Занятие не для дилетантов

ЭРД СТЕНЛИ ГАРДНЕР Смерть в конюшне

© Перевод на русский язык В. Вебера

Без пяти минут восемь Лью Терлок снял трубку. Телефонистка сообщила ему, что абонент желает поговорить с мисс Бетти Терлок, и осведомилась, не может ли он пригласить ее к телефону.

— Ее нет дома.

По сладкозвучности голоса телефонистки Лью Терлок понял, что звонят из Города. Местные-то говорили совсем как обычные люди. Иногда они пытались имитировать телефонисток больших городов, но обычно перебарщивали или срывались на привычные интонации.

— Когда она придет? — продолжала допрос телефонистка.

Лью через плечо посмотрел на жену:

— Бетти сегодня не ночует дома, не так ли, Милли?

— Она останется у Розы-Марии Моллард, — ответила та. — Кто ее спрашивает?

— Звонят из Города, — ответил Терлок и добавил в трубку. — Сегодня ее не будет.

— Не можем ли мы найти ее по другому номеру?

— Нет другого номера. В доме, куда она поехала, телефона нет.

Он положил трубку и вновь углубился в «Роквилльскую газету».

— Интересно, кто может звонить Бетти из Города? — задала риторический вопрос миссис Терлок.

Лью пробурчал что-то невразумительное.

— Мне кажется, тебе следовало выяснить, кто это, — не унималась его жена. — Бетти не сможет уснуть, гадая, кто же ей звонил.

Лью хотел что-что сказать, потом опустил газету и склонил голову, прислушиваясь.

— Что такое? — насторожилась Милли.

— Лошади Колхауна как-то странно себя ведут. Все время ржут, бьют копытами.

— Пусть об этом волнуется Сид Роуэн, — ответила Милли. — Нам хватает забот и без соседских лошадей. Сид с каждым днем становится все ленивее. Но я не пойму, как ты можешь их слышать. По мне, там полная тишина.

— Наверное, мои уши настроены на лошадиный шум, — Терлок улыбнулся. — Кобыла Лоррейн Колхаун просто не находит себе места. Лягает и лягает стену.

Цены на землю в последнее время резко подскочили, и сосед Лью, не устояв, шесть месяцев назад продал свой участок Карлу Карверу Колхауну, богатому брокеру. Терлок с трудом привыкал к изменению давно уже устоявшегося жизненного уклада. Во-первых, Колхаун приезжал только на уик-энды. Присматривать за ранчо он нанял Сида Роуэна и его жену, причем положил им жалованье, в два раза превышающее то, которое дал бы Терлок любой семейной паре, взявшей на себя заботы о ранчо. А уж Роуэны получали в четыре раза больше того, что заслуживали.

При новом владельце с соседним ранчо произошли разительные перемены. Колхаун продал коров, быков, рабочих лошадей, их место заняли породистые скакуны. Осталась разве что пара дойных коров да полдюжины мясных бычков. Появился теннисный корт, полным ходом шло строительство бассейна.

Колхаун всегда держался вежливо. Более того, прилагал немалые усилия, чтобы подружиться с соседями. Но, как резонно заметил Терлок в разговоре с женой, из миллионера настоящего соседа не получится.

— Попробуй занять у него чашку риса, — аргументировал он свою точку зрения. — Придешь отдавать, а тебе улыбнутся и скажут: «О, какие пустяки. Не стоило и беспокоиться».

Вновь зазвонил телефон.

На этот раз телефонистка объявила, что абонент из Города желает поговорить с тем, кто возьмет трубку. Секундой позже Терлок услышал нетерпеливый голос: «С кем я говорю?»

— Это Лью Терлок.

— О, отец Бетти, не так ли?

— Да.

— Я бы хотела, чтобы вы помогли мне.

— Чем же?

— Вы меня не знаете. Я — Ирма Джессап, подруга Лоррейн Колхаун и вашей дочери. Теперь слушайте, я должна поговорить с Бетти, это очень важно. Мне нужно ее найти, где бы она ни была.

— В доме, где она сегодня ночует, телефона нет.

— Я понимаю. А далеко это от вас?

— Шесть или семь миль.

— Послушайте, а нельзя ли с ней связаться? Может, у кого-то из соседей есть телефон? Мне надо поговорить с ней во что бы то ни стало.

— Ну, если это так важно, я попытаюсь передать ей вашу просьбу, — с неохотой ответил Терлок.

— Очень важно. Попросите ее позвонить Ирме Джессап по номеру Тринидад 6273. Она сможет воспользоваться телефоном соседей?

— Да.

— Пусть позвонит наложенным платежом, чтобы счет прислали мне, тогда они тем более не будут возражать. Скажите ей, я буду ждать у аппарата.

— Повторите, пожалуйста, номер.

Новая задержка усилила нетерпение абонента.

— Это телефон-автомат. Тринидад 6273. Скажите ей, что Ирма просит незамедлительно перезвонить по этому номеру. Я буду ждать. Пусть звонит наложенным платежом. Теперь вам все ясно?

Терлок вздохнул.

— Все ясно. До свидания.

— Что там такое? — спросила миссис Терлок из гостиной, когда Лью положил трубку.

— Какая-то знакомая Колхаунов, Ирма Джессап, говорит, что ей необходимо как можно быстрее связаться с Бетти. Дело, мол, очень важное. Наверное, речь идет о билетах в театр или о чем-то похожем. Не пойму, чего я сам не расспросил ее.

— Неужели ты поедешь за Бетти?

— Я думаю попросить Джима Торнтона. Он живет в четверти мили от дома Моллардов… Что же это с лошадьми? Наверное, надо пойти взглянуть. Так темно. Небось, Сид Роуэн с женой опять ушли в кино.

— Что ты так волнуешься из-за лошадей? — пробурчала миссис Терлок. — Не можешь же ты работать и за себя, и за Сида.

— Ты помнишь номер Джима Торнтона? — спросил Лью.

— Шесть-семь-четыре-ноль-три.

— Понятно.

Лью взялся за трубку. Когда его соединили, сказал:

— «Джим, это Лью Терлок. Извини, что беспокою тебя, но Бетти осталась на ночь у Розы-Марии Моллард. А до нее пытаются дозвониться из Города и говорят, что это очень важно. Не мог бы ты…

— Конечно, Лью, — ответил Торнтон. — Я им все скажу.

— Тебя это не очень затруднит?

— Отнюдь. У нас есть особый сигнал. Я повесил старую автомобильную фару на стену дома. Направлена она прямо на окна Моллардов. Если их зовут к телефону, я просто зажигаю фару. Через несколько минут кто-то приходит. Обычно Роза-Мария. Я сейчас включу фару. Как идет жизнь?

— Помаленьку.

— Не собираешься продавать ту молочную корову? Я знаю одного человека, он покупает коров, дает хорошую цену.

— Сколько?

Тон Торнтона сразу изменился, стал осторожным, показывая, он помнит, что их может слышать телефонистка.

— Помнишь, я говорил тебе, сколько получил за тяжеловоза?

— Конечно.

— Ну, он предлагает на пять долларов меньше, если корова ему подойдет.

— Я обдумаю это предложение. Возможно, завтра загляну к тебе.

— Хорошо. Буду ждать.

Терлок положил трубку. Прошло минут семь-восемь, как телефон зазвонил вновь.

— Должно быть, Бетти, — предположила миссис Терлок.

Лью отложил газету, встал и направился к телефону. Обычно на все звонки отвечала Бетти. В ее отсутствие эта обязанность ложилась на главу семейства. Миссис Терлок телефона не любила, утверждая, что не может понять ни слова, так, мол, смазаны голоса.

Лью Терлок снял трубку.

— Слушаю.

— О, мистер Терлок, — затараторил женский голосок. — Это Роза-Мария. Бетти пока нет. Она должна подъехать с минуты на минуту. Что-то задержало ее. Но она вот-вот приедет. Если вы хотите что-то ей передать, скажите мне.

Лью Терлок впился пальцами в трубку. На языке его уже вертелся вопрос, но он вовремя вспомнил о чужих ушах. Зачем ему лишние сплетни? Этак весь городок начнет говорить о том, что его дочь сказала родителям, будто ночует у подруги, а сама улеглась невесть в чью постель.

Поэтому Лью Терлок и виду не подал, что чем-то озабочен.

— Скажи ей, что звонила Ирма Джессап. Она хочет, чтобы Бетти сразу же перезвонила ей по номеру Тринидад 6273. Пусть звонит наложенным платежом. Эта Ирма все оплатит. Извини, что беспокою тебя, но Ирма настаивала, что дело очень важное. Я обещал ей, что попытаюсь связаться с Бетти сегодня же вечером.

— Хорошо. Я… я передам ей… — залепетала Роза-Мария.

— Благодарю, — прервал ее Лью и положил трубку.

Две или три секунды он обдумывал услышанное, затем вернулся в гостиную и рассказал о своем разговоре с Розой-Марией жене. Но та едва слушала, увлеченная книгой. И высказалась в том смысле, что их миссия выполнена. И Роза-Мария передаст Бетти все, что нужно.

Лью Терлок стоял, не зная, что и делать. Внешне, однако, он ничем не выдавал той бури, что поднялась у него в душе.

А на ранчо Колхауна ржала и лягалась лошадь. Ветер дул с востока, так что сомнений в происхождении этих звуков не было. Чувствуя, что на месте ему не усидеть, Лью Терлок решил воспользоваться этой возможностью и уйти из дома.

— Надо взглянуть на лошадей. Может, у одной из них застряла нога в щели.

— Вот Сид Роуэн не стал бы работать за тебя, — фыркнула миссис Терлок. — Прямо скажу, не нравятся мне соседи, которые уезжают и оставляют все на попечение таких, как Сид Роуэн. В конце концов, Колхауны проводят здесь пять-шесть дней в месяц. А когда они здесь, в их доме стоит постоянный крик.

— Я знаю, — Лью выдвинул ящик стола и достал фонарь. — Вернусь через пять — десять минут.

Пока Лью Терлок через кухню добрался до двери черного хода, его жена успела дать исчерпывающую характеристику Сиду Роуэну, три или четыре вечера в неделю проводящего в кинотеатре и перекладывающего свою работу на плечи соседей. Выговорившись, она вновь уткнулась в книгу, показавшуюся ей еще более интересной.

Лью Терлок плотно закрыл дверь черного хода, отсекая тираду жены.

Граница между ранчо Терлока и Колхауна проходила точно через вершину холма. По этой причине дома стояли гораздо ближе, чем на соседних ранчо, расположенных на равнине. Каждый из строителей принимал во внимание прохладный в летнюю пору ветерок и открывающийся из окон вид.

Подсвечивая себе фонарем, Лью Терлок пересек узкую полоску лужайки, открыл ворота в заборе, направился к конюшне Колхауна.

Во второй половине дня прошел дождь, но теперь ветер разогнал облака, и небо сияло чисто умытыми звездами. Чистый прохладный воздух пропитался ароматом влажной земли, и ноздри Терлока не знали более приятного запаха. Запах этот успокаивал, помогал привести в порядок теснящиеся в голове мысли.

Лью Терлок понимал, что должен найти какой-то предлог для визита к Джорджу Молларду. И переговорить с Розой-Марией до того, как та свяжется с Бетти и дочь придумает, как оправдаться. Вот оно, думал Терлок, влияние Колхаунов. А верховодила всем Лоррейн Колхаун, с ее вычурными манерами, на которую местные девушки взирали, как на богиню, и во всем пытались ей подражать. Взять, к примеру, Розмари, которая перестала откликаться на свое имя, а стала требовать, чтобы к ней обращались Роза-Мария. И ее родители даже не одернули ее. Будь он ее отцом…

Занятый своими проблемами, Лью добрался до конюшни, и тут луч его фонаря отразился от хромированного бампера автомобиля с откидывающимся верхом, застывшего у ворот конюшни. Лью ответил автомобиль. Машина Лоррейн. Верх откинут, красная кожа сидений. Машина, со злостью подумал Терлок, стоит дороже дизельного трактора, а служит лишь для развлечений дочери богача.

В конюшне ржала и била копытами лошадь.

Лью Терлок открыл ворота. Где-то в глубине всхрапнула другая лошадь, учуяв приближение человека.

Терлок, чувствовавший состояние животных, сразу же заметил повисшую в конюшне напряженность. Лошади в длинном ряду стойл нервничали, словно в ожидании грозы.

Лошадиное ржание. Звякание железного кольца, надетого на крюк: лошадь дернула за веревку. Нервные удары копыт в земляной пол и деревянные стены стойла. Снова ржание.

Рука Лью нащупала на стене выключатель. Вспыхнул свет. Лошади мгновенно успокоились.

Взгляд Лью, пробежавшись по проходу между стойлами, остановился на женской ноге и туфле на шпильке. Шпилька смотрела в потолок. Далее он заметил руку, ладонью кверху.

Даже в такой критический момент Терлок не забывал о лошадях. Понимал, что их надо успокоить. И поспешил к лежащей женщине, бормоча: «Спокойно, не волнуйтесь, все будет в порядке».

Женщина лежала на боку, в таком положении, что кобыле пришлось жаться к дальней стене, чтобы не топтать неподвижное тело.

Ужасная рана на голове, темное пятно от крови, впитавшейся в земляной пол.

— Бетти! — прохрипел Лью.

Он упал на колени, тут же заметил, что одета девушка не так, как его дочь.

— Мисс Колхаун… Лоррейн.

Девушка не пошевельнулась. Лью коснулся ее руки.

Безжизненная плоть подсказала Лью Терлоку, что он уже не в силах помочь Лоррейн.

Переступив через покойницу, он отвязал кобылу и вывел ее из стойла. Кобыла нервно вздрагивала, ржала, но потом перепрыгнула через тело. Лью привязал ее в свободном стойле и направился к телефону, который поставил Колхаун прямо в конюшне недели две назад.

Для шерифа Билла Элдона вечер выдался не из приятных: в гости приехала сестра его жены, Дорис. Шериф не жаловал ее острый язычок.

Шериф внимательно выслушал Терлока.

— Так ты говоришь, что ее лягнула кобыла?

— Похоже на это. Она, должно быть, вошла в стойло и кобыла правым задним копытом угодила ей в лоб.

— Ты ее не трогал?

— Ну, я вывел ее из стойла.

— Напрасно ты это сделал, Лью, — шериф не понял, что Терлок говорит о кобыле. — Тело следовало оставить на месте.

— Я не про женщину, а про кобылу. Она не находила себе места, ржала, лягалась.

— А тело ты не трогал?

— Естественно, нет. Да и кобыла перепрыгнула через него. Я знаю, что трогать тело нельзя. И кобыла тоже.

— А где Колхауны? — спросил шериф. — Дома?

— Никого тут нет. Сид Роуэн с женой отправились небось в кино.

— Ладно, я только найду коронера[2] и приеду, — принял решение шериф. — И позвоню в кинотеатр, чтобы Сида Роуэна вызвали из зала. Проследи, чтобы никто ничего не трогал. До встречи.

Дорис Нельсон сидела в гостиной, навострив уши. А едва трубка легла на рычаг, затараторила: «Кто звонил? Кого убили? Что случилось?»

