Записки офицера Красной армии

20 июня 1944 года. В лесу

Я обнаружил очень неприятную вещь. Но, к счастью, никто из отряда об этом не знает. Так вот, после отступления из опасного места, вблизи того стратегического моста, мы остановились надолго в очень удобном месте — в лесу около ручья. Однажды я пошёл вдоль него, чтобы разведать местность. При мне были пистолет и гранаты — коммунисты уже доставили для нас оружие из городка.

День был очень хороший и тёплый. Гуляя, я отошёл довольно далеко от нашего лагеря. Мне захотелось пить. Где-то вблизи шумел ручей и я начал пробираться к воде через заросли ольхи. В этот момент что-то как загремит, как затрещит… Я сделал ноги. Продрался сквозь заросли и упал в воду. Лишь тут я остановился — дальше убегать было невозможно. И в этот момент я понял, что грохот раздаётся в моей брезентовой сумке, которую я всегда носил с собой за спиной.

Я уже рассказывал о том, как мы сделали налёт на почту в городке и как я, согласно коммунистическому праву социализации, взял будильник у начальника почты. Но как-то мне не приходилось обращаться с чем-то подобным. Однажды я завёл его и он начал подло бурчать именно в тот момент, когда мы хотели уничтожить стратегический мост. Я тогда даже не догадался, что тот шум идёт из моей сумки. А сегодня, когда нечего было делать, я снова завёл будильник. И теперь он начал шуметь и из-за него я чуть не утоп в ручье. Хорошо хоть, что я был один — а то из-за этого шума или паника страшная началась, или — если бы майор сообразил, в чём дело — был бы мордобой в мой адрес.

Вынул я будильник из сумки и со злости как шваркнул его об камни, он ещё раз брякнул и упал в воду. Однако какие же опасные эти буржуйские изобретения! Лучше не иметь при себе чего-то подобного. Эх, дать бы этому начальнику почты по рукам! За такую шутку он бы мне дорого заплатил!

Хотя будильник я ликвидировал, вид у меня был очень скверный. Я был весь мокрый, после того как упал в ручей. Кроме того, когда я бежал через заросли, порвал одежду и поцарапал лицо. Мне не улыбалось в таком виде возвращаться в отряд. Что же делать? Подумав я понял, что эта история может стать для меня хорошим боевым отличием и огромной заслугой.

Так вот, я немного приблизился к нашему лагерю. Затем бросил гранату в какой-то овраг. А после взрыва гранаты начал палить в воздух из пистолета. Выстрелил весь магазин, зарядил второй и бегом в лагерь. Там уже все всполошились и не знали, что делать, в какую сторону убегать. Я крикнул им:

— По лесу шла немецкая облава, но я их остановил. Убил нескольких из пистолета, а других гранатой поубивало.

Майор был очень тронут. Крепко пожал мне руку и сказал:

— Спасибо, товарищ, большое за этот героический поступок, достойный офицера Красной Армии и мужественного партизана Ванды Василевской! Теперь враг не застанет нас врасплох!

Мы быстро собрались и начали отступать в сторону противоположную той, откуда я прибежал. Лишь отойдя оттуда километров на тридцать, мы остановились на длительный отдых. Тогда майор вписал в «Дневник» мой героический поступок.

— Скольких гитлеровцев ты застрелил из пистолета? — спросил меня майор.

— Пятерых точно, видел как они упали.

— Запишу тебе семерых, двоих ты мог не заметить.

— Совершенно верно, — сказал я.

— А скольких гранатой?

— Наверное очень много, потому что я бросил её в самую гущу немцев.

— С десяток их там было?

— Пожалуй, с десяток.

Так что майор вписал по справедливости: десять. Одним словом, проявление геройских поступков нашего отряда всё увеличивается. И я внёс в это серьёзный вклад. Очень приятно это чувствовать.