Защитник

1

— Снимите рубашку и наденьте вот это, — сказал Кавано, засовывая руку под чехол заднего сиденья. Он достал оттуда припрятанный бронежилет. — Рубашка достаточно свободная, и он будет не слишком заметен под ней. Сверху вы наденете куртку, чтобы прикрыть пистолет.

«Таурус» стоял в неосвещенной части стоянки мотеля. Использовав машину в качестве ширмы, Прескотт сделал все, о чем говорил Кавано. Кавано мельком посмотрел на изрядно поуменьшившийся живот и выросшие в объеме грудные мышцы. Ему оставалось только удивляться.

Когда Прескотт надел куртку, Кавано поднял с пола машины рулон гидроизоляционной ленты.

— Садитесь вперед. Я буду вести машину, а вы тем временем замотаете себе лодыжки вот этим.

Прескотт с опаской посмотрел на Кавано.

— Сделайте так, чтобы фиксация выглядела надежной. А потом возьмите эту штуку и надрежьте ленту.

Кавано достал из машины эмерсоновский нож. До этого он положил его, как и пистолет, рядом с педалями, по настоянию Прескотта. Прижав большой палец к рифленому участку на обухе лезвия, он одним движением открыл нож и отдал его Прескотту.

Тот продолжал смотреть на Кавано с подозрением.

— Сейчас я стою к вам очень близко. Неужели вы думаете, что я не смог бы мгновенно отобрать у вас пистолет и убить вас? Помните: пока вы рядом со мной, вы в безопасности. Обмотайте лодыжки лентой и надрежьте ленту ножом. И аккуратнее, лезвие очень острое.

Кавано сел в машину, поднял с пола пистолет, засунул его в кобуру и стал дожидаться Прескотта. Но тому потребовалось собраться с духом, чтобы сесть рядом с Кавано.

Кавано завел машину. Проехав два квартала, он остановился рядом с ярко освещенным магазином, торгующим продуктами. Он приметил его еще тогда, когда они с Прескоттом ехали в мотель. На магазине светилась вывеска: «Работаем до полуночи». Кавано вбежал внутрь и вернулся спустя пять минут, держа в руках бумажный пакет. Сев в машину, он вытряхнул его содержимое на сиденье.

Они отъехали от магазина. Прескотт уставился на лежащие на сиденье вещи. Бутылка бесцветного кукурузного сиропа. Бутылка пищевого красителя красного цвета. Пластиковая миска и большая пластиковая ложка.

— Зачем все это?

— Вылейте в миску немного сиропа и красителя и хорошенько размешайте, — сказал Кавано, сворачивая на Первое шоссе.

— Ради бога, зачем?

— В отсутствие профессионального набора для грима это лучший способ имитировать засохшую кровь.

Их машина влилась в общий поток, едущий по Первому шоссе. Часы на приборной доске показывали 10:40. Несмотря на необходимость прибыть на место встречи как можно быстрее, они уже потеряли двадцать минут.

Прескотт закончил возиться со смесью в миске, сунул руку в карман и достал серый металлический баллончик.

Кавано напрягся.

— Это?..

— Гормон, — Прескотт кивнул. — Вы были правы. Я не стал применять его там, на пляже, именно потому, что его сразу унесло бы бризом. Если повернуть крышку, будет еще двадцать секунд на то, чтобы отойти в сторону. После этого содержимое, находящееся под давлением, вырвется наружу.

— Вы собираетесь использовать его во время нашей встречи с Грейс?

— Да. Постарайтесь выбрать такую позицию, чтобы ветер дул нам в спину.

— Предположим, нам не удастся это сделать. Если я вдохну хоть чуточку этой дряни, я не смогу адекватно защищать вас. Кроме того, что будет, если Грейс и ее напарник среагируют так, как это сделали рейнджеры во Флориде? Начнут паническую стрельбу вместо того, чтобы убегать. Джэми может получить пулю.

Прескотт не ответил.

— Нет, — сказал Кавано.

— Но...

— Положите эту штуку на сиденье.

