Запил под Хендрикса

Глава 7 Романтическая

Вечерело уж. Темнело уж. Так ведь осень! Надо под дождь ведро поставить. Когда будет. Андрей Болсунов шел по улице в церковь, чтобы зажечь свечку за всех врагов. На Подоле покамест оставались узкие улицы. Они сузились еще более благодаря рядам машин с каждой стороны, прямо на тротуарах. Андрей думал, видя это — богатеет страна.

Двое возникли пред ним, полные, неизвестно какого полу, замотанные в платки, крест-накрест поперек, с котомками. Ага, наверное муж и жена. Мужчина добродушно протягивает пакет оператора мобильной связи:

— Проверка счета бесплатно!

Женщина подхватывает:

— Господи благослови! Берегут народную копеечку!

Андрей почесал пробивавшуюся бороду, ласково посмотрел серо-голубыми глазами своими на человеков и молвил:

— Доброе вы дело творите, так держать! Поставлю и за вас свечечку!

Сказал — сделал. Человек слова. А у выхода заметил на крыльце убогого, костыль вдоль ноги вытянувшего. На ноге бинт или тряпка светлая. Андрей к нему:

— Что ты тут сидишь? Метлу в руки и — марш, марш, марш!

Изнутри душу стержнем начала сверлить правда, но Андрей вспомнил, что ему надо на лекцию. Он не тратит зря времени! Для саморазвития посещает выставки, бесплатные кинопоказы марксистов и кришнаитов, потихоньку присматривается к йоге.

Сегодня в актовом зале института неподалеку выступит академик Потапов со своим знаменитым учением об огурцах. Суть учения сводится к следующему. Достаточно бросить на огороде семена огурцов и подождать, как спустя некоторое время прилетят взрослые огурцы и тогда их можно будет собирать. Потапов просит у народа поддержки, чтобы его призвали в правительство на должность министра сельского хозяйства. Тогда Потапов проведет аграрную реформу — на основе своего учения — и завалит всю страну овощами. Климатические условия и грунт не имеют малейшего значения. Важна удаль разбрасывания семян — делать это следует артельно, с веселой песней, одевшись в нарядные рубахи.

Потапов умел убеждать. На его выступлениях люди, закатывая рукава, рвались в деревню — хоть сеятелями, хоть гармонистами! Потапов предлагал должность гармониста артели. Смесь комиссара и музы. Гармонист призван поддерживать дух, ободрять. Пускай дождь, пускай утопаем в грязи, а он развернет гармонь в сажень и как вжарит! И пошла артель рядом, бросая семя в землицу-то.

Потапов. Планы метровых огурцов. Огурец обхватом со слоновью ногу. Слово — генетикам. Те разводят руками. Как Потапов добился подобных результатов? Песней!

Прекрасно, прекрасно. Так почему не взять на вооружение?

— Действуйте! — рукой бросает Потапов в народ воздух, — Я не ищу личной выгоды, я только хочу накормить страну огурцами. Да и… Другим государствам тоже перепадет кусок! А нам — выгода. Бразилия известна как поставщик кофе, почему мы не можем засыпать весь мир нашим отечественным огурцом? А?

И подмигивал. Ходил он по сцене — коренастый, в пиджаке с короткими рукавами, откуда из несвежих манжетов торчали волосатые руки. Было в нем от земли, и подчеркивал Потапов это всем — резкими крепкими движениями, сутулостью трудяги, испытующим взглядом.

Андрей слышал о чудо-агрономе от родителей, те его расхваливали и жалели, что Потапов не выдвигается в президенты.

— А ведь дай такому человеку власть, — рассуждал отец Андрея, — Он поставит страну на ноги.

— Раком! — смеялся вышедший из подвала, полакомиться, божий человек Чомин.

— Сначала раком, а потом на ноги! — сурово говорил старший Болсунов, — Давно пора стряхнуть с шеи этих, — и употреблял слово, от которого Чомин издавал радостное «ках!», а мать Андрея нарочито, но с улыбкою грозила супругу пальцем — в этом доме не принято было ругаться.

