Заключим пари?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Работники и гости ранчо направились в поход вскоре после завтрака. Разбить лагерь предполагалось до наступления темноты где-нибудь у залива.

Люк испытал удовлетворение, усевшись в седло и вдохнув густой запах цветущих трав. Лето только-только начиналось. Хорошо, что он сюда приехал.

Ему нужно было побыть одному, вдали от дворца, чтобы все хорошенько продумать и принять решение без чьего бы то ни было давления. Только с недавнего времени Люку мешали мысли о высокой брюнетке с потрясающими ногами. Эти мысли буквально не давали ему покоя. Ох уж эта неотразимая мисс Карпентер! Чем она привлекла его?

Он улыбнулся, и чопорно сидящая на своей Грозе Карли в ответ наморщила нос.

Памми Уилсон помахала ему рукой, а он приподнял шляпу. Такая женщина очень подходила для развлечений и того мира, в котором он жил. Но теперь его не тянуло к подобным.

А вот Карли… как бы это сказать, была естественной — ни притворного взмахивания ресниц, ни коварных взглядов. И еще она смешила его своей милой неуклюжестью и самоиронией.

Сегодня она одета по-другому. На ней узкие джинсы, желтый топ с бретельками, а поверх него распахнутая мужская рубашка с длинными рукавами. Волосы распущены и развеваются вокруг лица.

Слегка пришпорив Зевса, Люк подъехал к Карли.

— Где твоя шляпа? — Он указал глазами на солнце.

— У меня ее нет, — она заправила прядь волос за ухо.

— Я думал, что на ранчо есть все необходимое.

— Это так, но я отказалась. Я плохо загораю, — она вытащила солнцезащитные очки из кармана, надела их и улыбнулась. — У меня есть свои шторки, чтобы закрыться от солнца, видишь? Все в порядке.

Крошечные очки едва закрывали ее миндалевидные глаза.

— Я могу предложить тебе свою шляпу?

— Можешь, но я не возьму ее.

— Дай мне знать, если передумаешь, — сказал Люк, зная, что Карли не изменит решения.

— Солнце не беспокоит меня. Я могу кататься на лыжах целый день и не очень-то загореть.

— Ты катаешься на лыжах? — Люк напрягся. Лыжный спорт — его самый любимый и ненавистный одновременно.

— В самом деле. Я катаюсь на лыжах, — Карли посмотрела на него поверх очков. — Дай отгадать. Ты катаешься на лыжах и, конечно, чемпион в этом виде спорта. Вероятно, даже обладаешь несколькими кубками за победу в скоростном спуске.

— Отчего ты так решила?

— В твоей стране есть горы, — она подозрительно посмотрела на него.

— Да, конечно, — Люк с тревогой поерзал в седле.

— Хочешь, верь, а хочешь, нет, — продолжала Карли, не замечая его смятения. — Я даже умею кататься на лыжах, не причиняя никому вреда. Ты когда-нибудь видел, как катаются на водных лыжах на одной ноге?

— Да ладно!

— Так я умею это, — она подняла стремя и взмахнула ногой, обутой в ботинок. — С таким размером ноги я могу кататься и без лыж.

Люк улыбнулся.

— А еще я умею кувыркаться, — сказала она.

— Хотел бы я на это посмотреть, — Люк заволновался, представив себе Карли в купальнике, выполняющую гимнастические упражнения.

— А ты умеешь кататься на водных лыжах?

— С удовольствием научился бы этому. Я силен в катании на горных лыжах.

Люк не хотел продолжать разговор об этом, вспомнив брата. Заметив краем глаза толстую ящерицу, греющуюся на солнце, он спросил:

— Это что, миниатюрный трехрогий динозавр?

— Это рогатая жаба, — Карли хихикнула. — Берегись! Некоторые говорят, что она плюется своей кровью и человек может ослепнуть, если жаба попадет ему в глаз.

Люк быстро вытащил свои солнцезащитные очки и водрузил на нос.

— Теперь я в безопасности?

Карли растянула в улыбке свои полные, невероятно привлекательные губы, отчего внутри у Люка все сжалось.

