Запад-81

Прода от 06.03.23

На подступах к Воложину полно войск, и они не сидят без дела. Роются окопы, сооружаются дзоты, оборудуются огневые позиции артиллерии. Судя по всему, именно здесь решено встретить выходящих из Налибокской пущи немцев. Но всё равно тревожно из-за того, что в нашей истории лишь немногим восточнее этих мест была захлопнута «крышка» огромного Белостокского котла. Тем более, немцы продолжают давить именно на тех направлениях, что и в известной мне истории Великой Отечественной войны. Идут бои под Ошмянами и Сморгонью, из-за угрозы с северо-запада пришлось оставить Барановичи и отойти к Столбцам и Слуцку. А это уже, считай, дальние подступы к Минску. Спасает лишь то, что фашисты ещё не оправились от возникшего у них дефицита топлива и боеприпасов и замедлили свой «дранг нах Ост».

Надежды на то, что фрицев надолго задержат Минский и Слуцкий укрепрайоны, питаемые «аборигенами», я не разделяю. Просто помню, что в известной мне истории УРы прорвали сходу. Слишком уж много было допущено ошибок при их строительстве, а сами укрепления находились в ужасающем состоянии и, по большей части, не заняты приписанными к ним войсками.

Сейчас, конечно, ситуация получше: и времени для того, чтобы занять укрепления и хоть как-то подготовить их к боевым действиям, больше было, и несколько сотен тысяч красноармейцев спаслось от окружения и уничтожения в Белостокском котле. Да и танковые «зубы» немецкого Блицкрига удалось существенно проредить. Но…

Что происходит на других фронтах, мне достоверно неизвестно. Просто не доходят новости. Но, кажется, контрудар механизированных корпусов под Бродами прошёл немного удачнее, а бои за Ригу, взятую в нашей истории к 1 июля, до сих пор продолжаются. И в сводках Совинформбюро говорят про какой-то десант на румынскую территорию. Вчера мелькнуло сообщение о том, что удалось отбить у немцев областной центр Вилейской области. Это что? Они были уже восточнее Сморгони? Да и сам Воложин — это всего сорок километров от Молодечно, куда фашисты так рвутся. И всего вдвое меньше, чем до центра Минска.

От Липнишек и Ивье до Воложина добирались всю ночь. Дороги, чёрт бы их побрал! Говорят, что они и раньше были не в идеальном состоянии, а теперь их и вовсе разбили прошедшей по ним тяжёлой техникой. Да и приходится опасаться, как бы нас не обстреляли свои же. Вот и пришлось посылать впереди себя пару Т-26 и бронетранспортёры, брошенных кем-то по пути на Воложин из-за отсутствия топлива.

А вообще брошенной на дороге техники очень много. Некоторая действительно неисправна, а другая совершенно целая. У неисправной зачастую возятся экипажи или, если это автомобили или гусеничные тягачи, водители. Так что на подходах к Воложину едва ли не половина наших танков и часть грузовиков двигалась с «прицепами». Нацепляли и почти десяток разнообразных пушек. В основном — без прицелов, но оборотливые снабженцы найдут их, и орудия ещё принесут пользу Красной Армии. Подбирали и небольшие группы отставших красноармейцев. Наш «главчекист», прикреплённый к полку ещё во время выдвижения полка под Гродно, имеет полномочия зачислять их в состав полка. А что делать? Потери у нас немаленькие, и пополнять личный состав необходимо. Но больше неоткуда, кроме как из числа красноармейцев.

Хуже с техникой. БТР и БМП очень даже уязвимы для любых немецких пушек, поэтому сократилась и материальная часть. То, что успели отправить по железной дороге, может быть, ещё и вернётся к нам после ремонта, но взорванное нами же из-за критичных повреждений утрачено безвозвратно. Хоть ремонтники даже из безнадёжно искалеченных боевых машин старались выдрать агрегаты и вооружение, которые ещё можно пустить на запчасти.

