Заложники удачи

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Пока Морони звонил в банк в Берне, его люди не спускали глаз с Тодда и Катрины. Тодду показалось, что вся жизнь прошла. Впрочем, если все понимать буквально, у Катрины и Тодда и прошла вся жизнь, и хотя они запутались в проблемах и были вне себя от ужаса, их обрадовала реакция Морони после разговора с банком.

– Ведь хорошо, что мы все уладили? – сказал Морони, сияя от удовольствия. Он даже захотел пожать Тодду руку. – Бизнес есть бизнес, правда? А к вам лично я претензии не имею.

И так в общем-то это и было – Морони просто защищал свои интересы, и дело закончилось лучше, чем он ожидал – не понадобится применять страховку. На целых три миллиона лучше.

Но после минутной мягкости в голосе тон Морони вновь стал ледяным, когда он напомнил:

– Через две недели, – произнес он, ткнув Тодда в грудь. – Поняли? Две недели – или я вернусь.

Безмолвная, с побелевшим лицом, Катрина смотрела, как они собираются уходить. Из кухни доносились звуки, свидетельствующие о том, что двое из них укладывали инструменты, как мастера, окончившие ремонт. Потом они вернулись в комнату и подали знак толстяку. Катрина дернулась, когда кто-то похлопал ее по плечу.

– Все в порядке. Нет больше никаких проблем, – произнес человек, выходя в холл. Она услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и через секунду заработал мотор в отъезжающей машине. Катрина на минуту задержала дыхание, а потом зарыдала.

Тодд подбежал к ней, обнял, посадил в кресло и стал укачивать, как ребенка. Она уткнулась ему в лацкан пиджака, чтобы сдержать рыдания. Тодд задыхался, он мог только крепко сжимать ее в объятиях, чтобы хоть немного успокоить. Минуты шли, и никто из них не мог говорить. Потом Катрина всхлипнула.

– Мак. Я должна…

– Нет. – Он удержал ее в кресле. – Не ходи туда, его уже нет в доме. Они взяли его… с собой в машину.

Она уставилась на него пустым взглядом, и вдруг в нем вспыхнула боль: она все поняла.

– Но… они… – Катрина сглотнула, ее лицо исказилось от горя. – Они…

Тодд закашлялся, пытаясь заговорить обычным голосом. Он старался убедить Катрину в том, что смерть Мака была быстрой, без мучений, что пес не страдал. Он попытался найти правильные слова, которые могли хоть как-то облегчить ей боль, но Катрина, казалось, ничего не осознавала. Он упал на колени и крепко схватил ее за руку.

– Все хорошо, любимая, они ушли, все нормально. – Тодд шептал эти слова снова и снова, пытаясь успокоить ее, убедить ее в чем-то, все время твердя себе, что оцепенение должно прийти позже, а сейчас он должен восстановить силы, действовать, думать. Голос в его мозгу твердил: «Да делай же что-нибудь!» Но мозг отказывался подчиняться. Тодд потерял способность логически мыслить. Все, что он мог, это повторять: «Все нормально, все нормально». Казалось, прошли часы, прежде чем он смог подняться. Уложив Катрину на диван, он подошел к бару. Дрожащими руками налил бокал виски для себя и бренди для нее.

– Вот, – Тодд протянул Катрине бокал, – выпей это, пожалуйста.

Он дал ей сигарету, укрыл пледом и сел рядом. И только после того, как Тодд заставил ее выпить все до конца и сам проглотил виски, он начал приходить в себя.

– Обожди, я на минуточку.

– Нет! – Катрина судорожно схватила его за руку. – Не оставляй меня одну…

– Все в порядке. Они ушли. Я просто осмотрю дом. Лежи здесь, я быстро.

Тодд заново наполнил бокалы и унес свой бокал с собой, на ходу отпивая виски. Он был в ярости от того, что произошло. Он думал обо всем и в то же время ни о чем. Его мозг все еще пытался осознать события, прежде чем решить, что делать дальше.

Тодд пошел на кухню без определенной цели, думая обнаружить там полный разгром. На пороге кухни он застыл в изумлении. Все было так, как будто бы ничего не случилось. Газовая плита стояла на прежнем месте. Пол был чистым, без единого пятна крови. Все кругом выглядело как всегда – только половицы блестели от влаги, телефонная трубка не была в гнезде и единственным напоминаем о Маке была его пустая корзинка.

Потрясенный, чувствующий сильное желание сесть, он опустился на табуретку и пустым взглядом смотрел вокруг. Протирая глаза, Тодд словно пробуждался от ночного кошмара. Да, все было так, как всегда. Как будто бы это был сон.

Но в голове у него постепенно прояснялось. Ведь только одно имело для него значение, когда он разговаривал с Шарли, – получить деньги. Страх заслонил от него возможные последствия. Если он о чем-то и думал, так о том, что позже он все уладит, объяснит, они пойдут в полицию и расскажут там обо всем, что произошло. Но, по правде говоря, он не думал ни о чем конкретно, он был слишком напуган, он был в ужасе оттого, что Катрине к горлу приставили нож…

И вот сейчас, сидя на кухне, Тодд вспомнил и другое. Он вспомнил последний взгляд Морони, блеск успеха в его глазах и его змеиную усмешку. Мурашки побежали по спине Тодда.

Он стал восстанавливать все в памяти. Закурив сигару, Тодд пытался заставить себя успокоиться. Он попытался взглянуть на ситуацию с точки зрения Морони.

«Мы ничего не докажем, – подумал он в отчаянии. – Мы даже не сможем доказать, что кто-то здесь был!»