Именно Потапов вдохновил Болсунова-отца. Художник, слушая редкую цифровую запись выступления ученого, воскликнул:

— А вот хорошо бы иметь такого брата!

И возникла мысль рисовать картину «Брат в кармане». Брат складывал ручки-ножки, пригибался и меньшал так, что его можно было положить в спичечный коробок. И в карман! Картина была разделена на четыре части — Болсунов разграфил их прямоугольниками, углем по грунтованному холсту. В части первой человек, темный переулок, зловещий дядя тянется с сигареткой. Дайте закурить.

Герой достает спичечный коробок. К счастью, у него там брат! В третьей части — изумленные, перепуганные глаза дяди. Что же в четвертой? Болсунов не придумал и мучился. Он хотел изобразить двух похожих людей, сиречь братьев, на фоне удаляющейся спины хулигана, однако возникали вопросы. Почему дядя побежал в противоположном направлении? Как правильно дать освещение?

Душа требует — рисуй! И жрать не хочется, а мысли пришли в тупик и стоишь за мольбертом, водишь по холсту обратным концом кисти. Когда Андрей собрался на лекцию Потапова и предложил отцу идти вместе, тот отказался. Признался:

— Боюсь разочароваться. Театральная прима издалека и молода, и миловидна, а при ближайшем рассмотрении… — и нарочито закашлял.

— Тогда я пойду и потом тебе всё расскажу.

И вот он уже на лекции. Душный зал, потные послеработние люди. Усиленный запах тел и духов. Актовый зал бывшего института на Ванды Василевской. Какие стулья, какой потолок — всё это опускаем, не интересно. Тихий галдеж. На сцене слева — трибуна, посередке столик с папкой на завязках, да потертый, сухой деревянный стул — такими печь топить или дверь подпирать. Самого Потапова еще нет, и кое-кто посматривает на часы, задирая манжеты. Ну где он? Одна дама снисходительна:

— А может, он просто очень застенчивый и волнуется, боится выйти, как мы его примем? А давайте вызовем его аплодисментами!

И в ладоши захлопала, одиноко, а никто не поддержал, и перестала она, смутившись.

Андрей сидел, зажатый меж девушкой с каштановыми волосами и дядей-жлобом с деревянной мордой. Девушка мяла в руках платок. Андреем овладело шутливое настроение. Недолго он боролся с улыбкой на губах. Тронул девушку за плечо, обратив её внимание, затем сунул себе палец в нос и, нарочито поковыряв там, вытащил впрочем чистый палец:

— Скверна!

Чуть помолчав, добавил:

— Скверно!

— Верно! — вскрикнула девушка и, стуча себя по обтянутому голубой джинсой колену, затряслась от беззвучного смеха. Значит, культурная.

Андрей чуть поклонился:

— Я оценил ваше остроумие.

На сцену спортивно взбежал Потапов — в кроссовках, пиджаке нараспашку. Обхватив ладонью кулак, поднял руки, показал вот так — в одну сторону, потом в другую.

— Общий привет!

В зале захлопали.

— Ну, сейчас вжарит, — громко сказал высокий пожилой человек, одетый в будто похоронный, черного цвета костюм. Он заслонял собой обзор по линии на много рядов назад. Потапов между тем указал на трибуну:

— Вы думаете, я пришел сюда вам лекции читать? Да боже упаси!

Смех в зале.

— Не встану я туда, даже не просите, не встану. С трибуны вещает тот, кто боится говорить с людьми. Трибуна его скрывает ниже пояса и даже выше, и он себя чувствует защищенным. А я вот он как на ладони, я открыт!

Показал всем ладошки.

— А давайте сейчас задумаемся, на что похоже слово гармошка, или гармоника…

Сделал паузу.

— На гармонию! — с хрипотцой курильщицы выкрикнула дама, брюнетка крашеная.

— Верно! Оба этих слова сходны не зря!

