Запретная зона

ГЛАВА III

Эллен возвращалась из больницы в свою крошечную хижину в Осколе. Она ехала по 303-й автостраде. Двигатель старого автомобиля подозрительно застучал. Если она застрянет здесь в полном одиночестве, то придется проделать долгий путь в темноте, а, возможно, и промокнуть до нитки, так как в горах слышались громкие раскаты грома.

Оскола затерялась в дикой и глухой местности. Здешние леса были очень неприветливы. Не один самолет потерпел аварию в этих горах и так и не был найден. Каждое лето туристы уходили в горы и не возвращались назад.

Большая часть этой местности, которая полсотни лет назад была процветающим краем лесников, садоводов и фермеров, сейчас совсем обезлюдела. Фруктовые сады, такие старые, что деревья в них приобрели уродливую и причудливую форму, вплотную примыкали к пахотным землям. Покинутые дома стояли с забитыми фанерой окнами, а их содержимое было разграблено. И это все, что осталось от семей, живших здесь в течение десяти поколений.

И все-таки места здесь были удивительно красивые, с залитыми солнцем долинами и весело журчащими ручьями, которые старожилы называли «киллами», применяя старинное голландское слово. Опасности, подстерегавшие в этих местах, были хорошо известны: удаленность от шумных городов, дремучие леса и непроходимые горы. Здесь все боялись заблудиться и погибнуть в лесах.

Независимо от того, что решила полиция, Эллен была полна решимости до конца расследовать непонятный случай с попавшей в беду женщиной. Даже если в холме и вправду ничего не было, как утверждал этот прилизанный геолог, все равно история с непонятным и страшным звуком несомненно вызывает интерес. Лой Келли попала в больницу, а у самой Эллен до сих пор болели все кости.

Так что же это, черт возьми, все-таки было? Безусловно, ни одна из работавших на холме машин не могла наделать столько шума. Ведь звук шел из-под земли.

Вспышки молнии становились ярче, а раскаты грома сильнее и сильнее. Их звуки казались Эллен весьма веским и мрачным аргументом, чтобы поскорее убраться из этих безлюдных мест. Она свернула на Маунд Роуд и проехала мимо дома судьи, каменного здания с двускатной крышей и узкими окнами на втором этаже. Первый этаж выглядел более изящным, как будто прежние хозяева, выходцы из Голландии, хотели перенести сюда частицу утонченности и элегантности того мира, который они оставили у себя на родине. Однако высокие окна и массивная дверь делали дом грубым и непропорциональным. В этот час он выглядел темным и безмолвным; сзади, на фоне беспорядочно разбросанных по небу облаков, изогнутой тенью чернел холм. Через несколько минут Эллен подъехала к своей хижине, совершенно незаметной с дороги. Даже грязную, извилистую дорожку под деревьями можно было различить с большим трудом.

Как обычно, дома Эллен встретила мертвая тишина, которую она так ненавидела. Прожив здесь шесть недель, показавшихся на редкость безрадостными, она украсила комнаты ситцевыми занавесками, веревочными ковриками и картиной с видом на Адирондак, которую приобрела в галерее в Ладлэме. Даже покупая каталог, чтобы выбрать карнизы и оригинальные кухонные полотенца, Эллен все еще никак не могла понять, что заставило ее отказаться от прежних беспечных привычек и внезапно превратиться в настоящую домохозяйку.

Однако вскоре пришлось признать очевидный факт: она была страшно одинока. Жизнь лесной отшельницы подействовала на Эллен так угнетающе, что она стала лихорадочно преображать свое жилище, изо всех сил стараясь сделать его уютным и старомодным. Может быть, она надеялась на волшебство. Если жилье выглядит привлекательным и домашним, возможно, в одно прекрасное утро здесь появится какой-нибудь друг?

Мертвую тишину нарушал только звук капающей из крана воды.

Эллен посмотрела на телефон. Единственным человеком, которому она могла позвонить, был Айра, но он уже давно сменил номер телефона. Насколько ей было известно, Айра забросил свой «порше» и увлекся даосизмом[2].

Да и что она могла сказать воображаемому другу? То, что она страшно одинока и нуждается в поддержке? Что ей уже за тридцать и она с завистью смотрит на чужих детей? Или что она сдуру купила обанкротившуюся провинциальную газету и наверняка останется в старых девах?

А что потом? Одеть белую нейлоновую униформу и взять в руки блокнот для заказов? Относительно своего будущего в качестве официантки Эллен волновал только один вопрос: хватит ли ей смелости, чтобы решиться на это.

Сверкнувшая молния на мгновение осветила двор. Эллен со вздохом вошла на кухню и открыла буфет. Его содержимое не доставило никакого удовольствия: какао, французский кофе… Она подумала, что превращается в обычную сельскую сплетницу, привыкшую пить разную дрянь. Глухой раскат грома как бы подтвердил ее опасения. Буря подкрадывалась незаметно, подобно вышедшей на ночную охоту кошке.

Когда Эллен стала вынимать из буфета какао, ее вдруг осенило, что бессонную ночь можно провести весьма продуктивно и кое-что прояснить в загадочной истории.