Понимание этого вновь вызвало тревогу и холод у него в груди.

«Что произойдет, если я обращусь в полицию? Банкиры Морони подтвердят, что кредит на «Палому Бланку» сокращен на шесть миллионов. И что? По их сведениям, это легальная операция. Они не вернут деньги без согласия Морони. А Морони скажет, что с этим все в порядке. А он ничего незаконного и не делал. Он в своем праве. Он знает, что мне не с чем идти в полицию».

Телефон Шарли прозвонил двенадцать раз, прежде чем кто-то ответил.

– Алло?

– Шарли?

– Нет, это ее секретарь. Что-нибудь передать?

– Она у себя?

– К сожалению, нет. Она улетела в Лондон. Она будет завтра после обеда. Может быть, она перезвонит вам?

Он обошел весь дом, комнату за комнатой, не зная точно, зачем и что он проверяет. Все на своих местах, пропали лишь одеяла в комнате для гостей.

– Черт, все в абсолютном порядке! – пробормотал он, возвращаясь в гостиную. – Даже и не поверишь, что они были здесь.

Катрина вытерла залитое слезами лицо.

– Что сказали в полиции?

Тодд покачал головой.

– Я не звонил туда.

– Но… мне показалось, что ты с кем-то разговаривал…

– Я пытался дозвониться до Шарли, – перебил он, красный от возбуждения. – Но она улетела.

– Так позвони в полицию.

Он задумался, потом сказал:

– С плитой в кухне все в порядке. Даже трубу не отвинтили от стены.

Катрина нахмурилась, покачивая головой.

– Чисто сработали, – сказал Тодд, махнув рукой в сторону комнаты. – Посмотри на все это. Ни-че-го. Никто не поверит, что они были здесь.

– Но… ведь Мак…

– Пропала собака – вот и все, что скажет полиция. Ведь часто пропадают собаки. Уходят далеко от дома и…

– Но они угрожали нам! Говорили, что убьют нас, – возразила Катрина, и недоверие прозвучало в ее голосе.

– Мы не сможем доказать это.

– У тебя на пиджаке следы крови.

– Ну и что? Что это доказывает?

– Но… – Она сглотнула слюну, покачала головой и повторила: – Они собирались убить нас.

– Да не сможем мы это доказать! – воскликнул Тодд, повысив голос. – Мы даже не сможем доказать, что они вообще здесь были!

Сжавшись в кресле, Катрина испуганно смотрела на него. Все еще потрясенная происшествием, расстроенная по поводу смерти Мака, она никак не могла понять, что он говорит.

– Так ты хочешь сказать, что ты не пойдешь в полицию? – спросила она озадаченно.

– О Бог ты мой! – Стресс и страх выводили его из себя. – Я ведь сказал об этом только что, правда? Я объяснил тебе все. Мы не сможем ничего доказать! Мы даже не сможем доказать, что нам кто-то угрожал. Шарли ничего не докажет. Ей не угрожали. Она не была даже в опасности, тем не менее она покрыла шестью миллионами своей фирмы часть моих долгов. А эти деньги никакого отношения не имели к ее фирме…

– Но… они все поймут. Конечно, поймут… я хочу сказать, ведь это было вымогательство…

– Ну и как ты это докажешь? Я ведь сказал только что, Шарли не угрожали. Тем не менее она совершила мошенничество, подлог, воровство. Вот и все, что они скажут. Если она не вернет деньги, она будет арестована. Она сядет в тюрьму. И я вместе с ней. Мы украли эти деньги. Мы украли шесть миллионов фунтов.

– Нет… – продолжала шептать Катрина. – Ведь все было не так. – Она схватилась рукой за горло, вспомнив про нож. – Они ведь угрожали, что убьют нас.

Тодд сделал нетерпеливый жест рукой, и виски выплеснулось из его бокала.

– Посмотри на эту комнату. То же самое и во всем доме. Все стоит на месте. Нет никаких доказательств. Мы не можем пойти в полицию, потому что тогда мы втянем в это Шарли. И меня тоже не ждет ничего хорошего. Можешь ты это понять своей?..

Катрина отшатнулась, в ее глазах блеснули слезы. Тодд мерил шагами комнату.

– Я вообще ничего не могу сделать, пока не поговорю с Шарли…

– Ничего не понимаю, – вдруг перебила его Катрина, – я совсем растерялась. – Упрек послышался в ее голосе, когда она произнесла: – Я не знаю больше, что правда, а что неправда. Ты сказал, что в Париже есть фирма, и у них свои адвокаты. Вот что ты сказал…

И тут разразилась ссора. Еще час назад они были готовы умереть друг за друга, а сейчас, возбужденные алкоголем, тревогой, сожалением и взаимным чувством вины, они вцепились друг другу в глотки.

– Я тебя предупреждала! – закричала Катрина. – Я тебе говорила, с каким типом людей мог связаться мой отец. Но ты ведь не слушал, правда же? Нет, конечно нет! Ты предпочел обделывать делишки за моей спиной…

– Никто ничего не сделал за твоей спиной…

– Ну да, конечно, все это чепуха! А эта женщина по имени Шарли? Приятельница Хэнка, – она усмехнулась. – Вот что ты говорил. И я поверила тебе. Я ведь не подозревала, что ты врешь.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она ехидно передразнила его:

– «О Шарли, я с огромным удовольствием поужинаю с тобой. Я пошлю Герберта, чтобы он встретил тебя в Гетвике! О Шарли, это я, помнишь? Как ты могла только подумать, что я тебя подведу!»

