Заклинатель

ГЛАВА 25 Прожорное Чудище

Несмотря на поздний час, таверна «Ловкий пальчик» была полна гуляк. Мужчины и женщины собирались небольшими кучками в темных углах, договариваясь о каких-то сомнительных делишках. Они перемигивались, кивали, толкали друг друга локтями в бока и оттого очень напоминали стаю перелетных птиц, опустившуюся на гребень кровли, где поместиться всем невозможно. В самом разгаре было очень странное представление: на этой неделе горожане с ума посходили, пристрастившись к бегам жуков-долгоносиков. Разумеется, делались ставки. В таверне было очень шумно: люди смеялись, издавали победные крики или стоны отчаяния — в зависимости от того, выиграли они или проиграли. Ждать осталось недолго: вот-вот полетят в стены стулья, а содержимое стаканов — в физиономии соседей, и тогда начнется большая драка.

Пробираясь вслед за Юноной, Пин наблюдал, как мужчина, одетый шикарно по сравнению со своими спутниками, отирает пот с покрытого складками лба. Похоже было, что он нездешний, пришел в город совсем недавно. В руках он сжимал пару игральных карг.

Пин прислушался к запахам. «Ты проигрываешь, приятель, — подумал он. — И проигрываешь вчистую».

В следующее мгновение приезжий издал громкий стон и уронил голову на руки.

— Эй, Гадсон, гоните монету! — прорычал его одноглазый соперник. Этот был явно моряк, о чем говорили засаленный шейный платок и кольцо в ухе. У пояса его виднелась рукоятка кривой сабли.

Гадсон запустил руки глубоко в карманы и стал выкладывать их содержимое на стол, но не слишком-то быстро. И вот сабля матроса в мгновение ока вспыхнула в воздухе и оказалась у горла должника. Последнего этот весомый аргумент убедил поторопиться. Вдруг моряк поймал на себе взгляд Пина, и по обветренному лицу медленно расплылась усмешка. Пин испуганно опустил голову и поспешил вслед за Юноной. От Гадсона пахло страхом, зато от матроса — непредсказуемостью.

В дальнем углу таверны они наткнулись на Руди Идолиса, который мирно дремал, развалясь в своем кресле. От него нестерпимо воняло потными подмышками. Он открыл один глаз, выдавил из себя чернозубую улыбочку и протянул руку.

— По шесть пенсов за каждого, — пробурчал он и, как только монеты коснулись его ладони, мрачно сообщил: — Ручаюсь, у вас глаза из орбит выскочат. Уверяю, что вам никогда еще не приходилось видеть ничего подобного. — Постепенно его голос стих, а вспышка энтузиазма, связанная с радостью от получения денег, миновала. Народ продолжает клевать на Прожорное Чудище.

Одной рукой Руди коротко махнул в сторону предупреждающего объявления, повешенного миссис Бетти Пегготи, а другой отвел в сторону штору. Затем ему пришлось почти насильно столкнуть посетителей вниз по ступеням.

Чудище то ли сидело, то ли лежало — точно определить было сложно, чересчур мало света — в своей клетке, за толстыми железными прутьями, такими частыми, что сквозь них едва смогла бы пройти человеческая рука. У переднего края клетки, сразу же за решеткой, на влажном земляном полу, усыпанном деревянными опилками и сеном, лежали какие-то обглоданные останки — вероятно, свиные. Мухи роились над гнилым мясом, которое уже кишело мириадами слепых личинок. В дальнем углу была устроена лежанка из соломы, настолько плотно сбитая, что сразу становилось понятно, сколь огромный вес ей приходится выдерживать. Возле лежанки стояла лохань, до краев полная черной воды, на поверхности которой плавала ярко-зеленая плесень. Вокруг клетки земляной пол был гладко утоптан многочисленными ногами, которые дни напролет шаркали и скребли по нему. Вскрики, ахи и вздохи посетителей, приходивших поглазеть на чудовище, запертое в клетке, оценить его, вынести приговор, звонко отскакивали от влажных каменных стен.

