Записки десантника. Повесть

Трое борисовчан

В первый момент после приземления я сгоряча вскочил было на ноги, но острая боль в пояснице прижала меня обратно к земле. Я услышал, как где-то совсем близко прогудел самолет, очевидно сбросивший на втором заходе груз, потом наступила глубокая тишина. С минуту я лежал неподвижно. Надо мной - звездное небо, и у меня такое ощущение, будто я все еще продолжаю парить, в его темной глубине. Но это состояние быстро проходит. Сознание проясняется. Остается боль во всем теле - видно, неловко я упал. Однако ж это пустяки. Далеко ли я от костров? - вот вопрос. С трудом приподнимаюсь на локоть, оглядываюсь. То, что представлялось мне сверху черной ямой, оказалось небольшой лощиной. Я лежал у ее края, на склоне поросшего кустарником косогора. Справа виднелась плотная стена леса, и оттуда доносился знакомый запах болотной сырости. «Не легко будет найти меня здесь партизанам», - промелькнула тревожная мысль.

Невольно вспомнил оставленного в Москве своего товарища по первому рейду в тыл врага, ординарца Колю Антошечкина. В этом человеке сочетались замечательные качества разведчика: выдержка, смелость и какое-то особое чутье следопыта. «Уж он-то живо бы разыскал меня!». И я так ясно представил себе Колю, что казалось: вот-вот услышу его шаги в кустах.

Но никто не шел. Тишина и одиночество действовали угнетающе. Превозмогая боль, делаю попытку подняться. Но первый же шаг убеждает в том, что не только идти, но и устоять долго я не смогу. Пришлось опять прилечь. «Хорош командир, - досадовал я на себя, - сразу же влип в историю. Что подумают партизаны?».

С горечью припоминаю, как сломя голову ринулся из самолета, как не вовремя повернул парашют и вообще действовал без должного хладнокровия, и меня все больше разбирает злость на себя за излишнюю горячность.

Знакомое чувство. Его я испытал не раз, попадая в опасные переделки. В мечтах я любил рисовать себя человеком исключительно хладнокровным, спокойно преодолевающим любые трудности, а на деле нередко оказывалось, что проявлять эти качества не так просто. Из-за излишней горячности меня порой постигали неудачи. Вот и сейчас…

Однако делать нечего, надо искать выход из положения. Припоминаю, что гул самолета доносился до меня справа, значит, где-то там должны быть и костры. «Пойду, а не смогу идти - поползу», - решил я и стал осторожно подниматься. С облегчением почувствовал, что боль в пояснице несколько утихла и я обрел способность к передвижению.

Первым делом нужно было освободиться от парашюта. Стропы опутали меня, словно паутина, и пока я копошился в них, послышался отдаленный шум в кустах и как будто чьи-то шаги. Прислушиваюсь и различаю приближающиеся голоса.

- Здесь! Вон парашют белеет!

«Свои! Партизаны!» - обрадовался я. И вдруг до моего слуха доносится немецкая фраза. «Неужели немцы?». Быстро выхватил из колодки маузер, залег и приготовился к бою. Приближались трое. Вот я уже различаю их силуэты: один высокий, другой приземистый со втянутой в широкие плечи головой, третий совсем маленький, видать подросток. Я взял на прицел высокого и крикнул как можно грозней:

- Стой! Кто идет?

- Свои! Партизаны…

Но ведь я же ясно слышал немецкую речь!

- Из какого отряда? - кричу, не поднимаясь с земли и не опуская маузера.

- Из бригады Дяди Коли! - бойко отвечает приземистый.

- Все ваши парашютисты уже, наверное, у костров, а мы за вами побежали, да не сразу вас нашли, - сказал высокий.

Искренний тон, каким произносились эти слова, рассеял мои опасения, я поднялся. Партизаны подошли и после горячих рукопожатий помогли мне освободиться от строп.