Мрачно улыбаясь, шериф вновь поднял трубку. Тем самым он получал полное право игнорировать ее вопросы.

— Соедините меня с Джеймсом Логэном, коронером, — попросил он телефонистку.

Несколько минут спустя, поставив в известность коронера, шериф позвонил в кинотеатр и попросил найти и отправить домой Сида Роуэна. Затем выскользнул через дверь черного хода, сел в машину и укатил в ночь, не ответив ни на один из вопросов Дорис.

Логэн и Лью Терлок жили к югу от городка. От ранчо Терлока шерифа отделяло пять миль, и он не спешил, поскольку знал, что Логэн прибудет раньше него. Красный маячок он включил, но проехал по Главной улице Роквилля без сирены, не распугивая транспортный поток. Скоростью, думал он, тут не поможешь. Все равно девушка мертва.

Выехав из городка, шериф придавил на педаль газа, а вскоре свернул на проселочную дорогу, ведущую к двум домам, построенным на склонах одного холма. И тут же заметил свежие следы автомобильного протектора. Они означали, что коронер действительно прибыл раньше него.

Шериф довольно кивнул. Он всегда нервничал, приезжая на место преступления до коронера. Дорога привела его к холму, короткий подъем — и он затормозил, поставив свой автомобиль в затылок машине коронера.

Логан уже находился в конюшне. Последовал за ним и шериф.

— Я тут осмотрелся, Билл. Похоже, несчастный случай, — высказал свою версию коронер. — Она вошла в стойло, хотела что-то взять, и кобыла лягнула ее. Случилось это сразу после того, как лошадям задали корма. Лоток заполнен сеном. Кобыла эта горячая, нервная. Мисс Колхаун, вероятно, не знала, как нужно вести себя с лошадьми. Ей небось, и в голову не пришло сказать кобыле пару слов, прежде чем войти в стойло. Она вошла молча, кобыла уловила движение уголком глаза и выбросила назад ногу.

— Как давно наступила смерть? — спросил шериф.

— Мы это выясним, когда приедет Сид Роуэн и скажет нам, в какое время он покормил лошадей. А вот, наверное, и Сид.

Донесся шум подъезжающей машины. В конюшню вошли мужчина и женщина.

— Что тут стряслось? — в голосе Сида Роуэна слышалось раздражение. — Неужели нельзя дать человеку досмотреть… — он замолк, увидев шерифа.

Роуэну было далеко за пятьдесят, но он сохранил сухую, гибкую фигуру. Жена его, лет на пять-шесть моложе, наоборот, страдала избыточным весом.

Шериф рассказал им, что произошло.

— Но ее здесь не было! — воскликнул Роуэн. — Мы живем тут вдвоем. Хозяев ждем только завтра. Раньше они приезжали каждый уик-энд. Теперь — два раза в месяц. И сами хозяева, и слуги, и друзья. На трех-четырех автомобилях. Эй, подождите. У конюшни же стоит ее машина. Значит, она приехала без предупреждения.

— Вы не знали, что она здесь?

— Откуда? Мы ждали ее завтра. Они приезжают все вместе.

— Как по-вашему, когда она приехала?

— Понятия не имею.

— Вы, должно быть, покормили лошадей и сразу поехали в кино?

— Совершенно верно. Я разложил сено по лоткам, посадил жену в машину, и мы уехали, чтобы успеть на первый сеанс. Не буду же я болтаться здесь все время. Человека нельзя заставить работать днем и ночью.

— Вы, наверное, покормили лошадей в половине седьмого, чтобы успеть на первый сеанс?

— Я начал раздавать сено примерно в половине седьмого, закончил минут через десять, и мы сразу же уехали.

— К тому времени в конюшне было темно?

— Естественно.

— И вы зажигали свет?

— Конечно.

— А перед тем, как уехать, погасили?

— Именно так.

— У нее был ключ от дома?

— Думаю, да. Был. Колхаун велел изготовить ключи для всех членов семьи.

— Вы живете в доме или…

— Нет. Над гаражом есть квартирка. Там мы с женой и живем.

— Мы, конечно, не знаем, почему она зашла в стойло, — подал голос Логэн, — но нет сомнения, что она-таки зашла, а кобыла лягнула ее.

Сид Роуэн кивнул.

— А я в этом не уверен, — буркнул шериф Элдон.

Стоявшие вокруг вопросительно посмотрели на него.

— Как иначе это могло произойти, Билл? — спросил за всех коронер.

Билл Элдон повернулся к Терлоку.

— Ты слышал, как ржали лошади?

— Да. Эта кобыла просто не находила себе места. Ржала, била копытами в стены. Рвалась из стойла.

— Она была привязана?

— Да. Недоуздок, веревка, железное кольцо на крюке, все как обычно.

— Долго ты слышал этот шум, прежде чем пришел сюда?

— Наверное, с полчаса. Может, дольше.

— Ты позвонил в восемь двадцать пять. Я заметил время.

— Я позвонил через пять минут после того, как вошел в конюшню.

— Когда ты пришел, в конюшне было темно?

— Конечно, — кивнул Терлок.

— У тебя был фонарь, ты нашел выключатель и зажег свет?

— Да.

— И тело лежало на полу?

— Совершенно верно.

Шериф глянул на Логэна.

— Роуэн уехал без двадцати семь, — пояснил шериф. — Уже стемнело. Солнце садится около шести вечера. В конюшне темно, как в пещере. Без света тут делать нечего. Так вот, если молодая женщина входит в конюшню, первым делом она должна включить свет, чтобы видеть, куда идет. Кто погасил свет?

— Да, Билл, в этом что-то есть, — согласился коронер. — Должно быть, она приехала не одна.

— Совершенно верно, и ее спутник или спутница погасил свет.

Логэн присвистнул.

— После того, как это произошло, — добавил шериф.

Логэн посмотрел на Роуэна.

— Она не могла прийти, пока вы кормили лошадей и, когда вы…

— Быть такого не могло… — горячо запротестовал Роуэн.

Логэн кивнул на кормушку.

— Лошадь не прикоснулась к сену… Это Лоррейн Колхаун, Роуэн?

— Несомненно. Она, наверное, приехала, едва мы отправились в кино. Перед тем, как уйти, я, помнится, посмотрел на кобылу. Она как раз начала есть.

Шериф бочком протиснулся в стойло. Подошел к кормушке.

— Лоток забит сеном. Кобыла даже не начала вытаскивать сено со дна лотка, чтобы оно провалилось в кормушку.

Шериф достал несколько сухих ячменных стебельков, взглядом профессионала, оценил качество сена.

— В сене много зерна. Это хорошо… А это еще что такое?

Луч его фонаря высветил маленькую книжку в черном кожаном переплете, в глубине кормушки совершенно неприметную.

Билл Элдон достал книжку и повернулся к свету. Пролистал ее.

— Похоже, дневник. На первой странице ее имя и фамилия — Лоррейн Колхаун. Логэн, если ты не возражаешь, самое время вызвать Куинлэна, чтобы сфотографировать тело. Постараемся ничего тут не трогать до его приезда.

Шериф выбрался в проход между стойлами, встал под одной из ламп. Снова открыл книжку.

— О Боже, не хочется мне влезать в ее личную жизнь. Пожалуй, не стоит нам этого читать, парни.

Он уже собрался положить книжку в карман, но в последний момент передумал.

— Давайте все-таки взглянем на последнюю запись. Может, она хоть чем-то поможет нам.

Шериф раскрыл дневник на последней заполненной странице и прочитал вслух: «Кажется, кое-то принимает меня за дуру. Завтра я поговорю начистоту с Френком и с этой сладкоречивой Бетти. Впрочем, к чему откладывать. Почему бы не сесть…»

На этом запись обрывалась.

Шериф захлопнул книжку и повернулся к Лью Терлоку.

— Где сегодня Бетти, Лью? — как бы походя спросил он.

Лью Терлок мялся с ответом. Глянул в сторону своего дома, заметил, как зажглись любопытством глаза Джеймса Логэна, Сида Роуэна, его жены.

— Шериф, — он откашлялся, — могу я поговорить с вами наедине… без посторонних?

Вдвоем они отошли в конец прохода, и Лью Терлок тихим голосом рассказал, что сегодня вечером дочь обманула его.

— Сказала, что собирается провести вечер и ночь с дочерью Молларда, так? — подытожил шериф.

Терлок печально кивнул.

— Она и Розмари, или Роза-Мария, как она называет себя сейчас, собрались шить костюмы для благотворительной пьесы Красного Креста. Она уехала сразу после ужина.

— В какое время?

— Сегодня мы ужинали рано, потому что Бетти спешила. Думаю, она уехала около шести. Помогла матери помыть посуду, сразу же прыгнула в машину и умчалась.

— А телефона у Моллардов нет?

— Совершенно верно. Я позвонил Джиму Торнтону, а уж тот вызвал Розу-Марию к телефону. Бетти — хорошая девушка. Не знаю, в чем тут дело. Может, какие-то детские игры. Но, если станет известно, что Бетти проводит ночь не там, где должна… — он глянул на жену Сида Роуэна, уши которой вытянулись буквально на фут, превратившись в локаторы.

— Ладно, — принял решение шериф. — Поехали к Молларду.

— Лью Терлок и я собираемся выяснить, виделась ли сегодня его дочь с Лоррейн Колхаун. Она остановилась у друзей, в доме которых нет телефона. Джим, свяжись с Джорджем Куинлэном и попроси его приехать сюда, чтобы сфотографировать тело и стойло. Проследи, чтобы к телу никто не подходил.

Шериф открыл дверцу своей машины, и Лью Терлок забрался в кабину.

— Билл, вы же знаете, как здешний люд падок на сплетни. Особенно, если говоришь в присутствии такой болтушки, как жена Сида Роуэна. Она ловила каждый звук.

— Я знаю, — сочувственно кивнул Билл Элтон.

— Видите ли, поначалу я подумал, что в конюшне лежит Бетти. Можете представить себе, что я испытал. Я уверен, Билл, Бетти тут ни при чем. Еще не знаю, как она объяснит сегодняшний вечер, но…

— Конечно, конечно, — успокоил его шериф. — Скорее всего, ты волнуешься напрасно, Лью. Я тоже думаю, что Бетти ни при чем, но, раз Лоррейн Колхаун собиралась объясниться с ней сегодня вечером, нам нужно поговорить с твоей дочерью. Я ни разу не встречался ни с кем из Колхаунов. Такое ужасное происшествие. Похоже, страна меняется, Лью. Уже не меньше пятидесяти маленьких ранчо продано городским жителям. Некоторые из них намерены работать на земле, но для большинства это место отдыха в выходные дни.

И шериф продолжал в том же духе, отвлекая Лью Терлока от тревожных мыслей. Они проехали дом Джима Торнтона, а еще через четверть мили грязной дороги свернули к дому Молларда.

Джордж Моллард вышел им навстречу.

Дипломатичный шериф взял переговоры на себя, за что Терлок молча поблагодарил его. Они поговорили о видах на урожай, погоде на ближайшие дни, а потом как бы невзначай шериф спросил, дома ли Розмари.

— Роза-Мария, — с ухмылкой поправил его Моллард. — Нет ее. Умотала. Кто-то позвонил ей три четверти часа назад, она и умчалась.

— Ну да ничего, — шериф ничем не выдал своего интереса. — Она собирается участвовать в пьесе Красного Креста, которую нам обещали показать в следующем месяце, не так ли?

— Да.

— Вместе с Бетти Терлок?

— Вот-вот.

— Я и хотел поговорить с ней о пьесе, — пояснил шериф. — Ты не знаешь, куда она поехала, Джордж?

— Нет, понятия не имею. Разве нынешняя молодежь что-нибудь скажет. Она влетела в дом, схватила шляпку и плащ, метнулась к машине, и только ее и видели. У молодых в наши дни больше забот, чем у губернатора штата.

Шериф завел мотор.

— Рад повидаться с тобой, Джордж. Еще загляну к тебе, когда буду посвободнее. Скажи дочери, пусть позвонит мне домой, как только вернется. Нет, подожди… Пусть лучше сразу же садится в машину и едет ко мне.

Моллард удивился.

— А что такое? Что-то…

Шериф широко улыбнулся.

— Из-за этой чертовой пьесы на нас свалилась куча дел. Я думаю, твоя дочь отлично справится с ролью. Сейчас для красивых девушек открыты все пути. Сегодня она играет в любительской пьесе, а завтра, если ее увидит кто-то из киношников, может оказаться в Голливуде.

— Я не хочу, чтобы Роза-Мария ехала в Голливуд, — твердо заявил Джордж Моллард.

— Я знаю, но жизнь нередко идет против наших желаний.

Шериф развернул машину и отъехал ярдов пятьдесят, когда они увидели приближающийся к ним автомобиль.

— Похоже, Розмари, — возвестил Билл Элтон, — а с ней, будем надеяться, Бетти.

Лью Терлок облегченно вздохнул.

Шериф сбросил скорость, машина чуть ли не ползком съехала на обочину и замерла. Фарами он подал сигнал остановиться приближающемуся автомобилю.

— Может, вы заговорите с ней первым, — предложил шериф Терлоку.

Тот кивнул. Вылез из машины, вышел на дорогу и подождал, пока подъедет Роза-Мария.

В отсвете приборного щитка Лью увидел, что за рулем сидит очаровательная блондинка с большими синими глазами, одна. Он шагнул вперед.

— Привет, — смутилась Роза-Мария. — Да это… мистер Терлок… Добрый вечер, мистер Терлок. О, я не думала, что вы приедете только для того, чтобы…

— Где Бетти? — прервал ее Терлок.

Брови Розы-Марии сошлись к переносице, затем она улыбнулась.

— О, она приедет. С минуты на минуту.

Тут из машины вылез шериф.

— Привет, Роза-Мария. Так где Бетти?

Розу-Марию захлестнула паника. Попытка улыбнуться не удалась.

— Где она? — напирал шериф. — Я хочу поговорить с ней. Немедленно.

Гудение работающего мотора едва не перекрыло ответ Розы-Марии.

— Я не знаю. Я пыталась найти ее.

В голосе шерифа появились стальные нотки.

— Не виляй, Роза-Мария. И расскажи все, что ты знаешь о Бетти Терлок?

— Я… ничего не знаю. Она должна приехать ко мне… Чуть позднее.

— И провести ночь у тебя?

— Да.

— Когда она должна приехать?

— Она… попозже.

— Когда именно?

— Не знаю. Она не назвала точного времени.

— Мы расследуем происшествие на ранчо Колхаунов, — продолжил шериф. — Поэтому и ищем Бетти. Возможно, ее сейчас разыскивают и другие люди. И мне не нравится, что никто вроде бы не знает, где она находится. И как будет выглядеть в глазах соседей мать Бетти, отвечающая всем, что ее дочь проводит вечер в твоем доме, Роза-Мария, готовясь к благотворительной пьесе?

— Происшествие, шериф?

— Убили Лоррейн Колхаун.

— Лоррейн! Но Бетти никогда бы не пошла на такое!

— На что?

— Ну, на убийство… Как это случилось?

— Ее лягнула лошадь.

— О! — во вскрике Розы-Марии слышалось безмерное облегчение.

