Западный ветер

Глава 10. Чивенкве

Дождевые струи стекали по спине Фрисса, заливали прозрачный щиток над глазами, и Речник стоял неподвижно, жадно вдыхал запах мокрой земли и оживающей зелени. Жухлая низкорослая трава тянулась к воде, почва, мелкая и сухая, как пыль, поглощала каждую каплю мгновенно.

Фрисс даже боялся предположить, сколько веков назад здесь прошёл последний дождь. Будь это в силах Речника, он вызвал бы многодневный ливень — но получился всего один бочонок воды, и почти вся она испарилась, не долетев до земли. Фрисс был жив и почти здоров — только глаза, обожжённые в Гиблых Землях, болели и слезились, да оставила ожог на боку ипроновая шкатулка. Отчего она нагрелась, Речник не понял. Фрисс вылил на шкатулку бочонок воды, она пошипела в высыхающей луже и всё-таки остыла. Второй бочонок он опрокинул на себя — ирренциевая пыль никак не хотела смываться. Он покинул мёртвую равнину, когда солнце близилось к зениту. Поле расплавленного стекла осталось позади, хотя осколки его ещё блестели в пыли. Сквозь иссохшую почву пробивалась белесая и желтая трава — мекха, насколько можно было понять. Мекха, изувеченная лучами и засухой до неузнаваемости, крохотные колючие шарики Менси и жёлтая поникшая геза, трава засушливых степей. Фрисс не знал, откуда все эти растения берут влагу, но видеть их было приятно. Лучистая пустыня кончилась, началась обыкновенная, а это уже не так страшно. На горизонте виднелось тёмное пятно — развалины чего-то огромного, явно построенного до Применения. Фрисс усмехнулся, кивнул своим мыслям и пошёл к руинам. Судя по всему, там лежал Старый Город, один из десятков Старых Городов Аркасии. Его следовало перерыть сверху донизу. Где ещё искать Старое Оружие, как не в Старом Городе?! Речник мимоходом вспомнил легендарный поиск позапрошлого года, тяжело вздохнул и продолжил путь. Вокруг было тихо, даже ветер притаился, и шорох каждой песчаной мыши или ящерки разносился далеко по степи. Что-то звенело, скрежетало и потрескивало за гребнем холма — и Речник заинтересовался и тихо обошёл возвышенность. А потом замер от изумления и радости. Высокий сармат в иссиня-чёрной броне сидел у холма и рассматривал остатки странного приспособления, из которого свисали проводки и сыпались хлопья ржавчины. Пахло окалиной и горелым фрилом. Сармат с досадой отбросил бесполезные обломки, тяжело поднялся на ноги и шагнул к Речнику.

— Фриссгейн, — сказал он устало. — Я мог бы сразу догадаться. Кто ещё без скафандра полезет в Гиблые Земли?!

— Я не по своей воле, Гедимин, честно, — помотал головой Речник, крепко сжимая бронированную руку сармата. — Это правда ты? Не морок из Гиблых Земель?

— Надо же было так облучиться… — пробормотал Гедимин, рассматривая Фрисса с любопытством исследователя, и достал из-под броневой пластины ампулу с флонием. — Твоё счастье, если поможет.

Как ты вообще выжил, любитель ненаправленных мутаций?!

— Я очень рад, что не разминулся с тобой, — сказал Фрисс, потирая зудящую и опухающую от флония руку. — У меня была карта безопасного пути, но я, похоже, сбился с дороги.

— Какого пути? — глаза сармата расширились и опасно сверкнули. — Безопасного? Не мог бы ты показать мне эту карту…

— Аларкон, командир станции «Иджес», дал мне нужные ориентиры, — удивлённо сказал Фрисс. — Наверное, ты его знаешь. Он прошёл по Гиблым Землям без скафандра, когда его выгнали из Ураниума, и нашёл станцию. Я был у него в гостях… Что не так, Гедимин?