Холм находится совсем рядом, и никто не сможет помешать ей обследовать это загадочное место сколько душе угодно.

Раздающиеся из-под земли крики, убивающий все живое шум… Нет, над этим сюжетом стоит потрудиться.

Если дождаться утра, то снова притащится судья и станет отстаивать права на свою драгоценную собственность. Или же налетит толпа местных полицейских; в этом случае придется столкнуться и с их враждебностью, и с несносной злобой старого судьи.

У Эллен был фонарь. Самое главное, нужно незаметно проскочить мимо дома судьи. Но как это сделать? Шум машины нарушит гробовое молчание, царившее на Осколе по ночам.

Можно пойти пешком. Если идти по дороге, то до холма будет миля, а лесом всего полмили. Однако в лесу опасно и полно диких зверей, особенно черных медведей. Эллен встречала их даже днем; они напоминали сгорбленных сказочных троллей с острыми мордами и пустыми, злющими глазками.

Да уж, лесная прогулка в такой час щекочет нервы. Однако во всем есть положительные стороны: совершенно исключена вероятность заблудиться, даже если идти пешком. Главное, нужно идти по тропинке вдоль Коксон Килла, ручья, протекающего за домом Эллен. Через четверть мили лес переходит в поляну, прямо перед которой находится холм.

Эллен вышла на веранду, чтобы окончательно решить, стоит ли пускаться в такую безумную авантюру. Она взъерошила рукой волосы: этот жест остался у нее с детства как знак непокорности. Девушка спустилась на песчаную площадку в палисаднике. Снова вспыхнула молния, и она стала считать: один, два, три… Эллен досчитала до одиннадцать, когда послышался слабый удар грома. Итак, возможно, грозы и вовсе не будет.

Освещая фонариком путь, она направилась в глубь черного леса. Вскоре послышалось журчание Коксон Килла. Прошлой зимой он полностью замерз, и его пороги были словно из кварца. Эллен проводила по ним руками, чувствуя каждую складочку, каждый изгиб. С тех пор она полюбила ручей. Месяц назад она обнаружила прекрасное место для купания, пятьдесят футов длиной и восемь глубиной. В прозрачной и чистой воде можно было рассмотреть плавающую у самого дна форель.

Эллен могла выходить из своей хижины раздетой и плавать брассом, пока ее тело не синело от холода. Она обожала ходить по лесу обнаженной, испытывая удивительное чувство, когда прохладный лесной воздух ласкал ей грудь… Господи, как ей хотелось, чтобы рядом был мужчина, нежный, романтичный и чувственный. Словом, настоящий мужчина.

Ее фонарик мерцал в зарослях лавровых деревьев. От остроконечных, похожих на звезды цветов, струился бледный свет. Где-то в вышине перешептывались огромные сосны. Журчание ручья стало громче, и Эллен подумала, что может в него упасть, но тут она наконец нашла тропинку.

Через двадцать минут лес сменился полем и течение ручья стало медленным, а берега топкими. Прямо перед Эллен стоял холм — ничем не примечательная груда земли, пятном чернеющая на горизонте.

Она прошла немного вперед и увидела, что в доме у судьи в нескольких окнах на первом этаже горит свет. Свет необычно мерцал, и озадаченная Эллен остановилась. Свет был странного, лилового цвета и напоминал дугу сварочного аппарата.

Неужели судья пользуется газовым обогревателем? Конечно же, нет. В такую жару это просто невозможно. Может быть, что-нибудь горит?

Эллен направилась к дому, быстро минуя заброшенный грушевый сад с причудливыми деревьями и неровную кирпичную стену, которая проходила вдоль сада и вела к двери кухни. Дверь была закрыта, но из дома доносились запахи, которые у каждого жилища свои, особенные. Сырой запах погреба перемешивался со слабым ароматом недавно приготовленной на кухне пищи. Правда, к этому примешивалось еще что-то. Эллен затруднялась определить, что именно. Возможно, где-то лежал дохлый опоссум.

Эллен была высокой женщиной, и для нее не составило труда заглянуть в окно. Она с удивлением обнаружила, что мерцающий свет исходил от огромного телевизора.

Телевизор находился в соседней комнате и был повернут экраном к Эллен. Перед ним стоял стул, и она могла видеть склонившуюся на бок голову судьи. Похоже, старик спал.

Изображение на экране телевизора было очень странным: нескончаемые туманные клубы лилового дыма. В фильмах про войну так изображали момент после взрыва, однако это длилось всего секунду. Здесь же дыму не было видно конца.

Черт возьми, что же это такое и почему дым лиловый? Ведь когда телестанция прекращала работу, на экране была сетка. Кому пришло в голову оставить этот дым?

И все же какой-то умник додумался до такого безобразия, а судья уснул у телевизора. Наверняка эта идея принадлежит владельцу одной из местных станции. Подумать только, всю ночь на экранах телевизоров клубится лиловый дым! По личному опыту Эллен знала, что среди представителей средств информации в провинциальных городках немало кретинов. Не она ли сама была ярким тому подтверждением? Бросить все: приличную зарплату, надежную работу, врача-ортодонта с великолепным автомобилем и город, который она одновременно и любила, и ненавидела. И все ради этой дыры?