Им только волю дай! Они же уже прибегали к командиру полка с идеей переделки Т-26 и «бэтэшек» в зенитные эрзац-САУ на основе ЗУ-23–2. Да кто же им позволит ещё боеспособные, хоть и лёгкие, танки курочить? Но одну брошенную на дороге машину с развороченной снарядом башней и повреждённой 45-мм пушкой в свои загребущие руки всё же получили, и, надо же, поискрив электросваркой, превратили Т-26 в самоходную зенитную установку. Уже здесь, в Воложине, пока штаб полка выяснял нашу дальнейшую судьбу.

Пока они выгавкивали у командования 3-й армии боеприпасы к «Гвоздикам», присвоенным нами буксируемым орудиям и пулемётам, командиры разных уровней, от отделения до роты, учили подобранных в пути красноармейцев пользоваться нашим оружием и правильно действовать в составе десанта. А вы как думали? Автоматы Калашникова в случае потерь личного состава собираем всегда и передаём пополнению, вроде вчерашнего, или уже выглядящих матёрыми бойцами ополченцев из Гродно. А тем, кому не хватило, «главчекист» сумел выбить пистолеты-пулемёты Дегтярёва: с длиннющими «трёхлинейками» ни в БТР, ни в БМП даже не залезешь. Хуже того! Оказывается, из «мосинки» запрещено стрелять без примкнутого штыка. Да это же, получается, не нормальное оружие пехотинца, а какое-то… стреляющее копьё! Из ППД, конечно, тоже не очень постреляешь через лючки-бойницы нашей бронетехники, но с этими автоматами хоть внутрь влезть можно. Те же, кому не хватило даже ППД, будут ездить на грузовиках.

Вторая часть суеты в этот предоставленный нам день отдыха касался выдачи бойцам полка красноармейских книжек. Рядовой и сержантский состав ими не успели полностью обеспечить перед выездом под Гродно, а потом выдавали по мере наличия бланков. Штабные писари ругаются, что у них скоро закончатся стержни в шариковых ручках, а заменить их нечем. Это я ещё успел в начальных классах сельской школы застать время, когда все писали пером, макаемым в чернильницу, а молодёжь уже выросла, когда таких не осталось. Так что придётся «крапивному семени», как когда-то называли чиновников, заново учиться писать.

Вот такой своеобразный день отдыха получился. Думаете, я бездельничал, пока другие трудились? Как бы ни так! Обязанностей писать отчёты о проведённой в ходе боевых действий политмассовой работе с нас никто не снимал, новыми материалами запастись надо, конспекты будущих политинформаций написать надо, с людьми переговорить требуется, рекомендации изъявившим желание стать коммунистом подготовить. Только я, в отличие от писарей, на заканчивающие и мажущие стержни не жалуюсь: у меня чернильная ручка-«самописка». Сама, она, конечно, ничего не пишет, но автоматически подаёт чернила из встроенной ёмкости, куда их надо закачивать пипеткой.

Поговорить с людьми… Это самое сложное, ведь настроения у них самые разные. Даже наши, прекрасно знающие, насколько сложно было в первые недели войны, иногда впадают в уныние. А уж «аборигены» и вовсе. Некоторые чуть ли не с кулаками кидаются, требуя объяснить, как так получилось: готовились, готовились «бить врага могучим ударом, малой кровью и на чужой территории», а на деле вышло, что удары слабосильные, крови уже пролито море, от самой границы добежали почти до Минска. Другие впали в отчаяние: всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает. Это я обращаюсь к фильму «Бриллиантовая рука», чтобы самому не заразиться пораженчеством. Тяжело всё-таки переносится людьми вид рушащихся воздушных замков. А есть и такие, кто из-за уже пережитого налился лютой ненавистью к фашистам и готов, как когда-то выразился Злобин, грызть их зубами. Тоже плохо: боец должен действовать осмысленно, а не будучи ослеплённым ненавистью.