Тодд повернулся к Катрине спиной, чтобы избежать ее пронизывающего взгляда.

– Сколько времени все это продолжается? Вот что я хотела бы знать! Ты врал мне! Ты врал насчет этого… этой фирмы в Париже, этих гангстеров… и ты врал насчет этой женщины. Вот почему ты не хочешь звонить в полицию. Ты, видишь ли, ее защищаешь!

– Мы украли шесть миллионов фунтов! – взревел Тодд. – Понимаешь, украли! Это кончится тюрьмой.

– Так тебе, дураку, и надо! – беспомощно всхлипнула Катрина.

Телефонный звонок спас их от дальнейшего разговора. Нечего и говорить, что иначе они бы выплеснули друг на друга море упреков. И тут, словно по воле Бога, зазвонил телефон.

Ответил Тодд.

– А! Значит, ты дома, – воскликнула Сэлли победно. – Я пыталась раньше дозвониться, но что-то там на линии не в порядке. Как Катрина? Что с ней случилось?

Ему было слишком тяжело придумывать объяснения. Казалось, прошли годы с того момента, как он ушел из офиса.

– Что? Да так, ничего. Э-э, Сэлли, послушай… я хотел, чтобы Герберт поехал в Гетвик и встретил самолет из Джерси.

Разговор с Сэлли привел его в чувство. Он тут же раскаялся в своих слова, Катрина пожалела о своей резкости. Она выскочила из комнаты и побежала в ванную, где еще раз разрыдалась. «Как ты можешь ругать его в такое время?» Измученная, дрожа всем телом, она села на корзину с бельем, чувствуя, что кошмар никогда не кончится. Что означают его слова насчет тюрьмы? Катрина представила, как она говорит с Тоддом через тюремную решетку…

В кухне, готовя кофе, Тодд тоже испытывал угрызения совести. «Сначала пройти через этот ужас, а потом начать орать на нее, вместо того чтобы помочь пережить все…»

Через секунду, помирившись, они бросились друг другу в объятия, пытаясь успокоиться.

Потом Тодд усадил Катрину в кресло, принес кофе и долил туда бренди. Он говорил и говорил, чтобы успокоить ее нервы и вернуть румянец ее лицу.

– Теперь-то я вижу, – сказал он, – ничего бы не случилось… они только хотели нас попугать…

Нет, Катрина ему не верила. Она слушала с отсутствующим видом, онемевшая, думая только об одном, – чтобы они были вместе и в безопасности, хотя бы сейчас, в эту минуту.

– Но ведь ты поняла, почему я не позвонил в полицию? – спросил Тодд взволнованно. – Морони уже выехал из страны. Если даже английская полиция свяжется с французской, что будет? Морони будет отрицать, что был здесь, а его банк всего-навсего получил те деньги, которые я ему был должен, вот и все. Когда я это понял, ситуация сложилась не в мою пользу. А тем временем Шарли совершила подлог…

Они еще долго говорили друг с другом.

Катрина пыталась объяснить все. Она считала, что Морони заслужил, чтобы его отправили в тюрьму. Да, Тодд и Шарли нарушили закон – она избегала слов подлог и мошенничество, – но это была ложь во спасение. Ведь так? Полиция должна понять это. Но когда Тодд уже в который раз повторил причины, по которым не хочет обращаться в полицию, она еще больше испугалась. Катрина заставила его все рассказать о предложении купить «Палому Бланку».

– Нет, конечно, предложение есть. Это я только сегодня узнал. К Хэнку заходил этот самый Карьер. Ему принадлежит «Белла Виста», ну, знаешь, этот большой отель в Пальме.

– И он действительно предложил девять миллионов?

– Когда мы закончим строительство. Он и ушам своим не поверит, когда мы согласимся на это. Наша кровь, наш пот и слезы, а ему это все достанется, можно сказать, даром. – В его голосе слышалась горечь. – Бог знает, что по этому поводу думает Хэнк. Я даже не знаю, с чего начать разговор.

Сейчас бы его даже Мэнни Шайнер не узнал. Тодд сидел на софе, скрючившись, от его обычной живости не осталось и следа. Темные круги залегли у него под глазами. Он пережил, он пребывал в депрессии. Тодд не видел выхода из создавшейся ситуации.

– Да, ты ведь предупреждала меня, – тихо начал он. – Я был полным идиотом.

Да, мечта стать богаче привела к тому, что они чуть не лишились жизни.

Катрина попыталась ободрить его.

– Тебе просто ужасно не повезло, – сказала она, взяв его за руку. – Все так считают. Сэм и Памела тоже говорили, когда я их последний раз видела…

Катрина, как могла, пыталась поднять мужу настроение. И хотя Тодд был благодарен ей, напряжение не проходило.

– Какой ужас, – бормотал он про себя.

Тодд оказался в ловушке. У него обрывалось сердце, когда он думал о том, сколько должен. Он должен девять миллионов Морони, чтобы остаться в живых… шесть миллионов Шарли, чтобы избежать тюрьмы.

– Ты думаешь, этот человек сделает предложение в письменном виде? – со страхом спросила Катрина. – Этот… как его… Карьер?

– Еще бы, черт его побери. За девять-то миллионов. Он от радости и ручку-то не сразу вытащит.

И вдруг, вспомнив свой разговор с Хэнком, он нахмурился.

– А может быть, он заплатит больше? – сказал он, размышляя. – Начальная цена, вот и все. Это стоит по крайней мере в два раза больше, чем он предложил, и он это знает. Никто ведь не начинает сразу с высокой цены.