Прескотт уставился на него.

— Сделайте это. Оставьте ее в покое.

Прескотт положил баллончик на сиденье.

— По вине этой дряни я впервые в жизни узнал, что такое настоящий страх, — сказал Кавано. — Существует ли противоядие? — спросил он, стараясь произнести это совершенно нормальным тоном.

— Естественно. Иначе оружие могло бы подействовать на человека, его применившего, даже несмотря на задержку в двадцать секунд.

— Противоядие устраняет страх?

— Только тот, который вызван воздействием гормона.

— Дайте мне противоядие, — сказал Кавано.

— Не могу.

— Почему?

— Я не взял его с собой, — ответил Прескотт. — Кроме того, сейчас оно бы вам не помогло.

— Да что вы говорите?

— Вы все равно будете бояться за свою жену. Если любишь кого-то, всегда боишься, что с этим человеком что-нибудь случится. Благодарение судьбе, я избежал хоть этого источника страха. А вот вы сейчас узнаете кое-что.

— Узнаю, что?

— Что значит быть храбрым.

2

Они выехали из Кармеля и поехали на юг. Машин становилось все меньше. Когда они достигли малонаселенного района около Пойнт-Лобос, машин на дороге осталось совсем немного.

Сквозь деревья Кавано увидел светящиеся окна редко стоящих домов.

— Что это за поселок?

— Кармель-Хайлэндс. Несколько домов на краю утеса, обрывающегося в океан.

Справа Кавано увидел дорогу, ответвлявшуюся от основной, и свернул. Фары разогнали ночную темноту. Они проехали еще немного и остановились среди деревьев. Кавано выключил фары.

— Раньше нельзя было. Если бы мы ехали с погашенными фарами, нас мог остановить полицейский. Если бы он увидел ваше лицо...

Кавано взял в руку пластиковую ложку, зачерпнул смесь из миски и размазал окрасившийся в красный цвет кукурузный сироп по левой стороне лица Прескотта, от виска до угла рта, а потом нанес полосу на бритую голову. Выглядело, как приличная рана. На открытом воздухе смесь сразу же начала высыхать, создавая впечатление, что лицо Прескотта залито засохшей кровью.

Затем он снова включил фары и в свете, идущем от приборной доски, оценивающе посмотрел на свою работу.

— Выглядит достойно палаты «Скорой помощи».

— Но я чувствую запах кукурузного сиропа.

— Когда вы окажетесь настолько близко к Грейс, чтобы она смогла почувствовать запах, она уже будет мертва.

— Я хочу подстраховаться.

— В смысле?

— Сделайте это более правдоподобным.

— Не понимаю, о чем вы...

— Режьте, — сказал Прескотт.

— Что?

— Кожу на голове, там, где сбриты волосы. Раны в этой области очень хорошо кровоточат. Запах крови забьет кукурузный сироп.

— Боже, — только и смог произнести Кавано.

— Сделайте это.

Кавано взял в руки эмерсоновский нож. Прескотт вздрогнул.

Можно было только представить себе, какое самообладание ему потребовалось. Кавано сделал надрез длиной в пять сантиметров на лбу Прескотта. Потекла кровь.

Кавано вытер кровь с лезвия о лицо Прескотта, залитое смесью. Прескотт стал похож на ожившего мертвеца.

— Сложите руки вместе, — сказал Кавано.

Руки Прескотта дрожали. Кавано обмотал запястья гидроизоляционной лентой. Потом он аккуратно вставил лезвие ножа между ними и надрезал ленту с обеих сторон. На расстоянии лента будет выглядеть вполне надежно, но при необходимости Прескотт легко разорвет ее.

— Порядок? — спросил Кавано.

Прескотт проверил ленту, чуть не разорвав ее окончательно.

— Порядок, — ответил он, прерывисто вздохнув.

Кавано развернул машину. Они выехали обратно на Первое шоссе и поехали дальше на юг. Справа от них блестела гладь океана, в которой отражалась луна. В горах слева от них светились отдельные огоньки домов. На дороге не было ни одной машины.