Радует то, что среди личного состава, перенёсшегося из будущего, исчезли шапкозакидательские настроения. Поняли, особенно после боёв под Липнишками, что немцы — враг сильный, ошибок не прощающий. И даже нас, обладающих столь совершенной боевой техникой, лупит, если зазеваемся. Самое же удивительное — в роте полностью пропали проявления «дедовщины». Нет, неправильно выразился. Полностью пропали отрицательные проявления «дедовщины». Вы спросите, неужели бывают и её положительные проявления? Конечно! Это когда старослужащий противопоставляет себя «молодому» с точки зрения опыта, подготовленности, проявляет заботу о том, чтобы тот подтянулся до его уровня. Название фильма «В бой идут одни старики» помните? Это ведь тоже «дедовщина», только в её положительном проявлении. И гоняют «деды» салабонов уже не ради издевательства и облегчения собственной службы, а чтобы поскорее передать свои знания и опыт. Тоже ведь поняли, что если «молодой» подведёт по неопытности, отдуваться придётся всем остальным.

То, что личный состав полка перенёсся из будущего, уже давно ни для кого не секрет. И вначале из-за этого были сложности. Наши несколько свысока относились к «местным», те идеализировали обычных пацанов, призванных на срочную службу, а потом разочаровывались в них. Но прошло и это. Теперь, после совместного участия в боях, все держатся на равных. И ценят только человеческие и боевые качества. В чём-то наши «местным» помогают, в чём-то «местные» нашим. И никто из бывших солдат Советской Армии не считает зазорным подчиняться толковому сержанту РККА, быстро освоившему премудрости боевых действий с использованием нашей техники. Война ведь — хороший учитель, вот люди и учатся быстро. А пуля или осколок снаряда не выбирают, кого убивать: солдата из 1981 года или красноармейца из 1941-го.

Показ техники затянулся до самого вечера. Не высшему руководству страны, которое уехало достаточно быстро, лишь обойдя все «экспонаты», а специалистам-конструкторам. А тех от нашей техники просто отогнать невозможно было. В каждую мелочь вникали, хотя, к сожалению, сходились во мнении, что ни БМП, ни БТР при нынешнем состоянии промышленности СССР производить не в состоянии. А вот поскорее «произвести вскрытие» узлов и агрегатов этой техники рвались, создавая ассоциацию с паталогоанатомами, поглядывающими на всё ещё живого, но безнадёжного больного. Зная о дальнейшей судьбе доставленных в Москву образцов, выбирали для этого те, что находятся далеко не в идеальном состоянии, но всё равно жалко машины, которые скоро перестанут «жить».

Благодарность за проведение «показухи» мы получили, и я уже думал, что на следующее утро меня, как и отобранных для неё людей, владеющих дефицитными специальностями, начнут «распихивать» по командам, направляемым на разнообразные заводы и в КБ. Но не тут-то было. Дюжину офи… красных командиров, срочно собрали, погрузили в Зис-5 и отвезли на центральный московский аэродром. Оказывается, такой в это время находится в будущей городской черте, в районе метро «Аэропорт». Там и прояснили ситуацию: на Полоцк немцы развернули моторизованный корпус Четвёртой танковой группы Гёпнера, и наш полк срочно отправляю на фронт.

Самолёт ПС-84 это, я вам скажу, не Ту-154. Далеко не Ту-154. И не только из-за совершенно смешной скорости чуть меньше 300 километров в час. Хоть пассажирский салон, рассчитанный всего на 14 человек, и отапливается, но очень шумно. После реактивных авиалайнеров рубежа 1970−80-х действительно создаётся ощущение дикого примитива. Сиденья неудобные, никаких багажных полок и стюардесс. Как оказалось, нам попался не пассажирский вариант, в котором перевозится вдвое больше людей, а грузопассажирский. Но что за груз был в багажном отсеке, не знаю.

