Запретный плод

Глава 12

Флоренс зарылась лицом в подушки, так что стало трудно дышать, и проснулась.

Открыв глаза, она улыбнулась. На душе пели птицы, словно в ней царила весна. Девушка чувствовала себя такой счастливой, что смутилась.

Все это время она ужасно боялась Эдварда, боялась до дрожи в коленях. А он оказался заботливым, нежным и самым желанным мужчиной на свете!

Каким счастьем был бы для нее брак с этим человеком! Флоренс вспомнила о своем разрыве с Фредди и виновато прикусила губу. Но ведь, в конце концов, таково было его желание. Из его слов она поняла, что он не слишком тяготеет к физической любви. Он, Фред Бербрук, достаточно привлекателен и интересен, чтобы без труда найти себе другую невесту – менее страстную, более подходящую ему по темпераменту.

Бедный Фред, он даже не знает, чего лишает себя, отказываясь от физических наслаждений! Хотя кто она такая, чтобы судить его? Возможно, сам он считает именно ее, Флоренс, несчастной оттого, что она подвержена страстям.

Флоренс потянулась до хруста в косточках и снова улыбнулась. В конечном итоге все вышло как нельзя лучше. Теперь она сделает все, чтобы осчастливить Эдварда.

Но, похоже, ей придется с этим немного повременить: самого Эдварда поблизости не оказалось.

Ах да! Он, конечно, ушел раньше, чтобы соблюсти все правила приличия. Он не хотел подвергать ее добродетель возможным пересудам слуг! Что ж, Флоренс нашла подобную предупредительность разумной, хотя и не слишком обязательной.

Что-то блеснуло в уголке кровати. Наклонившись ближе, Флоренс заметила на подушке кольцо с рубином, принадлежащее Эдварду.

Он оставил ей знак своей любви и тихо ушел, чтобы не потревожить ее сон! Только сейчас Флоренс вспомнила, что Фред так и не подарил ей обручального кольца, несмотря на их помолвку. А Эдвард – он не забыл об этом.

Девушка нетерпеливо схватила кольцо и примерила. Разумеется, оно было слишком велико для ее тонких пальцев – но разве это имеет значение?

Почти плача от счастья, Флоренс поцеловала алый рубин и прошептала:

– Я люблю тебя, Эдвард. Я безумно люблю тебя!

Она вскочила с постели, почувствовав, что замерзла, и стала быстро одеваться. Без Эдварда комната казалась пустой. Но так ли это важно, если через каких-то полчаса она увидит его в особняке?

Раскрыв дырявый зонтик, обнаруженный у двери, она осторожно выскользнула из домика в дождливый день. Если Эдвард считает, что нужно вести себя осмотрительно, то и она должна проникнуть в дом, по возможности никем не замеченной.

Когда Флоренс в промокших туфлях открыла парадную дверь особняка, в холле никого не было. Благодаря Бога за эту счастливую возможность остаться незамеченной, девушка крадучись стала пробираться в свою комнату. От того, как она торопливо побежала по коридору на цыпочках, ей стало не по себе. Почему она обязана скрывать то, что произошло сегодня ночью, вместо того чтобы открыто заявить об этом всем и каждому?

Эдвард и Флоренс будут вместе! Мысль была такой волшебной, что почти пугала девушку. Даже в ее удивительном состоянии она сознавала, что правда может оскорбить и обидеть близких Эдварда. Ведь она провела с ним ночь любви – что само по себе не дает воспитанной девушке повода для гордости, – да еще это случилось раньше, чем официально была разорвана помолвка с его братом.

Но и ради сохранения своей чести она не отказалась бы от этой ночи! Воспоминания о прошлой ночи горячили и возбуждали. Флоренс ахнула, прижавшись к стене, охваченная невероятным желанием.

Она должна увидеть Эдварда прямо сейчас, хотя бы для того, чтобы убедиться: все происшедшее не сон, не плод ее воображения! Девушка заторопилась по коридору, замирая каждый раз при звуке отдаленных шагов. Сердце колотилось о ребра, словно загнанный зверь. К счастью, толстый ковер делал ее шаги глуше, а слуги, занятые привычной работой, находились на кухне или прибирали комнаты. День был таким серым, что даже газовые лампы не рассеивали мрака, за окнами клубился густой белый туман, становившийся все гуще, так что Флоренс стало казаться, будто она попала в сказочную страну. Словно принцесса, заточенная в старом замке, она спешила к своему хозяину, темному, жестокому графу, находящемуся во власти чар. Только ей, Флоренс, под силу разрушить заклятие и расколдовать Эдварда.