— Аларкон, командир «Иджеса»? Прекрасно помню, — сармат медленно кивнул. — Два разрушенных альнкита и выломанные опоры по западной стороне. Когда станцию вскрыли, внутрь нельзя было зайти без тяжёлой защиты. Если бы Аларкон не настоял тогда, её и вскрывать не стали бы, по излучению сочли, что она разрушена полностью. Он получил «Иджес» по праву… Но он никогда не пересекал Гиблые Земли, Фриссгейн. Его прихватил тогда с собой корабль, везущий на восток отходы. Мне вот с попутными кораблями не везёт. И никто не выгонял его, тем более — без скафандра. Но мне уже кажется, что идея неплоха. Так что он сказал тебе? Что знает безопасный путь по Гиблым Землям? Фрисс молча кивнул и уткнулся взглядом в землю. Мысли вихрем метались в его голове.

— Значит, он отправил меня… и других… на верную смерть, — сказал Речник в наступившей тишине. — Зачем?!

— Спрошу при встрече, — хмуро бросил сармат и повесил оплавленные обломки на спину, рядом со сфалтом. — Не бойся, Фриссгейн. Я загляну к нему этой же осенью. Фриссу трудно было сейчас думать, но он понял, что сармат собирается в путь, и поторопился поднять сумку и застегнуть перевязь.

— Ты тоже идёшь на запад, Гедимин? Можно мне с тобой? Меня отправили в Ураниум-Сити…

— Как и меня, — посмотрел на него сармат. — Нам, похоже, по пути.

Не бегай. Забирайся на плечи, я понесу тебя.

— Не надо! — Речник смутился. — Я просто устал немного, а так — могу идти хоть до вечера.

— Не можешь, — сармат глядел пристально, с некоторой тревогой. — Давно немеют ноги?.. Я знаю, как действует ЭСТ-излучение. Не тяни время, нам нужно уйти с пути Альквэа, пока пылью не занесло! Фрисс сделал шаг — и пошатнулся. Гедимин был прав, Гиблые Земли всё-таки догнали Речника, и он не чувствовал ступней и едва мог шевельнуть ногой. Сармат помог ему забраться к себе на плечо, и Фрисс устроился там, держась за сопло сфалта.

— Вон там какие-то развалины. Что это? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Может, мы там спрячемся от ветра? Гедимин повернулся к руинам.

— А, Чивенкве… — равнодушно сказал он. — Ладно. По крайней мере, там «чисто». Серые развалины медленно приближались. Солнце нещадно жгло иссохшую степь, чёрная броня Гедимина так накалилась, что казалось — сейчас потечёт каплями. Тёмно-синий скафандр Речника был ничуть не холоднее. Ни одно существо не высовывалось из норы в разгар полуденного зноя, только в белесом небе реяли смутные тени — Гедимин называл их полуденниками — и высматривали свежую падаль.

— Старое Оружие? Понятия не имею, — Древний Сармат был равнодушен к арсеналам Тлаканты. — Я плохо разбираюсь как в ваших обычаях, так и в легендах. Какие-то крохи, возможно, пережили Применение, пять тысячелетий, сырость и сушь, облучение, зубы крыс, корни растений, лапы изыскателей всех мастей. Пока я иду с тобой, постараюсь помочь тебе, но не рассчитывай найти залежи ракет…

— Нам хватило бы одной или двух, — махнул рукой Речник. — Буду рад снова обыскивать руины рядом с тобой. Мы ведь нашли «Идис»! Что нам какие-то ракеты?! Гедимин хмыкнул, но промолчал и только вздохнул — видимо, вспомнил о своей станции.

— А почему ты покинул Реку? — осторожно спросил Фрисс, разглядывая оплавленную броню на руке сармата. На чёрном скафандре было много царапин и потёков, будто Гедимин только что выбрался из недр альнкита. Особенно сильно оплавился фрил на руках, под некоторыми царапинами блестел нижний слой брони — золотистый ипрон.

— Отозвали в Ураниум, как я уже говорил, — ответил сармат, ненадолго остановившись. — Совет Сармы изнывает от любопытства — почему на Восточном Пределе вдруг взорвалась станция. Вместо того, чтобы прислать нам ликвидаторов, они отрывают от работы меня. Кто же ещё знает, почему станции взрываются…

— И они даже корабль за тобой не прислали? — удивился Речник, подумав, что сарматам с правителями везёт меньше, чем Реке. — Это ведь очень долгое путешествие, а у тебя станция, и там, на «Скорпионе», ты нужен.