Садились на аэродроме в Боровцах, облетев стороной Дретуньский полигон. Но с высоты километра три всё равно видны эшелоны с боевой техникой, идущие в сторону Полоцка. Значит, полк уже начал выдвижение.

Как выяснилось позже, не начал, а уже закончил и даже занял позиции в районе населённого пункта Миоры, а по «железке» шли эшелоны какой-то дивизии РККА, перебрасываемой откуда-то из-под Москвы. Нас же ждут две «буханки», одна из нашего 297-го гвардейского мотострелкового полка, а вторая — из 120-й гвардейской дивизии. До Верхнедвинска едем вместе, а потом нам на левый берег Западной Двины, и ещё километров сорок.

Вчера утром 334-й мотострелковый и 335-й танковый полк 120-й дивизии уже вступили в соприкосновение с 8-й танковой дивизией 56-го моторизованного корпуса Четвёртой танковой группы. По сведениям от водителя, пока только с передовым дозором, но что было после его отъезда, он не в курсе. У нас же на момент выезда «буханки» за нами всё было тихо. Зато и противник нам достался знатный: дивизия СС «Мёртвая голова». Ну, и 290-я пехотная дивизия в придачу.

Когда наконец-то к концу дня доколыхались на «буханке» до места, я понял, почему ещё накануне было тихо: полоса наступления эсэсовцев для этого очень неудобная: сплошные болота в районе целой цепочки крупных озёр — Укля, Обстерно, Нобисто. Чтобы обойти эти болота и в Миорах выйти на прямую дорогу к Полоцку, необходимо забраться далеко на юг, чуть ли не до Шарковщины, либо уходить севернее, к Идолте, и уже оттуда вдоль железной дороги спускаться к Миорам.

Мост через протоку между озёрами Обстерно и Нобисто взорвали вчера вечером, отбив атаку авангарда эсэсовцев. А поскольку единственная дорога в обход озёр проходит всего в двух сотнях метров от моста, её сразу же закупорили артиллерийским огнём. Ради этого пришлось раскрыться, что тут фашистов ждёт не какой-то незначительный заслон, а что-то серьёзное: для реалий этого времени калибр 122 мм — минимум дивизионная, а то и корпусная артиллерия. Как, например, у корпусного артполка усиления 100-й стрелковой дивизии, отбивающейся в районе Шарковщины от подразделений 2-го армейского корпуса.

Но, несмотря на столь мощную огневую поддержку, там ситуация невесёлая. Если бы не внезапно ослабший натиск на их соседей с юга, 161-ю дивизию того же 2-го стрелкового корпуса, что позволило оказать помощь «сотой», её бы уже смяли.

Свой взвод в составе роты, занявшей оборону на перешейке между озёрами, я отыскал уже в сумерках. Доложился, ответил на вопросы офицеров о том, чем пришлось заниматься в столице, о том, каков из себя товарищ Сталин.

— Похож, похож на такого, каким его в кино показывают. Только я думал, что он ниже ростом.

— А он?

— Ну, примерно как Игнатьев, — кивнул я в сторону замполита. — Где-то под метр семьдесят.

Во взводе, зарывшемся в землю на окраине села Перебродье, тоже пришлось отвечать на те же вопросы.

Устал, конечно, после такой долгой дороги. Но поспать толком не дали: растолкал замкомвзвода сержант Ложкин.

— Товарищ лейтенант, фрицы по озеру плывут.

— Как плывут? — не понял я спросонья.

— На лодках. Со стороны Малявок. Ребята в ПНВ заметили.

Озеро Нобисто достаточно крупное, рыбы в нём полно, вот, видимо, фрицы и «позаимствовали» у местных жителей несколько лодок. Тем более, их дневные попытки отогнать нас от разрушенной переправы выявили, что бойцов в Перебродье закрепилось не так уж и много. И если бы не приборы ночного виденья на БМП, то фиг бы мы их заметили.

