Закономерности в развитии средневековой архитектуры

Часть первая
АРХИТЕКТУРА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (С IV - V ПО VII - VIII ВВ.)

Обратимся теперь к зодчеству собственно раннего средневековья. Мы, как было сказано, будем рассматривать его в широкой зоне, включающей страны Приcредиземноморья, Причерноморья и Закавказья (см. вклейку; на карту нанесена лишь часть памятников, упоминаемых в тексте). Архитектуру этих стран объединяли несколько общих принципов - общих архитектурных концепций. Здесь предварительно мы наметим лишь самые общие контуры проблематики, лишь самые основные направления развития, чтобы затем сосредоточить внимание на особенностях и своеобразии архитектуры отдельных стран. Но эти особенности нисколько не противоречат наличию единого процесса их развития.

Над какими проблемами работала архитектурная мысль в эпоху раннего средневековья? Зодчие V - VII вв. (можно даже сказать - с IV в.) последовательно разрабатывали две основные архитектурные системы. Хронологически первой из них являлась базиликальная система, античная по своему происхождению. Система эта в IV и V вв. господствовала как в самом Риме, так и в зодчестве Константинополя и Фессалоник, в Греции и Македонии, в Малой Азии и Сирии, в Армении и Грузии. Базиликальная архитектурная форма сравнительно проста, хотя в разных странах она представлена целым спектром различных композиционных решений.

В VI в. с усилением власти церкви и церковной организации, вместе с разработкой церковной догматики и философии, а соответственно и литургии * центр внимания зодчих существенно переместился: на первый план выступила архитектурная символика, во главе которой стал образ купола. Основное значение приобрела разработка системы купольной архитектуры, т. е. системы центрической. Так было везде, кроме Сирии. Разработка этой системы была второй основной архитектурной проблемой раннего средневековья.

Если до VI в. куполом венчали лишь мартирии * и баптистерии * (унаследовавшие купол от античных терм *), то теперь купол был перенесен собственно в храм. Это было явлением глубоко идейным, ибо куполу было придано символическое значение. Он и раньше трактовался как воплощение неба, небесного свода, но теперь зодчие начали реализовать эту ассоциацию. Купол стал знамением нового христианского зодчества. Такова идейная сущность торжества купольной архитектуры, которой пронизано все монументальное раннесредневековое зодчество.

С тех пор эта новая концепция, оказавшаяся в фокусе архитектурного творчества раннего средневековья, в той или иной форме, в составе той или иной композиции стала доминировать в зодчестве всех христианских стран Присредиземноморья, Причерноморья и Закавказья.

Уже в первой половине VI в. интенсивная разработка купольной системы привела к созданию ряда блестящих, произведений. Процесс этот завершила София в Константинополе - творение, непревзойденное по глубине мысли, сложности композиционной структуры, но вместе с тем ясное и цельное, вобравшее в себя весь художественный и технический опыт античной архитектуры и воплотившее все достижения раннесредневекового зодчества. Но это не значит, что базилика как форма монументальной архитектуры повсеместно исчезла. Наоборот, она продолжала существовать, а в некоторых странах - в Греции (материковой и островной) и в Таврике - оставалась господствующей, ибо имела и свои преимущества: базилика обладала большей вместительностью, да и построить ее было легче. Эти очевидные качества базилики объясняют то, что обе системы - базиликальная и центрально-купольная - не только сосуществовали, но и были тогда же, в VI в., скрещены. Таким путем была выработана композиция купольной базилики, развитие которой привело к созданию новой архитектурной системы - крестово-купольной *. Зародилась она тогда же, в раннее средневековье (в какой стране - решить этот вопрос пока еще невозможно), но полностью сформировалась и возобладала уже позднее - во второй половине средневековья.

Однако и в купольных храмах раннего средневековья базиликальный элемент был еще силен, ибо позволял сохранить обширный пространственный объем храма. Это было важнейшим требованием, предъявляемым к зодчим. И только позднее, с упрочением христианства роль вместительной базилики стала сокращаться, а во второй половине средневековья базиликальная система вообще отпала - ее поглотила монументальная купольная архитектура, наиболее передовая и перспективная. Базилику как форму общественного здания возродило и вдохнуло в нее жизнь западноевропейское искусство - романское зодчество, а затем готика. Но тому были свои социальные причины.

Представленную схему развития монументальной средневековой архитектуры мы конкретизируем ниже. Но уже здесь важно подчеркнуть, что эта схема охватывает архитектуру всех стран Присредиземноморья, Причерноморья и Закавказья, хотя и весьма различающуюся по своим формам.

В основе основ всех архитектурных систем раннего средневековья лежало одно: возводить здания, способные вместить возможно большее количество людей: и разной формы базилики, и купольные базилики, тем более грандиозная София в Константинополе - это были храмы для всех. Создания обширных и вместительных храмов требовала церковь, стремившаяся возможно шире приобщить народы к христианству. Распространение его укрепляло авторитет и влияние церкви и тем самым способствовало упрочению власти господствующего класса. Принудительное насаждение христианства сопровождалось искоренением язычества, в борьбе с которым власти опирались на официальную церковь и были беспощадны. Пропаганда христианства приобретала поэтому особое значение во всех странах, архитектуру которых мы будем рассматривать. Так было в IV и V вв., как и в VI в. - в эпоху усиления народно-еретических движений, иначе говоря, в эпоху религиозно-политической борьбы, в которой, впрочем, социальный и политический аспект явно доминировал над религиозным. Тем важнее было приобщение к христианству широких масс. Вот почему создание обширного внутреннего пространства храма стало той основной архитектурной проблемой, социально обусловленной, над которой работали раннесредневековые зодчие, притом во всех странах. Отсюда проистекали художественные задачи, стоявшие перед зодчими, - задачи, общие для всех архитектур, но разрешавшиеся в каждой стране независимо, а потому различно и своеобразно.

В центре внимания зодчих раннего средневековья стоял именно интерьер храма с максимально объединенным внутренним пространством, хотя такое объединение произошло далеко не сразу. В базилике это широкий и удлиненный средний неф *, несколько возвышающийся над боковыми или объединенный с ними под общей кровлей, дававший направление движению массы молящихся, и два боковых нефа, отделенные от среднего колоннами, а позднее, в VI в. столбами, которые зодчие стремились расставить возможно шире, чтобы увеличить кругозор для стоявших в боковых частях храма (именно там размещалась основная масса верующих) и тем самым облегчить им созерцание богослужения, совершавшегося в среднем нефе перед апсидой *. Нефы благодаря широкой расстановке столбов как бы сливались. Особенно ясно это наблюдается в Сирии.

В купольных храмах, в том числе и в купольных базиликах, композиционным центром стало подкупольное пространство с амвоном * в центре, вокруг которого развертывалось литургическое действо и куда обращены были внимание и взоры прихожан.

Храмы - и базилики, и купольные - предварялись нартексом *, полумрак которого еще больше, по контрасту, выделял собственно храм - наос *. Туда, в наос, тянулась масса народа. Именно там поэтому находило наибольшее приложение искусство художника: интерьер раннесредне-вековых храмов обогащали сплошными облицовками из плит цветного мрамора, мозаичными полами, резными капителями, предалтарными преградами и т. п. из белого проконнесского мрамора, купол покрывали голубой мозаикой, изображавшей небеса. Декор - яркий и блестящий, многоликий и впечатляющий - был сосредоточен внутри храма. Снаружи его почти не было: фасады оставались аскетически скромными и даже не всегда выразительными.

Все эти качества монументальной архитектуры раннего средневековья (имеется в виду прежде всего культовая) были свойственны всей обширной зоне от Присредиземноморья до Закавказья - архитектуре большей частью, повторяем, различной по своим конкретным формам: в центральных областях Византии, как и в Греции, она существенно отличалась от архитектуры Малой Азии, за исключением ее западного побережья, тяготевшего к византийской столице; в Малой Азии она столь же отличалась от сирийской, как последняя от архитектуры соседних Армении и Грузии. Эти ясно ощутимые различия, которые нам еще предстоит проследить, убеждают, что намеченные здесь общие качества, да и весь процесс развития - не результат влияния одной архитектуры на другую, а проявление общности тенденций в развитии зодчества, проявление единой направленности этого процесса и, можно сказать, единства его, обусловленного в конечном счете, хотя, конечно, и опосредованно, всей историей общества, т. е. факторами социальными. В последовательной и прогрессивной смене архитектурно-художественных явлений, общих или близких по своему содержанию во всех странах от Присредиземноморья до Закавказья, и проявляется закономерность в развитии зодчества. Закономерность эта исторична по самому существу своему, ибо адекватна истории общества.

Следует подчеркнуть, что речь идет именно о единстве процесса развития, а не о единстве самих архитектур, в формирование которых в каждой стране неотвратимо и властно вторглись свои локальные влияния - не только влияния экономической обстановки и тех или иных исторических событий, но, разумеется, и влияние самой церкви и даже влияние отживавшего язычества, еще долго державшегося в толще народной. В силу этих влияний претерпевали изменения и собственно архитектура, и сопровождавшие ее искусства - мозаичная живопись, резьба по камню, мрамору. Но все эти местные факторы не в силах были изменить сами закономерные тенденции процесса развития архитектуры.

Наиболее важный и симптоматичный факт истории раннесредневековой архитектуры почти во всех названных регионах - это наличие более или менее ясно прослеживаемых двух этапов в развитии зодчества. На каждом из этих этапов оно преследовало в сущности одни и те же задачи, принципиально отличавшиеся от задач последующего времени. Соответственно общим было и социальное содержание архитектуры. Однако архитектурное выражение в разных странах оно получило различное.

Рис. 1. Малая Азия. Храмы в Бинбиркилисе, V в. Планы.