— Никаких кораблей, еле выпросил у Гвеннона полётный ранец, — отмахнулся Гедимин. — И верну ему пригоршню обломков, потому что над Гиблыми Землями эта рухлядь рассыпалась окончательно. И пусть только попробует что-то с меня спросить. Надо же было такое подсунуть… Сармат опять остановился и потоптался на месте, как-то неуверенно ступая на ногу. По броне тянулись длинные свежие царапины, под содранным фрилом золотился ипрон — и, похоже, досталось не только скафандру.

— Упал на склон, — неохотно пояснил Гедимин и пошёл дальше, но уже не так быстро. — Подарочек Гвеннона развалился прямо в воздухе. Не везёт мне с реактивными двигателями. Лучевое крыло из него соорудить, что ли? Каркас вроде цел… Фрисс посмотрел на ранец со свисающими проводами, пропахший Шигнавом и горелым фрилом, попробовал представить себе эту штуку летящей — и не смог. Может, древний механизм не выдержал тяжести огромного сармата и его брони?.. Солнце клонилось к закату, и тени гигантских полуразрушенных зданий тянулись к путникам, пока не накрыли их. И сразу исчезла сухая мекха, под ногами захрустел битый рилкар, пёстрым полотном устилающий землю вокруг города. Когда-то город был опоясан толстой стеной — сейчас на её месте высился вал осколков с вылезающими из него обрывками металла, закрученными в петли и спирали. Редкие уцелевшие здания — но чаще отдельные стены, чудом держащиеся вертикально — прятали в своей тени груды обломков камня и рилкара.

Гедимин осторожно обходил этот хаос, разыскивая уцелевшую улицу.

Фрисс, приподнявшись на его плече, смотрел на мешанину обломков и думал, что под таким ковром никто никогда не найдёт Старое Оружие — ни люди, ни сарматы. Здесь весь город сносить надо… Сармат переступил через остатки рухнувшей стены, мимоходом вытянул из её целой части пучок проводов и остановился на потрескавшейся ленте рилкара — когда-то здесь проходила улица, и лента двигалась вдоль неё, теперь же она превратилась в мозаику из раскрошенных плит.

— Старый Город Чивенкве, — сказал он Фриссу, указывая на руины. — Ничем не примечательный городок в предгорьях. Во время Применения сполз со склона и рассыпался в крошево. Было убежище… никто, разумеется, не выжил.

— Пусть им окажут почести в Кигээле, — пробормотал Речник и поёжился — ему внезапно стало очень холодно и жутко. Сармат покосился на него, помолчал и продолжил:

— Город считается чистым как от радиации, так и от интересных существ. На башнях иногда ночуют Скхаа, но им до меня дела нет. И до тебя не будет, если не начнёшь вызывать молнии. Что тут любопытного для знорка, я не представляю. Могу только посоветовать не лезть на обломки — как они лежат, никто не знает. Тут мы проведём ночь.

Сейчас я найду укрытие — и попробую отмыть наши скафандры… Когда-то здесь был большой дом — его обломки засыпали несколько кварталов. За огрызком стены высотой в четыре человеческих роста, а может, и больше, спрятались от пыльного ветра двое путников. Альквэа завывал в пустых окнах и пригоршнями разбрасывал песок и пепел.

Фрисс стоял в центре большого водяного шара, повисшего в воздухе, и терпеливо ждал, пока красноватая от меи вода смоет со скафандра ирренциевую пыль. Он боялся, что наколдовать облако не получится, или что оно тут же растечётся по земле, но нет — вода висела в воздухе и даже позволила размешать в себе порошок меи и ещё какие-то вещества из запасов Гедимина. Сармат уже выбрался из облака и теперь следил за Речником и между делом прощупывал водяной шар «усами» своих приборов.

— Мне кажется, ты продвинулся в создании воды, — заметил он. — Она уже пригодна для питья. Ну что же, тебя можно считать чистым.

Обмотку из коры выкинь. Думаешь, сумку отмывать не надо?