Проходя мимо стеклянной витрины со старинными доспехами, девушка хихикнула: антураж был самый подходящий для ее фантазий. Она решила немедленно поделиться своими мыслями с Эдвардом. Но сначала она задумала одну забавную проделку, которая наверняка понравится графу. Флоренс зажала в кармане несколько бархатных галстуков. Эдвард будет в восторге! Как элегантно и возбуждающе будут смотреться бархатные ловушки на его загорелых запястьях!

Дверь в кабинет была приоткрыта, и в коридор проникал тусклый свет настольной лампы. Взволнованная, Флоренс переступила порожек и оказалась внутри. Прикрыв за собой дверь, она улыбнулась. Эдвард спал прямо на кожаной софе, вытянув длинные ноги на подлокотник. Левая рука покоилась на груди, правая свободно свисала вниз – лучше и придумать нельзя! Прошлая ночь, похоже, утомила графа. Девушка даже подумала было оставить его, но, нащупав бархат в кармане, двинулась к спящему.

Однако Эдвард спал не так глубоко, как ей показалось вначале. Стоило ей обвязать галстук вокруг его правого запястья, как он открыл глаза и резко сел. Недоуменно глядя на свою руку, он спросил:

– Что ты вытворяешь?

Флоренс затрепетала от такого жесткого тона. Подобной реакции она не предвидела.

– Прости... я совершила ошибку? Женщине нельзя такое делать?

– Ни одной женщине нельзя делать такое со мной, понятно?

Девушка попятилась, выпуская галстук из пальцев, в то время как Эдвард раздраженно пытался его развязать.

– Прости... мне не стоило будить тебя. Ты явно в дурном настроении.

– Да все в порядке с моим настроением! – Он взглянул на Флоренс так гневно, что ее щеки запылали. Граф сделал паузу, словно собираясь с силами, и продолжил: – Послушай меня, Флоренс. Я виноват, что сорвался, но, должно быть, ты не так поняла то, что произошло между нами ночью.

– Не так? – спросила девушка, холодея.

– Я не виню тебя в этом. Только я виноват в том, что случилось. Ты юна и неопытна, а я... мне нужна была женщина. Я знаю, что мой поступок не имеет оправдания. Но такова жизнь. – Он говорил очень внятно, четко выговаривая слова, как будто с трудом подбирал их. Но Флоренс казалось, что каждое слово доходит до нее с опозданием. Все, что она поняла, – это то, каким холодным снова стал голос графа. – Важно другое, – продолжал тот. – Я переговорил с Фредди. Как я и подозревал, у него и в мыслях не было разрывать помолвку. Наоборот, он всецело готов к тому, чтобы пройти через вашу свадьбу.

– Пройти через свадьбу, – словно эхо, повторила Флоренс. Господи, как чопорно и гадко это звучит!

– Завтра я уезжаю, – снова заговорил Эдвард. – У меня дела на мельнице. Полагаю, что вы с Фредом все выясните и обговорите к моему возвращению. Кроме того, я очень надеюсь, что ты успеешь забыть все то, что было между нами, – для твоего же блага, Флоренс. – Он нахмурился и посмотрел на нее самым холодным взглядом, на какой только был способен. – То, что случилось, больше никогда не повторится!

– Но тогда зачем ты отдал мне это? – Девушка вытянула вперед руку, на которой тускло и как-то жалко сверкнул рубин.

Эдвард уставился на отцовское кольцо так, словно впервые увидел его.

– Вот черт! Откуда оно у тебя?

– Ты оставил его на моей подушке.

– Не может... Черт, должно быть, оно соскользнуло с пальца ночью. Так иногда бывает, когда мне холодно.

Флоренс отшатнулась.

– Тогда я буду молить Бога о том, чтобы тебе всю твою жизнь было холодно!

Эдвард уставился на Флоренс так, словно она швырнула в него гадюку. У него был такой растерянный вид, что девушка пожалела о своих словах. Но как он мог поступить с ней столь жестоко, а теперь выглядеть таким несчастным, словно это его сердце разбилось на кусочки?

«Глупая Флоренс, – подумала девушка с отчаянием. – Глупая и доверчивая!»

– Значит, то, что случилось этой ночью, не имеет для тебя значения? – устало и обреченно спросила она.