Она уже хотела уйти, когда вдруг увидела, что судья поднес к лицу длинную, худую руку с широко расставленными пальцами. На мгновение рука задержалась в воздухе, а затем медленно скользнула по щеке и исчезла из вида.

Эллен отпрянула от окна, испытывая отвращение как от странного и чувственного жеста судьи, так и от того, что тот, оказывается, не спал. Теперь, когда она знала, что старик не спит, казалось, что он находится в каком-то странном и безумном состоянии экстаза.

Может быть, он наркоман или маньяк? Вот это сюжет! Она снова взглянула на судью. Вот будет забавно пропесочить старого мерзавца в газете!

Голова судьи наклонялась вверх-вниз, а рот был широко открыт. Он судорожно задергался. Эллен поняла, что он, должно быть, занимался мастурбацией.

Сначала ей захотелось немедленно убежать, однако она остановилась из боязни, что шум вспугнет судью. Невольно она стала свидетелем интимного момента. Щеки Эллен горели огнем.

Она отползла от окна, чувствуя себя извращенкой.

Добравшись до вершины холма, Эллен почувствовала, как под ногами захрустел гравий. Раньше ей никогда не приходилось здесь бывать, и она была уверена, что вершина была густо покрыта сорной травой, как и весь холм.

Эллен без труда нашла место, где доктор Келли и его сайгонская жена услышали крики. Именно тут экскаватор выкопал большую, черную канаву, подойдя к которой Эллен почувствовала кисловатый и тошнотворный запах сырой земли. Раньше это вызвало бы у нее удивление, однако за время своего пребывания в Осколе она хорошо изучила запах здешней земли и теперь знала, что он совсем не обязательно должен быть приятным. Горожанину кажется, что от чернозема исходит удивительный и сладкий аромат, однако в действительности это совсем не так. Невозделанная земля пахнет смертью и разложением, она убийственна и тлетворна.

Эллен остановилась на краю канавы, не испытывая особого желания спуститься вниз и обследовать почву. Она представила черных жуков, земляных червей, личинок, кротов, землероек и толстых змей. Канава казалась кровоточащей раной, кишевшей мелкими тварями, которые жаждали вцепиться Эллен в ноги.

Наконец она нашла компромисс и решила прилечь на усыпанную одуванчиками траву, благодаря которой холм казался таким зеленым. Она прижала ухо к земле и закрыла глаза. Через несколько секунд ее охватило ужасной чувство незащищенности.

Эллен поднялась с земли. Осмотревшись, она заметила какой-то свет в дальнем конце Маунд Роуд. Это был автомобиль. Она выключила фонарик. Кто бы это мог приехать сюда в такой час? Потом Эллен снова заметила блеск фар, потом еще и еще.

Целая вереница машин спускалась по Маунд Роуд. Эллен это было совсем не по душе. Может быть, судья заметил ее и сообщил шерифу или в полицию?

Но нет, первый автомобиль оказался стареньким пикапом с гремящим кузовом. Эти машины явно не принадлежали представителям власти.

Эллен присела и стала наблюдать. Всего подъехало девять автомобилей. Они остановились по обе стороны дороги и на площадке, примыкавшей к грушевому саду судьи Терброка. Когда фары погасли, Эллен не могла ничего рассмотреть и только слышала, как открываются и закрываются дверцы и выходят пассажиры.

Эллен приготовилась к бегству, но тут открылась парадная дверь дома, и во двор полился беловато-лиловый свет. Люди повалили в дом судьи: мужчины, женщины и дети. Их движения были торопливыми, как если бы… если бы что? Эллен этого не знала, просто эти люди передвигались очень забавно.

Что же это, черт возьми, такое? Какое-нибудь полуночное сборище? У старых общин в провинциальных городках столько тайн. Нужно снова спуститься вниз и посмотреть, что там происходит.

Старые общины ревностно оберегают свои тайны и иногда бывают при этом очень жестокими.

Может быть, здесь собирается клуб местных сексуальных извращенцев?

Затем Эллен услышала тихие голоса и увидела, как дом стал наполняться светом. Нет, это мало похоже на тайное сборище. Свет становился все ярче, и до ее слуха донеслись крики.

Да, прекрасный сюжет для газеты. Эллен снова улеглась и, плотно прижав ухо к земле, стала прислушиваться. Над головой у нее шумела трава. И все, больше ничего не было слышно… или нет…

Да! Какой-то очень глубокий звук. Что это: подземный ручей или шум машины?

Эллен подняла голову, пытаясь установить, не слышит ли она стук собственной крови в висках. Нет, этот глубокий пульсирующий звук не имеет к ней никакого отношения.

Это был звук двигателя, причем он доносился из такого места, где никакого двигателя не должно быть. Эллен достала из пакета магнитофон, включила его и прижала микрофон к земле.