— Гедимин, у тебя слишком едкие растворы. А второй такой сумки у меня не будет, — покачал головой Речник. — Значит, больше можно не бояться излучения… пока мы в Чивенкве, я имею в виду? Сармат кивнул, закатывая пепел, оставшийся от берестяного чехла, и пыль от выпаренного облака в шарик меи. Речник стряхнул воду с щитка над глазами и сорвал с себя шлем, жадно хватая ртом тёплый воздух.

— Фриссгейн… — Гедимин тяжело вздохнул. — Тебе мало полученной дозы?

— Ты сказал, что тут чисто, — напомнил Речник и утёр пот со лба.

Почему-то шея невыносимо горела и чесалась. Фрисс скосил глаз — и заметил, что Гедимин тоже смотрит на него, и очень странным взглядом. По шее Речника, под швом, соединяющим шлем и ворот комбинезона, проходила красная полоса с бледно-розовыми вздувшимися пузырьками. Фрисс потрогал её — и, к его изумлению, Гедимин перехватил его руку и отвёл в сторону.

— Сдери мясо хоть до костей — легче не станет, — тихо сказал он. — Это ЭМИА-ожог. Фрисс, а может, проще убить тебя сразу?

— Странно. Был в скафандре, щели заделывал, — пожал плечами Фрисс, показывая, что ему не страшно. — Гедимин, ты не волнуйся — ты дал мне флоний, а остальное само пройдёт. Идти оно не мешает. Сармат с трудом отвёл взгляд, закинул сгусток меи в руины и выбрался из-за обломка стены.

— За пустыней есть станция. Пройдёт у тебя или нет — я тебя туда отведу. У них есть не только флоний. Давай сюда свой шлем, чувствую, что фильтры ты не чистил с позапрошлого года… Тьма упала на развалины внезапно, как только погасла изумрудная полоска на горизонте — только что было светло, и вот уже Фрисс не видел ничего, кроме слабого свечения на экранах двух приборов.

Гедимин с интересом смотрел на дозиметр Речника, соединив его усы с усами собственного передатчика. Фрисс заглянул через его плечо, мало что понял и вернулся на своё место.

— Более чем любопытно, Фриссгейн, — сказал сармат с одобрением, разъединив усы и погасив экраны. — Тебе, как исследователю, надо бы почаще смотреть на приборы. Например, можно было бы узнать состав почвы в этом лесу…

— Гедимин, я не настолько увлечён исследованиями, — вздохнул Речник и напомнил:

— Ты рассказывал о защитном поле.

— А… — сармат тяжело повернулся в темноте. — Да, мы укрепили его. Оно удержит обломки от размывания, даже если Река обрушит берег. Ещё два-три года, и пепелище будет вычищено. Успели бы раньше, но Агаль спутал планы.

— Вы защищаете Реку, не щадя себя и не жалея сил, — прошептал Фрисс, отгоняя от себя мысли о том, что станции, да и вся Река, могут не пережить Агаль. — Я хотел спросить тебя о хранителе «Скорпиона». Что сталось с ним? Гедимин ответил не сразу, Речнику даже показалось, что он уже уснул. Чёрная броня сливалась с чёрными руинами и чёрным небом за спиной сармата — он лежал у входа в ненадёжное укрытие.

— Хранитель страшно ранен, почти мёртв. Я видел его, когда поднимал остатки стержней. Он ускользает, если потянуться к нему, и не отзывается на слова. Не могу придумать, как выманить его. Не хотелось бы его там бросить… Странно, что ты, знорк, беспокоишься о хранителе.

