Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863.

Двороброд Медков поразсказал императрице все кляузы и притеснения, сделанная Сандунову.

Государыня выписала указ наказа, даннаго ею для составления новаго уложения, в котором сказано: „не тот один благороден, кто по праву рождения называется благородным, но каждый гражданин, благородно поступающий, есть благороден", и приказала Медкову пробраться в тюрьму и отдать написанное ею Силе Сандунову, с тем, чтобы он, когда будут его в уголовной палате спрашивать, как он смел называть себя благородным, будучи не дворянином и не имея офицерскаго чина, отвечал бы при допросе по написанному и сослался на изданный ею наказ. Двороброд исполнил повеление государыни, и Сила, ожидая в тюрьме позыва к допросу в палату, не боялся уже никого и ничего в мире.

Екатерина сама управляла С.-Петербургскою губерниею в качестве генерал-губернатора.

Губернатор докладывал ей о всех распоряжениях и нарядах губернскаго правления; губернский прокурор каждую пятницу лично подносил государыне ведомость о делах, о подсудимых и содержавшихся в тюрьме.

В каждую пятницу государыня оставляла прокурора у себя обедать.

Обер-полициймейстер каждое утро, в 8 часов, доносил непосредственно государыне о всех случившихся происшествиях.

Екатерина, отправив двороброда в тюрьму к Сандунову, начала прочитывать поданныя прокурором в последнюю пятницу ведомости о подсудимых и содержавшихся, и, к великой досаде, увидела, что она не виновата: не пропустила, читая прежде ведомость дела Сандунова,—его в ведомости не было.

Тотчас потребован прокурор, и что было ему в кабинете императрицы, то осталось неизвестным, но все знали, что после аудоенции ея величества г-н губернский прокурор был шесть недель отчаянно болен горячкою и все в бреду твердил: „помилуй, матушка государыня, помилуй, я человек маленький, пропал-бы, не послушав".

Само-собою разумеется, что дело о Силе Сандунове было на другой же день по получении прокурором наставления решено.

Сила оправдан, признан вовсе невинным, а в понесенном им напрасном оскорблении предоставлено ему с причинившим ему обиду ведаться судом, буде того, пожелает.

Ему же при открытых дверях полнаго присутствия объявлено, что заключение в тюрьму невиннаго не есть поношение, что cиe есть только подохранение его лица.

Прошло два или три месяца после приключения с Сандуновым. Пред отъездом своим в Царское Село императрица изволила потребовать к себе Силу и Лизаньку Сандуновых.

Когда они были представлены государыне, при бытии тут многих царедворцев, государыня изволила говорить им следующее:

— „Я вас люблю; вы меня всегда искусством игры своей забавляли, благодарю вас; я вас отпускаю с придворнаго моего театра, мне жаль вас, да, думаю, при моих занятиях мне не уберечь вас: я просмотрю, до меня не дойдет, и вы пострадаете, погибнете, тогда будет уже поздно спасать вас; я приказала выдать вам из кабинета 10,000 руб. и обратить получаемое жалованье вам в пенсион. Прощайте, Бог с вами, будьте счастливы, вам в Москве будут рады".