Катрина сдвинула брови.

К Тодду вернулась его привычная самоуверенность. «Если я сторгуюсь с ним на пятнадцати миллионах, я смогу заплатить и Морони, и Шарли. И все равно Карьер останется в выигрыше. Пятнадцать – это меньше, чем она нам стоила…»

Чем больше он говорил, тем больше это ему казалось разумным. И тем больше он подбадривал себя. Хотя даже пятнадцать миллионов не оставляли ни гроша для автомобильного дела. А если деньги не будут поступать – это конец. И в этом случае к банку отойдет дом. И все пойдет с молотка.

«Все пойдет с молотка», – думала Катрина, забыв о том, сколько времени прошло с той минуты, как они освободились от банды, и о том, что Тодду грозит тюрьма. Она думала о нем с необычной теплотой. Говоря о продаже «Паломы Бланки», он расставался со своей последней мечтой. Но, несмотря на то, что Катрина всегда хотела избавиться от этого постоянного предмета их ссор, сейчас она не почувствовала радости.

– Мы можем все начать сначала, – подбадривала она его. – Мы ведь еще молоды. Если мы купим где-нибудь маленький гараж, ты сможешь его отстроить. А я в конторе буду отвечать на звонки…

Они сидели на диване рядом, взявшись за руки. Время от времени они расцепляли руки, и Тодд шел к бару, чтобы снова наполнить бокалы.

– Когда приезжает эта женщина? – спросила Катрина, посмотрев на часы.

– Что ты говоришь? – Он уставился на часы, стоявшие на камине. – О Боже! Уже шесть! Она вот-вот появится.

– Тогда я пойду переоденусь, – сказала Катрина, бросая тревожный взгляд на дверь.

Увидев выражение ее лица, Тодд тут же вскочил с места.

– Обожди, я пойду с тобой.

Но сначала он допил свой бокал: ему предстояла встреча с Шарли. Он не знал, что сказать этой веселой, умной, приятной женщине, которая была его любовницей и другом, которая всегда помогала ему – с момента их первой встречи.

Вскочив, Шарли заметалась по комнате и рухнула в кресло у окна. Потом снова вскочила и села у пианино. Не успев сесть, она опять встала и принялась ходить кругами по комнате, словно львица в клетке.

– Не верю! – закричала она. – Так завтра у тебя нет никакой встречи?

– Не с кем мне встречаться.

– И нет банковского чека?

Он развел руками:

– Нет.

– И ты не вернешь мне деньги? – в ужасе прошептала Шарли.

– Шарли, они бы убили нас! – Он чуть не опустился перед ней на колени. – Все это время, пока я говорил с тобой, они держали нож у горла Катрины. Только представь себе…

– Ты мне соврал. Как ты мог сделать это? Ведь я тебе верила.

– Но послушай, хотя бы минуту!

– Послушать? – сердито переспросила она. – Я уже слушала тебя. Теперь ты послушай, во что ты втянул меня. Ты что, ничего не понимаешь? Я украла шесть миллионов фунтов. Я совершила подлог. И совершила его из-за тебя!

– Да подожди ты!

Но Шарли не обращала на него внимания. Бегая по комнате, зажав руками уши, она представляла себе, что может случиться. Она представила, каким позором будет это для ее матери в Барнмауте. Она вспомнила характеристику, данную ей преподавателями университета: «одна из самых способных студенток». Она вспомнила, как училась в университете, как стажировалась в бухгалтерии, свою быструю карьеру, как верил в нее Боб Левит, вспомнила свои планы на будущее. Вся жизнь промелькнула перед ее глазами. Все. Все кончено. Никто никогда больше не будет доверять ей.

– Боже мой, – шептала Шарли. – Боже мой, – повторила она снова, упав в кресло у окна.

Она почувствовала неладное уже в Гетвике, когда Герберт встретил ее.

– Ты уверен в этом? – спросила она, когда он сказал, что собирается отвезти ее в Хэмпстед.

– Да, мисс.

– Не ко мне на Бэйкер-стрит?

– Нет, мисс. Сэлли сказала, мистер Тодд очень на этом настаивал.

«Наверное, какой-нибудь прием, – подумала она. – Отпраздновать перефинансирование сделки. Могу поспорить, что и Хэнк прилетел…»

Она бы хотела переодеться во что-нибудь более торжественное. Сюрпризы – это здорово, но прием есть прием, и Тодди должен был рассказать ей. Да и к тому же она встретит там его жену. Ее губы сами собой сложились в улыбку. Он ей нравился все больше, хотя она не влюблялась в него. Встреча с ним изменила всю ее жизнь. О «Паломе Бланке» она думала днем и ночью. Их планы уже начали сбываться. Ответы яхт-клубов обнадеживали, никто не сбивал цены. «Дороже – значит лучше», настаивала она в разговоре с Хэнком, который всегда слушал ее. И Тодди тоже. Они оба слушали. И не потому, что у них не было собственных идей. «Замечательные ребята, и приятно с ними работать», – думала она радостно, когда Герберт вез ее мимо дома Миддлтонов.

Радость ее погасла сразу же, когда она только увидела выражение его лица. Она уже поняла, что что-то случилось, когда он открыл дверь. «Он бледный как смерть, и пахнет тут чем-то не тем», – подумала она. А покрасневшее лицо Катрины подтвердило ее худшие опасения. «Боже мой, он все рассказал ей! Идиот! Мужчины не умеют держать язык за зубами!»