Эдвард сник, словно на плечи ему навалился тяжкий груз, но ответил твердо и спокойно:

– Почему же? Мне понравилось то, что между нами было. Но не более того.

Флоренс с ужасом смотрела ему в лицо, словно была готова увидеть в нем очертания дьявола, но перед ней были только прямой, хищный нос, хмурые брови и синие-синие глаза.

– Ты не заслужил того, что было между нами, – произнесла она жестко. – Такие люди, как ты, не заслуживают ни любви, ни понимания.

Граф молча опустил глаза. Он не попытался объясниться, не стал молить о прощении – он вообще не сказал ничего из того, чего так ждала Флоренс.

«Это ошибка! – хотелось закричать ей. – Глупая, нелепая ошибка! Ты же на самом деле любишь меня? Я знаю, что любишь!»

Флоренс, не отрываясь, смотрела на темную вену, бившуюся у самого горла Эдварда.

Затем она отвернулась и вышла.

Девушка двигалась по коридору второго этажа словно лунатик, не замечая ни семейных портретов в золотых рамах, ни озадаченного взгляда одной из горничных, быстро прошедшей мимо. Ей так сильно хотелось верить, что Эдвард любит ее, что она сумела убедить себя в том, будто это правда. Кэтрин Эксетер была права: женщину легко обмануть. Она сама сунула голову в петлю, позволив жестоким рукам затянуть ее.

«Боже мой, Боже мой», – стучали ее шаги в коридоре в такт колотящемуся сердцу. Что же ей делать теперь?

Какая-то часть Флоренс пыталась убедить ее, что проще всего будет броситься за помощью к Фредди, убедить его жениться на ней и спасти от того кошмара, в котором она оказалась сегодня.

Но что бы ни говорил Эдвард, девушка внутренним чутьем понимала: Фредди не хочет этого брака – отказ так и сквозил в его взгляде накануне, в его равнодушном поцелуе два дня назад. Наверняка то, что он передумал, – вина его брата. По собственному опыту Флоренс было известно, как тяжело противостоять давлению графа.

Но одно было ясно: ей придется поговорить с Фредом. Флоренс не знала, что именно она скажет своему бывшему жениху. Нужно ли сообщать ему, как жестоко обошелся с ней Эдвард, как скомпрометировал ее, а затем бросил? Фред любит брата, и не стоит подвергать эту любовь испытанию. Это было бы нечестно с ее стороны. Но ей придется объяснить Фредди причину, по которой она больше не может оставаться в Грейстоу.

Погруженная в себя, Флоренс направилась к главной лестнице, ведущей на первый этаж. Рука скользила по перилам красного дерева, не замечая, как хорошо отполирована его поверхность. Флоренс прошла в семейное крыло, приближаясь к комнате Фреда. Поможет ли он ей вернуться в Кезик? Вопрос о Лондоне не стоял: Флоренс не смогла бы заставить себя снова приехать в большой город, даже если бы ее репутации не повредил разрыв с виконтом Бер-бруком. Да и герцогиня с этого момента едва ли станет оказывать поддержку несчастной бесприданнице.

Решать здесь нечего. Она предоставит это Фреду, уповая на его доброту и поддержку. Фредди очень умен, и, возможно, он найдет выход из столь непростой ситуации.

Чем ближе была дверь его комнаты, тем сильнее девушку охватывала паника. Надежда на Фреда была так велика, что казалась лучом света в непроглядном мраке. Флоренс ускорила шаг, миновав бильярдную, подошла к заветной двери и постучала. Не в силах ждать ответа, она вошла.

Поначалу Флоренс даже не поняла, свидетелем чего стала. Нет, конечно, она догадалась, что две высокие фигуры у окна слились в поцелуе! Они обнимались, прижимаясь друг к другу. Рубашка одного была расстегнута, обнажая грудь и крепкое плечо. Флоренс не сразу сообразила, что перед ней Фредди и Найджел.

Управляющий тихо постанывал в объятиях виконта, а сам Фред чуть дрожал, словно в лихорадке. Похоже, его захватили те самые чувства, которые, по его словам, он не был способен испытывать. Девушка видела языки и белые зубы, мелькавшие в поцелуе. Бедра терлись друг о друга, словно у окна сцепились две майские кошки. И то, что было между бедер, было напряжено до отказа.