Так, в Малой Азии первый этап рельефнее всего характеризует трехнефные базилики Бинбиркилисе (в Ликао-нии - в юго-восточной части страны) V - VI в. (рис. 1) [1] - тесные и приземистые, со сплошными глухими стенами, сложенными из гладко отесанных квадров *, освещенные редкими и узкими окнами, а потому погруженные в «божественный мрак», о котором на рубеже V и VI столетий писал идеолог христианского мистицизма Псевдо-Дионисий Ареопагит. [2] Мрак этот несомненно способствовал мистическому настроению молящихся, а мистика, как известно, цепко держалась на христианском Востоке. Почти полное отсутствие какого-либо декора, аскетичность архитектуры с ее обобщенными формами усиливали ощущение изоляции интерьера, как бы полностью отрешенного от всего, что окружало храм. Такого рода «пещерная» архитектура была рождена в раннехристианских общинах с их замкнутостью и обособленностью от внешнего мира и как бы противостоящих ему.

В этой обособленности архитектуры сказалась, полагаем, и оппозиционность сельского и городского населения византийской власти, ощущавшаяся в Малой Азии в V - VI вв. наиболее остро.

Не менее ясно то же явление мы наблюдаем и в ранне-средневековой Сирии и Месопотамии на начальных этапах развития их монументальной архитектуры, причем в формах, резко отличающихся от малоазийских. Античные традиции сказывались здесь особенно сильно. Имеются в виду церкви V в. с поперечно ориентированным наосом (т. е. перпендикулярным оси храма), например церковь в Салахе в Месопотамии (рис. 2), [3] церковь в Хахе, находящие себе прямых предшественников в местной архитектуре II и III вв. (базилика в Шакке, Слеме и др.). Такого же рода сельские церкви известны и в Южной Сирии. У всех них очень массивные, толстые стены, сложенные из крупных, хорошо отесанных квадров с забутовкой внутристенного промежутка, монолитный, почти глухой фасад с немногими маленькими окнами, пониженные, словно придавленные пропорции. Интерьер этих замкнутых небольших церквей, слабо освещенный или погруженный в полумрак, отделен от внешнего мира непроницаемой каменной оболочкой. Молящиеся, обращенные к алтарю, заполняли широкий наос растянутыми рядами. Это были храмы замкнутой сельской общины. Такого рода церкви вполне родственны «пещерным» церквам Бинбиркилисе в Малой Азии, хотя те и другие резко различаются своими формами. Замкнутые церкви Сирии и Месопотамии характеризуют первый этап раннесредневекового зодчества в этих отдаленных областях византийского Востока - полуязыческого-полухристианского.

Первому этапу развития принадлежат и первые купольные церкви VI в. Сирии и Месопотамии в виде небольшого кубического массива с четырьмя крещатыми столбами, на которых и водружен купол - церкви в иль-Андерине не позднее VI в. (рис. 3, А) и гробничная церковь вне стен Русафы (в Северной Месопотамии) 569 - 586 гг. (рис. 3, Б). [4]. К подкупольному объему сходятся четыре цилиндрических свода, образующие в целом крестово-купольную систему, одни из первых известных образцов которых и дают эти памятники.

Первым крестово-купольным храмом Сирии и Месопотамии была свойственна та же аскетичность, мистическая отрешенность, придавленность внутреннего пространства и столь же глухие фасады, как и церквам с поперечно ориентированным наосом.

Рис. 2. Месопотамия. Церковь в Салахе, V в. А - план; Б - разрез; В - общий вид.

Античные традиции давали о себе знать в базиликах с прямоугольной алтарной частью, во множестве известные в Сирии. Они ведут свое начало скорее всего от жилой архитектуры, В городе базилики были большей частью трехнефными, а сельские храмы такого рода - однонеф-ные и очень скромные по размеру.[5] Некоторые из них с трех сторон окружены открытой галереей на колоннах, иногда галереи односторонни (пристроены лишь вдоль южного фасада), такие же церкви с галереями строили и в Месопотамии.

Рис. 3. Сирия и Месопотамия. Купольные церкви.

А - Сирия церковь в иль-Андерине, V - VI вв. (план и разрез); Б - Месопотамия, Русафа, гробничная церковь вне стен города, 569 - 586 гг. (план).

Рис. 4. Армения. Однонефные церкви, IV - V вв. Планы.

А - в Диракларе; Б - в Танаате, 491 г.; В - в Двине, 553 - 557 гг.

Не менее рельефно выступает архитектура первого этапа в Закавказье, особенно в Армении. Речь идет, во-первых, о многочисленных однонефных церквах IV - VI вв., строившихся здесь повсеместно. Они обычно вытянуты с запада на восток, имеют полукруглую или подковообразную изнутри апсиду, сооруженную в толще стены, например церкви в Диракларе, Танаате (рис. 4, А, Б), Аване и др., реже выступающую своими гранями на восток. Наиболее ранние из них были, вероятно, перекрыты деревом, но уже в V в. их стали перекрывать сводом, например церкви в Вагаршапате, Агараке, Двине (рис. 4, В) и др. Нередко такие церкви осложняли боковыми приделами и открытыми галереями. [6] Как и на всем Ближнем Востоке, это монолитные аскетичные храмы с замкнутым внутренним пространством, к тому же слабо освещенным, с массивными непроницаемыми стенами. По своему характеру и содержанию такие церкви вполне соответствуют архитектуре первого этапа в Малой Азии, Сирии, Месопотамии, хотя формы всех их существенно различаются, особенно малоазийских.

Тот же этап архитектуры не менее отчетливо выражен в целой серии более крупных храмов - в трехнефных базиликах, строившихся в V и VI вв. в городах Армении. Это удлиненные храмы с тремя или четырьмя парами большей частью Т-образных в плане устоев (прямоугольных с пилястрами *) и с основанными на них цилиндрическими сводами, апсидой, выступающей или скрытой в толще стены. Снаружи это нерасчлененный, лишенный декора массив под общей двускатной кровлей, как и одновременные базилики Малой Азии. Таковы базилики в Егварде, вероятно V в., Касахе, не позднее V в. (рис. 5, А, Б), первоначальный большой кафедрал * в Вагаршапате, базилика Циранавор в Аштараке (апсида в толще стены). [7] Выделяется огромными размерами (снаружи 29x57 м) городская базилика в тогдашней столице Армении Двине, вероятно V в., с мощными стенами (толщина до 2 м) и с семью парами крещатых устоев, со слабо выступающей апсидой, к которой с обеих сторон примыкают поперечно ориентированные удлиненные служебные помещения (пастофории *). С трех сторон базилику окружает узкая открытая галерея.[8] В укороченном виде ту же композицию воспроизводит первоначальная базилика в Текоре (к юго-западу от Ани).[9]

Рис. 5. Армения и Грузия. Трехнефные базилики, V - VI вв. Планы. А - в Егварде; Б - в Касахе; В - в Урбниси.

Обращает внимание одна особенность Касахской и Аштаракской базилик: расстановка массивных Т-образных столбов образует в среднем нефе квадратные деления, как и в Ереруйкской базилике (о ней - ниже). Такие пространственные членения интерьера как бы приближают храм к постройкам с куполом, к возведению которого (большого диаметра) строительная техника стран Закавказья, как и всего Ближнего Востока, тогда еще не была, по-видимому, подготовлена.

Здесь могли иметь место деревянные «купола» - конусообразные шатры *. Об этом свидетельствует, во-первых, то, что таким деревянным «куполом» был увенчан кафедрал Вагаршапата (до его перестройки в VII в.), о чем сообщает армянский историк Себеос; во-вторых, такие шатры покрывали некоторые одновременные базилики Греции, Малой Азии и Сирии. В Греции это базилика Дафнусион в Локриде, базилика на р. Илису близ Афин и Леонида в Лехайоне (около Коринфа) середины V в. [10] В Малой Азии это Алахан-монастырь и базилика в Кори-косе (в южной части страны); в Сирии - базилика в эль-Бара и др. (о них мы скажем ниже). Но, как и везде, легкий деревянный шатер мало что менял в общей композиции армянских храмов.

Все названные раннесредневековые базилики Армении сродни однонефным храмам, о которых шла речь раньше. Подобно им базилики крайне схематичны и замкнуты, также тесны и полутемны. Архитектура их как бы призвана изолировать молящихся от внешнего мира. Пропорции этих базилик приземисты, архитектурные массы их большей частью слиты в единый массив под общей кровлей.

Подобные явления имели место и в Грузии, архитектура которой развивалась в том же направлении и в том же русле, как и архитектура Армении, что объясняется общностью всей общественной и политической жизни Закавказья в эпоху раннего средневековья, прежде всего тесной взаимосвязью грузинской и армянской церквей. Разрыв между ними произошел только в начале VII в. (608/09 г.). Культуру обеих стран сближали и их общие исторические судьбы, которые в V и VI вв. больше всего определялись напряженной борьбой армян и грузин с персами за свою независимость. Политическое разделение Грузии и Армении наметилось позднее.

Зодчество раннесредневековой Грузии прошло те же два основных этапа развития, что и в Армении. Первый из них представлен ранними однонефными, но большей частью трехнефными тесными и замкнутыми церквами IV и V вв. с глухими фасадами, по форме близкими армянским. Значительное число таких построек сохранилось в Восточной Грузии - в Кахетии, менее пострадавшей от арабского нашествия.

Рис. 6. Ереруйкская базилика, V в. А - план; Б - общий вид.

Более ранняя группа памятников состоит из очень небольших по размеру коротких базилик. К ним относится совсем миниатюрная церковь в монастыре Некреси конца IV в. в виде трехчастной постройки, поперечно ориентированной, как в Месопотамии, с подковообразной апсидой. Все последующие грузинские базилики этой группы, построенные в V и VI вв., трехнефные, с глухими сплошными стенами, перекрытые цилиндрическими сводами, причем средняя часть (наос) несколько возвышается над боковыми. Такова базилика V в. в Дзвели Шуамта, монастырь Цхра-кара близ Матани (около Телави) и др.

Рис. 6 (продолжение).

Традиция таких небольших тесных и узких базиликальных церквей с укороченным наосом удерживалась и в VII и VIII столетиях. Для всех этих храмов характерна массивность, монолитность, приземистость пропорций и полное отсутствие декора. Такого рода архаичные раннесредне-вековые церкви Грузии близки однонефным церквам Армении.

