Законы подлости

- Чтобы мы могли чаще видеться, Селина. И не только по моему желанию.

- И что, глава Тайного сыска все бросит, как только я появлюсь?

- Не могу понять, к чему ты это говоришь.

Я сама не могла понять, какое признание пыталась из него вытащить.

- Потому что это важно?

- Конечно, - согласился Себастьян, - ты важна для меня. Именно это я пытаюсь показать тебе это уже очень давно.

- Куда я должна перемещаться? К тебе в гости? - услышав, что мой голос дрогнул, де Фоссе улыбнулся и сделал шаг ближе.

- Глупенькая, я вовсе не подразумевал ничего подобного. Абсолютно. Честно.

Я верила ему, да и, вообще, мой вопрос был рожден никак не угомонившемся упрямством, а еще в голове всплывал подслушанный разговор. Что значил этот подарок для Себастьяна? Он сказал, что я важна для него, но, может, он говорил это уже не раз, другим. Разумеется, так оно и было, но я не могла смериться с подобным. Впервые во мне взыграло мелочное чувство собственности по отношению к человеку, к мужчине, но объяснить это Себастьяну я была не в состоянии.

Положила браслет назад и протянула ему черную коробочку.

- Я не могу принять этот подарок.

- Селина, прекрати, это уже смешно.

- Значит, я смешна.

- Я вовсе не… Селина, что с тобой? Что не так?

Как ему разъяснить, что для того, чтобы внезапно оказаться посреди королевских опочивален в зареве телепорта, мне необходим определенный статус? Да, мы жили в довольно свободное время, но мне были нужны его слова о том, что не просто «нужна», а что это его «нужна» продлиться дольше, чем Себастьяна вдруг не заинтересует очередная девушка, которой удалось его развлечь.

- Я не имею права отвлекать тебя от работы и появляться, как снег среди лета, - в воздухе так и повис вопрос: «Почему мне можно, а тебе - нет?».

- Я очень люблю снег среди лета.

Сдержать улыбку не получилось. Может, зря я выступала со всеми этими заявлениями и стоило быть немного проще. Просто выдохнуть и сказать ему, что он тоже важен для меня, но подняв глаза на Себастьяна, я поняла, что он смотрит куда-то поверх моей головы. Обернулась, но на балконе мы по-прежнему оставались одни. Взгляд де Фоссе был обращен в пространство.

- Демоны! - выругался он, морщась.

- Что случилось?

Ответа я не получила, Себастьян прикрыл глаза и будто бы прислушивался. Я ждала, а он все молчал, и тишину ночи разрывали только музыка и смех из бальной залы.

- Селина, прости, - наконец, де Фоссе через долгие пять минут устало выдохнул, пробормотав: - не думал, что они справятся так быстро.

- Да о чем ты?

- Мне надо идти. Ненадолго. Я найду тебя попозже. Обещаю.

И тут я разозлилась. Он дарит браслет, произносит помпезные признания, но поведение его нисколько не меняется. И разве это не доказывает правоту моих слов?

Уже ему спину я бросила:

- Не надо меня искать. Не позже… и не потом.

Себастьян резко развернулся, взгляд его не предвещал ничего хорошего. Пару широких шагов, и он смял меня в объятиях, накрывая губы своими. Запах мяты привычно ударил в нос, я не сопротивлялась, ответив на поцелуй. Злой, подавляющий, но даже так слишком приятный, рождающий щекотания во всем теле.

- Я говорю серьезно, - прошептала, когда он так же резко, как и начал, прекратил поцелуй.

- Селина, если бы я мог, сейчас же перекинул бы тебя через плечо и отлупил по одному мягкому месту. К сожалению, мне правда надо спешить, но не волнуйся, я придумаю, как наказать тебя.

Широко распахнув глаза от такой наглости, когда я ему говорю абсолютно серьёзные вещи, а он хочет меня «отлупить», из меня вырвалось лишь возмущённое сопение. Себастьян же прошел пару метров вперед и быстро исчез, оставив после себя лишь темно-зеленую дымку.

Не собиралась я доставлять де Фоссе удовольствие, ожидая, когда же до меня снизойдёт его персона. Постояв на балконе еще немного, сжимая в руке так и оставшуюся у меня коробочку, я решила найти маму и сообщить, что намерена вернуться домой. Хватит с меня увеселительной программы на сегодня.

Но в толпе бальной залы первой меня отыскала Мадлен, или вернее будет сказать - первой на меня наткнулась, потому что мы чуть ли не влетели друг в друга. Подруга вся раскраснелась, глаза ее блестели, улыбка озаряла лицо, как солнце.

- Моди, как хорошо, что… - начала я, хватая ее за руку и уводя в сторону выхода в коридоры.

- Сели, невероятно, что это? Неужели подарок де Фоссе? Видела я ваш танец, если бы кто-то на меня так… - перебила меня Мадлен.

Я растерянно посмотрела на сжатую в руке коробочку, не совсем понимая, каким образом подруга ее увидела.

- Мадлен, какой подарок? - остановилась, поворачиваясь и хмурясь.

- Ну, как же? Этот, - Моди кивнула на мою голову.

Я непроизвольно подняла руки, но тут же опустила, увидев свое отражение в узком зеркале, спрятанном в одной из колонн, тянувшихся по периметру залы. И как раньше я не заметила? Не почувствовала?

- Это иллюзия, - проговорила, неуверенно качая головой.

На голове у меня была небольшая диадема, абсолютно невесомая и точная копия браслета, лежавшего в бархатной коробочке, с той только разницей, что была больше в диаметре, а сапфиры - крупнее.

- Иллюзия, конечно, - хмыкнула Мадлен, вместе со мной рассматривая отражение в зеркале, - но теперь ты и правда настоящая принцесса. А платье, тебе не кажется, что оно светится? Или последний бокал был лишним?

Мне хотелось думать, что казалось, но юбка, действительно, заберите ее святые грешники, словно покрылась еще одним слоем, только теперь волшебным, светящимся и переливающимся серебряными искорками, как живыми мигающими звездочками.

Больше всего я сейчас мечтала воспользоваться браслетом, оказаться перед Себастьяном и кинуть ему в лицо эту диадему. Самое противное, что она еще и не поддавалась, запутываясь в волосах, когда я начала ее снимать.

- Ты чего, Сели?

- Кто его просил о таких подарках?! - воскликнула я, уже почти вырвав себе клок волос.

Мадлен пришла на помощь, и совместными усилиями мы кое-как спасли мою прическу. Диадема в руках почти не ощущалась, а ее невероятная красота стала видна отчетливее.

- Потрясающе, - протянула Моди, острожно проводя пальцами по камням, - даю руку на отсечение, что это работа Крисфира.

- Я еду домой.

- Что? Как? Зачем?

- Я устала, - ответила на все вопросы сразу.

- Что он сделал, Селина? - нахохлилась Мадлен, уперев руки в бока. - Ты только скажи, мы пойдем и…

- Ничего.

Видимо, мой вид был красноречивее любых слов, потому что Моди как-то быстро изменилась в лице, принимая мое желание:

- Хорошо, я сейчас попрощаюсь кое с кем, и мы пойдем, найдем экипаж. Да и надо Розмари с Кларой предупредить… Я их правда давно не видела.

- Нет, Моди, вы оставайтесь, бал в самом разгаре, я поеду одна.

- Но как же…

- Мне надо побыть одной, правда, - призналась честно, останавливая любые предложения подруги, - да и ты сама, знаю, ведь хочешь остаться.

Мадлен проводила меня до экипажа и крепко обняла, будто стараясь через эти объятия передать все невысказанные слова. Дорога до дома по ощущениям заняла меньше десяти минут, либо в поздний час улицы были настолько пусты, либо я совсем потерялась в мыслях, но в своей комнате я оказалась так стремительно, что даже не верилось.

Кладя диадему и браслет на тумбу около кровати, я села прямо на пол, так и не сняв платье. Юбка все еще сверкала, в темноте особенно напоминая звездное небо. Сапфиры в украшениях, насмехаясь, нагло подмигивали. Слезы полились сами собой. И когда я поняла, что рыдать мне очень нравится, остановиться было уже невозможно.

Глава 20

Все, что вы видите и слышите, может оказаться только качественной иллюзией. Люди так любят домысливать и додумывать, что порой забывают просто спросить, а иные - рассказать, но мы же помним, что все тайное становится явным, а скрытые мечты могут легко исполнится, если просто произнести их вслух. Правила всех времен! ??

Выдержка из Авьенской Хроники

Глаза я распахнула резко, будто бы по будильнику, но чувствовала себя так, словно проснулась после долгой комы. Ощущения были похожими. В горле пересохло, в теле странная ломота, хотя накануне я не совершала никакой пробежки с зарядкой, если за таковую не считать побег из дворца, а танец с де Фоссе - за приседания.

Со стоном я отклеила голову от подушки, садясь на кровати и осматривая развороченные покрывало и одеяло. Ложилась я в истерике и, видимо, заснула со слезами на глазах, хорошо хоть кое-как стянула платье, которое лежала сейчас в ногах скомканным облаком.

Я думала, что уже позднее утро, но в тишине часы громко отсчитывали секунды, показывая только середину ночи. Свесив ноги с кровати, пару минут я просто сидела, уставившись в стену не мигающим взглядом, вспоминая прошедший бал. Может, конечно, во дворце праздник еще не закончился, но для меня, однозначно, да. Интересно, а мама с Кларой вернулись или вошли в раж и прониклись атмосферой веселья?

Желание промочить горло и влить в себя литр жидкости подняло меня на ноги и, выйдя в коридор, я сначала прислушалась и только потом заглянула в соседнюю с моей комнату. Мамина кровать оказалась аккуратно заправленной, на розовом пледе не было видно ни одной складочки. Судя по всему, они с Кларой еще не нагулялись. Ну и славно. Значит, до самого утра меня никто не тронет, а там, может, еще до их пробуждения после ночи возлияний, удастся пораньше сбежать в лабораторию или библиотеку.

Не зажигая нигде ламп, спустилась по лестнице и резко остановилась, потому что из-под закрытой двери кухни лился мягкий свет. Первым порывом было сбежать назад в свою комнату, но пить хотелось неимоверно, и я остановила стратегический побег. Надо просто притвориться сонным умертвием, прошмыгнуть к графину с водой и испариться быстрее, чем мама надумает произнести хоть слово, а Клара предложит кусок пирога.

Перед самой дверью я замялась на пару секунд, решаясь, стоит ли все-таки показываться на глаза родительнице, как Клара воскликнула:

- Рози, уже давно пора все ей рассказать! Не малый ребенок ведь.

- Тише! - зашипела мама.

- Она спит.

После слов Клары я поняла, что разговор идет обо мне. И что это мама должна была мне «давно рассказать»? Любопытство победило здравый смысл. Наверное, стоило сразу распахнуть дверь или громко покашлять, а лучше все-таки вернуться в спальню, накрыться одеялом с головой и заснуть. Вместо всего этого я приблизилась к двери, насколько это было возможно, и затихла, дыша через раз.

- Это так сложно, Клара!

- Конечно, посложнее будет, чем морочить девочке голову.

- Я вовсе не морочу… просто, понимаешь, он ведь… - мама перешла на шепот вперемешку с всхлипами.

- Что бы между вами не произошло тогда, он ее отец, - строго произнесла Клара, заставив меня вздрогнуть.

- Ха! Отец! Одно слово, - визгливо засмеялась мама, явно сквозь душащие ее слезы.

- Пусть так. Но Селине уже двадцать пять, сама может решить, хочет с ним общаться или нет. Думаешь, будет лучше, если он ей все расскажет?

- Нет, сам он такое… думаешь, не понимаю? Не хочу, чтобы ей было больно.

- Тут уж никуда не денешься, Рози, - ласково и уже тише проговорила Клара, - больно будет при любом раскладе. Особенно, учитывая, что она уже давно могла бы общаться с ним, если бы захотела.