Флоренс с шумом втянула воздух. Рука ее вслепую нашаривала, обо что опереться. Двое мужчин резко отпрянули друг от друга, только когда заметили непрошеную гостью. Фред уставился на Флоренс, словно она была невиданным чудовищем, а Найджел побелел как мел.

– Флоренс, – выдохнул Фред, схватившись за голову.

Девушка отвела взгляд. У ее жениха был такой же вид, как у Эдварда, когда она ласкала его, и странное чувство овладело ею. Но разве такое возможно? Фредди и Найджел? Найджел и Фредди?! Увиденное было до того странным, что не укладывалось в голове.

– Прошу меня простить, – произнесла девушка, пятясь назад. – Я должна была дождаться ответа на стук.

Фред и Найджел обменялись взглядами.

– Стук? – спросил Фред. – Я ничего не... черт! Не уходи, Флоренс. Мы должны объясниться. Прошу тебя!

Отчаяние, прозвучавшее в его голосе, остановило девушку. Она сплела руки на груди, словно обозначив линию обороны.

– Мне кажется, тут нечего объяснять. Ты не можешь ничего добавить к тому, что я увидела. Разве что теперь мне становится понятным твое нежелание взять меня в жены.

– Ты не так поняла. Ты все-все не так поняла! – Лицо Фредди исказилось, снова напомнив Флоренс лицо его брата. Качая головой, словно заведенный, Фред застегнул рубашку. – Черт побери Эдварда и его дурацкий план!

– Эдварда? – Сердце Флоренс глубоко ухнуло вниз. – При чем тут он?

Фредди устало опустился на край кровати. Лицо его стало таким угрюмым, что Флоренс испугалась.

– Я все расскажу тебе.

– Думаю, мне пора, – прервал его Найджел.

Фред кивнул ему и слабо улыбнулся. Эта улыбка породила во Флоренс незнакомое чувство враждебности: у каждого были от нее свои секреты.

– Пока ничего не предпринимай, – предупредил Фред.

– Не беспокойся, – заверил Найджел. Голос его снова звучал спокойно. – Пока мы не поговорим, я не стану ничего предпринимать. – Он чуть замедлил шаг возле Флоренс и обратился к ней: – Я не могу даже передать, как сожалею о том, что произошло, мисс Фэрли. Никто из нас не хотел вас обидеть. То, что вы увидели здесь, наверняка подорвало ваше доверие. Но если есть хоть что-то, что я могу для вас сделать, вам стоит только позвать.

С тем же успехом он мог бы говорить на санскрите – Флоренс не поняла ни слова. Осознав это, управляющий направился к двери. Девушка следила за ним – длинные ноги, широкие плечи, прямая шея, горделивая осанка, ухоженные пальцы. Эти пальцы чуть побарабанили по двери, словно Найджел подбирал слова. Так ничего и не сказав, он вышел.

Флоренс тотчас повернулась к Фредди.

– Он ведь мужчина? – спросила она, чувствуя ужасное стеснение.

Фредди грустно рассмеялся:

– Да, именно так. Не будь Найджел мужчиной, я бы не стал целовать его так страстно.

– Тебе нравятся только мужские поцелуи и объятия?

Фредди приблизился и поправил волосы Флоренс так же заботливо, как и всегда.

– Я вовсе не возражал против твоего поцелуя, милая, но, боюсь, ты права. На самом деле меня может возбудить только мужской поцелуй. Таким уж я родился.

– Откуда ты знаешь?

Фред помолчал немного.

– Эдвард думает, это Итон изменил меня, и винит себя за то, что отправил меня туда. В Итоне есть обычай: первогодки прислуживают старшим ребятам. Что-то вроде личных слуг. Они выполняют мелкие поручения, получая за это защиту. Иногда это могут оказаться интимные услуги.

– Вроде поцелуя, – произнесла Флоренс горько, пытаясь не покраснеть.

– Больше чем просто поцелуй. Мальчики рано познают тайны физической любви. В Итоне это часто бывает сугубо мужская любовь. Когда я впервые испытал ее, словно пелена упала с глаз. Так я узнал, каким меня создал Бог.

Фред схватил Флоренс за руки и сжал их, словно моля о поддержке.

– Люди говорят, что это неправильно и гадко. Они думают, что это великий грех. Но я не чувствую себя грешником, Флоренс! Таким меня создал Господь, а значит, это прекрасно.