Мысли Андрея вернулись к молодой соседке. Что еще ей сказать? Тут ему стало стыдно — нехорошо, что знакомство их происходит на фоне выступления Потапова. Ученый сам по себе явление и не может служить фоном. А вот и зацепка.

— Что думаете о Потапове? — шепнул Андрей девушке.

— Я буду за него голосовать!

— Он еще никуда не баллотируется.

— Не важно! — отмахнулась.

Андрей понял, что мешает ей слушать. Попатову понадобились добровольцы из публики. На сцену взошло несколько человек, Потапов раздал им огурцы — ешьте. Затем спросил:

— Можете ли вы сказать, какой из огурцов был посеян с песней, а какой нет?

Люди на сцене стали краснеть и глазами искать кого-то в зале. Невысокий, полный смельчак начал:

— Я, наверное, съел который с песней, — и громко добавил: — И он был очень вкусный!

— А я с нитратами, длинный такой, — поделилась девушка большеглазая.

Выслушав от всех мнения, Потапов, улыбаясь, поднял руку с указывающим вверх пальцем. Дождался тишины и раздельно произнес:

— Это всё были выращенные с песней огурцы.

— Гениально! — и стук. Это тростью ударил об пол тот высокий старик.

— Ничем не отличаются от остальных, выращенных традиционным способом, — сказал именитый агроном-новатор. Посыпались вопросы.

— А совместим ли ваш способ с химическими удобрениями?

— Полностью совместим.

— Как насчет генетически измененных огурцов?

— Не вижу причин, по которым их нельзя сеять с музыкой.

— Как вам в голову пришла, как вы впервые натолкнулись на мысль использовать музыку?

— Я наблюдал за индийскими факирами, заклинателями змей — знаете, когда кобры, так покачиваясь, под звуки дудочки вылезают из кувшинов. Меня бац! Осенило. Это же неспроста. Это была первая мысль. Потом — годы исследований, непонимания, даже гонений.

— Гонения, да, — закивал высокий старик, и прибавил сердито: — Советская власть!

— Агенты КГБ меня чуть под руки не водили, — махнул в зал рукой Потапов. Старик громко спросил:

— А вот что меня еще интересует — как ваши огурчики при засолке?

В зале смех послышался. Потапов показал большой палец — во.

— Отлично! Хотите — угощу?

Невесть откуда появилась девушка в короткой кожаной юбке, держа перед собой блюдо, полное соленых огурцов, уже нарезанных кружочками, но сохраняющих форму, не распавшихся частями.

— Пробуйте! — Потапов подкинул воздух ладонями.

Начали греметь стульями, вставая с мест. Тянулись. Мне, мне. А мне можете передать? Андрею вставать не хотелось, но вскочил и скоро вернулся с кружочком для соседки. Другой он уже съел. И поделился впечатлением:

— Отменный вкус. Настоящие огурцы!

— Сейчас попробую, — взяла двумя пальчиками. Тут спереди, у трибуны, начался крик. Тип с бачками на манер 70-тых годов, размахивал руками и доказывал Потапову, коего окружила и удерживала толпа:

— Вы же ни слова не сказали о том, как на посеянные с песней семена слетаются взрослые особи огурцов! Вы по ходу меняете правила игры — так нечестно! Это антинаучно. Скажите толком, произрастают ли посеянные под гармонь семена и дают основной урожай, или урожай составляют прилетевшие огурцы?

— Да, противоречие! — стучал палкой длинный старик. Он уже встал и даже одел шляпу. Красный, Потапов перестал запрокидывать подбородок, поправил на себе одежду. Державшие его отступили на шаг.

— Всё очень просто объясняется, — сказал ученый, — На уровне информационных полей существует связь между детьми и родителями. Так семена огурцов связаны неразрывными нитями со взрослыми огурцами. И вот семена попадают в землю. Играет музыка. Семена ощущают добро, любовь. Семена думают — нам хорошо! Спешите к нам, родители! Присоединяйтесь к нашему празднику жизни!