— В полной безопасности, — сказала она, не подозревая о его состоянии. — Когда я была ребенком, родители не разрешали нам с сестрой заводить собаку. Однажды я нашла так называемую рогатую жабу в маминой клумбе и назвала это существо Альбертом Эйнштейном. Жаба была очень умной и притворялась мертвой, когда мама входила в комнату… — она прервалась и покраснела. — Извини, это скучно…

— Наоборот, — он сдержал улыбку. — Жаба с именем великого ученого — это потрясающе!

На какое-то мгновение Люк представил Карли ребенком — с грязными коленками и огромными, красивыми карими глазами.

— В моей семье было много животных. Этакий бродячий зверинец, — промолвил он. — У моего брата когда-то был попугай, который мог прощебетать всю пятую симфонию Бетховена.

— Ты шутишь! — Карли звонко рассмеялась.

— Нет, это правда, — Люку нравилось слышать ее смех. — Филипп много часов обучал птицу.

Карли пристально смотрела на Люка.

— Ты скучаешь по нему? — спросила она тихо и мягко.

Он посмотрел в сторону и ощутил знакомую боль при воспоминании о брате.

— Ужасно, каждую минуту, — он бросил взгляд на пару порхающих стрекоз с переливающимися крыльями. Их прозрачная красота напоминала, насколько хрупка жизнь.

— Расскажи мне о нем.

Люк снова посмотрел на Карли. Она не сводила с него глаз.

— Это нелегко. Моя семья не любит говорить о нем.

— Обидно, — мягко сказала она.

Карли была права, но Люка приучали держать переживания в себе. Ведь так надлежит вести себя королю! Даже в тот ужасный период, когда пресса делала двусмысленные обвинения и безудержно распространялись слухи, во дворце хранили молчание. Королевская чета скорбела в уединении. Только Анастасия ревела и кричала как сумасшедшая, а Люк завидовал ее способности не обращать внимания на правила поведения.

— Когда мы с сестрой были детьми, то творили ужасные вещи. Расскажи мне, над чем вы с Филиппом больше всего веселились.

Карли не собиралась отступать, а Люк на этот раз не возражал. Девушка просто добра и бескорыстна. С такой можно разговаривать.

— Мне было одиннадцать, Филиппу — двенадцать лет. Один из графов… — прервавшись, он посмотрел в сторону. Карли оставалась невозмутимой, и Люк продолжил: — Один из работников моего отца не любил детей и, конечно, стал объектом наших с братом проделок.

— Конечно, — она взялась за луку седла и наклонилась вперед. Ее лицо выражало заинтересованность. — Расскажи мне, что вы сотворили с этим бедным малым?

— Он был нашим воспитателем и прививал нам хороший вкус, — Люк улыбнулся. — Уверяю, не очень-то легко убедить двух мальчишек, что посещение оперы и музея так же важно, как и поездки на пони.

— Так вы были несносными детьми? — Казалось, что она рада этому.

— Филипп был тихоней, примерным сыном, а я… — он пожал плечами.

Карли засмеялась, и Люку показалось, что он слышит прекрасную музыку.

— Непослушный Люк. Представляю себе!

Люка так называли настолько часто, что он потерял этому счет.

— Наш воспитатель очень следил за нами, особенно за Филиппом.

— Если твой брат был примерным, то отчего он был с ним строже?

Как ей объяснить, что обучение наследного принца очень отличается от обычных методов воспитания?

— Оттого, что он был наследником. Воспитатель должен был хорошо его обучить и привить хороший вкус. В этом Арти и так преуспел, но хотел сделать из ученика полное совершенство.

— Ты превзошел его ожидания, и он сосредоточился на Филиппе?

— Не совсем, — покачал головой Люк. Ведь он был вторым сыном, беспокойным, неразумным, упрямым ребенком. Арти не удавалось запугать его, как Филиппа. — Моему брату больше подходили его уроки. Филипп был тихим, прилежным, желающим угодить. Он быстро полнел, и наш воспитатель счел его пухлые щеки неприемлемыми для мальчика его положения. Филипп был посажен на диету.