— Ничего странного. Ни одно существо не заслужило такой страшной участи, — сказал Речник, протянул руку и коснулся тёплой брони. — Если бы я мог помочь ему и тебе… Зелёные сполохи на серебристом небе медленно гасли, солнце выглянуло из-за Опалённого Леса, и осколки рилкара засверкали в его лучах. Речник Фрисс посмотрел на руины и взялся за голову. При дневном свете Чивенкве казался ещё страшнее, а поиски — ещё безнадёжнее. Во все стороны простиралось нагромождение обломков и осколков. Остатки зданий и конструкций, переломанные и раздробленные, перемешались и рассыпались по городу. Месиво расколотого рилкара, металла и фрила поднималось над землёй на высоту роста Речника, а кое-где могло бы накрыть собой Древнего Сармата. Погибающий мир в агонии размолол развалины в мелкое крошево. Фрисс подумал, что под руинами лежит великое множество костей — и содрогнулся. Человек и сармат пробирались по одной из центральных улиц, меж грудами обломков, бывших когда-то громадными зданиями. Речник то и дело вытаскивал из развалин провод, обрывок металлического листа или пригоршню сплющенных деталей от какого-то древнего устройства. В конце концов он не без труда засунул в сумку обломок стальной балки — и понял, что весь металл Чивенкве он до Реки не донесёт. Фрисс тяжело вздохнул и огляделся в поисках сармата — Гедимин шёл по развалинам Старых Городов бесшумно, как тень, и Речник постоянно терял его из виду.

— Ладно, сгодится, — задумчиво сказал сармат, рассматривая большой обломок синеватого фрила. — Фриссгейн, как протекает твой поиск?

— Этот город надо бы просеять через сито! — с досадой воскликнул Речник. — Гедимин… Помнишь, ты по излучениям определял, что лежит под Старым Городом? Можешь снова применить эту штуковину?.. Высоко над городом возносились погнутые балки — остатки верхних этажей, с которых давно обкрошился рилкар. С каждой балки гроздьями свисали бледно-розовые Скхаа, сложив кожистые крылья и прикрыв голову оперённым хвостом. Туда, где они дремали, не мог добраться никто — и Скхаа не обращали внимания на чужаков, остановившихся на самом верхнем из уцелевших перекрытий…

— Этот дом был выше любого из Высоких Деревьев, — выдохнул Фрисс, посмотрев с высоты на пёстрый хаос обломков. Отсюда видны были все стены Чивенкве и даже блеск оплавленной земли далеко на востоке.

— Не могу понять, Фриссгейн, зачем ты сюда полез… — пожал плечами Гедимин. Он положил руку на уцелевший кусок стены, открыл экран передатчика и выдвинул из рукава множество ветвистых усов.

Каждый ус раскрылся веером тончайших, но жёстких волосков, и они расположились на руке полукругом.

— Да… Так мы накроем почти весь город, — кивнул сармат своим мыслям. — Отойди за спину, знорк, твоё кипящее облако погасит любой сигнал. За спиной у меня Гиблые Земли, сквозь их фон я всё равно не пробьюсь. Речник послушно отошёл и наблюдал теперь за сарматом из-под его руки. Гедимин нажал несколько кнопок и замер, время от времени дотрагиваясь до экрана передатчика и качая головой.

— Чисто… чисто… следовые количества… — отрывисто произносил он по мере того, как перистые усы один за другим сворачивались и втягивались в рукав. — Это пустышка, Фриссгейн. Тут есть чуть-чуть ирренция и чуть-чуть ипрона, и они рассеяны по городу, как пыль. Я бы на твоём месте не терял тут время… хм? Он замолчал, внимательно глядя на экран, а затем коснулся нескольких кнопок. Усы вновь развернулись и задрожали, а потом втянулись под броню с резким щелчком. Сармат закрыл передатчик и повернулся к Фриссу. В золотистых глазах читалось лёгкое удивление.

— Я нашёл кое-что странное. Выглядит как массивная глыба ипрона или кеззия. Так может смотреться со стороны небольшое хранилище… или корпус ирренциевой ракеты. Речник глубоко вдохнул, скрывая волнение.

— Посмотрим, что там? Они всё-таки спустились с остова громадного здания, торчащего над руинами, как гнилой зуб. Путь по обломкам рилкара после этого спуска показался Фриссу простым и лёгким, несмотря на пустоты под слежавшимся слоем камней, острые грани осколков и скользкие, как лёд, булыжники. Несколько раз Речник видел под развалинами почерневшие кости и оплавленные обрывки цветного скирлина. Однажды его рука наткнулась на что-то тёплое — и он невольно вскрикнул.

Гедимин подошёл, с интересом посмотрел на груду булыжников и вытянул из неё пару прозрачных ребристых ракушек.

