Это был урок нормальной жизни. Родители, дети, семьи. Все наслаждались пятничным вечером с теми, кого они больше всего любят. С непривычки Мак ощутила странную, десятилетиями подавляемую боль.
– О чем ты думаешь? Хочешь попробовать? – Линк снова появился рядом с ней. Это продолжалось здесь, на заднем дворе, их неизбежно притягивало друг к другу.
– Что попробовать?
– Выйти замуж. Завести детей. Пятничными вечерами – барбекю на заднем дворе, когда в гости приходит полгорода. У меня в среду выходной. Мы могли бы заскочить к мировому судье.
Мак понимала, что он флиртует. Но было что-то опьяняющее в том, что он был так близко, был так сосредоточен на ней.
– Ну не думаю, что я создана для семьи, – вздохнула она. – Я с трудом представляю себе, что такое нормальная семейная жизнь, не говоря уже о том, чтобы жить такой жизнью.
– Ты могла бы подумать об этом, – уверенно проговорил он. – Я бы помог.
– Ценю твою веру в меня. Но для меня это что-то вроде иностранного языка. – Она подняла пиво. – Глядя на них, кажется, что все так просто.
– Это потому, что ты видишь результат того, что стоило многих лет крови, пота и слез.
– Альдо определенно заслуживает счастья после того, что ему пришлось пережить, – сказала она, мгновенно вспомнив его лицо пепельного цвета, покрытое грязью и кровью. То, как он вцепился в руку другого ее пациента, как отпускал шуточки, пока она боролась, чтобы он не истек кровью.
– Они все прошли через это, Дрими, так же как и ты.
– В моих шкафах слишком много скелетов, – беспечно ответила она. На пути от ее детства до теперешнего момента было слишком много вмятин и выбоин. Напоминаний о том, что в жизни не существует никаких гарантий.
– Ты знаешь, что Глория подвергалась побоям, когда находилась в связи с одним парнем, который чуть не убил ее? – Он произнес это спокойно, как будто говорил о погоде. – Или что Харпер осталась без родителей и воспитывалась в приемной семье. За жестокое обращение она засадила опекуна в тюрьму, когда ей было двенадцать лет. У нее сломаны рука и ребра из-за того, что она бросилась защищать других детей от этого чудовища. А еще Гаррисон.
– Вы недолюбливаете друг друга, – заметила она.
Линк ухмыльнулся.
– Он все время думает, что я хочу отбить у него его женщину.
– У него хороший вкус. – Она смотрела, как Харпер, которая, сидя на коленях у Люка и ероша волосы своей старшей дочери, сказала что-то такое, что вызвало смех у ее свекра. Харпер была счастлива. Это счастье светилось изнутри, оно пронизывало ее до мозга костей.
– У него всегда был хороший вкус. Он уже был женат. На своей однокласснице. Она погибла в автомобильной аварии в тот день, когда он возвращался домой из командировки. Она ехала встречать его. – В голосе Линка звучало нечто такое, что было сложно определить.
– Господи. – Мак отпила большой глоток пива.
– Глядя на них, кажется, что все просто. Но на самом деле это не так. Это труд. Тяжелый труд. Но ведь ты не боишься работы, Дрими. У тебя отлично получится.
Она, удивленная нахлынувшими чувствами, прокашлялась.
– Твой подход совершенно неверен, Отчаянный, – фыркнула она, стараясь поднять себе настроение.
– Научи меня.
– Ты не можешь соблазнить меня свадьбой и детьми. Я из тех, кто завязывает краткосрочные, ни к чему не обязывающие отношения. Никаких скандальных разрывов, которых никто не ждет. Никаких долгосрочных обязательств. Никаких ссор. Это… – Она показала на костер, у которого обнимались пары и дети умоляли поджарить пакет зефира, который они нашли, – это не для меня. И еще, если бы ты действительно захотел попытать со мной счастья, тебе пришлось бы пообещать мне, что это будет ни к чему не обязывающий секс без правил и расставание без всяких драм, когда один из нас или мы оба будем готовы двигаться дальше.
Она усмехнулась так же, как он. Рыбак рыбака видит издалека.
Линк поднял вверх руки.
– Я просто даю тебе полный расклад, Дрими. Мы из одного теста. Два сапога пара. Мы практически читаем мысли друг друга. Почему бы нам не остепениться и не показать всему городу, что такое счастье?
Шеф пожарных был опытен в любовных делах.
Мак театрально вздохнула.
– Полагаю, мне понадобится пара новых туфель.
– Хорошо-о-о-о. Возможно, я еще не умею читать все твои мысли.
Она подошла чуть ближе, словно испытывая себя.
– Просто я растаптываю сердца, забрызгивая туфли сердечным соком. Похоже, ты готовишься стать моей следующей жертвой.
В громком раскатистом смехе Линка слышалось одобрение.
– О чем вы тут болтаете вдвоем? – поинтересовалась Клэр.
– О пицце, – ответили они хором.
– Два сапога пара, – пробурчал Линк себе под нос. – Два сапога пара.
Дети были накормлены, а затем отправлены в угол двора смотреть фильм на надувном проекционном экране, чтобы взрослые имели возможность поесть и поболтать. Разложив еду по тарелкам и наполнив бокалы вином, все заняли свои места.
В тот момент, когда Мак подумала, что в ее судьбе может произойти интересный поворот, пришла опоздавшая гостья – Джони, мать первой жены Люка. А вместе с ней ее давний ухажер Фрэнк, седой бригадир из строительной фирмы Люка.