Пресса со всей своей жестокостью однажды назвала Филиппа принцем-толстяком. Арти хранил эту заметку и всегда использовал, когда принц хотел перекусить.

— И тебе не очень-то нравилось это.

— Откуда ты знаешь?

— Догадалась…

— Мы ненавидели такое воспитание и частенько составляли планы мщения. Вернее, это делал я, Филипп побаивался, — сказал Люк. Но его брат всегда присоединялся к нему после недолгого упрашивания.

— Ты был своенравным бунтарем? — Карли просияла и выпрямилась.

— Скажем, я не всегда следовал указаниям, — Артур не раз называл Люка сатанинским отродьем. — Однажды нашему воспитателю привезли громадную коробку шоколадных трюфелей. Это был подарок от высокопоставленной особы.

— И что вы сделали? — Она покосилась на него. — Украли коробку и все съели?

— Конечно, — он все еще представлял себе улыбающегося Филиппа с перепачканным шоколадом ртом. — Но это еще не все…

— Ух ты! Обожаю таких детей!

— У каждого из нас был пони. Мы запихали в коробку лошадиный…

— Навоз, — закончила Карли и улыбнулась. — Назовем его дорожными яблочками. Только не говори мне, что он съел его!

— Мы можем только надеяться, — уголков его губ коснулась улыбка.

Карли покатилась со смеху, и Люк присоединился к ней.

Давно он не вспоминал Филиппа без скорби. Карли удалось вынудить его думать о веселом времени, проведенном с братом.

Неудивительно, что его тянет к этой совсем не подходящей для него женщине.

Внезапно Гроза оступилась, и Карли, наклонившись в сторону, ударилась о Зевса. Люк протянул руку, чтобы помочь Карли занять исходное положение.

— Я в порядке, — сказала она и покосилась на него.

— Да, — тихо произнес он. — Ты чрезвычайно добра.

Люк все не мог убрать руки со спины Карли. Лошадь фыркала, упряжь позвякивала, кузнечики вокруг беспрестанно стрекотали, голоса других наездников стали тише. Люк пытался найти смысл в том, что происходит. Его сердце замерло.

Карли смущенно позвала его по имени. Кто-то еще назвал его имя, но громче. Люк наконец неохотно убрал руку и посмотрел в сторону приближающегося всадника. Памми Уилсон!

Странное очарование Карли, силу которого он только что испытал, ушло. Вместе с другими наездниками Люк остановился и ждал. Пытаясь отвлечься от Карли, он сосредоточился на другой женщине.

— Думаю, моя лошадь оступилась, — промолвила Памми. — Ты не мог бы проверить?

— Конечно, — понимая, что просьба не случайна, Люк спешился, чтобы проверить холеного коня.

Другие всадники проезжали мимо, образуя полукруг вокруг небольшого стада мычащих телят и тяжело ступающих коров, которых они встретили по пути.

Дирк спешился рядом с Люком.

— Что такое?

— Ничего не нахожу, — Люк отпустил копыто и провел рукой по коленному сухожилию лошади. — Может, тебе следует взглянуть?

Дирк тоже ничего не обнаружил.

— Но он прихрамывал, — настаивала Памми. — Он не может идти дальше. Я не хочу причинять ему вреда.

— Это может быть сухожилие, — сказал Дирк. — Вряд ли я с этим справлюсь.

Люк согласился. Хорошие лошади дороги и требуют огромной заботы. Карсону незачем терять прекрасного коня.

— Можно сообщить на ранчо, чтобы они прислали другую лошадь и забрали эту для лечения?

— Конечно, но мисс Уилсон придется какое-то время оставаться здесь.

К ужасу Люка, Памми сладко улыбнулась и направилась в его сторону.

— Все хорошо, лошадь Люка огромная и легко вынесет двоих.

Сначала Люк хотел отказаться, но его конь на самом деле был крупнее всех. Кроме того, разве он мог отказать даме?

