Запретная правда Виктора Суворова

ИСТОЧНИК ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ

Сын Сталина генерал-полковник Жухрай Владимир Михайлович совершил научный подвиг. Он сохранил для потомков уникальный документ — стенограмму расширенного заседания Политбюро, которое состоялось в обстановке строжайшей секретности в конце мая 1941 года.

Из трех сыновей Сталина Жухрай добился самых высоких результатов в жизненной борьбе: доктор исторических наук, профессор, гранд-доктор философии, почетный член Всемирной Академии Наук Комплексной Безопасности. Биография Жухрая блистательна, героична, не побоюсь высокого слога — невероятна и фантастична.

Владимир Михайлович родился 30 мая 1926 года. В 16 лет — командир пикирующего бомбардировщика Пе-2. За совсем короткое время — четыре ордена Боевого Красного Знамени за потопление в Черном море трех германских транспортов самостоятельно и одного — в группе. В 18 лет — Герой Советского Союза. В 1944 году прошел обучение по индивидуальной программе для работы в спецслужбах. В 1948 году в возрасте 22 лет получил звание генерал-майора и был назначен начальником аналитического отдела личной секретной службы Сталина, которая занималась стратегической разведкой и стратегической контрразведкой по всему миру. В подчинении Жухрая было 11 генералов. В 1952 году поступил на истфак МГУ. После учебы остался работать на кафедре исторического факультета. С 1963 года — консультант Брежнева. В 2008 году генерал-полковник Жухрай стал самым первым кавалером высшей военной награды России — ордена Святого Георгия 1-й степени.

Генерал-полковник Жухрай был не только сыном, но и ближайшим соратником Сталина. В момент смерти вождя Жухрай сумел утаить и сохранить для истории значительное количество документов особой важности из личного архива Отца Народов. Впоследствии эти бесценные сокровища он использовал в своих научных трудах.

Сохраненная Жухраем стенограмма заседания Политбюро, которое состоялось в конце мая 1941 года, — уникальный документ. Историческая и научная ценность исключительна. Уникальность в том, что стенограмма — единственное документальное свидетельство подготовки Советского Союза к обороне и только к обороне. Стенограмма не оставляет сомнений: Сталин германское нападение не исключал. Более того — он его предвидел, о нем предупреждал своих ближайших соратников, требуя повышения готовности Красной Армии к отражению возможного нашествия.

Понятно, что сохраненная Жухраем стенограмма вызвала колоссальный интерес среди военных историков. Академия военных наук — самое мощное военно-научное объединение мира. В этой академии 665 действительных членов, 312 член-корреспондентов, 29 почетных членов и 1395 профессоров («Красная звезда». 24–30 декабря 2008 г.). Академия ведет интенсивную научную работу. Основное направление — борьба с фальсификацией истории войны. Бессменный глава Академии военных наук генерал армии Махмуд Гареев лично возглавляет этот ключевой фронт идеологической войны.

Стенограмма заседания Политбюро, которую сохранил Жухрай, была тщательно изучена светилами военно-исторической мысли. Генерал армии Гареев выразил общее мнение выдающихся военных специалистов: стенограмма является неопровержимым доказательством того, что в конце мая 1941 года на расширенном заседании Политбюро начальник Генерального штаба генерал армии Жуков говорил о вопиющей неготовности Красной Армии к войне, о необходимости готовиться к отражению агрессии, Сталин был полностью согласен с Жуковым.

«Характерно, что Сталин со всем этим согласился и поддержал начальника Генштаба. Все указания были пропитаны не идеей превентивной войны, а интересами подготовки вооруженных сил к обороне страны. (Достоверных архивных данных об этом Политбюро нет, однако сохранились отдельные записи сотрудников личной разведки Сталина, изложенные в книге Жухрая «Сталин: правда и ложь».) Приводимые основные данные о состоянии Красной Армии подтверждаются в «Воспоминаниях и размышлениях» Жукова» (М.А. Гареев. Факты, опровергающие недобросовестные утверждения. Независимое военное обозрение. 19 июня 1998 г.).