– Если я все объясню Бобу Левиту, – начал Тодд, как-то странно наклонившись. – Я расскажу ему, что произошло…

Она подпрыгнула и бросилась к телефону.

– Не смей и думать о том, чтобы говорить с Бобом! – Она взмахнула руками, словно хотела вырвать провод из розетки.

– Но я возьму вину на себя. Он ведь тоже не захочет втягивать в это полицию, верно? Подумай об огласке. Шарли, я уверен, что он все поймет…

– Поймет? – завизжала она. – Еще бы ему не понять! Деньги наших вкладчиков украдены. Это он очень хорошо поймет.

Отойдя к бару, Тодд сделал еще одну отчаянную попытку убедить ее.

– Я вылечу завтра на Майорку первым рейсом, – пообещал он. – Если я увижусь с Карьером в полдень, то о сегодняшнем вспомнишь со смехом.

– Я теперь долго не буду смеяться.

– Поверь мне…

– Поверить тебе!

Крик Шарли болью отдался у Катрины в голове, и она вздрогнула. Катрина почти ничего не говорила с той минуты, как появилась Шарли. Она была ошарашена, когда увидела эту женщину – молодую женщину, – увидела, как она наклонилась к Тодду, чтобы он поцеловал ее, при этом весело воскликнув:

– Тодди! Ты мог бы и предупредить, ведь я выгляжу, как пугало.

Ничего более непохожего на пугало Катрина в жизни своей не видела. Но не замечательно сшитый серый костюм привлек ее внимание. Ее поразили пушистые рыжие волосы. Даже и плохо соображая после бренди, после пережитого отчаяния ее память быстро восстановила тот телефонный разговор с Сэлли. «Такая… можно сказать, хорошенькая, – сказала тогда Сэлли. – Джим Дэвис аж позеленел от зависти. Рыжая. Прекрасная фигура, зеленые глаза, хорошо одета. Есть на что посмотреть».

Вот, значит, кто она!

Катрина стиснула зубы.

– Привет, – сказала Катрина.

«Корова!» – подумала Шарли, рассматривая длинные точеные ноги.

«Сучка», – решила Катрина, поглядев на свеженькое личико.

– Если только Боб хотя бы заподозрит, – горячо заговорила Шарли, – он сейчас же пойдет в полицию. Тут и говорить нечего. Именно поэтому ему так доверяют. На этом он построил свою репутацию. Его зовут мистер Честность. Он не то что некоторые мелкие воришки, которые в бизнес полезли, у него нет двойной бухгалтерии…

Катрина пила кофе с бренди, курила сигарету за сигаретой и наблюдала за сценой с напряженным вниманием. Она как бы раздвоилась: одна ее половина по-садистски радовалась отчаянию Шарли. Когда Шарли простонала: «Я сяду в тюрьму!», Катрина воскликнула про себя: «Так тебе и надо! Заслужила, голубушка!» Но вторая ее половина испытывала страшную жалость к мужу. Бедный Тодди! Ему приходится объясняться перед этой шлюхой. «Его любовницей», – напомнила она себе, выпив еще бренди, чтобы заглушить кислый вкус во рту.

– Ты разорил меня! – кричала Шарли.

– Это был вопрос жизни и смерти! – повторял Тодд, размахивая руками.

Катрина утешалась мыслью, что происшедшее между ними больше не повторится.

– Послушай, – сказал Тодд, подавая Шарли очередной бокал с розовым джином, – ведь все будет в порядке, если ты вернешь эти деньги.

– А как ты это сделаешь? Ты сказал, что тот парень предлагает только девять миллионов.

– Это начальная цена. Мы сторгуемся. Я вытащу тебя из этой ситуации. Верь мне.

– Верить? Тебе? У тебя хватает наглости просить, чтобы я поверила тебе?

Тодд застонал.

– Не о том речь, – произнес он, схватившись руками за голову. – Если я достану деньги, ты сможешь вернуть их на счет фирмы, ничего не говоря об этом Бобу Левиту?

В лице Шарли появилось недоверие.

– Промолчать? Стать твоей сообщницей? Ты это мне предлагаешь?

Испытывая сильное желание начать биться головой о стену, он принялся объяснять все сначала. Он объяснил все подробности. И как Хэнк показал ему место. И как он маялся в Лондоне, мотаясь из банка в банк. Как он вел переговоры с «Сантурз». Как он напал на Морони. Как началось дело. Как все пошло наперекосяк…

Комок стоял в горле у Катрины, пока она слушала. Он так боролся, так старался. «И чем я помогла?» – упрекала она себя.

Тодду казалось жизненно важным объяснить Шарли все подробности. Ему казалось, что, если он заставит ее поверить, он сможет себя уважать по-прежнему.

– Я понимаю, какой это удар для тебя, – признавал Тодд. – Но у меня было время подумать. Мы не сможем пойти в полицию. Кроме всего прочего, скандал окончательно все погубит. Мы сядем в тюрьму, Боб Левит разорится. Что здесь хорошего? Лучше пусть он не знает. Все, о чем я тебя прошу, – это немного времени, чтобы вернуть деньги.

Шарли вздрогнула. Испугавшись при мысли о тюрьме, она почувствовала, как тело покрылось гусиной кожей.

– Мне конец, если они узнают…

– Они не узнают, если ты им не скажешь, – перебил Тодд, и в его сердце зародилась надежда. – Вопрос в том, сможешь ли ты молчать, пока я смогу что-нибудь сделать?

Формально, конечно, она могла и знала об этом. Боб Левит полностью доверял ей. Конечно, аудиторы обнаружат правду, но аудиторы не будут их проверять раньше лета.

