Закрученный

Глава 3

Три дня спустя

Дверь спальни с грохотом ударилась о стену, когда грубый мужской голос прорычал:

— Я знаю, ты грозилась выпотрошить любого, кто войдет в твою комнату. Ну, вот я здесь. И пока ты меня не выпотрошила, скажи, что черт возьми происходит.

Виктория остановилась и резко повернулась к незваному гостю. Райли.

Ее телохранитель и лучший друг. Черты его лица огрубели от жизни и кулачных боев. Он высокий, мускулистый, как Эйден сейчас.

Грудь сковало. Он не был красив красотой сказочного принца, как Эйден, скорее источал сексуальность в стиле «я надеру тебе зад любой ценой, и неважно, насколько это будет смешно», и это именно то, что ей было нужно сейчас. Готовность сделать то, что нужно.

Возможно, он был единственным, кто мог ей помочь.

И пусть он кипел от злости, сердито сверкая глазами, это было лучшее, что она видела за последние дни. Темные космы, светло-зеленые глаза, окаймленные длинными черными, как смоль, ресницами, и сломанный несчетное количество раз нос с легкой горбинкой по центру.

Многократно полученные травмы просто не могли зажить правильно.

На нем была зеленая футболка с логотипом «Лаки Чармс»[1] и джинсы — или то, что выглядело джинсами, раз уж, насколько ей было известно, они были не из джинсовой ткани. Единственный всполох цвета в ее облачно-белой спальне.

— Славная футболка, — сказала она, во-первых, чтобы смягчить его гнев, прежде чем вывалить ему свои секреты, и во-вторых, чтобы показать чувство юмора, которое она отчаянно пыталась в себе развить. Как-то его девушка-человек, Мэри Энн Грей, обвинила Викторию в том, что она слишком мрачная.

— Все, что я нашел. Виктория. Рассказывай. Сейчас же. Пока я не предположил самое худшее и не укокошил всех в доме.

Желание изображать веселость исчезло, и глаза наполнились слезами. Этими глупыми человеческими слезами, которые она никогда не проливала, пока не приехала в Штаты. Она бросилась к Райли, в его сильные, крепкие руки.

— Я так рада, что ты здесь.

— Вероятно, ты будешь не так рада, если я заставлю тебя говорить.

И вопреки прозвучавшей угрозе крепко обнял ее, совсем как в юности, когда другие вампиры отказывались играть с ней, потому что она была дочерью Влада Цепеша.

Все боялись наказания, если она пострадает. Или того хуже, если это случится под их присмотром. Но только не Райли.

Райли никогда не боялся. Он был ей братом, которого ей всегда не хватало, ее защитой и опорой.

О, у нее был кровный брат Сорин. Разве что только Влад запретил смотреть на него, говорить с ним, даже просто признавать его. Дражайший отец не хотел испортить единственного сына «чересчур мягкими» сестрами. Собственно, когда Эйден спросил Викторию о братьях и сестрах, когда они впервые встретились, она упомянула только сестер. В прошлый раз она ненароком услышала, что Сорин ведет через Европу половину армии в поддержку Кровавой Мэри, лидеру шотландской фракции. Если все это сложить, то Сорин не в счет.

К тому же, Влад давным-давно поручил Райли присматривать за Викторией, и оборотень серьезно отнесся к своей работе. Не только из чувства долга или из страха перед пытками и смертью в случае ослушания, но потому что любил ее. В первую очередь они были друзьями, и только потом всем остальным.

— И все же, зачем ты пришел? — спросила она, снова его проигнорировав.

— Братья выследили меня и перепугали до смерти, сказав, что ты двинулась в Город Безумия. А теперь хватит обо мне. — Райли отступил и взял ее лицо в ладони, вынуждая посмотреть на него. — Ты плотно поела? Выглядишь дерьмово.

Беспокойство и издевка в его голосе утешали, как ничто другое, и звучали так потрясающе по-райлевски, что она знала, ее ответ будет одобрен.

— Да, папочка, я плотно поела. — И это правда. Она вернулась домой, уложила Эйдена в кровать и через пять минут глубоко погрузила клыки в одного из рабов крови, живущих тут, в крепости.

