мауро».

«Это вопрос мнения», — пробормотал он.

«Шатер принес нам удачу. С тех пор, как мы начали им пользоваться, у нас не было ни малейших проблем».

«Не искушай Провидение».

«Ты всегда так говоришь».

«Я не могу не быть суеверной, Энн. Это у меня в крови».

Она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, а затем обратила внимание на пейзаж снаружи. По их просьбе нанятый поезд двигался умеренным темпом из уважения к их драгоценному скоту. Раньше крупный рогатый скот, овец, свиней и домашнюю птицу возили на рынок в открытых загонах, но теперь к многим вагонам приделали крыши. Поэтому цирковые лошади путешествовали в относительном комфорте, с соломой у ног и сетками для сена, чтобы они были сыты во время поездки.

Запертые в своих клетках львы также находились под укрытием.

Слониха Рози была единственным животным в открытом вагоне. Она находилась в хвосте поезда рядом с тормозным вагоном. Вид такого большого и редкого существа вызывал большой интерес на каждой станции, через которую они проезжали.

Все на платформах смотрели в изумлении и махали руками. Рабочие на полях остановились, чтобы разинуть рты. В какой-то момент, когда Рози подняла свой хобот и громко заревела, она так напугала стадо овец, что они бросились бежать по склону холма, чтобы их не затоптал насмерть страшный монстр, катившийся к ним.

Поезд ехал по открытой сельской местности, полной живописных прелестей. Холмы, скалы, ручьи, леса, замки, церкви, причудливые коттеджи и роскошные усадьбы проезжали мимо, и остатки стены Адриана часто попадались на глаза. Одна за другой появлялись станции разных размеров — Скотби, Уэзерал, Хау-Милл, Милтон, Лоу-Роу, Роуз-Хилл, Гринхед, Халтвисл, Бардон-Милл и Хейдон-Бридж, где они пересекали реку Саут-Тайн. Москарди и его жена теперь были в Нортумберленде.

Наконец Энн нарушила долгое молчание.

«Вот как надо путешествовать», — сказала она экспансивно. «Нам не нужно ездить по плохим дорогам, как раньше, и ночевать в лагере, как цыгане. Все это в прошлом. Теперь мы можем путешествовать стильно».

«Это слишком дорого».

«Я думаю, это стоит каждой копейки».

«Ну, я не знаю».

«Успокойся и расслабься, Мауро. Мы много работали в Карлайле. Мы имеем право на отдых, и это именно то, что нам дает железная дорога». Она развела руками. «Для меня это настоящее блаженство».

Энн заговорила слишком рано. В тот момент, когда слова слетели с ее губ, раздался зловещий визжащий звук, когда машинист внезапно попытался замедлить поезд для экстренной остановки. Он задрожал, закачался и высыпал снопы искр с линии. Страх распространился, как лесной пожар. Что-то было не так. Машинист и кочегар явно боролись за управление поездом. После очередной серии конвульсий раздался устрашающий стук, когда локомотив врезался в препятствие.

Мауро, его жену и собаку швырнуло через весь отсек.

Две деревянные шпалы сеяли хаос. Положенные поперек рельсов, они заставили локомотив съехать с рельсов. Чудом оставшись в вертикальном положении, он продолжил свой путь по травянистой обочине, его колеса глубоко зарывались в мягкую землю, что помогло ему замедлиться еще сильнее. Вагоны и фургоны тащились за ним, опасно раскачиваясь, когда они расставались с рельсами, но каким-то образом восстанавливая достаточно равновесия, чтобы не перевернуться. Это было ужасно. Люди кричали, животные впадали в истерику, и, когда он наконец остановился у ствола дерева, локомотив сердито зашипел. За ним, зигзагами пробираясь по траве, шел подвижной состав, большая часть которого была установлена под сумасшедшими углами. Это была сцена хаоса.

Великолепный цирк Москарди утратил свое великолепие.

OceanofPDF.com

ГЛАВА ВТОРАЯ

Теперь, когда у них появился маленький ребенок, дни в доме Колбеков начинались еще раньше и принимали совсем иную форму. Раньше Мадлен наслаждалась неспешным завтраком с мужем, прежде чем проводить утро за мольбертом, воплощая в жизнь новую картину. Приезд Хелен Роуз Колбек изменил все. Ее потребности были в приоритете, и, хотя у них была няня, чтобы помочь им, им приходилось справляться с во многом непредвиденным давлением родительства. Это было обучение для них обоих. Поэтому, когда он ушел из дома тем утром, Колбек сделал это со смешанными чувствами, грустя от того, что оставил свою прекрасную дочь, но в то же время принимая чувство освобождения. К тому времени, как он добрался до своего офиса в Скотленд-Ярде, домашние проблемы были решительно отложены в сторону. Статья в газете вскоре привлекла его внимание и отправила его прямиком в кабинет суперинтенданта.

«Доброе утро, сэр», — сказал он, держа в руках свой экземпляр «Таймс» . «Вы видели эту статью о крушении поезда?»

«Да, инспектор».

«Тогда я надеюсь, что вы немедленно отправите меня в Нортумберленд».

«Я, безусловно, этого не сделаю», — резко ответил Таллис. «Мы не получали запросов на ваши услуги от железнодорожной компании, и — если бы вы потрудились прочитать статью полностью — вы бы увидели, что на самом деле никто не погиб, а сам поезд, по милости Божьей, избежал непоправимых повреждений».

«Кто-то пытался разрушить цирк», — утверждал Колбек.

«Это дело местной полиции».

«Они не справятся с чем-то такого масштаба, суперинтендант».

«Тогда им придется вызвать помощь, но она придет не отсюда».

Долгие годы в армии дали Эдварду Таллису привычку командовать и способность принимать твердые решения. Это также оставило ему ожидание беспрекословного подчинения. Поскольку инспектор был его

самый талантливый детектив, он не хотел отправлять его в другую часть страны, когда его навыки были нужны в столице. И была еще одна причина, по которой Таллис был равнодушен к катастрофе в Нортумберленде. Он был очень низкого мнения о цирках. По его мнению, они состояли из беззаконных бродяг, предлагающих вульгарные развлечения, включающие полуголых женщин, занимающихся всякого рода непристойными упражнениями.

По своей природе цирк содержал и привлекал некоторые из самых неблагонадежных элементов общества и оставлял зрителей опасно перевозбужденными. Беспорядок и безнравственность тянулись за ним по пятам, во многом, как он считал, потому, что на арене с опилками работало так много пылких иностранцев. Таллис не любил иностранцев. Его ненависть к итальянцам была особенно сильной.

«Я должен попросить вас подумать еще раз, сэр», — вежливо сказал Колбек.

«Тогда вы зря тратите силы».

«Я прочитал статью полностью и заметил кое-что, что вы, похоже, упустили из виду. В результате аварии действительно погибли люди. Одна из лошадей была так сильно ранена, что ее пришлось застрелить».

«Это не имеет значения».

«Это имеет огромное значение для господина Москарди. Он только что потерял очень дорогую и хорошо обученную арабскую лошадь, у которой были сломаны ноги, когда поезд сошел с рельсов и швырнул их в вагоне. Он любит своих животных как детей, сэр».

'Так?'

«Кто-то пытался лишить его средств к существованию. Разве это вас не шокирует? Если бы подвижной состав перевернулся, погибли бы люди, и цирк Москарди, возможно, никогда бы не выжил».

«Их дальнейшее существование меня не беспокоит, инспектор».

«Тогда так и должно быть», — резко сказал Колбек. «Если бы в этом поезде ехал армейский батальон, вы бы немедленно отправили меня в Нортумберленд».

«К черту твою дерзость, мужик!»

«Цирк в кризисе. Ему нужна помощь».

«Вы ведете расследование убийства здесь, в Лондоне. Займитесь им».

«Мы уже установили личность виновного, сэр. Улики против него неопровержимы. Осталось только выследить его».

«Тогда оставьте меня в покое и найдите этого человека».

«Инспектор Валленс более чем способен это сделать», — сказал Колбек.

«Это дало бы мне возможность сесть на следующий поезд до Нортумберленда».

«Разве вы не узнаете приказ, когда его слышите? — взревел Таллис, вставая на ноги и указывая пальцем. — Я расставляю своих детективов так, как считаю нужным. В отличие от вас, я не считаю смерть цирковой лошади причиной для отправки вас и сержанта Лиминга на север. Мистер Москарди должен справиться и без вас».

В его глазах был предупреждающий взгляд, свидетельствующий о том, что разговор окончен. Вздохнув, Колбек повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Он согласился, что на данный момент ему придется остаться в Лондоне.

Однако его мысли были с осажденным цирком.

Они разбили лагерь у железнодорожной линии и провели бессонную ночь, залечивая синяки и размышляя, кто был ответственен за аварию. На следующее утро к Москарди и его жене в их караване присоединился Джанни, младший брат Мауро. Они втроем оценивали ущерб.

«Нам пришлось усыпить только одну лошадь, — сказал Москарди, — но остальные настолько потрясены, что некоторое время не смогут выступать».

«То же самое и с другими животными. Рози хуже всех. Слоны — чувствительные существа. Может потребоваться много времени, чтобы ее успокоить. Они все такие нервные».

«Я знаю, что они чувствуют, — сказала Энн с тревогой. — Мы как на иголках».

«Что касается Принцессы, — продолжала она, поглаживая собаку, свернувшуюся у нее на коленях, — она не выпускает меня из виду».

«Кто-то пытается разрушить наш цирк, любовь моя. Отныне мы все должны прикрывать друг друга».

«У меня есть идея получше», — сказал Джанни, его глаза горели. «Мы знаем, кто это сделал. Это работа цирка Гринвуда. Почему бы нам не выяснить, где они, и не отомстить?»

«Нет», — сказал его брат, — «так реагировать нельзя».

«Ты становишься мягким с возрастом, Мауро».

«Не смей мне это говорить!»

«Это правда», — настаивал Джанни. «Когда у нас были неприятности с цирком-соперником в прошлом, отец призывал нас немедленно дать им отпор. Ты был

всегда готовы нанести первый удар.

«Это было по-другому. Мы были уверены, кто злодеи».

«В этот раз то же самое — цирк Гринвуда».

«Последнее, что мы о них слышали, — напомнила ему Энн, — было то, что они гастролировали по Западной стране. Зачем они проделали весь этот путь, чтобы доставить нам неприятности?»

«Это больше, чем просто неприятности, — запротестовал Джанни. — Они хотят нас убить».

«Достаточно», — сказал Москарди.

«Неужели мы слишком трусливы, чтобы дать отпор?»

«Замолчи, Джанни!»

Это было сказано с такой силой и авторитетом, что молодой человек замолчал. Джанни Москарди был импульсивным человеком, всегда готовым взорваться, столкнувшись с тем, что он считал несправедливостью. Сейчас ему было за сорок, он был гибким мужчиной среднего роста, чья выдающаяся карьера акробата была прервана падением с трапеции, что заставило его использовать трость. Он все еще кипел от обиды на постигшую его судьбу.

Его брат положил руку на плечо Джанни и посмотрел ему в глаза.

«Мы позволили закону идти своим чередом», — заявил он. «У нас нет доказательств, что кто-то из Гринвуда был замешан. Если бы это было так, было бы судебное преследование. Но спроси себя, Джанни. Как Сэм Гринвуд и его люди могли знать, что мы будем ехать по железной дороге именно в это время? Мы всегда скрываем свой маршрут от других цирков. Они понятия не имеют, что мы будем проезжать через мост Хейдон этим утром».

«Возможно, мы даже не были целями», — вмешалась Энн.

«О, я думаю, так оно и было, любовь моя. Кто-то нас ждал».

«Кто-то из цирка Сэма Гринвуда», — сказал Джанни.

«Нет, можешь забыть о них».

Между братьями возникло внезапное напряжение. Энн попыталась его разрядить.

«Вместо того, чтобы ныть, — предложила она, — я думаю, нам следует порадоваться за свои благословения. Был задействован только один поезд. Более половины наших животных и сотрудников должны были ехать во втором поезде под присмотром Джанни».

«И — слава богу — все дети тоже. Они не пострадали, потому что мы разделились на две группы».

«Это хорошее замечание», — сказал Москарди.

«И вот еще один. Никто не погиб. Большинство из нас были ранены, и несколько человек потеряли немного крови, но в остальном мы целы. Если это не знак Божьей милости, то я не знаю, что это. Мы живы, чтобы сражаться в другой день».

«И мы должны сражаться, — настаивал Джанни, — с посохами в руках».

«Невозможно сражаться с невидимым врагом».

«И мы не можем взять закон в свои руки», — добавил Москарди. «Пусть полиция продолжает свое расследование. У нас и так дел более чем достаточно».

«Нужно строить планы, успокаивать животных и успокаивать множество напуганных людей. Энн права. Нам повезло. Если бы поезд мчался на полной скорости, могла бы произойти катастрофа».

«Таково было намерение Сэма Гринвуда», — кисло сказал Джанни.

«Возможно, он не стоит за этим, Джанни».

«Тогда кто же?»

Москарди пожал плечами. «Только время покажет».

Цирк построил свою репутацию на качестве своих артистов и разнообразии животных. Все слышали о лошадях Москарди, львах и знаменитом слоне. Однако для тех, кто следил за зверинцем, был еще более важный его член, и это был Жако, горячо любимая обезьяна-капуцин, которой давали разрешение бродить более свободно, чем другим животным. Жако был маленьким, озорным и непредсказуемым. Надежный артист перед публикой, он был свободным духом вне ее и больше всего любил доставлять неприятности и разыгрывать всех. Как правило, обезьяна заставляла всех смеяться, но ее последний трюк не вызвал никакого веселья. Он вызвал грусть и тревогу. Жако исчез.

