Запасной

Эпилог

Я помог Мег сесть в лодку. Лодку качало, но я быстро встал посередине, вовремя исправив эту проблему.

Мег нашла место на корме, я взялся за весла. Они не работали.

- Они застряли.

Густая грязь на мелководье стала для нас ловушкой.

Доктор Чарльз подошел к кромке воды и слегка нас подтолкнул. Мы помахали ему и двум нашим тетушкам:

- Пока. До скорого.

Лодка скользила по глади пруда, я смотрел по сторонам на широкие поля и вековые деревья Олторпа, зеленые гектары, на которых росла моя мама, хотя дела обстояли не идеально, здесь она жила почти в мире и спокойствии.

Через несколько минут мы подплыли к острову и робко ступили на берег. Я провел Мег по тропинке вдоль изгороди, через лабиринт. Вот он - сероватый белый овальный камень.

Посещения никогда не были легкими, но это...

Двадцатипятилетняя годовщина.

А Мег здесь впервые.

Наконец я привез девушку своей мечты домой, чтобы она встретилась с моей мамой.

Мы остановились в нерешительности, обнялись, я пошел первым, положил цветы на могилу. Мег дала мне минуту, и мысленно я поговорил с мамой, сказал ей, что скучаю, попросил о руководстве и ясности.

Чувствуя, что Мег тоже может понадобиться минута для общения, я обошел изгородь, посмотрел на пруд. Когда я вернулся, Мег стояла на коленях, закрыв глаза и положив ладони на камень.

Когда мы возвращались к лодке, я спросил, о чем она молилась.

Мег ответила: «О ясности. И о руководстве».

Несколько следующих дней мы посвятили стремительной рабочей поездке. Манчестер, Дюссельдорф, потом возвращение в Лондон на вручение премии «WellChild Awards». Но в тот день, 8-го сентября 2022-го года, примерно во время ланча прозвучал звонок.

Неизвестный номер.

Алло?

Звонил папа. Бабушкино здоровье ухудшилось.

Конечно, она была в Балморале. Эти прекрасные меланхоличные дни поздней осени. Папа повесил трубку - ему нужно было сделать еще много звонков, а я сразу же послал смску Уиллу, прилетят ли они с Кейт? И если да, то когда? И как?

Никакого ответа. Мы с Мег начали искать рейсы.

Начали звонить журналисты, мы больше не могли откладывать решение. Сказали своим сотрудникам, чтобы они подтвердили: «Мы не пойдем на церемонию вручения премии «WellChild Awards» и поспешим в Шотландию».

Потом снова позвонил папа.

Он сказал, что я - желанный гость в Балморале, но он не хочет видеть...ее. Начал излагать свои мотивы, бессмысленные и неуважительные, я их не принял:

- Никогда не говори о моей жене в таком тоне.

Он начал извиняться, заикаясь, говорил, что просто не хочет, чтобы вокруг было много людей. Никакие другие жены не приедут, Кейт не приедет, так что, по словам папы, и Мег приезжать не должна.

- Значит, только это ты и должен был сказать.

Уже вторая половина дня, больше никаких коммерческих рейсов в Эбердин. А я до сих пор не получил ответа от Уилла. Значит, мой единственный вариант - чартер из Лутона.

Два часа спустя я был на борту.

Во время полета я в основном смотрел на облака, прокручивая в памяти последний раз, когда разговаривал с бабушкой. Четыре дня назад мы долго болтали по телефону. Обсудили много тем. Ее здоровье, конечно. Беспорядки 10-го ноября. «Игры Брэмар» - ей было очень жаль, что она чувствовала себя не очень хорошо и не смогла их посетить. Кроме того, мы говорили о библейской засухе. Лужайка в Фрогморе, где жили мы с Мег, была просто в ужасном состоянии.

- Бабушка, лужайка похожа на мою макушку! Лысеет, есть коричневые участки.

Бабушка рассмеялась.

Я сказал ей, чтобы она берегла себя. Сказал, что с нетерпением жду нашей скорой встречи.

Когда самолет начал снижаться, зажегся экран моего телефона. Сообщение от Мег.