Она была настолько голодной, что чуть не высушила человека насухо. Лорен, ее сестра, вовремя оторвала ее. Другая ее сестра, Стефани, нашла ей второго человека, и третьего, и четвертого, и она все пила, пока живот чуть не лопнул.

— Острячка. — Губы Райли дернулись в улыбке. — Когда это ты научилась язвить?

— Точно и не вспомню. — Все, что она знала, это то, что у нее был выбор, найти что-то смешное в том, что произошло, или утонуть в своем несчастье.

— Недели две назад, наверное.

Упоминание даты стерло восхищенное выражение, оставив хмурый холод на его лице.

Только один человек так влиял на него. Мэри Энн Грей. Девчонка ушла в самостоятельную жизнь в ту же ночь, когда пырнули Эйдена, и Райли, потерявший от любви голову волк, возложил на себя обязанность защищать ее вопреки собственной безопасности.

— А где твой человек? — Стоп. Мэри Энн теперь не совсем человек.

Незаметно для Виктории девчонка стала Опустошителем, способной вытягивать магию из ведьм, зверей из вампиров, силу из фей и способность перевоплощаться из волков.

Виктории стало любопытно, а была ли Мэри Энн когда-нибудь человеком? В конце концов, опустошителями были феи. Разница была в том, что феи контролировали свой голод и прием пищи. Мэри Энн пока не могла. И возникал пугающий вопрос. Могла ли Мэри Энн быть помесью человека и феи?

Виктория никогда не слышала о подобных союзах, но теперь она знала, что все возможно. Если каким-то образом Мэри Энн была полукровкой, все вампиры и оборотни этой крепости — кроме Райли, разумеется — захотят ее смерти пуще прежнего. Феи были врагами номер один.

Крайне опасно. Угроза существованию потустороннего мира.

— Ну? — требовательно спросила Виктория, когда Райли ничего не ответил.

— Я ее упустил. — Мышца под глазом дернулась, выдавая его расстройство.

— Подожди. Ты, опытный следопыт, потерял девчонку-подростка, которая, даже если бы была невидимкой, не знала бы, как спрятаться? — Еще один признак того, что Мэри Энн была большим, чем казалось.

Мышечный тик перекочевал в челюсть Райли.

— Да.

— Тебе должно быть стыдно.

— Я не хочу обсуждать это, — сказал он. — Я здесь, чтобы поговорить о тебе. Как ты? Кроме шуток?

— Со мной все в порядке.

— Хорошо. Притворюсь, что верю тебе. Слышно что-нибудь от твоего отца?

— Нет. — Влад приказал казнить Эйдена, сам оставаясь в тени. В тени, из которой ему все же пришлось выйти.

Никогда еще она не была так благодарна отцовской гордыне. Он всегда хотел выглядеть непобедимым. Так что никто не знал, что Влад еще жив, и будь ее воля, никогда не узнал бы. Вампиры могут взбунтоваться, прежде чем Эйден официально станет королем, а если они взбунтуются, пока он в нынешнем своем состоянии, он погибнет. Все, через что он прошел, пойдет прахом.

Даже целому и невредимому, ему нужно было любое преимущество. Не только для того, чтобы остаться у власти, но и для того, чтобы остаться в живых.

Пока у него было время. Виктория знала своего отца. Влад не вернется, пока не наберет полную силу. А потом… потом будет война.

Влад покарает тех, кто подчинился правлению Эйдена, включая ее и Райли. На Эйдене покажет, что значит «плохой пример для подражания». И его излюбленное «показательное выступление», как она его называет — это насадить голову на кол и водрузить его у парадной двери.

Будет ли Эйден драться с ним? Если так, есть ли у него шансы на победу?

— Как Эйден? — спросил Райли. Волк мог читать ауры и, вероятно, уловил направление ее мыслей, — Он… выживет?

И да, и нет. Ее живот скрутило в тысячи маленьких узлов. Она вырвала руку из ладони Райли, повернулась и махнула рукой в сторону кровати.

— Вот. Наш король.

Зеленые глаза стрельнули на груду, лежащую поверх матраса. В пять уверенных шагов оборотень оказался у кровати, взирая вниз.