«Если это очередная его шутка, — с сожалением сказал Альберт Стэгг, — я заморю этого чертенка голодом на целую неделю».

«Я буду только рад вернуть его», — сказал его спутник.

«Где же он может быть ?»

«Рано или поздно мы его найдем».

«Живой или мертвый?»

«Эй», — сказал Брендан Малрин, поворачиваясь к нему. «Мы не будем вести подобных разговоров, если вы не возражаете. С Джеко все в порядке. Просто у него есть

«заблудился, вот и все. Эта авария напугала его до чертиков, Альберт, и я не удивлен. То же самое произошло и со мной, так что это произошло».

Они представляли собой полную противоположность. Малрин был высоким, мускулистым ирландцем с огромными руками и избитым лицом, на котором были сломанный нос, шрам на щеке и толстая губа. Одно из его ушей было почти в два раза больше, чем у его партнера. Стэгг, с другой стороны, был невысоким, аккуратным, худым человеком лет тридцати с лысой головой и выпученными глазами. Он присматривал за обезьяной и выступал с ней. Проработав в цирке всего несколько месяцев, Малрин просто искал пропавшее животное. Стэгг искал своего лучшего друга.

«Он может быть где угодно, Брендан», — сказал он.

«Продолжайте кричать ему каждые несколько минут».

«У меня уже охриплое горло».

«Не обращай внимания на боль. Джако знает твой голос. Если он его услышит, он придет к тебе».

«Когда мы сошли с конвейера, все было не так», — вспоминает Стэгг.

«Джеко выпрыгнул в открытое окно и полностью проигнорировал меня».

«Слава богу, что сбежала только обезьяна», — сказал Малрин. «Если бы это была слониха Рози или кто-то из львов, у нас были бы настоящие проблемы».

«Джеко так же важен для меня, как и любое другое животное».

«Я это знаю, но он не так опасен для общества, как лев».

«Я не успокоюсь, пока мы его не найдем».

Стэгг отчаянно беспокоился об обезьяне. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как он исчез. Они искали до темноты, а затем снова начали на рассвете. Уже был почти полдень, а Джеко все еще не было видно. Безнадежно потерянное животное будет во власти всевозможных хищников. Где он будет добывать еду? Как он выживет?

Они не раз слышали отдаленные выстрелы. Кто-то его подстрелил? Одна эта мысль заставила Стэгга содрогнуться.

Дойдя до участка леса, они решили разделиться.

«Оставайтесь в пределах слышимости», — посоветовал ирландец.

«Джеко будет в большей безопасности здесь, среди деревьев. Он выберется из опасности».

Малрин ухмыльнулся. «Ну, не проси меня лезть за ним», — сказал он.

«Тебе придется как-то его заманить».

«Когда он услышит мой голос, он откликнется».

«Надеюсь, ты прав, Альберт».

Двигаясь в противоположных направлениях, они начали пробираться через лес. Каждый из них звал Джако по имени, но ответа не было.

Время от времени Малрин кричал своему другу и получал ответный крик, подтверждающий, что они все еще на связи друг с другом. Однако по мере того, как они продвигались вперед, голос Стэгга становился все слабее.

В конце концов, он исчез совсем, и Малрин начал беспокоиться.

Он остановился на поляне, набрал полную грудь воздуха и заревел.

«Ты меня слышишь, Альберт?»

Ответа не было. Сложив ладони рупором, он закричал еще громче.

'Где ты?'

На этот раз ответ был, но исходил он не от Стэгга. Это был характерный визг обезьяны, и он заставил сердце ирландца подняться.

Он пошел в ту сторону, откуда доносился звук.

«Не волнуйся, Джеко», — сказал он. «Я иду».

Визги стали более возбужденными и послужили ориентиром. Пробираясь сквозь подлесок, Малрин помчался дальше с чувством облегчения, пронизывающим его тело. В конце концов, обезьяна была жива. Поиски были окончены. Однако, когда он приблизился к месту, откуда доносился звук, он не увидел обезьяну. Вместо этого, к своему ужасу, он увидел нечто, от чего у него застыла кровь. Прожив тяжелую жизнь, ирландец был не из тех, кого легко шокировать, но это зрелище остановило его на месте.

Из земли торчала человеческая рука, махавшая ему.

OceanofPDF.com

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда пришло сообщение, Роберт Колбек и Виктор Лиминг следили за домом на Уордор-стрит. Поскольку они считали, что главный подозреваемый находится внутри, они разместили людей в задней части дома, чтобы предотвратить попытку побега. Они обсуждали тактику, когда к ним приблизился полицейский в форме.

«Суперинтендант сказал, что я найду вас здесь», — сказал он, вручая письмо Колбеку. «Это срочно, сэр».

«Спасибо, констебль», — сказал другой, открывая послание и читая его.

«Есть ли ответ?»

«Я доставлю его лично».

«Очень хорошо, сэр».

«Пошли, Виктор», — сказал Колбек. «Мы нужны в другом месте».

«Но мы, возможно, сможем произвести арест, сэр», — пожаловался Лиминг.

«Кто-то другой может иметь удовольствие сделать это».

«Мы не можем просто уйти».

«Да, можем. Только одно может заставить суперинтенданта снять нас с этой работы, и я думаю, что знаю, что это такое».

Колбек подозвал одного из детективов-констеблей, следивших за домом, и отдал ему приказ. Уверенный, что его люди справятся с ситуацией, он остановил такси и попросил водителя отвезти их в Скотленд-Ярд. Вскоре он и сержант стояли бок о бок перед суперинтендантом. Колбек улыбнулся в предвкушении, но Лиминг внутренне дрогнул. Хотя он был бесстрашен, когда сталкивался с жестокими преступниками, он чувствовал, как его ноги превращаются в резину, когда он сталкивался с Эдвардом Таллисом. Суперинтендант увеличил дискомфорт сержанта, заставив их ждать целую минуту. Когда он заговорил, это было с явным сожалением.

«Я получил две телеграммы из Нортумберленда», — ворчливо сказал он. «Первая — от железнодорожной компании Ньюкасла и Карлайла».

«У меня было предчувствие, что они свяжутся со мной», — сказал Колбек.

«Это из-за этой аварии?» — спросил Лиминг.

«Замолчи и слушай», — сказал Таллис.

«Кто-то пустил цирк под откос».

«Закройте это раздражающее отверстие, называемое ртом».

«Инспектор уже показал мне эту статью в газете».

«Тишина!» Лиминг поморщился и сделал осторожный шаг назад.

«Произошло событие, — пояснил Таллис, — и оно вызывает беспокойство».

«Что случилось, сэр?» — спросил Колбек.

«Тело женщины было найдено в неглубокой могиле недалеко от места происшествия. Налицо преступная деятельность. Меня попросили прислать вас при первой же возможности».

«Считает ли NCR, что между аварией и убийством есть связь?» — спросил Колбек.

«Никаких предложений такого рода нет. Они просто умоляют о помощи».

«Вы сказали, что было два телеграфа».

«Да», — сказал Таллис, потемнев лицом, — «а второе письмо от человека, чье мерзкое имя я надеялся больше никогда не услышать». Он передал бумагу Колбеку. «Похоже, Малрин оказался в цирке».

«Это Брендан Малрайн?» — осторожно спросил Лиминг.

«Увы, так и было. Даже когда он носил форму полицейского, он всегда был чем-то вроде дрессированного медведя».

«Он мне нравился, сэр. Он был хорошим человеком, которого было приятно иметь рядом с собой в бою».

«Проблема в том, что он всегда начинал драку».

Лиминг повернулся к инспектору. «Что он говорит?»

«Он говорит очень мало, — ответил Колбек, — но я просто читаю между строк. Малрин умоляет нас направиться на север. Там происходят странные вещи».

«Когда в город приезжает цирк, — сказал Таллис, — всегда возникают проблемы».

«В этом случае они даже не добрались до города, сэр. Кто-то пытался помешать им добраться туда целыми и невредимыми. Мне будет интересно узнать, почему». Он

вернул телеграф Таллису. «Повезло, что Малрин в этом замешан».

«Он будет большим помощником. У него глаз полицейского».

«Оно обычно было почерневшим после его последней драки».

«Мне всегда нравилось дежурить с ним, — сказал Лиминг. — Я чувствовал себя в безопасности».

«Никто не был в безопасности, когда этот сумасшедший ирландец был рядом. Он нарушил все правила охраны порядка. Мы оказали жителям Лондона большую услугу, когда уволили его».

Колбек собирался указать, что Малрин, по сути, оказал им значительную помощь в частном порядке, но решил этого не делать. Таллис никогда не согласится с тем, что Малрин может быть ценным активом для столичной полиции. В любом случае, Колбек получил то, что хотел. Железнодорожный детектив был в лучшей форме, когда имел дело с преступлениями, связанными с железнодорожной системой, которая так быстро и беспорядочно распространилась по всей стране. Он стремился как можно скорее попасть в цирк и узнать больше о катастрофе и загадочной смерти.

«Мы немедленно уйдем, сэр», — сказал Колбек. «Инспектор Валленс может взять на себя наше текущее расследование. Отправьте его на Уордор-стрит».

«Но мы сделали всю тяжелую работу», — простонал Лиминг. «Почему кто-то другой должен получить честь за проведение ареста? Это несправедливо».

«Это пример командной работы, сержант».

« Нам следует получить славу».

«Не будь таким эгоистичным, мужик», — сказал Таллис. «И давай больше не будем болтать ерунду о славе. Твоя функция — раскрывать тяжкие преступления, а не добиваться одобрения».

Прежде чем он успел заговорить снова, сержанта вытолкал из кабинета Колбек. Спорить с Таллисом было бесполезно. Это только задержит их, а инспектору не терпелось отправиться дальше.

Пока они шли по коридору, Лиминг задал неожиданный вопрос.

«А как же ваша дочь, сэр?»

«А что с ней?»

«Ты действительно хочешь уйти так далеко от Хелен?»

Колбек резко остановился. Он подумал о прекрасной маленькой девочке, которая вошла в его жизнь и дала ей новое направление. Ребенок был благословением во всех отношениях, и с момента ее рождения ему повезло полностью обосноваться в Лондоне. Впервые его оторвали

от нее, и это будет болезненный опыт. Он пытался контролировать всплеск сожаления.

«Нет, не знаю», — признался он, — «но долг превыше всего».

С того момента, как он услышал, что его дочь беременна, Калеб Эндрюс был убежден, что у него скоро родится внук. Его вера была настолько тверда, что он даже заранее дал ребенку имя. Поэтому, когда Мадлен родила девочку, он сначала расстроился, но как только он увидел ее, его разочарование быстро сменилось радостью. Оно усилилось известием о том, что родители решили назвать ребенка в честь его покойной жены, Хелен. Эндрюс был глубоко тронут. Каждый раз, когда он видел свою внучку, он вспоминал свою жену. Глядя на нее сейчас, удовлетворенно спящую в своей кроватке, он упрекал себя за то, что вместо этого хотел иметь внука.

Мадлен подождала, пока он снова сядет, прежде чем сообщить новость.

«Роберта некоторое время не будет», — сказала она.

«Ребенку нужно, чтобы отец был рядом, Мэдди».

«Это идеальная ситуация, я согласен, но она не всегда возможна, когда отец — известный детектив. Его работа заставляет его быть везде».

«И это опасная работа, — сказал Эндрюс. — Мне интересно, не пора ли Роберту найти работу без риска, которая позволила бы ему все время находиться в Лондоне».

«Ты хороший собеседник», — сказала она, смеясь. «Когда ты все эти годы был машинистом, ты всегда был в опасности, и часто за сотни миль».

«Это было по-другому».

«Я не согласен».

«Я был связан по рукам и ногам правилами трудоустройства».

«И Роберт тоже. Главное правило предельно ясно. Если его вызывает любая железнодорожная компания — независимо от того, где она находится — он просто обязан ехать».

«Как много он вам рассказал об этом последнем деле?»

«Очень мало», — ответила она. «Все, что он успел сделать, — это быстро нацарапать записку и доставить ее сюда лично. Он уезжает в Нортумберленд».

Он был потрясен. «Ты хочешь сказать, что он даже не смог прийти домой, чтобы как следует попрощаться с тобой и ребенком?»

«Он и Виктор Лиминг должны были сесть на поезд на вокзале Кингс-Кросс.

Они привыкли к внезапным отъездам. Вот почему в Скотленд-Ярде всегда держат сменную одежду. Она увидела выражение страдания на лице отца. «С тобой все в порядке?»

«Нет», — прохрипел он, — «меня тошнит».

«Могу ли я вам что-нибудь принести?» — спросила она с беспокойством.

«Это не то, что можно вылечить таблетками, Мэдди. И я не думаю, что извинения от твоего мужа заставят меня почувствовать себя лучше».

'Я не понимаю.'

«Вы только что сказали мне, что он едет из Кингс-Кросс. Это значит, что он будет на Большой Северной железной дороге».

«А, понятно», — сказала она, до нее дошло. «Можно было бы ожидать, что он поступит в Юстон».

«Поезд с LNWR довезет его до Карлайла».

«Роберт, должно быть, нашел более быстрый путь».

«Это не вопрос скорости, — причитал он. — Это вопрос преданности».

«Нельзя ожидать, что Роберт будет пользоваться только London and North Western, потому что ты работал на них. Он всегда возит с собой свой Bradshaw и выбирает самый быстрый поезд, чтобы добраться туда, куда ему нужно».

«Кроме того, LNWR достигает только определенных частей страны».

«Если он едет в Нортумберленд, он может сделать пересадку в Карлайле и сесть на поезд NCR. Есть регулярное сообщение с Ньюкаслом».

