Заклятие Химеры

17 Возвращение к стихиям

Конни открыла глаза. Она сидела, прислонившись к перилам платформы. Жар в помещении стал невыносимым с тех пор, как она в последний раз была в сознании. Она закашлялась: в воздухе стоял запах горящей нефти. Она подняла голову и увидела, что Каллерво больше нет: огромный медведь, который возвышался над ней раньше, исчез. Не исчез, поправила она себя. Нет, он по-прежнему здесь, с ней…

Теперь он стал ею.

Она медленно поднялась на ноги и вытянула руки вперед. Они мерцали в темноте странным серебристым сиянием, как будто их обмакнули в звездный свет. Сделав глубокий вдох, она представила себе новую форму, другое обличье — сильфа. Ее тело рассеялось серебряным туманом, а затем вновь собралось в летящем облике сильфа с длинными руками и ногами, чтобы затем быстро стать снова девочкой.

Слабый звук аплодисментов — хлоп-хлоп-хлоп! — раздался с того места, где лежал Джордж Брюэр. Вспомнив об опасности, грозящей им обоим, Конни опустила руки и подбежала к нему.

— Дядюшка Джордж, давайте я вам помогу, — сказала она, подкладывая руку ему под голову.

Старик закашлялся.

— Нет, моя милая, ты сделала достаточно. Я видел, кем ты стала. И это прекрасно. Сибилла гордилась бы тобой. — Он похлопал ее по руке. — Ты знаешь… — Его голос перешел в шепот. — Думаю, что твой путь — это самое лучшее… в конце концов.

Его последний вздох вырвался из груди с тихим шипением, и Конни поняла, что его дух высвободился из надломленного тела.

Облако дыма вползло в зал из лестничного колодца. Она должна была выбираться отсюда. Но как быть с телом человека, которого все считали погибшим много лет назад?

Дух огня со свистом закружился у нее над головой и поджег стопку распечаток, сложенных у компьютера. Пластиковая обшивка оборудования начала оседать и плавиться, как свечной воск.

«Оставь его нам! — пропел огненный дух. — Его душа далеко; мы вернем его тело четырем стихиям».

«Да, так и должно быть, — подумала Конни, бережно опуская голову старика на пол. — Природа должна получать обратно то, что мы на время берем у нее».

Не страшась более пылающего вокруг нее зала, Конни пошла по платформе к выходу. Лестничный пролет тоже был в огне, пластиковая перегородка расплавилась и капала на пол. Никто — или почти никто — не мог бы спастись этим путем.

Замерцав, как серебристое марево, Конни приняла облик искрящегося огненного духа и прошла через пламя.

Когда Химера была укрощена, Мак подозвал госпожу Халид и Лиама. Оберегающим жестом положив руки на плечи мальчику, госпожа Халид прошла через автостоянку и мимо чудовища. Химера не пыталась их остановить, глаза ее теперь были закрыты, как будто она погрузилась в сон. Госпожа Халид провела Лиама к самому сердцу пожара: к двум цилиндрическим цистернам, горящим в пятидесяти метрах от них с таким сильным жаром, что даже на этом расстоянии над бровью у Лиама выступил пот. Решив, что они подошли достаточно близко, госпожа Халид наклонилась и указала Лиаму на цистерну справа, сама же повернулась ко второй. Бросив быстрый подтверждающий взгляд на свою наставницу, Лиам поднял руки к небу, как будто собирая в ладони, как в чашку, горячее дуновение ветра. И тут же в унисон с гулким свистом вспыхнули два огромных языка пламени. Они взметнулись к небу с вершины каждой из цистерн. Но не исчезли: они остались, искрясь и танцуя, и приняли форму двух огненных духов. Они были высокими, как небоскребы, пылали ярко-красным сердитым огнем и с грубым пренебрежением махали длинными острыми пальцами в сторону тонких струй воды, нацеленных на них из противопожарных установок по ту сторону дымовой завесы.