Вторую группу, хронологически почти совпадающую с первой (V и VI вв.), образуют также трехнефные базилики, столь же узкие и тесные, но резко отличающиеся удлиненностью. Таковы, например, базилики в Кахетии - Кацаретис-Самеба конца V - начала VI в., в Наткаре, Вазисубани (Уриатубани), а в Картли большая базилика в Урбниси VI в. с четырьмя парами крещатых столбов, длиной почти 30 м (рис. 5, В). [12] Все базилики второй группы объединяют общие черты: их средний неф возвышается над боковыми (только этим они и отличаются от подобных армянских базилик), фасады их столь же глухие и полностью лишены разработки и декора, интерьер их столь же слабо освещен и погружен в полумрак.

Особое место в развитии грузинского зодчества раннего средневековья занимает крупная и монументальная базилика в Болниси (в Картли), построенная в конце V в. (478 - 498 гг.).13 Необходимость создания крупного и монументального храма объясняется образованием перед тем новой епархии в Болниси, что отразило политическое усиление Грузии. Это большая трехнефная базилика (общие размеры внутри 13.5x25.5 м) с пятью парами крещатых столбов, выделяющих широкий средний неф (он вдвое шире боковых) и соединяющихся между собой подковообразными арками. С южной и северной сторон к базилике примыкают галереи; восточная часть южной галереи занята баптистерием (?).

Все три нефа здания были несомненно перекрыты цилиндрическими сводами, вероятно также подковообразными (нынешние кирпичные XVII в.), и объединены под общей двускатной кровлей. Боковые галереи были также сводчатыми, но пониженными. Храм освещен очень слабо, что придает его внутреннему пространству такую же замкнутость, какая свойственна базиликам Кахетии и Армении. Но вместе с тем интерьер базилики создает ощущение величественности благодаря относительно большой ширине его среднего нефа и наличию декора, хотя и весьма скромного (резьба на импостах* устоев). А фасады Болнисского кафедрала абсолютно лишены какой-либо разработки - это сплошные гладкие стены, сложенные из разномерных квадров. Большая вместительность и торжественность интерьера храма объясняются, можно думать, его иным социальным содержанием: значение Болнисского Сиона уже вышло за пределы узкой и тесной базилики - он стал кафедральным храмом, центром новой епархии. Формы храма явились как бы переходными к архитектуре второго этапа, вполне определившегося, правда, немного позднее, в VI - начале VII столетия.

Новое слово в разработке базиликальной темы было сказано строителями выдающейся по своим художественным особенностям Ереруйкской базилики в Армении, относящейся к V в. (рис. 6). [14] Здание следует старой схеме трехнефной базилики с Т-образными устоями, но вместе с тем имеет и кардинальные отличия. Во-первых, оно намного крупнее их (кроме Двинской), во-вторых, средний неф выступал над боковыми и был, вероятно, вверху прорезан окнами. Интерьер храма благодаря этому стал значительно светлее, чем в старых базиликах, что придало ему совершенно иной облик. На фасадах появился и декор, а у входа с южной стороны - портики. Эти особенности показывают, что старые базилики Армении типа Касахской или Аштаракской зодчих Ереруйка уже перестали удовлетворять: как видно, замкнутые, лишенные внешнего эффекта, словно придавленные храмы, овеянные мистическим полумраком, уже не отвечали новым требованиям. Ереруйкская базилика была намного светлее и торжественнее. [15] Это существенно изменило весь художественный облик базилики, а вместе с тем и идейное содержание храма.

Вслед затем наступил новый и самый блестящий этап в развитии раннесредневекового зодчества - этап купольной архитектуры, на который вступило зодчество и в Византии (константинопольская архитектурная школа), и в Малой Азии, и в Сирии, и в Месопотамии, и в Палестине, и в Закавказье. Базилика как форма культового здания всюду (кроме Сирии, о чем ниже) отходила в прошлое. Процесс этот везде имел одинаковую направленность, одно и то же содержание, хотя всюду он проявлялся в формах различных.

Чтобы понять эти разительные перемены, надо обратиться к их идейным предпосылкам, определившим новые течения в средневековом храмовом зодчестве, которые ясно обозначились еще в V в. и вполне определились в VI в. Они явились выражением новых тенденций в господствующей христианской идеологии, направленных в конечном счете на усиление влияния церкви. Средством служили художественные формы монументальной культовой архитектуры.

В VI в., как известно, менялась литургия, олицетворявшая основные идеи восточно-христианского мировоззрения: каждый обряд и соответственно связанные с ним части храма приобретали символический смысл. Храм стали трактовать как вселенную, как космос. [16] Средоточием храма должен был стать небесный свод, воплощенный в куполе, который приобрел значение великого символа. Эта идейная концепция начала складываться еще в IV в. О храме как воплощении мироздания («объемлющем всю вселенную») писали уже в начале этого столетия отцы церкви Евсевий Памфил, затем Феофил и Василий Великий. Все они ассоциировали свои идеи с купольным сводом. Тогда же начала складываться и символика храма. Так был проложен путь к возрождению купола - еще античной формы (напомним римский Пантеон, II в.). Но поначалу куполом перекрывали лишь небольшие центрические здания - мартирии и баптистерии: церковь еще не была в то время подготовлена к реализации концепции идеологов, шедших впереди своего времени, а зодчие еще не нашли адекватных их идеям форм. Это произошло только в VI в., когда купол начали переносить и в архитектуру больших храмов. Сказанное наглядно показывает сирийский гимн, посвященный храму в Эдессе, написанный в VI в. В гимне говорится о том, что его (храм) «венчает небо, как море (окружает мир)», «его кровля простерта наподобие неба, без колонн, завершенная сводом и замкнутая». Далее «возвышенный свод» еще раз сравнивается с «небесами небес»; «широкие и прекрасные арки (храма) представляют четыре стороны мира», а три стороны храма, занятые хорами, трактуются как Троица - основа христианской догмы.[17]

Купол теперь мыслился как центр храма. Литургическое действо перенесли из восточной части (в конце удлиненного нефа), где находился алтарь, в его среднюю часть, под купол, символизирующий свод небесный. Человек в таком храме чувствовал себя уже иначе, чем в базилике. Купол храма как бы возносился над ним и вдохновлял его. Каменный (или кирпичный) свод возбуждал у средневекового человека ощущение чуда, чего-то непостижимого (именно так его воспринимали современники), [18] порождая преклонение перед ним. Купол несомненно подавлял человека и тем самым укреплял веру в божественное. Ощущение это усиливала литургия с ее символикой - само богослужение, совершавшееся под куполом - символическим небесным балдахином, где находился амвон, откуда произносились проповеди.

Правда, идея купола как символа небесного свода была, по-видимому, унаследована от античности - эта идея, вероятно, лежала в основе и римского Пантеона, но только в средние века она получила универсальное значение. Создание купольной архитектуры было отходом от ритмически простых и понятных объемов, своего рода архитектурного реализма, в мир отвлеченных христианских символов, уводящих человека из окружающего мира в мир образов неземных и непостижимых. Такова сокровенная природа средневекового купольного храма, рождавшегося в VI столетии.

Конечно, эти изменения, как того требовала церковь, проявлялись не только в архитектуре, но и других сферах искусства того времени - в декоре интерьера храма, его мозаичных полах и настенных мозаиках, как и в монументальной пластике (капители, фризы* и пр.), особенно в центрально-византийских областях.

Благодаря куполу начала меняться и вся плановая и пространственная композиция храма соответственно его новому смысловому содержанию: храм под небесным сводом неизбежно приобретал центрический характер. Базилика уже переставала удовлетворять, ибо была неспособна архитектурно выразить новые идеи христианской космогонии и вновь выработанную символику богослужения. Художественные возможности базилики были для этого совершенно недостаточны.

Не меньшее значение имела и другая сторона: монументальная архитектура призвана была теперь не только пропагандировать и насаждать христианство, но и утверждать и возвеличивать высшую, данную от бога власть императора, а вместе с ней власть и авторитет церкви - посредницы между богом и землей. Отсюда проистекала одна из коренных задач, стоявших перед зодчими, - создавать храмы, доступные возможно большему количеству людей, храмы, наиболее вместительные. Вместе с тем слушание и лицезрение литургии в этих храмах, да и участие в ней должны были быть наиболее доступны массе молящихся. Планировка базилики и в этом отношении не отвечала новым задачам - задачам воплотить новое социальное содержание архитектуры.

Однако архитектурные перемены наступили не сразу. Промежуточным звеном в развитии явилось сочетание, своего рода симбиоз базилики и купольного сооружения в виде купольной базилики. Формирование этого нового принципа композиции происходило опять-таки везде - и в византийской столице, и в Малой Азии, и в Сирии, и в Закавказье, но всюду в различных формах и, следовательно, вполне независимо, следуя одним и тем же велениям времени.

В византийской столице купольной базиликой явился храм Ирины (532 г.), еще немного удлиненный, с широким средним нефом и с доминирующим во внутреннем пространстве куполом, который приблизился к средней части храма и окна которого хорошо освещали широкое подкупольное пространство, где происходило богослужение. Оно должно было быть максимально доступно глазу и слуху стоявших в боковых нефах, а потому отделено от них очень широким проемом в виде пятиколонных аркад *. Все это - черты новой архитектуры. Однако общие пропорции храма Ирины еще придавлены, вертикальная ось композиции вследствие этого ослаблена. Стены, прорезанные четырьмя рядами окон, еще очень массивны.

Значительно сложнее была, судя по реконструкции, композиция столичного храма Апостолов (540 - 550 гг.) в виде равностороннего креста, ветви которого завершались куполами. Аналогичен был громадный храм Иоанна в Эфесе, законченный в 565 г. [19]

В VI в. композиция купольной базилики формировалась и в Малой Азии. Для этого воспользовались формой крестообразного здания с куполом над средокрестьем (таковы обычные здесь в V в. мартирии и крещальни), но зодчие расширили ветви креста и удлинили западную. Базилика была таким путем как бы скрещена с купольным зданием. Горизонтальная ось базилики уступила место оси вертикальной. При этом было умножено число окон и тем самым намного усилена освещенность храмов, что изменило весь их интерьер, а фасады получили определенную разработку.