Сохраненную Жухраем стенограмму нельзя читать без волнения. Заседание открыл Сталин кратким вступлением: «Обстановка обостряется с каждым днем, и очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… Нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии. Англо-американская агентура делает в Германии все, чтобы как можно скорее бросить Германию на Советский Союз. Англо-американские империалисты рассматривают фашистскую Германию как ударную силу в борьбе против Советского Союза и демократического движения во всем мире…»

Обрисовав лукавые планы англо-американских поджигателей войны, Сталин предоставил слово начальнику Генерального штаба генералу армии Жукову. Жуков доложил о состоянии Красной Армии: сделано много, но недостатков через край, очень многое еще предстоит сделать для того, чтобы поднять боеспособность Красной Армии на должный уровень.

В ходе выступления Жукова товарищи Молотов и Ворошилов бросали реплики, возмущались состоянием Красной Армии, неготовностью к отражению возможного нападения. На защиту Жукова выступил Сталин.

Он объяснил, что страны Запада прошли огромный путь индустриализации по сотне, а то и полторы сотни лет, нам же пришлось проскочить все это за короткий срок. Общий тон второго выступления Сталина: история нам отпустила слишком мало времени.

После этого Сталин поставил конкретные задачи по повышению боевой готовности войск, напомнил руководителям военно-промышленных наркоматов о персональной ответственности за выполнение планов производства оружия. На этом заседание Политбюро завершило свою работу.

Итак, генерал-полковником Жухраем сохранен и опубликован документ, который целиком и полностью опровергает «Ледокол».

Но ясности стенограмма не внесла. Наоборот, после ее публикации возникла одна сплошная неясность.

Непонятна позиция Сталина.

2 марта 1930 года в газете «Правда» Сталин опубликовал статью «Головокружение от успехов». Результаты коллективизации были столь ужасающими, что Сталину пришлось объяснять народу: я-то — хороший, а вот отдельные руководители районного масштаба допустили некоторые перегибы. Сразу после войны, летом 1945 года, Сталину надо было срочно публиковать нечто подобное. Результат войны по своим сокрушительным последствиям превзошел результат коллективизации. Надо было подтвердить свою непогрешимость. Стенограмма заседания Политбюро в конце мая 1941 года для этого подходила лучше всего: я не проспал германское нападение, оно не застало меня врасплох! Я его предвидел, предупреждал соратников, требовал повышения готовности! Я — мудрый вожак! Это бояре у меня никудышные.

В мае 1941 года содержание выступлений Сталина и Жукова на заседании Политбюро было особо секретным. Но после войны в стенограмме ничего секретного не осталось: Сталин говорил о том, что надо крепить оборону, что надо дать Красной Армии больше самолетов, танков, пушек, снарядов! Если какую-то цифирь в 1945 году все еще следовало скрывать, то ее можно было бы срезать, но провозгласить главное: Сталин мудро предвидел, предугадывал, требовал!

После войны Сталин жил и правил страной еще семь лет, но почему-то документ, который снимал с него позор 1941 года, публиковать не стал.

Непонятна позиция членов Политбюро.

Уж так они вылизывали языками сапоги генералиссимуса. Да и не только сапоги. И был пик 1949 года: 70 лет Величайшему Гению Человечества. Вот был момент изогнуться Молотову, Маленкову, Кагановичу, Хрущеву, Булганину и прочим: а ведь ОН же нас в мае 1941 года предупреждал! Он все наперед видел. Ах, если бы мы, сирые, были достойны своего Великого Вождя! После войны каких только побед и достижений Корифею Всех Наук не приписывали. Но ни в 1945 году, ни позже о гениальном предвидении Сталина, о его выступлении на заседании Политбюро в конце мая 1941 года не вспомнил ни один из членов этого самого Политбюро.