— Взгляни сюда, Фриссгейн. Это бытовые накопители — запас энергии для твоих предков, — сказал он, ощупывая «ракушки» усами одного из приборов. — Практически разряженные, но рабочие. Можно будет зарядить… от твоей «стальной рыбы», например.

— Ух ты! И у всех жителей Тлаканты были такие вещи? — Фрисс бережно спрятал обе стеклянные раковины в сумку. «Может, и мы скоро будем жить не хуже тлакантцев…» — подумал он. Смутные замыслы уже роились в голове Речника — но сейчас было не время и не место для них. Они миновали широкую площадку, вымощенную тёмно-красным рилкаром и чистую от обломков.

— Площадь Победы, — буркнул Гедимин, оглядываясь по сторонам. — Сигнал вернулся откуда-то отсюда. Завалы по ту сторону площади были высоки и почти непроходимы. Одна из плит под ногой Фрисса вдруг поползла, и он провалился по пояс в «пещеру», когда-то бывшую комнатой. Речник крикнул, надеясь, что Гедимин поможет ему выбраться, но ответом была тишина. Он выполз из провала — по счастью, ниша была неглубока — и с тревогой огляделся по сторонам. Сармат стоял внизу, на склоне горы обломков, и смотрел на что-то чёрное, отдалённо похожее на огромную хищную рыбу… или на небесный корабль из Старого Города, только в двадцать раз больше. На шершавых боках, оплавленных и покрытых царапинами, сплетались серебристые линии странного скупого узора.

Там, где слой чёрного фрила был содран, тускло блестел драгоценный ипрон. Огромный древний корабль излучал неизмеримую мощь — и опасность. Это был могучий боевой звездолёт — и даже Речник понял это по его жалким покорёженным остаткам. «Корабль, который нёс ракеты и воевал в пустоте между звёзд…» — Фрисс глядел на остов во все глаза. «Он что, сделан из ипрона?!»

— Трофейный «Феникс», бывший атомный крейсер… Вот чем они украсили площадь, — услышал Речник горький шёпот сармата. Гедимин смотрел на корабль, не отрываясь, и его глаза сузились и потемнели.

— Гедимин, что с тобой? — испугался Фрисс. — Этот звездолёт… ты на нём летал?

— Хуже, — прошептал сармат и сделал шаг к чёрному остову. — Я его строил. Его рука, помедлив, опустилась на шершавый бок корабля. Фрисс заметил, что она дрожит. Прикусив язык, он подошёл к звездолёту поближе — и увидел, что от жуткой боевой машины остался лишь корпус.

Когда-то корабль разрезали, чтобы вытащить из него всё, что было внутри, и посреди Чивенкве покоилась только пустая, но неимоверно прочная броня. Сотрясение, раскрошившее город в щебёнку, едва смогло поцарапать сарматский звездолёт! Некоторые срезы сделаны были наискось — как будто владельцы пустого корпуса хотели показать, насколько он прочный. Слой к слою внутри толстой стенки были уложены ипрон, серебристый тлиннгил, свинец и сталь. Фрисс протянул руку к срезу, чтобы сравнить толщину брони с длиной ладони, но не успел коснуться металла. Со сдавленным рыком Гедимин отшвырнул его в сторону, к груде обломков. Тяжёлая ладонь впечаталась в наручи Фрисса, но Речник этого даже не заметил, с изумлением глядя на сопло сфалта, направленное прямо на него.

— Никогда, — тихо и зло прошептал Гедимин, — никто из обезьян… Фрисс медленно отвёл взгляд от оружия и заглянул в глаза сармата, горящие жёлтым огнём и совершенно безумные. Кого тот видел сейчас перед собой?

— Гедимин! — тихо окликнул он. — Я не твой враг. Помнишь, мы вместе нашли «Идис»? Сфалт качнулся в сторону. Сармат прищурился, будто не мог разглядеть собеседника.