— После звонка Лью ты сразу села в машину и отправилась на розыски Бетти, так? — спросил шериф.

После короткого колебания Роза-Мария неохотно кивнула.

— Мне кажется, тебе ни к чему лишние неприятности, Роза-Мария. Поэтому честно скажи, куда ты поехала?

— На… на дорогу вдоль реки.

— Чтобы посмотреть, не сидит ли она в автомобиле?

— Да.

— В чьем автомобиле?

— Ее… вернее, мистера Терлока.

— И кто, по-твоему, мог сидеть с ней в автомобиле?

— Но… я просто искала ее.

— Роза-Мария, нам нужны факты, а уж сопоставим мы их сами, — нетерпеливо заметил шериф. — Все мы — друзья Бетти и не хотим, чтобы о ней судачили на всех углах. И тебе нет нужды скрывать что-то от нас. Скажи нам правду, да побыстрее.

— Сегодня она собиралась встретиться с Френком Гарвином.

— Кто такой Гарвин? — спросил шериф.

Ответил ему Лью Терлок.

— Приятель Колхаунов.

Шериф пристально посмотрел на Терлока, затем вновь повернулся к Розе-Марии Моллард.

— Так мы тебя слушаем.

— Когда Колхауны купили ранчо, Лоррейн отдыхала в штате Мэн с друзьями, — голос Розы-Марии чуть дрожал. — Она вернулась лишь три недели назад. Френк Гарвин… друг семьи. Он… он им всем очень нравится. Он хотел стать адвокатом. Он и Лоррейн всегда вместе. У него не было денег на учебу, и Лоррейн одолжила их ему, чтобы он мог закончить колледж…

— А как насчет армии? Разве он…

— Нет, его не призвали. Больное сердце. Он продолжил учебу и… начал встречаться с Бетти… Все перепуталось. Я… я многого не знаю. Но мне известно, как они несчастны.

— Кто?

— Они оба.

— Лоррейн?

Тут Роза-Мария горько усмехнулась.

— Только не Лоррейн. В Мэне она загуляла, поэтому и не захотела возвращаться в Калифорнию, когда родители купили ранчо. И по моему разумению, вернулась лишь для того, чтобы даты Френку Гарвину полный отлуп. Но увидела, что тут происходит, и решила сыграть собаку на сене. На Френка ей плевать, но как она может потерпеть, что он предпочел ей другую девушку! От великой Лоррейн Колхаун, утонченной, образованной, много повидавшей, уверенной в себе, кавалеры не уходят!

— Она мертва, — напомнил шеф.

— Извините, я забыла. Мне ее очень жаль.

Внезапно впереди вспыхнула лампа.

— Это мистер Торнтон, — воскликнула Роза-Мария. — Он зажигает свет, если кого-то из нас просят к телефону. Наверное, звонит Бетти.

Они подождали, пока она развернет машину, и поехали следом к дому Торнтона. Но звонила не Бетти, а Ирма Джессап. Она вновь попыталась найти Бетти, и миссис Терлок, ни о чем не подозревая, продиктовала ей номер Торнтона.

Трубку взял шериф.

— Слушаю.

— Извините, что снова беспокою вас… — затараторил женский голос.

— Одну минутку, — прервал ее Элдон. — С вами говорит шериф. Мы расследуем несчастный случай на ранчо Колхауна и… — он замолчал, потому что услышал гудки отбоя. На другом конце провода бросили трубку.

Билл Элдон сидел в своем кабинете в здании суда и читал дневник Лоррейн Колхаун.

Открылась дверь, в кабинет вошел Джордж Куинлэн.

— Сфотографировал ее? — спросил шериф.

— И ее, и все остальное, — кивнул Куинлэн. — Тело передали доктору. Я связался с Колхауном по телефону. Он будет здесь с минуты на минуту. Очень расстроился. Не знал, что его дочь поехала на ранчо. Думал, что развлекается где-то в Городе.

В ночной тишине громко заскрипели деревянные ступени здания суда.

— Похоже, Колхаун, — предположил Куинлэн.

— Мне кажется, их двое, — заметил шериф.

Дверь распахнулась, в кабинет вошел высокий, представительный мужчина.

— Меня зовут Колхаун. Я хочу видеть шерифа.

Вьющиеся волосы Колхауна тронула седина. Ухоженная внешность, хорошо поставленный, властный голос. Дорогой, светло-серый двубортный костюм. Такого же цвета плащ.

Билл Элдон поднялся из-за стола. Протянул руку.

— Я — Элдон, шериф. Сожалею, что наша встреча происходит при столь печальных обстоятельствах, мистер Колхаун.

Большие черные глаза Колхауна оглядели его. Он пожал протянутую руку, отступил в сторону и указал на второго мужчину, стоящего в дверном проеме.

— Мистер Парнелл, мой деловой партнер. Он займется… всем необходимым.

По возрасту Парнелл, с квадратной челюстью и ледяным взглядом, был на несколько лет моложе Колхауна. А его толстый живот не мог скрыть даже хорошо сшитый костюм.

Шериф обменялся с ним рукопожатием и представил Куинлэна, своего помощника. Потом все сели.

— Расскажите нам, что произошло, — попросил Колхаун после нескольких ничего не значащих фраз, с которых начался разговор.

Шериф коротко обрисовал ситуацию.

— Просто не могу в это поверить, — покачал головой Колхаун.

В голосе шерифа слышалось неподдельное участие.

— Похоже, она приехала сюда неожиданно.

— Да, да. Мы все собирались на ранчо завтра. Но у Лоррейн собственный автомобиль, и она вправе делать то, что ей хочется.

— Ей двадцать один? — уточнил шериф.

— Пошел двадцать второй…

Шериф откашлялся.

— Таков уж порядок, что я обязан просить вас съездить со мной и опознать тело… вы, надеюсь, меня понимаете. Чистая формальность, обойтись без которой…

Тут вмешался Парнелл.

— Поэтому я и приехал. Мистеру Колхауну и так нелегко. О всех формальностях позабочусь я.

Парнелл говорил быстро, сопровождая каждую фразу красноречивым жестом. Чувствовалось, что в формальностях он поднаторел и действительно может помочь скорбящему отцу.

— Хотели бы вы взглянуть на дочь? — спросил шериф Колхауна.

— Естественно, — последовал короткий ответ.

— Давайте сразу и поедем, — добавил Парнелл. — Дело это малоприятное, а когда мы с ним покончим, мистер Колхаун сможет и отдохнуть.

— Вы пристрелили кобылу? — спросил Колхаун.

— Нет, — удивился шериф.

— Разве вы не убиваете животных, бросающихся на человека?

— Видите ли… — шериф запнулся. — Я решил подождать и получить у вас разрешение, зная, что вы все равно приедете. В конце концов, кобыла…

— Считайте, что разрешение вы получили. Я не хочу видеть эту кобылу. Пожалуйста, пристрелите ее незамедлительно.

— Лучше бы нам подождать до утра, потому что…

— Я хочу, чтобы ее пристрелили этой ночью, — отчеканил Колхаун.

Шериф кивнул Куинлэну.

— Джордж, остаешься за старшего. А мы поехали.

По пути в морг Колхаун не произнес ни слова. И лишь чуть кивнул, когда Билл Элдон представил ему Логэна, коронера и владельца похоронного бюро. А затем Карл Карвер Колхаун склонился над фигурой, застывшей на мраморном столе.

Внезапно он выпрямился и повернулся.

— Что-то я вас не понял? Где другое тело?

— Другое?

— Тело моей дочери.

На лице стоящих перед ним мужчин он прочитал крайнее изумление.

— Вы хотите сказать, что в моей конюшне вы нашли это тело?

— Разве это не ваша дочь? — спросил Логэн.

— Определенно нет.

— Вы знаете, кто это? — добавил Элдон.

— Мало того, что я не знаю этой женщины, я не могу взять в толк, с чего вы решили, что моя дочь мертва. Я понимаю, это сельский округ и здешняя полиция не чета городской, но… — усилием воли Колхаун сдержался, пренебрежительно повел плечами и посмотрел на Парнелла. — Пошли отсюда.

— Одну минутку, — остановил его шериф. — Давайте разберемся до конца. Вы уверены, что это не ваша дочь?

— Полагаю, я должен знать собственную дочь, шериф.

Шериф молча повернулся к Парнеллу. Тот покачал головой.

— Ручаюсь вам, это не Лоррейн, шериф.

— Может, кто-то из вас знает, кто она?

— Никогда не видел ее раньше, — процедил Колхаун.

— Я — тоже, — добавил Парнелл.

Шериф придвинулся, чтобы еще раз взглянуть на тело молодой женщины.

— Как вы могли допустить такую ужасную ошибку? — спросил Колхаун.

— Головой она лежала в стойле, в тени, — объяснил шериф. — К тому же лицом вниз. Прибавьте еще кровь из раны на лбу. Но Сид Роуэн признал в ней Лоррейн Колхаун. То же самое утверждал и Лью Терлок.

— Разумеется, до того, как ты приехал, Билл, — торопливо добавил Логэн. — Терлок лишь мельком заглянул в конюшню, увидел тело и сразу же позвонил тебе. Лицо он не разглядел. Помнишь, сначала он решил, что убитая — Бетти, его дочь. А когда появился Сид Роуэн, я обратил внимание, что он старался держаться подальше от покойницы. И уж точно не приглядывался к ней. Подошел один раз, коротко посмотрел на нее и сказал, что это Лоррейн. Полагаю, наша уверенность основывалась на том, что перед конюшней стояла машина мисс Колхаун.

— Одно увязывалось с другим, — продолжил шериф. — В конюшню вошли двое. Эта молодая женщина и кто-то еще.

— Я слушаю, — насупился Колхаун. — Выкладывайте все до конца.

— Кроме того, — шериф не заставил себя ждать, — в кормушке стойла кобылы мы нашли дневник вашей дочери, с написанными на первой странице ее именем и фамилией. Отсюда и родилась уверенность, что убитая — ваша дочь. В общем, все смешалось, и я могу понять, почему ошиблись и Сид Роуэн, и Лью Терлок.

— А я — нет, — отрезал Колхаун.

— Когда Лью Терлок нашел тело, света в конюшне не было. Лошади ржали, били копытами в пол и стены. Терлок пару раз выглядывал из окна, прежде чем посмотреть, что там такое.

— К чему вы, собственно, клоните? — спросил Колхаун.

— Едва ли женщина ходила по конюшне в темноте, — объяснил шериф. — Перед тем, как подойти к стойлу кобылы, она наверняка зажгла свет. И, естественно, не могла его потушить после того, что произошло. Поэтому логично предположить, что с ней кто-то был и…

— Вы намекаете, — прервал его Колхаун, — что Лоррейн привела эту девушку в стойло, а после того, как кобыла лягнула ее, спокойно повернулась, подошла к воротам, выключила свет и отбыла, не позвонив ни в полицию, ни доктору, ни… Однако!

— Ну зачем же так, — покачал головой шериф. — Я говорю о втором человеке. Имени вашей дочери я не упоминал. Но эта девушка вошла в конюшню не одна.

— Мне ясно значение ваших слов! — воскликнул Колхаун. — А теперь давайте поставим точки над «i», шериф. В этом округе я человек новый, но не привык, чтобы мной помыкали. Мне не нравятся ваши намеки. Да, так уж случилось, что тело этой девушки нашли в моей конюшне. Учитывая это обстоятельство и мое довольно заметное положение в Городе, какая-нибудь газета не упустит случая тиснуть об этом статейку. Но позвольте предупредить вас об этом. Если ваши действия помогут раздуть сенсацию или в связи с этой историей упомянут кого-то из членов моей семьи, пеняйте на себя. Даже теперь я могу подать на вас в суд. Ваши топорные методы привели к тому, что на какое-то время я поверил в смерть дочери. Уехал с важного совещания и гнал, как бешеный, чтобы выяснить, что стал жертвой полной некомпетентности. Советую вам подумать об этом. Покойной ночи, сэр.

Колхаун кивнул Парнеллу, и оба направились к дверям. Парнелл, однако, обернулся, пройдя несколько шагов.

— Постарайтесь уяснить, что к чему, парни. Я знаю Карла Колхауна довольно короткое время, но горжусь тем, что мы стали друзьями. Поставьте себя на его место. Некая молодая женщина заходит в конюшню, и там ее лягает лошадь. Вы уже успели наделать немало ошибок. Так постарайтесь впредь их избегать. Если вы выберете правильную тактику, городские газеты напишут об этом лишь пару абзацев. Если нет, навлечете на себя немалые неприятности. Не дай Бог, какая-нибудь газета еще решит, что не все так просто, или выскажет предположение, что в смерти девушки замешана Лоррейн Колхаун… что ж, вы увидите, к чему это приведет. Карл Колхаун — влиятельный человек и обожает дочь… Постарайтесь спустить все на тормозах.

— Где сейчас Лоррейн? — спросил шериф.

Улыбка исчезла с лица Парнелла.

— Откуда мне знать? Придите в себя, шериф! Лоррейн Колхаун никогда не покинула бы девушку, с которой на ее глазах произошел несчастный случай!

Парнелл хотел сказать что-то еще, но передумал, повернулся и последовал за Колхауном.

Логэн и шериф переглянулись.

— Да, — выдохнул Логэн, когда шаги затихли вдали. — Мы, похоже, расшевелили осиное гнездо.

Шериф кивнул.

— Разумеется, он прав в том, что с опознанием мы допустили промашку, — продолжал Логэн. — Вина тут моя. Ты нашел дневник, прочитал в нем о Бетти Терлок и вместе с Лью отправился на ее поиски. А мне следовало окончательно установить личность погибшей. Я же доверился словам Лью Терлока и Сида Роуэна. Да еще ее машина у конюшни. Такую ошибку мог допустить любой.

— А как насчет жены Сида? Разве она не подходила к убитой? — спросил шериф.

— Нет, не подходила. После вашего ухода, Билл, я думал о том, что вот-вот должен приехать Джордж Куинлэн, чтобы сфотографировать покойную, и никого не подпускал к телу. А миссис Роуэн и не хотела подходить к нему. Я, кстати, сразу это заметил, потому что она известная сплетница и обычно всюду сует свой нос.

Билл Элдон кивнул, шагнул к мраморному столу, взглянул на тело.

— Смерть такой девушки — чертовская несправедливость. Смотри, какая симпатичная, стройная. Ей бы жить да жить. Мы должны выяснить, кто она, как попала в конюшню, кто сопровождал ее.

— Ты все еще думаешь, что с ней кто-то был, Билл?

Шериф ответил не сразу. Он смотрел на U-образную отметину от удара подковой на лбу девушки.

— Взгляни-ка, Джим.

— А что такое?

— Не видишь ничего необычного?

Логэн покачал головой.

— Очень уж высоко задрала кобыла ногу. И, обрати внимание, вся сила удара пришлась на верхнюю часть подковы. Честно говоря, я не пойму, как кобыла могла угодить девушке в лоб, если та стояла. И в том случае основной удар пришелся бы на нижнюю часть подковы.

— Клянусь богом, в этом что-то есть! — воскликнул Логэн. — Девушка, наверное, стояла на четвереньках, когда кобыла лягнула ее.