- Позвони мне сразу же, как только получишь это сообщение.

Я зашел на сайт BBC.

Бабушка умерла.

Папа стал королем.

Я надел черный галстук, вышел из самолета в густой туман и помчался на арендованной машине в Балморал. Когда я въезжал в парадные ворота, было еще более сыро и темным-темно, из-за чего белые вспышки десятков камер слепили еще сильней.

Ёжась от холода, я поспешил в вестибюль. Там меня встретила тетя Анна.

Я обнял ее:

- Где папа и Уилл? И Камилла?

Она ответила, что все они уехали в Беркхилл.

Спросила, хочу ли я увидеть бабушку.

- Да...Хочу.

Она провела меня наверх, в бабушкину спальню. Я собрался с силами и вошел в комнату. Тусклый свет, незнакомая комната - я был здесь лишь однажды в жизни. Я неуверенно пошел вперед, бабушка лежала здесь. Я замер и смотрел на нее. Было тяжело, но я держался, думая о том, как я жалел, что не видел маму в конце. Годами я сетовал на отсутствие доказательств, откладывал свое горе на потом, потому что доказательств ее смерти не было. Теперь я подумал: «Вот доказательство. Будь осторожен в своих желаниях».

Я шептал бабушке, что, надеюсь, она счастлива, надеюсь, что теперь она с дедушкой. Сказал, что мне внушает благоговейный трепет тот факт, что она до последнего дня выполняла свои обязанности. Юбилей, приветствие нового премьер-министра. На бабушкино девяностолетие мой отец прочел ей трогательное посвящение, процитировав стихотворение Шекспира о Елизавете I:

Истинная правда.

Я вышел из комнаты, пошел обратно по коридору, по ковру в шотландскую клетку, мимо статуи королевы Виктории. «Ваше Величество». Позвонил Мег, сказал, что сделал это, что я держался хорошо, потом пошел в гостиную и поужинал со своими родственниками, были почти все, но не было папы, Уилла и Камиллы.

В конце трапезы я приготовился услышать звук волынок. Но из уважения к бабушке музыки не было. Пугающая тишина.

Через час все, кроме меня, разошлись по своим комнатам. Я пошел бродить по замку - поднимался и спускался по лестницам, ходил по залам, в конце концов пришел в детскую. Старомодные ванны, лохань - всё осталось так же, как было двадцать пять лет назад. Большую часть ночи я провел, мысленно путешествуя во времени и в то же время пытаясь организовать по телефону путешествие.

Самый быстрый способ вернуться обратно - поехать с папой или Уиллом... Кроме того, на рассвете можно улететь рейсом «Британских авиалиний». Я купил билет и попал на борт одним из первых.

Сев в первом ряду, я почувствовал, что справа от меня кто-то стоит. «Примите мои глубочайшие соболезнования», - сказал пассажир, прежде чем пройти на свое место.

- Спасибо.

Через несколько мгновений - еще один пассажир:

- Мои соболезнования, Гарри.

- Спасибо...большое.

Большинство пассажиров останавливались, чтобы сказать теплое слово, и я ощущал глубокое родство с ними всеми.

Я думал: «Наша страна.

Наша Королева».

Мег встретила меня у парадной двери Фрогмора долгими объятиями, в которых я отчаянно нуждался. Мы сели за стол со стаканом воды и календарем. Наша быстрая поездка теперь превратится в одиссею. Минимум еще десять дней. И тяжелых десять дней. Хуже того, мы будем вдали от детей дольше, чем планировали, дольше, чем когда-либо.

Когда начались похороны, мы с Уиллом, едва ли перемолвившись словом, заняли знакомые места и пустились в знакомое путешествие за новым гробом - он был накрыт королевским штандартом и установлен на лафет, который везли лошади. Тот же маршрут, те же виды, но на этот раз - не так, как было на предыдущих похоронах, сейчас мы шли плечом к плечу. И играла музыка.