Гребли эсэсовцы к берегу восточнее деревни. Видимо, пользуясь темнотой, собирались ударить нам в тыл. И ведь время, гады, подгадали так, чтобы растущая Луна уже спряталась за лесом.

Ударили из ПКМ и автоматов с двух сторон. Первый взвод с восточной окраины, а мой — из центра деревни. Фактически на звук (как фашисты ни пытались двигаться тихо, но то весло плеснёт, то уключина скрипнет). Первый взвод — вообще с «кинжальной» дистанции метров 150.

Высадку сорвали, но ночной бой получился неслабый: тотчас по замеченным вспышкам выстрелов из-за озера ударили миномёты. Неточно, но, сука, и этого хватило для того, чтобы у нас сразу же появились раненые. Из прибрежных кустов заработали «машингеверы», внося свою лепту в подавление нашего огня. По ним начали гавкать «Громы» БМП. Следом включилась полевая артиллерия немцев, пытаясь накрыть нашу «броню». Вскоре по координатам, переданным арткорректировщиками, полетели 122-мм «чемоданы» самоходных гаубиц.

Через полчаса всё затихло. Что дал этот бой, точно сказать не могу. Уничтожили мы до взвода эсэсовцев, плывших нам в тыл. Кажется, подавили несколько пулемётных точек и миномётов. Сколько накрыли немецких полевых орудий, сказать могут лишь сами фрицы. У нас же трое убитых и восемь раненых осколками мин и снарядов. И пострадали жители деревни: кто-то попал под шальную пулю, кого-то зацепило осколками.

В общем, после этого уговаривать мирное население уходить из прифронтовой деревни не пришлось, сами поутру потянулись куда-то на юг.

Скорее всего, то ли под шум боя, то ли раньше, часть фрицев просочилась вдоль озера Нобисто. Потому что часов в десять утра с ними в районе мостов через ручку Вята севернее Миор вступила в бой группа из полковой разведки на БРДМ-2. Немцев было значительно больше, и разведчики отошли, взорвав и железнодорожный, и автомобильный мосты. Вята — речка крошечная, но сильно заболоченная, поэтому эсэсовцам придётся либо форсировать её через болотистую пойму в районе взорванных мостов, либо обходить через деревеньку Повятье, где есть хлипкий мостик, соединяющий обе части деревни, разделённые речкой. Но и его взорвут у них под носом: слышал в штабе батальона, когда забежал доложиться о прибытии из командировки, что он тоже заминирован.

Как поётся в песенке из фильма «Айболит-68», нормальные герои всегда идут в обход. Особенно — если прямая дорога простреливается не только артиллерией, но и пулемётами. Грешно, конечно эсэсовцев называть героями, но в храбрости им, действительно, не откажешь. В этом я сегодня ночью убедился, когда некоторые и них, бросив продырявленные пулями лодки и доплыв до берега, пытались ещё и в атаку идти. Правда, в полку, когда узнали, кто нашими противниками будут, сразу решили: пленных из «Мёртвой головы» не берём. Хороший фриц из «Мёртвой головы» это мёртвый фриц.

Вот их командование и решило попытаться пойти в обход. Кто-то аж через Друю и Идолту, а кто-то южнее, фактически в зоне ответственности 2-го армейского корпуса. В общем, к полудню сообщили, что завязался бой с передовыми немецкими частями в эсэсовской форме вначале в районе Грибовщины, а потом и возле Николаевки. А это очень плохо: там всего семь километров от Шарковщины, где еле-еле держит напор армейского корпуса 100-я стрелковая дивизия. Задача у эсэсовцев, конечно, выйти на дорогу Миоры — Полоцк, но ведь, прорвавшись через Николаевку и Шарковщину, они могут просто выйти на неё у нас в глубоком тылу.