— Фриссгейн, — сказал он и тряхнул головой, отгоняя что-то невидимое, — сделай одолжение, оставь меня одного. Я видел блеск вон в тех руинах. Посмотри, что там лежит. Я… я догоню тебя. Он закинул оружие за спину и резко отвернулся. Фрисс быстро и тихо нырнул за гору булыжников. Он вспомнил безумный огонь в глазах сармата и поёжился. Что-то очень нехорошее творилось с Гедимином, Фрисс не знал, что и думать. «Этот корабль мои предки отбили у сарматов в бою. Они победили такой звездолёт… и они отняли его у сарматов навечно. Может, корабли им были так же дороги, как станции?» — подумал Фрисс и оглянулся на обломки. Сейчас он не хотел попадаться на глаза Гедимину. В ближайших остатках здания, действительно, что-то сверкало, и Речник с любопытством обошёл их и заглянул в пролом. И не пожалел, что последовал совету Гедимина. Там среди булыжников от рухнувшей стены лежали осколки костей и клочья серебристого скирлина, а среди раскатившихся костяшек — того, что когда-то было рукой — тускло блестело древнее оружие.

Тёмно-серое, со странными значками сверху и сбоку, с широким соплом и удобными выемками под пальцы на рукояти. Фрисс, затаив дыхание и не веря своим глазам, двумя руками сжал рукоять и поднял тяжёлый бластер перед собой, нацелив его в стену. Вот оно, оружие Тлаканты… Фрисс собрал куски рилкара в подобие могильного холмика — для сожжения останков не было ни дров, ни времени.

— Прости, что не знаю твоего имени, — прошептал он, коснувшись рукой камней. — Спасибо за оружие, мой великий предок… Он снова взял в руки Старое Оружие, пытаясь угадать, как оно работает. Тихий хруст рилкара послышался из-за спины. Гедимин стоял рядом и разглядывал бластер.

— Трофейный сарматский, маркировка сколота, — пробормотал он. — Это «Фокка», одноручный боевой бластер. Простое и надёжное оружие Третьей Сарматской, кто только ими ни пользовался… Фрисс повернулся к сармату и протянул ему оружие рукояткой вперёд.

— Ни одна древняя штуковина не заставит меня враждовать с тобой, — тихо, но твёрдо сказал он. — Пусть мои предки стреляли в тебя — я этого делать не буду. Возьми… Гедимин взял бластер, растерянно посмотрел сначала на Речника, потом на «древнюю штуковину», что-то передвинул и скрепил сначала у рукояти, потом у сопла.

— У «Фокки» часто расходится корпус, и заряды «светят» на рукоять, а она греется, — сказал он задумчиво и направил бластер на стену. — Я это поправил. У него хорошая сила луча, до плазмы не дотягивает, но… Три бледно-зелёных луча вырвались из сопла и оставили в рилкаровой стене одну дыру сложной формы. Речник невольно присвистнул.

— Хватит и для крысы, и для знорка, — сказал сармат, поглядев на дыру, и протянул оружие Фриссу. — Сдвигаешь пластину у рукояти и прикасаешься к углублению. Когда не стреляешь, ставишь пальцы на боковую пластинку. Сверху прицел, но думаю, что он не пригодится.

Держи двумя руками, это для меня «Фокка» одноручный… Фрисс крепко сжал рукоять драгоценного оружия и растерянно улыбнулся, но сармат уже смотрел не на него, а куда-то поверх развалин, то ли в небо, то ли в прошлое.

— Хорошая находка, Фриссгейн, — равнодушно сказал он, — хорошее оружие и для той войны, и для этой.

— Это ты нашёл, Гедимин, — сказал Речник и покачал головой. — С тобой ничего не случилось? Я хотел бы до ночи уйти отсюда. Если в Чивенкве нет ракет, значит, их нет…

— Тогда пойдём, — кивнул сармат и оглянулся на холмы, за которыми лежал корпус чёрного звездолёта. Фрисс услышал шёпот на незнакомом языке, из которого разобрал только два слова — «Чивенкве» и «Феникс». Он не хотел потревожить сармата, но тот всё равно заметил пристальный взгляд и косо посмотрел в ответ.

— Я знаю, что веду себя, как безумец, — буркнул он. — Можешь этого не говорить, знорк. Идём. Фрисс опять прикусил язык. Сгорая от любопытства, он пробирался по грудам обломков и крепко сжимал в руках бесценный артефакт — первое Старое Оружие, найденное Речником.