«Я уверен, что Роберт очень тщательно продумал свой маршрут».

«Ему следовало бы спросить моего совета».

Она подавила улыбку. «Я думаю, он уже знает, что бы это было».

«Ну», — сказал он, качая головой, — «я ожидал от него большего».

«Он не может потрудиться найти время, чтобы увидеть тебя перед отъездом, а потом выбирает не тот поезд. Я думала, что он будет более заботливым отцом, должна сказать».

«Никто не мог бы быть более внимательным как муж или как отец», — твердо сказала она. «Роберт — самый добрый человек на свете. Однако, когда долг зовет, он должен откликнуться. Он уехал в Нортумберленд, потому что кто-то пытался

крушение поезда, перевозившего цирк в Ньюкасл, и неподалеку произошло убийство».

Эндрюс вскочил на ноги. «Если бы я поймал человека, который пытался разрушить поезд, произошло бы еще одно убийство. У них нет достаточно сурового наказания для негодяев, которые делают такие вещи. Мне жаль за этот цирк, — продолжил он, — но я сочувствую машинисту и пожарному. Для них это, должно быть, было тяжелым испытанием».

«Роберт пришлет мне более подробную информацию в надлежащее время».

«Ну, обязательно передай их мне, Мэдди. Поезда приносят пользу всем, если им это позволено. Они изменили эту страну до неузнаваемости. Проблема в том, — добавил он обеспокоенно, — что их очень легко пустить под откос».

«Его называют Железнодорожным Детективом».

'Почему это?'

«Инспектор Колбек получил это имя, когда поймал людей, стоящих за ограблением поезда. Это было сложное дело, — вспоминает Малрайн, — но в конце концов он его раскрыл. Он никогда не сдается».

«Приятно слышать», — сказал Москарди. «Я просто надеюсь, что, когда он поймает виновников аварии, он передаст их мне».

«Я бы хотел сначала по ним пострелять, мистер Москарди. Когда наш поезд остановился, я ударился головой о стенку купе. В это время я держал Жако. Он так испугался, что выпрыгнул в открытое окно».

«Сейчас он благополучно вернулся к Альберту. Джеко выжил. Одному из животных повезло меньше».

«Чем вы замените эту лошадь?»

«Купить нового будет достаточно просто. А вот обучить его до нужного уровня — это уже другое дело. Это требует времени и терпения».

«Я знаю, — одобрительно сказал Малрин. — Ты творишь с ними чудеса».

«И даже если они опытные исполнители, они репетируют изо дня в день».

«Практика ведет к совершенству».

Двое мужчин стояли рядом с безвкусным внешним видом каравана Москарди. После аварии из Хексхэма приехали констебли, чтобы поддержать железнодорожного полицейского, первым прибывшего на место происшествия. Когда жертва убийства

Однако было обнаружено, что необходимо привлечь полицию Ньюкасла, и детективы были должным образом отправлены. Не понимая, что железнодорожная компания уже сделала это, Малрайн настоял на том, чтобы они послали за Колбеком и поставили его имя на телеграфе, потому что, как он хвастался, это имело бы решающее значение.

«Благодаря тебе, Малрин, Железнодорожный Детектив приедет».

«Он старый друг, мистер Москарди. Мы хорошо поработали вместе».

«Почему вы ушли из полиции?»

Малрин усмехнулся. «Это долгая история».

«Сохраните это, пока все это дело не уладится».

«Ты уже решил, когда мы двинемся дальше?»

«Нет», — грустно сказал Москарди. «Люди, попавшие в аварию, все еще на взводе, и я тоже. Нам нужно время, чтобы прийти в себя, прежде чем двигаться дальше. То же самое касается и животных, конечно. Они все очень беспокойные».

«Джеко не может усидеть на месте ни минуты».

«Он такой же, как и все мы, — раненый и напуганный».

«Мне было больно», — сказал Малрин, расправляя плечи, — «но я определенно не боюсь. Я хочу помочь инспектору Колбеку поймать того, кто поставил этих спящих на линию. И, конечно, есть та бедная женщина, которую мы нашли».

«Упокой, Господи, ее душу!» — сказал Москарди. «Мы так беспокоимся о своих собственных проблемах, что забываем о ней. Если бы Джако не нашел для нас труп, он мог бы пролежать необнаруженным целую вечность. В каком состоянии она была бы к тому времени?»

«Ненавижу думать».

«Вы сказали, что ее убили совсем недавно, не так ли?»

«Это мое предположение», — ответил Малрин, — «и, к сожалению, я видел много мертвых тел в свое время. Те, что я вытащил из Темзы, были самыми худшими. Они были ужасно раздутыми. Эта женщина была другой. Не было никаких признаков разложения. Она выглядела такой нормальной.

Я понятия не имею, как она умерла. На ней не было никаких следов насилия. Он почесал голову. «Я бы хотел узнать, кто она и как она там оказалась».

Виктор Лиминг никогда не смирится с идеей путешествия по железной дороге. По его мнению, поезда были грязными, шумными, неудобными, ненадежными и потенциальным источником опасности. Он был достаточно честен, чтобы признать, что, отправляясь в

До Нортумберленда по дороге было бы гораздо дольше, и поездка была бы очень ухабистой, но он все равно предпочел дилижанс. Однако для Колбека железная дорога всегда была первым выбором. Он был очарован инженерным делом и любил мчаться по стране в ходе своих расследований. Поскольку их купе было почти заполнено, когда они отправлялись, у них поначалу было мало возможностей для личной беседы. На нескольких остановках они по одному отдавали предпочтение другим пассажирам и в конце концов остались одни. Колбек был глубоко погружен в свои мысли. Лиминг узнал тихую улыбку на его губах.

«Вы думаете о своей дочери, не так ли, сэр?»

«Что?» — спросил другой, вырванный из задумчивости. «Да, я был там, на самом деле. Вы очень проницательны, Виктор».

«У меня есть свои дети, помнишь? Я все время думаю о них».

«Это естественно».

«Я беспокоюсь, что они будут плохо себя вести, когда меня нет рядом».

«Хелен еще слишком мала, чтобы вести себя плохо, но я полагаю, что ее очередь придет».

«Однако, — продолжал он, поправляя позу, — мы уже достаточно побаловали себя. Суперинтендант не послал нас в Нортумберленд мечтать о наших детях. Нам предстоит сложное дело».

«Если бы только это не было так далеко», — сказал Лиминг.

«Мы идем туда, где мы нужны, Виктор».

«Вот в чем проблема».

Обожаемый своей женой, Лиминг никогда не был бы сочтен привлекательным ни одной другой женщиной. Он был неким безобидным уродством и выглядел совершенно неуместно в цилиндре и сюртуке. Во время службы в форме его коренастое телосложение и готовность к действию снискали ему большое уважение. Однако как детектив он, казалось, при первом знакомстве был не на своем месте. В нем было что-то почти извиняющееся, как будто он знал, насколько неубедительно он должен выглядеть.

«Я люблю цирки», — сказал он с нежностью. «Кто захочет причинить кому-то вред?»

«На этот вопрос есть очевидный ответ».

«Я этого не вижу».

«Я говорю о другом цирке, Виктор. Между ними идет ожесточенное соперничество. Они всегда пытаются переманить артистов друг у друга или украсть идеи друг у друга».

«Но ведь они не стали бы намеренно уничтожать друг друга, не так ли?»

«Мы не можем исключать такую возможность».

«В цирках всегда полно дружелюбных людей. Когда вы идете в цирк, там царит такая гостеприимная атмосфера. Мои мальчики смеются несколько дней после того, как видят, как играют клоуны. Цирк делает их счастливыми».

«В этом его намерение, и поэтому он занимает уникальное место в нашей культуре. Но, боюсь, не все разделяют нашу точку зрения», — сказал Колбек. «Суперинтендант их ненавидит, как и многие другие люди. Городские советы в некоторых местах отказываются пускать цирк где-либо поблизости, потому что считают, что это порождает беспорядки».

«Это все часть веселья».

«Веселье беспокоит некоторых людей, Виктор. Они боятся, что оно может выйти из-под контроля. Что касается настоящего случая, — продолжил он, — мы можем только строить догадки. Я не сомневаюсь, что у Брендана Малрайна будут свои теории, и его не нужно будет уговаривать поделиться ими с нами».

Лиминг ухмыльнулся. «Нет, он никогда не стеснялся высовываться». Он взглянул в окно. «Мы собираемся провести целую вечность в этом поезде».

«Вы получите свою награду, когда мы достигнем места назначения».

«Почему? Вы уже были в Нортумберленде?»

«Да, однажды я водил Мадлен на шахту Уайлем, чтобы посмотреть на Пыхтящего Билли, один из самых первых локомотивов».

Я бы не назвал это угощением, сэр».

«Вся прелесть в ландшафте», — сказал Колбек. «Мы не просто собираемся раскрыть два отвратительных преступления. Мы отправляемся в одно из самых красивых мест во всей Англии».

Человек на холме не интересовался пейзажем. Спрятавшись за кустом, он использовал телескоп, чтобы посмотреть на лагерь. К его ужасу, цирк имел удручающий вид обыденности. Надеясь увидеть доказательства травм и широкомасштабных разрушений, он вместо этого смотрел на акробатов, отрабатывающих свои номера, и на животных, которых кормили их смотрители.

Он даже слышал счастливый смех детей, разносимый ветром.

Только вид полицейской формы намекал на то, что что-то не так.

Проклиная свою удачу, он убрал телескоп, сердито плюнул на землю и побрел прочь.

OceanofPDF.com

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Потребовалось несколько часов и две пересадки, прежде чем Колбек и Лиминг наконец оказались в нескольких милях от места назначения. Выйдя на железнодорожной станции Форстоунс, их повез в повозке старик, чья борода была такой густой и курчавой, что слова с трудом пробивались сквозь нее. Поскольку Лиминг сидел спиной к водителю, Колбек, сидевший рядом со стариком, принял на себя основную тяжесть его рассказа. Он был передан на почти непроницаемом местном диалекте. Проведя всю свою жизнь в сонной маленькой деревне, где никогда не случалось ничего необычного, старик наконец-то получил возможность рассказать о крупном инциденте, и он свободно приукрасил несколько фактов, которые он подобрал, в яркое описание события эпических масштабов. Его рассказ полностью расходился с тем, что детективы уже узнали в Ньюкасле.

Когда они добрались до цирка, Колбек ожидал увидеть последствия катастрофы, когда трупы выносили на носилках, а раненых животных убивали по очереди. На самом деле они с Лимингом обнаружили оживленный лагерь, в котором большинство людей были слишком заняты, чтобы размышлять о вчерашней катастрофе. Быстро отреагировав на чрезвычайную ситуацию, они спокойно вернулись к своей обычной рутине. Единственным реальным признаком беспокойства был непрерывный хор протеста животных. Под предводительством Рози он сочетал в себе гнев, замешательство и страх.

Брендан Малрайн с нетерпением вышел вперед, чтобы поприветствовать новичков.

«Вы — загляденье, инспектор», — сказал он. «И то же самое касается вас, сержант».

Лиминг получил столь же теплое рукопожатие. Прошло много лет с тех пор, как он видел ирландца, но тот за это время почти не изменился. У него была та же кипучая энергия и тот же озорной огонек в глазах.

«Что ты делаешь в цирке, Брендан?» — спросил он.

«О, я делаю практически все».

«Вы выступаете на ринге?»

«Это единственное, чего я не делаю, сержант. У них уже есть Сильный Человек, а каната, достаточно толстого, чтобы выдержать мой вес, нет. Что касается трапеции, то я не боюсь высоты». Он поднял их чемоданы с земли. «Но позвольте мне отвести вас к мистеру Москарди. Он умирает от желания познакомиться с вами.

«И инспектор Лилл тоже».

«Он из полиции Ньюкасла?»

«Да, он был здесь главным, пока вы не приехали».

«Что он за человек?»

Ирландец фыркнул. «Он не продержится и двух недель в Лондоне».

'Почему это?'

«Скоро увидишь».

Малрин отправился, а остальные последовали за ним. Колбеку было любопытно.

«В телеграфе сообщили, что вы обнаружили жертву убийства».

«Это не совсем так. Ее нашел Джеко».

«Тогда нам нужно будет поговорить с ним».

«Боюсь, все, что вы от него добьетесь, это несколько визгов», — сказал Малрин со смехом. «Джеко — обезьяна. Он сбежал во время крушения, и я отправился на охоту за ним вместе с Альбертом, его смотрителем».

«Где вы его нашли?»

«В лесу — это не так уж и далеко».

«В таком случае», — сказал Колбек, — «как только вы познакомите нас с мистером Москарди, я хочу, чтобы вы отвели сержанта Лиминга к тому самому месту, где была похоронена жертва». Он взглянул вверх. «Скоро начнет темнеть.

«Возьмите с собой фонарь».

«Есть нечто гораздо более важное, что нужно принять».

«Что это?» — спросил Лиминг.

«Джеко».

Мауро Москарди становился все более нетерпеливым. Сидя в фургоне с женой, он забрасывал вопросами человека, номинально возглавлявшего расследование, и получал неутешительные ответы.

«Вы нашли хоть какие-нибудь зацепки?»

«Мы так считаем», — осторожно ответил Лилл.

'Кто они такие?'

«Пока еще слишком рано говорить об их реальной значимости».

«Вы наверняка догадываетесь , кто напал на мой цирк».

«Все, что я могу вам предложить на данный момент, — это предположение».

«Догадка!» — воскликнул итальянец. «Какая от этого польза, мужик?»

«Я полагаюсь на интуицию, сэр».