Выразительные примеры дают храмы Ликаонии (в районе Карадага, недалеко от Бинбиркилисе) Сиврихи-сар и Чукурчент. Купольной базиликой является и монументальный храм в Мериамлике - святилище св. Феклы (в Киликии), построенный в 470-х гг., с тремя короткими нефами и широким каменным куполом, но помещенным еще не в центре здания, а примыкавшим к апсиде. В Сирии, Палестине и Месопотамии наряду с обычными базиликами в V в. появились и базилики с деревянным шатром, как в некоторых базиликах Греции (см. выше). Таковы церковь Апостолов и Пророков 464 - 465 гг. в Герасе (Палестина), где деревянный шатер водружен над средокрестьем двух перпендикулярно пересекающихся трехнефных базилик. К VI в. относится базилика в эль-Бара (в Северной Сирии) с трансептом, на пересечении с которым образован квадрат, выделенный усиленными устоями и завершавшийся, вероятно, также деревянным шатром. В Закавказье купольная базилика представлена упомянутым храмом в Одзуне, но, как говорилось, деревянные шатры, возможно, появились здесь и раньше.

Как видим, закономерность развития зодчества и на этом промежуточном этапе сказывается очень определенно: формы везде были различны, но все они подчинялись общим тенденциям и направлению архитектурного процесса.

Вслед затем наступил подлинный расцвет купольной и в полном смысле центрической архитектуры. И опять-таки совершался он везде, во всех присредиземноморских странах, на Ближнем Востоке и в Закавказье, притом приблизительно одновременно.

В византийской столице новые архитектурно-композиционные идеи были воплощены в храме Сергия и Вакха, построенном около 527 г. (рис. 7, А). [20] Это широкий восьмигранник, вписанный в куб, перекрытый гранным куполом. Восемь устоев поочередно соединяются прямыми и полукруглыми (в виде колонных экседр *) аркадами; их окружает обход. Возникает то ритмичное чередование ажурных простенков и массивных устоев, которое затем было блестяще развито в константинопольской Софии, непосредственным предшественником которой церковь Сергия и Вакха и является. В ней еще много архаичных черт - наличие архитравного* перекрытия в экседрах, отсутствие барабана*, что принизило внутреннее пространство и ослабило вертикальную ось композиции. Зато интерьер сверкал сплошной позолотой мозаик, цветным мрамором колонн, артистичной резьбой капителей и фризов. Снаружи слегка расплывшийся и придавленный массив вообще мало выделялся и не был разработан. [21]

Рис. 7. Купольные здания константинопольской архитектурной школы. Планы.

А - Константинополь, церковь Сергия и Вакха, около 527 г.; Б - Равенна, церковь Сан Витале, окончена в 547 г.

В Константинополе процесс развития купольной архитектуры завершил храм Софии (532 - 537 гг.), в котором архитектурная концепция центрического купольного здания с обходом и экседрами, выраженная в церкви Сергия и Вакха еще в сжатом виде и небольшом масштабе, получила небывалое и невиданное до того времени развитие в масштабе гигантском - ширина здания 70 м, длина 75 м (рис. 8). Четыре мощных пилона с помощью сферических треугольников - парусов* поддерживают кольцо огромного купола, имеющего в диаметре 33 м. София достаточно хорошо известна, и нет надобности подробно останавливаться на этом здании. [22] Отметим лишь некоторые его особенности, важные для нашей темы.

Наиболее примечательной его особенностью является система обширных высоких экседр, примыкающих к подкупольному объему. В каждую из них как бы включаются по той меньшие экседры. Они создают сложный ритм следующих друг за другом и чередующихся прямых и дугообразных (в экседрах) колоннад, порождающих градацию ступенчато поднимающихся масс и динамичность всех композиций, что отметил и современник постройки Прокопий. [23]

Другой особенностью храма являются боковые части верхнего яруса, который занимают широкие и просторные ходы дворцового характера, расчлененные колоннами и выступами стен на отдельные компартименты*.

Далее, важная особенность здания - это система каркаса, при которой стены являются лишь относительно тонкими простенками между устоями, притом простенками почти ажурными: боковые части храма в обоих ярусах отделены от основного пространства колоннадами, а наружные стены вверху над галереями прорезаны тремя рядами широких окон. Колоннады эти, словно прозрачные стены, связывают и объединяют все части храма в единый архитектурный организм.

Наконец, София блистала убранством своего интерьера - внизу облицовками цветного мрамора, а в вверху (в куполе, полукуполах экседр и в арках) - золотой и орнаментальной мозаикой, богатейшей резьбой капителей, фризов и амвона.

Рис. 8. Константинополь. Храм Софии, 532 - 537 гг. А - план; Б - интерьер (рис. Фоссати).

Рис. 8 (продолжение).

Массивные непроницаемые стены храмов первого этапа, изолировавшие интерьер, скупо освещенный, сменились тонкими перегородками с множеством окон. Обилие света вместе с ярким и блестящим декором придали увенчанному куполом интерьеру небывалую торжественность. Усиление освещенности храма на новом этапе развития раннесредневековой архитектуры вообще приобрело особое значение - не только в константинопольской Софии, но и во всех присредиземноморских странах, как и в Закавказье. Свет стал могучим средством идейного и эмоционально-эстетического воздействия на молящихся, ибо он являлся, по мысли идеологов христианства, символом Истины. [24] Щедрая освещенность создавала в храме атмосферу приподнятости и праздничности.

Теми же чертами отмечено другое выдающееся произведение византийских зодчих - храм Сан Витале, построенный по повелению Юстиниана I в столице византийской Италии - Равенне и оконченный в 547 г. (рис. 7, Б). Храм по композиции близок к церкви Сергия и Вакха, но он значительно более выразителен. Облегченный купол (сложенный из колец керамических сосудов) больше возвышается, что усилило вертикальную ось здания: храм приобрел стройность и легкость пропорций. Динамика внутреннего пространства здесь еще острее ощущается, чем в предшествующей византийской архитектуре. Одухотворенности интерьера способствует блестящий декор с его знаменитыми мозаиками. Суровым контрастом выглядит храм снаружи - монолитный, словно застывший кирпичный массив.

Те же явления, притом почти одновременно, наблюдаются и в Малой Азии, но в иных архитектурных формах. Прежде всего надо сказать о храме в Эдессе VI в. (в восточной части Малой Азии), не сохранившемся, но описанном и воспетом в упомянутом сирийском гимне. Судя по этому описанию, храм имел купол в центре и всю композицию вполне центричную.

Очень показателен и важен в основном уцелевший замечательный храм в Алахан-монастыре (Ходжа-калеси) в Киликии (рис. 9).25 Это еще купольная базилика и даже еще не с каменным куполом, а с деревянным шатром, но всем своим существом здание принадлежит уже новому этапу раннесредневековой архитектуры. Здание большое (длина без нартекса 22.5 м), с полукруглой апсидой (не выступающей наружу) и двойным по ширине средним нефом. Здесь деревянный шатер, несколько продолговатый, продвинут в среднюю часть храма, от которой боковые нефы отделены широкой тройной аркадой (чтобы сделать более доступным лицезрение богослужения, как это делалось в то время повсюду - в Константинополе, Фессалониках, Эфесе и в других местах). Второй ярус здания занимали хоры. Снаружи храм венчал продолговатый подкупольный массив (ср. кубические основания куполов V в. - Текорского храма в Армении и мавзолея Галлы Плацидии в Равенне).

Рис. 9. Малая Азия, Храм в Алахан-монастыре, V - VI вв. Интерьер.

В отличие от архитектуры первого этапа храм в Алахан-монастыре был щедро освещен широкими окнами. Средняя часть верхнего яруса (на южном фасаде) прорезана цепочкой из четырех широких окон, а нижний ярус - двойными окнами. На западном фасаде всю среднюю часть его верхнего яруса занимает сплошное широкое двойное окно, выделяющееся на фоне глади стены боковых частей фасада. Это обильное освещение интерьера через множество окон, расположенных в строгом ритме, чередуясь с гладью стен (оттеняющих эти элементы фасада), как и в других храмах того времени, стало характерной чертой нового этапа раннесредневековой архитектуры, наступившего, как видим, и в Малой Азии. Наконец, нельзя не отметить и богатый декор здания - резьбу наличников входа, а внутри - коринфские капители, декоративные колонки тромпов* (в основании шатра), способствовавшие торжественности интерьера.

Тот же этап архитектурного развития, и опять-таки одновременно (в конце V и в IV в.), ярко проявился в Сирии, притом очень своеобразно. Общественные (культовые) здания раннесредневековой Сирии - это преимущественно трехнефные базилики, которые в большом количестве строили в IV и особенно в V и VI вв. в городах и множившихся монастырях.26 Базилики имели деревянное стропильное перекрытие, нередко нартекс, пастофории по сторонам апсиды, иногда башнеобразные; они отвечают двум башням с западной стороны, фланкирующим вход в храм, выделяя его.27 Башни эти заключают в себе и лестницу на хоры, занимающие второй ярус боковых нефов, предназначавшихся для женщин. Средний неф сирийских базилик более или менее возвышается над боковыми и в верхней части прорезан окнами. Таков общий тип хорошо известных сирийских базилик.

Но ясно прослеживаются и их последовательные изменения. В более ранних базиликах - IV и V вв. - нефы разделяются аркадами на часто поставленных колоннах (пример - базилика в Серджилле). Это были здания как бы промежуточного этапа развития, отразившего огромный размах строительства храмов. Они представлены многочисленными базиликами, а некоторые из них выделялись исключительными размерами, например базилика в эль-Бара с 18 парами колонн общей длиной (без атриума*) 61 м, а шириной 28 м. [28] Во второй половине V в. появились и упомянутые храмы с деревянным конусовидным шатром (церковь Апостолов и Пророков, 464/65 г., в Герасе (Палестина)); строили их и в VI в. (другая базилика в эль-Бара). В VI же веке такие шатры использовались и в перекрытии громадных тетраконхов* - кафедрала в Босре, 512/13 г., и гробничной церкви в Русафе (Сергиополе) в Северной Месопотамии, около 553 п., но о них ниже.