- Ох, не надо было ей позволять… эта ботаника на мою голову…

- И как бы ты это объяснила? Извини, дорогая, но ты не можешь работать вместе со своим отцом?

- Ох, Клара, если бы я с самого начала знала, что Ольберг работает в столице… я ведь думала, что он все еще далеко от нас… а оказалось… как гром средь бела дня!

Дыхание совсем сперло, я сделала шаг назад, боясь ввалиться прямо в дверь и выдать свое присутствие. Ольберг? О ком она говорит? О профессоре Фольцимере? Или о моем отце? Внезапная догадка заставила мое сердце остановиться, а затем отправиться галопом куда подальше. Сказать, что я удивилась - это ничего не сказать. Горло и грудь сдавило тисками. Осознание ситуации накрывало поэтапно.

- Знаешь, Рози, Ольберг Фольцимер - еще не самое худшее, что могло…

Больше я ничего не слышала. Это был какой-то страшный сон. С одним большим исключением - я не спала. На ватных ногах поднялась назад в комнату, ощущая себя обессиленной и выжитой, словно цирковая лошадь, над которой измывались несколько дней без остановки.

Всего месяц назад моя жизнь была спокойной и скучной до вздохов святых грешников. Но теперь у меня не только была диадема с сапфирами за годовой бюджет города, но и объявился живой отец - уважаемый и известный в определённых кругах глава Совета профессоров Королевского Ботанического общества. А он сам-то об это знает? Конечно, знает, демоны его разрази!

Теперь его предложение воспользоваться профессорской лабораторией, его вопросы не просто к моим исследованиям, но и ко мне стали ясны. Какая же я глупая, стоило сразу понять, что профессора Фольцимера не могла так заинтересовать работа какого-то заурядного научного сотрудника. Стоило хоть немного упасть с горы самолюбия и задаться парой вопросов. Как сделал Лоренс. Да, он думал совсем в другой плоскости, и любовная связь, разумеется, - это не связь отца и дочери, но да простят меня все духи, в данной ситуации - мало отличающаяся.

Повалившись на кровать, я уставилась на рисунки цветов на потолке. В темноте их движение было едва заметно, но я сразу вспомнила человека, которого всегда называла своим отцом - Лайонела Ладье.

Он был со мной недолго, но научил многому. Сердце тоскливо заныло, а глаза вновь увлажнились, когда вспомнился день его похорон. И вот сейчас я узнаю имя настоящего отца. Имя мне знакомое. Представить профессора Фольцимера своим отцом было очень трудно. Сквозь пробившееся слезы я тихо рассмеялась. Все это время! И какие же они с мамой дети, раз не могли прямо признаться мне в своей тайне. Перед глазами пролетел момент их встречи в библиотеке, видимо, первой после долгих лет, и сразу стало понятно странное поведение мамы.

И что мне надо было делать? Как утром встретиться с мамой? Или отправиться в Общество и встретиться в коридоре с Фольцимером? Все это было выше моих сил. Почему просто нельзя все забыть и жить, как раньше? Без знания этой тайны и без… без Себастьяна де Фоссе. Но повернуть время вспять не был способен ни один колдун, даже самы й сильный, да и, честно, без Себастьяна мне уже не хотелось жить. Без его раздражающего поведения и улыбок, заставляющих сердце сладко сжиматься. Без его сюрпризов и поцелуев…

Я подняла голову и в который раз посмотрела на прикроватную тумбу. Диадема никуда не исчезла, как и бархатная коробочка. Сейчас мой взгляд был прикован как раз к последней. Схватив ее, открывая, перевернулась на живот. Поддалась желанию и примерила браслет. Золото охладило кожу запястья, и мне стало как-то спокойнее. Словно, наконец, приняла важное решение. Кого я мучаю своими размышлениями? Только себя…

Интересно, где сейчас Себастьян? Еще во дворце? Снова поднявшись на ноги, я вздохнула, сжала камушек у застежки указательным и большим пальцем и зажмурилась.

Пространство вокруг завибрировало, я почувствовала давление в районе солнечного сплетения, а затем кругом засветилось так, что даже с зажмуренными глазами мне стало ярко, на пару секунд я потерялась в пространстве, а затем неясная сила вытолкнула меня из воздуха на твердую землю.

Я осторожно приоткрыла глаза. Комната, в которой оказалась, была погружена в тишину и мрак. Благо, в окне виднелась луна, света которой хватало, чтобы рассмотреть очертания мебели. Но, если честно, лучше бы я не видела ничего, потому что вид огромной расстеленной кровати с четырьмя деревянными столбиками заставил меня замереть. Пока я рассматривала шелковое постельное белье, за спиной отворилась дверь, озаряя комнату светом, и я услышала взволнованный голос Себастьяна:

- Селина? Что случилось?

Обернувшись, я увидела главу Тайного сыска в домашних штанах. В одних домашних штанах. Ох, святые грешники, заберите меня к себе. Стараясь не опускать взгляд на мускулистую грудь, я прочистила горло и ответила:

- Кажется, ты приглашал меня в гости.

Себастьян подошел совсем близко, всматриваясь в мое лицо.

- Ты плакала. Селина, если я…

А вот о своем внешнем виде я совсем не подумала. Старое домашнее платье, на голове, наверное, самое настоящее гнездо, а лицо опухшее и покрасневшее от слез. Да, хороша принцесса.

- Нет, - упрямо покачала головой, хотя все и так было ясно.

Сама не понимая, откуда во мне проснулось столько храбрости, я попросила:

- Поцелуй меня.

- Селина, да что произошло? - Себастьян нахмурился, проводя ладонью по моей щеке.

- Пожалуйста.

Честно, если бы он снова что-то сказал, я бы заплакала у него прямо на груди. Как хорошо, что долго уговаривать его не пришлось. Губы накрыли мягким поцелуем. Я обхватила Себастьян за плечи, приподнимаясь на цыпочки, а он сжал мою талию, так бережно, будто я могла растаять. Хотя, почему будто? Кажется за минуту поцелуя я превратилась в теплое масло, не иначе.

Не знаю, когда поцелуй из нежного превратился в требовательный, но как-то внезапно стало слишком жарко даже в легком домашнем платье, а тело натянулось как пружина, и от каждого легкого прикосновения его рук к моей спине, талии, груди, бедрам я выгибалась, пытаясь стать еще ближе.

Тяжело дыша, Себастьян отстранился, опаляя горячим дыханием лицо. Провел большими пальцами по моим щекам. Оказывается, из глаз снова полились слезы. Себастьян проложил цепочку из мелких поцелуев по моим щекам и крепко обнял, приподнимая над землей. Я спрятала лицо у него на плече и всхлипнула.

- Моя маленькая девочка, что же такое… - шептал он мне на ухо, целуя волосы. - Хорошая, милая, не плачь, мы все исправим, обещаю. Сейчас я тебя отпущу, мы пойдем в гостиную, сядем, выпьем чая и ты мне все расскажешь.

Себастьян опустил меня и убрал упавшие на лицо светлые пряди, прилипшие к мокрым щекам.

- Ты ведь хочешь чая, да? Горячего, черного? Кажется, у меня даже шоколад был, - де Фоссе улыбнулся, всматриваясь в мое лицо.

- Селина? - в голосе снова послышалось беспокойство, и я поспешно кивнула.

В гостиной горел только один настенный светильник, создавая в комнате полумрак. Себастьян усадил меня на низкий мягкий диван. Я утонула в маленьких темно-синих подушечках. Вот бы не подумала, что у главы Тайного сыска будет такой удобный диван. Ожидала скорее встретить какую-нибудь жесткую софу, призванную, скорее, пытать гостей, чем располагать к приятной беседе.

Пока Себастьян готовил чай, я, не стесняясь, осматривалась. Пару кресел, деревянный столик с большой царапиной по самому центру, шкаф с книгами и папками бумаг, на одной из полок даже нашелся маленький, кажется, порядком усохший кактус. Около дивана стоял шкафчик поменьше, с целой коллекцией алкоголя разного калибра. В общем, ничего интересного, ну, кроме кактуса, разумеется. Стоит сказать Себастьяну, что даже кактусы любят свет и воду.

Когда хозяин бедного растения появился на пороге гостиной, я уже совсем успокоилась, поэтому за истерику мне было немного стыдно, но домой возвращаться абсолютно не хотелось. Интересно, Себастьян разрешит мне остаться на ночь на этом мягком диванчике?

Видимо, сохраняя приличия, насколько это было возможно в нашей ситуации, де Фоссе надел рубашку. Что ж, сгореть от смущения мне теперь не грозило. Гостеприимный Себастьян в одной руке нес фарфоровую чашку, а в другой - блюдце с квадратными дольками темного шоколада.

Неловко подвинувшись на край дивана, я протянула руки, чтобы взять чашку. Скажу, лучше было бы сидеть на попе ровно.

Наши пальцы соприкоснулись, и я, не ожидая, что чашка окажется такой тяжелой, не удержала ее одной рукой. В комнате раздался мой сдавленной крик, прежде чем чашка упала на пол, разбившись, а горячий черный чай пролился прямо на штаны и голые ступни Себастьяна. Я вздрогнула, как будто бы это мои ноги только что ошпарили кипятком.

Медленно подняв глаза на де Фоссе, я увидела, как у на шее у него напряглись мышцы, а на скулах заиграли желваки.

- Себастьян, прости… прости, - зашептала, почти скатившись с края дивана и потянувшись за осколками.

Когда де Фоссе вдруг рассмеялся, я так и замерла. Ненормальный, он еще и смеется? Я его совсем ошпарила? Или это истерика перед тем, как меня начнут убивать?

- Селина, как же я тебя люблю, - произнес он, продолжая тихо посмеиваться.

Самый большой фарфоровый осколок, который я успела поднять с пола, снова выпал у меня из рук. В комнате повисла тишина. Выпрямившись, посмотрела на Себастьяна снизу вверх. Кажется, он сам был весьма удивлен своим словам. По крайней мере, на лице у него было написано замешательство, а зеленые глаза так выжидательно смотрели, что мне стало не по себе. Я молчала, долго, безуспешно пытаясь найти подходящие слова. Он тоже не произносил больше ни слова, пока я не отвела глаз, вновь уставившись на его ноги.

- Пойду, налью еще чая.

Я так и осталась сидеть в гостиной над разбитой чашкой. Он меня любит? Любит. Меня. Кажется, и я. И я его люблю. Чувствовала себя последней идиоткой. Когда тебе признаются в любви, разве не следует сказать хоть что-то? Извиняло лишь одно - Себастьян застал меня врасплох.

Когда он снова появился в комнате, уже в сухих штанах, я была спокойна и собрана. Так мне думалось, по крайне мере. На самом деле, стук сердца отдавался в ушах.

Себастьян, наученный горьким опытом, поставил чашку чая на стол, не смотря в мою сторону. Щелкнул пальцами, и лужа под моими ногами исчезла, а осколки - собрались в маленькую горку мусора.

- Не трогай, сам уберу, еще порежешься, - предупредил де Фоссе, видя, как я вновь потянулась к фарфоровым осколкам.

Я послушно кивнула, смотря, как то, что осталось от чашки, рассыпается мелкой пылью и улетает куда-то за дверь. Да, бытовая магия хорошо работает. Клара бы за такое расцеловала Себастьяна. Мама то не особенно баловала нас волшебством. Уборка проходила с помощью банальных тряпок, совка и метлы.

- Селина, расскажи мне, что случилось? - попросил Себастьян, присаживаясь рядом на диван, и даже не покачнулся, как я первый раз, завалившись на подушки от неожиданно мягкого сидения.

Осторожно взяла чашку чая и подула, задумавшись, с чего же начать. С ответа на признание? С просьбы повторить три заветных слова? С того, что объявился мой настоящий отец? Но де Фоссе принял мое молчание на свой лад.

- Тебе станет легче, когда расскажешь.

Приняв решение, я выпалила:

- Мне очень нравятся твои поцелуи!