Юнону и Пина от клетки с Чудищем отделяла небольшая толпа зевак. Несмотря на их громкие крики вроде «Эй, Чудище!» и «Эй ты, волосатый!» и прочие не слишком вежливые приветствия, Чудище сидело совершенно неподвижно, повернувшись к публике своей широкой шерстистой спиной.

— А может, оно спит? — предположил один из зрителей, коротышка в огромной шляпе.

— Ага, или обиделось, — откликнулся другой и швырнул с клетку морковку, которая угодила Чудищу в плечо. То слегка вздрогнуло, и только.

— Не думаю, что оно ест овощи, — сказал тот, что в шляпе. Он как раз разглядел тухлое мясо на полу клетки.

— Зря я, что ль, деньги платил?! — крикнул третий зевака и подобрал с пола очень удачно и вряд ли случайно подвернувшуюся длинную палку с заостренным концом (похоже, она лежала там именно для этой цели).

Под радостные крики спутников и испуганные возгласы спутниц он просунул палку сквозь решетку и ткнул Чудище заостренным концом прямо в объемистый зад. Чудище слегка дернулось, зажужжала взлетевшая с его спины муха, и все. Больше ничего не случилось.

— Чарли, давай еще раз, — потребовали разочарованные зрители. — Ткни его как следует!

Каждый участник веселой компании втайне жалел, что не он отыскал эту чудную палку, и в то же самое время радовался, что досталась она не ему. Чарли — на сей раз понимая, что просто права не имеет снова разочаровать друзей, — еще раз ткнул зверя палкой, причем с такой силой, что едва смог вытащить ее обратно. На сей раз последствия не заставили себя ждать.

— РРРРЫЫЫЫ!!! — взревело Чудище.

В мгновение ока оно вскочило, обернулось и швырнуло свое мощное тело на прутья решетки. Удар оказался такой силы, что сотряс даже стены подвала. Чарли и его спутники в ужасе отскочили от клетки, вопя во всю глотку, а затем, толкая друг друга и спотыкаясь, кинулись вверх по лестнице — прочь из подвала. Позабыв о приличиях, мужчины и женщины — вот уж точно не леди и джентльмены — пробивали себе путь локтями и каблуками, волоча за собой в общей куче и Пина с Юноной.

А Прожорное Чудище, выпрямившись в полный рост — около семи футов пяти дюймов, — стиснуло кулаками прутья решетки и с силой сотрясло их. Оно снова взревело, показав всем огромную пасть, полную желтых зубов, среди коих особенно сильное впечатление производили четыре длинных темно-коричневых клыка. За частоколом нижних зубов бурлило слюнявое озеро; из него вытекали ручьи и струились с подбородка на пол длинными вязкими нитями.

И вот Чудище опять осталось совсем одно в своей зловонной тюрьме. Публику как ветром сдуло, почти без следа, не считая разве что отпечатков их ног на взрытой во время побега поверхности земляного пола. Да еще возле самой решетки лежал маленький кружевной носовой платочек. Несколько мгновений Чудище задумчиво созерцало его, а затем без малейших усилий просунуло руку сквозь прутья, подняло и поднесло к носу. Принюхавшись, оно различило едва заметный, почти улетучившийся уже запах лаванды. Зверь грузно, с глухим тяжким звуком опустился на землю и пустым взглядом уставился перед собой. Лаванда расцветала по весне на крутых склонах гор.

Вдруг внимание зверя привлекло легкое шевеление в темном углу возле лестницы. Для порядка Чудище негромко заворчало. От стены отделилась какая-то темная призрачная фигура; она бесстрашно подошла к клетке, прислонилась к прохладным железным прутьям и стала мягким, монотонным голосом что-то говорить. Трудно было понять, слушает Чудище или нет. В любом случае вида оно не подавало. Потом тень направилась к лестнице, поднялась по ступеням и скрылась за занавеской. И опять воцарилась тишина, нарушаемая только жужжанием мухи да урчанием внутренностей чудовища.