— Следующий поворот, — напряженно произнес Прескотт.

— Вы неплохо знаете эту местность.

— Когда я только начинал сбрасывать вес, я избегал людных мест, выжидая, пока моя внешность изменится достаточно сильно. Я много времени провел, гуляя в этих местах.

Проехав очередной поворот, Кавано увидел показавшийся в свете фар знак «Историческая достопримечательность». Он свернул влево. Машина поехала по ухабистой грунтовой дороге, идущей сквозь лес.

Потом дорога вывела их на залитый лунным светом луг и снова ушла в лес, петляя между деревьями. В некоторых местах колея была такой глубокой, что «Таурус» ударялся дном о камни и грязь. Ветки деревьев закрывали залитое лунным светом небо и хлестали по бортам машины.

— Сейчас будет еще одна лужайка, — сказал Прескотт. — Часовня была построена на склоне холма на другой стороне. Там особо не на что смотреть. Кроме небольшой башенки с крестом наверху, все остальное обвалилось.

Он дышал быстро и шумно.

— Делая вдох, медленно считайте до трех.

— Что?

— Задержите дыхание на три счета. Потом на три счета выдохните. Продолжайте делать это постоянно. Это поможет. И сползите вниз на сиденье. Сделайте вид, что вы потеряли сознание.

Даже в темноте было видно, насколько побледнел Прескотт. Он сделал все, что сказал ему Кавано.

Кавано прислушался к медленному и четкому дыханию Прескотта, ощущая телом все колебания машины, ехавшей по ухабистой дороге. Каждый толчок отдавался в нем, словно удар его собственного сердца. Резко свернув, они выехали на луг. Но его освещал не только лунный свет. Там, где, по словам Прескотта, должна была находиться часовня, светились фары.

— Проклятье. Она нас опередила, — сказал Кавано.

3

Он не стал тормозить, не показывая, что чем-то встревожен, и продолжал вести машину по грунтовой дороге по направлению к светящимся фарам.

— Готовы? — спросил он лежащего на полу Прескотта.

— Поздновато говорить, что нет.

— Еще пять минут, и вы избавитесь от всего этого. Вы будете на свободе, а я — вместе со своей женой.

— Хороший трюк со словами в будущем времени. Он отлично сработал, когда вы вытаскивали меня с того склада, — сказал Прескотт. — Да. Еще пять минут, и ваша жена будет с вами, а я буду свободен.

Услышав эти слова от Прескотта, Кавано почувствовал магию человеческой речи.

— Посмотрим, сможете ли вы проявить себя на актерском поприще так же хорошо, как в биохимии.

— Посмотрим, — сказал Прескотт, задержав дыхание на три счета. — И посмотрим, действительно ли вы столь хороши в роли защитника, как говорите.

«Таурус» приближался к светившимся в ночи фарам. Грейс стояла на костылях рядом с машиной, чья популярность, а следовательно, и возможность не выделяться среди других высоко ценились среди специалистов по охране. «Меркьюри Сэйбл». В свете фар блеснул крест на часовне позади машины. Башенку обрамляли обвалившиеся стены.

Кавано остановил машину в тридцати пяти метрах от Грейс, за пределами эффективной дальности стрельбы из пистолета в ночное время. Конечно, есть шанс того, что ее помощник сидит среди деревьев со снайперской винтовкой. Но для нормального ведения огня ему понадобится ночной прицел. Кавано усомнился в том, что Грейс смогла бы за короткое время найти такую специфическую вещь. Кроме того, свет от фар обеих машин сведет на нет эффективность прицела, если он работает по принципу простого усиления светового сигнала. Попросту ослепит снайпера.

Кавано оставил фары включенными и не стал глушить мотор. Он вышел наружу. Холод ночи лишь усилил холод в его груди.

Немного отвернувшись в сторону, чтобы свет фар не слепил его, Кавано обратился к Грейс, стараясь придать голосу максимально спокойную интонацию:

— Ты рановато приехала.