— Вот-вот. У тебя есть рулетка, Джим? — спросил шериф.

— Могу принести.

— Неси.

Логэн направился к выходу, но на полпути обернулся.

— Билл, действовать надо с осмотрительностью. Мы уже попали в передрягу. Раш Медфорд, окружной прокурор, тебя не любит. Более того, он всегда лебезит перед богатыми и влиятельными. Мечтает о политической карьере. А уж такому, как Колхаун, он будет лизать задницу.

Билл Элдон молча смотрел на тело девушки, глубоко задумавшись.

— Билл Элдон, послушай меня! — воскликнул Логэн. — Ты уже не так молод, а в округе давно ходят разговоры, что пора сменить всех, занимающих выборные должности, и начать следует с тебя. А особенно надо остерегаться Раша Медфорда. Вот уж кто вечно держит камень за пазухой. Говорит-то ласково, а думает лишь о том, как бы ударить, да побольнее. И в этом деле лучше сразу дать задний ход. Так мы отделаемся легкими царапинами. Если же будем упорствовать, с нас живьем сдерут шкуру.

Шериф резко повернулся.

— Джим, я никогда не отступаюсь, если считаю себя правым. Пошли за рулеткой.

Вместе с коронером он прошел в маленький кабинет, где Логэн достал из ящика стола стальную рулетку, размещенную в шестнадцатых частях дюйма[3], и протянул ее шерифу.

— Такая подойдет?

Шериф посмотрел на рулетку, кивнул и повернулся к двери, чтобы вернуться в морг.

— Послушай, Билл, Колхаун ступил на тропу войны, — гнул свое Логэн. — И ты не можешь тягаться с…

Шериф уже шел к двери. Занятый своими мыслями, он не услышал ни слова.

Логэн было последовал за ним, но передумал, вернулся к столу, сел.

Он тоже занимал выборную должность. Пока он оставался коронером, его похоронное бюро процветало. Если это место занимал кто-то другой, приходило в упадок и его дело.

Логэн представлял себе дальнейшее развитие событий. Если Билл Элдон упрется, а тот, похоже, не собирался отступать, Колхаун потребует головы шерифа. За последние два года у Билла вконец испортились отношения с Эдвардом Лайонсом, издателем «Роквилльской газеты». Лайонел уже пытался, используя авторитет газеты, расправиться с шерифом, но из этого ничего не вышло, и он затих, выжидая более удобного случая. Хорошо зная Лайонса, Логэн понимал, что тот своего не упустит.

Если Джим Логэн встал бы в этом деле на сторону шерифа, вопрос решался однозначно: оба или идут ко дну, или выплывают. На этот раз Логэну хотелось в любом случае удержаться на плаву. Для этого требовалось немногое. Снять трубку и позвонить Эду Лайонсу в «Роквилльскую газету».

В коридоре послышались приближающиеся шаги. Вошел шериф, положил рулетку на стол.

— Максимальная ширина отметины подковы четыре целых и пятнадцать шестнадцатых дюйма, Джим. Я хочу, чтобы ты сделал контрольный замер. Я уезжаю.

— Куда?

— Поищу эту парочку. В каком укромном уголке они обнимаются?

— На дороге вдоль реки, — рассеянно ответил Логэн, думая совсем о другом.

— Их там уже искали.

— Тогда в парке у бейсбольного стадиона. Иногда они ездят туда.

— Благодарю, — кивнул Элдон. — Поеду в парк. Покойной ночи, Логэн.

— Покойной ночи, Билл, — ответил коронер, не поднимая глаз.

Шериф оставил его за столом. Взгляд Логэна не отрывался от телефона, он никак не мог решиться взять трубку.

Шериф въехал в распахнутые ворота автостоянки у бейсбольного стадиона, описал широкий круг, высвечивая пустынный асфальт, но неожиданно фары вырвали из темноты автомобиль с потушенными огнями. Автомобиль этот тут же тронулся с места, держа курс на ворота.

Шериф попытался его перехватить, но явно не успевал. Темный автомобиль уже набрал скорость. Шериф включил маячок. Но водитель лишь прибавил газу, проскочил ворота, в визге тормозов вывернул на дорогу, ведущую к Роквиллю.

Шериф включил сирену.

Автомобиль и не думал останавливаться. Шериф вдавил в пол педаль газа. В его-то машине мотор помощнее. И если незнакомец думает, что только он — ас ночных гонок, его ждет горькое разочарование.

И действительно, погоня длилась недолго. Менее чем на половине расстояния, отделявшего стадион от Роквилля, шериф догнал беглеца, прижал к обочине и заставил остановиться.

— В чем дело? — рявкнул шериф, опустив стекло. — Вы что, не слышали сирены?

За рулем сидела белая, как мел, Бетти Терлок. Она хотела что-то сказать, но с дрожащих губ не слетело ни звука.

Шериф потянулся к мощному ручному фонарю. Направил его на заднее сидение автомобиля Бетти. Пусто. Перевел луч на переднее: рядом с Бетти сидел мужчина.

Шериф заглушил мотор, открыл дверцу, вылез из машины.

— Не следовало тебе этого делать, Бетти.

— Я… думала, что полиция устроила облаву на обнимающиеся парочки. Мне не хотелось попадать в их сеть.

Шериф сбил шляпу на затылок.

— Ты отлично знаешь, Бетти, что в нашем маленьком городке мы все знаем и без облав. Сегодня вечером ты собиралась работать над пьесой для Красного Креста с Розой-Марией Моллард. Вот и отправляйся туда, да поскорее. А молодого человека я увезу с собой. Как его зовут?

— Френк Гарвин, — ответил мужчина.

— А, да, рад познакомиться с вами, Френк. Вы тут не живете, не так ли?

— Нет.

— Но приезжали в гости к Колхаунам?

— Совершенно верно.

— Приятель Лоррейн?

— Да.

— Знаете девушку, которую зовут Ирма Джессап?

— Да.

— Кто она?

— Подруга Лоррейн.

— И ваша?

— Да, я знаю ее довольно давно.

— Вы встречались с ней, Бетти?

— Нет, ни разу ее не видела. Но Френк часто говорил о ней.

— Она пыталась дозвониться тебе из Города. На ранчо Колхаунов произошел несчастный случай. Лошадь лягнула молодую женщину.

— О Боже! — воскликнула Бетти Терлок.

Гарвин промолчал, но шериф заметил, что тот чуть повернул голову к Бетти, одновременно взяв ее за руку.

— У нее тяжелая травма? — спросила Бетти.

— Она убита. Мы начали расследование. Твой папаша ищет тебя, поэтому отправляйся к Моллардам. А вы поедете со мной, Френк.

Гарвин пересел в машину шерифа.

— Давай, — махнул шериф Бетти.

Та сорвалась с места, будто за ней гнался дьявол.

А шериф повернулся к Френку Гарвину.

— А мы немного постоим, сынок. Хочу задать вам пару вопросов.

— Да, сэр.

— Вы давно встречаетесь с Бетти?

— Нет.

— Живете в Городе?

— Да.

— Машины у вас нет?

— Нет.

— Как же вы добрались сюда?

— На семичасовом автобусе.

— Приехали на свидание с Бетти?

— Совершенно верно.

— Она вас ждала?

— Да, сэр.

— Где?

— У школы.

— Как вы добрались от автобусной остановки до школы?

— Пешком.

— Бетти довольно долго не было дома.

— Я… я опоздал, — пробормотал Гарвин.

— Что послужило причиной вашего опоздания, Френк?

Тот лишь покачал головой.

— После несчастного случая у Колхаунов, — по-отечески мягко продолжил шериф, — я, естественно, осмотрел место происшествия. И нашел дневник Лоррейн Колхаун. Каким-то образом он оказался в кормушке. Дневник этот — вещественное доказательство, поэтому я пролистал его. Полагаю, вы — тот самый Френк, который упоминается в дневнике, так?

— Скорее всего, да. Что она пишет обо мне?

— Сейчас вопросы задаю я, — тон шерифа стал жестче. — Лоррейн полагала, что вы принадлежите ей, а Бетти старается увести вас у нее.

Гарвин промолчал.

— Я вас слушаю, — властный голос шерифа вызвал лавину слов.

— Наверное, я — первосортный негодяй. Моих родителей разорила депрессия. Они умерли вскоре после того, как лопнул банк, в котором они хранили свои сбережения. В школе я играл в баскетбол, но перетренировался. Врачи запретили мне повышенные нагрузки. Я хотел учиться в колледже, но оказалось, что путь туда мне заказан.

Лоррейн и я… полагаю, мы любили друг друга. Во всяком случае, я. Она предложила заплатить за мое обучение. Я согласился. А потом встретил Бетти… я чувствую себя таким подонком. Я не хотел вести двойную игру, обманывая Лоррейн, и постарался убедить ее, что обстоятельства изменились. Но она и слышать ни о чем не хотела.

— Поэтому вы начали встречаться с Бетти в тайне от Лоррейн? — предположил шериф.

— Разумеется, нет, — вскинулся Гарвин. — Я сказал Бетти, что видеться нам больше не стоит.

— Для этого вы и приехали сюда на автобусе.

— Нет, это ее идея. Она заявила, что не может отступиться от меня, если мы не встретимся еще раз и не поговорим. Она… она не могла понять, почему я так поступаю.

— Да, легко догадаться, что она чувствовала, — кивнул шериф. — Но вы не сказали мне, что вас задержало?

— Мы договорились встретиться у школы. Последний раз увидеться наедине. Я смирился с тем, что Лоррейн решила публично объявить о наших отношениях, имея в виду помолвку. И более не мог приезжать сюда на уик-энды. Слишком тяжело знать, что Бетти совсем близко, но недосягаема для меня. Она запала мне в душу.

Я сошел с автобуса и пешком добрался до школы. Вскоре приехала Бетти. И я… я не смог заставить себя подойти к ней. Чувствовал, если увижу Бетти, сожму в объятиях, то уже никогда не расстанусь с ней. С другой стороны, я не мог объявить Лоррейн, что между нами все кончено. Слишком много она для меня сделала. Вы представить себе не можете, как восприняла бы все это Лоррейн. Она вбила себе в голову, что Бетти пытается увести меня, а виноват, конечно, я, выказывая обеим знаки внимания. Все так перепуталось, что…

— Я понимаю, сынок, — покивал шериф. — Значит, вы решили постоять в темноте у здания школы, пока Бетти не уедет?

— Совершенно верно.

— А что произошло потом?

— Я… я услышал, как она плачет, думая, что я не приехал… и все здравые мысли вылетели у меня из головы. Всегда я все делаю не так. Не мог я допустить, чтобы она подумала, что я обманул ее и не пришел на свидание.

— С возрастом вы поймете, что честная игра всегда лучше. Так что не будем крутить и теперь. Сколько вы там пробыли?

— Не могу сказать, сколько прошло времени, прежде чем я заговорил с ней. Я приехал семичасовым автобусом. К школе подошел в четверть восьмого, Бетти приехала еще через десять минут. Я стоял в темноте, наблюдая за ней. Она погасила фары и подфарники, заглушила мотор. Наверное, минут через пятнадцать она поняла, что я могу и не прийти. Нас разделяло лишь несколько ярдов, поэтому я и услышал ее рыдания. Этого я не выдержал и подошел к ней.

Шериф повернул ключ зажигания, мягко заурчал двигатель.

— Мы должны думать о репутации Бетти. Я отвезу вас к Сан-Родольфо, сынок, а там вы сядете на автобус, так что в городе вас никто не увидит. А мы притворимся, что она весь вечер провела с Розой-Марией. Даже если вы разлюбили Лоррейн, вам не остается ничего иного, как жениться на ней, пусть ваше сердце принадлежит другой. Впрочем, с этим вы разберетесь сами. Так будет лучше для всех.

Когда шериф вернулся в кабинет, он нашел там своего помощника, Джорджа Куинлэна, вяло отбивающегося от наседавшей на него агрессивной молодой женщины.

При виде шерифа Куинлэн просиял.

— А вот и шериф.

Женщина повернулась к Элдону, с каштановыми волосами, белокожая, красивая. Чувствовалось, что внешности она уделяет немало времени и денег.

Шериф отметил, что она очень похожа на убитую. Короче, он понял, кто стоит перед ним еще до того, как Куинлэн представил незнакомку.

— Мисс Лоррейн Колхаун, — Куинлэн выстоял в жестокой битве и теперь желал выйти из боя. — Думаю, теперь вы во всем разберетесь без меня.

Женщина нервно зажгла новую сигарету от окурка прежней.

— Будьте так любезны, объясните мне, что все это значит? — спросила Лоррейн шерифа.

— Мадам, а почему бы вам не присесть, — улыбнулся шериф. — Разговор нам предстоит долгий. У меня такое впечатление, что объясняться придется вам.

Звучащая в голосе уверенность возымела действие. Лоррейн тут же сменила тактику. Лицо ее озарилось улыбкой. Она словно нашла человека, который может помочь ей справиться с возникшими затруднениями.

— Мой дневник не предназначен для чужих глаз. Я хочу забрать его у вас.

— Это я понимаю, — кивнул шериф. — Когда вы видели его в последний раз, мисс Колхаун?

— Это не ваше дело.

— Если кто-то украл у вас дневник, мой долг — найти его и вернуть вам. Если вы оставили его в кормушке стойла, коронер, естественно, пожелает узнать, лежала ли на полу убитая девушка, когда вы зашли в конюшню, и время вашего прихода.

Лоррейн задумчиво посмотрела на шерифа.

— Я рада, что вы мне все объяснили. Теперь я вижу, что вы абсолютно правы.

— Вот и чудесно. Так когда вы в последний раз видели свой дневник? — повторил вопрос шериф.

— Примерно в шесть вечера, перед тем, как уехать из Города.

— И что вы с ним сделали?

— Записала несколько строк, а затем положила в ящичек на приборной панели.

— И заперли ящичек?

— Не помню. Но ящичек не был заперт, когда я вернулась к машине.

— Я заметил, что из дневника вырвана одна страница… за 17 апреля.

— Нет страницы! — изумление отразилось в ее голосе и глазах.

— Да, ее вырвали.

— Не может быть!

— Где вы были 17 апреля?

— Дайте припомнить. Я была… да, я была в Канзас-Сити, виделась с подругой по пути в Нью-Йорк.

— А сейчас вы приехали из Города на ранчо и поставили машину у конюшни?

— Да.

— В конюшне было темно?

— Совершенно верно.

— Лошади уже поели?

— Я не знаю.

— Но Сида Роуэна вы не застали?

— Нет. Никого не было. Приехала я расстроенная и… и пошла погулять.

— Куда же?

— Откуда мне знать? Шагала и шагала вдоль какой-то дороги.

— Из вашего дневника следует, что вы ревновали к Бетти Терлок.

Лоррейн отбросила голову назад, расхохоталась.

— Ревновала к Бетти? Да это уже смешно.