Госпожа Халид снова обернулась к своему подопечному:

— Помни, Лиам, хоть они и больше, но точно такие же, как другие.

Лиам сосредоточенно кивнул, прикусив кончик языка. По сигналу госпожи Халид посредник огненных духов обратился к своим существам. Отвлекшись от своей игры с пожарными, духи посмотрели вниз на двух крошечных человечков и протянули к ним длинные и тонкие огненные руки, как будто приглашая их на свой праздник. Госпожа Халид покачала головой, хотя Лиам на мгновение, казалось, почувствовал искушение к ним присоединиться.

— Давай! — выкрикнула она.

Они вместе щелкнули пальцами. Огненные духи погасли, от них остались только клубы дыма, поднимающиеся к небу.

В этот самый миг из лестничного колодца прямо напротив госпожи Халид и Лиама появился язычок странного серебристого пламени, взмыл в воздух и исчез. Дым еще не рассеялся, а Кол уже бежал через площадку, отделявшую его от черного входа в здание завода. Он пронесся мимо Лиама и ворвался в здание, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. Он просто знал, что должен найти Конни. Он бы так безрассудно и двинулся дальше по тлеющей лестнице, если бы чья-то рука не ухватила его за пояс и не оттащила назад.

— Ты же не думаешь снова туда войти? — спросил знакомый голос. — Потому что я бы тебе не советовала этого делать.

Кол потерял дар речи. Он схватил руку, которая удерживала его, чтобы убедиться в том, что она настоящая.

— Давай-ка выбираться из этого дыма, — закашлялась Конни.

Ошеломленный Кол потопал за ней. Оказавшись снаружи, он схватил ее за плечи, не давая побежать дальше, и всмотрелся в ее лицо.

— Живая, — сказал он наконец.

— Кажется, да, — тихо сказала Конни. Ее волосы сияли в предрассветном сумраке, как будто посыпанные серебром.

— Но как же Каллерво, Конни? — Он бросил взгляд назад, как будто ждал, что оборотень вот-вот выскочит из здания.

Ответа он не получил, потому что на них обрушилась волна людей. Мак заключил Конни в медвежьи объятия; Рэт протиснулся через толпу, чтобы хлопнуть ее по спине; Саймон повис на сестре, обхватив ее за талию; Лиам прыгал вокруг, стараясь хоть пальцем до нее дотронуться; доктор Брок расцеловал ее в щеки, когда Мак выпустил ее глотнуть воздуху; миссис Клэмворси сжимала ее руку так, будто не хотела больше никогда ее отпускать. Даже Омар Халид дождался своей очереди и с облегчением обнял ее.

Наконец Конни мягко высвободилась из дружеских объятий.

— Простите, что заставила всех вас ждать, — сказала она спокойно, как будто речь шла всего лишь об опоздании на обед. — Не пора ли нам уходить? — И она кивнула на тающую дымовую завесу.

Мак усмехнулся, приходя в себя:

— Да, лучше нам поскорее выбраться отсюда. Объяснения подождут.

— Но как же Каллерво? — обеспокоенно спросил доктор Брок.

— Он… ушел, — сказала она, глядя ему в глаза. — Навсегда.

— Не могу в это поверить, но раз ты здесь, то это, должно быть, правда. — Потрясенный доктор Брок в изумлении уставился на нее. — Конни, я хочу знать в точности, что именно произошло, но сейчас не время. Мы должны сообщить эту новость Совету и остановить битву. — Арго поднялся на ноги и фыркнул, обращаясь к своему посреднику. Доктор Брок бегом бросился через площадку и взобрался на спину дракона. — Мы должны донести это сообщение до войск Каллерво. Увидимся у Мастерсонов, Конни! — крикнул доктор, пока красный дракон поднимался в воздух.

Мак повернулся к сыну, все еще в ошеломлении стоявшему в нескольких метрах от них.

— Кол, уводи-ка ты отсюда Жаворонка, пока его никто не заметил. Саймон, ты со своими товарищами отведи это чудовище на ферму через пустошь — но поторопитесь! Конни, Рэт, Лиам — уходим, пока нас не арестовали.