Что? Я, вообще-то, не это хотела сказать! Дурная моя головушка, и язык пора отрезать. Краснея, я быстро сделала большой глоток чая и обожглась. Ну вот и расплата. Сморщилась и посмотрела на шокированного Себастьяна. Он кашлянул в кулак, видимо, пряча улыбку.

- И поэтому ты плакала? Знаешь, не такого эффекта я ожидаю от своих поцелуев. Или ты всегда плачешь, когда тебе что-то нравится?

Я глубокомысленно промолчала.

- Тогда стоит принять твои слезы за комплимент? - не унимался этот вредный… глава Тайного сыска.

- Извини за то, что я сказала на балу, - покаялась, пряча глаза.

- Селина, тебе не за что извиниться. Это я должен объяснить, почему ушел так стремительно.

- Не надо. Я понимаю, работа. И я верю тебе. Просто это была… ревность.

- Поверь, я не испытываю глубоких чувств к своим сослуживцам. Таких, как к тебе.

- Нет-нет, - покачала головой, ловя взгляд зеленых искристых глаз, - на балу я, кажется, встретила твою бывшую… любовницу. И еще в Авьенской Хронике писали… о предстоящей свадьбе. Знаю, что это глупо, простые слухи.

- Бывшую? - повторил Себастьян тихо.

- Я не знаю ее имени.

- Не важно. Это абсолютно не важно, - покачала головой де Фоссе, - Селина, я не могу уничтожить свое прошлое, но поверь, в моем настоящем есть только ты.

Я улыбнулась, а сердце подскочило куда-то к горлу. Себастьян погладил меня по щеке, наклонился и накрыл губы в легком поцелуе.

- А Хронику, демоны ее дери, давно пора сжечь. Но слухи всегда могут стать реальностью, если захочешь - мое будущее все твое.

Это что сейчас было? Предложение? Или он шутки шутит? Не успела я осмыслить сказанное, как Себастьян снова сменил тему:

- Так ты из-за этого расстроилась?

- Да, но нет… потом, - говорить было сложно, - после бала я кое-что узнала.

- И что же это? - спросил острожно Себастьян, когда так и не дождался продолжения.

- Профессор Ольберг Фольцимер - мой отец, - выпалила на одном дыхание, запивая новость, произнесенную вслух, чаем, словно мы говорили о погоде.

Де Фоссе молчал, внимательно меня рассматривая. Я не выдержала, вскочила с дивана, прежде правда отставив чашку, а то подозреваю, что после еще одного разлитого чая меня выгонят на улицу, и пояснила:

- Самое ужасное, что узнала я это, подслушав разговор мамы и Клары. Дорогая матушка даже не соизволила сообщить мне эту новость. Хотя, и незваный батюшка тоже хорош! Прошу, госпожа Ладье, вот вам новейшая лаборатория, ведь ваши исследования так интересны. Хотите расскажу сказку про вашего отца? Как он ужасно несчастный бросил вашу любимую маму? Умер? Ну да, умер.

Но как оказывается, нет. Все живы и здоровы! И никто! Никто. Не захотел сказать и слова, а возможностей было тысячи! И что теперь прикажите мне делать? С распростертыми объятиями кинуться к свалившемуся на голову отцу? Или понять и простить мать, которая мне врала? - я выдохлась. Даже не заметила, как перешла почти на крик, размахивая руками и расхаживая по комнате взад-вперед.

Себастьян все это время меня внимательно слушал и не перебивал. Я поняла, что было жестоко все это вот так на него вываливать, да еще и кричать к тому же. Он абсолютно ни в чем не виноват. Вздохнув, я извинилась.

- Прости.

- Иди ко мне, - де Фоссе похлопал себя по коленям, красноречиво намекая, куда именно я должна придти.

Мялась я всего пару секунд, а когда жест повторился, подошла и нерешительно присела. Себастьян сразу же обнял за талию и прижал сильнее, удобнее меня устраивая у себя на коленях.

- И ты пришла ко мне, - странным голосом проговорил де Фоссе. Кажется, он был доволен.

- Извини, что так поздно, но ты первый, о ком я подумала, и вот…

- Я рад, - улыбнулся он, целуя меня в висок, пока я соображала, как это мы оказались вдруг так близко, и лукаво добавил в конце: - что я первый.

Не успела я вознегодовать, как он уже продолжил:

- Что касается профессора Фольцимера, ты должна поговорить с ним. С ним и, естественно, мамой. Обязательно поговорить. И выслушать их. После примешь решение, будешь ли общаться с отцом или нет, дальше дуться на маму или поймешь ее поступок, но принять решения надо на трезвую голову, и дать родителям возможность рассказать, как они видят все случившееся.

Себастьян говорил, конечно, хорошо, но сейчас во мне горела лишь обида, хотя и знала, что с утра полностью с ним соглашусь. Словно прочитав мои мысли, де Фоссе предложил:

- Давай вернемся к этому утром. Сейчас тебе надо поспать.

Он осторожно поднял меня на ноги.

- Ты позволишь мне остаться? Я не могу вернуться… На этом диванчике мне будет очень удобно.

- Не говори глупостей, никакого дивана, ты ляжешь на кровать.

Вовремя прикусила язык и не спросила, а где же будет спать сам Себастьян. Тот же, видимо, снова все прочитал на моем лице и хитро улыбнулся, но зверствовать не стал.

- Не волнуйся, я размещусь в кабинете, там есть удобная софа. Мне не впервой.

Не совсем поняла, что это ему «не впервой»?

- То есть у тебя часто ночуют девушки и занимают спальню? - усмехнулась и прикусила губу. Конечно, когда-нибудь я должна была не сдержаться!

Де Фоссе вздохнул и покачал головой:

- Все намного прозаичнее, Селина. Зачастую такая куча работы, что отключаюсь прямо в кабинете.

Что же, признаю, мне стало немного стыдно.

В спальне мы неловко помялись, и Себастьян уложил меня в кровать, натянув одеяло до самого подбородка и поцеловав… в лоб. Я чуть не запротестовала и не потянулась к нему за нормальным поцелуем. Он что, думает, если прикоснется ко мне, я закачу истерику?

- Добрых снов, - проговорил он тихо, согревая щеку теплым дыханием. И снова поцеловал. В нос. Да что же это такое! Однако я промолчала.

Думала, что после всего, да еще и в кровати де Фоссе быстро уснуть не получится, но я отключилась моментально.

Глава 21

Терпение - истинная добродетель. Кто способен ждать без злобы, обиды и сожалений, будет вознаграждён вдвойне. Так нас учили любящие матушки, другое дело, когда у этих самых матушек сносит крышу от очередной выходки нерадивого дитяти. Но знаете, в наше время терпение понадобится и самим детям…

Выдержка из Авьенской Хроники

Дни до бала летели стремительно, но одновременно с этим часы обволакивали, сплетая в кокон, словно я застрял в замкнутом круге, проводя все время в кабинетах своего департамента. Однако проведенные за работой дни были полезны для меня - я понял, что мне тяжело так долго не видеться с Селиной.

Харлей вернулся к работе лишь через неделю, когда я уже начал беспокоиться. Даже не представлял, что Уэйн удерживал нас от шага в неизвестность, вовремя доставляя документы туда, где они и должны были быть. А как он ловко справлялся с моим расписанием, находя время, кажется, там, где это было невозможно сделать, я не осознавал до сего момента. Поэтому, когда секретарь вернулся на свое законное место, я выдохнул и решил повысить ему зарплату. Только, видимо, на радостях я не сразу понял, что поведение Харли должно было бы меня насторожить. На это я обратил внимание лишь после слов Тобиаса.

Друг, как обычно, явился нежданно негаданно, заставив меня оторваться от третьего часа чтения докладов о делах королевских департаментов.

- А что с Харли? - первым делом поинтересовался Тоби.

- А что с Харли? - повторил я, потирая глаза и кинув взгляд на циферблат часов. Почти девять вечера. Надо бы отпустить Уэйна домой. - А что ты тут делаешь? Рабочий день уже закончился.

- Наверное, ты думаешь, что один работаешь сверхурочно, - усмехнулся де Гарс, присаживаясь в кресло и со вздохом вытягивая ноги, - какой-то Харли дёрганный и бледный, как умертвие, ты совсем его заездил?

Я непонимающе глянул на Тобиаса. Может, секретарь еще не выздоровел, а я и не заметил?

- И с твоей стороны чистое свинство задерживать его, когда сам забываешь, что такое спать и есть. Не все кругом живут одной работой. И тебе тоже пора уже кончать с ночами, проведёнными в кабинете. Все-таки возраст не тот уже…

Вот не мог он не съязвить.

- Я разберусь, - хмуро ответил, пресекая дальнейшие разговоры, а сам задумался. Если я сейчас вернусь в свою большую квартиру, окнами выходящими на Приаллейный проспект, меня встретит легкий сквозняк из открытого в гостиной окна и густое эхо, раздающееся от шагов по паркету. Диван в кабинете не был таким уж плохим вариантом.

- Пригласил кого на бал? - спросил внезапно Тоби, заставляя меня снова вспомнить о Селине.

- Мы там будем по работе, забыл?

- Да? Это разве как-то мешает? - де Гарс задорно улыбнулся, гипнотизирую меня. Я ответил ему красноречивым взглядом и промолчал.

Селина никак не прокомментировала мое приглашение. Разумеется, знал, что она не владеет магией, но можно ведь оформить и заказное магическое письмо. И все же приглашений я отправил сразу три. Несмотря на то, что на балу нужно будет ждать сигнала действовать, я надеялся, что мне удастся спокойно поговорить с девушкой. Тем более, что подарок для нее был почти готов.

Дометро, конечно, удивился, ведь раньше я не делал заказов на изготовление украшений, приобретал только готовые, разрешая делать выбор самому мастеру. Но тут мне даже захотелось изучить эскиз, прежде чем Крисфир начнет работу, убедиться, что украшения подойдут Селине, чтобы они были похожи на нее. Красивые, светящиеся на солнце, любящие тепло, изящные и хрупкие на вид, но только на вид…

Когда Тоби соизволил покинуть мой кабинет, я выглянул в приемную и отпустил Харлея домой. Секретарь подпрыгнул от моего появления и поспешно поднялся, спрашивая:

- Господин де Фоссе, вы можете уделить мне несколько минут?

- Разумеется, что случилось?

- Давайте пройдем в ваш кабинет.

Мне оставалось только сохранять невозмутимый вид при том, что в голове били в маленький колокол, предупреждая о необратимо надвигающейся катастрофе. Наверное, лишь из-за легкого помутнения рассудка под воздействием возникших чувств к одной конкретной особе, моя хваленая чуйка заснула, но то, что сообщил мне Харли, стало для меня полной неожиданностью.

- Господин де Фоссе, это я во всем виноват.

- В чем? - спросил осторожно, пытаясь найти в каменном выражение лица секретаря нужные ответы.

- В слухах, что появлялись с недавних пор в светской колонке Авьенской Хроники, - пояснил Уэйн все так же невозмутимо, и только пульсирующая на лбу вена свидетельствовала об его внутреннем состоянии.

Минуту я молчал, осознавая сказанное.

- Ты шпионил за нашим департаментом, докладывая новости в Хронику?

Это было исключено, я лично проверял Харлея несколько раз, как и стражи Тайного сыска.

- Что вы, разумеется нет! - в голосе секретаря послышалось легкое возмущение. - Я бы никогда не пошел на подобное.

Тогда поясни свое предыдущее признание.

- Понимаете, господи де Фоссе, с самого начала я был с вами не честен.

Его слова заставили меня нахмуриться. Если бы так все обстояло, я давно поймал бы Харлея на лжи.

- Еще в нашу первую встречу, на собеседование. Мне стоило сразу сказать всю правду.

- Уэйн, ближе к делу. Меня порядком нервируют эти риторические реплики.