– Ну, может быть, – согласилась Шарли с сомнением в голосе и тут же передумала: – Но мои нервы этого больше не выдержат. – Отвернувшись от него, она мучительно решала свою дилемму. Нет, она бы не осмелилась сказать Бобу Левиту. Но она и не может оставаться спокойной, пока не продадут «Палому Бланку».

– Я думала – это одни сутки, – с горечью произнесла Шарли. – Ты ведь так сказал.

И снова начались обвинения. Тодда сегодня, с одной стороны, как будто проверяли на выносливость, а с другой – на способность убеждать. Он снова и снова повторял, что в тот момент он думал, что они смогут пойти в полицию, и только когда Морони ушел, он понял, во что втянул Шарли. Обиженный и потрясенный ее непониманием, он говорил уже охрипшим голосом, как будто сам с собой.

– Я должен позвонить Хэнку, – сказал он, посмотрев на часы и удивившись, что было уже девять часов. – Я не могу продать «Палому Бланку» без его согласия.

– Он что, ничего не знает? – Шарли побелела. Ухватившись за предлог, чтобы уйти, Тодд обернулся к ней.

– Может быть, я еще долго провожусь. Он, может быть, в ресторане. Я позвоню из кабинета.

– Нет, – начала Катрина, но сдержалась. Только взглянув на Тодда, она сообразила, что он хочет поговорить с Хэнком наедине. Тодд выглядел таким изможденным, что она начала молиться, чтобы эта шлюха проявила к нему хоть немного сочувствия…

Не обращая внимания на неодобрение Катрины, Шарли промолчала, когда Тодд ушел из комнаты. Она никак не могла осознать новость. Она доверяла Тодду. Она верила в него. А сейчас – именно он, а никто другой, так предательски с ней поступил.

– Бог мой, – пробормотала она, не замечая, что говорит вслух. – Никогда не надо доверять людям! И как меня только угораздило?

Вот это было уж слишком.

– В постели с ним тебя угораздило, – резко сказала Катрина. – Именно в постели.

Зеленые глаза Шарли широко раскрылись. Она уставилась на Катрину, словно видела ее впервые. Через секунду она взорвалась:

– Поверить невозможно! – закричала Шарли, спрыгнув с кресла. – Бандиты угрожают вам ножами, говорят, что взорвут ваш дом, потом втягивают вас в подлог, а тебя беспокоит только то, что я переспала с твоим мужем!

Краска бросилась в лицо Катрины.

– Я тебе ответила на вопрос, вот и все!

– В следующий раз я скажу, когда мне от тебя ответ понадобится!

– Так не надо ничего вслух спрашивать.

– Я сама с собой говорила!

– Ты обвиняла его! В постели-то, конечно, тебе с ним было хорошо.

– Как знать, – возразила Шарли, повышая голос. – Это не была любовь, которая могла потрясти мир!

– Нечего оправдываться.

– А я и не оправдываюсь! – Шарли почти кричала. – Я пока еще не в суде! – Она схватилась за бокал и обнаружила, что он пуст. – Боже мой! У тебя что, повышенное чувство собственности к нему? Ты все это теряешь… – Она махнула рукой в сторону комнаты. – Ваш карточный домик в конце концов развалится, и все, о чем ты думаешь, это…

– Я защищаю своего мужа, – произнесла Катрина с достоинством. – Вот так!

Откинувшись в кресле, Шарли надула щеки и выпустила воздух.

– Извини, пожалуйста. Но я тоже сижу по уши в дерьме, как ты прекрасно понимаешь. По милости твоего мужа я могу получить десять лет.

– Конечно, ты бы предпочла, чтобы он дал им перерезать мне горло!

Шарли открыла было рот, но тут же закрыла его. Впервые за все время она попыталась представить себя в такой ситуации. Она всегда испытывала ужас при виде ножей. Она и в кухне у себя всегда прятала ножи. Иногда, в зависимости от настроения, один вид кухонного ножа наводил ее на неприятные мысли. Представив холодное острое лезвие у своего горла, она вся передернулась.

– Да, пожалуй, да, – сказала Шарли мягко, когда до нее дошел смысл сказанного. – Это должно быть ужасно. Ужасно.

Катрина смотрела вниз.

Глядя на нее, Шарли почувствовала вину. «Пройти через все это, а тут еще я». Она попыталась откашляться.

– Э-э… пожалуй… насчет нас с Тодди. Это было…

– Так, обычное дело? Я не хочу ничего обсуждать, – холодно сказала Катрина, поджав губы и давая этим понять, что разговор закончен.

Шарли поставила стакан рядом с баром.

– Ох, – сказала Шарли устало, чувствуя, что постарела на сто лет. – Ты не возражаешь, если я еще выпью? Если мы собираемся продолжать скандалить…

– Угощайся. Я и не устраиваю скандала. Я просто говорю…

– Я слышала, что ты говоришь, – перебила Шарли, которая не хотела слушать все снова. Но когда она взяла бутылку, мысль о том, что пережила Катрина, заставила ее вздрогнуть. – Я… э-э… да, это должно было быть ужасно. Я об этом не подумала. Вы только что вернулись из ада, а тут я, и думаю только о себе. Так? И я по-скотски поступила с бедным старым Тодди. Я… правда, извини. Я себя не помнила в тот момент, сдали нервы…

Однако то, что у этой шлюхи, оказывается, есть нервы, забеспокоило Катрину, а извинение – удивило. Размышляя над тем, было ли оно искренним, Катрина принялась разглядывать рыжие волосы Шарли. Потом Шарли повернулась к ней лицом. Секунду они смотрели друг на друга без улыбки. Шарли первая прервала молчание:

– А насчет всего остального…

– Я не хочу обсуждать это.

