Зарницы в фиордах

ГЛАВА XI

1944-й год — это год стремительного наступления, когда от Черного моря до Баренцева повсюду советские войска неудержимо рвались на Запад, оставив позади границу. И на Крайнем Севере, правда, позже, чем где-либо, тоже началось наступление. Одним из важнейших укрепленных пунктов был порт Лиинахамари, расположенный в заливе Петсамо. Его стратегическое значение трудно переоценить — ведь залив Петсамо никогда не замерзает и судоходен круглый год. Это его свойство привлекало внимание к Лиинахамари еще четыре века тому назад. Через порт шла торговля со многими странами, налаживались прочные связи. Хоть сам порт и небольшой, в нем было восемь причалов общей длиной в пятьсот восемьдесят метров, но оборудован он был на совесть. Немцы, заняв Лиинахамари, рассчитывали, остаться в нем навечно, потому они тоже взялись за оборудование его. Со свойственной им методичностью и аккуратностью они подправили шоссейные дороги, ведущие в норвежский порт Киркенес, в Рованиеми, что находится в Северной Финляндии, и шоссе к линии фронта на востоке. Даже подвесную дорогу построили гитлеровцы: по ней на передний край подавались продукты и боеприпасы. Но лучше всего был укреплен вход в узкий со скалистыми берегами залив. Его так и называли — «коридор смерти», и это название вполне себя оправдывало. Пройти через этот коридор невредимым, тем более таким почти незащищенным кораблям, как катера, было почти невозможно. А надо было не только прорваться в порт, но и высадить десант. И хотя Верховное командование прекрасно знало всю обстановку, иного выхода не было — наносить удар врагу лучше всего было именно здесь, в заливе Петсамо.

Октябрь 1944 года. Войска Карельского фронта и Северный флот ведут самую тщательную подготовку к наступлению. Со своей стороны, немцы тоже принимают меры — они прекрасно понимают, что отдать Лиинахамари — это отдать ключ к Заполярью.

По специальному приказу фюрера 19-й горный корпус «Норвегия» должен был во что бы то ни стало преградить дорогу советским войскам с суши. Пятьдесят тысяч человек, сто пятьдесят катеров и кораблей, тридцать подводных лодок охраняли порт с моря. Кроме того, двести самолетов сосредоточили гитлеровцы в этом районе, чтобы не пустить законных хозяев на свою землю. Приморский плацдарм был укреплен со всех сторон: на юге — недоступная тундра, на востоке и севере — оборонительный рубеж, протянувшийся на тридцать восемь километров, а с запада — море, залив Петсамо.

Наступательная операция советских войск получила специальное кодовое название «Вест». Вот что рассказывает о подготовке к ней в своих мемуарах вице-адмирал А. В. Кузьмин:

Всем было ясно, что операция предстоит тяжелая. Сами фашисты называли свою оборону «гранитным северным валом» и считали, что прорвать ее невозможно.

Но 7 октября 1944 года войска 14-й армии (командующий Карельским фронтом генерал армии К. А. Мерецков) пошли на прорыв неприступного «северного вала». Войска Карельского фронта вместе с Северным флотом три года ждали того момента, когда будет дана команда освободить Заполярье.

Армейская газета того времени «Часовой Заполярья» призывала безжалостно уничтожать врагов:

Не только в газетах и листовках можно было прочитать подобные призывы — на вершинах скал, на камнях, написанные разными красками, какие только были под руками, горели эти простые, но полные глубокой любви к Родине, слова. Наступление началось точно по плану. Войска 14-й армии победоносно продвигались вперед, уничтожая противника. Особенно поразило гитлеровцев то, что здесь, в горной тундре, действовали советские тяжелые танки — этот факт противоречил всем канонам военной науки.

Утром 9 ноября морякам-североморцам сообщили, что есть приказ генерала армии Мерецкова переходить в наступление и частям Северного оборонительного района.