- Когда вы проводили мое собеседование, я не рассказал, что узнал о поиске секретаря не через газеты. Невестка моей покойной тетки, сестры матери, до своего замужества работала в Королевском Целительском крыле. Через бывших коллег она узнала о том, что глава Тайного сыска ищет работника, именно так эта информация дошла и до меня.

Харлей говорил быстро, почти не дыша, а я силился разобраться в хитросплетениях родственных уз и расползающихся со скоростью смертоносной огненной сферы слухов во дворце.

- Как бы то ни было, ты прошел собеседование на ура, Харли. Если бы ты не подошел мне, я бы не взял тебя на испытательный срок, и после, не справляйся ты с обязанностями, не задержался бы надолго. Но, как сам понимаешь, все иначе. Так почему же сейчас ты вспомнил об этом?

- Я решил быть с вами полностью честен, господи де Фоссе, потому что это еще не все.

- Демоны, мне уже страшно, - я улыбнулся одними уголками губ, не сдержав удивленного смешка. Харлей же оставался серьезным, строго сдвинув брови, словно я посмеялся именно над ним. Пришлось вновь принимать крайне недовольный вид, дабы соответствовать облику грозного главы Тайного сыска.

- Я художник, - выпалил Уэйн.

В кабинете повисло молчание. Продолжения от секретаря я так и не дождался, так что пришлось поддаться вперед, качнув головой:

- И?

- Я совмещаю. Работу в Тайном сыске и в Объедение свободных художников.

- Вот как, - я кашлянул, приводя мысли в порядок, - думал, что ты просто любитель живописи. Как оказалось, ты еще и сам пишешь. Что ж, это интересно.

- Господин де Фоссе, вы знали? - впервые за наш крайне странный разговор в голосе Харли послышались эмоции, далекие от нейтрального, холодного тона.

- Что ты частый гость в Объединении художников? Такую информацию я получал, - уклончиво ответил, не называя слежку своим именем, но Уэйн работал на меня давно и ему не требовалось других слов. Своих сотрудников я, действительно, хорошо проверял, но не лез в их частную жизнь, узнавая столько, сколько необходимо.

- То, что ты художник - для меня эта новость, не скажу, хорошая или плохая, скорее - это просто факт. Замечу, однако, что ты прекрасно справлялся с должностью секретаря. Не вижу никаких проблем в твоей художественной деятельности, пока это не мешает службе у меня в департаменте. Не пойму только, каким образом все это связано с Хроникой?

Харли некоторое время молчал, опустив взгляд, что было редкостью для него.

- В Объединение часто бывают газетчики.

- Понимаю.

- Обычно туда заглядывают редакторы колонок об искусстве и культуре. Но однажды я познакомился там с одним из репортеров Хроники. На меня своеобразно действует алкоголь, - на последних словах Уэйн весь покраснел, так что я уже заранее знал, что он хочет сказать, - и я был крайне не осмотрителен, рассказав о своей службе в королевском департаменте. Думал ли я, что он использует это против меня? Нет, господин де Фоссе, не предполагал, но именно так и случилось. Мы сблизились, и я не заметил, как стал порой делиться некоторыми деталями, связанными с моей работой. Но до недавних пор я не считал новости в Авьенской Хроники недостойными или порочащими чье-то имя. Понимаете, я считаю, что каждый может изъявлять свою волю, как ему угодно, пока это находится в рамках закона и не причиняет никому вреда.

Я слушал Харлея внимательно, не перебивая, складывая маленькие пазолки в одно полотно, вспоминая информацию, которая просачивалась на газетные листки и ситуации, когда это происходило. После я сухо спросил:

- Что же изменилось?

- Хроника затронула вас, господин де Фоссе, вашу личную жизнь. Подобного я не желал и не мог допустить. У меня есть принципы. И еще я считаю себя преданным вам, господин де Фоссе.

Уэйн выглядел покаявшемся грешником, с понурым, тусклым взглядом, в ожидании наказания. Что я мог ему сказать? Его действия были недопустимы, чем бы он их не объяснял, а признание никак не оправдывало.

- Ты должен понимать, что по головке никто не погладит, - я устало прикрыл глаза, - никто, признавшийся в подобном, не может занимать такую должность, не может быть допущен к информации более важной, к который ты, Харлей, имеешь доступ.

И я полностью осознавал, что, если бы он хотел, уже давно воспользовался ситуацией, отдал в руки газетчикам ценнейшие источники, но это было не в духе Уэйна, тем не менее, я не мог просто закрыть глаза на то, что он передавал слухи своему… другу? Не знаю, как точно назвать этого человека.

- Конечно, господин де Фоссе. Я написал заявление об уходе, оно лежит в моем столе. Вам надо лишь его подписать.

Кивнул, поднимаясь на ноги.

- Как понимаю, имени репортера я не получу?

- Думаю, господин де Фоссе, вы в скором времени сами все узнаете, я не расскажу ему о своем увольнении. Он же не пропустит Королевского бала.

Что ж, Харлей был прав. Репортер, действительно, не пропустил бала.

В день грандиозного события я час мерил шагами кабинет и маленькими глотками попивал виски. Тобиас же осушил свой бокал залпом, все остальное время не сводя с меня глаз.

- С тобой все в порядке, Себ?

- О чем ты?

- Ну, кажется, отставка Харлея вывела тебя из колеи.

- Поиски нового секретаря займут демоны сколько времени. Дополнительная нервотрепка.

Конечно, правда была в том, что я доверял Уэйну, казалось, всегда мог на него положиться. И я расслабился, что было непозволительно для моей должности. Поэтому злость медленно грызла меня изнутри. Знал, что это быстро пройдет, надо лишь смириться с тем фактом, что доверие - дело хрупкое.

- Так, может, стоило немного смягчиться?

Я резко остановился, смерив Тоби пылающим взглядом.

- Ты так считаешь?

Ответить друг не успел, нас обоих вызывали к королю перед балом. Говорить мне абсолютно не хотелось, да и радовало сейчас только одно - маленький черный футляр во внутреннем кармане пиджака, а точнее - мысль о том, как я подарю его госпоже Ладье.

То, что все пошло не по плану, я понял не сразу. Селина выглядела ослепительно. Так, что в груди сладко сжималось сердце. Ее наклон головы, походка, мягкая улыбка - меня привлекло все. Еще никогда я не был в таком восторге от одного прикосновения к талии девушки.

Наваждение это или что-то большее - мне было все равно. Знал лишь то, что не успокоюсь, пока Селина полностью и безоговорочно не станет моей.

Разговор на балконе как-то не задался. Что она хотела услышать от меня еще? Казалось, я и так открыл перед ней все сердце. Дал ей доступ ко мне в любое время в любом месте. Его Величество не имел подобной возможности. Естественно, я не ждал, что она кинется на меня с тысячью благодарностей, или ждал, точно не знаю… но уж то, что она решила не принимать подарок, было выше моего понимания.

Найти одного газетчика из Хроники, зная, что он частый гость в Объединении художников, да еще ведет светскую колонку, было делом простым. Осторожно подобраться к нему на балу, а затем поговорить на щекотливую тему, осторожно подбирая слова, советуя не лезть в жизнь одного конкретного главы Тайного сыска - тоже не составляло труда. Но на это нужно было время. Оно пришло, как обычно, совсем не вовремя. Селину оставлять не хотелось, но моя задача представлялась мне ясно. И чем быстрее я с ней разберусь, тем быстрее вернусь к важному для нас с Селиной разговору. Так я думал. Казалось, что и она это понимает.

Как только я смог выбраться из кабинета и отлепить от себя никак не унимающегося Тобиаса, который находился под впечатлением от восклицаний репортёра о том, что Уэйн варварски предал их любовь, Селина Ладье убежала. Струсила или поняла мое поведение по-своему, я не знал. Однако я был зол. Сколько можно бегать?

Я готов был сделать глупость и оправиться к ней домой выколачивать из нее все признания до потери пульса, но в коридоре на меня налетала блондинка в золотистом платье. Глаза ее сверкали ему в тон. Она показалась мне смутно знакомой, а когда обвинительный перст уткнулся мне в грудь, заставив удивленно заломить бровь, я начал кое-что понимать.

- Не знаю, какого вы там наговорили Сели, господин де Фоссе, но то, что вы глава Тайного сыска, никак не спасет вас.

- Простите?

- Я знаю, что вы ей не безразличны, как и она вам! Иначе я бы уже давно послала вас за грань ко всем демонам! Но если заставите ее плакать еще раз, то ваша голова будет сверкать в заднице какого-нибудь пропойного вурдалака!

Должно быть, вид со стороны у меня был совсем ошеломленный. Девушка, похоже, была навеселе, хотя и говорила вполне себе уверенно. Видимо, подруга Селины. Кажется, Мадлен де Эмери, сестра того мальчика из лаборатории, крутящегося вокруг Селины, - Рори, или Лори.

- Заставлю плакать?

- А вы думаете, она сладкие булочки поехала есть? Ну, а если и да, то как закуску к слезам.

Больше мне сказать девушке было нечего. Булочки, слезы. Мне явно стоило увидеть Селину, чтобы уже самому успокоиться.

- Не советую сейчас с ней разговорить. Ей нужно выплакаться, господи де Фоссе. Побыть одной, понимаете? Нам это, в смысле девушкам, порой очень сильно необходимо. Мой вам совет - дайте ей немного времени, хотя бы до утра, - и с этими словами она легкой покачивающейся походкой уплыла в танцевальный зал.

Проводив девушку взглядом, я задумался. Может, подруга лучше знала, что сейчас нужно Селине, а меня ждала кипа бумаг и докладов о сегодняшнем вечере. Как показывал опыт, чем меньше было дело, тем больше после него надо было составлять и подписывать бумажек.

Домой я вернулся в середине ночи. Разделся, принял душ и устало упал в кресло в гостиной, включив лишь один настенный светильник. На хрустальных бутылках винного шкафа играли блики. Так и норовило достать бокал. Я смертельно устал, но заснуть не получалось. В голове постоянно всплывали картинки с прошедшего бала. Прикрыл глаза и попытался отложить все размышления до самого утра, когда в соседней комнате почувствовал сгусток моей собственной магии. Спальню разрезал пространственный телепорт. Раздвоением физического тела или ментальной магией я не грешил, так что не веря догадке, поднялся и заглянул в приоткрытую дверь.

Посреди спальни стояла Селина. Измятое домашнее платье спустилось с одного плеча, волосы лежали в беспорядке золотыми кудрями, а глаза нехорошо так припухли и покраснели. В первую секунду я остолбенел, но когда отмер, сердце мое больно стукнулось о ребра.

- Селина, что случилось? Ты плакала. Селина, если я…

Она упрямо покачала головой, а потом вдруг произнесла тихо:

- Поцелуй меня.

Каменным истуканом я не был, и даже заплаканная Селина вызывала во мне вполне конкретное желание, но ее просьба прозвучала таким дрогнувшим голосом, что я попытался вести себя как можно более мягко. Правда, хватило меня ненадолго. Но чувствуя, что Селина в моих руках расслабляется и отвечает, превращаясь ь в маленький огонек, я сам распалился.

Когда мои ладони с бедер и спины переместились ей на шею, затем к щекам, я ощутил горячую влагу слез и отстранился, тяжело дыша.

- Моя маленькая девочка, что же такое… Хорошая, милая, не плачь… Сейчас я тебя отпущу, мы пойдем в гостиную, сядем, выпьем чая и ты мне все расскажешь.

Дождавшись неуверенного кивка, я усадил ее на низкий диван в гостиной, а сам отправился на кухню. Хорошо, что у меня вообще нашелся чай, а то я даже и не знал бы, что делать. Не наливать ведь Селине виски, право слово.

Знаете, я совершенно не удивился, когда горячий чай оказался на моих спальных брюках. Пока Селина краснела и шептала извинения, а мои пальцы на ногах горели от ожога, я с улыбкой смотрел на ее светлую макушку и понимал, что мог бы стоять так вечно и ничего не поменял бы от нашей первой встречи до этого момента. Ну, разве только что больше целовал ее мягкие губы. Следующие слова врывались из меня сами собой:

- Селина, как же я тебя люблю….