В конце V в. и здесь, в Сирии, базилика претерпела существенные изменения: нефы стали разделять вместо колонн широко расставленными массивными столбами со столь же широко шагающими арками. Примерами таких храмов могут служить базилики Кальб-лузе конца V в., Рувеха VI в., Керратин 504/05 г. Замена колонн столбами значительно расширила кругозор тех, кто созерцал богослужение из боковых нефов (средний неф был недоступен народу): ведь литургия теперь совершалась не перед апсидой, она переместилась в центральную часть храма (где находился монументальный амвон и экседра) и стала доступнее глазу и слуху молящихся. Благодаря широким аркам нефы как бы сливались; таким путем и здесь происходил процесс объединения внутреннего пространства - тот самый процесс, который наблюдается в архитектуре всех присредиземноморских стран и Закавказья. Процесс этот, собственно, и определял архитектурный смысл купольного храма: все части здания располагались вокруг подкупольного объема, который доминировал и которому все они были подчинены. К той же цели шли и зодчие Сирии, но они нашли свое собственное решение архитектурной проблемы, очень остроумное и не повторяющее другие.

Изменения в структуре сирийских базалик - расширение проемов и слияние нефов - как бы укрупнили формы храма и придали ему большую величавость. Этому способствовало и усиление роли света, что, как говорилось, было присуще всем архитектурам на новом этапе их развития. Группы многочисленных окон, ритмично размещенные, придавали новый облик фасадам, на глади стен которых они эффектно выделялись. Эти группы окон становились существенным элементом экстерьера храма. Их стали поэтому акцентировать, обводя наличниками, нередко соединенными и образующими непрерывную тягу, протянутую кругом здания и огибающую окна (в Сирии такие фасады нередки), или ограничивались отдельными бровками (в Сирии же, в Закавказье). Фасады храма приобретали благодаря этому определенную разработку. Увеличилась и роль декора как внутри храма (резьба фриза триумфальной арки, капителей, амвона и пр.), так и снаружи (специфические наличники окон, сложно профилированные и наполненные богатейшей резьбой порталы). Декор в сирийской архитектуре VI в. приобрел особенное значение, усилил торжественность и парадность, а тем самым ее эмоциональное воздействие. Это была как бы драгоценная оправа архитектуры на новом этапе ее развития.

Но Сирия прославилась и центрическими композициями - сначала с деревянным шатром, а затем и с каменным куполом. Композиция эта представлена в Сирии тремя обширными храмами, состоящими из ажурных (колонных) тетраконхов, обращенных к подкупольному объему и окруженных обходом. Такого рода композиция заключена в кубический или продолговатый массив. В основе своей подобная структура исходит из античной композиции в виде круглого пространства с экседрами в углах, заключенного в круглый или прямоугольный массив, что было обычно для терм, как и для вилл и дворцов. Композиция эта перешла и в средние века - ее усвоили при строительстве купольных баптистериев, для которых термы давали все необходимые элементы. Такие баптистерии были обычны в V и VI вв., особенно на христианском Востоке. [29] В Сирии образец подобной композиции дает церковь в Эзре (515 г.). В конце IV, в V и VI вв. на той же основе были созданы и более сложные композиции с четырьмя экседрами как на Западе (Сан-Лоренцо в Милане, около 370 г., Стоа Адриана в Афинах (IV в.). Красная церковь в Перущице в Болгарии, VI в.), [30] так и на Востоке (мартирий? в Селевкии конца V в.), где она также перешла и в VI столетие. Эту центрическую композицию воспроизводит величественный собор в Босре, построенный в 512/13 г., и гробничная церковь в Русафе (Сергиополе) в Северной Месопотамии, построенная около 553 г.

Собор в Босре заключен в кубический массив, а церковь в Русафе несколько удлинена (25x31 м) и по планировке больше похожа на базилику, в которую включили тетраконх. Однако все эти здания - и в Милане, и в Афинах, и в Босре, и в Русафе - не имели достаточно надежных устоев в качестве основания каменного купола, да и стены их сравнительно тонки: они могли выдержать лишь деревянное покрытие - шатер.

Но уже около середины VI в. в Апамее на Оронте - крупном церковном и административном центре Северной Сирии - был воздвигнут монументальный кафедральный храм в виде тетраконха с ажурными колонными экседрами и с четырьмя очень массивными квадратными в плане устоями (5x5 м!), указывающими на то, что здание было увенчано куполом (рис. 10). [31] Как и в Русафе, массив здания с трех сторон выступает широкими уплощенными полукружиями, но храм в Русафе немного удлинен, а здесь, как и в Босре, он равносторонний, что усилило центричность всего здания. Благодаря каменному (или кирпичному?) куполу композиция тетраконха в Апамее выглядела значительно совершеннее, чем ее предшественники. Это был большой шаг вперед в зодчестве христианского Востока, для которого возведение такого огромного купольного храма (он наибольший среди всех названных тетраконхов) было значительным событием - событием в создании новой архитектуры раннего средневековья (ее второго этапа). [32] Архитектурную концепцию тетраконха, увенчанного каменным куполом, смогли повторить, но в еще более совершенном виде, лишь через столетие армянские зодчие.

Рис. 10. Сирия. Храм в Апамее, около середины VI в. План.

В сирийских тетраконхах ажурными были не только экседры внутреннего тетраконха, но и все здание с его тонкими стенами и группами широких окон. Внутреннее пространство храмов уже перестало быть замкнутым, мрачным и глухим, каким оно было на предшествующих этапах развития. Интерьер был пронизан светом, ставшим активным фактором в воздействии архитектуры на верующих. Насыщенное светом внутреннее пространство заключено в тонкую, прорезанную многочисленными окнами оболочку, заполняющую интервалы между угловыми частями здания. В этих храмах, таким образом, выражен тот самый принцип, которому следовали и зодчие константинопольской Софии, и столичного храма Ирины, и базилик Греции и Фессалоник, и храмов VI в. в Малой Азии (в Мериамлике, Алахан-монастыре и др.), и одновременных базилик Сирии. Эти качества тетраконхов изменили весь архитектурный облик храмов, наиболее полно воплотивших новый этап развития монументальной архитектуры со свойственной ей новым социальным и художественным содержанием.

В Закавказье - в зодчестве Армении и Грузии - новый этап архитектуры с его центрической системой композиции был особенно плодотворным. Зодчие Армении и Грузии нашли собственный путь прогресса, хотя и в рамках той общности, которая была свойственна всей средневековой архитектуре. Начнем с рассмотрения зодчества Армении. О силе творческой активности армянских зодчих говорит тот факт, что на протяжении сравнительно короткого периода времени - с конца VI в. (после персидско-византийских войн) и в течение VII в. они создали поразительно разнообразные архитектурные композиции купольных храмов, т. е. зданий центрических, начиная с кафедрального собора Вагаршапата с четырьмя сильно выступающими экседрами. [33] Однако в общей композиции здания подкупольный объем (первоначально перекрытый деревянным шатром) еще не доминировал и занимал подчиненное место. Но в дальнейшем ясно сказалось стремление к объединению внутреннего пространства храма и усилению его центральной части.

Одна из ранних таких композиций явилась результатом скрещения старой базилики с центрально-купольной системой, что выразилось не только в надстройке купола (имеется в виду Текорский храм V в., перестроенный в V же или в VI в.), [34] но и в формировании новой композиции, в которой в базиликальную основу был введен крестово-купольный элемент (с куполом на восьмигранном барабане с тромпами в углах). Новая композиция представлена монументальным храмом в северной части Армении - в Одзуне, [35] планировка которого очень близка к упомянутым базиликам V в. Но здесь средняя пара устоев значительно усилена; на них основан восьмигранный барабан с тромпами, завершенный куполом. Это был несомненно большой шаг вперед в архитектурном развитии, который сделали армянские зодчие в середине VI в. [36] С трех сторон к храму примыкали галереи. Таким образом на основе старой плановой базиликальной композиции (к VI в. уже ставшей архаичной) создатели храма в Одзуне осуществили новую архитектурную концепцию - купольную: деревянный шатер был заменен каменным куполом, что вполне отвечало прогрессу всей средневековой архитектуры. Храм в Одзуне с его куполом, акцентировавшим центр богослужения, и вместе с его аскетическими формами как бы завершил первый этап в истории армянского раннесредневекового зодчества; он стоит на пороге нового его этапа - купольного.

Новая композиция получила в VII в. широкое распространение. Она специфична для Армении и для архитектуры других стран не характерна. К таким зданиям относится целая группа центрально-купольных четырех-столпных храмов - храм в Багаване, 631 - 639 гг., церковь Гаяне в Вагаршапате, 630 г., в Мрене (Карская область), 623 - 640 гг. (рис. 11, А, Б). [37]

Включение центрического (купольного) элемента в массив укороченных базилик изменил весь их облик: к куполу на высоком восьмигранном барабане, возвышающемся в центре архитектурного креста, обращены боковые ветви, выступающие на фасадах фронтонами. Угловые части понижены, выделяя крестообразную основу здания. Таким путем был выработан сложный, но легко воспринимаемый ритм основных элементов здания, определенная градация их от более массивного низа к расчлененному верху, ясно передающая внутреннюю структуру храма. Особенно выделяется своими стройными пропорциями церковь Гаяне в Вагаршапате. Это была архитектура нового (второго) этапа развития раннесредневекового зодчества, наблюдаемого нами в других странах, хотя и в иных формах. Как и там, в центре внимания строителей был интерьер с хорошо освещенным подкупольным объемом. Фасады оставались слабо разработанными: гладь стены, облицованной гладко тесаным камнем, старались не нарушать.

Одновременно появился своеобразный вариант той же композиции, опять-таки свойственный только Армении: южную и северную ветви крестово-купольной композиции дополнили экседрами, выступающими за пределы храма. Расположенные против подкупольного объема, они расширяли смежное с ним пространство и, может быть, служили для размещения певчих (как позднее в церквах Болгарии, где такие боковые экседры назывались певницами), а вместе с тем частью воспринимали распор купола. Таков кафедральный храм в Двине, перестроенный из базилики в начале VII в. (между 608 и 628 гг.). Другой подобный храм - в Верхнем Талине второй половины VII в., он выделяется более стройными пропорциями (рис. 12, А).

Рис. 11. Армения и Грузия. Центральнокупольные храмы VII в. Планы.

А - Гаяне в Вагаршапате, 630 г.; Б - в Мрене, 623 - 640 гг.; В - в Цроми, 626 - 634 гг.