Сразу после войны бывшие союзники, США и Великобритания, вдруг стали для Советского Союза смертельными врагами и поджигателями войны. Вот бы и опубликовать выдержки из сталинского выступления в мае 1941 года: а ведь Гений Всех Времен и Народов все наперед видел! Он еще до германского нападения раскусил гнусные замыслы Вашингтона и Лондона!

Но ни один член Политбюро об этом не вспомнил.

И Молотов, и Каганович дожили почти до ста лет. До конца своих дней они восхваляли Сталина, но о его предупреждениях в мае 1941 года припомнить не смогли.

Непонятна позиция Жукова.

В мае 1941 года он все ясно понимал, готовил страну к обороне, недальновидные политиканы Молотовы-Ворошиловы пытались вменить ему в вину неготовность Красной Армии к войне, но на защиту Жукова поднялся сам Сталин и объяснил, что Жуков ни в чем не виноват.

Вот бы Жукову об этом вспомнить после войны!

Вы будете смеяться — Жуков о том заседании Политбюро не вспомнил ни разу.

Но странное дело: текст выступления Жукова в мае 1941 года, который сохранил и опубликовал Жухрай, дьявольски совпадает с текстом «Воспоминаний и размышлений».

Сравним.

Жуков в конце мая 1941 года на совершенно секретном заседании Политбюро:

«С 1 января 1939 года по настоящее время Красная Армия получила 29 637 полевых орудий, 52 407 минометов, а всего орудий и минометов с учетом танковых пушек 92 578… Главное артиллерийское управление недооценивает такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («Катюши»). Необходимо, товарищ Сталин, немедленно принять решение об их срочном серийном производстве… С 1 января 1939 года по настоящее время Красная Армия получила от промышленности 17 745 боевых самолетов, из них 3719 самолетов новых типов… Однако в количественном отношении в ВВС преобладают машины старых конструкций… Примерно 75–80 процентов общего числа машин по своим летно-техническим данным уступают однотипным самолетам фашистской Германии… О том, сколь велики мероприятия, осуществленные партией и правительством по укреплению обороны страны в 1939–1941 годах, говорит рост численности наших вооруженных сил. Они выросли за это время в 2,8 раза, было сформировано 125 новых дивизий… По директивам Генерального штаба от 13 мая 1941 года на рубежи Западная Двина — Днепр перебазировались: 22-я армия из Уральского военного округа, 21-я из Приволжского, 19-я из Северо-Кавказского… Учащимся военных академий прививается мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения…»

А вот тот же Жуков через 28 лет:

«С 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила 29 637 полевых орудий, 52 407 минометов, а всего орудий и минометов с учетом танковых пушек 92 578… Главное артиллерийское управление не оценило полностью такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («Катюши»)… С 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила от промышленности 17 745 боевых самолетов, из них 3719 самолетов новых типов… Однако в количественном отношении в ВВС преобладают машины старых конструкций… Примерно 75–80 процентов общего числа машин по своим летно-техническим данным уступают однотипным самолетам фашистской Германии… О том, сколь велики были мероприятия, осуществленные партией и правительством по укреплению обороны страны в 1939–1941 годах, говорит и рост численности наших вооруженных сил. Они выросли за это время в 2,8 раза, было сформировано 125 новых дивизий… 13 мая Генеральный пггаб дал директиву округам выдвигать войска на запад… С Урала шла 22-я армия, 21-я из Приволжского, 19-я из Северо-Кавказского… Учащимся прививалась мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения…» (Воспоминания и размышления. Москва: АПН, 1969. С. 206–228.)

Невероятно! Через 28 лет Жуков помнит слово в слово текст своего выступления на заседании Политбюро и его повторяет, но не помнит про само заседание, на котором он был главным докладчиком. Позабыв начисто о заседании Политбюро, Жуков через 28 лет в своих мемуарах привел те самые слова, цифры и доводы, которые произносил на заседании Политбюро в конце мая 1941 года.

Непонятно поведение генерала армии Гареева, Академии военных наук, всех вышестоящих научных, политических, идеологических инстанций.