«И что это вам говорит, инспектор?» — спокойно спросила Энн. «Я извиняюсь за своего мужа. Он не хотел вас так оскорблять. Вы должны понимать, что этим цирком управляла его семья большую часть восьмидесяти лет. Он будет сражаться насмерть, чтобы спасти его».

«Все, что мне нужно знать, — сказал Москарди, — это с кем я сражаюсь » .

«Пусть инспектор скажет, Мауро», — мягко посоветовала она.

Сайрус Лилл был долговязым мужчиной средних лет с лицом, которое выглядело слишком маленьким для такой большой головы. Его самой заметной чертой были свисающие усы, висевшие под курносым носом и водянистые глаза. Он виновато пожал плечами.

«Мы делаем все возможное, сэр».

Мокарди сделал пренебрежительный жест. «Ха!»

«Это сложное расследование».

«Мне просто нужен простой ответ».

«Эти вещи требуют времени».

Он не продвинулся дальше. Кто-то постучал в дверь и положил конец интервью. Энн встала, чтобы посмотреть, кто звонит. Это был огромный кулак Малрайна, который стучал в дверь. Когда все трое поняли, что приехали детективы из Скотленд-Ярда, они выбрались из фургона, чтобы оказать им восторженный прием. Когда знакомства закончились, Колбек объяснил, что он посылает Лиминга осмотреть место, где была найдена жертва, и услышать от Малрайна все подробности фактического открытия. Двое мужчин отправились в путь.

Москарди был ранен. «Нападение на мой цирк должно произойти в первую очередь», — яростно заявил он. «На карту было поставлено все наше будущее. Вы знаете, каково это — попасть в железнодорожную катастрофу, инспектор Колбек? Мы все могли погибнуть » .

«К счастью», — сказал Колбек, — «вы не были. Однако жертва была убита». Он повернулся к Лилл. «Вы уже опознали ее?»

«Боюсь, что нет», — ответила Лилль.

«Куда увезли тело?»

«Это в Хексэме».

«Мне нужно будет это осмотреть».

«А когда вы это сделаете, — раздраженно спросил Москарди, — вы займетесь поимкой злодея, который изо всех сил старался разрушить мой цирк?»

«Это преступление всегда у меня на уме, сэр», — сказал Колбек.

«Инспектор Лилл собирался рассказать нам, кого он подозревает», — сказала Энн, давая мужчине подсказку. «У него есть теория».

«Мой брат думает, что это был кто-то из цирка Гринвуда»,

заявил Москарди.

Она положила руку на плечо мужа. «Пусть инспектор скажет».

«Ну», — неуверенно сказал Лилл, — «еще рано начинать расследование, и мы все еще собираем доказательства, но — если бы мне пришлось рискнуть предположить — я бы сказал, что авария была делом рук каких-то цыган. Они были здесь около двух недель или больше и причинили нам массу головной боли, прежде чем исчезли, как дым».

«Какой у них мог быть мотив?» — спросил Колбек.

«Они любят доставлять неприятности».

«Я бы не назвал крушение поезда просто неприятностью, инспектор Лилл».

«По моему мнению, они неисправимы и не остановятся ни перед чем».

«О, я бы хотел, чтобы они воздержались от нанесения ущерба цирку.

Цыгане и циркачи — родственные души, кочевники, которые бродят по стране и приспосабливаются к тому, что находят в определенном месте. Для них жизнь не знает границ. Они наслаждаются свободой передвижения. Он повернулся к Москарди. «Я прав, сэр?»

«Ты», — сказал другой. «Мы рождены, чтобы бродить. Что касается цыган, они никогда не доставляли нам никаких хлопот. Я нанимаю парочку из них. Они хорошие люди».

«Это было всего лишь предположение», — защищаясь, сказал Лилл.

«Сначала я был против, но предложение моего брата, возможно, лучше. Этот злодей работает в цирке Сэма Гринвуда. Он поклялся однажды вывести нас из бизнеса».

Энн посмотрела на Колбека. «Что вы думаете, инспектор?»

«На данном этапе я хочу сделать только одно замечание», — ответил Колбек после минутного раздумья. «Прежде чем наш поезд отправился из Ньюкасла, я потрудился поговорить с кондуктором. Он сегодня несколько раз ездил из Ньюкасла в Карлайл и обратно и проезжал мимо места

крушение в каждом случае. Он сказал мне, что ваш поезд сошел с рельсов из-за двух шпал, уложенных поперек пути.

«Совершенно верно», — сказал Лилл.

«Я спросил его, где будут храниться шпалы, и он мне ответил».

«Какой вывод вы сделали?»

«Вот в чем дело», — спокойно сказал Колбек. «Я не собираюсь тратить драгоценное время на поиски цыган или выслеживание конкурирующего цирка. Человек, который поставил эти шпалы на линию, был — или недавно был — нанят NCR. Только тот, кто обладает внутренними знаниями, может иметь доступ к расписанию поездов и, таким образом, знать вероятное время, когда поезд будет проходить через определенное место. И есть еще кое-что, что следует учитывать. Кто, кроме железнодорожника, может точно знать, где найти пару шпал?

«Это мой первоначальный вывод», — продолжил он, одарив группу улыбкой. «Это должно помочь немного сузить круг поиска».

Это было испытанием для Виктора Лиминга. Проведя столько долгих часов в тряском поезде, он был рад возможности размять ноги. Прогулка также дала ему шанс возобновить знакомство с Бренданом Малрайном, человеком, с которым он когда-то ходил по одному из самых опасных районов Лондона. У них было много новостей для обмена, но присутствие обезьяны делало любой разговор практически невозможным. Сидя на плече ирландца, Джеко непрерывно что-то говорил, издавая звуки, которые варьировались от визга тревоги до тихого звука поцелуя. Лиминг был забавен, когда обезьяна продолжала срывать шляпу с Малрайна, прежде чем вернуть ее под лихим углом, но он не смеялся, когда стал целью животного. Без предупреждения Джеко внезапно вскочил ему на спину, сорвал с себя цилиндр и покачался на ветке дерева, прежде чем положить шляпу вне досягаемости обоих мужчин.

Когда Лиминг пожаловался, обезьяна взбежала на самую верхушку дерева и издала насмешливый смех. Лиминг был в ярости.

«Знаешь, сколько стоит эта шляпа?» — потребовал он.

«Не кричите на него, сержант. Он просто развлекается».

«Ну, я бы предпочел, чтобы он не делал этого за мой счет».

«Он не хотел причинить вреда», — добродушно сказал Малрин. «Я верну твою шляпу, не волнуйся». Он хлопнул в ладоши. «Ладно, Джеко. Игра окончена». Он похлопал себя по плечу. «Возвращайся сюда».

Обезьяна тут же спустилась с дерева и по пути подобрала цилиндр. Запрыгнув на плечо Малрайна, она сбила его шляпу и заменила ее той, что принадлежала Лимингу.

«О, это слишком хорошо для меня», — сказал Малрин, смахивая его и возвращая Лимингу. «Принеси мою шляпу, Джеко».

Обезьяна тут же повиновалась, подняв шляпу с земли и вернув ее на голову ирландцу. Боясь снова ее потерять, Лиминг решил оставить цилиндр в руках. Пока они шли, его друг рассказал, что произошло.

«Мы искали Жако и высоко, и низко — в основном высоко, потому что он чувствует себя как дома на деревьях, как вы только что видели. Он делает вещи, которые цирковые акробаты даже не пытаются делать. За Жако приятно наблюдать, когда он выделывается».

«Как он привел тебя в могилу?»

«Но он этого не сделал. Когда я наткнулся на это с Альбертом, мы даже не знали, что Джеко был там. Все, что я увидел, это эта бледная белая рука, торчащая из земли и машущая мне. Господи! Я чуть не наложил в штаны, так что я это сделал».

«Была ли женщина еще жива в тот момент?»

«Нет, но Джеко был. Он решил подшутить над нами, выкопав руку и помахав ею. Я не знал, быть ли мне благодарным за то, что мы его нашли, или придушить этого маленького негодяя».

Еще через пять минут они приблизились к месту, где было сделано открытие. Сначала Малрайну пришлось проверить ориентиры. Он огляделся вокруг в поисках ориентира, а затем заметил пень.

«Вот там мы повернули направо», — вспоминал он, указывая путь. «Это недалеко. Надеюсь, мы не увидим еще одну руку, машущую нам из могилы».

«Мое старое сердце не выдержало бы этого».

Медленно пройдя дальше, они подошли к кучам рыхлой земли вокруг неглубокой могилы. Полиция огородила территорию. Джако начал визжать от тревоги и обнял Малрайна, чтобы уберечься. Хотя небо все еще было немного ярким, деревья закрывали большую часть света. Поэтому Лиминг отложил шляпу в сторону и зажег фонарь, который он нес. Он использовал его, чтобы осветить всю территорию.

«Вы ничего не найдете, — предупредил Малрин. — Я ничего не нашел, хотя искал целую вечность».

«В каком состоянии была женщина?»

«В данных обстоятельствах она выглядела вполне хорошо. Когда врач осмотрел ее, он сказал, что она не могла находиться здесь больше суток».

Конечно, наступило трупное окоченение, но я бы сказал, что когда-то она была очень хорошенькой».

«Сколько ей лет?»

«Она, возможно, была старше тебя, но не намного».

«Были ли какие-либо признаки… вмешательства?»

«Нет, я так не думаю. Она была полностью одета, и не было никаких намеков на борьбу. Она выглядела почти умиротворенной. Я начал задаваться вопросом, не умерла ли она естественной смертью и не похоронили ли ее в частном порядке».

«Если бы это было так, они бы наверняка потрудились вырыть нормальную могилу. Похоже, ее засыпало землей менее чем на шесть дюймов».

«Именно это и подсказало мне, что произошла нечестная игра».

«Врач это подтвердил?»

«Да, сержант, он сказал, что ее отравили».

«Ее убили в другом месте», — заметил Лиминг, — «а затем привезли в место, где ее вряд ли могли обнаружить — по крайней мере, люди. Это был лишь вопрос времени, когда ее найдут животные и выкопают тело». Он поморщился. «Не могу представить, что бы с ней тогда случилось».

«Слава Богу, мы спасли ее от этой участи».

«Ее семья будет вам вечно благодарна».

«Джако заслуживает похвалы», — сказал Малрин. «Он нашел труп, а я нашел его, не так ли, Джако?» Он огляделся, но обезьяны нигде не было видно. «Куда он делся сейчас?»

С верхушки ближайшего дерева раздался радостный визг. Они подняли глаза и увидели, как обезьяна чем-то дико размахивает в воздухе.

«Это моя шляпа у него там!» — завопил Лиминг.

Всякий раз, когда он отправлялся расследовать серьезное преступление, связанное с железной дорогой, Колбек сталкивался с повторяющейся моделью сопротивления. Он и Лиминг были возмущены местной полицией за то, что взялись за дело, которое, как они чувствовали, могли раскрыть, и не нравились железнодорожным полицейским, которые ненавидели напоминать, насколько ограничены их полномочия. На этот раз это было

другой. Вместо того, чтобы встретить молчаливое сопротивление, Колбек нашел поклонение герою. Сайрус Лилл следил за карьерой другого человека со смесью интереса и благоговения. Для него было честью работать вместе с прославленным Железнодорожным Детективом, хотя и в подчиненном качестве.

«Есть ли сообщения о пропавших без вести?» — спросил Колбек.

«Есть несколько, — ответил Лилл, — но ни одна женщина не соответствует описанию, которое мы дали газетам. Я не только связывался с полицией Камберленда и Нортумберленда. Я также отправлял телеграммы в соседние округа».

'Отличный.'

«Я рассудил, что именно так бы вы и поступили, инспектор».

'Это.'

«Жертва на самом деле может жить за сотни миль».

«Это правда. Подробности ее открытия уже появились в национальных газетах. Сеть раскидывается далеко и широко».

«Если бы не крушение, мы бы никогда ее не нашли».

«Это было удачное совпадение», — сказал Колбек. «Я глубоко сожалею о том, что случилось с Великолепным цирком Москарди, но одно ужасное преступление послужило поводом для того, чтобы вывести на свет другое. Сержант и я не уйдем, пока оба не будут раскрыты».

«Мы будем вам полностью помогать, сэр».

«Спасибо, инспектор».

«Это возможность, которой я воспользуюсь в полной мере».

В его голосе слышались почти подобострастные нотки, и это обеспокоило Колбека.

Лесть была приятной, но она была неуместна в расследовании убийства, где требовались холодные головы и неустанная работа. Он начал опасаться, что преувеличенное уважение Лилля к нему может стать таким же препятствием, как и угрюмая враждебность, с которой он сталкивался от детективов в других полицейских участках. И все же этот человек был явно дотошен. Он провел десятки интервью и сохранил их записи, чтобы Колбек мог их увидеть. Лилль также поговорил с машинистом и менеджером в Карлайле, которые организовали два поезда для цирка и вписали их в расписание.

«Мой вопрос был таким», — объяснил Лилл. «Что бы сделал на моем месте железнодорожный детектив? Я следовал за вами во всем, сэр. Я сохранил альбом ваших дел. Я многому научился, изучая ваши методы».

«Вам следует найти свой собственный способ работы», — предложил Колбек.

«Зачем это делать, если есть вариант получше?»

«Я не могу утверждать, что в данном случае лучше. Начнем с того, что я аутсайдер».

«Раньше это вас не останавливало».

«Ты знаешь эту местность, а я нет. Это дает тебе преимущество».

«Когда я стою рядом с тобой, я этого определенно не чувствую».