Вице-адмирал Кузьмин об этом пишет:

Наступление шло по плану. 63-я бригада морской пехоты неуклонно продвигалась вперед, и вскоре дорога Поровоара — Титовка была перерезана и части гитлеровцев, засевших на перешейке полуострова Средний, были отрезаны. 12-я бригада морской пехоты штурмовала укрепление противника на хребте Муста-Тунтури. Несмотря на все старания врага, вечером 11 октября обе бригады морской пехоты соединились, а на другой день части 14-й армии овладели Луаастари. Фашистские войска, теряя живую силу и технику, отходили на запад…

Одновременно с высадкой десанта в Маттивуона было решено начать подготовку для прорыва в Лиинахамари. Но сначала надо было обязательно уничтожить немецкие батареи на мысе Крестовом. Наступление началось с полуострова Средний. Узким перешейком связывается он с материком, а на северо-востоке с полуостровом Рыбачий, немного напоминающим по своим очертаниям флажок. Полуостров Рыбачий был правофланговым на фронте Великой Отечественной войны. Так и не удалось фашистам, бросившим сюда первоклассные силы, перейти старую государственную границу. Как рассказывают очевидцы, гитлеровцы не одну тысячу пуль и сотню снарядов израсходовали, расстреливая упрямый пограничный знак, но все было напрасно. Как птица Феникс, возрождавшаяся из пепла, — бойцы складывали разбитые снарядами камни, и знак вновь появлялся на месте.

Больше четырех месяцев, не прекращаясь ни днем, ни ночью, шли здесь бои. Покрытые снегом сопки, гранитные скалы, в которых не выроешь окопа и не сделаешь блиндажа, и ледяные ветры такой силы, что валят с ног, — делали все, чтобы люди потеряли бодрость духа и веру в себя. Но несмотря на все это, наши бойцы выстояли. Так было и на Рыбачьем, суровом и неприветливом.

Там, где соединяются полуострова Средний и Рыбачий, есть две бухты. В одной из них сосредоточились наши корабли, и именно отсюда начали свое наступление североморцы. Здесь же, на берегу, расположились командные пункты командующего флотом, командующего Северным оборонительным районом, командующего Военно-Воздушными Силами и командира Краснознаменной бригады торпедных катеров. Бухта Пумманки расположена близко к заливу, и из нее шли в свой героический путь североморцы. Сразу же после выхода из залива начиналась пятнадцатимильная простреливаемая перекрестным огнем зона, и только пройдя ее, можно было попасть в «коридор смерти» — три мили длиной и около восьми кабельтовых шириной. Фашисты прочно запирали этот коридор на огненные ворота. А в глубине залива на берегу Девкиной заводи и находился порт Лиинахамари, важный узел обороны.

Рядом с портом находилось селение Трифонов ручей, где всегда можно было укрыться от колючих северных ветров. Здесь же проходила отличная шоссейная дорога. На берегу Девкиной заводи раскинулись всевозможные склады: топлива, боеприпасов, продовольствия и т. д. Различные склады были и на берегах других озер, и понятно, что немцы старались как можно лучше укрепить этот район. Их оборонительные сооружения выдерживали прямые попадания не только средних, но даже тяжелых снарядов. При входе в залив кораблям приходилось преодолевать трехслойную плотность огня и шестислойную в глубине залива. Для того чтобы прорваться в Лиинахамари и высадить десант, надо было провести предварительную подготовку. Самое первое — вывести из строя батареи на мысе Крестовом. Этот мыс виден издалека: его мрачные скалистые берега несли грозную опасность для кораблей. Здесь фашисты установили две батареи. Та, что побольше — четырехорудийная, 150-миллиметрового калибра, — пристроилась у самой воды, а вторая — 88-миллиметровая зенитная — в западной части на возвышенности. Гранит надежно защищал их с воздуха и с моря, и уничтожить батареи могли только десантники, да и то самые опытные.