Молча спешившись, он помог Памми усесться на Зевса. Люк посмотрел на Карли, а та отвела взгляд в сторону, однако выражение разочарования, мелькнувшее на секунду в ее глазах, не ускользнуло от него.

Когда Люк сел в седло, Памми беззастенчиво обхватила его руками, прислонившись к его спине.

— Так лучше, — объяснила она, а Люк, пробормотав что-то в ответ, принялся размышлять над реакцией Карли. Повинуясь порыву, он пришпорил коня, подъехал к Карли, водрузил свою шляпу ей на голову и пустился в легкий галоп с Памми, которая вцепилась в него, будто жук-короед.

Карли схватилась за шляпу и подавила ребяческое желание показать язык вслед удаляющейся парочке всадников. Она привыкла к насмешкам судьбы. Парни всегда только разговаривают с ней, не более…

Какой же идиоткой она бывает временами! Хотя мужчины тоже хороши. Они, остолопы, и не догадываются о проделках таких женщин, как Памми Уилсон. Только глупо улыбаются и поддерживают их игру.

Вот поэтому, вероятно, они и предлагают Карли только дружбу. Ведь она не знает, каким образом играть в такие дурацкие женские игры, да и не хочет делать этого.

— Ты видела, как она самодовольно ухмыльнулась? — спросила подъехавшая к Карли Тина Осборн.

Да все она видела! И то, как Памми обхватила Люка руками и как он предупредительно положил свою ладонь на ее руку, пуская Зевса рысью.

Не то чтобы она ревновала Люка. Ну, если только чуть-чуть… Она Люку не пара. Вероятно, и Памми тоже. Но мисс Уилсон хороша и изящна, прекрасно ездит верхом, а не подпрыгивает на лошади, как резиновый мячик. Единственное, что подскакивает у Памми во время езды на лошади, так это грудь — все работники ранчо сразу оценили ее женственную фигуру.

— Не думаю, что это была самодовольная ухмылка, — сказала Карли. — Просто солнце слепило ей глаза.

— Я могу подъехать к ней и сбросить ее с лошади, хочешь? — предложила девочка-подросток.

— Правда? — Эта идея забавляла Карли.

— Конечно. Я несколько раз бодну ее головой, и тогда уж мы повеселимся!

— Давай не будем пугать коров, — улыбнулась Карли.

— Как хочешь, — Тина пожала плечами. Всю ставшуюся до залива дорогу девочка болтала о мальчиках, музыке и моде, чем отвлекала собеседницу от размышлений. Карли же умудрилась сделать несколько снимков Люка и его спутницы, чтобы отослать графу Бруссару.

Вскоре они подъехали к заливу.

— Я умираю с голоду, — объявила Тина. Она спрыгнула с лошади и отдала поводья работнику ранчо.

— Я тоже, — Карли спешилась и поморщилась — спину ужасно ломило. — Надо помочь повару.

— Здесь я пас, — Тина состроила гримасу. Она кивнула головой в сторону Люка, который помогал Памми слезть с лошади. — Ты точно не желаешь, чтобы я столкнула ее в залив?

— Ты хочешь таким образом отравить воду? — Карли сделала очередной снимок интересующей ее парочки.

— А чего она так ведет себя? О боже, сюда смотрит Дирк! Думаю, ему нужна моя помощь. Увидимся.

Карли покачала головой, увидев, как Тина натянула повод и направилась к Дирку, который расседлывал лошадей.

Она потянула затекшие мышцы. Необходимо вернуть Люку шляпу, но пока Памми рядом с ним, ей не подойти к нему. И Карли направилась к походной кухне.

— Вам нужна помощь? — деловито поинтересовалась она.

— Да, мэм, — молодой работник вытаскивал посуду. Парень был тощим, но глаза у него довольно красивы.

— Скажи, что делать? — Карли заставила себя не смотреть в сторону огромного дуба, под которым стояли Люк и Памми.

— Нужно развести огонь.

— Хорошо, — Карли положила фотоаппарат на выступ у походной кухни и направилась собирать хворост по берегу залива.