— В вашем дневнике упомянут мужчина, судя по всему, ваш друг, и Бетти…

— Раз уж вам по долгу службы положено быть в курсе моих личных дел, скажу, что Френк — мой очень близкий друг. Бетти Терлок вознамерилась увести его от меня при самой первой их встрече. Я знаю, многие ценят достоинства фермерских дочек, но не хотела, чтобы Френк загубил себя ради такой девушки. Я бы не вышла за Френка замуж, будь он последним оставшимся на земле мужчиной, но он — мой друг. Кроме того, я вложила в его карьеру три с половиной тысячи долларов. Дала ему эти деньги, чтобы он получил образование. Заплатила их сама, из собственных средств. Естественно, мне хочется, чтобы они не пропали даром. Он не сможет закончить колледж, если у него на шее будет висеть Бетти Терлок.

В коридоре послышались торопливые шаги.

Шериф повернулся к двери.

И тут же ее распахнул Раш Медфорд, окружной прокурор. Следом за ним в кабинет ввалились Колхаун, Парнелл и еще один мужчина, которого шериф видел впервые.

— Шериф, мне только что сказали, что вы держите у себя дневник мисс Колхаун? — воскликнул Медфорд.

— Совершенно верно.

— Отдайте дневник ей!

— Он может стать важной уликой.

— Уликой чего?

— Преступления, которое я расследую.

Медфорд возвысил голос.

— Мой долг, как окружного прокурора, рекомендовать вам наилучший выход из создавшегося положения. Так вот, я предлагаю отдать дневник.

Незнакомец выступил из-за спины окружного прокурора, лет сорока с небольшим, пышущий здоровьем, в дорогих костюме и плаще, привыкший к тому, чтобы ему внимали, а не слушали.

— Позвольте мне, шериф. Я — Оскар Делано, представитель юридической конторы «Делано, Свифт, Мэдисон и Чарльз». Мы ведем дела мистера Колхауна. Считаю необходимым сообщить вам, что уполномочен подать на вас в суд, если вы незамедлительно не отдадите дневник. Своими безответственными действиями вы нанесли моему клиенту моральный урон, сообщив, что его дочь убита.

Шериф пересек кабинет, захлопнув дверцу сейфа, повернул номерной диск.

— Подавайте в суд, — коротко ответил он.

— Идиот! — взвился Медфорд.

Шериф вернулся к столу, сел на скрипнувший под ним стул.

— Но у вас нет никакой надежды выиграть процесс, — заметил Делано.

— Возможно, и нет. Я готов отдать вам дневник при одном условии. Объясните, как кобыла с подковами номер один, максимальная ширина которых составляет четыре и три шестнадцатых дюйма, могла ударить женщину по голове, оставив отметину, соответствующую подкове номер два.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Колхаун.

— Девушку мог убить кто угодно, но только не кобыла. Я убежден, что это убийство. А теперь можете подавать на меня в суд.

Следующим утром помимо обычного номера читатели «Роквилльской газеты» получили экстренный выпуск.

«УБИЙСТВО», — заявляет шериф.

«ПОГОНЯ ЗА ДЕШЕВОЙ РЕКЛАМОЙ», — полагает окружной прокурор.

«ПУСТАЯ БОЛТОВНЯ», — считает Колхаун.

В последующей статье Эдвард Лайонс, издатель и главный редактор, излил на шерифа всю накопившуюся желчь.

«Обнаружив тело неизвестной молодой женщины в конюшне Карла Карвера Колхауна, богатого брокера, недавно купившего ранчо неподалеку от Роквилля, шериф Билл Элдон, как обычно падкий на дешевую рекламу, незамедлительно объявил, что погибшая — Лоррейн Колхаун, дочь брокера. Женщина, похоже, умерла от удара по голове, нанесенного копытом стоящей в стойле кобылы.

И лишь после того, как Колхаун и его деловой партнер на бешеной скорости примчались в Роквилль и при опознании заявили, что жертва не имеет никакого отношения к Лоррейн Колхаун, шериф неохотно изменил свою точку зрения. Затем, с помощью рулетки и знаменитого метода дедукции, он пришел к выводу, что имеет дело с убийством.

Исходя из несоответствия в три четверти дюйма между подковой кобылы и отметиной на лбу погибшей, шериф Элдон тут же объявил, что совершено убийство.

Какими бы ни были мотивы, побудившие его к такому заявлению, в результате он получил рекламу, о которой может только мечтать любой жаждущий переизбрания политик. Едва в Городе стало известно, что в конюшне богатого брокера найдено тело убитой женщины, Роквилль заполонили репортеры и фотографы.

Раш Медфорд, окружной прокурор, рассматривает утверждение шерифа «по меньшей мере, преждевременным». «Оно, — полагает Медфорд, — являет собой сочетание некоторых косвенных улик с разгулявшимся воображением человека, которому хочется снова и снова видеть свое имя на страницах газет. Благо, прецедент уже был».

Окружной прокурор, вероятно, имеет в виду убийство, совершенное в прошлом году на ранчо старика Хайби, преступление, раскрытое Элдоном благодаря удачному для него стечению обстоятельств. В связи с тем делом об Элдоне много писали.

Несомненно, окружной прокурор прав, отмечая, что шерифу Элдону вновь захотелось известности. Точно так же ребенок хотел бы встречать Рождество каждую неделю.

О смерти же молодой женщины Раш Медфорд сообщил следующее:

«Мы не знаем, кто она такая. Нам не известно, что привело ее в конюшню Карла Колхауна. Но мы уверены, что делать ей там было нечего. Лошадь лягнула ее. Удар, к сожалению, оказался смертельным. Обнаружив разницу между отметиной на лбу женщины и размером подковы кобылы, шериф предположил, что дело тут нечисто. Пусть и не напрямую, он ясно дал понять, что женщина убита!

Он бросил семена сенсации в почву, где они наверняка дадут хорошие всходы, — продолжил Медфорд. — Слишком уж велико было искушение. Лично я прихожу в ужас, видя, как используется выборная должность в целях личной рекламы. Карл Карвер Колхаун — человек в Городе известный. И, раз уж он оказал Роквиллю честь, купив ранчо в его окрестностях, долг всех официальных лиц округа проявлять предельную осмотрительность и принимать все меры, чтобы на страницах жадных до сенсаций газет не полоскали имен ни в чем не повинных людей».

Карл Карвер Колхаун высказался куда более жестко, чем окружной прокурор. «Я понимаю, что шериф — старый человек, и мне следует проявить милосердие. Но нелегко быть милосердным к тому, кто каждым своим шагом выказывает стремление к дешевой популярности. Я предупреждал его, что все, связанное с моим именем, представляет огромный интерес для средств массовой информации. Причиной тому — мое положение в обществе. Я просил его действовать осторожно и не спешить с выводами.

Просьбу эту я высказал после того, как опознание показало, что погибшая не имеет ко мне ни малейшего отношения. Вместо того чтобы внять моим словам, он попер напролом, конфисковав документы, принадлежащие моей дочери, которые он, несомненно, намерен в недалеком будущем представить прессе.

Совсем иное впечатление произвел на меня окружной прокурор, Раш Медфорд, трезвомыслящий молодой человек, удивляющий широтой взглядов. Из таких людей мы должны подбирать членов Апелляционного суда. Вот бы и шерифу так же следовать только фактам, не увлекаясь досужими домыслами».

Шериф прочитал «Роквилльскую газету» в автобусе. Ехал он повидаться с Ирмой Джессап.

«До сих пор погибшую женщину не опознали, но на жакете найден ярлык фирмы из Канзас-Сити. Туфли женщины, совершенно новые, куплены ею в том же городе, о чем свидетельствует наклейка обувного магазина. Все это дает основания полагать, что скоро мы узнаем, кто нашел смерть в конюшне ранчо Колхауна».

Ирму шериф нашел в ее квартире. Она как раз позавтракала и собиралась на работу.

Ирма выслушала шерифа. Несколько раз ее брови удивленно поднимались. Ее звонок Бетти Терлок? Сущий пустяк. По сугубо личному делу. Важному по отношению к Бетти, но не для кого другого. Да, она звонила несколько раз. И сказала мистеру Терлоку, что ей очень нужно связаться с Бетти. И позвонила по номеру, полученному от миссис Терлок.

На вопрос, почему она бросила трубку, услышав, что с ней говорит шериф, Ирма Джессап рассмеялась.

— Святой Боже, я и не представляла себе, какой подняла переполох. Я не знала, что вам сказать, поэтому и положила трубку.

— Вы читали утренние газеты?

— Нет, а что в них?

— Лошадь лягнула молодую женщину в конюшне Колхауна. Убила ее.

Ирма Джессап выразила сожаление.

— Вы не знаете, кто это мог быть? — спросил шериф.

— Нет.

— Простите за настойчивость, но я должен знать, по какому поводу вы звонили Бетти Терлок.

Ирма уже собралась с мыслями и не замедлила с ответом.

— Бетти — очень милая девушка. Но… по многим параметрам уступает Лоррейн. Френк Гарвин очень любил Лоррейн. Думаю, и Лоррейн любила его. Она заплатила деньги за его обучение в колледже. На его долю выпало немало горестей. Я знакома с Френком с детства. Наши родители дружили. И те и другие разорились в годы депрессии. А вот мистер Колхаун успел забрать свои сбережения из того же банка. Помнится, он советовал моему отцу, наверное, и мистеру Гарвину тоже, последовать его примеру, но те на свою голову отказались. Я хочу, чтобы вы представляли общую картину.

Шериф молча кивнул.

— Так что Френка я знала хорошо. Френк влюбился в Лоррейн, а потом… ну, разлюбил ее. Думаю, разлюбила его и Лоррейн. Они разошлись в разные стороны. Лоррейн проводила лето в Мэне, и Френку показалось, что письма ее стали холоднее. Он говорил мне об этом.

— В Роквилль он приезжал, как гость семьи Колхаунов?

— Совершенно верно.

— И начал встречаться с Бетти?

— Да.

— Хорошо. А теперь расскажите мне о телефонном звонке.

— Френк сел в автобус и поехал в Роквилль повидаться с Бетти. Он не хотел, чтобы кто-то знал, куда он уехал, но Лоррейн каким-то образом выяснила цель его поездки.

— Как ей это удалось?

— Понятия не имею.

— А откуда вам об этом известно?

— Она позвонила мне и спросила, не у меня ли Френк. Сказала, что должна немедленно поговорить с ним. По голосу я поняла: что-то она пронюхала. И решила что она собирается ехать в Роквилль.

— И вы позвонили, чтобы предупредить Бетти о намерениях Лоррейн.

— Совершенно верно.

Шериф и не попытался скрыть своего разочарования.

— Вы ничего не можете сказать о женщине из Канзас-Сити, лет двадцати двух, весом сто двенадцать фунтов, ростом пять футов и четыре с половиной дюйма, с ладной фигурой, темно-каштановыми волосами, карими глазами?

— Нет.

— Не было ли среди подруг Лоррейн женщины с такими приметами?

— Нет.

Шериф вытащил из кармана фотографию.

— Никого она вам не напоминает, если не учитывать раны на лбу и закрытых глаз?

— Нет. Я никогда ее не видела, во всяком случае, не помню.

Шерифу не осталось ничего другого, как поблагодарить ее и откланяться. Съездил он впустую.

За несколько минут до полудня шериф вошел в кабинет.

— О Господи, — поднялся ему навстречу Куинлэн, — я ищу тебя с самого утра, Билл.

— А что такое?

— Тело опознали.

— Кто же это?

— Эстелл Никольс из Канзас-Сити. У нее расчетный счет в магазине, где она купила туфли, и один из продавцов вспомнил ее.

— Есть какая-нибудь связь с Колхауном? — в голосе шерифа послышалась озабоченность.

Куинлэн покачал головой.

— Похоже, мы проиграли.

Шериф должным образом оценил преданность помощника.

— Окружной прокурор, — продолжал Куинлэн, — откуда-то выкопал свидетеля, девушку, утверждающую, что Эстелл ехала к ней. Причем планировала добраться пешком и на попутках. У нее есть письмо Эстелл, которое Медфорд уже показал газетчикам. В нем написано, что ночевать Эстелл намеревалась в конюшнях.

Она пришла на ранчо Колхауна ранним вечером, сразу после того, как Сид Роуэн задал корма лошадям и поехал в кино. Этим объясняется, почему она вошла в конюшню и не зажгла свет. Просто не знала, где выключатель. В темноте попыталась найти лестницу на сеновал и забрела в стойло.

— К какой лошади? — спросил шериф.

— Ну, — Куинлэн запнулся. — Просто к лошадям.

— К лошади с подковами номер один, — напомнил ему шериф. — Ибо, если бы ее ударила лошадь с подковами номер два, она не лежала бы так, как мы ее нашли. Потому что в стойле, в котором она лежала, находилась кобыла с подковами номер один.

— Лоб расплющился от удара. Хоули говорит, это могло повлиять на размеры отметины.

Элдон задумался.

— Действительно, размеры отметины могли измениться, но не на три четверти дюйма!

— Как только они докажут, что эта девушка незнакома с Колхаунами и зашла в конюшню, чтобы переночевать, наша карта бита, Билл, — по голосу Куинлэна чувствовалось, что он уже смирился с поражением.

— Где письмо? — спросил шериф.

— Письмо у Раша Медфорда, но я сделал фотокопию. Вот он. В натуральную величину.

Шериф взял у помощника фотокопию, прочитал следующее:

«Дорогая Мэй!

Надеюсь, мы увидимся вскоре после того, как ты получишь это письмо. Я собираюсь навестить тебя, даже если мне придется ехать на попутках и ночевать в конюшнях.

Я уверена, что ты выслушаешь меня, пусть тебя и загипнотизировали. То, что я скажу, откроет тебе глаза.

И, Мэй, дорогая, попытайся раздобыть адрес мужчины, о котором я тебе писала. Я потеряла его след, но хотела бы вновь встретиться с ним.

Навек твоя,

Эстелл».

— Кому адресовано письмо?

— Некоей Мэй Эдрайн.

— Где она сейчас?

— На ранчо Колхаунов.

— Поехали, — шериф шагнул к двери.

— Там Раш Медфорд и этот адвокат Колхауна, — попытался остановить его Куинлэн. — С ними Эд Лайонс, и я думаю, они… Может, нам немного подождать?

Элдон усмехнулся.

— Они готовятся к тому, чтобы разнести меня в пух и прах. Так?

— Ну, поставь себя на место Эда Лайонса, — поникнув головой, промямлил Куинлэн.

Элдон положил руку на плечо помощника.

— Джордж, я давно понял, что есть только один способ проверить глубину реки — перейти ее вброд. Так что не будем терять времени.

До ранчо Колхауна они добрались довольно быстро. У конюшни стояло не меньше полудюжины машин. Шериф нашел свободное место, вылез из кабины, кивнул Парнеллу, входящему в ворота в заборе, за которыми начиналось ранчо Терлока, и скрылся в конюшне.

Оскар Делано, адвокат Колхауна, говорил, Раш Медфорд, окружной прокурор, внимал. Не упускали ни слова и остальные слушатели, репортеры и фотографы городских газет.

— Как видите, ситуация предельно ясна. Женщина путешествовала на попутных машинах и ночевала в конюшнях, как следует из ее же заявления. Здесь же нашли пуговицу и решили пришить к ней жилетку. Я, конечно, человек посторонний, и не мне критиковать выборных лиц этого округа.

— Что ж, тогда покритикую я, — подхватил эстафету Медфорд. — Я… а вот и он.