- С чего же это вы вздумали разговаривать по-немецки? Ведь я чуть было вас…

- Да это вот Николай, - показал приземистый на высокого. - Он у нас все тренируется. Хочет научиться правильно говорить по-немецки…

«Ага, - подумал я, - серьезные ребята!» - и спросил партизан, какую работу они выполняют в бригаде.

- Разведчики! Ходим в Борисов, - не без гордости ответил тот, которого я принял сначала за подростка.

Я сразу вспомнил, что в Москве мне говорили о молодых разведчиках Дяди Коли много хорошего. В лесу под Борисовом они обнаружили немецкую разведывательную школу, которой следовало заняться. «Не эти ли?» - подумал я и спросил их имена.

- Старший группы Борис Качан, - отрекомендовался приземистый.

- Разведчик Артур Ржеуцкий! - громко отчеканил маленький.

- Николай Капшай, - коротко сказал высокий.

Представился им и я.

- Далеко отсюда до костров? - спрашиваю.

- С километр будет, - ответил Качан. - Вот выберемся из этой лощинки, пройдем лесок, там и увидите.

Я попросил срезать мне палку и с помощью разведчиков начал потихоньку взбираться на косогор.

- Значит, немецким занимаетесь? - спросил я Николая, шедшего слева.

- Занимаюсь, - односложно ответил Капшай.

Я ждал, что он еще что-нибудь скажет, но он молчал. По-видимому, он принадлежал к числу людей, которые не любят лишних слов.

- Он у нас на все руки: и разведчик, и боксер, и художник, - отрекомендовал Николая Борис.

- Сила! - подхватил Артур. - В Борисове он даже рисовал портреты с немцев. Рисует, а сам мотает себе на ус все, что они говорят. Много выудил…

- Так вы и с гитлеровцами знакомы? - спросил я Николая, все еще надеясь расшевелить его.

- Познакомились, - ответил он. И опять молчит.

Я сделал еще одну попытку заговорить с ним, и тогда он сказал:

- Да я что… Вон Борис, это да! Он в первый же день увел у гитлеровцев из-под носа танк.

- Как же это ему удалось?

- А он работал слесарем на авторемонтном заводе, - поспешил объяснить Артур. - Там его и прижали фашисты. Да он не растерялся, вскочил в отремонтированный, танк, прорвался сквозь цепь немецких автоматчиков и утек из Борисова. Сдал танк нашей воинской части, а сам вернулся домой.

Словоохотливый Артур начал было рассказывать о том, как он впервые повстречался с гитлеровцами.

- Служил я тогда в пограничной части. Как двинулся он на нас… Сила!..

- Артур, ты?! - послышался в этот момент оклик из-за деревьев. - Нашли парашютиста?

- А, Меняшкин! Нашли. Вот он здесь, с нами.

К нам подошла группа партизан. Передний, плечистый парень в кубанке, пояснил:

- А нас Дядя Коля послал вам на помощь.

- Свет ты мой, помощники! Без вас дело обошлось, - отрубил Борис.

- Тем лучше. Ну, так вы к кострам? А мы поищем здесь мешок.

- Какой мешок? - насторожился я.

- Да один из ваших мешков отнесло куда-то в эту сторону. Комбриг приказал нам поискать сперва вас, а потом груз. Так что мы пойдем.

Партизаны направились в глубь леса, из которого мы уже выходили. Впереди между редеющими деревьями замелькали огни. Артур ускорил шаги, мы - за ним и через несколько минут увидели костры. Оттуда навстречу двинулась большая группа партизан. Неугомонный Артур выпалил:

- Сам Дядя Коля идет вас встречать!

В озарении близких костров я различил комбинезоны своих товарищей москвичей и шедшего впереди человека среднего роста в телогрейке и пилотке. Это, как мне подсказали разведчики, и был партизанский комбриг Петр Григорьевич Лопатин, или, как тут его все звали, Дядя Коля. Меня командировали к нему в качестве заместителя по разведке. Увидев меня, Дядя Коля пошел быстрее. Я тоже прибавил шагу. Мы сошлись и крепко обнялись.