Сын Сталина генерал-полковник Жухрай сохранил один-единственный документ, который свидетельствует о том, что Советский Союз готовился к обороне и только к обороне. Так надо же этот документ выставить на Поклонной горе в золотой рамке на всеобщее обозрение!

Граждане ученые, стенограмма заседания Политбюро в конце мая 1941 года является не только историческим документом чрезвычайной важности, но еще и святой реликвией. Судите сами: весь мир смеется над глупеньким, близоруким и доверчивым Сталиным, его соратниками и полководцами, а Жухрай нашел документ о том, что высшее руководство Советского Союза и Красной Армии считало нападение Германии вероятным и возможным, принимало меры по подготовке отражения вражеского нашествия. Отчего же никто из вас, товарищи ученые, не требует чтобы Жухрай отдал народу национальное достояние? Или хотя бы копию! А вдруг Жухрай неточно цитирует? А вдруг запятую где пропустил? Или целое слово? Давайте же тот папирус для потомства сохраним! Надо срочно купить документ у Жухрая. Разве на такое дело можно деньги жалеть? Дайте Жухраю миллион долларов! Два! Пять! Десять! Дайте сто миллионов! Дайте миллиард! России ведь все равно этих миллиардов девать некуда, вывозить в Америку приходится контейнерами и пароходами. А то ведь случись пожар, сгорит как «Слово о полку Игореве». С чем останемся? Чем миролюбие докажем?

Удивительная вещь — ни национальные лидеры Государства Российского, ни Министерство обороны, ни Академия наук, ни всякие прочие научные учреждения не проявили ни малейшего интереса к документу Жухрая как к единице хранения. А ведь этот документ является единственной опорой казенной идеологии. Система идеалов страны (после бабок, понятно) — это набор легенд о миролюбивом товарище Сталине, который страшно боялся Гитлера и думал только о том, как бы оттянуть войну да как бы не дать Гитлеру повода для нападения. Но подтверждается вся масса героических сказаний одной только стенограммой. Но никто (кроме Жухрая) ту стенограмму своими глазами не видел и в руках не держал. И не собирается держать. Опубликовал Жухрай текст, Академия военных наук в полном составе верит. Верит и цитирует! Верит и повторяет! Жухраевской находкой, словно дубиной народной войны, академики гвоздят по головам тех, кто посмел усомниться в сталинском миролюбии.

Но дубина-то — виртуальная. Никто не удосужился пощупать дубину собственной рукой. Никто не узаботился о ее сохранении для потомков.

Непонятна позиция и самого генерал-полковника Жухрая.

Почему после смерти Сталина он так долго не публиковал документ? Льзя ли, граждане, так к истории своей Родины относиться? Ведь мог Жухрай помереть невзначай. А соседи сдали бы бумаги в макулатуру, чтобы получить взамен шедевры какого-нибудь Пикуля. И что было бы? Осталась бы Родина без единственного документа, удостоверяющего стремление товарища Сталина к миру и братской дружбе с Гитлером!

И ведь сколько было возможностей предъявить на суд истории бумагу величайшей ценности!

После смерти Сталина маршал Жуков стремительно пошел в гору: с командующего заштатным Уральским военным округом — на должность первого заместителя министра обороны. Не прошло двух лет — Жуков становится министром обороны, затем — членом Президиума ЦК, наконец, — чуть ли не полновластным, на пару с Хрущевым, Хозяином Земли Русской, без пяти минут Самодержцем. И уж как он ценил свои заслуги! Вот бы в те времена генерал-полковнику Жухраю и объявить на весь мир: скромен Георгий Константинович, а у меня про него — во какой документ! В мае 1941 года он только об обороне думал, предлагал войска в готовность привести, требовал «Катюши» в серию пустить.

Но промолчал Жухрай. Документ не показал ни Жукову, ни народу.