Шериф шагнул вперед.

— Да, Медфорд, я здесь.

Делано многозначительно прокашлялся, но ничего не сказал.

— Где Мэй Эдрайн? — спокойно спросил шериф.

Хрупкая молодая женщина с темными волосами и черными глазами выступила из-за репортеров.

— Я — Мэй Эдрайн, — голосок тоненький, даже испуганный.

— Вы знали погибшую?

Мэй кивнула.

— Вы видели тело?

— Да, — почти шепотом.

— Не только видела, но и опознала ее, — с триумфом воскликнул Эд Лайонс.

— А когда вы получили письмо, что передали окружному прокурору?

— Недель назад.

— Что побудило вас обратиться к нему?

— Я увидела фотографию в газетах. И мне показалось, что это моя подруга, Эстелл Никольс. Поэтому я связалась с окружным прокурором, и он показал мне тело. Я опознала погибшую.

— И вы не знаете никого из этих людей? — спросил шериф.

— Нет.

— В письме указано, что вас загипнотизировали. О чем, собственно, речь?

Женщина рассмеялась.

— У Эстелл был неудачный роман, и она думала, что я, возможно, намерена предпринять определенные действия, которые она не могла одобрить.

Более Оскар Делано не выдержал.

— Ну вот, пожалуй, и все. Картина ясна. Молодая женщина путешествует на попутках, решает заночевать в конюшне моего клиента и получает удар в лоб лошадиным копытом. А деревенский шериф усматривает в этом возможность прославиться и начинает раздувать из мухи слона.

Фотограф одной из городских газет упал на колено, навел камеру. Полыхнул магний, и на пленке запечатлелось полное благородного негодования лицо адвоката.

— И какая же лошадь лягнула ее? — невозмутимо спросил Элдон.

Делано повернулся к нему.

— Шериф, я позволю себе поделиться с вами большим секретом. Лошадь, которая лягнула ее, — тут Делано заговорщицки понизил голос, — о четырех ногах и с подковами. Не могу ничего сказать о цвете ее глаз. Вы выясните это сами.

Последовал взрыв смеха, побудивший другого фотографа сделать еще один снимок, оставить для истории старика-шерифа, окруженного гогочущими репортерами.

Лью Терлок и Бетти через ворота прошли на свою территорию, пересекли лужок, направились к гаражу.

— Стыд какой, — возмущалась Бетти. — По какому праву эти люди смеялись над шерифом?

— К сожалению, он сам подставился, — Терлок вздохнул, потом добавил: — Для тебя это только к лучшему.

— Почему?

— Убийство потребовало бы тщательного расследования. И твои похождения в тот вечер, который ты якобы провела с Розой-Марией, выплыли бы на…

— Я знаю, папа, — прервала его Бетти. — Не будем об этом.

Терлок внезапно остановился.

— Смотри, спустило заднее левое колесо, — он указал на семейный автомобиль. — Надо его накачать.

Он подошел к машине, вытащил ключ из замка зажигания, вставил его в замок багажника, поднял крышку.

— Доставай насос, Бетти, а я… — он не договорил, увидев, что лежит на дне багажника — длинный металлический стержень, с приваренными к одному концу двумя короткими трубками, расходящимися под углом. К этим трубкам также сваркой крепилась подкова.

— Что ты там увидел? — спросила Бетти.

Лью наклонился пониже. Пятно на подкове, прилипшие к ней волосы — перед ним лежало орудие убийства.

— Как эта штука попала сюда? — Бетти протянула руку к стержню, но Лью Терлок остановил ее.

— Не трогай! Если они найдут отпечатки твоих пальцев…

Бетти отдернула руку.

Лью Терлок захлопнул крышку и запер багажник на ключ.

— Бетти, как ЭТО попало сюда?

— Понятия не имею, папа. Никогда раньше не видела этой железки.

— Мужчина, который был с тобой. Может, это он положил?

— Френк?

— Да.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, я только спрашиваю.

— Да Френк и мухи не обидит!

— Не могла бы ты позвать его к телефону, — лицо Лью Терлока посуровело, казалось, его высекли из гранита.

— Могу, почему бы нет?

— Тогда пошли.

Он стоял рядом с Бетти, пока она просила телефонистку соединить ее с абонентом в Городе. Когда она дозвонилась до Френка Гарвина, трубку взял Лью Терлок.

— Говорит отец Бетти. Хочу задать вам пару вопросов. Вы знали Эстелл Никольс из Канзас-Сити?

Френк ответил не сразу.

— Да. Я встречался с ней год назад или около того. Она работала в банке. А что?

— Ее убили в конюшне Колхауна.

— Эстелл Никольс убили в конюшне Колхауна? — в изумлении повторил Френк Гарвин.

— Совершенно верно. Разве вы не видели фотографии в утренней газете?

— Видел, но мне и в голову не пришло… Подождите. Я возьму газету и взгляну повнимательнее.

Через несколько секунд в трубке послышалось тяжелое дыхание Френка.

— Возможно, это Эстелл.

— Приезжайте немедленно сюда. И постарайтесь не привлекать к себе внимания. Не теряйте времени. Вы меня понимаете?

— Да, сэр.

Терлок положил трубку, повернулся к дочери.

— Это убийство они назвали несчастным случаем. Если мы не будем высовываться, все заглохнет само собой.

— Отец!

— Прежде всего мы должны думать о нашей семье, — пробормотал Лью Терлок и отвернулся, не решаясь встретиться взглядом с Бетти.

Из ворот в заборе, разделявшем ранчо Терлока и Колхауна, вышел шериф Элдон.

— Ты не будешь возражать, если я тут покручусь, Лью?

По голосу Терлока чувствовалось, что он очень нервничает.

— Разумеется, нет. Конечно. Смотрите везде, где вам нужно. Может, чем помочь?

— Пока не знаю чем, Лью. Не нравится мне это дело. Одно с другим не сходится. Возьми вот эту мертвую девушку. Едет на попутках через всю страну. А заходит в конюшню Колхауна в легком платье, коротком плаще и туфлях на тонкой подошве. И без багажа… даже без зубной щетки. Вот я и хочу знать, что случилось с ее вещами, если она случайно зашла в конюшню и погибла от удара копытом.

— Да, — нервно кивнул Терлок, — я понимаю.

— И еще. Лоррейн утверждает, что, приехав сюда, она вылезла из машины и отправилась на прогулку. А у меня такое впечатление, что она не любительница ходить пешком.

— И тут вы правы, — согласился Терлок.

— У тебя спускает колесо, — заметил шериф. — Лучше сразу подкачать его.

Терлок отошел от машины.

— Еще успею. Так что вы хотели посмотреть, Билл?

— Я заметил, что Лоррейн Колхаун много курит, когда нервничает, и подумал, что по приезде она устроилась где-нибудь неподалеку и стала наблюдать за твоим домом. Все-таки она ревнует к Бетти, хотя в этом и не признается.

— Да Бетти и пальцем бы ее не тро…

— Я знаю, Лью, но, если Лоррейн устроилась в таком месте, откуда могла видеть и твой дом, и свою машину, стоявшую у ворот конюшни, она, возможно, заметила, как Эстелл Никольс вошла в конюшню.

— Но было темно, — сказал Терлок.

— Я знаю, но кто-то же залез в машину Лоррейн и вытащил из ящичка на приборном щитке ее дневник. Я не уверен, что это можно сделать в темноте, если не знать, где искать. А по всему выходит, что Эстелл Никольс не знакома с Лоррейн Колхаун.

— Билл, — пробормотал Терлок, — а может, бросить это дело? Глядишь, все само по себе утихнет.

— Отступать мне уже поздно, — вздохнул шериф. — Снимок, который сделал фотограф, когда все вокруг смеялись, загнал меня в угол. Так что хуже мне уже не будет. Можешь представить себе, что произойдет накануне выборов. Эд Лайонс напечатает эту фотографию в газете с подписью: «Нужен ли нам шериф, над которым смеются люди?» Слушай, у тебя течет ниппель. Слышно, как выходит воздух, Давай сохраним то, что осталось в камере.

Терлок попытался было заступить шерифу путь к автомобилю, но передумал. Шериф подошел, присел у колеса, свернул колпачок, обратной стороной закрутил ниппель.

— Ну, вот, — он встал, протянул колпачок Терлоку. — Теперь все в порядке. Насос у тебя в багажнике, Лью?

— Я сам накачаю колесо. Что вы волнуетесь из-за моей машины, Билл? У вас и так столько хлопот. Пройдитесь по ранчо. Вон на том дереве у нас качели. Может, она сидела там.

— Оттуда виден лишь черный ход, — покачал головой шериф. — Скорее, она расположилась у той зеленой изгороди. Пройдусь-ка я вдоль нее.

— Пойдем вместе, — уж очень хотелось Терлоку увести шерифа от машины. — Может, и впрямь что-нибудь найдем.

Они прошли несколько шагов, как шериф остановился.

— Смотри сюда! — возбужденно воскликнул он. — Расстеленная газета. Кто-то сидел здесь и положил на землю газету, чтобы не запачкать платье. И дюжина окурков. Осторожно, Лью. Ничего не затопчи. Ага, человек сидел спиной к изгороди, чтобы видеть входную дверь твоего дома.

Далее шериф продолжать не стал, лицо его разочарованно вытянулось.

— И это все, что она могла видеть, — подал голос Терлок. — На ранчо Колхауна отсюда не заглянешь. Не видны ни дом, ни конюшня, ни оставленная перед воротами машина.

Шериф потер подбородок, присел.

— Да, так уж устроена жизнь, Лью. Выстраиваешь, выстраиваешь логическую цепочку, а потом она рушится, как карточный домик. Разумеется, Лоррейн лгала. Никуда она не ходила. Сидела здесь и следила за твоим домом, как я и предполагал. Но едва ли это можно считать преступлением, даже если она и хотела увидеть, не приезжает ли к сопернице ее дружок. Во всяком случае, этот величавый адвокат из Города без труда докажет, что никакого закона Лоррейн не нарушила.

Шериф направился к воротам в заборе между ранчо.

Как раз в этот момент Бетти Терлок открыла дверь черного хода, вышла на крыльцо, увидела приближающихся шерифа и отца и тут же юркнула в дом, захлопнув за собой дверь.

— Бетти очень расстроена, — заступился за нее отец. — Ни с кем не хочет разговаривать.

— Да, я понимаю, что творится у нее в душе, — ответил шериф.

Подходя к воротам, они услышали голоса. С другой стороны к воротам приближались Карл Колхаун, Лоррейн, Мэй Эдрайн, Оскар Делано, Парнелл. Последний и обратился к шерифу:

— Послушайте, Элдон. Я — бизнесмен. И мне кажется, что нарастающее противостояние не приведет ни к чему хорошему. Мистер Колхаун — мой друг. Он купил землю в этом округе, и ему здесь жить. Я хочу, чтобы проведенные здесь дни приносили ему только радость.

— Разве этому что-то мешает? — удивился шериф.

— К сожалению, да. Население тут небольшое, все друг друга знают. Мистер Колхаун дал указание своему адвокату начать против вас судебный процесс в связи с неправильным опознанием погибшей. Теперь, когда мы разобрались в причинах смерти девушки, я думаю, в суд обращаться не следует.

— Пусть мистер Колхаун поступает, как сочтет нужным.

— У меня к вам следующее предложение, — продолжил Парнелл. — Мы не подаем в суд. Вы отказываетесь от попыток…

— Каких попыток? — спросил шериф.

Парнелл не нашелся с ответом, но на помощь ему пришел Колхаун.

— Попыток нажить политический капитал на несчастном случае в моей конюшне.

Шериф повернулся к Лоррейн.

— Я хочу спросить мисс Колхаун, действительно ли она отправилась на прогулку после того, как поставила машину у конюшни, как она говорила мне?

Лоррейн глубоко затянулась сигаретой, выпустила струю дыма.

— Отец, можешь, наконец, ты прекратить это безобразие?

— Видите ли, мисс, — продолжал шериф, — вон там, у зеленой изгороди, расстелена газета, на которой кто-то сидел. К газете по мягкой земле ведут следы, причем шла женщина в туфлях на высоких каблуках. А около газеты валяется дюжина окурков. Сигареты, кстати, той же марки, что курит мисс Колхаун. А по газете без труда можно определить, когда ее расстелили. Это вчерашний номер, в котором печатаются результаты скачек, и купила его мисс Колхаун аккурат перед тем, как уехать из Города.

— Это абсурд, — спокойно ответила Лоррейн.

— Что ж, мадам, возможно, абсурд, но, возможно, и нет. Следы очень отчетливы и оставлены точно такими же туфлями, как на вас.

— Святой Боже, — негодующе воскликнула Лоррейн. — Неужели я должна отчитываться за каждый шаг? С чего мне помнить, ходила я вдоль этой изгороди или нет? Я здесь живу, могла и пройтись. Если вы нашли мои следы, так я могла оставить их неделю назад.

— Нет, они не недельной давности, — возразил шериф. — Они вчерашние, после дождя, который размягчил землю. И газета указывает, что ходили вы здесь вчера, после пяти вечера. А теперь будьте откровенны и скажите…

— Минуточку, минуточку, — вкрадчиво прервал его Делано. — Мистер Парнелл протянул вам оливковую ветвь, шериф. Давайте простим друг друга. Мой клиент совсем не заинтересован в том, чтобы судиться с вами из-за нанесенного ему урона, но в том, что он выиграет процесс, сомнений нет. Теперь же, раз уж он хочет отказаться от иска, мы может рассчитывать, что и вы пройдете свою половину пути.

— Факты — упрямая вещь, — не уступал шериф. — И я хочу отделить истину от вымысла. Еще один вопрос я хочу задать мисс Эдрайн. В письме погибшей говорится, что она хотела бы узнать адрес мужчины, с которым когда-то встречалась. Кто этот мужчина?

— Студент. Она встретила его год назад, на каникулах.

— Как его зовут?

— Святой Боже! — нетерпеливо воскликнул Колхаун. — Не поставить ли на этом точку? Ну к чему такое упрямство?

— Как его зовут? — повторил шериф.

— Едва ли вы слышали о нем, шериф. Обычный студент, его родители одно время жили в Канзас-Сити. Зовут его Френк Гарвин.

— Френк Гарвин! — ахнула Лоррейн. — Я его знаю. Он мой близкий друг.

— Друг семьи, — торопливо добавил Карл Колхаун.

— И я знаю его уже несколько лет, — подал голос Парнелл.

Мэй Эдрайн словно и не заметила, какой эффект произвели ее слова.

— Я собиралась поискать адрес Гарвина. Правда, не знала, где. Эстелл никак не могла забыть его, хотя после их встречи прошел год. Влюбилась, наверное. С другой стороны, он учился на юридическом факультете, так что Эстелл, возможно, просто хотела с ним посоветоваться как с адвокатом.

— Послушайте, шериф, — властно вмешался Оскар Делано. — Следует признать, это чистое совпадение, и едва ли вам удастся чем-либо поживиться.

Парнелл повернулся к Лью Терлоку.