Рис. 12. Армения. Купольные храмы VII в. Планы.

А - в Верхнем Талине, вторая половина VII в.; Б - в Аруче, 667 (668?) г.

Следующим шагом в объединении внутреннего пространства было расширение подкупольного объема (а вместе с ним и примыкающих к нему с западной и восточной сторон частей) и соответственно сужение боковых нефов, а затем и полное их слияние с основным пространством; при этом столбы соединили со смежными (южной и северной) стенами и превратили их в короткие, но широкие выступы стен, которые и явились опорой более широкого, чем при старой системе, купола. Подкупольный объем таким образом был значительно расширен, и все внутреннее пространство храма сконцентрировалось вокруг него. Так в начале VII в. (если не в VI в.) была создана специфическая, присущая только Армении композиция купольной залы. Базиликальная система здесь была полностью поглощена. Прекрасным образцом такой композиции является большой храм в Птгни близ Еревана, построенный, вероятно, в начале VII в.38 Подкупольный объем с четырьмя восьмиметровыми арками охватывает здание почти во всю его ширину. Внутреннее пространство легко обозримо, оно приобрело единство и ясность. Широкие и смело перекинутые арки сразу выделяют центральную часть храма, хорошо освещенную окнами барабана. Ясно ощущается устремленность ввысь масс здания. Еще более величаво и торжественно выглядит другой аналогичный храм - в Аручё (Талыше), начатый постройкой, вероятно, в 667 или 668 г. (рис. 12, Б). У обоих храмов есть еще одна общая особенность, очень характерная для нового этапа архитектуры: стены их сравнительно тонки (опорой купола служили не они, а массивные пилоны*), что наблюдается и в одновременной архитектуре других стран. Они также прорезаны многочисленными окнами. Как и везде, проблема освещенности храма стала одной из важнейших в архитектуре второго этапа.

Одновременно в Армении получила очень своеобразное развитие архитектурная тема тетраконха, но не ажурного (как в Босре и Апамее), хотя в основе его был положен тот же принцип объединенного внутреннего пространства. Первым звеном в этой линии можно назвать храм в Аване (близ Еревана) конца VI или начала VII в. с относительно широким куполом, к которому обращены четыре экседры (рис. 13, А). Узкие промежуточные трехчетвертные ниши ведут в угловые помещения. Эти ниши имели и конструктивное значение, погашая горизонтальный распор купола,39 но несомненно и то, что они обогащают ритм интерьера и усиливают в нем вертикаль, которая снаружи была выражена намного слабее.

Рис. 13. Армения и Грузия. Центральнокупольные храмы с промежуточными экседрами. Планы.

А - в Аване, конец VI - начало VII в.; Б - Рипсиме, близ Эчми-адзина, окончен в 618 г.; В - Джвари, близ Мцхета, построен между 626 и 642 гг.

Однако храм в Аване был только первым звеном в развитии этой композиции; в дальнейшем она получила блестящую разработку в целой серии храмов VII в. начиная с храма Рипсиме, оконченного в 618 г. (рис. 13, Б). Руины аналогичных храмов сохранились в Арамусе, Айге-шате, Адиамане, почти полностью дошел до нас такой же храм в Сисиане (конец VII в.). Не менее хорошо представлена та же композиция в Грузии - в выдающемся по своей архитектуре храме Креста (Джвари) первой половины VII в. Но о нем речь далее. Близость этих храмов свидетельствует о тесном сотрудничестве армянских и грузинских зодчих в эпоху раннего средневековья.

Но за пределами Закавказья эта своеобразная композиция неизвестна.

Однако простое сравнение упомянутых храмов с храмом в Аване ясно показывает, столь велика разница между ними, насколько их архитектура ушла вперед. В храме Авана еще довлеет архитектурная масса с заключенными в нее небольшими пространственными ячейками - экседрами и трехчетвертными нишами, а в слабо расчлененном экстерьере еще господствует горизонталь. В храмах Рипсиме, Сисиане, как и в Джвари, наоборот, ощущается широкое пространство под широким куполом, сильное выражение получила вертикальная ось, и не только внутри, но и снаружи. Стены здания сравнительно тонки и к тому же снаружи облегчены глубокими и острыми нишами, резко и четко выделяющими внутренние экседры и подчеркивающими вертикаль всей композиции. Архитектура Авана находится еще только на пороге второго этапа развития и в этом отношении сродни архитектуре храма в Одзуне. Храмы Рипсиме, Джвари и им подобные - это уже расцвет купольной архитектуры раннего средневековья, победа новых архитектурных принципов, это архитектура того же нового этапа развития, что и в других раннесредневековых странах, притом в формах глубоко своеобразных и специфичных.

Но на этом процесс не остановился. Одновременно с храмами Рипсиме и ему подобными та же архитектурная тема тетраконха получила в Армении и другие композиционные решения, в которых объединение внутреннего пространства под широким куполом выражено еще полнее. Такова группа храмов VII в., очень вместительных, в которых четыре экседры вынесены за пределы основного куба здания. К этой группе относятся большие храмы в Бага-ране (на р. Ахурян), 624 - 631 гг. (обширный купол, диаметром 11.3 м, потребовал здесь дополнительных устоев), в Мастаре, около середины VII в. (но купол уже без внутренних устоев), аналогичный храм в Артике, вторая половина VII в. (с лестницей на хоры в толще северной экседры). Принцип центричности во всех этих зданиях с господствующим в их композициях куполом на широком барабане проведен последовательно и полностью.

Наконец, композиция тетраконха получила новый импульс благодаря сочетанию с ротондой*. С исключительной силой и яркостью принцип круглого архитектурного пространства с тетраконхом внутри был воплощен в гениальном творении армянского зодчества - храме Бдящих Сил (Звартноц) - мартирии Григория Просветителя (рис. 14), построенном между 641 или 648 и 661 гг. армянским каталикосом Нерсесом III Строителем близ Вагаршапата, куда Нерсес перенес из Двина свою резиденцию. [40]

Рис. 14. Армения. Храм Звартноц, 641 - 661 гг. План.

Громадное здание Звартноца состояло из трех ярусов: нижнего цилиндрического, заключающего в себе четыре экседры с обходом, второго, повторявшего четырехлопастный план нижнего (как его убедительно реконструирует С. X. Мнацаканян) и третьего, также цилиндрического. Все здание было устремлено ввысь. Внутри высоко поднятые экседры влекли глаз зрителя кверху - к огромным конхам*, которые объединяли интерьер в единый пространственный объем, увенчанный полусферой купола на барабане. Массы здания приобретали пирамидальность, достигнутую путем повторения основной композиционной темы - полукружий, пронизывающих храм снизу доверху. Все его членения - внешние и внутренние - подчеркивали вертикальную ось здания. Ритму его объемов соответствовала градация освещенности, усиливавшейся по мере перехода от нижней массивной части к более легкому верху, что несомненно усиливало ощущение вертикали всей композиции.

Халкидонитская ориентация и грекофильство католикоса Нерсеса вполне объясняют тот факт, что для задуманного мартирия его зодчие обратились к монументальным зданиям - тетраконхам Сирии, среди которых выделялся храм с массивными устоями в Апамее, увенчанный, очевидно, каменным куполом (см. о нем выше). Но зодчие Звартноца намного ушли вперед. Во-первых, они значительно усовершенствовали конструкцию тетраконха, что дало им возможность облегчить устои и при общем уменьшении размера здания (так, ширина кафедрала в Апамее - 50 м, Звартноца - около 40 м) сохранить почти тот же диаметр купола (в Апамее - 12 м, Звартноца - 11.5 м). Во-вторых, наружная круглая композиция Звартноца приведена в полное соответствие с внутренней (в сирийских храмах этого рода наружные прямоугольные очертания противоречили внутренней центрической структуре). Благодаря этому композиция Звартноца приобрела художественную цельность и законченность, которых еще недоставало сирийским тетраконхам VI в. Наконец, в-третьих, Звартноц не был повторением монументальных тетраконхов Сирии и всем своим обликом был специфичен именно для армянского зодчества VII в., хотя основная концепция здания закономерно следовала общим тенденциям и направлениям развития раннесредневековой архитектуры. Это был апофеоз развития армянской архитектурной классики - архитектуры ее нового этапа.

Из прославленной композиции Звартноца с четырьмя экседрами исходят небольшие строго центрические храмы с цепочкой экседр, окружающих широкий купол и заключенных в гранный массив и с многогранным барабаном над ним. Снаружи здания расчленены остро врезанными нишами, выделяющими внутренние экседры и кладущими глубокие тени на фасад. Может быть, такого рода композиция и восходит к античным источникам (вспомним ротонду - так называемая Минерва Медика в Риме, III в.), как и та же тема, лежащая в основе византийского храма VI в. Сан Витале в Равенне. Но непосредственно армянские зодчие скорее всего исходили из своих собственных художественных предшественников, используя их основную архитектурную тему экседр, варьируя и осложняя их ритм. Это был один из аспектов той же архитектурной темы, иначе говоря, той же центрической концепции, рожденной на новом этапе всеобщего архитектурного развития.

Аналогичные архитектурные темы и композиции мы видим и в раннесредневековой Грузии, жившей тогда общей идейной и художественной жизнью с Арменией. Зодчество и здесь прошло два этапа развития. Об архитектуре первого из них уже шла речь. На втором этапе, как и в Армении, интенсивное развитие получила центрическая архитектура. Как и в Армении, здесь столь же была популярна тема тетраконха, выступающая в различных вариантах начиная с построек VI в. Дзвели Шуамта и Ниноцминда. [41]

Купольный кафедральный храм в Ниноцминде (близ Тбилиси) особенно интересен и выразителен. Между четырьмя полукружиями, образующими тетраконх (размеры внутри 19x20 м), находятся пониженные помещения (снаружи овальные, внутри с двумя нишами; одно из этих помещений служило баптистерием). Большая часть внутреннего пространства была охвачена широким куполом, возвышавшимся над всем зданием. Кафедрал сильнее освещался, чем его предшественники, благодаря окнам в барабане и четырех полукружиях. В здании был четко проведен ритм масс и градация света. Фасады же здания и здесь оставались гладкими, без разработки. Но по своей композиции храм уже отошел от упрощенной и замкнутой, отрешенной от окружающего мира архитектуры первого этапа. Храм стал светлее, сложнее и торжественнее. На первом этапе эти качества, как мы видели, отрицались.