– Я тоже не считаю тебя грешником, – сказала девушка, увидев отчаянную мольбу в его глазах. Ее собственное горе как-то померкло в сравнении с бедой неразделенных чувств Фреда, с необходимостью вечно скрываться и лгать. – Возможно, если бы я не знала тебя, я обвиняла бы тебя. Но мне известно, что ты добрый, хороший человек. Мой отец говорил, что Господь мерит грехи каждого человека отдельно: не все, что тяжкий грех для одних, – грех и для других. Каждой душе Бог отпускает свои весы.

– Твой отец был очень мудр.

Флоренс печально улыбнулась:

– Когда он говорил о посторонних людях, он всегда был мудрым.

– Значит, я могу рассчитывать на прощение, Флоренс, дочь мудрого викария?

– Не думаю, что оно требуется.

– Дело в том, что есть еще кое-что. И ты должна это узнать.

После того, что Флоренс узнала из рассказа Фреда, история с лакеем, поставившая виконта в столь затруднительное положение, не удивила ее. Гораздо больше ее потрясло то, что мистер Моубри был также и поверенным Эдварда, и что ему принадлежала идея скорого брака виконта и дочери викария. Не успела девушка ужаснуться хитрому замыслу, как Фредди поведал ей об участии герцогини в этой истории.

– Так они все знали? – воскликнула Флоренс, и краска бросилась ей в лицо. Изумление и гнев, охватившие ее, грозили разорвать грудь. – Тетя Ипатия и Эдвард? Они знали, что с тобой происходит, и все равно желали этого брака?!

– Им все представлялось иначе, дорогая. Они надеялись, что мне удастся преодолеть в себе пагубную страсть. Они знали, что тебе нужен муж, и решили, что я подойду тебе не меньше, чем кто-либо другой.

– Они обманывали меня! Заставили поверить, что я тебе небезразлична!

Фредди схватил Флоренс за плечи.

– Но так и есть! Я никогда не лгал тебе в этом! Если бы Найджел и я... если бы мы...

– О, продолжай, ничего страшного! – пылая яростью, произнесла девушка. – Если бы вы с Найджелом не любили друг друга, ты бы провел свою жизнь, обманывая меня и себя!

Фред отпрянул от нее, опустив руки. Он знал, что Флоренс права, и всем сердцем жалел ее.

– Флоренс...

– Вы все здесь лжецы! – закричала она, схватившись за голову. – Лжецы, каких мало. Я думала, что обрела чудесный дом с прекрасными родственниками, а попала в осиное гнездо! А Эдвард – он хуже всех вас! Господь милосердный! Не могу поверить, что я пыталась завоевать его доверие, что меня беспокоило его мнение! Он просто змея, он гадкое насекомое, которое даже раздавить противно!

– Флоренс, – вдруг прервал ее Фредди. Казалось, он видел что-то, стоящее за ее гневом на Эдварда, – разочарование и горечь. – Успокойся, Флоренс.

– Граф Грейстоу – паук, опутавший сетью всех вас. Мне жаль тебя, потому что у тебя такой брат.

Фред схватил Флоренс за руку, и девушка неожиданно увидела, что на большом пальце у нее все еще надето кольцо с рубином. Она нервно отдернула руку и чуть не заплакала от боли, пронзившей сердце.

– Не суди его слишком сурово, – тихо сказал Фредди с легкой усмешкой. – Я не пытаюсь оправдать его методы, но он действовал из соображений всеобщего блага. Просто его любовь к ближним принимает порой уродливые формы. Но он заботится обо всех, кто ему дорог, включая тебя.

– Ха! – Флоренс быстро вытерла глаза рукавом. – Ты многого не знаешь, мой друг. Ты говоришь, Эдвард заботится обо мне? Уж лучше тебе не знать, как далеко простирается эта забота, поэтому я предпочитаю презирать его, а не ненавидеть.

Не слушая протестов Фреда, ослепленная слезами и болью, Флоренс выскочила из комнаты. Она не побежала по коридору лишь потому, что знала, что Фред не станет догонять ее.

Змеиное гнездо, думала Флоренс, брезгливо приподнимая юбки над ковром. И Эдвард! Ужасное создание без жалости и сочувствия, расчетливо подчинившее все и вся своей воле. А она-то думала, что у него есть сердце! Как наивна она была сегодня утром, Господи, как же наивна!

Флоренс торопливо поднималась по лестнице, шагая сразу через две ступени, подгоняемая стыдом и гневом.

Они использовали ее, каждый, но только Эдвард использовал ее так, что этого уже не исправить.

Она полюбила чудовище.