Но шум вдруг прекратился, как будто… но нет, это просто невозможно. И все же действительно казалось, что шум прекратился потому, что она к нему прислушивалась и включила магнитофон.

На мгновение Эллен показалось, что она сходит с ума. Да нет под землей никаких машин и быть не может! Она снова бросила взгляд на канаву. Услышит ли она что-нибудь, если спустится в эту яму глубиной в три фута? Ведь высота холма была не менее пятидесяти футов. Но с другой стороны, что, если женщина находится в могиле недалеко от поверхности и слишком измучена, чтобы кричать? Возможно, Эллен слышала глухой стон обессилевшего человека.

Она решительно спустилась в канаву. Неужели и вправду уховертки заползут ей в уши и начнут прогрызать путь к самому мозгу?

Ярко вспыхнула молния, и за ней сразу же последовал раскат грома. Только этого не хватало. Значит, гроза все-таки вернулась. После того как утих гром, стало очень тихо. Стояла кромешная тьма, похожая на неведомую бездну, в которую человек погружается в глубоком сне.

Эллен наклонилась и плотно прижала ухо к земле. Почва была жирной и мягкой, но вовсе не такой липкой, как она предполагала. Вопреки всем ожиданиям, земля в этом месте оказалась легкой и рыхлой, хотя в лесу она была твердой, как мокрый цемент.

Эллен вдруг вспомнила про остатки шлака, которые она нашла за старой мастерской, где плавили серебро. Об этом было написано в одной из ее статей. Вот во что превращаются некоторые камни под воздействием высоких температур.

Эллен была вознаграждена за смелость: из-под земли снова донесся какой-то шум. На сей раз он был совсем близко и звучал омерзительно. Он казался еще менее понятным, чем прежний, исходящий из глубины гул. Это напоминало царапанье обезумевшего омара, попавшего в котелок, или скользкий шум извивающегося в агонии тела змеи, голова которой была раздавлена тяжелым сапогом.

Эллен как ужаленная выскочила из канавы. Ей показалось, что непонятное существо находится прямо под ней.

Этот шум отличался страшной силой. Нет, пожалуй, речь идет не о несчастном омаре или угре, бьющемся в кастрюльке, а о длиннющей анаконде, пытающейся вырваться из огромного котла. Боже правый, что же там такое?

Настало время убраться отсюда и как можно скорее.

Эллен стала спускаться по склону холма, но вдруг остановилась, пораженная необычным зрелищем. Тупик рядом с домом судьи был забит машинами. Должно быть, их было не менее двадцати. А в самом доме творилось что-то невероятное. Все шторы были задернуты, но Эллен могла различить гул множества голосов… и какой-то непонятный, шипящий звук. Беловато-лиловый свет, струившийся из-за штор, тоже становился все сильнее.

Опасно это или нет, но надо подойти поближе и увидеть все собственными глазами. Эллен снова стала быстро спускаться вниз по проторенной тропинке, стараясь по возможности обойтись без фонаря.

Ветви старых, сучковатых грушевых деревьев так и норовили попасть ей в глаза, но с другой стороны, они служили отличным прикрытием. Можно было подойти к дому на расстояние тридцати футов, никак себя не обнаружив.

Приблизившись к дому, Эллен почувствовала, что лиловый свет действительно очень сильный, а кроме того, он вызывал у нее какие-то странные ощущения… внутреннюю дрожь. Да, теплую, сладкую дрожь, как во время занятий любовью.

Должно быть, в доме свет был невыносимо ярким. А какие оттуда доносились крики! Нет, эти люди явно собрались не на веселую вечеринку. Они задыхались и вопили истошными голосами, дети орали во всю глотку, а все вместе это создавало ужасающее впечатление. По диким крикам можно было подумать, что эти люди горят заживо или их раздирает на части страшная, неведомая сила.

Эллен вышла из тени деревьев и поспешно пересекла полянку, покрытую засохшей травой. Она подошла к окну одной из комнат, которая, вероятно, была столовой. В щель между шторами пробивалась яркая полоска странного света.

Подойдя совсем близко, Эллен услышала, что дом буквально сотрясался от криков, которые были слишком надрывными, громкими и страшными… слишком безнадежными.

От ужаса у нее екнуло сердце. Захотелось сбежать отсюда как можно скорее, укрыться у себя дома, закопавшись в груду одеял.

Однако тут был поистине захватывающий сюжет для статьи.

Эллен подошла еще ближе, теперь крики стали вовсе невыносимыми. Это были не просто вопли, вызванные предсмертными страданиями, в них слышалось нечто иное… какое-то дикое наслаждение… мука, смешанная с наслаждением. Эллен прижалась лицом к стеклу и заглянула вовнутрь.

Яркий свет сразу же ослепил ее. Она ничего не видела, кроме непонятного движения. Люди сплелись в клубок, они судорожно дергались, подпрыгивали и вертелись так быстро, что казались бесформенными пятнами в океане лилово-белого света. Эллен будто что-то резануло по глазам, а потом возникло щекочущее чувство внизу живота, оно было таким сильным, что вызвало спазм.