— Но как быть, — не унимался скептик, — с последними исследованиями Пафнутьева, которые убедительно доказывают, что не песня, а химический состав торфа влияет на эмоциональное состояние семян? В торфе с мертвого болота они не будут счастливы! Что скажете?

— Но это уточнение, а не противоречие. Кто вы, назовитесь?

— Игорь Пафнутьев, — представился с улыбкой. Затем вышел на середину:

— Признаться, я шел сюда с целью громить и ругать, но теперь вижу, что напрасно. Евгений Викентьевич, Женя, ты наш голова! Я верю, ты всех нас накормишь! Твои огурцы это революция.

— Качать! Качать! — затюкал палкой старик.

Ооо ищущий человек, человек киноклубов, внемли царице-науке. Запитай свои вены огуречным рассолом. Напиши слово «щи» поперек майки. И от этого станешь ты боле народным. Прозвучало и повисло в общем молчании:

— Надо менять общественный строй.

— Зачем? — зло спросил молодой человек недовольной наружности. Носит кепку, пьет пиво, ему и так хорошо.

— Вопрос стоит в приобретении инвентаря. Гармошки где покупать? — это говорил старик, — Раньше были магазины художественной самодеятельности, там тебе и куклы всякие на руку, и костюмы, и музыкальные инструменты, в том числе и гитары. А вот где теперь можно гармошки купить?

— Так музыкальные магазины никто не отменял.

— Их даже стало больше! Вот на Бессарабке появился, — знающе сказала черноволосая дама. Чем красилась? Красятся и потом воронами ходят по собраниям эзотериков да литературным встречам. Андрей много таких видел.

— Вы туда заходили? Там можно купить гармошку? — стук трости на двух последних словах был уже перебором. Андрей встал и сел. И сказал девушке:

— Атмосфера накаляется. Может, выйдем прогуляемся?

Прогулялись до Политеха. Не к самому университету, и не в парк возле него, а к одноименной станции метро. Там Андрей предложил:

— Не купить ли вам пирожок?

— Благодарю! — милостиво разрешила Лена — о да, её звали Леной. И Андрей подошел к тетеньке за лотком на колесах да прищурился:

— А сертификат на торговлю у вас есть?

— Какой сертификат? — тетенька забеспокоилась.

— Может, вы тут людей травите? Завтра в газетных заголовках… — показал руками всю широту их, — Массовое отравление на КПИ.

— Да что вы! Свежие, хорошие пирожки! — и добавила шепотом: — Вот попробуйте!

Быстро достала из лотка несколько пирожков, завернула их в бумажку и сунула Андрею в руки.

— Как ты, — тихо сказала ему Лена, — умеешь обращаться с людьми.

— Я по справедливости, — ответил Андрей, — Только по справедливости.

И они перешли по подземному переходу к зоопарку. Пошли зверей глядеть. В тюрьмы зрителей не пускают, поэтому ходят в зоопарки — можно. Не тот биологический вид. Не стыдно.

Лена восхищалась:

— Как хорошо, что есть в городе такое место, куда можно привести ребенка, и он увидит сразу всех зверей, которых иначе он бы увидал только по телевизору в мультиках!

Андрей поддакивал:

— Дети уже забыли, как ежи выглядят! Не говоря уже о коровах!

— А тут все звери вместе!

— И крыша над головой у них есть, и сыты! Вот бы нам так — сидишь себе, ничего не делаешь, отдыхаешь на свежем воздухе!

Пригласил Лену к себе домой:

— Познакомлю с человеком интереснейшим!

— А кто он?

— Наш гость.

Маршруткой на Краснозвездный, у пруда камышового вышли, и на крутую гору, там где Болсуновы живут. А осень, а катятся орехи по асфальту.

— Всем привет! Это Лена.

Болсунов-старший вокруг павианом скачет, Болсунова-мама улыбается да глаза вскидывает, сам Андрей гостье кляссер с марками показывает, доставшийся от дедушки — дедушка кстати тут же и похоронен, в палисаднике:

— А хочешь покажу его могилу?