— Остерегайся гремучих змей, — раздался голос Люка.

Карли замерла на месте и медленно повернулась в его сторону. Памми рассмеялась, что взбесило Карли.

— Просто наденьте перчатки, мэм, — сказал повар. — И все будет в порядке.

— Фу ты, утешил! — Она взглянула на свои тонкие кожаные перчатки для верховой езды. А что, если у змеи здоровенные клыки?

— Мы так часто бываем здесь, — промолвил парень, — что, вероятно, распугали всех змей.

— Ну, конечно, вы же все тут змеиные заклинатели, — пробормотала Карли.

Люк и работник рассмеялись, а Памми досадливо скривила губы.

Карли была слишком голодна, чтобы позволить какой-то там змее помешать ей, оттого надела шляпу Люка и принялась за работу.

Вечерний воздух наполнился ароматом свиных отбивных и жареного картофеля. Повар возвестил о начале ужина.

Карли, чувствуя, как урчит в животе, наполнила свою тарелку едой и огляделась в поисках свободного места, чтобы присесть. Потом побрела вдоль залива и наконец уселась на камень, опустив обнаженные ноги в воду. Вскоре к ней присоединились и другие.

Карли разговаривала с Тиной и парочкой из Иллинойса. В то время как все ужинали, Люк помогал работникам ранчо разбить лагерь, оставив еду на потом. Карли несколько раз ловила на себе его взгляд и испытывала при этом непонятный трепет.

На землю опустилась темнота. Уставшие от поездки туристы уснули. Только лягушки затянули свою ритмичную песню, да случайный комар пролетал над костром. На небе, подобно яичному желтку, расположилась луна, окруженная звездами.

У костра с палкой в руке сидел Люк, глядя на тлеющие угли. Он знал, что оставлять непогашенный огонь в степи опасно.

Карли тоже не спала.

— Таких звезд не увидишь в Далласе, — сказала она, подперев подбородок ладонью.

— Ну что, все боишься койотов? — дразня, спросил Люк.

— Нет, — произнесла она, а когда Люк вопросительно посмотрел на нее, прибавила: — Может быть, немножко…

— Оттого ты сидишь у костра и не спишь?

— Ты тоже не спишь, — она подняла упавшие на лицо волосы и отбросила их назад. — У тебя какая причина?

— Мне необходимо подумать в тишине.

— О, извини, — она поднялась на ноги и отряхнула джинсы. — Тогда я оставлю тебя одного.

— Карли, подожди, — не дав ей сделать больше трех шагов, окликнул ее Люк. Она повернулась, но он не видел ее лица. — Я не это имел в виду. Не принимай сказанного на свой счет.

— Я не хочу беспокоить тебя, — она засунула руки в задние карманы джинсов.

— Останься, — он указал на пластиковый пакет, лежащий на пне. — Я поджарю тебе зефир.

— Ты затеял что-то серьезное? — Она улыбнулась и уселась на бревно.

— Задумок много.

— Разговор о Филиппе расстроил тебя?

— Нет, — он нашел струганую палку и нанизал на нее несколько штук зефира, потом присел рядом с Карли, держа зефир над углями.

— Я могу подержать, — Карли протянула руку к палке. Люк отклонился в сторону.

— Мадемуазель, вы находитесь в обществе специалиста по поджариванию зефира. Нет необходимости противоречить совершенству.

— Хорошо, шеф, только скажите, что вас беспокоит, — она вытянула перед собой обутые в грубые ботинки ноги. — Я благодарный слушатель.

Смотря на тлеющие угли, Люк поворачивал зефир на палке и думал, с чего лучше начать разговор. Может, использовать словечки из области бизнеса?

— Бизнес моей семьи столкнулся с трудностями, — сказал он наконец. Ведь управление — трудный и серьезный бизнес.

— Компания в беде? — Она коснулась коленом его бедра и поерзала.

— Не совсем, но думаю, дела могли бы идти лучше.

— Тогда что? — Карли пристально смотрела на него, а он старался не думать о прикосновении их ног.