Эллен не могла сдержать вырвавшийся крик. Потом она отшатнулась от окна и упала на траву. Охватившее ее наслаждение было так велико, что на мгновение сделало ее совершенно беспомощной. Однако она быстро пришла в себя и что есть духу понеслась в глубину сада, прочь от проклятого места.

Девушка присела среди деревьев, задыхаясь от страха. Из дома никто не вышел. Эллен потерла левый глаз, который нестерпимо болел. Что же там происходит? То, что она испытала, было похоже не внезапный оргазм. Нет, это чувство было гораздо сильнее. Эллен вся покрылась потом, а от страшного воспоминания ее тело стало щипать. Теперь глаз ничего не чувствовал и плохо видел.

Свет причинил Эллен боль. Возможно, она получила ожог сетчатки глаза. А может быть, это был лазер?

Она стала выбираться из сада. Поравнявшись с дорогой, Эллен решила рискнуть и пробежать между машинами, многие из которых она не узнавала. Значит, они принадлежат не жителям Осколы, а приезжим из окрестных городков. Все машины в Осколе Эллен знала наизусть.

Может быть, это какое-нибудь тайное общество, эдакий Орден придурков, поклонников лилового света или нечто в этом роде. Вот они и собрались на свою электронную оргию.

Эллен уже перешла через дорогу, когда заметила, что в одном из автомобилей не выключен двигатель, который издавал глубокий, рокочущий звук, похожий на рычание чудовища.

Потом она рассмотрела и сам автомобиль, который стоял, развернувшись на Маунд Роуд. Это была спортивная машина с опущенным верхом, низкая и зловещая. По форме Эллен не могла понять, что это за марка. Настоящий шедевр автомобилестроения, резко выделяющийся среди собратьев и подавляющий их своей мощью. Работавшие на газе спортивные машины всегда вызывали у Эллен дрожь. «Порше» Айры вызывал у нее противоречивые чувства, но эта машина не относилась к разряду европейских игрушек. Шикарная, мощная и прочная, она, казалось, кричала: «Сделано в США».

Эллен подошла поближе и взглянула на светившуюся в темноте приборную панель. Чем больше она присматривалась к автомобилю, тем очевиднее становилось, что перед ней нечто совершенно необычное. Обойдя вокруг него, Эллен наконец рассмотрела марку. Это был «Додж Вайпер». Потрясенная, она замерла на месте. Что делает это чудо в такой глуши, как округ Три Каунтиз? Воплощение силы и мощи, о нем писали в газетах. «Вайпер» был бы вполне уместен у подъезда Арнольда Шварценеггера, но никак ни судьи Терброка. Эллен подошла к дверце без ручки, наклонилась и посмотрела на спидометр. Стрелка прибора стояла на нуле. Значит, «Вайпер» не проехал ни метра. Может, его угнали? Но какого черта здесь делает угнанная машина?

Вдруг Эллен услышала еще один звук, который заставил ее застыть на месте. Кто-то глубоко и размеренно дышал. Дыхание доносилось из-под переднего щитка, как будто там спрятался сказочный карлик. Она хотела зажечь фонарик, но передумала из-за внезапно возникнувшего неприятного чувства, что кто-то невидимый за ней наблюдает. Отпрянув от машины, Эллен пролепетала извинение.

Из темноты раздалось недовольное ворчание, и вокруг правой руки Эллен обвились какие-то странные нити. Отдернув руку, она с ужасом отскочила в сторону. Неужели это паутина?

Именно в этот момент она заметила жуков-светляков. Насекомые появились внезапно, иначе она заметила бы их раньше. Насколько Эллен было известно, жуки-светляки являлись одной из прелестей сельской жизни и ее неотъемлемой частью.

Однако сейчас она вовсе не была расположена любоваться ими, хотя насекомые, изящной волной вылетавшие из ямы, которая находилась за грушевым садом судьи Терброка, действительно представляли собой впечатляющее зрелище. Собравшись в тесную тучу, они плавно скользили над поляной.

Если не отойти в сторону, жуки-светляки налетят прямо на Эллен.

Небо прорезала яркая вспышка молнии. Оно было покрыто низкими, грозовыми облаками и поражало мрачной красотой. Послышался удар грома, а затем подул легкий ветерок, который поначалу показался таким желанным в душной и влажной ночи. Однако он становился все сильнее и вскоре перешел в резкий, порывистый ветер. Эллен почувствовала, как больно по лицу ударили первые капли дождя.

Несмотря на то, что она уже вышла из грушевого сада, жуки-светляки были по-прежнему рядом. Трудно поверить, но это очень напоминало погоню.

Когда первый жук-светляк опустился Эллен на руку, она просто его стряхнула, но тут же заметила, что еще одно насекомое запуталось у нее в волосах. Один из светляков подлетел совсем близко к лицу, так что чувствовалось легкое дуновение от его крылышек.

А еще в нос ударил кислый запах давно немытого тела.

Обезумев от страха, Эллен пустилась наутек.