После свержения Хрущева по приказу Брежнева военные историки засели сочинять официальную двенадцатитомную историю войны. Главное содержание: генералиссимус Сталин и маршал Жуков — герои, которые спасли Родину от врагов, а мир — от коричневой чумы, но был еще и третий герой — политкомиссар Брежнев Леонид Ильич. Такой триумвират выдающихся полководцев вырисовался: Сталин-Жуков-Брежнев. Брежнев возрождал и восстанавливал культ Сталина, раздувал культ Жукова, которого раньше не было. А под этот победный звон и сам себе присвоил маршальское звание и орден «Победа», нарушив статут.

Культ Жукова родился и окреп во времена Брежнева. Вот бы Жухраю и предъявить документ! Вы Жукова чуть ли не полководцем объявили. А у меня — документальное тому подтверждение! Вот бы и вписать документ в историю. Тем более, что сам Жухрай — советник Брежнева!

Но Жухрай скромно отмалчивался.

В 1969 году вышли мемуары Жукова. Совсем уж великолепный повод. Вот бы Жухраю и заявить городу и миру: граждане, наш полководец гениален. Все, что в мемуарах записано, чистая правда. Я документ сохранил! Текст мемуаров слово в слово, цифра в цифру совпадает со стенограммой предвоенного заседания Политбюро! 28 лет назад великий Жуков на совершенно секретном заседании Политбюро произносил именно эти слова, а Сталин его поддерживал!

Но Жухрай упорно хранил тайну.

Тем временем пошел девятым валом второй раунд возвеличивания Жукова: Спаситель Отечества, Маршал Победы, присвоить посмертно генералиссимуса, причислить к лику святых!

И опять, какой момент! Вот бы стенограмму публиковать!

Но Жухрай стенограмму никому не показывал. Страну сотрясала так называемая «гласность», каждый публиковал, что хотел. А Жухрай хранил тайну. С момента смерти Сталина 43 года Жухрай прятал стенограмму…

И тут вышел «Ледокол».

Вот тут Жухрай и опомнился: так у меня же стенограмма завалялась, которая «Ледокол» опровергает!

Текст стенограммы, которую сохранил Жухрай, чуть ли не дословно совпадает с текстом мемуаров Жукова. Сотни академиков и профессоров Академии военных наук уверены: вот это и является доказательством подлинности бесценного документа.

А мы усомнимся.

Товарищи ученые, доценты с кандидатами, а не могло ли совпадение текстов произойти по другой причине? Снял, допустим, генерал-полковник Жухрай толстенный том «Воспоминаний и размышлений» с полки, надергал цитат, сверстал их, словно лоскутное одеяло, добавил от себя мудрейших предсказаний Сталина и толковых предложений Жукова о том, что нужно немедленно «Катюшу» на вооружение принимать, вот и получилась «стенограмма» заседания Политбюро, которого никогда не было.

Давайте же сообразим, что полное совпадение цифр и фактов в «стенограмме» и в мемуарах Жукова как раз и является доказательством того, что генерал-полковник Жухрай нам подбросил фальшивку, да не простую, а глупейшую и грубейшую.

Граждане светила, оцените ситуацию в своих ученых головах. В мемуарах Жукова написано, что с 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила 7745 боевых самолетов, из них 3719 новых типов, 29 637 полевых орудий, 52 407 минометов, всего с учетом танковых пушек 92 578 орудий и минометов. Но именно эти самые цифры Жуков якобы доложил товарищу Сталину и другим товарищам на совершенно секретном заседании Политбюро в конце мая 1941 года.

Откуда Жуков мог знать эту цифирь в мае, если ее тогда еще не было?

Может быть, он знал цифры на конец мая и вычислил то, что будет к 22 июня?

Все может быть, граждане. Но откуда Жуков в конце мая мог знать про 22 июня, если об этом не знал и сам Гитлер, который все время сдвигал даты начала вторжения?

Теперь допустим, что стенограмма заседания подлинная. В конце мая Жуков доложил количество вооружений, которые Красная Армия получила на момент доклада руководству, т. е. на конец мая, добавив, что этого мало. Сталин пригрозил наркомам: кто будет срывать поставки оружия в армию, будет наказан так, как у товарища Сталина заведено. Наркомы рванули под козырек и ринулись выполнять.