Саймон уже готов был смахнуть слезы, когда Конни поймала его за руку. Она крепко обняла брата.

— Отличная работа, посредник Химеры, — тихо сказала она, кивнув на спящего зверя. — Я горжусь тобой.

Саймон улыбнулся, но сказать что-нибудь в ответ ему мешал застрявший ком в горле.

— Так чего же мы ждем? — улыбнулась Конни. — Не хватало нам еще дать себя поймать — и все испортить! — Она подтолкнула брата, и он побрел прочь, но раз или два все равно оглянулся на сестру, чтобы убедиться, что она на самом деле здесь.

Кол понимал, что тот чувствует. Он еще не оправился от изумления после того, как увидел ее выходящей из горящего здания. Никто не смог бы там выжить — не говоря уже о том, чтобы уйти от Каллерво.

— Кол, ты тут весь день собираешься стоять? — взревел его отец, заметив, что сын по-прежнему стоит на месте как вкопанный.

Осознав, что прямо сейчас он не получит ответов на свои вопросы, Кол стряхнул с себя оцепенение. Было еще одно событие, при котором он присутствовал этой ночью, и пора было о нем рассказать. Он побежал за отцом. В тот момент через лаз пробирался Саймон верхом на немейском льве. По ту сторону забора три существа — лев, коза и змея — повели Химеру в серый предрассветный мрак, направляясь через пустырь к пустоши.

— Поздравляю тебя, папа, — сказал Кол, поравнявшись с Маком.

Мак обнял его за плечи.

— Пустяки, сынок. Ты же видел — основная заслуга здесь не моя.

— Знаю, — ухмыльнулся Кол, — но все-таки не каждый день становишься отцом во второй раз.

Конни открыла рот. Мак остолбенел. Кол мог бы поклясться, что слышит, как в голове у Мака закрутились шестеренки, обрабатывая эту новую информацию.

— Что?

— Да. Час назад или около того. Дома. Мама и малыш чувствуют себя хорошо. — Кол видел, как широко заулыбалась Конни, шагавшая по другую сторону от Мака.

Без лишних слов Мак перешел на бег, оттолкнув с дороги Омара и Рэта, нырнул в лаз и умчался в сумерки. Минутой позже скрежет коробки передач и рев заводящегося мотора возвестили о том, что Мак стремительно стартовал с места в «Ситроене» Эвелины.

Миссис Клэмворси уперла руки в бока.

— Как обычно! — сказала она в сердцах. — У нас тут семь человек должны как-то добраться до дома, а он берет одну из машин и уезжает, не взяв ни одного пассажира!

— Ничего, ба. Я могу кого-нибудь подвезти на Жаворонке, — сказал Кол, с надеждой глядя в сторону Конни.

Универсал чуть качнула головой, отказываясь от не произнесенного вслух предложения.

— Миссис Клэмворси, вы возьмите с собой Лиама и Халидов. Рэт может полететь с Колом, — сказала она, провожая миссис Клэмворси через каменистый участок туда, где их ждала «Фиеста» этой пожилой дамы.

— Я не могу так поступить. Как же ты сама доберешься? — запротестовала миссис Клэмворси.

— Ой, со мной все будет в порядке. Мне просто нужно немножко побыть одной, чтобы привыкнуть к… чтобы прийти в себя. Я сама найду способ, как добраться до дома.

Миссис Клэмворси с сомнением взглянула на нее, но Конни улыбнулась и снова покачала головой: «Спрашивать бесполезно: я ничего не собираюсь объяснять. Лучше поезжайте скорее».

— Если ты настаиваешь, — сказала миссис Клэмворси, подчиняясь непривычной, новой властности в голосе Конни. Никто из тех, кто ее слышал, не мог сомневаться в том, что она благополучно доберется домой.