Они были близко к месту, где произошло крушение. Поскольку поезд полностью сошел с линии, то сбой в работе был лишь ограниченным. В момент столкновения шпалы были выбиты с рельсов. Это было благословением для NCR. Вместо того, чтобы отменять поезда, они могли сосредоточиться на спасении пострадавшего локомотива и подвижного состава. Ущерб был милосердно ограничен.

Краны все еще работали, и рядом были десятки рабочих. Пройдет несколько дней, прежде чем место будет полностью очищено, но что-то похожее на нормальное обслуживание было восстановлено.

Колбек задумчиво оглядел строй.

«Они выбрали хорошее место», — сказал он. «Оно довольно изолированное, и машинист не мог заметить препятствие, пока не проехал этот поворот».

«На самом деле», поправил Лилл, «первое, что он увидел, был красный флаг, установленный прямо на повороте. Так мне сказал машинист».

«Значит, он получил предупреждение».

«Да, сэр».

«Он не прибыл достаточно рано. Даже при снижении скорости локомотива не было бы никаких шансов остановиться вовремя».

«Боюсь, вообще никаких. Меня озадачивает одна вещь».

'Что это такое?'

«Ближайшие шпалы хранятся в полумиле отсюда. Как они сюда попали?»

«Их могла привезти лошадь с телегой».

«Шпалы тяжелые. Мы ищем одного человека или двоих?»

«Это еще предстоит выяснить, инспектор, но сильный человек мог бы легко поставить пару шпал на место. Удивительно, что он вообще потрудился это сделать».

Лилль удивилась. «Что ты имеешь в виду?»

«Ну», — задумчиво сказал Колбек, — «если бы он намеревался вызвать крупную аварию, он мог бы сделать это гораздо проще, используя кирку, чтобы сдвинуть некоторые рельсы с места. Это было почти так, как если бы он хотел, чтобы локомотив отскочил от шпал на низкой скорости и остался в вертикальном положении. Он даже установил красный флаг, чтобы предупредить машиниста о необходимости снизить скорость».

«Это кажется странным».

«Если бы авария произошла на сотню ярдов дальше», — сказал Колбек, указывая пальцем, — «и если бы рельсы были заблокированы там, то поезд приземлился бы на этом берегу и наверняка перевернулся. В этом случае, вероятно, погибли бы люди, а еще больше пассажиров и животных получили бы серьезные травмы».

«Мне это никогда не приходило в голову», — признался Лилл.

«Это сбивает с толку».

«Вы утверждаете, что человек, которого мы ищем, был… мягкосердечным?»

«Я не вижу никаких признаков мягкосердечия, инспектор Лилл. Я вижу лишь последствия отвратительного преступления, которое причинило много боли и неудобств».

«Но вы правы насчет места, которое он выбрал для этих спящих. Дальше по линии они могли бы вызвать катастрофу».

«Какой вывод вы из этого делаете?»

«Злодей не выполнил свою работу как следует».

«О, я думаю, что он так и сделал», — сказал Колбек. «Он выбрал место, где ущерб был бы ограничен. Другими словами, он не собирался уничтожать цирк. Он просто хотел не допустить его до Ньюкасла».

OceanofPDF.com

ГЛАВА ПЯТАЯ

Во время родов Мадлен Колбек особенно остро ощущала отсутствие матери. Это было время, когда ей действительно нужны были советы и поддержка человека, который привел ее в этот мир и который, следовательно, понимал тайны деторождения. У Мадлен была тетя, которая регулярно навещала ее, но не могла предложить ничего похожего на ту же поддержку. Все, что она и пожилая женщина делали, это вели версию разговора, который они обычно вели, ограничиваясь вопросами о здоровье ее отца, ее планах на новую картину и подробностями последнего дела ее мужа. Хотя она любила свою тетю, несмотря на явные недостатки женщины, Мадлен черпала гораздо больше сил из визита двух людей, более близких ей по возрасту.

Одной из них была жена Виктора Лиминга, Эстель, мать двоих сыновей, и поэтому она могла с некоторой долей авторитета говорить о проблемах семейной жизни. Она была доброй, внимательной, приземленной женщиной с приятными манерами и тихим чувством юмора, которое часто оживляло Мадлен в ее темные моменты. Дружба выросла из того факта, что их мужья работали вместе в Скотленд-Ярде.

Преступление породило и другую близкую подругу Мадлен. Она встретила Лидию Куэйл, когда Колбек расследовал убийство ее отца в Дербишире, и эти две женщины сблизились. В недели и месяцы, предшествовавшие рождению дочери, Мадлен все больше и больше полагалась на визиты Лидии. Хотя она не осознавала этого в то время, их дружба оказывала значительное влияние на другие отношения в жизни Лидии.

Во время своего визита тем утром Лидия склонилась над детской кроваткой и сияла.

«Она самый красивый ребенок в мире».

«Мы так думаем, — сказала Мадлен, — но нас можно обвинить в предвзятости».

«Я бы с удовольствием снова обнял ее, но не хочу ее будить».

«Тебе не придется долго ждать, Лидия, я обещаю тебе».

«Хорошо». Она села рядом с Мадлен. «Но я пришла увидеть тебя, а также Элен. Как ты? И как Роберт?»

«Я в порядке, спасибо, и мой муж тоже, но я бы предпочла, чтобы он сейчас не был так далеко».

«Почему? Где он?»

«Он где-то в Нортумберленде. Поезд, перевозивший цирк, сошел с рельсов, а неподалёку нашли тело женщины. Роберт не знал, была ли какая-то связь между этими двумя преступлениями».

«Как жаль, что он так далеко в такое время».

«Я чувствую, что меня бросили», — грустно сказала Мадлен. «Присутствие его здесь, в Лондоне, на протяжении стольких недель было настоящим подарком — как для Роберта, так и для меня. Я уже скучаю по нему».

«Тогда мне придется звонить чаще, если ты сможешь меня терпеть».

«Какой глупый вопрос! Всегда пожалуйста, Лидия».

«Спасибо, мне нравится сюда приходить».

«Так и должно быть — ты же почетная тетя».

Лидия рассмеялась. Она собиралась ответить, когда вошла служанка с полностью нагруженным подносом. Мадлен взялась разливать чай. Когда она протянула чашку своей гостье, она проницательно посмотрела на нее.

«Все в порядке, Лидия?»

«Да, да, я в отличном здравии».

«Я не спрашивал о вашем здоровье. Вы кажетесь немного рассеянным, вот и все. Я заметил это, когда вы только приехали. Что-нибудь случилось?»

Наступила долгая пауза, во время которой Лидия ушла в свой собственный мир и пристально изучала ковер. Когда она подняла глаза, она выдавила из себя смелую улыбку. Мадлен была обеспокоена.

«Что происходит?» — спросила она.

«Я не могу обременять тебя своими проблемами», — ответил другой. «В любом случае, они могут оказаться во многом воображаемыми. Я просто хочу насладиться твоим обществом».

«Мне бы гораздо больше понравилось ваше, если бы я мог вам помочь».

«Я пришел как друг, а не как человек, ищущий помощи».

«Но вам ведь нужна помощь, не так ли?»

Лидия вздохнула. «Ты очень проницателен».

«Это приходит от жизни с детективом. Роберт научил меня читать лица людей и искать определенные знаки». Она взяла Лидию за руку.

«Я не хочу совать нос в чужие дела. Если это личное дело, мы поговорим о чем-нибудь другом, и я больше никогда не буду донимать тебя по поводу… ну, того, как ты себя ведешь».

«Неужели это так очевидно?»

«Как правило, когда ты приходишь, ты всегда полон жизни, но не сегодня».

«Нет», — признался другой, — «это правда».

Лидия убрала руку, чтобы сделать первый глоток чая.

Поджав губы на мгновение, она приняла решение.

«Мне действительно нужно с кем-то поговорить», — признала она.

«Это связано с твоим старшим братом?»

«К счастью, это не так. Теперь, когда все окончательно улажено относительно завещания матери, Стэнли стал очень тихим. Он больше не представляет угрозы.

«Я до сих пор переписываюсь с Лукасом, моим младшим братом, и он держит меня в курсе семейных дел».

«Я рад, что у вас все еще есть линия связи».

«Боюсь, это все. Моя жизнь здесь и сейчас».

Она замолчала, и Мадлен захотела протянуть руку и снова взять ее за руку. Не желая оказывать даже малейшего давления на подругу, она сдержалась и ждала, когда слова придут, когда Лидия будет совсем готова.

Минуты шли. Когда она наконец заговорила, посетительница выпалила правду.

«За мной гонится мужчина», — сказала она. «Он меня пугает».

«Вы знаете, кто он?»

«Нет, и это то, что так тревожит. У меня никогда не бывает возможности как следует его рассмотреть. Всякий раз, когда я пытаюсь, он исчезает».

«Это тот человек, который когда-то следовал за тобой сюда?»

«О, нет, это определенно не он. Я совершенно не знал, что кто-то идет за мной в тот раз. Кроме того, он следовал за мной только для того, чтобы узнать, куда я так часто иду. Получив этот адрес, он сообщил об этом

...' Лидия глубоко вздохнула. 'Остальное ты знаешь.'

Когда они впервые встретились, Лидия жила с Беатрис Майлер, пожилой женщиной, которая стала очень властной, когда на сцене появилась Мадлен. Ее антагонизм по отношению к новой подруге Лидии стал катализатором, который привел к отъезду из дома Беатрис. Пожилая женщина была так озлоблена из-за потери любимого человека, что наняла

кто-то, кто отслеживал передвижения Лидии. Когда она узнала, что сделала Беатрис, Лидия была так ранена, что полностью разорвала дружбу.

«Это было по-другому», — вспоминает она. «Я не чувствовала никакой угрозы со стороны этого человека. На этот раз я чувствую».

«Как ты думаешь, он хочет причинить тебе вред?» — обеспокоенно спросила Мадлен.

«Я не знаю, что он хочет сделать».

«Можете ли вы его описать?»

«Он молод, хорошо одет и… ну, я полагаю, вы бы сказали, что он был довольно красив. Это все, что я смог вывести из тех мельком увиденных мною его образов».

«Вы бросили ему вызов?»

«Он не остается достаточно долго, чтобы я могла это сделать, Мадлен».

«Какие шаги вы предприняли?»

«Ну, я переехал в другой отель в надежде, что так я смогу от него отделаться. Но это всего лишь вопрос недель, прежде чем я вступлю во владение домом, который покупаю. Мне ненавистна мысль, что он там меня выследит».

«Когда вы видели его в последний раз?»

«Это было больше недели назад. Обычно я хожу сюда пешком, но когда он начал меня преследовать, я начал брать такси».

Мадлен почувствовала, как внутри нее поднимается сочувствие. Ее подруга явно была в беде. Она попыталась сказать что-то, что содержало бы в себе некоторую степень утешения, как она надеялась, как зерно истины.

«Вы очень привлекательная женщина, Лидия. Вы когда-нибудь задумывались о том, что он может быть просто... поклонником?»

«Если бы только он был», — сказал другой. «Я справлялся с такой ситуацией не раз в прошлом. Иногда это смущает, но никогда не тревожит. Этот человек не нежелательный поклонник. Он довольно зловещ, хотя, хоть убей, я не могу понять, почему. Что мне делать, Мадлен?»

«В первую очередь, вам следует довериться Роберту. Он быстро решит проблему. К сожалению, — добавила Мадлен, — он очень далеко».

Мауро Москарди предложил найти им жилье где-нибудь в лагере, но детективы вместо этого решили провести ночь в пабе в Фоурстоунз. Хотя удобств там было немного, Колбек подумал, что

это был бы лучший вариант, чем цирк, где им пришлось бы терпеть постоянный шум животных и пронзительную вонь из их комнат. При всех своих недостатках, Station Inn, тем не менее, смог предоставить им по комнате, съедобную еду и уединение, необходимое для обсуждения дела. Они как раз заканчивали завтрак, когда впервые столкнулись с Таппером Дарлоу, невысоким, пухлым, живым стариком с румяным лицом, украшенным седыми бакенбардами. Он снял шляпу, обнажив блестящую лысую макушку.

«Боже мой! — воскликнул он. — Что, черт возьми, вы делаете в этом месте? Я оставил сообщение, что вы должны остановиться в «Белом олене» в Хексэме за счет НКР. Я председатель компании, — продолжил он величественно. — Меня зовут Тэппер Дарлоу, а вас, как я полагаю, инспектор Колбек».

«Совершенно верно, мистер Дарлоу», — сказал Колбек, вставая, чтобы пожать ему руку, а затем указывая на своего спутника. «Это сержант Лиминг».

Лиминг поднялся из-за стола, готовый пожать руку, но новоприбывший одарил его лишь беглым взглядом и коротким кивком.

Единственным интересом Дарлоу был железнодорожный детектив.

«Вы могли бы остановиться у меня дома», — сказал он экспансивно.

"но я живу к северу от Ньюкасла и я рассудил, что вы предпочтете быть поближе к месту преступления. Хексем был бы идеальным для вас.

«Это восхитительный старый город, до краев наполненный историческим наследием».

«Мы пришли сюда как полицейские, сэр», — сказал Колбек, — «а не как антиквары».

«Вы пришли к нам в качестве гостей, и с вами следует обращаться соответственно».

«Это место нам вполне подходит», — сказал Лиминг, оглядевшись.

«Там продают хорошее пиво и вкусный мясной пирог».

«Его преимущество также в том, что он находится ближе к тому месту, где нам нужно быть»,

Колбек отметил: «Мы здесь к северу от реки. Если бы мы остались в Хексеме, мы были бы дальше и были бы вынуждены пересекать реку каждый раз, когда хотели посетить цирк».