И таких, смельчаков, отобрали. Всем сводным отрядом, состоявшим из ста девяноста пяти человек, командовал капитан И. П. Барченко-Емельянов. В него включили и восемьдесят десантников лейтенанта Виктора Леонова. И даже таких опытных бойцов, мастеров своего дела, пришлось специально готовить. На Севере не так уж трудно найти местность, похожую на ту, что была на Крестовом. Разведчики лазали по отвесным скалам, штурмовали обледенелые с крутыми склонами высоты, втаскивали друг друга на ремнях, ползали в темноте по мокрым скользким валунам, по нескольку часов лежали, вжавшись в каменную землю.

Наконец подготовка к рейду закончена. Пора действовать. Десантники на катерах под прикрытием дымовой завесы быстро, так и незамеченные врагом, сошли на берег мыса Пунайнениеми. Теперь оставалась не менее важная часть операции. Катерники стали отвлекать внимание на себя и производить ложные маневры, чтобы дать возможность десантникам глубже зайти в тыл врага. Им удалось и это — противник даже и не подозревал, какая опасность нависла над его головой.

Двое суток добирались десантники до мыса Крестового. Вернее, шли они две ночи, а днем отряд размещался так, что, если понадобилось бы, он смог бы выдержать длительную оборону. А на горизонте вспыхивали яркие вспышки — это не были сполохи северного сияния, это наша артиллерия с полуострова Средний била по гитлеровцам, занявшем оборону по гряде Муста-Тунтури. Ветер. Пурга заметает следы, но десантники упрямо шли, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, в темноте по скользким валунам, неосторожных хватали за ноги поджидающие жертву топи, едва прикрытые снегом, каждую минуту любой из десантников мог сорваться в ущелье…

Но ничто не могло остановить этих людей в их неумолимом движении вперед, к цели. Недаром еще Суворов говорил:

И вот наконец мыс Крестовый…

Командир отряда быстро разобрался в обстановке и дал командирам групп задание: одновременно с трех сторон атаковать зенитки и наблюдательный пункт. И боевое охранение, и наблюдательный пункт располагались на высотах. Со всех сторон, как паутина, опутывали их проволочные заграждения. Все подступы были взяты под прицел пулеметов. Сама же батарея разместилась совсем близко от воды, на нижней площадке. Было совершенно ясно, что сначала надо захватить зенитную батарею и подавить огневые точки, расположенные наверху.

Как бесшумные тени, скользили в темноте десантники, прижимаясь к ледяной земле, ползли на вершину. Случайно кто-то задел проволоку, и сразу в небо взлетели осветительные ракеты и подняли оглушительный шум сигнальные звонки.

Десантники начали штурм батареи зениток. Мелкими автоматными очередями сняли часовых и вплотную подошли к колючей проволоке. Кое-кто уже сбросил на проволоку плащ-палатку или ватник, чтобы преодолеть преграду, но десантников остановил Иван Лысенко, бывший чемпион флота по борьбе.

— Подождите, ребята, — отодвинул он выскочившего вперед товарища, — я сейчас.

Он вырвал из земли и поднял на плечи железный кол вместе с закрепленной на нем колючей проволокой. Десантники нырнули под нависшую проволоку. Атака началась. Из барака, обнесенного валом, выскакивали фашисты, стреляя из автоматов. Тяжело ранили Ивана Лысенко, но он продолжал стоять, из последних сил удерживая на плечах колючую проволоку…

Бой перешел в рукопашный. К рассвету зенитная батарея на вершине была наша.

Другие группы разведчиков атаковали и захватили фашистские доты. Теперь у немцев в руках осталась только тяжелая береговая батарея. Окруженная колючей проволокой, траншеями, выбитыми в граните, она казалась совершенно неприступной. Гитлеровцы оборонялись не на жизнь, а на смерть. Из Лиинахамари, с мыса Девкина по нашим десантникам ударили немецкие батареи. Осажденной батарее стали подбрасывать подкрепление с моря. Десантники отбивали атаки немцев. Но вскоре была дана команда: «Стрелять только наверняка — кончаются патроны». Тогда в бой включились и наша артиллерия и авиация. Бомбы, метко сброшенные на немецкую батарею, заставили гитлеровцев спрятаться в укрытии, а спущенные на парашютах гранаты и автоматные диски дали возможность десантникам пойти в наступление. После жестоких боев все гитлеровцы, а их на мысе Крестовом осталось в живых семьдесят восемь человек, сдались в плен.