С широко раскрытыми глазами она уставилась на меня снизу вверх, кусая губы.

Больше мы не произносили ни слова. Должна ли она была мне ответить? Не знаю. Если честно, то, что я она сейчас сидела в моей гостиной посреди ночи, говорило лучше любых слов.

Когда я вернулся с новой чашкой чая, Селина, кажется, успокоилась. По крайней мере, у нее уже не было взгляда затравленного котенка.

- Не трогай, сам уберу, еще порежешься, - проговорил, когда она полезла к осколком разбитой чашки, и щелкнул пальцами, вызывая простейшую бытовую магию.

- Расскажи мне, что случилось? - попросил, присаживаясь рядом с ней на диван.

Думала она не очень долго, прежде чем заявить:

- Мне очень нравятся твои поцелуи!

Я еле сдержал улыбку, чтобы не обидеть ее. Дальнейший разговор пошел в более правильном русле. Новость же о том, что профессор Ольберг Фольцимер, глава Совета профессоров Королевского ботанического общества, являлся отцом Селины, я приняла так, словно это касалось самого меня. Как же тяжело ей было узнать об этом, сколько боли она испытала, поняв, что мать так долго скрывала от нее правду, что никто из родителей не удосужился рассказать ей все лично. Но все, чем я мог помочь - это просто обнять ее покрепче, дать совет, попытаться успокоить и уложить спать на мягкие простыне, надеясь, что сон ее будет спокойным.

- Добрых снов, - проговорил тихо, целуя ее лоб, щеки, нос. Мне хотелось большего, куда намного большего, но сейчас Селина была совсем не в том состоянии, чтобы воспринимать мои ласки, даже если она сама этого не понимала. Ей нужно было хорошенько поспать. На самом деле, мне бы это тоже не помешало. Зная, что Селина находится в соседней комнате, я долго крутился с бока на бок, а когда меня сморил сон, было почти утро.

Проснулся я резко, без сладких и сонных потягиваний, садясь на узкой софе с мыслью о том, что пока тут разлеживался, ночная гостья могла просто-напросто сбежать. Но осторожно прокравшись в спальню, я лицезрел прекраснейшую картину. Селина была все еще в моей кровати.

Лежала на боку, во сне сбросив одеяло и смяв его в ногах. Подол юбки задрался, открывая взгляду белую кожу бедер. Ладони она сложила под щекой и выглядела до того мило, что я не сдержал улыбки и удовлетворенно вздохнул. Да, именно так и должно быть. Именно ее я хочу видеть, просыпаясь по утрам. Пару минут я наблюдал за спокойным дыханием девушки, а затем заказал доставку завтрака. После хорошего сна Селине нужно будет как следует поесть. А то, что мы будем делать это вместе, было приятнее вдвойне.

Глава 22

«После помпезно прошедшего Королевского осеннего бала жизнь может показаться скучной и предсказуемой, наполненной сплошной рутиной. Но хватит и дня, чтобы понять - наши будни вечно подбрасывают массу сюрпризов. Такие времена!

Выдержка из Авьенской Хроники»

Сидя в столовой главы Тайного сыска, я разглядывала тарелки и блюдца с омлетом, круассанами, красной рыбой, яйцами всмятку, печеньем, творожной запеканкой, вареньем и сгущенкой, фруктами и желе, силясь понять, скольких персон де Фоссе пригласил на завтрак.

От дымящегося чая приятно пахло бергамотом, а неяркое солнце красиво золотило фарфоровую посуду. Высокие окна столовой выходили прямо на Приаллейный, и вид был сказочный. Ночью я этого совсем не заметила. Сейчас же я смотрела куда угодно, но только не на Себастьяна. Проснувшись в его кровати, в обнимку с подушкой, пахнувшей мятой, мне захотелось сбежать, но было поздно. Потом я учуяла запах свежей выпечки и все как в тумане. Вот я уже сижу за одним столом с де Фоссе, попивая чай и присматриваясь, с какого бока отрезать себе запеканки. И полить ее сгущеным молоком или малиновым вареньем? Выбор, должна сказать, очень тяжелый.

- Ты совсем не ешь, - заметила, кидая взгляд на пустую тарелку Себастьяна.

Тот пожал плечами, улыбаясь:

- Я обычно не завтракаю, не привык.

- Тогда зачем столько всего? - недоумевающе обвела стол взглядом, зачерпывая ложечкой варенье из хрустальной креманки.

- Я не знал, что ты любишь.

Улыбнувшись, засмеялась:

- Что же, если из-за стола я не выйду, а покачусь, ты знаешь, кого винить.

Мой взгляд наткнулся на Хронику, лежащую на высокой тумбе около окна, которая явно была предназначена для цветов. Ваза с букетом ирисов смотрелась бы там просто изумительно. Прогнав странные мысли, я потянулась за газетой.

- Я думала, ты не поклонник Хроники, - проговорила, открывая первую страницу и вспоминая слова де Фоссе о желании сжечь газетенку.

- Привезли с доставкой. Начало недели, видимо, с утра многим хочется узнать последние новости.

Мне показалось, или его голос напрягся? Поднеся чашку чая к губам, я пробежалась глазами по строчкам и меня посетило дежавю. Пришлось даже несколько раз быстро моргнуть, надеясь, что зрение меня подводит. Благо, на этот раз чашка в моих руках только мелко задрожала, и я успела поставить ее, пока не случилось очередного разлитого чая в присутствии Себастьяна.

Конечно, де Фоссе тут же заметил мое странное поведение, да и вид, пожалуй, был довольно обескураженным.

- Селина, что такое?

Я поднялась на ноги, прикрыла глаза и попросила:

- Себастьян, пожалуйста, перенеси меня домой.

- Но что… - он не нашел слов, оглядывая уставленный блюдами стол, - ты толком так и не поела.

О, еда меня сейчас интересовала в последнюю очередь!

- Мне нужно срочно поговорить с дорогой матушкой! - получилось резко, зато вопросов больше никто не задавал.

Я протянула газету на раскрытой странице, не постеснявшись ткнуть пальцем прямо в нужное объявление.

Розмари де Лерой никогда не перестанет меня удивлять! За три неполных месяца она умудрилась заделаться невестой во второй раз.

Помолвка госпожи де Лерой и господина Ольберга Фольцимера! Подумать только! Дорогая мама и дорогой папа собрались пожениться, решив, что их единственная дочь не должна знать не только о чудесном воскрешении отца, но и о прекрасном событии будущего бракосочетания этих недородителей, с позволения сказать! Честное слово, все это уже походило на фарс чистой воды.

Себастьяну понадобилась секунда, чтобы прочитать три строчки, приведшее меня в бешенство, после чего он подошел ко мне почти впритык. Попросил взять его за руки и попытаться расслабиться. Ха, расслабиться! Легко сказать, мне же хотелось натурально кричать. Но когда пространство заискрилось от магии, я послушно обхватила де Фоссе посильнее и зажмурилась.

В голове шумело от обилия роящихся в ней неприличных слов, а от магического света телепорта глаза заслезились. Я чувствовала, что Себастьян придерживает меня за руку и талию, пока ко мне приходило осознание, что я стою в холе отчего дома.

- Ты в порядке?

- Буду, когда поговорю с матерью! - провозгласила воинственно, размышляя, где стоит ловить молодую невесту.

- Селина, дорогая? - из кухни выглянула Клара, на щеке у нее красовалось пятно муки, на ходу она вытирала руки о фартук, одновременно рассматривая открывшуюся картину.

Меня и Себастьяна, сонных и в домашней одежде.

- Господин де Фоссе? Как вы тут оказались? Не слышала дверного молотка… да и, - Клара снова осмотрела мужчину с ног до головы, особенно задержав внимание на голых ступнях, перевела взгляд на мены, вздернув брови, - Сели, ты разве не спала?

Кажется, следующим она хотела спросить «одна», но вовремя остановилась. Замечательно, значит, домочадцы и не знали, что ночью я исчезла из своей комнаты. Тем лучше.

- Доброе утро, - поздоровался Себастьян, улыбаясь Кларе так, что та, кажется, на минуту забыла, как ее зовут.

- Спала, - согласилась поспешно, пока женщина не пришла в себя и не начала задавать вопросов. Сейчас именно я должна выступать в качестве стража на допросе.

- Где мама?

Клара повела рукой над головой.

- Еще спит, должна, по крайней мере.

Если честно, о таком развитии событий я не думала. Надеялась, что налечу на маму с вопросами и обвинениями, как крылатая горная фурия, и все. Мои размышления прервал отрывистый стук в дверь. Клара подпрыгнула, а я, как заведенная, почти подбежала к двери и распахнула ее настежь, тут же покрываясь мурашками от холодного, почти зимнего воздуха. На пороге стоял профессор Фольцимер собственной персоной. Новоиспеченный отец, жених - все в одном лице. И не тяжело ему жить то со стольким количеством званий?

Такого поворота событий я тоже не ожидала. Мама спит, папа на пороге дома, но он еще не знает, что знаю я, поэтому, решив быть первой и бить прямо в цель, я проговорила быстрее, чем он успел поздороваться:

- Я все знаю!

Фольцимер замер с приоткрытым ртом. Глянул поверх моей головы, видимо, заметив в холле Клару и Себастьяна.

- Они тоже все знают! - предупредила, не сбавляя тона.

Клара сзади как-то жалобно крякнула.

- Что именно? - предпринял попытку Фольцимер разложить все по полочкам. - Если об этом утреннем объявлении, - профессор недовольно потряс Хроникой в воздухе, газета все это время была у него в руках, - то они немного ошиблись, оно должно было появиться не раньше следующей недели. Я еще не поговорил с Розмари, я хотела сказать, с госпожой де Лерой.

Он еще не поговорил? Честное слово - мужчина, больше объяснений и не надо. Однако с Розмари он еще не поговорил, а со мной вообще кто-то собирался говорить?

- Утреннее объявление - вполне себе примечательная новость, - краем уха я услышала, как Клара шёпотом спрашивает у Себастьяна, что же это за новость такая, что профессор явился к нам с утра пораньше, а вот что ей ответила де Фоссе, я не услышала.

- Но ведь есть еще кое-что, не правда ли?

- Селина, - Фольцимер грустно улыбнулся, - да, пришло время и нам с тобой поговорить.

- Давно пора, - выпалила, захлопывая дверь.

- Сели? - жалобно простонала Клара.

Я же почти уперлась носом в закрытую двери и осознала, что оставила Фольцимера на улице. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, я вновь отворила дверь.

- Проходите, профессор.

Ошалевший от таких странностей Фольцимер в холл все же прошел. Снял пальто, прижав его к себе, как дальний родственник, что в принципе было недалеко от истины, и затравлено глядел то на Клару, то на Себастьяна. Ко мне головы не поворачивал.

- Думаю, мы оставим вас наедине, - кивнул Себастьян, беря Клару под руку.

- Господин де Фоссе, не ожидал вас увидеть.

Прежде чем Себастьян скрылся за дверью кухни, уводя за собой Клару, почти свернувшую себе шею от любопытства, он заметил:

- Профессор Фольцимер, поверьте, взаимно, но скоро мы будем довольно часто видеться.

Мужчины как-то слишком понимающе переглянулись, а когда Себастьян скрылся из вида, профессор несмело мне улыбнулся и с волнением заговорил:

- Селина, раз ты все знаешь. Можно ведь называть тебя по имени? Тебе Розмари рассказала о…?

- О том, что вы мой отец? - резко спросила, Фольцимер даже вздрогнул. - Нет, представьте себе, ни один из вас не удосужился поведать мне об этом.

- Вот как. Прости меня, Селина.

- За что вы сейчас извиняетесь? За то, что не сказали правды? За то, что не появлялись в моей жизни двадцать пять лет? За что же именно, профессор?