— До встречи. — Конни повернулась и пошла через пустырь по тропинке, выбранной ее братом и его товарищами-существами. Вскоре ее легкая фигурка растворилась в темноте — может быть, из-за слабого серебристого сияния в предрассветных сумерках.

Жаворонок заржал, напоминая Колу, что в их распоряжении осталось всего несколько минут полумрака, чтобы покинуть это место незамеченными. Кол вскочил ему на спину, и в это же время завелся мотор «Фиесты». Рэт взобрался на Жаворонка следом за Колом и обхватил его поперек талии.

— Как ты думаешь, что произошло? — спросил Рэт, когда они взмыли в воздух.

— Не знаю, — задумчиво сказал Кол, — и я не уверен, что мы вообще это когда-нибудь узнаем. Конни стала другой. Она кажется как-то старше — и загадочнее.

— То, что она сделала, было круто! — заявил Рэт, изворачиваясь, чтобы бросить прощальный взгляд на дымящийся завод.

— Да, круто, — согласился Кол.

Конни лежала в своей постели и, как все считали, отдыхала, когда услышала шаги по дорожке. Сначала она не двинулась. Она все еще перебирала в памяти события последних нескольких часов, завершившиеся ее полетом домой в облике серебряного пегаса. «Колу бы такой понравился», — подумала она с улыбкой. Но так много всего произошло, она так изменилась, что просто не знала, с чего начать. Она ощущала себя маленьким ручейком, внезапно разлившимся в мощный поток: все, что она могла сделать, это только ждать, пока этот поток схлынет, чтобы она могла осознать все, что произошло. Она по-прежнему оставалась Универсалом — да, она ощущала внутри свою силу, — но теперь она также обладала даром Каллерво, его природа смешалась с ее собственной глубинной сущностью. Если бы кто-нибудь сейчас посетил ее мысленный ландшафт, то он обнаружил бы там огромный серебряный океан, мирно плещущийся у ног, ждущий случая влиться в новые формы.

— Конни! — позвал с лестницы Мак. — Пришли Джейн и Аннина.

Поднявшись с постели, Конни поправила одежду, убедилась, взглянув в зеркало, что сейчас находится в своем собственном обличье, и поспешила вниз. Она нашла подружек в комнате Мака и Эвелины: они с благоговейным выражением лица склонились над колыбелькой, где спал новорожденный.

— Он такой кроха, — прошептала Аннина, вкладывая кончик своего мизинца в маленький сжатый кулачок. Ребенок инстинктивно ухватился за ее палец и повернул во сне голову, посасывая что-то во сне.

— Смотри, ему снится молоко! — тихо сказала Джейн. — Не будем ему мешать.

Они на цыпочках вышли в кухню. Эвелина сидела, подняв ноги, у камина; Мак у раковины мыл посуду. Он, определенно, напоминал контуженного. Конни надеялась, что тревоги минувшей ночи не подействовали на него слишком сильно.

— С Маком все в порядке? — тихонько спросила она тетю, когда Джейн и Аннина ушли за подарками. — Он выглядит немного… немного не в себе. Он что, по-прежнему переживает из-за того, что случилось на нефтяном заводе? А битва на пустоши — она ведь закончилась уже, верно?

Эвелина печально улыбнулась:

— О да. Думаю, мы оба чувствуем себя немного растерянными. Как странно скорбеть о погибших в битве — и в то же время чувствовать такое счастье от того, что в семье появилась новая жизнь. Это все как-то неправильно. — Эвелина вздохнула и закрыла глаза. — По крайней мере, благодаря внезапному исчезновению Каллерво Общество избежало гибели от рук его приспешников. Все могло бы быть намного, намного хуже. Мы все это понимаем.

Конни собралась с духом:

— Расскажи мне, кого мы потеряли.

— Трех драконов, шестерых горных гномов, двух пегасов, большого вепря — боюсь, что это не полный список. Десять людей-посредников ранены, двое очень серьезно.

— А союзники Каллерво?

— Не знаю. Должно быть, они тоже понесли потери. Они в смятении отступили под предводительством того грозового великана Огого. Думаю, ты его помнишь.