В конце VI и в VII столетии зодчество Грузии вступило в полосу подъема и расцвета. Наиболее полно это выразилось в упомянутом храме Креста (Джвари) эффектно поставленном на горе против Мцхеты при слиянии Куры и Арагви, построен между 626 и 642 гг. (рис. 13, В). [42] Как и армянский храм Рипсиме, Джвари является тетра конхом с промежуточными трехчетвертными нишами, через которые вел проход в угловые прямоугольные помещения. Храм венчает широкий купол на восьмигранном барабане. Обширное подкупольное пространство, вертикаль которого подчеркивают пилястры, обрамляющие полукружия и вертикаль узких промежуточных ниш, придают интерьеру величие и торжественность. Суровая простота гладких поверхностей усиливает это ощущение. Здание и освещено несравненно лучше, чем базилики, особенно с восточной стороны. Снаружи массы храма отчетливо расчленены - еще сильнее, чем в храме Рипсиме. Каждый объем здесь пространственно выделен гранными апсидами, немного выступающими из общего массива здания, ясно выделены пониженные угловые части, разделенные с южной и северной сторон глубокими впадинами; над всем зданием доминирует восьмигранный барабан и купол. Создается сложный ритм объемов, чего не знала архитектура первого этапа ни в Армении, ни в Грузии. Декор фасадов, как и в храме Рипсиме, крайне ограничен. Это бровки над окнами и рельефы над южным входом и восточными окнами. Окна здесь воспринимаются как определенный элемент фасада.

Памятники архитектуры IV - VIII вв.

Композиция Джвари приобрела в Грузии такую же популярность, как и храм Рипсиме в Армении. Той же композиции, лишь с незначительными отличиями, следуют Сион в Атенском ущелье (близ Гори), построенный в первой половине VII в. армянским зодчим Тодосом, храм в Мартвили (в Западной Грузии) и в Дзвели Шуамта (близ Телави). [43]

Вместе с тем в Грузии разрабатывалась и концепция купольной базилики, о чем позволяет судить другое замечательное здание VII в. - храм Цроми (в Картли), построенный в 626 - 634 гг., увенчанный широким куполом на восьмигранном барабане (рис. 11, В). Стройность и величавость, сочетаемые с лаконичностью форм, ничем не нарушаемой, - наиболее выразительное качество интерьера Цроми. Все эти монументальные здания ясно показывают, что зодчество Армении и Грузии в те времена развивалось в одном направлении и в одном русле. [44] И это находит себе достаточное объяснение в тесном контакте армянской и грузинской церквей (пути архитектуры разошлись позднее, только в X в.). Такая общность, разумеется, не исключала определенные особенности архитектуры в каждой из этих стран, в чем постоянно сказывалась бившая там ключом творческая инициатива. Все же мы вправе заключить, что развитие зодчества в раннесредневековой Армении и Грузии было единым процессом.

Правда, не все архитектурные композиции, которые были выработаны в Армении в V - VII вв., были тогда же приняты в Грузии (например, купольные залы, которые встречаем в Грузии намного позднее, чем в Армении, имеется в виду храм в Вачнадзиани в Кахетии, VIII - IX вв.), но это не меняет сути дела.

Суммируем наши наблюдения. Раннее средневековье - IV - VII вв. - это значительная эпоха в развитии монументальной архитектуры во всех странах Присредиземноморья и Закавказья, эпоха огромного художественного подъема. Затухавшая архитектура поздней античности обрела здесь в то время новую жизнь и блестящее продолжение. Античное наследие дало импульс к созданию новых архитектурных концепций, новых архитектурных систем и композиций, из которых исходила вся последующая средневековая архитектура.

Ведущее значение в этом процессе имело, конечно, христианство. Оно явилось идейной основой и движущей силой архитектурного развития. Пропагандировавшая и насаждавшая христианство церковь определяла социальное содержание культовой архитектуры и направляла архитектурную мысль. С течением времени, с усилением церкви и церковной организации, менялись идейные предпосылки зодчества, менялась литургия, соответственно этому и требования к архитектуре. Старые архитектурные системы и композиции постепенно отмирали, на смену им приходили новые, более совершенные. Но примечательно, что в разных областях и странах исследуемого нами обширного региона монументальная культовая архитектура прошла одни и те же этапы - начиная с простейших однонефных церквей и трехнефных базилик и кончая купольными базиликами, на основе которых формировалась центрально-купольная система. Одновременно развивались центрические композиции различного назначения и формы (мартирии, баптистерии и пр.). То был непрерывный процесс архитектурного развития, постоянно, хотя и разными темпами, совершавшийся повсеместно.

Следует, однако, еще раз подчеркнуть, что этот прогресс не был везде однородным. Наоборот, он всюду выражался в различных формах, что исключает объяснение общности развития влияниями, которые, конечно, не могли не сказываться в тех или иных элементах архитектуры, но и не могли определить весь процесс в целом. Характерны в этом отношении резкие различия, скажем, композиции базилик в Греции и в Бинбиркилисе (Малая Азия) и отличия их в свою очередь от базилик Сирии или Армении и Грузии. То же относится и к однонефным постройкам: зальные церкви Месопотамии резко отличаются от однонефных церквей Закавказья и др. А строившиеся в более позднее время - в VI в. - купольные базилики везде выделяются индивидуальными особенностями, не говоря уже о великой константинопольской Софии, в которой воплотился весь многовековой опыт купольного строительства поздней античности и раннего средневековья.

Зато везде одинакова была направленность этого процесса и одинаковы его общие тенденции, как и единство социального содержания архитектуры в различных странах. Иначе говоря, процесс этот всюду был однозначным. Мало того, изменение архитектурных форм в тех или иных странах - форм, хотя и различавшихся, но близких или одинаковых по своему значению - всюду происходило приблизительно в одной и той же последовательности. Процесс этот отчетливо распадается на несколько этапов, по крайней мере два, ясно прослеживаемых в разных странах.

Первый из них охватывает IV и V вв. Монументальная христианская архитектура на этом этапе наиболее проста и отражала традиции раннехристианской общины, использовавшей для богослужения самые простые помещения. К первому этапу относятся небольшие короткие или удлиненные однонефные церкви с выступающей или скрытой в толще стены апсидой, а также архаичные по своей форме трехнефные базилики.

Однонефные церкви преимущественно V в. во множестве известны в Закавказье (Армении, Грузии), известны они и в Сирии, и в Малой Азии. Своеобразная форма однонефных церквей сложилась в Месопотамии - постройки с поперечно ориентированным наосом. Такого рода храмы типологически весьма различны, они, вероятно, традиционно повторяли очень старые местные формы, но по своему социальному содержанию близки. Это скорее всего церкви сельской общины, потребности которой, можно думать, они вполне удовлетворяли.

Интенсивное распространение христианства вызвало необходимость строить наряду с малыми и более вместительные и крупные храмы в виде трехнефных базилик, но и они были весьма различны по размеру и, как уже говорилось, везде существенно различались по форме. Нефы разделялись колоннами (в Греции, Сирии) или столбами (в Малой Азии, Сирии, Закавказье), апсидальные полукружия либо выступали наружу, либо, чаще, сооружались в толще стен (как большей частью в Сирии и Закавказье). Базилики эти возводились в монастырях, куда стекалось множество богомольцев, а наиболее крупные - в епархиальных центрах.

Однако различие форм таких зданий - однонефных, как и с поперечно ориентированным наосом или ранних трехнефных базилик - не должно скрыть от нас их общие черты. Самая показательная и характерная из них - замкнутость внутреннего пространства, словно закованного в мощные непроницаемые стены, очень слабо освещенного немногими узкими окнами и погруженного в «божественный мрак», о чем говорили идеологи христианства еще в конце V в. Этот полумрак порождал атмосферу мистицизма или по крайней мере способствовал ее созданию. В нарочитой отрешенности от внешнего мира сказывалась связь с раннехристианской традицией, долго и крепко державшейся в народе, особенно на Востоке, еще слабо эллинизованном.

Этому сокровенному содержанию культового здания соответствовала аскетичность всей его архитектуры - полное (или почти полное) отсутствие какого-либо декора внутри (он появился далеко не сразу) и снаружи и вообще какой-либо разработки фасадов: гладь стены, ничем не нарушаемая, была нередко единственным украшением храма.

Раннесредневековую архитектуру первого этапа, лаконичную и строгую, мы знаем преимущественно на христианском Востоке - в Малой Азии, Сирии, Месопотамии и в Закавказье. В районе Эгейского моря - в центральных областях Византии (Константинополь, Фессалоники), на западном побережье Малой Азии и в Греции - такого рода архитектура почти не представлена. Может показаться, что это явление противоречит общему процессу, но оно отнюдь не дискредитирует наше понимание его. Отсутствие здесь памятников, которые можно отнести к первому этапу, имеет, на наш взгляд, свои причины. Их по крайней мере две.

Первая из них, возможно, та, что в указанных районах, греческих по своему этносу, традиции раннехристианской общины с ее стремлением к обособленности и изоляции своих храмов ощущались, по-видимому, несравненно слабее, чем на христианском Востоке. И все же такие храмы здесь сохранились. Мы можем сослаться на церковь Давида в Фессалониках V в. - маленький тесный храмик (длиной всего 13 м) типа вписанного креста с замкнутым внутренним пространством, [45] что было столь характерно для архитектуры сельской общины. Еще интереснее небольшой, но монументальный храм, также, вероятно, V в., находящийся в Болгарии на возвышенности близ Варны (древнего Одесоса), т. е. вдали от крупных византийских городов, в местности Джанавартепе (рис. 15). [46] Это узкая и тесная однонефная церковь с на редкость толстыми стенами (до 2.5 м), очевидно некогда перекрытая цилиндрическим сводом, с маленькими двухэтажными пастофориями по сторонам апсиды. Изолированное внутреннее пространство этой необычной и своеобразной церкви с ее глухими стенами сближает ее со столь же замкнутыми церквами Малой Азии, Месопотамии и Закавказья IV и V вв., хотя типологически она далеко не совпадает с ними. Архитектура храма в Джанавартепе типична именно для раннего этапа развития.