«Я не буду спорить, — сказал Дарлоу, — но не вините меня, если кровати слишком жесткие, и вы будете постоянно биться головой об эти низкие балки. К счастью, для кого-то вроде меня это не проблема», — продолжил он, усмехнувшись.

«Иногда у такого маленького роста есть свои преимущества». Он внезапно закашлялся. «Здесь очень затхло. Вы не против, если мы все выйдем?»

«Покажите дорогу, сэр», — пригласил Колбек.

Он и Лиминг последовали за стариком на свежий воздух. Их встретили яркий солнечный свет и бодрящий ветер. Дарлоу посмотрел на ближайшую линию.

«Что вы знаете о НКР?» — спросил он.

«Практически ничего», — ответил Лиминг.

«Я знаю кое-что из ее истории», — сказал Колбек. «Как и многие железнодорожные компании, она столкнулась с жестким сопротивлением местных землевладельцев.

«Поборов врага, так сказать, он рванул вперед и был завершен, как мне кажется, в 1839 году. Девять или десять лет спустя его арендовал Джордж Хадсон, ныне свергнутый железнодорожный король, от имени железной дороги Йорка, Ньюкасла и Берика».

«Это никогда не было удовлетворительным решением», — объяснил Дарлоу, — «и мы очень быстро вернули себе независимость. Компания извлекла выгоду из дальновидного управления. Мы значительно увеличили трафик, предложив сниженные тарифы для людей, отправляющихся на рынки, на борцовские матчи, на скачки и т. д. И мы постоянно информировали наших потенциальных пассажиров с помощью регулярных рекламных листовок».

«Как долго вы стоите у руля, мистер Дарлоу?»

«О, я стал председателем только по умолчанию, так сказать. Мой предшественник заболел, и я был единственным человеком, достаточно глупым, чтобы выдвинуть свою кандидатуру. Дарлоу — имя, имеющее некоторое влияние в этом округе», — сказал он, выпятив грудь. «До недавнего времени я был одним из двух членов парламента, представлявших добрых людей Ньюкасла. Население округа составляет почти семьдесят тысяч, знаете ли».

«Но я подозреваю, что большинство из них не имеют права голоса», — сказал Колбек.

«Более пяти тысяч из них», — ответил другой с ноткой раздражения. «Достаточно сказать, что, когда я почувствовал, что пришло время уйти на пенсию, я внезапно оказался в той позиции, которую занимаю сейчас. Что касается компании, я был ее основным акционером в течение многих лет и поборником независимости NCR». Он надел шляпу. «Это подводит меня к сути вопроса. Поскольку вы прибыли только вчера, у вас не было времени сформулировать какие-либо теории о том, кто несет ответственность за крушение поезда».

«Наши мысли также сосредоточены на убийстве неизвестной женщины».

«Так и должно быть, инспектор, но вы поймете, почему железнодорожная катастрофа так сильно давит на меня. Господин Москарди

брат убежден, что это дело рук конкурирующего цирка.

«Инспектор Лилл отдает предпочтение альтернативным злодеям».

«Да», — сказал Лиминг. «Он уверен, что цыгане несут ответственность».

Дарлоу отмел это предположение: «Значит, Лилл совершенно неправ».

«Не будьте к нему слишком строги, сэр», — сказал Колбек. «По всей вероятности, инспектор Лилл был одним из тех, кто избрал вас в парламент. И это было логичное предположение, в конце концов. По-видимому, в этом районе были цыгане, и они устроили хаос».

«Это преступление имеет чисто коммерческую основу».

«Вы говорите это с настоящей убежденностью, сэр».

«Я имел в виду каждое слово», — сказал Дарлоу с внезапной страстью. «НКР

отбивается от неоднократных попыток Северо-Восточной железной дороги заключить с нами лизинговое соглашение или — что для них идеально — слияние. Другими словами, они хотят поглотить нас целиком и выплюнуть косточки.

«Поскольку мы отказались уступить, они начали прибегать к более отчаянным мерам».

«Это очень серьезное обвинение, сэр».

«Я придерживаюсь этого мнения, инспектор».

«Железнодорожная компания не опустится так низко, не так ли?» — сказал Лиминг.

«NER бы это сделал».

«Я позволю себе не согласиться, мистер Дарлоу», — сказал Колбек. «Если у них есть планы захватить НКР, зачем пытаться уничтожить один из ее локомотивов и часть ее подвижного состава?»

«Это коммерческая глупость», — сказал Лиминг.

«Это способ оказать на нас большее давление. Я могу лаять не на то дерево», — признался Дарлоу, — «но я участвовал в некоторых грубых переговорах с NER. За этим столом сидели безжалостные люди.

«Я верю в это. Поскольку они не могут достичь своей цели мирным путем, они пробуют что-то другое».

«Предоставьте это инспектору Колбеку», — призвал Малрайн.

«Он ничего не смыслит в цирках», — презрительно сказал Джанни Москарди.

«Он много знает о поимке преступников».

«Мы должны разобраться с этим сами».

«Но мы не можем этого сделать, Джанни».

«Мы можем сделать все, что захотим, если объединимся. Вот почему я организовал эти патрули вчера вечером. Я расставил вооруженных людей по всему лагерю.

«Никто не мог попасть внутрь».

«Никто не хотел туда входить».

«За нами наблюдают люди из цирка Гринвуда».

«Единственные люди, которые наблюдают за нами, — это дети, которые умирают от желания хоть мельком увидеть Рози или львов. Это всегда одно и то же. Куда бы мы ни пошли, к нам приходят незваные гости, и они обычно безобидны».

«Не в этот раз, Брендан».

«Я просто не думаю, что нам грозит опасность».

«Ты с нами совсем недавно. Большинство из нас всю жизнь провели в цирке. Это сделало нас осторожными. Мы знаем, когда на нас нападают».

«Я думаю, вам следует поговорить с инспектором».

«Я буду слишком занят, ожидая, когда появятся головорезы Сэма Гринвуда». Он откинул пальто, чтобы показать длинный нож. «Вот почему я ношу это».

Джанна не был согласен передать расследование детективам из Скотленд-Ярда. Он презирал похвалы, которыми их осыпал Малрайн. Ему было недостаточно поймать человека или людей, которые пустили под откос один из их поездов. Джанни хотел отомстить. С этой целью он собрал группу самых крутых людей в цирке и расставил их стратегически по лагерю ночью. Теперь он был готов вести их на поиски врага.

Хотя Малрайн и симпатизировал итальянцу, он не соглашался с его тактикой.

«С бандой мстителей вы никого не поймаете».

«Да, мы это сделаем — вы посмотрите».

«Но вы не знаете, с чего начать».

«Твои друзья из Лондона тоже. Мы были близки к катастрофе, но все, о чем могут думать эти детективы, это та женщина, на которую ты наткнулся. Оглянись вокруг», — сказал он, обведя жестом весь лагерь. «Разве ты не заметил, у скольких людей головы перевязаны, руки на перевязи, порезы и синяки? Разве ты не слышал выстрел, когда нам пришлось убить одну из наших лучших лошадей?»

«Да, конечно», — сказал Малрин.

«Тогда почему вы не рассказали инспектору Колбеку о масштабах нанесенного ущерба? Зачем вы повели сержанта осмотреть могилу, где был найден труп? Он был нужен нам здесь, чтобы искать улики, связанные с крушением».

«Они нас не подведут, Джанни, я тебе обещаю».

«Ну, я не собираюсь ждать, пока они поймут, что то, что с нами произошло, гораздо важнее, чем убийство одного человека. В том поезде, когда он сошел с рельсов, было более сорока человек».

«Я знаю», — с сожалением сказал Малрин. «Я был одним из них, так что вам не нужно рассказывать мне, какой это был неприятный опыт. У меня до сих пор есть порезы и синяки».

Пока он говорил, к ним подходили люди и занимали места рядом с Джанни. Это были набранные им дружинники, среди которых был Самсон, цирковой силач, массивный человек лет сорока с мускулистым торсом, грубой бородой и волосами, ниспадавшими до плеч. Малрин насчитал их всего пятнадцать.

«Мы пришли за приказом», — сказал Самсон.

«Идите за мной», — сказал Джанни, отходя и делая им знак следовать за собой.

Малрин смотрел им вслед и покачал головой в смятении. Хотя он понимал их гнев, он сожалел о том, как они отчаялись в полицейском расследовании до того, как оно действительно началось. Детективов нужно было предупредить. Джанни и его люди могли стать настоящей проблемой в будущем.

Колбек уже вел два дела одновременно, но между ними были заметные связи. Здесь такого совпадения не было, а если и было, то оно еще не было выявлено. Это означало, что у него был конкурент, отвлекающий его внимание. Должен ли он сосредоточиться на сходе с рельсов или убийство имело более веские основания? Мауро Москарди так громко жаловался, что бедственное положение цирка не было в центре расследования, что Колбеку потребовалось несколько часов, чтобы убедить его в обратном. Было уже поздно, когда они с Лимингом наконец покинули лагерь и отправились в гостиницу, где остановились. Поскольку у него не было времени осмотреть тело жертвы убийства, он сделал это приоритетом на следующее утро. Таппер Дарлоу был крайне критичен.

«Какой смысл возиться с ней, если ты даже не знаешь, кто она?» — спросил он.

«Возможно, мне удастся найти подсказки относительно ее личности, сэр».

«Как вы можете сделать это, глядя на тело, лежащее на плите?»

«Вы удивитесь, чему иногда можно научиться. Я говорю по собственному опыту. Однажды в шляпной коробке на станции Крю нашли отрубленную голову. Это все, что нам было нужно. Этого оказалось более чем достаточно. Мы опознали жертву убийства, раскрыли мотив преступления и арестовали убийц. Если мы можем так много узнать по голове, подумайте, насколько больше мы сможем узнать по целому телу».

«Я все еще считаю, что на первом месте должно быть крушение поезда».

«Это не игнорируется. Сержант Лиминг сейчас в цирке».

«Сержант Лиминг — это не вы , инспектор. Поездка в Хексхэм, чтобы осмотреть труп, посылает неверный сигнал мне и мистеру Москарди».

«Не так давно, — вспоминал Колбек, — вы рассказывали нам, какой красивый старый город Хексем. А теперь вы пытаетесь помешать мне туда ехать».

Они ехали вместе в поезде, на который сели в Форстоуне.

Дарлоу провел всю короткую поездку, доказывая, что его требования должны быть соблюдены в первую очередь. Хотя он был рад сойти один на следующей остановке, Колбек был достаточно мудр, чтобы понять, что Дарлоу может быть для них ценным активом. Несмотря на всю свою напыщенность, он был явно человеком с политическими навыками и имел детальное представление о работе NCR. Его утверждение о том, что сход с рельсов был спланирован конкурирующей компанией, не убедило Колбека, однако его следовало иметь в виду. Это, безусловно, не первый случай, когда поглощающая компания была готова использовать скрытые методы для достижения своих целей. Некоторые люди были готовы пойти на все, чтобы добиться власти и богатства.

Проверив свой экземпляр Брэдшоу по пути на север, Колбек уже узнал, что Хексхэм был живописным городом с почти пятью тысячами душ, население которого в основном занималось производством кожи, обуви, перчаток, шляп и шерсти. Когда он покинул станцию, у него сложилось впечатление о довольном сообществе, живущем в приятной обстановке и сохраняющем многочисленные связи с прошлым. Адрес, который ему дали, был адресом доктора Томаса Фереби, человека, которого вызвали

осмотреть тело жертвы убийства и кто перевез его в свой дом. Высокий, угловатый, похожий на сову человек лет шестидесяти, Фереби имел опыт работы патологоанатомом и пользовался большим уважением в округе. Когда он приветствовал своего посетителя, он пожал Колбеку липкую руку, которая была искуплена его теплой улыбкой.

«Приятно познакомиться с вами, инспектор», — сказал он. «Ваша репутация опережает вас».

«Мне сказали, что люди тоже о вас самого высокого мнения, доктор».

«Я делаю все возможное».

«Что вам удалось узнать о жертве?»

«Боюсь, что сообщать особо нечего, но я сделал несколько заметок, и вы можете взять копию с собой. Как вы знаете, причиной смерти стало отравление, но я не токсиколог. Сегодня тело перевезут в Ньюкасл для вскрытия. Они пригласят эксперта, который определит, от чего именно она умерла».

«Можете ли вы описать свою реакцию, когда впервые увидели тело?»

«Я могу сделать это очень подробно».

Ферби был освежающим контрастом с Таппером Дарлоу. В отличие от первого, у него был мягкий голос и легкие манеры. Он вспомнил свое удивление, когда не смог определить причину смерти поначалу. Женщина лежала на спине, и были приняты меры, чтобы уложить ее в естественное положение. Ее не просто сбросили в полость, а затем поспешно накрыли.

«Тот, кто ее похоронил, инспектор, постарался».

'Это интересно.'

«Было очень мало следов — ни ридикюля, ни колец на руках, ни каких-либо аксессуаров. Остались только ее платье и нижнее белье».

«А как насчет обуви?»

«Их не было».

Завершив список, он отвел Колбека в свой кабинет и вручил ему коробку, в которой находилось все, что принадлежало женщине.

Осмотрев платье, инспектор увидел, что этикетка оторвана.

Он почувствовал качество материала.

«Это было дорого», — заметил он. «У нее был вкус». Он заметил две крошечные дырочки спереди на платье. «На ней была какая-то брошь, я полагаю».

«В могиле его не было».

«Убийца мог украсть его вместе с другими драгоценностями».

«И все же он положил ее так нежно и заботливо». Он посмотрел на Колбека. «Есть, конечно, и другое объяснение. На ней все-таки были драгоценности».