- Я не… Селина, давай куда-нибудь сядем и поговорим. Мне столько хочется сказать, да и узнать о тебе побольше… - Фольцимер огляделся в поиске, куда же он мог пристроить пальто, которое так и держал в руках.

Всматриваясь в давно знакомое лицо профессора, я силилась понять, неужели этот человек действительно был моим отцом? И та история, которую он рассказал мне про своего друга и маму - все это про него? Все это правда, а не приснилось мне? И надо было как-то принимать данную правду.

- Хорошо, я… - начала, готовясь к неизбежному разговору, как в доме раздался крик, даже скорее визг, не то горестный, не то радостный.

Затем над головой послышались нетерпеливые быстрые шаги. Мы с профессором дружно задрали головы. В отличие от меня, знающей, что это проснулась дорогая мама, Фольцимер был явно в замешательстве, хотя куда уж больше - не знаю.

Когда шаги приблизились к лестнице и показались кремовые пушисте тапочки, а затем и подол длинного шелкового халата, я предупредила:

- Мама.

Профессор кивнул и проговорил, почти одновременно со мной:

- Розмари.

- Что же это такое происходит, почему я должна? Да как он смеет… - бормотала она громким шепотом и вдруг замерла на середине лестницы, увидев меня и профессора в холле.

- Что? - громко спросила, снова переходя на визг. - Сели? Ольберг? Что вы тут?

Мама попыталась взять себя в руки и спросила снова:

- Что тут происходит?

Я заметила, что она мнет страницы Хроники. Что ж, ее поведение стало понятным. О готовящейся помолвке она не знала.

- Розмари, я все объясню, вышло недораз…

- Профессор Фольцимер, какая я вам Розмари? - вознегодовала мама, кидая на меня взгляд, словно минуту назад сама же не назвала его по имени. Конспиратор из нее был плоховатым.

- Она все знает.

Мама вздрогнула и медленно спустилась по лестнице под нашими молчаливыми взглядами.

- Ты не должен был, пока я… - с упреком начала мама, сильнее сминая газету.

- Он мне ничего не говорил, - возразила, гневно сверкая глазами, - ты сказала.

- Как я?

- Я слышала ваш ночной разговор с Кларой.

- Но… - мама стушевалась, прикусила нижнюю губу, поворачивая голову к Фольцимреу, словно искала у него совета, как быть.

- Я решила оставить разговор до утра, - ответила абсолютно честно, упустив некоторые детали своего ночного путешествия, - а тут профессор Фольцимер решил заглянуть к нам в гости, - последние слова прозвучали слишком издевательски, так, что мужчине в пору было и оскорбиться.

- Думаю, это даже к лучшему. Нам надо поговорить, - голос профессора звучал уже более уверенно.

- О да, поговорить нам надо, - согласилась мама.

- Так вам или все же «нам»? - иронически переспросила, следя, как мама и Фольцимер играют в гляделки.

- Разумеется, нам.

- Знаете, профессор, думаю, сначала стоит поговорить именно вам, - не согласилась, добавив из чистого упрямства: - чтоб показания не путались.

Сказав это, я направилась к двери кухни, а когда резко отворила ее, увидела перед собой Клару и Себастьяна. Не оставалось никаких сомнений, что секундой назад Клара прижимала ухо к двери. Сейчас она странно улыбалась, а в руках Себастьяна я увидела кусок вишневого пирога. Замечательно, глава Тайного сыска прекрасно ужился на нашей кухни.

Пару секунд мы лупили друг на друга глаза, прежде чем они дали мне пройти и закрыть дверь, оставив маму и Фольцимера наедине. Скажу честно, некоторая передышка нужна была и мне самой.

- Селина, милая, ты… - начала Клара, шагая за мной к столу у окна.

Де Фоссе так и остался на своем месте.

- Не надо, Клара. Скажи, ты давно знаешь?

- Ох, Сели… Розмари рассказала, когда вы случайно встретились в книжном, ей надо было перед кем-то облегчить душу, - устало вздохнула Клара.

- Интересно, почему она сразу не захотела облегчить душу передо мной?

- Не так-то это просто…

- Да неужели?

- Может, выпьем пока чая? - вклинился Себастьян, заставив нас посмотреть на него, как на сумасшедшего.

Глава Тайного сыска усмехнулся и пожал плечами:

- А что такого?

В домашней одежде, с небрежным хвостиком на затылке, с пирогом в руке - такого господина де Фоссе явно видели немногие, если, вообще, кто-то ранее мог лицезреть подобную картину.

Клара подскочила к чайнику, видимо, не смея перечить важному гостю, но тут в дверь раздался новый стук, весьма требовательный. Почему-то Клара сразу посмотрена на меня.

- Что? Я больше никого не жду, - откровенно говоря, я и профессора совсем не ждала.

Но открывать дверь пошла именно я, потому что мама, скорее всего, увела Фольцимера в гостиную и ей совсем не было дела до каких-то там стуков. Себастьян вышел из кухни за мной.

На пороге стоял Огюст де Грог, платок на его шеи был совсем скособочен, а в левой руке он сжимал Авьенскую Хронику. Вот вам и доброе утро.

- Господин де Грог? - промямлила, словно не узнала гостя.

- Селина, здравствуйте! Мне срочно нужно поговорить с вашей мамой. Позволите?

Я пропустила нового гостя в дом, плотно закрыв входную дверь.

- Господи де Грог? - воскликнула за нашими спинами Клара.

Мужчина обернулся, поздоровался и его взгляд остановился на Себастьяне, который даже сейчас, в своем внешнем виде, производил грозное впечатление. Огюст осмотрел его с ног до головы и весь краснея, прохрипел:

- Господин де Фоссе? И вы тут…

- И я тут, - усмехнувшись, кивнул Себастьян.

- Господин де Фоссе - друг семьи, - подала голос Клара, подбочениваясь.

Друг чего, святые грешники? Я глянула на Клару с вопросом, но она не обратила никакого внимания на меня.

- Розмари в гостиной, ждет вас, - продолжила женщина, как ни в чем не бывало.

- Ждет? - Огюст, кажется, опешил.

- Но как же… - начала я, делая большие глаза.

Де Грог уверенно направился к нужной двери, и если бы не его пылающее лицо и мелко трясущееся руки, мог сойти за праведного мстителя.

Я сделала шаг, чтобы остановить его, но Клара проворно удержала меня за локоть, прошептав:

- Пускай идет.

- Но там мама с профессором Фольцимером.

- Тем лучше. Давно пора во всем разобраться.

Что ж, поспорить с этим было сложно.

Затаив дыхание, я ждала, что произойдет дальше. Когда дверь в гостиную за Огюстом закрылась, минуту стояла тишина, а затем будто бы заговорили все одновременно, громко и возмущенно, но от того, что голосов было несколько, они смешались в одну сплошную какофонию, и слов разобрать было невозможно. Я схватила Клару за руку, пытаясь успокоиться, и повернулась к Себастьяну:

- Тебе вовсе не обязательно быть свидетелем всего этого. Можно сказать, ты тут оказался по моей прихоти. Извини. Эти дрязги не должны…

- Селина, я здесь по собственному желанию. И останусь с тобой рядом, пока буря не уляжется.

Краем глаза я заметила, как Клара внимательно на меня посмотрела. Конечно, ведь я не удосужилась перейти на светский тон, обращаясь к господину главе Тайного сыска. Но после того, что он уже успел увидеть в нашем доме, не говоря уже о том, что между нами были, обращаться к нему на «вы» казалось мне верхом абсурдства, даже если в комнате кроме нас были и другие люди. В данный момент - Клара, которая не преминула заметить:

- Боюсь, эта буря будет зверствовать еще долго.

И как раз после ее слов раздался крик. Мы дружно бросились в гостиную, но первым все равно оказался Себастьян. Перед нами предстала потрясающая картина. Можно было подумать, что два маминых жениха сцепились за честь невесты, но отчего-то пострадали только портьеры, которые так тщательно выбирались.

Огюст де Грог стоял около окна с одной из штор, вырванной прямо с крючками, ткань окутала его шею, ноги и укрыла пол вокруг. Мама, схватившись за голову, причитала:

- Нет-нет, что же это такое? Зачем, Огюст?

- Я… я не хотел, просто она мешала… - забормотал де Грог, пытаясь выпутаться из плена шторы.

Профессор Фольцимер при этом был сторонним наблюдателем, сидя в кресле, он не сводил взгляда с Огюста.

- Что случилось? - спросила, не зная точно, к кому следует обращаться.

Клара бросилась помогать маме вызволять пойманного в сети портьеры Огюста, который превратился сейчас в неповоротливый мешок.

- Господин де Грог решил приоткрыть окно, ему стало душно, - спокойно и с легкой усмешкой поделился Фольцимер, кидая на меня взгляд через плечо.

Я облегченно вздохнула, испугавшись, что началась драка, но, видимо, оба маминых избранника были людьми иного склада.

- Нам помочь? - и снова я не понимала, кому адресовала свой вопрос, как и то, чем, собственно говоря, могла помочь.

- Господин де Грог уже уходит, - истерически провозгласила мама, прижимая к груди край шторы, - как и профессор Фольцимер!

- Я, пожалуй, останусь, мне еще надо поговорить с дочерью, - слова профессора повисли в комнате, как обволакивающий утренний туман.

Дочерью. То есть со мной. Такое обращение, совсем простое, одновременно было приятным и пугающим. А если быть более точной - непривычным.

Огюст глянул на него удивленными светло-зелеными озерам своих глаз, которые затем внимательно обследовали перекошенное в бешенстве лицо мамы и напоследок остановились на мне. В его взгляде проснулось понимание, и, кашлянув, он заикающееся проговорил:

- Да, мне давно пора… ждет много дел. Вижу, что более не могу злоупотреблять вашим… гостеприимством. Розмари, желаю вам всего самого наилучшего!

С этими словами под общее гробовое молчание он прошествовал к входной двери и исчез.

Мама как-то затравленно смотрела перед собой, словно ничего не видя. Потом тяжело вздохнула и уселась на стоящий рядом диван.

- Розмари, - позвал тихо профессор Фольцимер.

- Молчи, Ольберг, - шикнула она в лучших традициях обиженной женщины, а он в лучших традициях оскорбленного мужчины решил настоять на своем:

- Розмари, послушай уже меня, наконец!

Мама оторопело подняла на него глаза, и я почувствовала себя лишней. Себастьян тоже ощутил роль пятого колеса, потому что подошел со спины и мягко увел меня назад в холл.

- Давай дадим им еще немного времени.

- Но…

- Господин де Фоссе прав, - кивнула Клара, выходя вслед за нами.

А я начала гадать, когда уже это долгое утро закончится.

- Пойду все же поставлю чайник.

Кажется, Клара решила и нас с Себастьяном оставить наедине.

- Теперь ты точно можешь вернуться домой… не думаю, что…

- Селина, я же ясно выразился. И, вообще, если ты так хочешь выгнать меня, дай сначала выпить чая, нормально позавтракать мне ведь не дали.

Я скрестила руки на груди и возмущенно засопела:

- Ты сказал, что не завтракаешь.

- Может, я хочу изменить это. По крайне мере, выпивать с тобой чашку черного чая с утра станет прекрасной традицией.

Я стушевалась. Вот опять он говорит, намекая о каких-то далеких далях, а прямо ни о чем не спрашивает.

- Будет проблематично постоянно выбираться в кофейни, - проговорила, делая вид, что ничего не поняла.

- Естественно, совместный завтрак сопутствует проведенной вместе ночи… - увидев, как я округлила глаза, де Фоссе поправился: - я хотел сказать, что мы будем жить вместе.

Я молчала, только сильнее заломив бровь, а Себастьян продолжил:

- Селина, для себя я все решил.

Вот так и хотелось стукнуть его по голове.

- И что же ты для себя решил? - спросила осторожно, не меняя удивлённого выражения лица.

- То, что ты нужна мне. Я люблю тебя. И готов повторять это столько раз, сколько понадобится.

- Понадобится для чего?