Когда мы пришли в Церковь святого Георгия, посреди рева десятков волынок я думал о всех важных событиях, которые пережил под этими сводами. Похороны дедушки, моя свадьба. Даже ординарные случаи, обычные Пасхальные воскресенья, ощущались особенно остро - все родственники живы и собрались вместе. Я вдруг начал вытирать слёзы.

Я спросил себя: «Почему сейчас? Почему?».

На следующий день мы с Мег улетели в Америку.

Много дней мы не могли перестать обнимать детей, не могли отпустить их из своего поля зрения, я не мог перестать представлять их рядом с бабушкой. Наш последний визит. Арчи делает глубокие рыцарственные поклоны, его сестренка Лилибет обнимает колени королевы. Бабушка сказала: «Милые детки», в ее голосе звучало удивление. Она ожидала, что дети будут немного более...американскими, наверное? В ее понимании это значило - более шумными.

Я был очень рад, что вернулся домой, отдыхал, читал книгу «Жирафы не могут танцевать», и не мог прекратить...вспоминать. День и ночь образы роились в моем мозгу.

Вот я стою перед бабушкой на строевом параде, плечи назад, ловлю ее полуулыбку. Вот я стою за ней на балконе, говорю что-то, что застает ее врасплох и, несмотря на торжественность момента, заставляет громко рассмеяться. Так много раз я наклонялся к ее уху, вдыхал аромат ее духов, когда шептал на ухо шутку. Поцеловал в обе щеки на одном публичном мероприятии, легко положил руку на ее плечо и почувствовал, какой хрупкой она стала. Вот мы снимаем глупое видео для первых Игр Непобежденных, оказывается, бабушка - прирожденная комедиантка. Люди по всему миру ржали и говорили, что просто не подозревали, что у нее такое классное чувство юмора. Но это правда, у нее всегда было чувство юмора! Это был один из наших маленьких секретов. На самом деле на всех наших фотографиях, где мы смотрим друг другу в глаза, очевидно: у нас есть секреты.

Говорили, что между мной и бабушкой существует особая связь, и теперь я не мог перестать думать об этой особой связи, которой больше не существует. Больше я никогда к ней не приеду.

Я говорил себе: «Ничего не поделать, правда? Такова жизнь».

Но, как часто бывало при расставаниях, я просто жалел, что не было...последнего «прощай».

Вскоре после нашего возвращения в дом влетела колибри. Мне пришлось чертовски попотеть, чтобы выгнать птичку, и пришла в голову мысль, что, может быть, нам нужно закрывать двери, несмотря на этот божественный океанский бриз.

Потом друг сказал мне: «Знаешь, это ведь может быть знак».

Он сказал, что в некоторых культурах колибри считают духами. Некими гостями. Ацтеки считали их реинкарнацией воинов. Испанские завоеватели называли колибри «птицами воскресения».

Неужели?

Я кое-что почитал и узнал, что колибри - не только посланники, но и путешественники. Это самые легкие и самые быстрые птицы на планете, они путешествуют на огромные расстояния - из своего зимнего дома в Мексике в район гнездования на Аляске. Когда вы видите колибри, на самом деле вы видите крошечного сияющего Одиссея.

Так что, естественно, когда эта колибри прилетела и начала кружиться под потолком нашей кухни, пролетала над священным пространством, которое мы назвали «Лилиленд» и где установили манеж для крошки, положили все ее игрушки и плюшевых зверей, я подумал с надеждой, алчно и глупо:

«Наш дом - перевалочный пункт или пункт назначения?».

Долю секунды я боролся с соблазном позволить колибри остаться.

Но нет.

Я взял рыболовную сеть Арчи, осторожно снял колибри с потолка и вынес на улицу.

Лапки колибри были - словно ресницы, крылья - словно лепестки цветов.

В сложенных ладонях я осторожно посадил колибри на залитую солнечным светом стену.

Прощай, мой друг.

Но птичка оставалась на месте.

Неподвижная.

Я подумал: «Нет, только не это.

Ну же, лети.

Ты свободна.

Улетай».

А потом, наперекор всем обстоятельствам и ожиданиям, это волшебное маленькое создание встряхнулось и взлетело.

Посвящается Мег, Арчи и Лили...и, конечно, маме.