Замужем за незнакомцем

Глава восьмая

Дэвид почти враждебно смотрел на Джоан Аткинс.

— Мы оказали вам максимум содействия, — сказал он. — Теперь позвольте нам уехать.

— Ну же, — сказала Джоан. — Спросите его.

— О чем? — Дэвид уставился на Эмму.

Джоан холодно смотрела на него.

— Когда вы в последний раз здесь были?

— Вам это отлично известно, — отрезал Дэвид. — Моей жене совершенно незачем снова через все это проходить. Ни к чему ей все эти воспоминания.

— Когда вы были здесь раньше, до нападения? — спросила Джоан.

Дэвид наморщил лоб.

— Точно не скажу… Когда мне было лет десять.

— Это не соответствует имеющимся у нас сведениям.

— Ну, может, лет двенадцать, — сказал Дэвид. — Можете привлечь меня к ответственности.

— У нас есть свидетель, который видел вас совсем недавно.

Эмма не сводила с него глаз.

— Что за свидетель? — возмутился он.

— Вполне надежный свидетель, — вступил в разговор Оди Осмунд. — Вы, наверное, просто забыли рассказать нам о своем недавнем приезде.

У Эммы тошнота подступила к горлу. Она оперлась о машину, чтобы не потерять равновесие.

— Ну все, достаточно, — сказал Дэвид. — Я сыт по горло. И моя жена тоже.

И, не говоря ни слова, он подсадил Эмму в салон. Лейтенант Аткинс отдала ему ключи. И джип, поднимая столб пыли, выехал на проселочную дорогу.

Эмма с тоской смотрела на Дэвида.

— Ну, что еще? — спросил он.

— Почему ты солгал полицейским?

— Про что?

— Про то, когда ты был в домике.

— Ты сама стала говорить как полицейский. — Дэвид поднял руки. — Ну хорошо. Можешь мне не верить.

— Ты слышал, что сказала лейтенант Аткинс? У них есть свидетель.

— Эмма, она все это придумала. Она пытается настроить тебя против меня, и у нее это получается! — воскликнул Дэвид.

— Она сказала это, потому что думает, что ты лжешь. Если ты был там, скажи об этом.

— Да не было меня там! Почему ты им веришь? Они пытаются меня подставить, и ты им в этом помогаешь.

— Так, значит, это я во всем виновата?

— Тебе моего слова недостаточно? Ты — моя жена. Я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты мне верила. Неужели я прошу слишком многого?

Дэвид вышел из комнаты.

Эмме стало стыдно за свое упрямство. В его словах был смысл. Свидетель мог и ошибиться. Она подошла к столу, посмотрела в окно и села на стул. Ее взгляд упал на ящик письменного стола, и она машинально потянула за ручку.

На этот раз ящик открылся легко. Значит, он успел его отпереть. Она заглянула внутрь: обычная ерунда — скрепки, резинки, карандаши. И у нее мелькнула тревожная мысль. Если он там держал что-то, что действительно хотел скрыть, значит, он успел это перепрятать.

И тут она задумалась о том, как она себя ведет. Что с тобой такое, Эмма? Почему ты подозреваешь мужа в неведомых грехах? Он тебя любит. Ты сказала, что доверяешь ему. А сама слушаешь все, что говорят полицейские, превратилась в жену, которая позволяет себе шарить в вещах мужа. Все было так, как он сказал. Запер ящик перед переездом.

Она собралась закрыть ящик, но тут обратила внимание на кольцо для ключей. На нем был один ключ и пластиковая рамка, на которой было написано «Сарай». А с другой стороны была вставлена ее фотография, которую сделал Дэвид. Там она была в бейсболке и комбинезоне. Она затаскивала в сарай садовую мебель. Милая фотография. Он специально вставил в рамку именно ее, чтобы Эмма не забыла, от чего этот ключ. Она задвинула ящик и встала.

Взгляд Эммы упал на телефон, и она подумала о матери. Как было бы здорово словно по мановению волшебной палочки оказаться в Чикаго, где о ней бы снова заботились как о ребенке. Она бы даже Рори вытерпела.

И тут телефон зазвонил. Эмма сняла трубку.

— Родная моя, — сказала Кей Маклин, — я знаю, ты на меня сердишься, и я тебя нисколько не виню, но я просто не могла тебе не позвонить.

— Мамочка, а я как раз думала о тебе.

Кей радостно засмеялась:

— Ну, это нормальная телепатическая связь между матерью и дочерью.

— Точно, — улыбнулась Эмма.

— Как у тебя дела? — спросила Кей. — Как ты себя чувствуешь? Сиделка пришла? Я знаю, ты просила меня не вмешиваться в твои дела, но…

— Она была здесь, — осторожно сказала Эмма.