- Я знаю, вижу, что не безразличен тебе. И я готов ждать столько, сколько понадобится, чтобы ты ответила мне взаимностью. Чтобы призналась.

Он говорил прямо и открыто, так, что мне даже стало стыдно за собственное поведение. Чего мне стоили эти слова? Наверное, потерянной свободы. Я ведь знала, что как только скажу ему, то стану его окончательно, но, может, именно этого мне и надо? И, право слова, свобода - такое двоякое чувство. Себастьян еще ни разу не сделал того, чтобы я усомнилась в нем, а все свои домыслы я взрастила сама, в своей голове, накручивая себя.

- Твоя жертва довольно глупа.

- Пусть так, но…

Я прижала ладонь к его губам и улыбнулась.

- Потому что тебе не надо ждать и минуты. Я уже люблю тебя. И довольно давно, надо сказать.

Глаза Себастьяна в этот момент стали цвета яркой летней травы, искрящейся на жарком солнце. И эти удивительные глаза принадлежали тому, кого я любила. Как только я произнесла это вслух, стало так легко и так правильно.

Не меньше минуты мы смотрели друг на друга, как будто видели впервые. А затем Себастьян подхватил меня на руки, закружив, и я просто не смогла сдержать смех. Вполне естественно, что мы привлекли внимание.

Когда Клара увидела меня на руках главы Тайного сыска, она довольно усмехнулась, но тон ее совсем не соответствовал выражению лица:

- Селина? Господин де Фоссе? Потрудитесь объясниться, что за праздник?

Тут же отворилась дверь гостиной, из который дружно вышли мама с профессором. Оба они были немного помятыми, но крайне радостными, особенно мама, потому что у Фольцимера явно сдерживать свои эмоции получалось лучше.

- Себастьян, отпусти меня уже, - прошептала я умоляюще, оказавшись под прицельным взглядом всех родственников.

- Позволь еще немного, - улыбнулся он так светло, что мне не захотелось больше и слова говорить против.

- Господин де Фоссе, право, это неприлично, - заговорила мама, а потом она вдруг прозрела и заметила одну странную деталь, - да еще… почему вы босиком?

Стук в дверь спас нас от пространных объяснений.

Мы с Себастьяном были ближе всего к выходу, поэтому ему все же пришлось опустить меня на землю, чтобы я смогла встретить очередного гостя. Если честно, я даже не стала гадать, кого увижу на пороге. Предоставила все в руки Судьбы, так скажем.

- Госпожа Ладье? - спросил худощавый мужчина в длинном сером пальто, смутно мне знакомый.

- Харли? - вклинился Себастьян, оказавшись у меня за спиной. Я не стала поворачиваться, сосредоточив взгляд на госте.

Где-то я уже слышала это имя. Точно! Харли. Тот самый Харли, которого опоила Моди? То есть секретарь Себастьяна, тот, что еще и свободный художник? Я новыми глазами посмотрела на аккуратно причесанного мужчину. Неужели де Фоссе уже хватились на работе? И как вообще секретарь узнал от том, что его начальник у меня дома? Или в Тайном сыске все про всех знают?

Здравствуйте, - кивнула, и одновременно со мной Харли загробным голосом проговорил, констатируя факт:

- Господин де Фоссе.

- Харли, что ты тут делаешь?

- Я пришел к госпоже Ладье, - четко проговорил секретарь.

- Ко мне? - не поняла я, а вместе со мной и Себастьян:

- К Селине? Зачем?

- Я хотел исправить то, в чем косвенно виноват. Те слухи о предстоящей свадьбе господина де Фоссе в Хронике - сплошной вымысел, - мужчина смотрел прямо на меня.

- Харли, это уже пустое, - перебил его Себастьян, но тот продолжил, а я решила внимательно послушать:

- С того момента, как господин де Фоссе встретил вас на открытии конференции в Ботаническом обществе, у него не было никаких связей с другими женщинами.

- Уэйн! - повысил голос Себастьян, что заставило меня улыбнуться.

- Продолжайте, - кивнула я уверенно, не обращая внимания, что один конкретный глава Тайного сыска гипнотизирует меня взглядом, а сзади, возможно, да нет - точно, ведется прослушка.

- Господин де Фоссе всегда честен, поверьте, за долгие годы службы у него я узнал это хорошо. Поэтому все, что он говорит вам и делает для вас, госпожа Ладье, - это от чистого сердца. Для вас он специально изучал ботаническую энциклопедию, договаривался с Его Величеством о поездке на остров Птицеловов, а когда…

- Харлей, что ты… - начал снова Себастьян, но я остановила его, схватив за руку и крепко сжав.

Когда хотел удивить, всю ночь колдовал, перемещая для вас тысячи живых крокусов. А сколько брошюр с ресторациями Авьены господин де Фоссе просмотрел, я сбился со счета. Я мог бы еще многое сказать, но…

- Неужели? - иронически протянул де Фоссе.

- Спасибо вам, Харли, большое спасибо! - я улыбалась во все лицо и готова была слушать секретаря и дальше, но все-таки решил, что хватит на сегодня душевных излияний.

По какому поводу эти откровения достигли моих ушей, я пока не совсем улавливала, но, кажется, понимала, откуда шел дым, заметив на другой стороне улице знакомый магэп подруги. Не удивлюсь, если Мадлен, спрятавшись, сидела на заднем сиденье и кусала губы.

- Действительно, Харли, спасибо, - скривился Себастьян.

Секретарь виновато посмотрен на де Фоссе и только кивнул.

- Я правда вам благодарна. И поверьте, я очень ценю все то, что сделала для меня господин де Фоссе. Надеюсь, что в будущем я смогу доставить ему и долю тех приятных эмоций, что он подарил мне.

Харли Уэйн скупо улыбнулся, однако, мои слова его порадовали - это было видно по глазам.

- Спасибо, госпожа Ладье, прощайте, и всего вам наилучшего, - он слегка склонил голову и, развернувшись на каблуках, ушел.

- Приятных эмоций, значит? - проворковал Себастьян шепотом, так, чтобы услышала только я.

Кинув на него укоризненный взгляд, я прикрыла дверь и спросила:

- Что это сейчас было?

На удивление, в холле мы снова оказались с ним вдвоем.

- Я отпарил всех пить чай, - пояснил де Фоссе, увидев, как я озираюсь по сторонам. Оставалось только удивляться, когда он только успел. - А насчет Уэйна. Я его уволил, может, он пытается, реабилитироваться, хотя, это не в его духе.

- Уволил? Но за что?

- На то были причины.

- Неужели из-за того, что он художник?

- Что? Конечно, нет, и откуда ты знаешь об этом?

- Потому что он любит мужчин? - выпалила быстрее, чем подумала.

- Да откуда ты?…

- Себастьян, так нельзя.

Де Фоссе пригладил мои взъерошенные волосы на затылке и покачал головой:

- Нет, Селина. Харлей теперь не работает у меня по другой причине, намного более важной. Я не могу ему доверять.

- Но, Себастьян, ты слышал, что он говорил? Этот человек знает тебя, кажется, лучше, чем ты сам. Такое дорогого стоит.

- Он долго у меня работал, - признал Себастьян.

- Думаю, что бы он не сделал, задев тебя, он очень сильно жалеет об этом.

- Должен сказать, он сам признался во всем.

- Тогда я не понимаю. Если человек сам признал свою вину, как ты можешь увольнять его? Он предан тебе, Себастьян. Мне понадобилась всего минута, чтобы понять это. Он что, кого-то убил?

- Нет.

- Тогда ты должен его вернуть.

- Хорошо, Селина, я подумаю об этом, довольна? - сдался Себастьян, сжимая губы.

Я понимала, что он был не доволен, потому что знал - я права.

- Вполне, - мягко улыбнулась, после чего и де Фоссе оттаял.

- Так что там насчет приятных эмоций?

Пришлось стукнуть его по руке, чтобы пришел в чувства.

- Себастьян, мы находимся под одной крышей с моей мамой, и отцом тоже, если ты не забыл.

- А что я такого сказал?

Его нахальная ухмылка мне совсем не понравилась, так что я решила не оставаться в долгу.

- Да ничего, ты мне лучше вот что скажи: ты правда читал ботаническую энциклопедию?

Себастьян кашлянул, тут же теряя всю свою самоуверенность, и коротко кивнул.

- И что же интересного ты там узнал? - не унималась я.

- Кое-что узнал, - уклончиво ответил де Фоссе, беря меня за руку и потянув в сторону кухни.

- Поделишься?

Наверное, стоило уже привыкнуть, что переиграть главу Тайного сыска было нелегкой задачкой.

- Узнал, что крокус - идеально подходит тебе. Он символизирует счастье, а также любовь мужчины к женщине.

После его слов сердце словно стиснули крепкие горячие ладони, от которых тепло разнеслось по всему телу.

- Себастьян…

- Ну что еще? Селина, мы этим утром все-таки выпьем чая?

Не обращая внимания на его напускной недовольный тон, я прошептала, примерившись, наконец, со всеми своими тараканами:

- Я тоже тебя люблю.

Глава 23. Заключительная

«Столица всю следующую неделю будет судачить о шикарной свадьбе господина Ф., прошедшей в эту субботу в парадном зале Голдгравии. Невеста сияла и цвела, как и положено юным и прекрасным созданиям. Говорят, молодожены получили от королевской четы приглашение на завтрак. Но что бы ни готовило им будущее, можно не сомневаться - брак этот заключен по взаимным симпатиям. Что может быть лучше в наше время?

Выдержка из Авьенской Хроники»

- Все, что угодно, но такое! Художник, да ещё предпочитающий другой пол… хотя, кое-что мне теперь стало понятным, - Тоби все не унимался, беря с подноса очередной бокал шампанского.

- Да? И что же? - спросил, не особо интересуясь ответом, потому что заметил рядом кое-что, куда более занимающее мои мысли - свою жену. Да, однозначно, слово «жена» мне было по душе. Как только священник произнес его, по всему телу разлилось приятное тепло.

- Ну как что? То, почему мы не рассекретили Уэйна. На тебя же без страха не взглянешь. Вот если бы он работал в моем департаменте..

- Я внимательно смотрел, как Селина подходит все ближе и до этого момента не обращал внимания на слова де Гарса, но вот на последних поперхнулся вином.

- Тобиас, ты сейчас говоришь о моем муже, - Селина подошла со спины, заставив вздрогнуть друга, но тот быстро пришел в себя. Повернулся с задорной улыбкой и отвесил шутовской поклон.

- Извините, госпожа Фоссе, что задел тонкие чувства вашего супруга.

Селина рассмеялась, привлекая внимание гостей к нам. Хотя, уверен, что сегодня с самого утра все их внимание было приковано именно к невесте. Она была прекрасна. Кремовое, почти белое кружевное платье с полупрозрачным корсетом и россыпью сапфиров, подчеркивало высокую грудь и тонкую талию, плавные изгибы бедер, целомудренно прикрывая руки, шею и спину. Длинную фату в высокой прическе удерживал тонкий венок, сплетенный из живых крокусов.

Когда в храме она шла по проходу к алтарю под руку с отцом, я смотрел и не мог поверить, что она настоящая, но сейчас Селина стояла около меня, такая теплая и мягкая, позволяла мне обнимать себя за талию и я был бескрайне счастлив.

- Осторожнее, Тоби, у супруга госпожи Фоссе еще остался тонкий клинок с времен академических турниров.

Де Гарс не успел ничего ответить, так как к нам подошла Розмари с Ольбергом. Дорогая теща под угрозой отлучения от дома попросила называть их по имени.

- Как все прекрасно устроено, Сели, ты молодец, - Розмари кинулась в очередной раз обнимать дочь.

- А ты думала, что без тебя все осыпется пеплом?

Родители Селины только вчера вернулись из медового месяца, в который уехали после того, как быстро обвенчались пару недель назад, так что многие приготовления к свадьбе Селине пришлось делать без мамы, но не скажу, что она была особенно этим раздосадовано. В любом случае, как по мне, в нашем доме и так было слишком много помощников. Клара с Мадлен стоили сразу десятерых. Врывались к нам в спальню с самого утра и попробуй их еще выпроводи раньше полуночи.