Теперь можно было приступать к основному — прорываться через «коридор смерти» в Лиинахамари. Подготовка шла тщательно: наша воздушная разведка уже за несколько дней до операции уточнила расположение огневых точек, батарей, опорных пунктов и минных заграждений. Больше двадцати тысяч квадратных километров территории было заснято на восьми тысячах пятистах снимках. Весь этот огромный материал, собранный воедино, дал возможность составить подробный план порта и системы его обороны. Большое количество ценных сведений собрали летчики, и это впоследствии спасло жизнь многим.

Для моряков, например, важно было узнать расположение противоторпедных сетей. Оказалось, что у трех из шести причалов порта стоят в два ряда боносетевые заграждения. Значит, здесь надо быть особенно осторожным — для катеров сети чрезвычайно опасны, они могут повредить корпус хрупкого корабля. По данным разведки стало известно, что вход в залив охраняют мощные 150-миллиметровые батареи, около двух десятков малокалиберных орудий, а в гарнизоне Лиинахамарского района больше полутора тысяч солдат и офицеров.

За три дня до начала операции «Вест» наши авиация и артиллерия обрушили огонь на батареи противника и частично уничтожили их. Теперь появилась некоторая возможность пройти через «коридор смерти». Штаб флота взял на учет батареи и прожекторы противника, чтобы уничтожить их перед прорывом катеров.

12 октября Военный совет Северного флота решил стремительно начинать прорыв и высадку десанта в Лиинахамари. Наступление должно было быть молниеносным, чтобы при отступлении фашисты не взорвали порт.

Не один вариант плана высадки был забракован, пока не остановились на следующем: первыми в Лиинахамари идут всего два небольших торпедных катера типа Д-3 с торпедами и десантниками на борту. Они должны разведать наиболее безопасный путь к причалам для основных сил и указать остальным катерам наиболее удобные места швартовки. Вторые пять катеров пойдут за первой группой на расстоянии десяти-пятнадцати кабельтовых через пять-семь минут. Эти катера уже будут без торпед, а только с вооруженными десантниками. Третий отряд — шесть малых охотников и один торпедный катер будут прикрывать десантный отряд дымовыми завесами и, если появятся корабли противника, вступят с ними в бой.

Очень долго обсуждали, кто будет командовать каждой из трех групп. И наконец, пришли к единодушному мнению: первую группу возглавит капитан-лейтенант Шабалин, вторую — капитан 2-го ранга Коршунович, третью — гвардии капитан 3-го ранга Зюзин. Особенно всех волновал вопрос, как прорвется первая группа.

Кто сможет пройти через «коридор смерти» и вернуться живым? Ведь мало того, что надо найти вход в залив сразу же, не ошибаясь, а предстоит его искать в полной темноте, смельчаку еще придется идти под таким огнем, который редко кто сможет выдержать и не свернуть с пути. И выбор пал на Александра Шабалина.

Когда Шабалина вызвали и сообщили ему, какое предстоит задание, то он, как всегда, спокойно сказал:

— Ну, что же, я согласен. Вот только одно: давно я не был в этих местах. Как бы не ошибиться. Обязательно нужен опытный лоцман. — Против этого возразить было нечего, и из штаба флота прислали лоцманов, помощь которых была неоценима.

Еще и еще раз все командиры катеров выверили свои задачи, уточнили все расчеты, по минутам расписали свои действия. Много споров вызвало решение, чтобы дымовые завесы ставили сами идущие с десантниками катера. Это очень рискованно: можно столкнуться со своими же катерами, потерять ориентировку, сбиться с правильного курса. Никто не отрицал, что риск большой, но все же, прикрывшись дымовой завесой, были какие-то шансы уйти от прицельного огня.