Промышленность уже давно была переведена на режим военного времени. Вот ситуация в авиапроме в январе 1941 года. Рассказывает нарком авиационной промышленности А. Шахурин:

«Сталин, взяв лист бумаги, начал писать: «Обязательство (заголовок подчеркнул). Мы, Шахурин, Дементьев, Воронин, Баландин, Кузнецов, Хруничев (мои заместители), настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 самолетов в сутки». «Можете, — говорит, — подписать такой документ?» «Вы написали не одну мою фамилию, — отвечаю, — и это правильно, у нас работает большой коллектив. Разрешите обсудить и завтра дать ответ». «Хорошо», — сказал Сталин. Обязательство было взято нами и выполнено. Сталин ежедневно занимался нашей работой, и ни один срыв в графике не проходил мимо него» (Вопросы истории. 1974. № 2. С. 95).

Итак, в первой половине 1941 года авиационная промышленность каждый день дает десятки боевых самолетов. Другие отрасли не отставали. Жуков в конце мая криком кричит, что новых самолетов, танков и пушек ему мало. Сталин грозится загнать наркомов на Колыму или в лубянские подвалы, они вкалывают, но количество самолетов и в конце мая, и 22 июня остается тем же самым. С точностью до единицы.

То же самое — с пушками, танками, минометами.

Сочиняя «стенограмму», доктор исторических наук, профессор, гранд-доктор философии, почетный член Всемирной Академии Наук Комплексной Безопасности не сообразил, что 22 июня самолетов, танков и пушек в Красной Армии должно было быть больше того, что было в конце мая.

«Стенограмма» свидетельствует, что «Жуков» на расширенном заседании Политбюро нес такое, чего нести никак не мог.

В мемуарах Жукова написано, что 13 мая 1941 года Генштаб направил в войска директиву о выдвижении армий Второго стратегического эшелона в западные районы страны. Исходя из этого, Жухрай сочинил «стенограмму». И вот «Жуков» в конце мая доложил руководству страны: «По директивам Генерального штаба от 13 мая 1941 года на рубежи Западная Двина — Днепр перебазировались: 22-я армия из Уральского военного округа, 21-я из Приволжского, 19-я из Северо-Кавказского…»

А это чепуха.

Не мог Жуков такого доложить. 13 мая действительно была дана директива… Но директива о том, чтобы начать выдвижение 13 июня. И это выдвижение войск началось 13 июня. Именно поэтому 13 июня 1941 года прозвучало Сообщение ТАСС: никакого выдвижения войск не происходит, Советский Союз на Германию нападать не собирается.

Кстати, и у Жукова в мемуарах написано о том же: сосредоточение войск Второго стратегического эшелона не завершилось в конце мая, оно только началось 13 июня, должно было завершиться 10 июля, но было нарушено германским вторжением, война застала огромные воинские массы в эшелонах. Но Жухрай до этого места не дочитал, потому его «Жуков» в конце мая доложил товарищу Сталину: требования директивы от 13 мая выполнены! Армии Второго стратегического эшелона уже переброшены на рубеж Днепра и Западной Двины!

А они в конце мая еще и к погрузке не приступали.

«Жуков» еще много чего нагородил в тот майский день.

В советской исторической науке было множество мифов, которые десятилетиями кочевали по безбрежным просторам монографий и мемуаров, по воспоминаниям и размышлениям всевозможных маршалов победы, академиков и профессоров. Два из этих мифов были совсем уж глупыми.

Первый: за два предвоенных года в Советском Союзе было сформировано 125 новых дивизий…

Второй: в западных районах Советского Союза находилось 170 дивизий и 2 бригады.

Мемуары Жукова сочиняли совершенно безответственные люди — наши ребята за ту же зарплату. В мемуары они вписали множество мифов, включая и эти два.