Виктория присоединилась, пытаясь увидеть Эйдена глазами Райли.

Он лежал на спине неподвижно, как труп. Обычно бронзовая кожа была мертвенно-бледной, на ней ярко выделялся голубой узор вен. Опавшие щеки, высохшие и потрескавшиеся губы. Намокшие от пота и прилипшие к голове волосы.

— Что с ним? — требовательно спросил Райли тихим, но все же суровым тоном.

— Я не знаю.

— Ты что-то знаешь.

Она судорожно сглотнула.

— Ну, я, кажется, говорила тебе, что Такер ударил его ножом.

— Да, и поэтому Такер умрет. — Ровная, холодная констатация факта. — Скоро.

Мысль об убийстве не удивила ее. Месть была в стиле Райли: око за око, и ничего больше, тогда и враг не будет пытаться дважды.

— Я хотела спасти его… Я имею в виду, спасти Эйдена… Поэтому я… Я пыталась… — Просто скажи. — Пыталась обратить его. Вот, я это сказала.

— А я думал, ты образумишься и передумаешь.

— Ну, нет. Знаю, я не должна была этого делать, но я не могла… не хотела… Я сделала все, чтобы он остался жив!

— Эйден рассказывал тебе о последствиях предсказаний Элайджи, Вик. Он пытался несколько раз изменить их, и люди только страдали еще больше.

Она выпрямила спину и подняла голову.

— Да, он говорил, но нет, это не остановило меня и не заставило передумать. Я дала ему свою кровь до последней капли, сама пила из него, а затем и он пил из меня. И так несколько раз.

— И?

Конечно, он понимал, что на этом история не закончилась. Она опустила плечи.

— И… я как-то поглотила его души, а он — моего зверя.

Райли открыл рот.

— У тебя его души?

— Уже нет. Мы постоянно обменивались ими и продолжали пить друг из друга, даже когда почти ничего не осталось. Я думала, мы убьем друг друга. То есть… мы… почти. — Подбородок задрожал, разбивая слова на части.

— Что-то еще. Рассказывай. — Когда он чего-то хотел, Райли вел себя беспощадно, а прямо сейчас ему была нужна информация. Он предупреждал, что ей не понравится, если он заставит ее говорить, и она серьезно отнеслась к предупреждению.

— Я что-то сделала с ним в последний день в пещере. Я не знаю, что именно, и это меня убивает! Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, он уже был таким.

— Ты просто потеряла сознание? Надолго?

— Да. Я не знаю.

— У него шла кровь?

— Нет. — И это правда. Но это не значит, что она ничего ему не повредила.

Почему она не помнила о том, что произошло?

— Зачем ты принесла его сюда? Сейчас он слаб и уязвим. Самое время, чтобы сделать удар по нему. Народ может восстать и наконец избавиться от нежеланного короля-человека.

Ее нос взмыл вверх.

— Я защищаю его, ни одна душа даже не попытается войти в мою комнату. Думаю, они помнят, как сильно их звери любят его. — Каждый вампир обладал одним зверем, но без защитных символов, нанесенных на кожу, эти звери могли проявиться, обрести плотность и напасть. А когда они нападали, никто, особенно вампир-хозяин, не был в безопасности.

Тем не менее, в присутствии Эйдена те же самые звери вели себя, как обученные, слюнявые песики, делая все, что он прикажет, и защищая его от любых опасностей.

— Или никто еще не понял, что Эйден здесь, — закончила она.

— О, они уже знают. Все, кого я встретил, были на взводе. Звери хотят вырваться, чтобы быть с Эйденом.

В это она могла поверить. Драгоценная тишина, в которой она пребывала последние минуты в пещере, закончилась, как только она вернулась домой. Чомперс постоянно хотел забраться Эйдену в голову и совершенно не боялся ревом выражать недовольство тем, что застрял с Викторией.

После кормления ей пришлось усилить защитные символы, чтобы успокоить его.

— Эйден теперь вампир? — спросил Райли.

— Нет. Да. Не знаю. Перед обмороком он жаждал крови. Моей. — Всей моей крови. Она оставила этот маленький драгоценный камушек при себе. Кто знает, как отреагировал бы Райли.