«Я понимаю, на что вы намекаете, доктор Фереби. Вы считаете, что человек, обнаруживший тело, затем ограбил его, лишившись каких-либо ценностей. Позвольте мне успокоить вас на этот счет», — продолжил Колбек. «Человеком, который действительно нашел ее — как я понимаю, с помощью обезьяны — был Брендан Малрайн, работающий в цирке. Ранее в своей карьере он был членом столичной полиции. Я могу поручиться за его характер.

«Он не вор».

«Это приятно слышать, инспектор».

«Однако я не могу говорить за обезьяну».

Они рассмеялись. Затем Фереби повел его в заднюю часть дома и вышел в каменную пристройку с мощеным полом. Там царила прохладная атмосфера. Травы были разбросаны, чтобы смягчить запах смерти. Женщина лежала на столе под саваном. По приглашению доктора Колбек откинул его, чтобы показать все выше талии. Сначала он посмотрел на руки, отметив отпечатки, которые предполагали, что кольца носили на двух пальцах каждой руки. Кожа была бледной, и под ней можно было увидеть крошечные синие вены, тянущиеся во все стороны, как миниатюрная речная дельта. То, на что он смотрел, было лицом привлекательной женщины лет сорока, которая, судя по ее прическе, могла позволить себе очень хорошего парикмахера. Лицо заинтриговало его.

«Нет никаких признаков боли или страдания», — сказал он. «Я видел людей, которым давали едкие яды, и они умирали в агонии, стиснув зубы и сморщив лицо. Если такое и существует, то эта женщина умерла от безвредного яда».

«Яды, которые могут убить, никогда не бывают безвредными, инспектор. Я бы объяснил это тем, что ей давали его малыми дозами в течение длительного периода. Эффект был кумулятивным».

Фереби продолжил рассказывать о других случаях отравления, которые он видел в ходе своей карьеры, и о том, как человек, вводивший дозу, явно хотел, чтобы его жертва корчилась в муках перед смертью. В данном случае это было явно не так.

«Придется провести расследование», — сказал Колбек.

«Это будет очень коротко. Поскольку мы не знаем, кто она и откуда родом, у нас не будет семьи, к которой можно будет обратиться».

«Я как-нибудь их найду».

«А что насчет убийцы?»

«Он не сбежит, уверяю вас». Он медленно накинул саван на тело. «В данный момент эта женщина неопознана. Наша первая задача — установить ее имя. Когда мы это сделаем, мы сможем пойти за человеком, который ее убил».

Было уже за полдень, когда Лидия Куэйл вернулась в отель. Расположенный на тихой улочке, он был меньше того, где она жила, но был чистым и удобным. Что еще важнее, он был неизвестен ее преследователю. Она была рада, что наконец-то доверилась Мадлен Колбек. Ее подруга сказала ей, что общее бремя легче нести, и вскоре это стало очевидно. Когда она вышла из дома, она сделала это с пружиной в шаге. Лидия была так воодушевлена поддержкой Мадлен, что нашла в себе смелость пройти весь путь обратно в отель. Ни разу она не почувствовала, что за ней наблюдают или следят. Когда она вошла в здание, у нее было ошеломляющее чувство безопасности.

Лидия поднялась в свою комнату. Сняв шляпу и пальто и повесив их, она подошла к окну и посмотрела на здания напротив. Они были успокаивающе невзрачными, подкрепляя веру в то, что она нашла анонимное убежище. Однако, когда ее взгляд спустился на уровень земли, она испытала неожиданный шок. Он был там, и на этот раз он не ушел. Стоя на тротуаре напротив, он не только смотрел на нее, он торжествующе улыбался.

Ее нашли.

OceanofPDF.com

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Как только Виктор Лиминг прибыл в лагерь тем утром, на него набросился Сайрус Лилл. Когда он впервые встретил инспектора, он был не слишком впечатлен им, но десять минут наедине с этим человеком радикально изменили его мнение. Лилл достал из кармана два листка бумаги и протянул их.

«Что это?» — спросил Лиминг.

«Возьми их и увидишь». Он передал их. «Ну?»

«Это списки тех, кто именно был в двух поездах, арендованных цирком», — сказал Лиминг, любуясь аккуратным почерком. «Вы записали имя и род занятий каждого, а также количество животных.

Вы даже перечислили предметы, перевозимые каждым из двух поездов.

«Именно это я и нашел наиболее показательным, сержант».

'Почему?'

«Посмотрите внимательнее, что должен был привезти второй поезд».

Лиминг взглянул на соответствующую страницу. «Это просто список принадлежностей».

«Да, но там есть шатёр и все места для сидения».

«Я не понимаю», — признался другой.

«Позвольте мне объяснить. Это была не только моя идея. Я буду честен в этом.

Инспектор Колбек как-то сказал, что было бы интересно подробно рассмотреть, как цирк был разделен между двумя поездами. Я выяснил это для него.

«Это было очень любезно с вашей стороны, но я не вижу, какое откровение это принесло».

«Он выбрал не ту цель».

«Кто это сделал?»

«Человек, который вызвал сход с рельсов, конечно», — сказал Лилл. «Если бы он хотел парализовать цирк, он должен был сделать своей целью второй поезд. В нем находилось большинство животных и все основное оборудование

«нужно было поставить представление. Уничтожив шатер, он лишил бы возможности цирка Mauro's Magnificent Circus продолжать свою деятельность».

«В ваших словах есть смысл, — сказал Лиминг, — и это важный момент. Но я бы все равно утверждал, что он выбрал правильную цель».

«Что заставляет вас так думать?»

«Доказательства прямо здесь, в этом списке имен. В первом поезде ехали мистер Москарди и его жена, а также некоторые из старших членов цирка. Слониха Рози также была на борту, и она является одним из главных аттракционов. Если бы человек, который повесил эти шпалы на рельсы, сумел убить Москарди и ранить слона так сильно, что его пришлось застрелить, он бы поставил цирк на колени».

«По словам инспектора Колбека, он не собирался никого убивать».

«Да, он упомянул свою теорию по этому поводу».

«Разве вы с этим не согласны?»

«Я и сделал, и нет», — сказал Лиминг. «Я сохраняю открытость ума».

«Ну, я думал, что его рассуждения были здравыми. Было бы относительно легко нанести гораздо больший ущерб — особенно если бы с рельсов сошел второй поезд вместо первого». Он протянул руку в сторону фургонов и палаток. «Этот лагерь был бы похож на полевой госпиталь.

Среди жертв было бы много детей, и им пришлось бы застрелить множество тяжело раненых животных».

«Это было бы трагедией».

«Цирк бы обанкротился».

Возвращая листы бумаги, Лиминг задумался на мгновение о том, что ему только что сказали. Лилл был занят и заслужил за это похвалу. Было очевидно, что люди и животные были распределены по двум поездам с особой тщательностью. Мауро Москарди возглавил авангард, оставив своего брата ответственным за уязвимый груз во втором поезде. Между двумя группами наблюдался явный дисбаланс.

Лиминг нахмурился. «Откуда человек, организовавший сход с рельсов, знал, что будет перевозить каждый поезд?» — спросил он.

«Когда они нанимали транспорт, они бы реквизировали столько-то вагонов и столько-то вагонов. Было бы совершенно ясно, какой поезд вез шатер. Поскольку в нем также было все оборудование, второй поезд имел гораздо больше прицепленных вагонов. Если — как полагает инспектор

– мы ищем кого-то внутри НКР, такой человек должен был

«Получить свободный доступ к подробностям организации поездки и понять, какой из двух поездов будет лучшей целью».

«Но он выбрал другое».

«Это говорит нам обо всем».

Лилл говорил с таким тихим энтузиазмом, что его слова звучали очень убедительно. Поскольку аргумент инспектора основывался на предложении Колбека, его следовало воспринимать серьезно. Лиминг признал, что авария могла быть гораздо серьезнее. Во время предыдущего дела он видел, что произошло, когда порох был использован для того, чтобы вызвать камнепад, из-за которого целый поезд сошел с рельсов на большой скорости и перевернулся. Машинист, пожарный и охранник погибли мгновенно, локомотив загорелся, а подвижной состав был полностью уничтожен. Ничего подобного с цирком не случалось. По сути, он все еще был цел.

«Чего-то не хватает», — сказал Лиминг. «Слишком много — признать, что один человек несет ответственность за то, что произошло. Если он работает в NCR, он мог бы узнать, в какое время отправится первый поезд, и рассчитать его вероятное время прибытия в то место, где он решил спустить его с рельсов. Но ему нужна была бы помощь, и она не пришла бы от другого железнодорожника».

«Откуда еще ему взяться?»

«Это пришло прямо отсюда».

«Нет», — сказал Лилл. «Я в это не поверю. Господин Москарди гордится тем, что его цирк — это большая счастливая семья».

«Так это может выглядеть на первый взгляд, — сказал Лиминг, — но это неправда. Где-то в этом лагере у них есть шпион».

С приближением драки собралась небольшая толпа. Они образовали полукруг вокруг двух мужчин. Их представителем был Отто Хикстед, крупный, неповоротливый мужчина, работавший укротителем львов. Он угрожающе помахал кулаком Карлу Либерманну, молодому гибкому акробату, который всегда начинал свое выступление серией скоростных колес по периметру ринга. Теперь для такого представления не было места. Враждебные зрители подступали все ближе. Немец оказался в ловушке. Хикстед бросил обвинение акробату.

— За этим стояли вы, Либерман.

«Нет, не был — клянусь».

«Теперь я понимаю, почему вы пересели в другой поезд. Вы должны были ехать на первом, но вы постарались пропустить его, чтобы не попасть в аварию».

«Это неправда, Отто».

«Если бы это зависело от меня, я бы никогда не позволил вам присоединиться к этому цирку после того, как вы три года проработали на Сэма Гринвуда. Довериться вам было большой ошибкой со стороны мистера Москарди».

«Я усердно работаю для него, потому что я очень благодарен».

«Вы ведь все еще усердно трудитесь ради Гринвуда, не так ли?»

«Нет, даю вам слово».

«Какая от этого польза? — проревел Хикстед, приближаясь. — Ты грязный, гнилой, бесчестный немец, и ты пытаешься разрушить этот цирк».

«Я бы никогда этого не сделал — это мой заработок».

«У вас здесь нет средств к существованию».

«Выгони его, Отто, — раздался голос. — Избей его и выгони».

«Нет, нет», — взмолился Либерман, подняв обе ладони и отступая.

«Стой смирно и сражайся, ублюдок!» — крикнул укротитель львов.

«У меня нет с тобой никаких претензий, Отто. Мы были друзьями».

«Это было до того, как я увидел тебя в твоем истинном обличье».

Подбадриваемый толпой, Хикстед прыгнул вперед и нанес удар. Акробат легко увернулся от него, но не смог уклониться от следующего удара и пинка, который последовал за ним. Уязвленный, он начал сопротивляться, но его удары не имели ничего общего с жалом его противника. Он мог только ранить Хикстеда. Укротитель львов был достаточно силен и зол, чтобы убить его. Двое мужчин отмахнулись. Либерманн храбро оборонялся, но он не мог сравниться с более крупным мужчиной. Это был лишь вопрос времени, прежде чем он будет повален на землю, но, к счастью для него, бой был прерван.

«Что, черт возьми, здесь происходит?» — потребовал Малрин, проталкиваясь сквозь толпу. «Прекратите, вы оба!»

Когда они продолжили обмениваться ударами, ирландец встал между ними, схватил каждого из них за шиворот и поднял с земли.

«Если вы действительно хотите драки, — сказал он, — вы можете устроить ее со мной». Он отшвырнул их на несколько ярдов друг от друга. «Это цирк. Мы держимся вместе, особенно в такое время». Он бросил на Либермана сердитый взгляд. «Кто это начал?»

«Я сделал это», — крикнул Хикстед. «Этот лживый ублюдок работает на Сэма Гринвуда. Я как раз собирался выбить из него признание».

«Теперь я здесь свой », — подтвердил немец. «Я люблю этот цирк. Он во всех отношениях лучше, чем тот. Я бы никогда не причинил ему вреда».

«Я верю тебе, Карл», — сказал Малрин. Он повернулся к остальным. «Веселье закончилось. Вы все можете исчезнуть. И я не хочу больше драк в этом лагере, понимаете? Господин Москарди платит мне за то, чтобы я присматривал за этим цирком.

Иди, убирайся с глаз моих, пока я не помог тебе в пути.

Было много недовольного бормотания, но никто не осмелился бросить ему вызов. Столкнувшись с ирландцем, даже Хиллстед отступил. Угрюмо посмотрев на акробата, он увел остальных. Малрин похлопал Либермана по плечу.

«Не стой у них на пути, Карл».

«Спасибо, что пришли».

«Кто-то должен был остановить драку».

Акробат кивнул, прежде чем уйти. Роберт Колбек наблюдал за всем этим с того момента, как появился Малрин. Он приблизился с одобрительной улыбкой.

«Молодец, ты не растерял ни одного своего навыка».

«Верно, инспектор. Это было как в старые времена в Лондоне, когда мне приходилось разнимать драку в таверне. Мне всегда нравилось сталкивать друг с другом несколько голов».

'Что случилось?'

«Им нужен был кто-то, на кого можно было бы свалить вину».

«Почему они выбрали этого молодого человека в качестве козла отпущения?»

«Три причины. Главная из них — Карл раньше был артистом цирка Сэма Гринвуда. Он нас ненавидит. Карл приехал сюда, потому что ему предложили больше денег и возможность выступать перед большей аудиторией. Вторая причина — он немец. Некоторым это не нравится».

«Я нахожу это довольно странным», — сказал Колбек. «Это очень космополитичная группа людей. Владелец — итальянец, и он нанимает артистов со всей Европы».