О да, она его хорошо помнила. Он в прошлом году злоупотребил своим положением Советника и позволил Каллерво завладеть ее волей.

— Может, Каллерво и исчез, но погодные великаны не сдадутся, — добавила Эвелина.

Конни вздохнула:

— Ты права. Мы дали им слишком много поводов для ненависти к нам, людям. Мир сошел с ума. Мне иногда кажется, что он напоминает Химеру. Мы не должны сражаться против этих существ: нам следует делать все возможное, чтобы на Земле могли жить в мире все существа.

Они посидели рядом, помолчали. В душе у Конни раздался вопль скорби. Ей захотелось превратиться в банши, чтобы закружить свое горе в безумном танце. Это казалось ей единственным способом притупить боль от того, что она является частью этого мира.

Наверху всплакнул во сне Джордж Клэмворси. Конни инстинктивно поднялась, чтобы успокоить малыша, но тот снова заснул, прежде чем она успела дойти до дверей.

Эвелина похлопала по стулу рядом с собой.

— Присядь-ка на минуточку. Я хочу тебе кое-что сказать. Тебе надо понять, что ты не должна винить себя в этих потерях. Ты не можешь быть всюду и всех спасать. Ты победила Каллерво — этого достаточно, и даже более чем достаточно.

Конни знала, что ее тетя права. Прошлой ночью у нее не было выбора. Но все-таки многие погибли.

— Жизнь полна как горечи, так и сладости. Твоя победа и наш малютка Джордж — вот о чем тебе сейчас следует думать. — Эвелина пристально смотрела в глаза Конни, пытаясь понять, что происходит у нее в душе. — С тобой что-то произошло — я же вижу. Я не единственная, кто так или иначе изменился прошлой ночью.

— Что ты имеешь в виду?

— Я стала матерью. Думаю, что с тобой тоже произошла серьезная перемена, может, даже еще серьезнее, чем со мной. Я права?

Конни вздрогнула: именно так она себя и ощущала — она сбросила кожу своей прежней жизни и превратилась в нечто совершенно иное.

— Да, я изменилась. Но я не могу это тебе объяснить.

— Понимаю. Так и я не могу рассказать тебе, что значит быть матерью. Это как если бы мой центр тяжести переместился в этого ребенка. Мне понадобится время, чтобы снова обрести равновесие внутри себя.

Дальше беседовать не получилось, потому что вернулась Аннина, неся в руках огромный букет цветов для Эвелины. За ней вошла Джейн с пакетами, доверху набитыми коробками с едой.

— Вот и ваш ланч — спасибо Аннининой маме, — сказала Джейн. — Так ты расскажешь, Конни, что ты делала прошлой ночью, когда происходили все эти треволнения: роды, пожар, эвакуация? Только не говори, что ты все это пропустила.

Конни чувствовала себя словно в тисках: на нее зачарованно смотрели тетя и Мак, никто из которых еще не слышал никаких подробностей о том, что произошло в здании завода, — и им не терпелось расспросить ее.

— Я… э… я была в другом месте, — сказала она.

— Да? Где? — не отставала Джейн.

— В совершенно новом месте. Где я раньше никогда не была. Наблюдала за природой.

— А оттуда виден был пожар? — спросила Аннина, чувствуя в ответе подруги какой-то подвох.

— Да, но я не придала этому большого значения, я была слишком занята… другими делами.

Аннина возмущенно воскликнула:

— Как всегда! Это так на тебя похоже, Конни: бродить вокруг, не замечая ничего, кроме всяких барсуков или чего-то в этом роде, когда горит пол-Девоншира! Похоже, ты всегда пропускаешь все самое захватывающее. Помнишь, как ты в прошлом году проспала смерч?

— Помню. — Как она могла о нем забыть?

— Хорошо еще, мы с Джейн держим ушки на макушке. Держись за нас, и мы проследим, чтобы ты не пропустила очередное приключение.

— Э… спасибо. Так и сделаю.