— Была? А сейчас она что, не здесь? Мы же наняли ее на неопределенный срок.

— Она рассердилась за то, что я ушла из дома, не предупредив ее.

— Эмма! Она же должна была за тобой ухаживать.

— Знаю, мама. И ценю твою заботу. Знаешь, мне очень бы хотелось поехать к тебе.

— Правда? Эмма, так давай, приезжай. Я буду безмерно счастлива. — И тут она осторожно спросила: — Дорогая, что случилось?

— Да ничего особенного. Просто нервы сдают.

— Тогда садись на поезд и приезжай. Ты выдержишь дорогу?

— Думаю, выдержу. — Эмма решилась. — Мама… я приеду ближайшим поездом.

— Отлично, родная. Мне очень хочется, чтобы ты была рядом.

— Спасибо, мама!

— Я люблю тебя, солнышко, — сказала Кей.

Эмма повесила трубку и посмотрела через окно на беспросветно серое небо. Надо поскорее отсюда выбраться. Взять с собой только самое необходимое. Тяжелого она ничего поднять не могла.

Эмма достала из шкафа легкую дорожную сумку, сунула в нее ночную рубашку, хлопковую майку, легкие брюки. А потом доковыляла до ванной — взяла зубную щетку, бинты и лекарства.

Эмма вернулась в спальню и увидела там Дэвида. Он стоял и смотрел на ее сумку.

— Это что такое? — спросил он.

Эмма не ответила. Просто молча сунула туалетные принадлежности в сумку.

— Эмма!

— Ты мне солгал.

— Ну вот, снова здорово. Как мне тебя убедить? Не был я в домике.

— Я не про домик, — сказала она. — Ты солгал про ящик письменного стола. Сказал, что запер его, когда мы переезжали.

— Так оно и было.

— Нет! — Она подошла к ящику, вынула ключ. — Это видишь? Ты сфотографировал меня в тот день, когда мы переехали.

— И что из этого? — воскликнул он.

— А то, что если ящик был заперт до того, как мы переехали, то как на ключе оказалась рамка с моей фотографией?

Дэвид уставился на нее.

— Ушам своим не верю. Может, ты мне еще права зачитаешь? Работаешь на полицию?

Эмма покраснела.

— Ты второй раз за день сравниваешь меня с полицейскими, — сказала она, застегивая молнию на сумке.

— Извини, но я чувствую себя как в осаде. Это же просто ящик письменного стола. Ты уезжаешь из-за ящика? Мое преступление состоит в том, что я его запер?

Она шагнула к двери, но он преградил ей дорогу.

— Подожди, — сказал он, — выслушай меня.

Она остановилась, но стояла молча, не глядя на него.

— Ну ладно. — Он присел на краешек кровати. — Есть кое-что, о чем я, наверное, должен был тебе рассказать. Мне стыдно об этом говорить.

Эмму била дрожь.

— О чем речь?

— Эмма, когда мы познакомились, я встречался с другой женщиной. — Он тяжело вздохнул. — Ее зовут Конни. Она стюардесса. Она считала, что у нас с ней все серьезно. Наверное, я сам был в этом виноват. Но когда я увидел тебя, я понял, что ты — женщина моей жизни, и бросил Конни. Я постарался ее не ранить, но она некоторое время меня преследовала. Писала мне какие-то бессмысленные, можно сказать, безумные письма. Очень страстные.

Эмма не сводила с него глаз.

— Так в ящике были письма этой женщины?

Дэвид кивнул.

— Сам не знаю, почему я их сохранил. Когда ты заговорила о ящике, я понял, как глупо поступил. Понимаешь, если бы их нашли полицейские, они бы сделали неверные выводы…

— И ты от них избавился.

— Вчера вечером. Никакой женщине не понравятся рассказы про бывшую подружку мужа. Тем более, если на ее след выведет полиция. Ее письма были действительно безумными. Разбитое сердце, оскорбленная гордость… Я решил, что незачем ее в это втягивать.

У Эммы раскалывалась голова.

— Моя жизнь, жизнь нашего ребенка в опасности, а ты думаешь о том, как защитить эту женщину? А тебе не приходило в голову, что это она пытается меня убить?

Дэвид покачал головой:

— Эмма, это была не Конни. Она не проявлялась уже несколько месяцев. Она даже не знает, что я женился.

— Как я могу тебе верить? В твоей жизни слишком много тайн.

— Это в моей жизни много тайн? — изумился он. — А в твоей?

— Что ты имеешь в виду? — в свою очередь изумилась она.