- Ну, перед отъездом я дала некоторые наставления Кларе.

- Вот оно что, - проговорил понимающе, правда, в полголоса, делая большой глоток вина и следя, как Тобиас плавно утекает от нашей компании, дабы вдруг не стать частью семейных разговоров.

Теперь мне стало ясно, почему Клара частенько оставалась у нас на ночевку, ссылаясь на позднее время и дорогу, хотя наш новый дом находился в десяти минутах езды от ее.

- Селина, ты прекрасна, - Фольцимер наклонился, чтобы поцеловать дочь в щеку.

- Ты уже говорил.

- И буду говорить снова, так что приготовься.

Сели улыбнулась. Я знал, что любое внимание отца ей было очень приятно. Она все еще привыкала к мысли о том, что теперь у нее есть оба родителя. Мои страхи по поводу того, что Селина не сможет наладить контакт с Фольцимером и будет отталкивать его от себя, не оправдались. Они очень быстро нашли общий язык, конечно, им еще нужно было много времени, чтобы как-то попытаться наверстать упущенное, но все шло своим чередом.

- Кстати, с утра виделся с профессором Корбином, он рассказал, что твои…. - начал Ольберг, заставив Розмари закатить глаза.

- Нет, Оли, пожалуйста, только не ваши заумные речи на свадьбе! Никакой работы, у нас же такой праздник!

Но я видел, что Селине было неимоверно интересно узнать, что профессор Корбин успел рассказать о ее новых исследованиях, которые она вела почти месяц, в свободное от приготовлений к свадьбе время. Еле заставлял ее вовремя ложиться спать. Поэтому я поставил на стол свой бокал и протянул руку Розмари:

- Госпожа Фольцимер, окажите мне честь, подарите танец.

- Если уж сам жених просит, то как тут отказать, - женщина просияла и с легкостью позволила увлечь ее в центр залы, к другим танцующим парам. ???

***

- Ты счастлива, - проговорил папа довольно. Его взгляд лучился теплом.

- Ты тоже, - вернула ему улыбку и посмотрела на танцующего мужа с мамой. Слово «муж» приятно прокатилось по горлу и опустилось к низу живота щекоткой.

- Мы с Розмари упустили слишком много времени. Я рад, что у тебя сложилось все иначе.

После того, как я узнала всю историю мамы и Фольцимера, как страх быть отвергнутыми помешал им спокойно поговорить, ему - поведать о своих намерениях, ей - рассказать о беременности, мои сомнения в чувствах к Себастьяну стали казаться детским садом. Если бы все сложилось немного хуже, если бы я сопротивлялась и дальше, может быть, сегодня с утра и не стояла бы под сводами главного собора Авьены. Не знаю, какую шутку сыграла с нами Судьба, но все законы подлости, что сводили нас с Себастьяном вместе, добились своего. И я была безмерно счастлива.

- Так что же там Корбин? - перевела разговор, отгоняя от себя меланхоличные мысли. Какой смысл думать о прошлом? Главное - теперь у нас есть чудесное будущее.

- Ты подала отчет в Совет? Я думал, дождешься меня.

- Не хотела, чтобы Совет пал под твоим давлением.

- Ты же не думаешь, что я мог бы…

- Нет, конечно, нет, - в честности отца я не сомневалась, и он бы никогда не стал пользоваться своим положением, - но даже если ты ничего не сказал, они бы так или иначе чувствовали давление, особенно, что правда им открылась не так давно.

- Что ж, возможно, ты и права, - отец сложил руки за спиной и понимающе кивнул. Я же в который раз заметила, что он, каки мама, помолодели словно лет на десять после того, как, наконец, померились друг с другом и с самими собой.

- В любом случае, хочу сказать, что твою тему для защиты диссертации утвердили единогласно. Думаю, подтверждение тебе придет в понедельник.

Я не смогла сдержать радостного вопля и кинулась на шею к Фольцимеру. Тот тихо засмеялась и крепко меня обнял.

- Ты умница, дорогая. Теперь предстоит большая работа.

- Очень большая! Но это будет так захватывающе.

- Только не забывай о своем муже, твое внимание нужно и ему, поверь, ваша жизнь будет не менее захватывающей, - дал совет отец, а я снова взглянула на танцующего Себастьяна.

Они с мамой о чем-то переговаривались, улыбаясь и тихонько смеясь. Он был великолепен. Черный костюм-тройка, который так ужасно ему шел, что хотелось его быстрее снять с него, рубашка под цвет моего платья и сияющая улыбка. Слабо верилось, что это был мой муж. К новому статусу мне еще надо было привыкнуть, но вот забыть о нем я уже точно не смогу никогда.

***

Шесть месяцев спустя

Взрыв прогремел неожиданно, я успела только прикрыть глаза, как уже оказалась прижата к стене мужским телом, а запах мяты окружил с головой.

- Себастьян? - прохрипела, откашливаясь.

Из взорвавшейся вакуумной колбы вылетала пыльца Серного одуванчика, которая при соприкосновении с воздухом превратилась в облако пыли, быстро осевшей на всех поверхностях в лаборатории. Кажется, пыльцы в колбе было больше, чем я думала. Хорошо, что приглашения на выставку Харли я успела спрятать в сумку. Главное - не забыть ее в лаборатории.

- Ты цела? - услышал над ухом, а затем руки мужа начали быстро ощупывать мое тело.

- Себастьян, отпусти меня, все хорошо, это просто пыльца, теперь испорченная пыльца… - вздохнув, я стала придумывать объяснение для Руперта, как произошло уничтожение годового запаса пыльцы Серного одуванчика из его лаборантского ящика.

- Пыльца? - он громко чихнул и щелкнул пальцами.

Вокруг завертелись пыльные смерчи, которые через минуту полностью опустились к полу и растворились, словно просачиваясь под землю.

Я проследила за колдовством, обдумывая, какое из добавленных масел было лишним. Подняв глаза, я встретилась с недовольным взглядом мужа.

- Что ты тут делаешь?

Он приподнял бровь, и тут я, наконец, почувствовала, что обручальное кольцо пульсирует на пальце. Ну, конечно! Эта дурацкая связь.

- Лучше расскажи, что ты одна тут взрываешь? Решила отправить все Общество на воздух вместе с собой заодно?

Себастьян огляделся, хмурясь сильнее.

- Я всего лишь открыла лабораторию, чтобы закончить опыт, - ответил и решила не уточнять, что ключ от нее я достала за спиной у заведующего.

- Видимо, опыт закончился не совсем удачно.

- У меня все под контролем, - я обошла Себастьяна по дуге, так как сам он не хотел сдвигаться с места, сверля меня гневным взглядом.

- Это ты называешь «контролем”?

- Небольшая ошибка, ничего опасного.

- Сейчас ничего, а завтра вместо пыльца порох? - Себастьян двинулся за мной.

Как только я присела и начала собирать осколки стекла - они ведь еще могли рассказать, в чем ошибка - так Себастьян схватил меня за плечи и поднял вверх, как нашкодившего котенка. Я возмущенно засопела, а он просто взял и измельчил осколки в мельчайшую крошку, которую тут же развеял ветер.

- Себастьян! Они еще могли пригодиться!

- Селина! Прекрати!

Я удивленно посмотрела на мужа. Себастьян очень редко повышал голос, точнее почти никогда. А если это и происходило, значит, случилось нечто небывалое.

Он отпустил меня и отвернулся. Почти минуту мы молчали, пока я не решилась положить ладонь ему на плечо. Не встретив сопротивления, я обняла его, прижавшись щекой к спине. Вдруг что-то случилось на работе? А я тут со своей дурацкой пыльцой.

- Себастьян? - позвала тихо.

Его пальцы обхватили мои запястья и он мягко отстранил меня от себя, развернувшись. Заправил мне за ухо выбившуюся прядь светлых волос и провел большим пальцем по нижней губе. Я привстала на цыпочки, ожидая поцелуя. Его зеленые глаза горели. К тому, как они меня зачаровывают, я, скорее всего, никогда не привыкну.

Вместо ощущения его губ на своих я услышала:

- Ты не представляешь, что я подумал, когда кольцо запылало на заседании. Ты ведь… не представляешь.

Себастьян притянул меня к себе, а я совсем затихла, медленно осознавая, что он испугался за меня. Было бы из-за чего… говорила я ему, что кольца-артефакты еще принесут нам много мороки. Но разве этого ос… упертого мужчину переубедишь?

- Хотел сделать это на твой день рождение, но почему не сейчас, верно? - вдруг спросил Себастьян, приподнимая меня над полом.

Я вскрикнула и не успела ничего сказать, как открылся пространственный телепорт, нас окружило зеленое сияние, а запах мяты, кажется, проник даже под кожу. А ведь я еще не успела ему сказать, что мне теперь не стоит пользоваться телепортом… Как я удержала свой ужин внутри себя - загадка.

Мы оказались в небольшой, но обставленной по последнему слову науки и магии, лаборатории. Светлой, с двумя высокими окнами с видом на парк. В комнате даже уместился уголок для отдыха - диван, кресло, небольшой столик.

На одной из стен лаборатории висели длинные полки, заставленные стеклянными горшками и колбами, предназначенными для растений. Но они были пусты. Представив, как стена будет выглядеть, если все горшки заполнить, мечтательно вздохнула. Осмотревшись внимательнее, я поняла, что лаборатория кристально чистая, с абсолютно новыми столами. Ни единого следа, что тут кто-то работал хоть раз в жизни. А такое чувствуется сразу.

- Где мы? Себастьян, чего ты молчишь?

- Мы в лаборатории, милая, - изрек он как-то слишком довольно.

- Я это вижу, но…

Тут меня накрыло осознание.

- Ты же не хочешь сказать…

- Хочу. Селина, это твоя лаборатория. Можешь менять тут все, как захочешь. Точно не знал, что надо, но я проконсультировался с твоим отцом.

С отцом… И как тут теперь сказать Себастьяну, что он тоже скоро станет отцом?

Почувствовала, что мои глаза увлажняются. Интересно, это уже гормоны или я просто очень сильно люблю своего мужа?

- Я не могу… - всхлипнула, а Себастьян засмеялся.

- Селина, только не говори, что это слишком. Я уже наслушался. Это не слишком, это то, что тебе надо. Понятно?

Я кивнула, глотая всхлип. Тут он увидел, что щеки у меня блестят от слез, и заволновался.

- Милая? Я сделала что-то не так? Тебе не нравится? Прости меня, я думал… если ты так не хочешь, я уничтожу эту лабораторию. Прямо сейчас. Только не плачь, милая.

- Нет, я просто… гормоны. Целитель сказал, что это вполне…

- Какой еще целитель, Селина? Ты заболела? Почему я не знал о твоем походе к врачу?

- Тише, Себастьян, я не сказал тебе, чтобы сначала самой точно удостовериться.

- Я не понимаю.

- Но что тут непонятного? Я беременна. Ты скоро станешь отцом. Где-то через семь месяцев, если быть точной.

- Беременна? - проговорил он почти по слогам, и медленно его лицо озарила широкая улыбка.

- Да, это означает, что у нас будет ребенок, - кивнула, на всякий случай решив разъяснить смысл сказанного.

Но Себастьян прекрасно все понял, слава святым духам. Он наклонился к моему лицу и начал целовать лоб, щеки, нос, губы и подбородок, шепча:

- Милая моя, самая любимая, красивая, самая умная, прекрасная, самая…

Я захихикала, пытаясь вырваться из его крепких объятий.

- Да-да-да, только не задушите меня, господин глава Тайного сыска.

- Я просто так счастлив!

- Знаю. Я тоже.

- Спасибо тебе, милая.

- За что? - я поймала его взгляд и улыбнулась.

- За то, что пролила на меня чай.

КОНЕЦ!