Два катера начинали операцию: на «плечи» этих двух хрупких суденышек ложился непосильный груз — они должны были наперекор всему пройти и проложить путь другим. Командир ТКА-114 капитан-лейтенант Успенский, командир ТКА-116 капитан-лейтенант Шабалин прекрасно знали, что им предстоит. Вполне вероятно, что это будет их последний выход в море — трудно предположить, что «коридор смерти» можно пройти живым.

Правда, были и конфликты. Долго спорил с Шабалиным командир десантников старший лейтенант Петербургский — он требовал, чтобы на катер взяли всех его людей.

— Ты пойми, мы ведь идем с торпедами, может, придется проход в бонах пробивать, — терпеливо объяснял ему Шабалин. — Значит, только двадцать пять человек, ну, уж ладно, тридцать возьму.

— А на других катерах семьдесят пойдут? — кипятился старший лейтенант, и его кожаная шапка-ушанка совсем съезжала на правое ухо, а усы свирепо топорщились. — Что же это получается?

Шабалин снова повторял ему свои доводы, но тот был непреклонен. Этот спор разрешило командование. На одном катере пошло двадцать пять человек, на другом — двадцать семь.

И вот наконец настал решающий момент…

На Рыбачий прибыли командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко и член Военного совета вице-адмирал А. А. Николаев, чтобы встретиться с участниками десанта. Головко не преуменьшал предстоящих опасностей, это было и так ясно каждому — он только еще раз сказал, насколько важен прорыв в Лиинахамари — прорыв спасет порт.

Североморцы написали клятву. Никто не мог указать ее автора — она выражала общие, самые заветные мысли.

Уже совсем стемнело, когда ТКА-114 и ТКА-116, приняв на борт десантников, взяли курс на Лиинахамари. На ТКА-116 головным был Шабалин. Перед уходом в море Александр Осипович Шабалин встретился с Паламарчуком, его катер и катер Лозовского стояли в резерве.

По старой русской традиции присели на камни перед дорогой. Помолчали.

— Если не вернусь, отдай семье. — Шабалин положил в руку друга свой орден Отечественной войны.

— Сам носить его будешь, — возразил Паламарчук. Но орден взял и бережно спрятал в боковой карман кителя.

И вот катера в море. Светящиеся стрелки часов показывают двадцать часов сорок минут. Ветер обжигает лицо. Вдали вспыхивают сполохи — это бьются морские пехотинцы. Шабалин стоит за штурвалом. Смотрит в темноту. Где-то тут должен быть вход в Печенгский залив. Где-то совсем рядом, только бы не пройти мимо, с Нурменсетти взвились и повисли гроздья осветительных снарядов, стало совсем светло. Спасибо немцам — помогли, показали, где вход в залив. ТКА-116 ловко проскочил среди камней у мыса Нумерониеми, и вот он в фиорде. За ним, повторяя его маневры, вошел катер ТКА-114. И вот тут началось невероятное: катер Шабалина, замедлив ход, стал прижиматься к правому берегу. Именно на этом высоком обрывистом берегу залива и расположилось большинство огневых точек противника. Скалы нависли над водой — отсюда очень удобно держать под обстрелом не только середину залива, но и левый берег, а правый берег — «мертвая зона» — не достанут здесь гитлеровцы катерников.

Катер Шабалина, все время меняя курс и скорость, шел по «коридору смерти». Прожекторы шарили по воде, слепили в упор. Нервы у всех напряжены до предела, кажется, еще чуть-чуть, и они лопнут как струны.

С сопок и берегов, не прекращая его ни на секунду, враг вел ураганный огонь. Но катера ловко уходили от снарядов и мин — смена курса и скорости не давала фашистам точно прицелиться. Лейтенант Успенский повторял все маневры Шабалина, и его ТКА-114, как нитка за иголкой, шел за головным катером.

До конца «коридора смерти» остаются считанные метры, но каждый из них кажется километром, а каждая секунда — вечностью. Но вот катера прошли эту страшную зону и из-за мыса Девкин уже видна гавань и порт. Разъяренные гитлеровцы тщетно стараются поразить неуязвимые катера. Наверное, не было такого вида оружия, из которого фашисты не вели бы огонь, но все напрасно. Катера упорно шли к своей цели.