Она бежала, спотыкаясь о кочки и пытаясь удержать равновесие. Высокая трава больно била по ногам.

Эллен совсем выбилась из сил, но стоило на мгновение остановиться, чтобы перевести дыхание, как жук-светляк уселся под левым глазом. Не успела она смахнуть насекомое, как вместо него их появилось сразу несколько. Один из жуков попытался забраться к Эллен в ухо, но она его вытащила и раздавила, а потом обнаружила на правой руке мерцающие, лиловые искорки.

Охваченная отчаянием Эллен бежала как одержимая. В последний раз она испытала подобное чувство в десять лет, когда бежала домой по темной Гарр-стрит. Она тогда засиделась у подружки Стеффи. Тогда семья Эллен жила в Монтное, в штате Нью-Джерси.

Наконец Эллен добежала до луга. Вместо дыхания из горла вырывались судорожные хрипы. Она никогда не была хорошей спортсменкой и окончательно выбилась из сил. Не успела Эллен остановиться, как почувствовала, что жук-светляк запутался у нее в волосах, а еще один пополз по шее вниз. Прихлопнув жука, она с омерзением отшвырнула отвратительно пахнувшее тельце. Что же, черт возьми, случилось с этими насекомыми?

Жуков-светляков становилось все больше и больше. Они окружили Эллен со всех сторон, за стеной дождя их крошечные огоньки казались неясными и размытыми. Присмотревшись, Эллен заметила лапки, освещаемые сиянием, исходящим от жирного, кольчатого брюшка. Кольца на брюшке разделялись полосками еще более яркого, лилового света, который казался неестественно горячим и зловещим. Но ведь жуки-светляки никогда не бывают горячими.

Налетела целая туча жуков-светляков, их жужжание становилось все сильнее. Вдруг Эллен заметила перед собой длинную тень.

В следующее мгновение она споткнулась о кочку, казавшуюся в темноте кустиком травы, и упала, больно ударившись о землю… И тут она рассмотрела то, что было сзади.

Огромной светящейся волной насекомые летели над землей. Казалось, что это одно гигантское существо, сказочный огненный змей не менее 500 футов в длину. Извиваясь, живая лента скользила над лугом, сверкала между деревьев заброшенного грушевого сада и над поляной у дома судьи. Она вылетала из окутанной лиловым туманом ямы, которая находилась за домом.

Насекомые заполонили все, накатываясь волнами и образуя в воздухе гигантский огненный гейзер.

На мгновение Эллен забыла о страхе и смотрела на таинственным свет как зачарованная. Такое оцепенение вызывает взгляд ядовитой змеи.

Огромная, горящая масса налетела на нее с быстротой молнии. Внезапно она почувствовала раскаленный палец между ног, а затем низ живота сжался от сильного, почти сверхъестественного наслаждения. Однако вместе с этим Эллен охватило предчувствие беды, которую таила в себе неведомая угроза. Она понимала, что должна бежать что есть духу, выбраться отсюда как можно скорее.

Проклятые твари хотели удержать ее, затащить в свою страшную дыру.

Эллен побежала к лесу, в ушах свистел ветер, а в лицо хлестал дождь. Она чувствовала, знала, что от этой гонки зависит ее жизнь… или смерть. Перед глазами танцевала и подпрыгивала собственная тень, которая становилась темнее по мере приближения огненной змеи. Стало совсем светло, как будто на небе появилась луна, а затем ночь вдруг превратилась в какой-то страшный, противоестественный день.

Добежав до леса, Эллен снова погрузилась во мрак и почувствовала себя совсем беспомощной, пока не включила фонарик. Теперь она бежала среди огромных сосен и никак не могла найти тропинку, ведущую к ручью. Эллен чувствовала себя слепым, беспомощным котенком; она не выключила фонарик в надежде различить среди деревьев блеск ручья.

И тут с гулом снова налетели жуки-светляки; их брюшки горели так ярко, что можно было различить каждый огненный сегмент. Через мгновение Эллен была окружена мириадами насекомых, стремившихся забраться ей в волосы, в уши и под одежду. Там, где они садились, на коже чувствовалась острая, щекочущая боль, граничащая с наслаждением.

Это было настоящим проклятием.

Насекомые ползли вверх по ногам, подталкивая друг друга, пока не проникли между бедер, устремляясь все глубже и глубже. Они заползли внутрь, как одно целое, ненасытный огненный палец, который пульсировал внутри тела, обжигал, ласкал и проникал все глубже и глубже.

Десятки насекомых заполнили рот, и Эллен давила их зубами. Когда она попыталась сплюнуть, мерзкие твари забили горло.

Не выдержав натиска насекомых, Эллен упала, не в силах издать рвущийся наружу крик душившего ее дикого наслаждения.

Насекомых было так много, что Эллен не могла ни дышать, ни глотать. Она погрузила пальцы в живую, извивающуюся массу, от которой теперь шла страшная вонь, стала выгребать жуков изо рта. Насекомые сопротивлялись, проползая дальше в глотку, щекоча и царапая пищевод. Затем Эллен потеряла всякий контроль над собой, она задыхалась от кашля и не могла дышать. Весь рот был полностью забит вонючими тварями. Ей мучительно не хватало воздуха. Несмотря на то, что спина Эллен изгибалась от накатывавшихся волн плотского наслаждения, она чувствовала, что задыхается.