— Ничего, — ответил он с вызовом. — Забудь об этом.

Эмма поставила сумку на кровать.

— Нет уж. Ты сам начал. Давай, выкладывай.

— Ну ладно. Я имел в виду вас с Берком.

— Нас с Берком? — Она не верила собственным ушам.

— Ты знала его еще в университете.

— Я действительно знаю его с университета. И что из этого?

— У тебя ведь был с ним роман, да? — спросил Дэвид.

— Роман? Нет, не было. — Эмма покраснела — вспомнила о признании, которое сделала Берку прошлым вечером. — Я его не интересовала. Ты что, забыл — он женился на моей соседке.

— А когда ты приехала к ним в гости на уик-энд, он тут же предложил тебе работу.

— Ну, это потому… — начала она.

— Почему? Потому что у тебя был огромный опыт?

Эмма совсем смутилась. Вопрос был простой, но ответить на него ей было трудно.

Дэвид окинул ее победным взором.

— А может, причиной было то, что у него была сумасшедшая жена, с которой он был несчастен, и он решил возобновить ваш роман? Но тут вмешался я.

— Дэвид, ты напридумывал бог знает что, то, чего никогда не было. Я тебе говорю чистую правду.

— А я тебе не верю, — сказал он. — Ну как, нравится тебе это?

Эмма просто не могла подобрать слов. А потом кинула на него гневный взгляд.

— А, я поняла. Ты специально все это разыграл, чтобы меня проучить.

— Разыгрывают обычно, чтобы повеселиться, — сказал он с горечью.

Эмма снова взяла сумку.

— Насколько я поняла, в одном мы сошлись. Ничего веселого в этом нет.

— Ну ладно, хватит тебе, — сказал он. — Я просто хотел доказать свою точку зрения. Разумеется, я тебе верю. Куда ты собралась?

— Я уезжаю, Дэвид. К маме. Пробуду у нее несколько дней.

— Эмма, ты не можешь так поступить… — Договорить он не успел, потому что зазвонил телефон. Он снял трубку и рявкнул: — Алло! — Несколько секунд он молча слушал, а потом протянул трубку Эмме. — Ни за что не догадаешься, кто это.

Эмма взяла трубку, Дэвид вышел из комнаты.

— Алло! — сказала она.

— Эмма, это Берк. Может, я не вовремя?

Эмма зашла в палату, где лежала Таша Клейман. Мать Таши, Нелл, сидела около кровати дочери, а ее отец, Уэйд, пристроился в углу. Берк позвонил Эмме сказать, что Таше стало хуже и она отказывается разговаривать с кем-либо, кроме Эммы. И, несколько раз извинившись, попросил Эмму навестить девочку.

Уэйд встретил Эмму радостным возгласом, но, заметив, как она опирается на палку, сказал:

— Господи! Бедная вы бедная!

Таша повернула голову:

— Доктор Холлис! Что с вами?

— Я оказалась жертвой преступления, — ответила Эмма. — Вообще-то я еще не собиралась на работу, но я очень беспокоюсь за тебя, Таша!

Таша слабо улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я бы хотела сегодня с тобой поработать, — предупредила ее Эмма.

— Я попробую, — сказала Таша.

Нелл, которая не сводила глаз с изможденного лица дочери, взмолилась:

— Попробуй, Таша, попробуй!

Уэйд подставил Эмме стул, она села.

— Давайте поговорим о разочарованиях, — сказала она.

Оди Осмунд подъехал к старому дому Фиоре. Домик был никудышный, с покосившейся крышей, которая давно нуждалась в ремонте. Рядом стоял сарай. Оди поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Хозяйской машины во дворе не было.

На стук никто не ответил. Оди попытался заглянуть в окно, но сквозь грязные стекла ничего не разглядел. Плоховато ухаживают за домом, подумал Оди. Наверное, будь муж жив, все было бы по-другому.

Он нетерпеливо осмотрелся. Может, она в сарае? Он пошел к сараю, увитому диким виноградом. И услышал, как кто-то свистит.

— Миссис Татл! — позвал он.

— Кто это? — спросил низкий голос.

— Полиция, — ответил Оди. — А вы кто?

Из сарая вышел подросток в серой толстовке и бейсболке. В руках у него был гребень, такими расчесывают лошадиную гриву.

— Я здесь живу, — сказал парень, устало глядя на Оди.

— Ты сын миссис Татл?

Парень кивнул.

— Как тебя звать-то?

— Сэм.

— Сэм, я хотел поговорить с твоей матерью.

— Нету ее. В Трентон уехала. Насчет страховки за отца. А зачем она вам?

— Она помогает мне в расследовании одного дела, — ответил Оди. — А позвонить ей можно?