Уже совсем недалеко причалы северного берега, но вдруг головной катер резко остановился. Моторы работают изо всех сил, а катер как вкопанный стоит на месте. Только глаз опытного боцмана мог определить, что невидимое препятствие — это противокатерные сети, укрепленные на буйках.

Шабалин осторожно ищет безопасный путь — катер нащупывает дорогу, уклоняясь то вправо, то влево. Вот наконец-то и долгожданный проход. Прикрываясь дымовой завесой, Шабалин уверенно ведет катер не к самому причалу, освещенному и взятому фашистами на прицел, а несколько правее, туда, где темный берег скрыт за высоким причалом. И хотя враг не жалел ни пуль, ни снарядов — первый катер благополучно достиг берега. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы двадцать пять десантников выскочили на сушу. Почти одновременно с катером Шабалина чуть дальше, к четвертому угольному причалу, подошел катер ТКА-114 лейтенанта Успенского. Первым на покрытые льдом бревна настила спрыгнул старшина 1-й статьи Георгий Курбатов. Держа трос в руках, старшина присматривался, за что бы его закрепить, но ничего подходящего на причале не было. Тогда Георгий Курбатов обмотал швартовый трос вокруг своего тела и стоял так под непрекращающимся огнем. Он стоял и удерживал катер, уносимый прибоем, стоял и не уходил, пока последний десантник не спрыгнул на берег…

Снова катер капитан-лейтенанта Шабалина идет по уже пройденному смертельному пути. Он возвращается, чтобы встретить идущие сзади катера и показать им дорогу. Теперь идти еще сложнее. Гитлеровцы подожгли бензобаки на причале, и стало светло как днем. Вот когда пригодились дымовые завесы — они укрывали катера североморцев и мешали гитлеровцам вести огонь.

Вот два катера из группы капитана 2-го ранга Коршуновича прошли пятый причал, где только что высадились десантники с катера Шабалина. Еще два катера идут к четвертому причалу, где под ураганным огнем стоит ТКА-114 лейтенанта Успенского. Этот катер не только не уходит в более безопасную зону — здесь его место (вдруг кому-нибудь из наших катеров придется помогать), он поливает пулеметным огнем вражеский берег. Совсем близко, буквально в нескольких шагах от катера, шел бой. Осколки и пули безжалостно вырывали куски из тела катера, но он упорно стоял у пирса. Командир вместе с боцманом и двумя матросами, взяв автоматы и гранаты, вышли на берег, чтобы фашисты не смогли напасть на катер с пирса. Больше часа катер не покидал свой боевой пост, и, только когда большинство кораблей, высадив десантников, уже стали возвращаться на базу, ТКА-114 пошел к выходу из фиорда. И хотя корабль прикрывало дымовой завесой, много пуль и осколков настигло его. Вдруг катер остановился, замер. Противоторпедная сеть крепко держала его на месте. Ярко освещенный прожектором, ТКА-114 был превосходной целью, и, пока отцепляли сети и давали полный ход назад, орудия противника расстреливали катер. Снаряды сорвали с места сектор правого руля — штурвал не мог поворачиваться, повредили кронштейн. Теперь можно было управлять катером только с помощью моторов. Тяжело раненный в руку, ему перебило пальцы, старшина Георгий Курбатов, истекая кровью, двигал рычаги дросселей, и катер, петляя из стороны в сторону, шел по «коридору смерти».

Капитан-лейтенант Успенский не растерялся — меняя обороты то одного, то другого двигателя, он выводил катер из опасной зоны. Так и шли они, окруженные водяными столбами от падающих со всех сторон снарядов, и все-таки выбрались в море. Вот уже скоро Рыбачий! Как будто катер почувствовал, что теперь он в безопасности — моторы заглохли, горючее кончилось, и он окончательно остановился. Георгий Курбатов потерял сознание, так и не выпустив из рук рычага дросселей…

Потом, когда ТКА-114 стоял у пирса и можно было своими глазами увидеть пробоины в его корпусе, — казалось невероятным, что в таком состоянии катер смог своим ходом дойти до базы.