Он подошел к Эйдену и оттянул губы от зубов.

— Клыков нет.

— Нет, но кожа…

— Как твоя? — Нахмурившись сильнее, Райли выпустил длинные заточенные когти и провел по щеке Эйдена, пока Виктория не успела запротестовать.

— Не…

Ни царапинки.

— Интересно. — На кончиках когтей образовалась капелька прозрачной жидкости je la nune, и Райли еще раз провел по щеке Эйдена. На этот раз кожа с шипением разошлась.

— Прекрати! — Виктория с криком закрыла собой тело Эйдена, не давая Райли проткнуть его еще раз. Хотя он не пытался.

— Ты права. У него вампирская кожа, — констатировал Райли.

— Именно это я и пыталась тебе сказать! — Но что она не могла пока принять, потому что сама не верила себе, так это то, что теперь у нее была легко ранимая, уязвимая человеческая кожа. И кормление не делало ее целее. Вряд ли что-то могло. — Не нужно так ранить его. Je la nune сожжет и человека.

Райли ее проигнорировал.

— Давно он такой?

— Три дня. — Она села рядом с Эйденом и сверкнула глазами на телохранителя, дерзнувшего порицать ее.

— Дай минутку, посчитаю. — И с едва заметной паузой добавил, — ага, это уже три дня. Он питался?

— Да. — Она проверяла всех рабов крови, из которых разрешала ему пить, затем, когда удостоверилась, что они безопасны, давала ему немного времени, чтобы оценить его реакцию. Но реакции не было — ни хорошей, ни плохой, поэтому она кормила его до тех пор, пока кровь чуть ли не сочилась из его пор. Но от него все равно не было никакой реакции.

Она часами обдумывала, насколько мудро будет дать ему свою кровь.

Что, если он снова станет зависим? А потом мелькнула мысль, что, если он еще зависим, и только ее кровь способна помочь ему?

Так что она просто порезала свое запястье — ох, как же это больно — и кровь полилась прямо ему в глотку. Рана затягивалась слишком медленно для нее, и стремительно для человека, но за это время Эйден успел сделать несколько полных глотков. Внезапно щеки окрасились румянцем, и она наполнилась надеждой — за них обоих. Но через несколько минут цвета померкли, затем и вовсе сошли, а сон стал чересчур беспокойным. Он стонал от боли, корчился, и, в конце концов, его стошнило.

Все это она объяснила Райли.

— Может быть, в этом и проблема, — сказал он. — Возможно, ему не нужна кровь.

— Я не давала ее двадцать четыре часа, и ему стало только хуже. Когда же начала кормить снова, он перешел в это коматозное состояние.

Тяжелый вздох.

— Хорошо, сделаем вот что, — как всегда, Райли взял на себя ответственность. — Я выставлю охрану у твоих дверей. Никто, кроме тебя и меня, в эту комнату не войдет. Ясно?

— Нет. Я же безмозглая. Открою тебе тайну, Райли. Именно поэтому я угрожала выпустить кишки всем, кто сюда войдет. — Так-так, стресс и нехватка отдыха сделали из нее мегеру.

Он продолжил, как ни в чем не бывало:

— Ты продолжишь давать ему свою кровь, в точности как раньше, и предупредишь, если будут какие-то изменения. Любые изменения. Я пойду на ранчо «Д и М», прихвачу лекарства.

Ранчо «Д и М». Дом Эйдена. Вполне может быть, теперь бывший дом.

Там жили проблемные подростки, и для них это была последняя остановка по дороге искупления — или проклятия. Одно нарушенное правило, и подростков выгоняли. Уйти, не сказав Дэну, владельцу ранчо, возможно, было самым большим табу.

— Виктория, ты слушаешь меня?

— Что? А, да. Извини. — Она была еще слегка рассеянна. — Эйден ненавидит свои лекарства. — И, если он захочет обратно на ранчо, Виктория ему поможет. Несколько произнесенных приказов, и люди будут делать и думать то, что она им скажет.