— Нет спасибо!

Между тем собираются гости, и готовится там, внизу, подвальный житель Чомин. Сегодня он скажет новое слово.

— Никогда не слышала о таком Чомине, — признается Лена.

— А истина, Леночка, она только для избранных, она не для всех, — говорит старший Болсунов.

И тихо так, девушка шепчет Андрею:

— Значит, я тоже эта избранная!

Умолкли беседы праздные, на середину комнаты явился он — Чомин — уважительными взглядами сопровождаемый. Длинные, но жидкие волосы его, стянутые на лбу узкой повязкой, холщовая рубаха с широкими рукавами, придавали Чомину вид русича, только что сошедшего с ладьи на берег, готового пить квасы и под гусельное бренчание сказывать быль.

Выщупал глазами молодого, патлатого художника Хлебова и сообщил:

— Слово «западня» произошло от слова Запад.

— Видишь, как метко? — обратился Андрей к Лене.

Хлебов запыжился — возразить ли Чомину, поддержать ли, но мудрец уже переключил внимание и обратился ко всем, упирая на «то»:

— Сейчас наступило то самое время, то самое время… Лучшие силы отечества должны сплотиться и быть брошены на борьбу. Уже нет времени на мелочные дрязги…

— Сплотимся! — воскликнул кто-то.

— Потапова в президенты! — звонко крикнула Лена.

И что? И стали писать открытое письмо в газету. С поддержкой. Кому письмо? Самому Потапову. Народ хочет вас видеть своим правителем. Представителем. Чаяний выразителем. Демократ вы наш и надежда. Разведите огурцы да накормите страну. А после огурцов и за картоху можно будет взяться. Интеллигенция подключится.

Чомин:

— Делайте копии! Не в один печатный орган, но в разные! Газеты — колокола! Народ бьет в колокола! Народ хочет Потапова президентом.

— Знаково! — крикнул человек с пепельной бородкой, — Знаково! Что первый голос подали именно мы!

Никто из присутствующих его не знал. Он был приглашен отсутствующими. Поправив пальцем очки на носу, подытожил:

— Не зря я сюда пришел. Готов написать копию.

— Не забывайте! — гремел Чомин, — На каждой копии все подписываемся! Наши голоса будут первыми… Однако не последними… Но мало газет, мало звона! Пусть каждый пойдет по соседям… Объяснит, уверит… Потапова в президенты!

Все стали поднимать кверху кулаки и повторять:

— Потапова в президенты! Потапова в президенты!

Андрей весело сказал Лене:

— Видишь, какая каша тут заварилась!

— И это всё я. Я ведь первая сказала — Потапова в президенты.

Позади возник интеллигент с длинными черными волосами:

— Девушка, не забудем!

Гости не расходились до рассвета. Андрей распечатал на принтере агитационные объявления. Расклеивали их ночью по заборам близлежащих улиц. Доватора, Кустанайская, Гвардейская. Вернулись уставшие, измазанные клеем, чтобы попрощаться с Болсуновыми. Старший пожимал руку и тихо благодарил:

— Спасибо! Вместе мы делаем настоящее дело! Стоит и рискнуть. Никому не говорите, чем занимались этой ночью. Транспорт еще не ходит. Я вызову вам такси. Придумайте легенду для своих родных или расскажите им правду, если доверяете.

Андрей и Лена тоже бродили по темным, узким, местами в брусчатке улочкам и клеили объявления на столбах. Это так романтично. Из облаков Луна была свидетельницей. Хотели поднять решетку, куда стекали сточные воды, и спрятаться, и поутру — глас, глас совести из ниоткуда, из самой души, призывал бы идущих на работу — Потапова в президенты! Не поддалась решетка.

Позже, Чомин в подвале шептал, водя ладонью над пламенем свечи:

— Нужно, чтобы думали — из сердца народа. А так оно и есть. Мы сердце народа. Мы.