Он вспомнил их разговор в окутанном туманом Тор-Хаус, начавшийся с таких же слов. Его голос эхом отдался в покрытых лесом холмах.

— Ты явно не удивился этому. Я тоже ничуть не удивлена, что ты постарался приехать пораньше, — ответила Грейс. — Открой все двери в машине.

Кавано повиновался. Если Грейс это понадобилось, видимо, ее помощник действительно засел среди деревьев сбоку от машины. Сама она ничего не увидит с того места, где стоит сейчас. Кавано забеспокоился. Может, он просчитался, и на склоне холма сидит снайпер. Если у него тепловизионный прицел, который, конечно, не слишком легко достать, то фары ему не помешают.

В подавленном настроении он открыл левую заднюю дверь, обошел машину сзади и открыл двери справа, встав рядом с фарами. Есть надежда, что они помешают снайперу целиться.

Похоже, его худшие опасения оправдались и их план близок к провалу.

«Господи, помоги мне спасти Джэми», — подумал он.

— Где Прескотт? — спросила Грейс.

Ее слова меняли дело кардинальным образом. Они обнадежили Кавано. Почему она спрашивает? Если среди деревьев сидит снайпер с ночным прицелом, он должен был увидеть Прескотта через открытую дверь и сообщить об этом по рации или при помощи чего-то подобного. Он также сообщил бы ей, что Кавано никого не привел с собой на подмогу.

— Он в полубессознательном состоянии, на переднем сиденье, — ответил Кавано.

Значит, трюк с требованием открыть двери — блеф. Пульс Кавано участился. Она хочет, чтобы я думал, что среди деревьев сидит снайпер. Но его там нет. Иначе она бы уже знала, что Прескотт в машине и что, кроме него, там никого нет.

— Вытаскивай этого ублюдка наружу.

— Не раньше, чем увижу свою жену.

Недовольно посмотрев на Кавано, Грейс подняла вверх руку, отпустив один из костылей, и посмотрела в сторону обвалившейся стены часовни.

Из-за стены появились две фигуры, двинувшиеся к машине. Один человек толкал перед собой другого. Это была женщина крепкого телосложения и высокого роста, практически такая же, как Грейс, но темноволосая. Видимо, они вместе служили в той экспериментальной женской спецназовской группе, о которой упомянул Прескотт.

Она подтолкнула Джэми. Руки Джэми были связаны спереди, она шаталась — видимо, от боли. Когда она подняла голову, Кавано увидел на ее лице кровь. Гнев жаром обдал его тело, и ему захотелось закричать.

— Вытаскивай Прескотта, — сказала Грейс.

Кавано подошел к открытой двери и посмотрел на сиденье. Баллончик лежал на месте. Прескотт не нарушил приказ. Когда он вытащил Прескотта из машины, тот рухнул на землю и застонал.

Кавано поволок его в сторону фар. Когда он протащил Прескотта достаточно для того, чтобы Грейс и женщина, державшая Джэми, хорошо его разглядели, он несколько раз пнул его ногой в бок, стараясь бить в места, защищенные бронежилетом, спрятанным под рубашкой. Жилет защищал жизненно важные органы, но Прескотт все равно должен был почувствовать импульс ударов. После четвертого удара он застонал и перекатился в сторону, сжавшись в комок.

— Вставай! — рявкнул Кавано. — Я не собираюсь тащить тебя к ним.

Затем он вынул из кармана брюк эмерсоновский нож и разрезал ленту на ногах Прескотта. Складывая нож и убирая его обратно, он рывком поставил Прескотта на ноги. Голова Прескотта болталась из стороны в сторону. Кавано встал позади Прескотта и взял его руками за плечи. Тот шатался.

— Ты его хотела, ты его получила, — сказал Грейс Кавано.

— Что ты несешь? Это не Прескотт, — зло проговорила Грейс.

— Черта с два.

— Прескотт никогда не выглядел, как...

— В качестве одной из мер по изменению внешности он занялся сбрасыванием веса. Сейчас я докажу, что это он. Эй, обормот, скажи ей что-нибудь.