— Мой брат должен был встать во главе компании, а теперь эта роль предназначается мне, — он молча посмотрел на Карли, интуитивно догадываясь, что она понимает его.

— Ясно, — Карли наклонилась к нему и взглянула в его глаза с такой нежностью, что у Люка екнуло сердце. — Непослушный мальчишка, который не хотел учиться, считает, что не подходит для этого.

— Филиппа обучали с рождения, — он передернул плечом. — Мой отец всегда хотел передать бразды правления моему брату. Он отлично подходил для этого — в отличие от меня.

Запах тлеющих древесных углей смешался со сладким ароматом поджаривающегося зефира. Карли сидела настолько близко, что Люк мог слышать ее дыхание, чувствовать тепло ее тела.

— Твоя точка зрения понятна. Твой отец хороший руководитель?

— Лучший.

— Хорошо. Давай проясним ситуацию. Твой отец великолепный руководитель. Твой брат мог стать таким же, так отчего ты не в состоянии справиться с этой задачей?

Люк вскинул голову и посмотрел на нее. Да потому что он не Филипп, а всего лишь второй сын короля, да к тому же непослушный, ведь именно так считает граф Бруссар со своими сторонниками.

— В компании есть те, кто сомневается в моих способностях.

— Ты давал им повод думать таким образом?

— Нет, — Люк пожал плечами и вытащил палку с зефиром из огня. — Может, раньше, когда я был моложе и глупее, но не после смерти Филиппа.

Карли протянула руку к поджаренному зефиру.

— Будь осторожна, он горячий, — предупредил Люк.

Не обращая внимания на его слова, Карли взяла липкий зефир.

— Великолепно подрумянился. Ты прекрасный повар.

— Благодарю, мадемуазель, у меня много талантов.

— Не сомневаюсь, — она откусила зефир. — Вкусно.

Люк не мог отвести взгляда от ее губ. Карли облизывала каждый испачканный сладким палец.

— Ты старательно изучал бизнес? — спросила она с набитым ртом.

— Что? — Он моргнул и уставился на костер. Люк почти потерял нить разговора. — Конечно, я досконально знаю, как вести дела.

— Ты мог бы работать, стараясь изо всех сил? Ты можешь сделать свою компанию процветающей?

— Конечно, если стану во главе. У меня есть планы, как поправить наши дела и помочь многим людям.

— Ну, тогда я не вижу, в чем проблема. Я наблюдала за тобой на ранчо. Ты умен, образован, умеешь работать, люди слушают тебя и следуют за тобой. И еще ты приятный парень, — она пожала плечами. — Вот так.

Может, она права? Впервые в жизни. Люку захотелось стать королем. И за это ему следует благодарить именно ее — милую, ласковую Карли. Она проследила за его взглядом и подняла палец.

— Можно?..

— Да, — не дав ей возможности взять зефир самой, он накрыл ее руку своей ладонью.

— Позволь мне.

Он не намеревался делать ничего безрассудного. Просто понял, что разговоры с Карли улучшают его настроение. Ее поддержка, высказанная так уверенно и доброжелательно, буквально окрылила его. А еще он не мог отделаться от мысли о ее роскошных губах… Рука Карли была мягкой и теплой, а пальцы липкими, так же как и губы…

В душе у Люка началась борьба. Его чувства шли вразрез со здравым смыслом. Эта женщина совсем не подходила ему. И вдруг наступил момент, когда ему стало все равно. Не сводя с нее взгляда, он поднес ее руку к своему рту и провел языком по липкому пальцу.

Губы Карли разомкнулись, дыхание стало прерывистым, глаза закрылись. Она вздохнула, и он сдался. Держа Карли за руку, Люк притянул ее к себе и поцеловал. Она что-то промурлыкала, и это только сильнее разожгло его.

Внезапно Карли резко толкнула Люка в грудь. Он соскользнул с бревна и упал перед ней на колени. На лице Карли ясно читался ужас. Люк протянул к ней руки.

— Карли, мне не следовало… Прости меня.

— Нет, — она указала пальцем через его плечо. — Горит походная кухня.