Жухрай, сочиняя «стенограмму» расширенного заседания Политбюро, эти мифы вложил в уста Жукова. И вот в конце мая «Жуков» докладывает Сталину и его соратникам: сформировано 125 новых дивизий, в западных районах у нас 170 дивизий и 2 бригады.

Если бы Жуков такое доложил, то Сталин его немедленно разжаловал бы в рядовые. Уж товарищ Сталин знал, сколько у него дивизий.

Кстати, и мемуары Жукова, и «стенограмма», сочиненная на основе мемуаров, эти мифы опровергают. И в мемуарах, и в «стенограмме» сообщается о 9 мехкорпусах, сформированных в 1940 году, и 20 мехкорпусах, сформированных весной 1941 года. А это, как ни крути, 87 одних только новых танковых и моторизованных дивизий. Помимо этого, были сформированы танковые и моторизованные дивизии, которые в состав мехкорпусов не входили. Но стрелковых дивизий формировали больше, чем моторизованных и танковых, вместе взятых. А еще дивизии ПВО, НКВД, воздушно-десантные корпуса. И 79 новых авиационных дивизий.

И про две бригады опровержение легко найти прямо в мемуарах Жукова, и даже в «стенограмме», которую сочинил Жухрай на основе этих мемуаров. В мемуарах сообщается, что в западных районах страны две бригады, а через несколько страниц того же увесистого тома мы читаем, что в западных районах одних только противотанковых бригад было сформировано десять. Мемуары Жукова выдумывали бездарные, неряшливые сочинители. Жухрай эту дурь продублировал в «стенограмме».

Кроме того, в западных районах страны находились 9 бригад ПВО, бригада морской пехоты, 2 стрелковые, 16 воздушно-десантных, 10 железнодорожных бригад, бригады НКВД.

Но Жуков в мае 1941 года якобы браво докладывал про две бригады, и Сталин его якобы поддерживал…

«Стенограмма» свидетельствует, что на заседании Политбюро «Жуков» обратился к Сталину: «Главное артиллерийское управление недооценивает такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («Катюши»). Необходимо, товарищ Сталин, немедленно принять решение об их срочном серийном производстве…»

Прочитаешь такое — душа гордостью наполняется: вот какой был у нас мудрый полководец!

Жаль только, что Жуков такого в конце мая 1941 года не говорил и говорить не мог. Испытания БМ-13 были завершены 21 июня 1941 года. В тот же день — решение о начале серийного производства. 28 июня был отдан приказ о формировании первой экспериментальной батареи. Первый залп батареи БМ-13 под Оршей — 14 июля.

В руководстве новое оружие называли PC: батарея PC, эрэсовский дивизион, полк PC. В телефонных разговорах — Раиса Семеновна. В сентябре 1941 года в Красной Армии появилась Гвардия. Все части PC сразу при формировании получали гвардейское звание.

Их стали именовать ГМЧ — гвардейские минометные части.

В 1941 году ради сохранения секретности индекс БМ-13 не был известен даже боевым расчетам. Но солдатам и сержантам надо было как-то называть странные машины с рельсами над кабинами, из которых они вели огонь по врагу. На пусковых установках стояла непонятная буква «К» (Воронежский завод имени Коминтерна). От этой буквы и пошла Катюша. Это не имя, данное Главным артиллерийским управлением или конструкторским бюро при зачатии или рождении нового оружия, это фронтовая кличка. Долгое время командирская Раиса и солдатская Катюша мирно сосуществовали. И только после войны Катя в народном сознании решительно вытеснила Раису Семеновну. Катюша — короче, звонче, романтичнее. Да и песня над страной гремела про яблони и груши.

В конце мая 1941 года никаких экспериментальных, тем более — боевых подразделений БМ-13 еще не было. На полигоне стреляли первые установки, но ни Раисами, ни Катюшами еще не назывались. И если это имя появилось в стенограмме заседания Политбюро в конце мая 1941 года, то тем хуже для «стенограммы». Это лишнее свидетельство халтурной работы бессовестного и безграмотного фальсификатора истории.