Линк одним из первых приветствовал Джони, и Мак удивилась, как крепко они обнялись. Она не могла понять, что их связывает. По сути, не существовало никакой реальной связи между этой женщиной и семьей Люка. Ее дочь Карен умерла много лет назад. Однако она находилась здесь, сплетничала с Айной Моретта и Клэр, при этом дети называли ее тетей Джони.
Единственным подспудным негативным ощущением, которое сумела уловить Мак, была неприязнь Люка к Линку. И даже она казалась скорее привычкой.
– Что там с салатом, Гаррисон? – спросил Линк, втиснувшись слева от Мак. С широкими плечами, с мускулистыми бедрами.
Хозяин угрюмо уставился в тарелку с овощами.
– Я проиграл пари, – проворчал он.
– Пять лет назад, – вмешалась сидевшая рядом с ним Харпер. – Он откладывал расплату вплоть до этой недели. Но официально все поблажки до последней закончились, и теперь ему придется платить. – На ее щеке мелькнула ямочка.
– Я зачахну, Харп, – пожаловался Люк, но нежно потрепал жену по волосам.
– Твой холестерин, вероятно, упал на двадцать пунктов, – подначивала она, прижимаясь к нему боком.
– Не могу поверить, что ты заставишь меня делать это всю неделю, – сказал он, тоскливо поглядывая на курицу в тарелке своей матери.
Клэр сделала вид, что облизывает вилку.
– Альдо, курица – сказочная, – сказала она с озорной улыбкой. – Никогда не пробовала ничего вкуснее.
– Мам, какая ты злая. Злая, – пожаловался Люк.
– Мам! Папа назвал бабушку злой, – подначил его старший сын Робби, подошедший за добавкой. Ему было шестнадцать лет, и взрослые подшучивали насчет его подружки и ученических водительских прав.
– Я слышала, – сказала Харпер, протягивая руку к сыну.
– Он строго наказан, – пропищал Генри, потянув старшего брата к еде.
– Дети хорошо себя ведут? – шепотом спросила Харпер Робби.
– Да, все в порядке. Но Лючия подбила Генри принести ей еще одно шоколадное пирожное с орешками.
– Пожалуйста, возьми то, что поменьше, – закатив глаза, вздохнула Глория.
– Знаешь, если бы ты не была таким замечательным пекарем, мы с Лю не стали бы сладкоежками, – добавил Альдо.
– Я не пеку шоколадные пирожные, – со смехом заметила Глория. – Это делает наша дочь.
– Она научилась этому, глядя на тебя, – сказал Альдо, целуя Глорию в макушку.
– Я уверена, что Эйвери унаследует от тебя способность приседать со штангой над головой, – подзадорила она мужа, покачивая малышку на коленях.
– По крайней мере, я могу съесть десерт, – театрально вздохнул Люк, сидевший во главе стола.
– Ну что ж, всегда можно пойти ва-банк, – задумчиво проговорила Харпер.
Люк прищурился.
– И что теперь?
Харпер бросила многозначительный взгляд на Мак, а затем на Линка.
– Что скажешь, Люк? Не хочешь снова заключить со мной пари?
Он проследил за ее взглядом, а потом подмигнул.
– Ты ошибаешься. Она слишком умна для него.
– Хочешь рискнуть? – теперь уже задиристо проговорила Харпер.
Люк снова посмотрел на Мак, а потом, прищурившись, бросил взгляд на Линка.
– Нет.
– Молодец, умница, – сказала она, похлопывая его по бедру. – А теперь ешь свою зелень.
Он снова принялся за свой салат.
– Могу ли я узнать, что все это значит? – спросила Мак Глорию.
Та улыбнулась.
– Люк сказал Харпер, что она порет чушь, говоря, что Альдо влюблен в меня. Он сказал, что если мы с Альдо когда-нибудь будем вместе, то он станет вегетарианцем.
– Никогда не сомневайся в гениальности своей жены и в сердце своего лучшего друга, – сказал Альдо, подсовывая Люку под нос свою тарелку с курицей.
– Люку повезло, что я смилостивилась и наказала его всего на одну неделю, – небрежно заметила Харпер.
– Сменим тему! Итак, как тебе работается в маленьком американском городке, Мак? – спросил Люк.
– Спокойнее, чем я привыкла, – ответила она.
– Должно быть, это чертовски резкая перемена обстановки, – предположила Джони.
– Да, – кивнула Мак. – Но, думаю, мне это пойдет на пользу. По выходным я по-прежнему летаю с больничной бригадой санитарной авиации.
– Все равно это сложный переход, – сказал Альдо.
Уж им-то с Люком это было известно.
Обоим приходилось по несколько раз переходить от активных военных действий к спокойной домашней жизни. Некоторое время этот переход к повседневной суете после возвращения оттуда, где речь шла о жизни и смерти, ставил в тупик. Вот почему Мак была рада продолжать дежурства в бригаде санитарной авиации, оставаясь между небом и землей.
– Тонкая грань, отделяющая порядок от хаоса, – сказал Линк.
Все взрослые кивнули, и Мак поняла, что их до глубины души волнует то, что делают службы оперативного реагирования и военные для защиты их обычной, повседневной жизни. В этот момент среди них находились полицейский, начальник пожарной охраны и трое военных, которых окружали любящие люди. Те люди, чью жизнь навсегда изменил их выбор профессии, их род занятий.
Они понимали, принимали и ценили эти жертвы. И в первый раз в жизни Мак подумала, остается ли у нее надежда после всего, что она испытала. Возможно ли, что в будущем ее ждут по пятничным вечерам барбекю с друзьями и родственниками.
– Знаешь, что такое отстой? – спросил Люк. – Хумус.