Прескотт продолжал качаться из стороны в сторону.

Кавано ударил кулаком в область почек. В последний момент он приостановил удар, чтобы не отбить костяшки о бронежилет, но и не дать Грейс возможности оценить силу удара.

Прескотт застонал и согнулся.

— Я сказал, скажи ей что-нибудь!

— У-у.

Прескотт поднял голову, делая вид, что превозмогает боль.

— Как...

Он кашлянул так, будто у него было что-то повреждено внутри.

— Как дела, Эл?

— Да, это он, — констатировала Грейс. — Боже, что с его лицом? Что ты с ним сделал?

— Немного отплатил за то, что он сделал с моими друзьями. Теперь ты тоже сможешь с ним расплатиться. Отпусти мою жену, и я отпущу Прескотта.

Опершись на костыли, Грейс посмотрела на свою напарницу и кивнула. Женщина вытолкнула Джэми из-за машины и пихнула вперед. Джэми споткнулась.

— Твоя очередь, — сказала Грейс.

Кавано толкнул Прескотта вперед. Тот шатался, как марионетка в руках, сведенных судорогой, и пошел вперед так, будто ноги отказывались нести его.

— Джэми, еще чуть-чуть, — умолял Кавано, глядя на ее шатающуюся походку. — Скоро все будет хорошо. Только дойди до меня.

Прескотт, пошатываясь, шел навстречу Джэми и ведущей ее женщине.

Внезапно он упал на колени.

Кавано подошел к нему и рывком поставил его на ноги.

— Двигайся, будь ты проклят. Люди тебя ждут. У меня есть дела поважнее, чем бегать вокруг тебя и ждать, пока ты будешь переставлять ноги.

Он снова толкнул Прескотта, двигавшегося все так же судорожно.

Когда Прескотт наконец подошел к Грейс и ее напарнице, они, судя по всему, пришли в ужас от его внешности.

Джэми, спотыкаясь, подошла ближе к Кавано. В лучах фар он разглядел родные зеленые глаза.

Прескотт снова остановился, пошатываясь. Казалось, он вот-вот упадет.

— Двигайся! — крикнул Кавано, снова подойдя к нему и толкнув его вперед. Они были на полпути к машине Грейс.

Качаясь из стороны в сторону, Прескотт прошел мимо Джэми. Несмотря на то что у нее самой кровоточили губы, она с ужасом посмотрела на выглядящее изуродованным лицо Прескотта.

Почти все, еще немного, и она свободна! — взмолился Кавано. Грейс вполне может попытаться подстрелить его, когда он полностью переключит свое внимание на Джэми. В следующие несколько секунд все решится.

— Пойдем домой, — сказал Кавано Джэми. Обняв ее одной рукой, он повел ее к машине.

В этот момент он краем глаза уловил движение рядом с Прескоттом и обернулся. Грейс перенесла вес тела на один из костылей и замахнулась другим, чтобы ударить наклонившегося в ее сторону Прескотта по лицу. Ее напарница навела на Прескотта пистолет.

«Я дал слово», — подумал Кавано.

Грейс махнула костылем, нанося удар. Прескотт упал, уворачиваясь. Костыль просвистел над его головой. Прескотт ударился о землю. Его руки оказались внизу, вне поля зрения Грейс.

«Сейчас он должен порвать ленту и вытащить пистолет», — подумал Кавано.

Грейс восстановила равновесие и снова замахнулась.

Прескотт перекатился в сторону. Его движение оказалось неожиданно быстрым, если учесть, как хорошо он имитировал полубессознательное состояние. Кавано выхватил пистолет.

Три выстрела слились в один. Напарница Грейс выстрелила Прескотту в грудь. Вздрогнув от удара пули в бронежилет, Прескотт выстрелил Грейс в голову. Костыль с грохотом упал на землю позади него. Кавано услышал крик. Его пуля попала в грудь напарнице Грейс и отбросила ее назад. Прозвучал четвертый выстрел, и крик затих. Прескотт попал ей в голову, и она упала навзничь.