Подросток насупился.

— Нет. У нас был мобильный, а теперь нет. Мама говорит, он нам не по карману.

— Понятно, — вздохнул Оди. — Когда она вернется?

— Наверное, завтра. Или сегодня поздно вечером.

— Передай, что приезжал начальник полиции Оди Осмунд. Пусть позвонит мне.

Занятие вышло удачным. Уэйд под конец сказал даже, что жалеет о том, что задерживался допоздна на работе, вместо того чтобы проводить время с дочерью. Таша бросила на него удивленный взгляд.

Выходя из палаты, Эмма не смотрела по сторонам — не хотела объяснять, что с ней приключилось. Но поговорить с Берком было необходимо. Она подошла к его кабинету, из которого кто-то вышел, но кто, Эмма даже не посмотрела.

— Эй! — сердито окликнул ее выходивший. — Погодите-ка!

Эмма подняла голову. Перед ней стоял мужчина в кожаной жилетке, кожаных сапогах и очках в металлической оправе.

— Мистер Девлин? — удивилась она.

— Удивляться тут нечему. Я вам сейчас повторю то же самое, что сказал ему. — Лайл Девлин показал на кабинет Берка. — Как у вас хватило наглости после того, что вы натворили, еще и полицию на меня насылать?

— Я ничего такого не делала… — попыталась возразить Эмма.

— Что здесь происходит? — взволнованно спросила Джеральдин.

— Вы еще пожалеете! — заявил Девлин, тыча пальцем в Эмму. — Вы за все заплатите. Какую жестокую ошибку я совершил, доверив вам свою дочь!

— Я позову охрану, — слабым голосом сказала Эмма.

Из кабинета выглянул Берк. Увидев Эмму, которая стояла, вжавшись в дверной косяк, он кинулся на мужчину:

— Я же сказал: убирайтесь отсюда!

— Никакая охрана тебе не поможет, дорогуша! — сказал Девлин Эмме. После чего развернулся и вышел.

Берк обеспокоенно взглянул на Эмму.

— Ты как? Пройди, сядь.

— Со мной все в порядке, — уверила его Эмма. — Чего это он так завелся?

— Полиция допрашивала его в связи с нападением на тебя. Ему припомнили, как он тебе угрожал. И он вышел из себя. Он совсем не хочет, чтобы вспоминали то, что было. Ну, как прошло занятие с Ташей?

Эмма ответила, что отлично, и пообещала встретиться с девочкой, как только вернется из Чикаго.

— Ты едешь в Чикаго? Думаешь, тебе это по силам?

— Всего на несколько дней. Надоело быть в центре внимания. Еду к маме.

— Береги себя. Отдыхай и набирайся сил. — Берк поцеловал ее в щеку. — Ты нам всем очень дорога.

Вокзал Кларенсвилля находился неподалеку от Университета Ламберта. Такси остановилось рядом с центральным входом, и Эмма вошла в здание вокзала. На одной из скамеек спал, тихонько похрапывая, какой-то студент. Через окно Эмма увидела на платформе пару подростков в надвинутых на глаза вязаных шапках — они катались на скейтбордах.

Она подошла к окошку кассы. Кассир устало пробормотал:

— Ох уж эти детки! Прошу прощения, мисс. — Он вышел из кассы, прошагал до двери на платформу и, открыв дверь, крикнул: — Убирайтесь отсюда со своими досками!

Подростки громко расхохотались, но покатили к парковке.

— Слезайте, несите свои доски в руках! — крикнул кассир.

И, сердито хмурясь, он вернулся на место.

Эмма купила билет и вышла на платформу — до поезда оставалось несколько минут.

На платформе никого не было. Начинало темнеть, зажглись фонари.

Эмма хотела было присесть на лавочку, но она так нервничала, что сидеть не могла. И подошла к краю платформы.

Вдалеке показались огни поезда, послышался стук колес, и экспресс дал гудок — сигнал, что он здесь не останавливается.

Эмма отступила на шаг от края платформы. И краем глаза заметила, как мелькнула какая-то тень. По платформе несся на скейтборде один из подростков в мешковатом свитере и черной вязаной шапке. Кассир будет вне себя, подумала Эмма. Скейтбордист мчался ей навстречу, махал руками, что-то кричал ей, но слов она разобрать не могла.

— Что? — спросила она. Он мчался прямо на нее, и она благоразумно отступила еще на шаг назад, но тут же почувствовала, как чьи-то руки уперлись ей в спину и толкнули ее вперед. Она споткнулась и закричала, но свисток поезда заглушил ее крик. Эмма летела вперед, на рельсы, и ее слепили фары экспресса.