– Да, но мы не можем делать вид, как будто бы ничего не было. Я не хочу, чтобы ты подозревала… – Шарли оборвала фразу и села обратно в кресло. – Мне кажется, это нас обеих касается, нравится нам это или нет. Лучше будет, если мы проясним ситуацию.

Она села, чтобы не начать снова ходить по комнате. Внутри у нее все тряслось. «Зачем я в это полезла? Это ее дом и ее муж». Ее рука дрожала, когда она взяла бокал. Она смотрела на Катрину сквозь стекло. «Если бы взгляды убивали, я уже была бы мертва. Она ненавидит меня!» – подумала Шарли.

– Послушай… э-э… да, я признаю, что была им увлечена. Мы были в постели один раз, и, если хочешь знать правду, это я к нему пристала. Он и не хотел. Но это больше не случится, потому что я не имею привычки спать с женатыми мужчинами, а Тодд – самый женатый из всех. Да и ты сама это знаешь.

Подсознательно Катрина, конечно, знала это, но в данный момент ее больше интересовали дрожащие руки Шарли.

Покраснев, Шарли выплеснула всю остальную информацию.

– Тодд – приятный мужчина. Вот поэтому я и сходила с ума… Я имею в виду, когда все произошло… после этого мы стали просто друзьями, а не любовниками, особенно когда я встретила Хэнка и начала заниматься «Паломой Бланкой». – Она перевела дыхание, выпила свой бокал одним глотком, встала и опять пошла к бару. – Конец цитаты. Это правда, вся правда, ничего, кроме правды, и, помоги мне Бог, я не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Никогда! Договорились?

Растерянная, Катрина удивилась еще больше, когда почувствовала, что одобряет Шарли. Она и не сомневалась, что сейчас выслушала правду. Она спросила себя, как бы, интересно, повернулось дело, если бы все было не так. Конечно, этого не могло быть, но все-таки…

– Договорились? – повторила Шарли настойчиво и твердо.

– Насчет чего? – Катрина запнулась, потому что в этот момент вернулся Тодд.

– У Хэнка занято, – сказал он устало. – Я перезвоню через минуту. – Увидев покрасневшее лицо Шарли, он удивленно спросил: – Ты в порядке?

– Что? – Теперь лицо Шарли пылало так же, как и ее яркие волосы. Собравшись с мыслями, она предупреждающе взглянула на Катрину и проговорила: – Мы тут разговаривали… Никакой от меня помощи, верно? Ты прости. Я не должна была так орать на тебя. – И Шарли выдавила из себя улыбку, может быть, немножко жалкую, но все-таки улыбку.

Глядя на нее, Тодд снова видел перед собой ту оживленную женщину, с которой впервые встретился в «Ритце».

Катрина тоже смотрела на Шарли. «Не сомневаюсь, что он опять ослеплен ею», – подумала она. Больше она ничего не успела подумать, потому что Тодд и Шарли стали извиняться друг перед другом с такой симпатией, словно до этого и не думали ссориться. Шарли ссылалась на Катрину каждый раз, едва открывала рот.

– Я как раз объяснила это Катрине, – говорила она, сидя рядом с ней на диване. – Ладно, если нас заставляют, придется продать «Палому Бланку». Но отстанет ли от нас этот идиот, получив свои девять миллионов?

Иногда удача подворачивается совершенно неожиданно. Тодд чуть было не провалился в бездну, но могло бы быть и хуже. Он мог вернуться и увидеть, что Шарли и Катрина вцепились друг другу в глотки. У Катрины была масса причин недолюбливать Шарли, а Шарли ничего не должна была Катрине, кроме извинений, которые уже принесла. Но Тодд, и Шарли, и Катрина были сейчас в опасности, и это их объединило.

Катрина вела себя достойно, а Шарли мужественно, правда, между ними все же оставалась некоторая напряженность.

– Я проголодался. Может быть, чего-нибудь поедим? – сказал Тодд, войдя в гостиную.

Было уже девять часов. Поесть не мешало бы всем троим. Шарли, которая уже оставила мысли о великолепном и изысканном обеде, тем не менее чувствовала сильный голод. Тодд с Катриной тоже не ели с утра.

– Я сейчас что-нибудь соображу, – сказала она, направившись в кухню.

– Может быть, помочь? – предложила Шарли.

– Спасибо, я сама.

Направляясь в кухню, Катрина думала о разговоре с Шарли, одновременно соображая, что можно быстро приготовить. Включив свет в кухне, она увидела пустую корзинку Мака и в ужасе закричала. Слезы потоком хлынули из глаз.

Услышав крик, Шарли бросилась в кухню. Ее реакция была быстрой и естественной.

– Эй! – крикнула она, обняв Катрину и крепко прижимая ее к себе. – Все хорошо, все хорошо.

Катрина рыдала так сильно, что не могла произнести и слова.

– Все хорошо, – повторяла Шарли.

– Они убили нашу собаку, – с трудом произнесла Катрина, и Шарли поняла, почему та плакала.

Эти слова больше, чем какие-либо другие, заставили Шарли осознать весь ужас происшедшего в этом доме. Пытаясь облегчить боль Катрины, Шарли отвела ее обратно в гостиную. Она заботливо укрыла Катрину пледом, принесла сигареты, налила еще бренди и пошла в кухню за кофе. Вернувшись в гостиную, Шарли ласково сказала:

– Ты посиди здесь, я скоро.