Повернувшись, она почувствовала, как в лицо вонзилась огненная игла. На мгновение Эллен показалось, что насекомые превратили ее в горящий факел, но затем она поняла, что это была вода. В подсознании чей-то голос шептал, что воды Коксон Килла были единственной надеждой на спасение. Эллен поползла вперед и погрузилась в поток, как измученная жаждой выдра. Она глотала воду и выплевывала липкую, светящуюся массу.

Вдруг ее захлестнула новая волна наслаждения и понесла назад, на берег. Она яростно боролась с желанием забыть обо всем, упасть на землю и позволить горящим тварям проникнуть внутрь и заполнить все ее существо. Гул все нарастал, и Эллен чувствовала, как ее тело корчится в экстазе. Оргазм наступал снова и снова, но всякий раз ледяная вода Коксон Килла ее отрезвляла. Шла страшная битва между желанием Эллен выжить и непреодолимым и жутким соблазном принять смерть от наслаждения.

Сопротивляясь изо всех сил, Эллен наконец достигла глубокого места, где в прежние времена плавала над резвящимися форелями.

Она нырнула на самое дно, и вдруг все сверхъестественное наслаждение пропало. Эллен заглатывала воду и выплевывала бесформенную массу, состоящую из лапок и сломанных крыльев жуков-светляков.

Она ползала по дну ручья, выныривая лишь на мгновение, чтобы сделать глоток воздуха. Теперь она была в относительной безопасности. Жуки-светляки бессильно ударялись о спину Эллен, но в чистой воде Коксон Килла они не могли причинить вреда. Миллионы насекомых осветили все вокруг, превратив ночь в яркий день.

Затем наступила темнота.

Эллен наконец смогла сесть и откашляться. Ее рот все еще был заполнен желеобразной, фосфоресцирующей массой, а останки животных хрустели на зубах.

Наконец она поняла, чем воняло от этих тварей.

К горлу подкатилась тошнота. Эллен вырвало горящей, беловато-лиловой массой, которая изогнулась огненной дугой и с шипением упала в ручей. Она наблюдала, как дуга поплыла, подхваченная быстрым течением ручья, а затем исчезла за поворотом. Через секунду последовал еще один приступ рвоты, потом еще и еще. Бедной женщине казалось, что ее вывернет наизнанку.

Наконец приступы прекратились, напряженные мышцы расслабились; теперь Эллен уже не задыхалась, а с наслаждением глотала пьянящий ночной воздух.

Она вышла на берег, и в этот момент увидела хвост огненной змеи, светившейся среди камышей. Приближаясь, змея становилась все тоньше и тоньше, а затем как бы сама себя схватила за хвост. Создавалось впечатление, что миллионы насекомых были связаны невидимыми сухожилиями.

Раскаленная голова змея снова нацелилась на Эллен. Казалось, она излучает свет из последних сил. Нет, определенно, это не стая, а одно существо, которое в настоящий момент исчерпало предел своих возможностей. Должно быть, чья-то невидимая рука затаскивала змею обратно в яму.

Эллен хотела сдержать очередной приступ рвоты, но не смогла, вспомнив омерзительный привкус насекомых и представив, что они все еще ползают по ее пищеводу.

Эти твари пахли кровью и дерьмом, потной и грязной кожей. Соленая вонючая смесь, как будто ее заставили лизнуть обнаженную ступню какого-нибудь немытого бродяги.

Эллен снова вырвало светящейся массой. Спотыкаясь, она направилась в лес. Сейчас ей больше всего на свете хотелось поскорее добраться до своей хижины и избавиться от омерзительного и тошнотворного привкуса во рту.

Проклятая змея осталась сзади. Она рвалась вслед за Эллен, хотела вернуть ее обратно к дому судьи.

Боже правый! Что же там происходит?

Проблуждав долгое время в потемках, девушка наконец заметила светившийся в хижине огонек. Коварная ночь обвела Эллен вокруг пальца: то, что обещало быть всего лишь короткой прогулкой, превратилось в сражение с невидимыми ямами, огромными стволами деревьев и непроходимыми, заросшими тропинками.

Наконец она с трудом забралась на веранду и вошла в дом. Ее тело сотрясалось от рыданий. Эллен немедленно заперла дверь на все замки и затем прислонилась к ней, полностью обессиленная. Она плакала, как перепуганный ребенок, стараясь поскорее избавиться от страшных воспоминаний и осмыслить случившееся. Эллен не покидало ужасное чувство, что она буквально вся напичкана дерьмом.

Она прошла по гостиной, сбрасывая на ходу одежду. Во рту был по-прежнему резкий и сильный привкус, казалось, она лижет открытые, окровавленные раны.