Если она еще обладала Гласом, подумала она со страхом. Она потеряла свою сверхпрочную кожу, потерять сверхсильный голос тоже могла.

С самого своего возвращения она пыталась заставить нескольких рабов-людей выполнить ее поручения. Они улыбались ей и шли дальше, так и не сделав того, что она просила.

«Ты всего лишь отвыкла и полностью не восстановила силы».

Ободряющие слова ее не утешили.

— Ты хуже Эйдена, — проворчал Райли. — Меня не волнует, ненавидит он лекарства или нет. Мы уже видели его таким раньше, разве что кровь ему была не нужна, и лекарства — единственное, что ему помогало. Если все дело в душах, как раньше, мы их вырубим ненадолго.

— Но что если от лекарств ему станет хуже, он же теперь пьет кровь?

— Сомнительно. Тебе же человеческие лекарства не причиняют вреда. Но это единственный способ выяснить, так?

И то верно. Единственное, что ее беспокоило. По большей части, Эйдена считали шизофреником. Мало того, что родители бросили его маленьким, его еще перекидывали из одной психиатрической клиники в другую. Ему годами пихали в горло разные «лекарства», и он ненавидел их.

И ему, правда, нравились души, какими бы громкими и надоедливыми они ни были, а его новый лечебный режим полностью их отгораживал. Но Райли был прав.

В своем нынешнем состоянии Эйден долго не протянет. Им нужно что-то делать. Все, что угодно.

— Хорошо. — Ей было жаль, что она не подумала об этом раньше. Если это сработает, она могла сократить Эйдену три дня… страданий? Боли? Душевных мучений?

Или все вместе.

— Мы попытаемся.

— Хорошо. Я вернусь. — Райли развернулся на пятках и направился к двери.

— Райли.

Он остановился, не оборачиваясь.

— Будь осторожен. Призрак Томаса еще там. — Райли с Эйденом убили Томаса, принца фей, чтобы спасти ее. Теперь его отвратительный призрак являлся на ранчо, ожидая мести.

— Буду.

— И спасибо. — Ему, вероятно, было трудно находиться здесь. Он любил Мэри Энн, и, зная его, кипел из-за ее исчезновения.

Наверное, ужасно было находиться там и искать ее. Тем не менее, он остался, потому что был нужен Виктории.

Она решила, что как только Эйден поправится, она поможет Райли найти Мэри Энн. Независимо от того, опасно это для тех, кого она любила, или нет.

Коротко кивнув, Райли вышел и закрыл за собой дверь.

Вздохнув, Виктория повернулась к Эйдену — своему прекрасному Эйдену. Что творилось в этой голове? Понимал ли он, что происходит вокруг?

Чувствовал ли боль? Ей казалось, что да.

Знал ли он, что она с ним сделала, в те последние минуты в пещере?

Она пробежалась пальцами по его волосам, приподнимая пряди и открывая светлые корни. На кончиках они слегка завивались, оборачиваясь и цепляясь за пальцы. Он не шелохнулся навстречу ее движению, как это бывало раньше, и это опечалило ее.

Сколько потрясений может пережить парень, прежде чем развалится? С того дня, как она вошла в его жизнь, он знал только войну и боль. Из-за нее он был отравлен ядом гоблина. Из-за нее ведьмы прокляли его друзей. Из-за нее феи пытались захватить ранчо «Д и М».

Ладно, может быть, не все это произошло по ее вине, но она чувствовала свою ответственность. Из нее вырвался невеселый смех. Так по-человечески — нести всю тяжесть вины несмотря ни на что. Эйден бы гордился.

— Ты просыпался и раньше от таких вещей, — прошептала она. — И сейчас проснешься. — Пожалуйста.

Не в состоянии перенести даже мысли о расставании, она оставалась на месте до тех пор, пока спустя полчаса не вернулся Райли. Он был без рубашки, но в новых, еще не застегнутых штанах, и торопливо одевался. Остальная его одежда, она была уверена, порвалась во время превращения в волка.

Волки, как правило, носили легко рвущуюся одежду, потому что, перевоплощаясь, застревали в том, что не сбросилось само, и, конечно, стремились избежать этого.