Она побежала обратно в кухню, убрала тарелочку Мака и его блюдечко для воды в корзинку. Быстро оглянулась по сторонам, думая, куда бы все это спрятать, открыла дверь из кухни и поставила все это на ступеньку лестницы.

– Ну вот, а теперь, – сказала она весело, вернувшись в гостиную, – держу пари, что ты замечательно готовишь.

Катрина удивленно взглянула на нее заплаканными глазами.

– Тодди сказал, что он проголодался, ты забыла? Вздохнув в знак согласия, Катрина заставила себя подняться с кресла.

– А вот я отвратительно готовлю! – улыбнулась Шарли, пытаясь обернуть все в шутку. – Но я все же приготовлю ужин, если обещаешь руководить мной. Я приготовлю омлет по-испански. Это почти единственное блюдо, которое я умею готовить. А ты садись вот здесь и руководи. – Она указала на табуретку. – Сначала я сделаю салат. Как ты думаешь? Салат я делаю неплохо…

У Катрины потеплело на сердце от такого участия, а особенно оттого, что Шарли спрятала вещи Мака, но вслух она не выразила благодарности, боясь снова расплакаться. И все-таки это были первые шаги на пути к их дружбе.

Даже Тодд, войдя в кухню, заметил, что атмосфера переменилась. Шарли стояла у плиты, а Катрина, чуть улыбаясь, наблюдала за ней.

Шарли подняла глаза.

– Привет. У тебя есть бутылка вина? Нет, не сухого, а такого, покрепче, чтобы заглушить вкус моей стряпни.

И в следующие двадцать минут они были заняты ужином и забыли о своих проблемах. Тодду велели открыть вино, Катрина подготавливала приправы, а Шарли заканчивала готовить омлет, при этом весело болтая и пытаясь поднять им настроение, в общем все выглядело неплохо. Тодд привык видеть Шарли такой оживленной, но для Катрины это явилось чем-то необычным, и она отвечала ей слабыми улыбками.

Вот в эту самую минуту удача и повернулась к Тодду лицом. Правда, ничьи нервы уже не смогли бы выдержать новых стрессов. Да и опьянение сыграло свою роль. Тодд и Катрина пили весь день, а Шарли присоединилась к ним позже. Садясь за ужин, они знали, что им предстоит еще много бед. Но они смеялись, и напряжение тяжелого дня несколько рассеялось.

Разрезав омлет, Шарли попробовала его.

– На неделю гарантирована изжога, – сказала она с усмешкой. – Ну, ладно. – Шарли подняла глаза от тарелки. – Что сказал Хэнк?

До Хэнка не дошла печальная новость. Занятый в ресторане, он мог уделить Тодду только минутку, и Тодд не нашел в себе мужества все объяснить ему.

– Я не смог ввести его в курс дела по телефону, – признался он. – Но Хэнк заказал себе билет на утренний рейс, самый ранний рейс через Барселону, что означает, что он вылетит на рассвете, но не успеет долететь до Майорки к полудню. А мне надо так много ему объяснить; возможно, мы не успеем возвратиться с Карьером завтра…

Но срочность для Шарли уже не играла такой роли. Собрав все свое мужество, она приняла смелое решение:

– Я ничего не скажу Бобу, пока ты что-нибудь не придумаешь, – призналась она.

Тодд подарил ей взгляд, полный благодарности. Спустя минуту он вдруг воскликнул:

– Голландец! Я забыл про этого чертова голландца!

– Голландца? – нахмурилась Шарли. Катрина положила нож и уставилась на Тодда. Оттолкнув от себя тарелку, Тодд вскочил со стула.

– Какой-то голландец что-то разведывал на строительстве, – сказал Тодд и повторил слово в слово свой разговор с Хэнком.

– Этот крутой мужик, по-видимому, представляет самую верхушку бизнеса отелей. Он продал Карьеру «Беллу Висту». Он должен быть заинтересован. Он специально вылетел на Майорку, чтобы посмотреть на «Палому Бланку».

Достав из кармана сигару, он начал мерить шагами кухню.

– Это означает, что у нас есть Карьер и голландский парень. Готовые покупатели. Может быть, можно будет организовать аукцион.

– Аукцион? – хором спросили женщины.

– Почему бы и нет? Натравим их друг на друга. – Он зажег сигару и с наслаждением закурил. Радостно кивая, он ходил взад-вперед по кухне. – Если бы только начать аукцион, а там уж посмотрим, что будет? Мы можем получить и больше пятнадцати миллионов. Шарли и Морони получат свои деньги, а у меня будет достаточно денег для того, чтобы сохранить средства для автомобильного бизнеса. Да, ну и Хэнк, конечно. Хэнк тоже должен получить свои деньги.

Былой оптимизм снова вернулся у Тодду. Как только ему пришла в голову эта идея, он уже не мог с ней расстаться, он развивал ее, полировал, оттачивал, пока она не засияла, как звезда.

– Немного везения, вот и все. Это все равно что дом продавать, – начал Тодд. – Один из покупателей платит нужную цену, и все наши беды…

Вот сейчас Мэнни Шайнер преисполнился бы гордости за него, и Катрина тоже, если бы не страх перед Морони.

– Но, – перебила она, собравшись с мыслями, – ведь Морони будет ждать только до семнадцатого…

– С этим проблем не будет. Карьер может написать что-нибудь, а заодно и подписаться на аукцион. Морони-то все равно верно? Он все равно получит свои девять миллионов.