В ванной Эллен тщательно прополоскала рот листерином и выплюнула все в унитаз. Она проделала это несколько раз, пока не кончилось содержимое флакона. Намазав руки пастой, она засунула их в рот, втирая пасту в десна, между зубов и под язык, пока весь рот не заполнился пеной. Затем она снова тщательно прополоскала рот.

Но привкус так и не прошел. Эллен принесла из кухни моющее средство «Пальмолив» и вымыла им рот, не обращая внимание на его горький вкус. Когда она сплюнула, то обнаружила тельце поврежденного насекомого, которое все еще слабо шевелилось. Оно было похоже на кожу, человеческую кожу. Эллен снова охватил ужас. Она взяла насекомое и положила в банку из-под варенья, а затем плотно закрутила металлическую крышку.

Потом она снова прополоскала рот соленой водой и вычистила зубы. Только после этого Эллен почувствовала, что немного отмылась. Она долго стояла под горячим душем, окутанная клубами пара. Раздался удар грома, и свет в ванной замигал, но Эллен никак не могла выйти из-под душа. Она взяла мыло «Джергенс», потом «Айвори» и банное. Если бы у Эллен было хозяйственное мыло, она не преминула бы воспользоваться и им.

Наконец ей немного полегчало.

Раздался еще один страшный раскат грома, и свет погас. Через мгновение исчезла и вода. Ну конечно, ведь она подавалась электрическим насосом.

В тишине девушка прислушивалась к шуму воды, стекающей по водосточному желобу. Потом послышался еще один звук, как будто жарили на сковородке бекон. Эллен поднялась и стала искать, за что ухватиться. Из-за страха ее движения были беспорядочными.

Она уже слышала этот звук, он доносился из дома судьи. Эллен в темноте подошла к окну ванной и подняла край шторы.

Там, в лесу, она увидела несколько огней, но это не были жуки-светляки. Их блеск напоминал сверкание драгоценных камней непонятного, фиолетового цвета. Они медленно приближались к дому, издавая шипящий звук.

Этот было самое зловещее зрелище из всех, что ей доводилось видеть. Все ли двери заперты? Не забыла ли она плотно закрыть окна? А дымоход? Закрыт ли он после того, как в мае последний раз топили камин?

Охваченная отчаянием, Эллен истерично зарыдала. Это было страшнее самого жуткого кошмара. Но хуже всего, что ему не было конца.

Неожиданно со страшным ревом хлынул ливень. Оцепенев от ужаса, Эллен сдавленно вскрикнула. Но тут она заметила, что огни стали удаляться, и немного успокоилась. По крайней мере, можно хоть что-нибудь предпринять, а не трястись от страха в ожидании развязки.

Из-за наготы Эллен чувствовала себя совершенно беззащитной. Схватив полотенце, она быстро вытерлась и побежала проверять все замки и задергивать шторы.

Она не могла до конца понять, является ли все происходящее ночным кошмаром или реальностью. Обнаженная, дрожащая от холода и по-прежнему страдающая от приступов тошноты, Эллен металась по своим трем комнатам и настороженно прислушивалась к каждому скрипу и шороху.

Порыв ветра за окнами снова поверг ее в панику. Эллен побежала на кухню и схватила два больших ножа, а затем, как в полусне, снова побрела по дому, издавая невнятные, хриплые звуки. Она не помнила, как накинула на плечи широкий махровый халат. Наконец, обезумевшая от страха женщина села за обеденный стол, положив перед собой оба ножа. На улице по-прежнему шел дождь, но ни молнии, ни раскатов грома больше не было. Вдруг Эллен заметила, что стало светать, и за окном уже можно различить стволы деревьев.

Ночь закончилась, а вместе с ней ушел и кошмарный сон. Эллен вдруг очень захотелось выпить чашечку кофе.

Насыпая зерна в кофемолку, она вдруг осознала весь ужас случившегося, и это подействовало на нее как оплеуха. Эллен обхватила голову руками и, зажмурив глаза, приникла к столу.

Все казалось совершенно невероятным.

Эллен глухо застонала, держась за живот. Похоже, что сейчас ее снова вывернет наизнанку.

Внезапный треск, раздавшийся из леса, заставил ее насторожиться и схватить ножи. Она подбежала к окну, но там все было тихо. Казалось, о покрытую сосновыми иголками землю ударился футбольный мяч.

Эллен отошла от окна, а затем, движимая внезапно пришедшей на ум мыслью, бросилась выключать свет. Некоторое время она просто наблюдала. Медленно наступал рассвет, сперва прорисовывая очертания окна, а затем и стволы деревьев на улице. Наконец защебетали первые птички.

Утро было ясным, а на листьях блестели капельки росы. Сегодня было воскресенье, и Эллен собиралась съездить в Ладлэм, купить последний номер «Олбэни Таймс-Юнион» и посидеть на террасе таверны «Вэйвонда», попивая свежезаваренный кофе с рогаликом.

А теперь ей никогда не добраться до таверны «Вэйвонда», не купить сегодняшней газеты… Какая разница, наступил рассвет или нет, если она, Эллен Маас, стоит на краю страшной бездны.