— Действительно, ничего от этого не изменяется. Между прочим, мистер Терлок, мне нужна машина. Не смогли бы вы отвезти нас в Город? Я хорошо заплачу. Я обещал мисс Эдрайн, что возьму ее с собой. Так что у вас будет два пассажира.

— А мне кажется, мисс Эдрайн рано ехать домой, — возразил шериф. — Мы еще не все выяснили.

— Ерунда все это, — отмахнулся Парнелл. — Так как, мистер Терлок?

Терлок на секунду замешкался, затем поймал взгляд шерифа.

— Билл, я хотел бы сказать вам пару слов. Наедине.

Вдвоем они отошли на десяток ярдов.

— В чем дело, Лью?

— Билл, смерть девушки — не несчастный случай. Это убийство.

— И я склоняюсь к тому же, — кивнул шериф.

— Ее ударили подковой, приваренной к дубинке.

Взгляды мужчин встретились.

— Продолжай, Лью.

— Несколько минут назад я открыл багажник моей машины… Билл, дубинка там.

— Что за дубинка?

— Металлический стержень. К концу под углом приварены две дубинки, покороче, а к ним — подкова. Общая длина под два фута. И… Билл, нет сомнения, что девушку убили именно этой штукой.

— Ты ее не трогал? — спросил шериф. — Дубинку?

— Нет.

— А Бетти?

— Нет.

— Никому об этом не говори. Парнеллу скажи, что сейчас не можешь отвезти его, потому что после разговора со мной тебе срочно потребовалось съездить в Роквилль. Найдешь Куинлэна. Никому не открывай багажник, пока Куинлэн не снимет отпечатки пальцев. Что за подкова? Номер два?

— Похоже на то, — кивнул Терлок. — На ней запекшаяся кровь. Это орудие убийства, будьте уверены.

Шериф и Терлок присоединились к остальным.

— Извините, Парнелл, но я не смогу подвезти вас. Придется вам искать другую машину.

— Окружной прокурор едет в Город и берет с собой мисс Эдрайн. Он подвезет и меня.

А Раш Медфорд счел нужным добавить:

— Я намерен допросить Френка Гарвина. Только что говорил с ним по телефону из дома Лью Терлока. Номер дала мне мисс Колхаун, — по тону Медфорда чувствовалось, что он собирается сообщить присутствующим важную информацию. — Френк Гарвин признал, что вчера был в Роквилле, а затем знакомый довез его до Сан-Родольфо и посадил в автобус, чтобы никто не узнал, что он приезжал сюда. Знакомого зовут Билл Элдон, шериф округа. В данной ситуации я вынужден начать расследование, — он выдержал паузу, затем повернулся к репортеру «Роквилльской газеты». — Можете ссылаться на мои слова.

В кабинете шерифа Джордж Куинлэн посыпал дубинку тончайшим белым порошком, предназначенным для выявления отпечатков пальцев.

— Что-нибудь нашли? — спросил Элдон.

— Ничего, — покачал головой Куинлэн. — Дубинка тщательно протерта. Должно быть, мягкой кожей. Ни единого отпечатка.

Билл Элдон достал из кармана табачный кисет, папиросную бумагу, несколькими ловкими движениями свернул сигарету.

— Что ж, в такой ситуации нам не остается ничего иного, как идти по следу.

— Только следа у нас нет, — вздохнул Куинлэн.

— След есть, — возразил шериф. — И не один.

— Например?

— Для начала — время убийства.

— Это точно, — кивнул Куинлэн. — Сразу же после отъезда Сида Роуэна в кино.

— Но иначе и быть не может, Билл. Сид Роуэн задал лошадям корма перед тем, как уехать. Положил он сена и той кобыле. Лежащее в стойле тело не давало ей есть. Поэтому лоток остался полным сена.

— Какого сена? — спросил шериф.

— Что значит, какого? — не понял Куинлэн. — Просто сена.

— Ячменного сена, — пояснил шериф. — Колхаун кормит лошадей овсом. А вот коров — ячменем и люцерной. Овес же только для лошадей. Его довольно сложно достать.

Куинлэн обдумал слова шерифа.

— Более того, — продолжил Элдон, — обнаружив такое орудие убийства, приходишь к выводу, что преступление готовилось тщательно, с продумыванием каждого шага. Преступник постарался обставить все так, чтобы убийство приняли за несчастный случай. Вроде бы какая-то девушка вошла в конюшню, потом в стойло, а там ее лягнула лошадь. Но в последнюю минуту что-то произошло, и убийце пришлось на ходу менять планы.

— По-моему, убийца — Гарвин, — заявил Куинлэн. — Он встречался с Бетти Терлок, а тут появляется девушка, которую он знал в Канзас-Сити. Наверное, она могла рассказать кой-чего той, на ком он собирался жениться.

Шериф зажег спичку, поднес к самокрутке.

— В таком деле, Джордж, надо учитывать все аспекты.

— Так я и делаю.

— Не совсем. Если Гарвин убил ее, он должен был знать, что она зайдет в стойло.

— Знать, что она войдет в стойло! — воскликнул Куинлэн. — Да он сам привез ее на ранчо Колхауна. А уж потом завел в стойло. Поэтому он и опоздал на свидание с Бетти, которое назначил у школы.

— Возможен и такой вариант, — согласился шериф.

— А если так, положение у нас совсем незавидное.

— Почему? — удивился шериф.

— Ты отвез Гарвина в Сан-Родольфо, чтобы он сел там на автобус, и все такое.

— Это так, — согласился шериф, — но у меня создалось впечатление, что на убийцу Гарвин не тянет. Милый молодой человек, интеллигентный, застенчивый. Пытается доказать всем и вся, что он — джентльмен.

— Внешность обманчива, — упорствовал Куинлэн. — Его загнали в угол, и он решил вырваться, сметая все преграды. Понял, что не может просто прийти к Эстелл и сказать: «Послушай, сестричка, в Канзас-Сити мы жили душа в душу, но с тех пор утекло много воды, и я встретил другую, с которой мне гораздо лучше».

Шериф задумчиво кивнул, в облаке табачного дыма.

— Твои рассуждения не лишены логики, Джордж, но я постараюсь не впутывать в эту историю Бетти. Многие подумают, что она обманывала родителей, говоря, что проведет вечер с Розой-Марией, а сама отправилась на свидание с этим Гарвином.

— Тут уж ничего не попишешь, — возразил Куинлэн. — Когда расследуется убийство, многое выплывает на поверхность.

— Я знаю, но зачем страдать Бетти Терлок? Мне кажется, мы обязаны защитить ее, насколько возможно.

— Нам бы себя защитить, — вздохнул Куинлэн. — Уж Эд Лайонс расстарается, чтобы всем стало известно, что Эстелл Никольс знал в Роквилле только один человек, а вывез этого человека из Роквилля не кто иной, как шериф…

Билл Элдон кивнул.

— Да, конечно. Эд Лайонс своего не упустит. Чего-то другого ждать от него не приходится.

Несколько минут шериф молча курил. Затем затушил окурок.

— Знаешь, Джордж, мы упустили из виду одно очень важное обстоятельство.

— Какое же?

— Допустим, человек хочет кого-то убить и выйти сухим из воды. Сподобится ли он привести жертву ночью в стойло и ударить дубинкой с подковой по голове, чтобы все выглядело так, будто виновница происшедшего — кобыла?

— Нет, — ответил Куинлэн.

— И я того же мнения.

— Но, если хочется убить кого-то подковой, сделать это лучше всего в конюшне, — резонно указал Куинлэн.

— Все ты сказал правильно, только задом наперед.

— Как это?

Шериф усмехнулся.

— Если человек решит убить кого-то в стойле, у него может возникнуть мысль сделать это с помощью подковы. Вот та отправная точка, оттолкнувшись от которой, мы можем прийти к искомому результату.

По указанию окружного прокурора состоялось экстренное заседание Большого жюри. Присяжные сидели хмурые. Фермеры, мелкие бизнесмены, честность каждого из которых ни у кого не вызывала сомнений. Суровые, но справедливые, они не могли не осознать, что рассматриваемое дело требует самого серьезного разбирательства. Еще бы, по всему выходило, что шериф лично вывез за пределы округа важного свидетеля.

Впрочем, сейчас этот свидетель, как и все остальные, вызванные Рашем Медфордом, находились в комнате ожидания. И губы Эда Лайонса, издателя «Роквилльской газеты», изгибались в торжествующей улыбке. Он готовился вбить последний гвоздь в политический гроб Билла Элдона.

Окружной прокурор коротко обрисовал присяжным свою позицию.

— Цель этого расследования — выяснить, что же творится в нашем округе. Я думаю, все вы, друзья, слышали о том, что у нас случилось. Женщина вошла в стойло конюшни Карла Карвера Колхауна, его ранчо неподалеку от Роквилля. Имеются, однако, некоторые неясности, связанные со смертью этой женщины.

Первое, в кормушке стойла, у входа в которое лежало тело, найден дневник Лоррейн Колхаун. С одной вырванной страницей. Уже нет сомнений, что женщина оказалась около того стойла не случайно. Она пришла туда в полном соответствии с чьим-то замыслом и, похоже, не одна.

И есть только один человек, знакомый с этой женщиной, хорошо знающий Колхаунов и часто бывавший на их ранчо. Это Френк Гарвин. Я хочу, чтобы вы, господа, выслушали его. Узнали от него самого, как он покинул пределы нашего округа. Кто усадил его в машину и довез до Сан-Родольфо.

Я не собираюсь комментировать имевшие место события. Долг Большого жюри — дать им взвешенную объективную оценку. А теперь, господа, позвольте представить вам первого свидетеля, Френка Гарвина. Его показания необходимо застенографировать.

Один и двое присяжных посмотрели на Билла Элдона. В их взглядах читалось сочувствие. Но старшина Большого жюри, обращаясь к Медфорду, показал, что руководствоваться присяжные будут не эмоциями, но разумом: «Вы — окружной прокурор. Представляйте ваших свидетелей. Если вы найдете, что какие-то выборные должности нашего округа занимают недостойные люди, мы тут же примем надлежащие меры».

Френка Гарвина пригласили в зал заседаний. Присяжным он рассказал ту же историю, что и шерифу, добавив, правда, что был знаком с Эстелл Никольс. Но стоял на том, что встречался с ней год назад в Канзас-Сити, после чего не поддерживал с ней никаких отношений. С Эстелл, утверждал Френк, у него завязалась теплая дружба, но не более того, поскольку у него были, как он выразился, «другие интересы».

Медфорд не стал требовать расшифровки «других интересов», поскольку хотел как можно быстрее перейти к наиболее интересующей его части показаний.

— Скажите, Френк, вчера вечером вы были в Роквилле?

— Да, сэр.

— Куда вы пошли, покинув конюшню Колхауна?

— Я не был в конюшне Колхауна.

— Ладно, к этому мы еще вернемся. Вчера вечером вы видели шерифа нашего округа?

— Да.

— Где?

— В парке у бейсбольного стадиона.

— И что он сделал?

— Он… гм… отвез меня к автобусной остановке, чтобы я мог добраться до Города.

— А теперь я прошу вас, молодой человек, вспомнить поточнее, как было дело. Нам нужна полная ясность. Он отвез вас в некое место, потому что вы хотели сесть там на автобус, или сам предложил отвезти вас туда, чтобы вы могли сесть на автобус?

— Он предложил отвезти меня.

— Почему?

— Он полагал, будет лучше, если мои друзья не увидят меня в Роквилле.

— Понятно, — в голосе Медфорда слышалась издевка. — Увез вас из Роквилля на машине, выделенной ему округом, истирая шины и сжигая бензин, оплаченные налогоплательщиками округа.

Гарвин промолчал.

— Не стесняйтесь, молодой человек, — напирал Медфорд. — Уж на вопросы-то вы можете и ответить. Я не ошибся?

— Да, мы ехали на полицейской машине. С маячком на крыше.

— У меня все, — подвел черту Медфорд.

Старшина Большого жюри повернулся к шерифу.

— Вы не хотите задать вопросы этому мальчику, Билл?

Шериф покачал головой.

Присяжные переглянулись. Решение шерифа их озадачило.

— Пока все, молодой человек, — обратился старшина к Гарвину. — Возвращайтесь в комнату ожидания. Вы не должны говорить другим свидетелям, какие вопросы вам задавались, и никому не рассказывайте о своих показаниях.

Гарвин вышел.

— Насколько я понимаю, Билл, — вновь заговорил старшина, — будет неплохо, если вы объясните свое поведение.

Присяжные согласно закивали.

— Что ж, господа, с моей точки зрения, мы имеем дело с убийством. Хладнокровным, тщательно спланированным, загодя подготовленным.

— Все это чистая выдумка, ничем не подтвержденная, — возразил Медфорд. — Но, если вы и подумали, что совершено убийство, ваши действия тем более сомнительны. Как вы могли вывезти из округа одного из, если не главного, подозреваемого? Как мне представляется, господа, именно Гарвин зашел в конюшню с той женщиной. И, похоже, находился там, когда ее лягнула лошадь. А потом убежал и, чтобы снять с себя подозрения, обставил все так, будто приехал в Роквилль лишь для того, чтобы повидаться с дочерью Терлока.

И сейчас я хочу пригласить сюда дочь Терлока и доказать, что она не знала, где находился Гарвин в те минуты, когда умерла Эстелл Никольс. Бетти Терлок назначила Гарвину свидание, а тот опоздал чуть ли не на час, потому что в это время он находился на конюшне Колхауна вместе с Эстелл Никольс. Могу я пригласить Бетти Терлок?

— Я только начал объяснять свои действия, как окружной прокурор перебил меня, — заметил шериф.

Старшина кивнул.

— Можете продолжать, Билл, мы вас внимательно слушаем.

— Когда имеешь дело с убийством, многие мелочи становятся весьма существенными. Многие, но не каждая из них. Так что я полагаю, нет никакого смысла вызывать такую милую девушку, как Бетти Терлок, и заставлять ее отвечать на вопросы перед Большим жюри, чтобы доказать, что молодой человек, которого она любит, чуть опоздал на свидание.

— Очень уж вы разборчивы с этими мелочами, — усмехнулся Медфорд. — Опоздание Гарвина для вас пустяк, а из расхождения в полдюйма между подковой кобылы…

— Не помолчать ли вам, Раш Медфорд, — прервал его шериф. — Сейчас я даю пояснения Большому жюри. Потом вы сможете высказать свои соображения.

— Это справедливо, Раш, — согласился с Элдоном старшина. — Дайте Биллу выговориться.

— Так вот, господа, называя случившееся хладнокровным тщательно спланированным убийством, я полностью отвечаю за свои слова. На копытах кобылы подковы номер один. Отметина на лбу убитой сделана подковой номер два. Кобыла просто не могла ударить женщину в лоб, стоя у кормушки. Слишком высоко. Кроме того, характер раны ясно указывает, что основная сила удара пришлась на ВЕРХНЮЮ часть подковы, то есть удар наносился сверху. Если бы женщину лягнула кобыла, основная сила пришлась бы на НИЖНЮЮ часть.

Медфорд пренебрежительно фыркнул.

— Вы привели очень уж веский аргумент. Доказали, что кобыла не могла лягнуть эту женщину.