Другая причина - усиленное церковное строительство в VI в., в эпоху Юстиниана I, об исключительно широком размахе которого свидетельствует Прокопий Кесарийский в своем трактате «О постройках». Более древние церкви, ограниченные по размеру, разрушались, чтобы уступить место вместительным храмам, а где возможно - купольным. Ведь именно этим объясняется почти полное отсутствие среди сохранившихся построек византийской столицы базилик, которые до того здесь существовали, но в то время - в VI в. - уже перестали удовлетворять потребностям культа и были разрушены. А в провинции, где строительство больших купольных храмов не могли осуществить, старые базилики в VI в. перестраивали с целью их расширения. [47]

Рис. 15. Болгария. Храм в Джанавартепе, V в. План.

Таким образом, можно думать, что средневековая архитектура стран Эгейского моря (центральные области Византии и Греция) также пережила ранний (первый) этап развития, хотя и менее ясно представленный памятниками: сохранившиеся церкви свидетельствуют, что наблюдаемый всюду процесс совершался и здесь.

Новые явления в зодчестве повсеместно наметились во второй половине V в. Они выразились в создании купольных храмов, означавших наступление принципиально нового этапа в развитии средневековой архитектуры. По существу это было переворотом в ее истории. Новые явления вызваны были теми требованиями, которые стало предъявлять строителям само богослужение, сложившееся к тому времени: центр богослужения - литургическое действо - переместился под купол. В более ранних купольных храмах он еще примыкал к апсиде. Однако дальнейшее архитектурное развитие изменило топографию храма. Литургия, весь ее эмоционально-художественный комплекс, наполненный детально разработанной символикой и обращенный к общине верующих, должна была быть максимально доступна их слуху и глазу, быть слышной и видной. В силу этого боковые пространственные объемы, где размещались молящиеся, стали ориентировать не вдоль храма - к алтарю, а обращать к подкупольному пространству - к идейному и архитектурному центру храма. Таким образом, в силу новых идейных сдвигов и соответственно новых требований церкви формировалась центрическая концепция монументального культового здания.

Становление купольной архитектуры было длительным и сложным процессом, да и не однозначным. В разных странах композиция купольных храмов не только отличалась своеобразием, но и не оставалась неизменной. На протяжении второй половины V в. и в VI в. она постоянно совершенствовалась. Смысл же всего этого архитектурного процесса всюду заключался в объединении внутреннего пространства и в развитии центрического принципа. Кульминацией купольной архитектуры явилась гигантская и поражающая до сих пор София в Константинополе. А в дальнейшем, в VII и VIII вв. центрическая архитектура привела к созданию крестово-купольной системы с объединенным внутренним пространством. Храмы в Текоре (Армения), Анкаре (Малая Азия) и София в Фессалониках ясно обозначают этот процесс.

А там, где купол не воздвигали (в Сирии), объединение внутреннего пространства достигалось иным и очень своеобразным путем - путем резкого расширения аркад, разделявших нефы, благодаря чему нефы в сущности сливались. В этих изменениях получили отражение новые явления в идейной жизни общества и усиление влияния церкви. Особенно отчетливо дает понять идейные основы архитектурной метаморфозы сложная и разветвленная символика храма и всех его элементов, выработанная к VI в. и известная нам по сирийскому гимну того времени в честь храма в Эдессе, о котором мы говорили выше. Символы раскрывали весь процесс богослужения и всю его мистику. Создана была новая концепция храма как микрокосма, как воплощения всего мироздания, существовавшего под «небесами небес», олицетворенного в куполе и наполненного светом и красками. Храм должен был подавлять входящих в него величием своих форм. Новая концепция стала определяющей для всего монументального зодчества раннего средневековья на втором этапе его развития.

Правда, эта идейная концепция, как говорилось, содержится в сочинениях отцов церкви уже в начале IV в. - Евсевия Памфила, Феофила, Василия Великого. Но в то время зодчество еще не обладало техническими возможностями для осуществления их идей. Такого технического уровня раннесредневековые строители достигли только в VI столетии.

Новые архитектурные идеи и соответствующие им формы сказались не только в компоновке основных масс храма, увенчанных куполом, который подчеркивал вертикальную ось здания. Новые идеи проявились и в той торжественности и парадности, которые стремились придать храму с целью поразить входящего. Здание должно было казаться нерукотворным чудом. Так купольный храм и воспринимался современниками, о чем писал хронист VI в. Прокопий Кесарийский. Больше всего торжественность проявлялась в интерьере: он был в центре внимания ктиторов * и зодчих. Особенное значение, повторяем, придавалось куполу, под которым совершалась литургия и через окна в котором храм наполнялся светом. На новом этапе архитектурного развития свету на всем христианском Востоке стали придавать, как говорилось, новое значение - символа божественного, символа Истины.48 Свет радовал молящихся и придавал интерьеру праздничность. Храм стали обильно освещать не только через окна в барабане купола, но и через множество окон, прорезавших стены и размещенных целыми группами, - двойных, но чаще тройных (что имело и символическое значение) и даже в виде цепочки, как например в базиликах Ахейропойитос и Димитрия в Фессалониках или в малоазий-ских купольных базиликах в Мериамлике, Корикосе или Алахан-монастыре, как и в Сирии (например, в Рувеха) и в Месопотамии (базилика Сергия в Русафе). Группы многочисленных окон придавали новый облик фасадам, на которых они эффектно выделялись, окруженные гладью стены; группы или пучки окон становились существенными элементами экстерьера храма. Их стали поэтому акцентировать, обводя наличниками, нередко соединенными и образующими непрерывный фриз, протянутый вокруг здания и огибающий окна (такие фасады нередки в Сирии), или ограничивались простыми бровками (в Закавказье). Фасады храма приобретали благодаря этому определенную разработку.

Многие выразительные примеры дает Малая Азия (церковь Сорока мучеников близ Скупи, церковь в Чукуркенте) и Сирия (например, церковь в Бакирха, церковь в Калат-Семане и мн. др.). Разработку фасадов усиливали порталы со сложно профилированными наличниками, а в Сирии с богатейшей каменной резьбой. Эти порталы выделяли торжественные входы в храм (достаточно привести в качестве примеров Софию в Константинополе или церковь в Калат-Семане в Сирии).

Вместе со светом большой эффект создавал блистательный и красочный декор интерьера, в котором были использованы все доступные зодчим средства: сложная и артистичная резьба по цветному (но чаще белому) мрамору, разноцветные мраморные панно - облицовки стен, мозаичные полы, а в верхних частях храма настенные мозаики со сплошным сверкающим золотым фоном (золото, по представлениям того времени, светоносно, в нем видели застывший солнечный свет и символ света вообще). Все это вместе взятое создавало внутри храма новую, неведомую раньше атмосферу широкого пространства, насыщенного светом и ярким декором. Богатство интерьера воспринималось и осмыслялось как божественное откровение. [49]

Такова архитектура VI и VII столетий во всех странах Присредиземноморья и Закавказья, хотя и отличающаяся везде своими специфическими особенностями. Архитектура эта выглядит контрастом сравнительно с архитектурой первого этапа - замкнутой и суровой. Хронологически она не намного предшествует подчеркнуто торжественным храмам второго этапа. Как мы видели, процесс развития и смены архитектурных форм шел очень интенсивно. Правда, в некоторых местах первый этап в силу тех или иных обстоятельств затягивался и отставал от своего времени, но это не меняло направление процесса и его сокровенный смысл.

Последовательные этапы развития, единые по своему содержанию в разных странах, да и синхронные, были не случайным совпадением. Они подчинялись единым и общим закономерностям, адекватным процессу всего общественного развития.

Аналогичный по своему содержанию процесс совершался и в мусульманской архитектуре. Ранние мечети эпохи усиления власти Халифата (VII и VIII столетия), по отзыву исследователей, также следовали принципу обширного внутреннего пространства; в нем и заключался смысл здания, которому было столь же свойственно стремление к замкнутости. Не менее свойственно было этим зданиям и отсутствие разработанности фасадов («безфасадность») [50] - те самые особенности, которые характерны и для раннесредневековой христианской архитектуры.

В христианских странах основная архитектурно-художественная инициатива в рассмотренном нами сложном и прогрессивном движении исходила в центрально-византийском, районе, очевидно, из столицы империи Константинополя, из Фессалоник и городов западного побережья Малой Азии (напомним, что строителями великой Софии были Анфимий из Тралл и Исидор из Милета). На христианском Востоке - в Малой Азии (ее южных и восточных районах), в Сирии, Месопотамии, как и в Закавказье, очагами передовой архитектурной мысли несомненно являлись помимо городов (Антиохия и Эдесса - в Сирии, Двин - в Армении и другие подобные города) крупные церковные центры - центры епархий, большие монастыри, где концентрировалась власть церкви и сосредоточивались ее материальные ресурсы. Достаточно напомнить Мериамлик в Малой Азии - святилище св. Феклы, или мартирий Симеона Столпника (Калат-Семан) в Северной Сирии, куда стекалось огромное количество богомольцев, или Звартноц в Армении - мартирий Григория Просветителя - главное святилище армянского народа.

В городах и этих крупных монастырях создавались выдающиеся произведения зодчества, каждое из которых было большим шагом вперед в архитектурном прогрессе средневековья.

Шаги эти вели к зарождению нового архитектурного стиля, постепенно слагавшегося и более или менее ясные очертания получившего к X в. О тенденциях процесса красноречиво говорит не только центричность купольных композиций VI и VII столетий, но и связанная с ней повышенность пропорций, создававшая динамику масс храма, особенно ясно ощущавшуюся внутри его. Центричности и повышенности сопутствовал ритм освещенности, усиливавшейся от низа к верху: свет активно участвовал в градации масс здания. Все эти черты получили дальнейшее развитие во второй половине средневековья, где процесс развития был столь же сложным и насыщенным, как и в архитектуре раннего средневековья, и, что столь же несомненно, был также подчинен определенным закономерностям, которым посвящена вторая часть книги.