Он принес небольшую корзинку с лекарствами, флакончики с таблетками дружно позвякивали. Виктория вскочила на ноги, и он поставил корзину на ее место.

— Прости, что долго.

— С Томасом были проблемы?

— Нет. Я даже не заметил его. Впрочем, я никогда не видел и не слышал мертвых, как Эйден. Задержался я из-за таблеток. Не знал, какие нужно дать нашему парню, чтобы не вызвать осложнений, так что я просто схватил все бутылечки с его именем и зашел к себе погуглить.

Чего он не сказал, так это то, что королевой Google была Мэри Энн, и именно она научила его пользоваться поисковой системой. Хотя Викторию всегда смущало название «система». Ничего системного она там не видела.

— Так что было на ранчо? — спросила она.

— Вот, смотри сама. — Он протянул ей руку, и пальцы переплелись. Они были вместе так долго, что выработали очень сильную ментальную связь и были способны делиться своим опытом.

Как если бы у нее в голове был встроен телеэкран с прямой трансляцией того, что видел Райли, она увидела Дэна, бывшего звезду-футболиста. Высокий, светловолосый и подтянутый, он стоял на кухне ранчо. Его миниатюрная и симпатичная жена Мег суетилась вокруг, закидывая ингредиенты в кастрюлю.

— …по-настоящему беспокоит, — говорила Мег.

— Меня тоже. Но Эйден не первый сбежавший. И не последний.

Судя по словам, он смирился, но его тон говорил об обратном.

— Все же он первый, кто застал тебя врасплох.

— Да. Он такой замечательный парень. С добрым сердцем.

Улыбка Мег была нежной.

— Ты не знаешь, почему он ушел, и это убивает тебя. Я знаю, золотце.

— Надеюсь, с ним все в порядке. Может, если б я проводил с ним больше времени наедине, он не стал бы…

— Нет. Не смей даже думать так. Мы не можем отвечать за поступки других. Все, что мы можем, поддержать их и молиться, что это поможет им измениться.

Разговор затихал по мере того, как Райли украдкой пробирался из главного дома в ночлежку, стоящую позади него. Там были друзья Эйдена. Сет, Райдер и Шеннон сидели на диване, смотрели телевизор. Терри, ЭрДжей и Брайан играли за компьютером. Занятия умиротворяющие, но от каждого исходило явное напряжение.

Должно быть, и на них сказалась потеря Эйдена.

«Я это исправлю», — подумала Виктория.

Шеннон, с белым пятном гипса на фоне кожи цвета мокко, встал, осмотрелся и встретился взглядом с Райли.

В настоящем Райли отпустил руку, картинки колыхнулись и исчезли, а она снова оказалась в своей спальне.

— Шеннон тебя видел, — произнесла она.

— Да, но он ничего не сделал, так что я взял то, что нам нужно, без всяких происшествий. — Райли порылся в корзинке, поставив в сторонку все, что ему было нужно, и убирая то, что не нужно. — Информации не так уж много, но я понял, что ему нужны нейролептики. Это, это и вот это. — Он говорил и вкладывал ей в руки нужные таблетки.

Она принялась рассматривать их. Одни — желтые и круглые, другие — голубые и продолговатые, третьи — белые, с выемкой по центру.

— Принеси стакан воды из ванной, — сказала она.

Обычно Райли не реагировал на приказы, но в этот раз без колебаний повиновался, и вскоре протягивал ей стакан. Его беспокойство об Эйдене было так же велико, как и ее.

— Подними ему голову и откинь чуть назад, — и снова Райли послушно подскочил.

Она открыла Эйдену рот и положила таблетки. Затем наклонила стакан и влила немного воды. Не глядя, поставила неполный стакан на ночной столик. Точнее, попыталась, потому что прицел сбился, и стакан свалился на пол, расплескав воду. Она даже не обратила внимания. Закрыла рот Эйдена рукой, а другой принялась массировать его горло, пока все таблетки не попали в желудок.

Сделав это, она выпрямилась и посмотрела на своего пациента.

— И что теперь? — прошептала она, ожидая какого-нибудь ответа… и не видя его.

— А теперь, — мрачно сказал Райли, — мы ждем.