— Вы правы, Медфорд, — кивнул шериф. — Главное вы уловили. Если желаете, можете посмотреть, чем убили Эстелл Никольс.

Шериф глянул на Куинлэна. Тот подошел, держа в руках железную дубинку с приваренной к ней подковой.

Присяжные повскакивали со стульев и окружили Куинлэна, рассматривая орудие убийства.

— Где вы это взяли? — просипел Медфорд.

— Неважно, — отмахнулся шериф. — С вашего разрешения, я продолжаю. Господа, только ничего не трогайте, потому что на подкове остались кровь и волосы, которые могут потребоваться нам, как вещественные улики. На самой дубинке отпечатков пальцев нет, ее аккуратно протерли мягкой кожей. Если вы сядете, я расскажу вам, что произошло.

Присяжные заняли свои места. Окружной прокурор склонился над орудием убийства.

— Чтобы убить женщину подковой и представить все так, будто ее лягнула лошадь, необходимо, чтобы все знали, что она заходила в конюшню. Вот я и думаю, что Эстелл Никольс подписала свой смертный приговор, указав в письме к подруге, что собирается спать в конюшнях, если возникнет такая необходимость. И человек, знавший об этом письме, завел Эстелл на конюшню и, улучив удобный момент, ударил ее по голове дубинкой.

Чтобы все выглядело естественно, он не мог нанести более одного удара. При нем находился и дневник, а убить наверняка он мог, лишь ухватившись за дубинку обеими руками. Страницу из дневника он уже вырвал, собственно, только за этим дневник ему и понадобился. И, чтобы освободить вторую руку, он бросил дневник в кормушку, а уж затем взмахнул дубинкой.

Убийца намеревался забрать дневник позже, но не учел, что ему может помешать кобыла. А она так нервничала, что убийца побоялся входить в стойло. С другой стороны, искомая страница, которую он хотел уничтожить, уже лежала у него в кармане, поэтому он мог оставить дневник в кормушке.

— Вы полагаете, это был мужчина? — спросил старшина.

— Разумеется. Во-первых, посмотрите на сварку. Вы же не пойдете в первую попавшуюся мастерскую и не станете просить, чтобы к вашей дубинке приварили подкову. Нет, убийца все сделал сам. Конечно, сейчас и женщины умеют обращаться со сварочным аппаратом, но мне представляется, что это мужская работа.

Далее, судя по всему, мужчина этот кое-что знает о сельской жизни, но не все. Во-первых, ему не известно, что подковы разнятся по размерам. Во-вторых, он не отличает ячменного сена от овсового. Вспомните, что писала Эстелл Никольс своей подруге. Фотокопия письма у вас имеется. Насчет гипноза и предложения прислушаться к ее, Эстелл, мнению. Если это расшифровать, речь, разумеется, идет о мужчине.

Присяжные согласно закивали.

— Отсюда можно сделать вывод, что Мэй Эдрайн покрывает этого мужчину, потому что, следуя моей версии, он видел письмо Эстелл и знал, что она собиралась спать в конюшнях.

Остальное вы можете представить себе сами. Если Эстелл Никольс и ночевала в конюшнях, она не стала бы ночевать в конюшне Колхауна, слишком уж близко от цели путешествия находится последняя. Эстелл могла бы добраться до Города, встретиться с подругой и провести ночь в хорошей постели. Более того, иных вещей, кроме носильных, у погибшей не обнаружено. Если бы она действительно добиралась на попутках и спала в конюшнях, обойтись без других вещей она не могла.

И я полагаю, что она уже виделась с Мэй Эдрайн. А мужчина, убивший Эстелл, привез ее в конюшню Колхауна из Города. Затем вернулся к Мэй и, возможно, сказал: «Послушай, Мэй, случилось что-то ужасное. Эстелл и я зашли в конюшню, и ее лягнула лошадь. Я не хочу, чтобы кто-то знал о моем присутствии в конюшне в тот момент, потому что это сильно навредит мне. Раз уж это несчастный случай, никому не говори и все образуется само по себе».

Найденная дубинка ясно указывает, что убийство тщательно готовилось. Убийца надеялся, что прикроется «несчастным случаем», но в запасе у него был и второй вариант. Он собирался выдать за убийцу Френка Гарвина. Почему? Во-первых, он знал, что Гарвин в Роквилле в тот вечер. Во-вторых, из письма он понял, что Гарвин и Эстелл знакомы.

Тут мы имеем одну зацепку, которая способствует нам в раскрытии преступления. Мужчина, которого мы ищем, не только хорошо знал Мэй Эдрайн, он также поддерживал отношения с Френком Гарвином и для него не было тайной намерения Сида Роуэна и его жены поехать в тот вечер в кино. Знал он и о том, что на поздний вечер у Гарвина будет железное алиби. Поэтому, на случай, что смерть Эстелл Никольс признают насильственной, он попытался достаточно точно обозначить время убийства. Обставив все так, будто кобыла не смогла поесть, потому что ее нервировало лежащее в стойле тело.

И после убийства он наложил в лоток сена. Но выдал себя, ошибившись с сортом сена, заменив овсовое на ячменное. Он пытался показать, что кобыла не успела поесть. На самом же деле кобыла съела все сено, оставленное Сидом Роуэном, а в лотке оказалось другое сено, ячменное, положенное убийцей. Закладка в лоток второй порции сена также указывает на тщательную и продуманную подготовку убийства.

Пунктуальное воплощение своего плана в жизнь наверняка придало убийце уверенности. В девяносто случаях из ста ни у кого не возникло бы и тени сомнений, что смерть наступила не от удара копытом кобылы. Оставалось лишь подстраховаться на сотый случай — подложить орудие убийства в багажник машины, на которой в тот вечер ездил Гарвин, И ПОЗАБОТИТЬСЯ О ТОМ, ЧТОБЫ ОРУДИЕ УБИЙСТВА ПОЯВИЛОСЬ НА СВЕТ В НУЖНЫЙ МОМЕНТ.

Убийца нашел очень простое решение. Выкрутил ниппель на заднем колесе машины Терлока, чтобы колесо чуть спустило, и хозяину пришлось бы лезть в багажник за насосом. А теперь, господа, если мои рассуждения заинтересовали вас, давайте пригласим Мэй Эдрайн и зададим ей пару-тройку вопросов.

Раш Медфорд хотел было что-то сказать, но, оглядев суровые лица присяжных, передумал и промолчал.

Вошла Мэй Эдрайн, присягнула.

— Задавайте вопросы, Билл, — обратился к шерифу старшина Большого жюри.

Шериф улыбнулся нервничающей молодой женщине.

— Мэй, вам придется ответить на несколько вопросов, — говорил он мягко, словно добрый дедушка. — Мы не хотели бы вмешиваться в вашу личную жизнь, но должны довести это расследование до конца.

Мэй кивнула.

— Когда вы говорили, что хотите что-то сделать вопреки предостережениям Эстелл, речь, похоже, шла о вашем замужестве?

— Не совсем так. Я встречалась с одним человеком и собиралась дать ему для инвестирования мои деньги, полученные по наследству.

— Ваш кавалер умеет работать с инструментом? Может что-то сварить, спаять, отчеканить?

Ее лицо просветлело.

— Да. Он дарил мне сделанные им подносы, подсвечники…

— А как его зовут? — спросил шериф.

— Он не хотел, чтобы я называла его имя, и я не стану этого делать.

— Он знал Эстелл Никольс?

— Кажется… Да.

— А она его хорошо знала, не так ли?

— Да.

— И вы показывали ее письмо этому человеку и говорили ему, что она скоро должна приехать?

— Да.

Шериф отечески улыбнулся.

— А теперь, мисс Эдрайн, будьте с нами откровенны. Этот мужчина — Генри Парнелл, не правда ли?

Мэй крепко сжала губы.

— Ну что же вы молчите, — напирал шериф. — Большое жюри вправе требовать у вас ответа. Зачем вам лишние неприятности? Он и Эстелл Никольс поехали на ранчо Колхауна, хозяина не оказалось дома, а лошадь случайно лягнула Эстелл и убила ее. Он же не хотел, чтобы Колхаун знал о его поездке на ранчо. Поэтому и попросил вас помочь ему замять это дело, тем более, что причиной смерти стал несчастный случай, и Эстелл Никольс уже не оживить.

По щекам Мэй потекли слезы.

— А потом, когда все-таки началось расследование, Парнелл предложил вам опознать тело и показать письмо Эстелл окружному прокурору, чтобы все выглядело так, будто она зашла в конюшню Колхауна по пути в Город, чтобы переночевать там, как, собственно, и следовало из письма. Я прав, не так ли, Мэй?

Всхлипывая, она кивнула.

— Молодец, — похвалил ее шериф. — А теперь пройдите в соседнюю комнату. Мы тут посоветуемся, а потом снова вызовем вас, когда вы немного успокоитесь.

Едва Мэй вышла, шериф повернулся к присяжным.

— Господа, мне кажется, — мы на верном пути. И сейчас самое время побеседовать с Парнеллом. Впрочем, что бы он ни сказал нам, у нас есть все основания обвинить его в убийстве.

— Убей меня Бог, не пойму, как вы догадались, что это Парнелл, — старшина Большого жюри, похоже, выразил общую мысль.

— Видите ли, поначалу убийца попытался представить убийство как несчастный случай. С этим у него ничего не вышло, поэтому он решил возложить вину за содеянное на Френка Гарвина. Парнелл очень уж хотел, чтобы я обнаружил орудие убийства в багажнике машины Лью Терлока. По тому, как выходил воздух из спущенного колеса, я понял, что ниппель вывернули совсем недавно.

Тут мне вспомнилось, что я видел Парнелла, возвращающегося с ранчо Терлока, когда подъехал к конюшне Колхауна, в которой находились в тот момент репортеры, окружной прокурор, Колхаун, его адвокат да и все остальные. Парнелл незаметно покинул конюшню, чтобы выкрутить ниппель. А потом попросил Терлока подвезти его до Города, сознательно привлекая внимание к машине, рассчитывая, что Терлок обязательно откроет багажник, чтобы достать насос и подкачать колесо. И, естественно, обнаружит спрятанное им там орудие убийства. Отсюда я сделал однозначный вывод, что убийца — Парнелл.

Обращаю ваше внимание и еще на две-три мелочи. Страница, вырванная из дневника, указывает на то, что убийца скорее всего встречался с Лоррейн Колхаун в тот апрельский день. Лоррейн, вероятно, и не вспомнила бы об этом, не заглянув в дневник. Возможен и другой вариант. Когда Лоррейн гостила в Канзас-Сити, друзья рассказали ей о некоем скользком типе по фамилии Парнелл. Она записала их слова в дневник и забыла об этом. Но кто-то из его приятелей в Канзас-Сити прознал об этом и сообщил Парнеллу. Чем поставил последнего в неловкое положение, потому что он как раз набивался в деловые партнеры к Колхауну. Вполне возможно, что рассказал ему о записи в дневнике Френк Гарвин, потому что, как вы помните, Парнелл знаком с Гарвином с давних пор, а с Колхауном — недавно. И я уверен, что Парнелл и Гарвин знакомы по Канзас-Сити.

И еще одна маленькая подробность. Убийца знал, что машина Лоррейн с дневником в ящичке на приборном щитке будет стоять у конюшни, знал, что Гарвин в тот вечер тайно встречается с Бетти Терлок, что Сид Роуэн отправляется в кино. Доводилось ему бывать и в конюшне Колхауна. Не знал он одного — чем кормит Колхаун лошадей.

Как вы видите сами, речь идет о человеке, обманувшем одну девушку в Канзас-Сити, пытающемся прокрутить то же самое с другой и стремящемся втянуть в какую-то аферу богатого человека. Соедините все воедино, и у вас не останется сомнений, о ком идет речь.

— М-да, — протянул старшина присяжных. — Давайте пригласим мистера Парнелла и посмотрим, что он нам скажет. Возможно, мы ничего от него не услышим, но попробовать надо.

Вошел Парнелл. Держался он уверенно, всем видом показывая, что готов помочь расследованию.

— Мистер Парнелл, — начал шериф, — вы подтверждаете, что никогда не встречались и не были знакомы с Эстелл Никольс?

— Да.

— Но Мэй Эдрайн вы знаете, не так ли?

— Конечно, мы виделись сегодня.

— Но вы знали ее и раньше?

— Я… э… могу я поинтересоваться, в чем смысл ваших вопросов?

— Мы просто пытаемся представить себе общую картину.

— А нельзя ли поконкретнее?

— Вам задан вопрос, — напомнил шериф. — Знали вы раньше Мэй Эдрайн или нет?

Парнелл оглядел сидящих перед ним присяжных.

— Не думаю, что должен отвечать на этот вопрос.

— Почему нет?

— Откровенно говоря, полагаю, что это не ваше дело. А потом, мне не нравится настроение этих людей.

И тут шериф вытащил дубинку.

— Я хочу показать вам подкову второго номера, приваренную к металлическому стержню. Вам не доводилось видеть ее ранее?

— Нет. Впервые вижу.

— Но вы признаете, не правда ли, что сказали Мэй Эдрайн о вашей поездке с Эстелл Никольс на ранчо Колхауна и о несчастном случае в конюшне? Насчет того, как Эстелл лягнула лошадь, а вы не хотите, чтобы в этой истории упоминалось ваше имя?

Парнелл облизал губы.

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

— На каком основании? — поинтересовался шериф.

Парнелл глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— На основании того, что ответ может быть использован против меня.

— Вы абсолютно правы, — кивнул шериф. — К тому же ваш ответ нам и не нужен. У нас есть показания Мэй Эдрайн. А еще мы поедем к вам домой и наверняка найдем маленькую мастерскую. И не составит труда доказать, что именно там вы изготовили дубинку, удар которой оборвал жизнь Эстелл Никольс. Вы же, мистер Парнелл, будете немедленно взяты под стражу и останетесь в тюрьме округа, пока вас не вызовут в суд по обвинению в убийстве…

Шериф открыл дверь своего дома. Время близилось к полуночи, и он чертовски устал. Напряжение спало, и теперь он еле передвигал ноги. Что поделаешь, возраст, сказал он себе, нечего прикидываться молодым.

На цыпочках шериф пересек холл. Сестра жены могла потребовать полного отчета, если б увидела его.

Он уже достиг двери в спальню, когда заметил ее. В пижаме и тапочках, она сидела в гостиной под торшером. На коленях лежал вечерний выпуск «Роквилльской газеты» с заголовком на первой полосе: «ТОЛПА РЖЕТ НАД ШЕРИФОМ».

Шериф подошел к ней и постоял, всматриваясь в лицо спящей Дорис. Кресло она поставила так, чтобы видеть ворота гаража, и никто не проскочил бы в дверь незамеченным. Но сон оказался сильнее любопытства.

Билл Элдон наклонился, взял газету, зачеркнул в заголовке слова «ШЕРИФ», написал «ИЗДАТЕЛЬ». Заголовок принял следующий вид: «ТОЛПА РЖЕТ НАД ИЗДАТЕЛЕМ».

Так же неслышно шериф прошел в спальню.

— Ты видел Дорис? — сонно спросила с кровати жена.

Шериф хохотнул.

— Я ее видел, — он начал раздеваться. — А вот она меня — нет.