Отвлекая на себя часть огня противника, катер капитана 2-го ранга Коршуновича дал возможность катерам, идущим за ним, форсировать вход в Петсамский залив. Катер Шабалина встретил основную группу с десантниками на борту, шесть малых охотников и торпедный катер. Вел эту группу капитан 3-го ранга С. Д. Зюзин, и в момент высадки в его МО-423 попала мина. Тяжело ранило рулевого, погиб дивизионный штурман старший лейтенант Федченко, и ранило самого командира дивизиона. Но хотя фашисты делали все, чтобы добить катер, моторный отсек которого стал наполняться водой, — катер довели до берега и десантники были высажены.

ТКА-208 высадил на берег десантников, но прямым попаданием снаряда враг вывел из строя оба мотора, а вторым снарядом пробил борт. Трое катерников погибли, остальные были ранены. Но даже в такой сложной обстановке экипаж не растерялся. Хотя моторный отсек был наполнен угарным газом и наполовину затоплен водой, моряки вновь запустили моторы, и подбитый катер все же вырвался из опасного района. Все десантники были высажены на причалы порта, и теперь бой шел на берегу. Грохотали взрывы, как зарницы, полыхали над фиордами пожары. Небо и земля слились воедино, и в этом огненном аду мелькали то здесь, то там черные фигурки десантников, такие маленькие и хрупкие, но казалось, такие увертливые и неуязвимые.

Тщетны были все попытки противника удержать свои опорные пункты. Не помогли им ни батареи, пи проволочные заграждения, ни цемент, ни численное превосходство. Ничто не смогло устоять перед советскими людьми, и порт Лиинахамари пал. Двадцать четыре часа отделяли начало форсирования «коридора смерти» и победу. Двадцать четыре часа вошли в бессмертие и принесли освобождение старинному русскому городу Печенге.

15 октября 1944 года знакомый торжественный голос диктора Левитана читал:

В честь одержанной победы Москва салютовала двадцатью четырьмя залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

Но пока Москва салютовала героям-североморцам, моряки продолжали свою работу. Вывозили из Печенги наших десантников и пленных, теперь немцы сдавались весьма охотно. Таким же «извозчиком» был и катер Шабалина.

В октябре 1944 года на долю моряков-североморцев выпало еще много славных дел. 25 октября войска Карельского фронта и моряки Северного флота освободили норвежский город и порт Киркенес.

1 ноября полностью освободили Печенгскую область. Бригада торпедных катеров, так же как и другие соединения флота, стала носить название Печенгской, а 3 ноября бригаду наградили орденом Ушакова 1-й степени.

5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР девять катерников были удостоены высокого звания Героя Советского Союза, а капитан-лейтенанту А. О. Шабалину эта награда вручалась вторично.

Вторую Звезду Героя капитан-лейтенант Шабалин получал уже в Москве, в Кремле, в январе 1945 года. А бригаде вручались ее награды 4 марта 1945 года. В торжественном молчании замерли моряки, пока командующий флотом читал Указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении бригады орденами Красного Знамени и Ушакова 1-й степени.

С тех пор прошло четверть века. Александр Осипович Шабалин преподает управление кораблем в Военно-морском училище имени Фрунзе. Его ученики служат во всех частях нашего славного Военно-Морского Флота — охраняют наши границы на Севере и на Дальнем Востоке.

Если вам придется быть в Печенге, то обязательно побывайте на набережной. Подойдите поближе к четырехметровому памятнику и внимательно посмотрите на его пьедестал.

Там на барельефе изображена высадка десанта. Суровы лица моряков, полны грозной силы их движения. Но еще более выразительна фигура моряка-гиганта, стоящего на пьедестале в накинутой на плечи плащ-палатке и с автоматом на груди. Он пристально всматривается в море, туда, где происходил последний победоносный бой.