«Карл — единственный немец. Он выделяется».

«Какая третья причина?»

«Это то, что действительно раздражает Отто Хикстеда. Кстати, именно он начал драку. Отто хорош в своей работе. Он может превратить этих рычащих львов в безобидных домашних животных». Малрин усмехнулся. «Я думаю, они боятся его, потому что он такой большой и уродливый. Карл, с другой стороны, молод и красив. Когда представление подходит к концу, нет женщин, ждущих снаружи шатра в надежде встретить Отто. Все, чего они хотят, — это подобраться поближе к Карлу».

«Это понятно, я полагаю».

«Это наверняка вызовет ревность у Отто».

«Вы собираетесь сообщить о драке господину Москарди?»

«Нет, я бы предпочел этого не делать».

'Почему это?'

«Начнем с того, — ответил Малрин, — что у него и так достаточно забот».

Последнее, что ему нужно знать, это то, что среди его исполнителей назревают проблемы. Моя работа — быстро пресекать такие вещи, чтобы мистер Москарди даже не услышал об этом. О чем я его предупрежу, так это о его брате».

«О, — сказал Колбек, — в чем причина?»

«Джанни Москарди кипит от гнева…»

Хотя ему приходилось использовать трость, Джанни мог ковылять с хорошей скоростью. Выйдя за пределы лагеря, он разделил своих людей и отправил их в разных направлениях. Двое сопровождавших его людей направились на восток вдоль берега реки. Один из них, клоун по профессии, на этот раз был настроен серьезно.

«Что мы будем делать, если поймаем кого-нибудь, Джанни?» — спросил он.

«Мы пугаем его до смерти, пока он не заговорит».

«Вы уверены, что он будет из цирка Гринвуда?»

«Откуда еще ему взяться?» — потребовал Джанни, поворачиваясь к нему. «Думай головой, Пепе. У нас есть только один враг, который хочет нас уничтожить, и именно это он приказал сделать своему прихвостню».

«Разве он не убежит и не доложит Сэму Гринвуду?»

"Нет, он останется здесь. Когда он спустил поезд с рельсов, он не нанес никакого ущерба, на который надеялся. Он будет прятаться поблизости, чтобы он

может снова нанести нам удар. Вот почему мы должны быть бдительными.

«А что, если мы его поймаем, а он не заговорит?»

«О, он будет говорить, даже если мой нож будет у его горла», — сказал Джанни, ощупывая свое оружие. «Если он этого не сделает — я дам ему это ясно понять — мы убьем его на месте. Я не верю в милосердие. Мы сбросим его в реку, привязав к нему тяжелые камни, чтобы он не выходил из воды. Этой угрозы будет достаточно, чтобы развязать ему язык».

Клоун забеспокоился. «Ты правда убьешь его?»

«Я бы сделал это и мне бы это понравилось».

«Но это было бы убийством, Джанни».

«Как вы думаете, что этот злодей пытался с нами сделать?»

«Нам следует передать его этому инспектору».

«Забудьте о Колбеке», — сказал Джанни, останавливаясь, чтобы потрясти мужчину за плечи. «Он не найдет виновного».

«Малрайн говорит, что он блестящий детектив».

«Тогда почему он не ищет, как мы? Все, что он сделал до сих пор, это задал кучу вопросов, а затем отправил своего сержанта расследовать убийство той женщины, которую Брендан нашел в лесу. Колбек даже не удосужился уделить нам все свое внимание».

«Он обязательно это сделает, если ты действительно кого-то убьешь».

«Только если он узнает, а шансов на это нет. Трое из нас узнают, что произошло, и мы все будем держать рты закрытыми». Он пристально посмотрел в глаза Пепе, а затем перевел взгляд на другого мужчину.

«Мы ведь так и сделаем, не правда ли?»

«Да, Джанни», — хором ответили остальные.

«Тогда продолжим нашу охоту».

Рассредоточившись так, чтобы охватить более широкую область, они двинулись вперед и заглядывали за каждый куст, дерево и возможное укрытие, которое они могли найти. Их поиски были недолгими. Сельская безмятежность внезапно была нарушена звуком выстрела дробовика к северу от них. Они слышали далекие голоса, зовущие.

«Они нашли его!» — закричал Джанни. «Давайте скорее пойдем туда».

Он бежал впереди и скакал по траве так быстро, как только мог.

Прошел час, прежде чем Лидия Куэйл набралась смелости снова посмотреть в окно, хотя она и не стояла прямо перед ним.

На этот раз. Медленно приблизившись к нему, она придерживала занавеску, затем выглянула из-за нее. Она глубоко вздохнула с облегчением. Его там не было. Единственным человеком, которого она могла видеть на тротуаре напротив, был старик, идущий с собакой на поводке. Лидия немного расслабилась. Через несколько минут она достаточно осмелела, чтобы подойти к окну и оказаться на виду. Внизу по-прежнему не было никакой опасности. Ее преследователь исчез.

Думая о том, что произошло, она задавалась вопросом, не было ли все это иллюзией. С тех пор как этот человек незвано вошел в ее жизнь, она стала жертвой всевозможных страхов. Были времена, когда она представляла, что он следует за ней, только чтобы обернуться и увидеть, что никого нет.

Это ли случилось с ней час назад? Он настолько прочно вошел в ее сознание, что она думала, что он там, хотя на самом деле его не было видно? К тому же, если бы на улице был мужчина , это мог быть кто-то совсем другой. В отличие от ее преследователя, он не исчез, как только она на него посмотрела. Он стоял на месте и улыбался. Мужчина, который следовал за ней, никогда этого не делал.

Лидия сделала все возможное, чтобы убедить себя, что это был случай ошибочной идентификации. Мужчина, которого она увидела, был совершенно незнакомым человеком, который просто оказался внизу на улице, когда она посмотрела вниз. Это было бесполезно. Как бы ей ни хотелось, чтобы это был кто-то другой, в глубине души она знала, что это не так. Мужчина с широкой улыбкой был ее преследователем, достаточно уверенным в себе, чтобы правильно себя проявить и сообщить о своих чувствах к ней. Как он мог обнаружить ее местонахождение, она не знала, но он каким-то образом это сделал.

Лидия ушла из своего другого отеля, чтобы сбежать от него, взяв такси на стоянке напротив здания. Что, если бы он просто подождал на стоянке и спросил каждого водителя по очереди, не подвозил ли он молодую женщину из одного отеля в другой? Это было возможно. Таксисты всегда выдавали информацию, если им платили достаточно, и, как она теперь увидела, ее преследователь был явно состоятельным человеком. Он был одет почти как щеголь, что напомнило ей Колбека. Чего у него, похоже, не было, так это безупречных манер Колбека и его укоренившегося уважения к женщинам.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы принять решение. Упаковав некоторые вещи в чемодан, она спустилась вниз и попросила носильщика спуститься на главную улицу, чтобы вызвать такси. Когда оно приехало, она была уверена, что его будет не так-то просто отследить. Это был один из

легион такси, курсировавших по столице в поисках пассажиров. Если ее преследователь следил за ней — а у нее не возникло неприятного ощущения, что он следил, — он не знал, из какого звания она пришла. На этот раз Лидия успешно сбежала.

«Я не верю в это!» — закричал Мауро Москарди. «Это не имеет смысла».

«Это подтверждается доказательствами», — сказал Колбек.

«Да», — добавил Лилл, помахивая перед ним двумя листами бумаги. «Осмотрите их, и вы поймете, почему инспектор и я едины во мнении. Целью схода с рельсов не было вызвать катастрофу».

«Это чушь!»

«Мы не согласны».

«На мой цирк напал человек, решивший нас убить, — заявил Москарди, — и его заказчиком может быть Сэм Гринвуд».

Они втроем были в караване Москарди, и он сопротивлялся всем предложениям, которые эти двое ему делали. Придя к выводу брата, он цеплялся за него. Альтернативные теории просто отмахивались, как надоедливые мухи.

Колбек попытался его урезонить.

«Вы когда-нибудь сталкивались с проблемами?» — спросил он.

«Мы делаем это постоянно», — ответил итальянец. «Куда бы мы ни пошли, мы становимся мишенью для воров. В Карлайле кто-то пытался украсть одну из наших лошадей».

«Что с ним случилось?»

«Малрайн поймал его и устроил ему самую жестокую взбучку в жизни».

«А конокрад работал на этого мистера Гринвуда?»

«Нет», — признался другой. «Он был просто одним из обычных негодяев, которых мы встречаем в любой местности. Поскольку мы живем в лагере, они думают, что будет легко пробраться к нам и ограбить. Они платят высокую цену за свою ошибку».

«Кто-нибудь из этих людей работал у мистера Гринвуда?»

Москарди покачал головой. «Это были злодеи, которых можно встретить где угодно».

«Другими словами», — сказал Колбек, — «у вас никогда не было проблем с конкурирующим цирком».

"О, да, у нас есть. Они всегда пытаются переманить некоторых из наших артистов. Каждый цирк в этой стране жаждет наших акробатов и наездников

«Выступают. Наши клоуны — лучшие в Европе. Они всегда являются главной целью».

«То есть вы конкурируете не только с цирком Гринвуда?»

«Нет, есть много других, некоторые большие, некоторые очень маленькие».

«Может ли кто-нибудь из них намеренно попытаться вас покалечить?»

«Они слишком напуганы, чтобы даже попытаться. Сэм Гринвуд не боится — вот почему я уверен, что он стоит за тем, что с нами произошло».

«В таком случае», — сказал Лилл, — «у вас в лагере есть гнилое яблоко. Сержант Лиминг и я в этом уверены. Среди вас есть шпион, который снабжает информацией того, кто хочет вам навредить».

«Это ложь!» — воскликнул Москарди, схватив его за галстук.

«Никто не посмеет предать меня ». Он оттолкнул Лилль назад. «Убирайся отсюда!»

«Инспектор сделал обоснованное предположение», — сказал Колбек, быстро вставая между двумя мужчинами, чтобы разнять их. «Он не хотел вас оскорбить. Почти в каждом ограблении банка, которое я расследовал, грабитель пользовался помощью изнутри от кого-то, кто работал в банке. Это одна из первых вещей, которую я ожидаю найти».

«Это не банк», — сказал Москарди, дрожа от волнения. «Это семья. Никто не присоединится к нам, если не будет готов мириться с трудностями, которые нам непременно встретятся на пути. Такие вещи связывают нас вместе. Если бы я укрывал предателя, я бы немедленно его выследил».

«Тогда я беру свои слова обратно», — сказал Лилл, поправляя галстук.

Детективам потребовалось несколько минут, чтобы успокоить итальянца. Они говорили о его визите в Ньюкасл и о том, где он будет выступать, когда цирк прибудет туда. Когда они спросили, где будет следующее место выступления, Москарди отказался им отвечать.

«У нас есть принцип веры, что мы никогда не даем заранее уведомления о своих передвижениях», — сказал он. «Когда мы планируем свой маршрут, мы настаиваем, чтобы места, которые мы посещаем, не объявляли о нашем прибытии раньше, чем за неделю до того, как мы туда приедем. Это значит, что наши конкуренты не смогут добраться туда раньше нас, чтобы украсть нашу аудиторию. Ни одному городу не нужны два цирка».

Колбек улыбнулся Лиллю. «Ни одно дело не требует двух инспекторов», — сказал он.

«Я был бы рад хотя бы одному, если бы он действительно посвятил себя нашему бедственному положению, а не пытался одновременно раскрыть расследование убийства».

«Вас не оставят без внимания, господин Москарди».

«Тогда почему я чувствую себя обделенным вниманием?»

«Возвращаясь к нашему аргументу…»

Игнорируя пустое выражение лица Москарди, Колбек снова попытался убедить его, что его цирк на самом деле избежал какого-либо масштабного ущерба. Если бы кто-то решил полностью его вывести из строя, он бы выбрал второй из двух поездов. Развернув карту, Колбек указал точное место, где первый поезд сошел с линии. Затем он продолжил указывать на различные отмеченные им места, где сошедший с рельсов поезд либо скатился бы с холма, либо пробил мост и оказался в реке.

«Подумайте, насколько хуже могли бы быть эти ситуации», — призвал он.

«Тебя спасли от уничтожения».

«На нас напали», — мстительно сказал Москарди. «Это все, что мне нужно знать. И единственный человек, способный сделать это, — это тот человек, о котором я вам рассказал. Вы двое можете избавить себя от необходимости играть с этими умными теориями. Они никогда меня не убедят. Если вы хотите раскрыть это преступление», — продолжал он, повышая голос и краснея от гнева, — «тогда идите и арестуйте человека, стоящего за ним — Сэма Гринвуда».

Последнее представление прошло плохо. Никто не мог этого оспорить. Жители Бристоля стекались в амфитеатр с самыми высокими ожиданиями и были разочарованы. Было общее отсутствие жизненной силы и преданности делу. Даже клоуны были пресыщены. Хуже всего было, когда кто-то потерял равновесие и упал с каната. Неловко приземлившись в опилки, она подвернула лодыжку и была вынуждена хромать прочь. Это был образ, который подвел итог всему вечеру.

Хозяин цирка не щадил никого. Собрав весь цирк, высокий, краснолицый и пузатый хозяин орал на них до тех пор, пока они не опустили головы от стыда. Они должны были выступить лучше, предупредил он, иначе некоторые из них будут уволены. Когда он наблюдал, как они ускользают, он был в отвратительном настроении. Однако внезапно оно изменилось. Вошла его жена с газетой, в которой были подробности событий в Нортумберленде. Прочитав о неприятностях Великолепного цирка Москарди, мужчина запрокинул голову и разразился хохотом.