В воздухе повис запах пороха. Дым от выстрелов переливался в лучах фар.

У Кавано звенело в ушах, нервы были натянуты до предела. Он кинулся к Джэми. К счастью, она бросилась на землю сразу же, как началась стрельба.

— Ты в порядке?

— Да.

— Уверена?

— Да.

Кавано развернулся в сторону Прескотта.

— Вы в порядке?

Прескотт лежал на земле, переводя дыхание после удара, полученного при попадании пули в бронежилет, и не ответил. Вероятно, ему тоже надо было успокоиться и понять, что все кончилось и бояться больше нечего.

— Да.

— Я сдержал слово, — сказал Кавано. — Я защитил вас. Поскольку вы тоже помогли мне, вам больше нечего опасаться меня. Как бы я вас ни ненавидел, я больше не буду охотиться за вами.

Продолжая лежать на земле, Прескотт кивнул. Он все еще не мог восстановить дыхание.

— Если вы забыли стереть отпечатки пальцев с патронов перед тем, как вставить их в обойму, подберите стреляные гильзы и заберите их с собой.

— Я не забыл.

— Возьмите машину Грейс и уезжайте. Когда соберетесь бросить ее, не забудьте стереть отпечатки пальцев со всего, к чему прикасались.

— Не забуду.

— В таком случае наше дело завершено.

Поскольку Прескотт продолжал держать в руках пистолет, Кавано решил не спускать с него глаз. Попятившись, он подошел к Джэми, помог ей встать на ноги и повел ее в сторону машины, не разворачиваясь спиной к Прескотту.

— Ты в порядке? — снова спросил он. — Может, тебе надо обратиться к врачу?

Прескотт продолжал лежать на земле, держась за то место, куда попала пуля. «Без сомнения, под жилетом у него хороший синяк», — подумал Кавано.

Фары «Тауруса» светили на Кавано и Джэми. Двигатель работал на холостом ходу.

— Я думаю, переломов нет? — с трудом произнесла Джэми.

Кавано подошел к «Таурусу» и начал усаживать ее на сиденье.

Неожиданно Джэми задрожала и прижалась к нему. Кавано почувствовал, как его ноги подгибаются. Едкий запах ударил ему в ноздри. Сердце заколотилось. Рот пересох, дыхание участилось.

"Металлический баллончик на сиденье, — понял Кавано. — Прескотт повернул крышку, когда я вытаскивал его из машины!"

Из двери машины шел запах гормона. Кавано схватил баллончик и швырнул его в сторону Прескотта. Туда, где он был до этого. Как только Кавано отвлекся, Прескотт куда-то отполз.

Кавано повернулся к Джэми, чтобы втолкнуть ее в машину, и в этот момент из темноты прозвучал выстрел, отбросивший ее прямо на него.

— Нет!

Легкие были наполнены гормоном. Его охватил ужас. Не в силах унять дрожь, он обхватил Джэми одной рукой и выстрелил туда, где видел вспышку. Ему показалось, что какая-то тень метнулась в сторону машины Грейс. Кавано понял, что свет фар делает его мишенью, и выстрелил в машину, продолжая дрожать. Не попав по правой фаре, он выстрелил еще два раза. Лампа взорвалась, и правая фара погасла. Но Кавано не успел выстрелить во вторую. Прескотт сделал ответный выстрел, и пуля просвистела над головой Кавано.

Кавано знал, что дверь машины не даст никакой защиты от пуль. Поэтому он рывком втолкнул Джэми на сиденье, с ужасом глядя на кровь, стекающую по правой стороне ее груди.

Следующая пуля пробила лобовое стекло.

Кавано наклонился над Джэми. Теперь они были под прикрытием моторного отсека. Он разорвал блузку на ее груди. Свистело пробитое легкое. От едкого запаха гормона его чуть не стошнило. Кавано схватил рулон с гидроизоляционной лентой с пола, куда бросил его Прескотт. Дрожа еще сильнее, он лихорадочным усилием оторвал кусок ленты и прилепил его на грудь Джэми, заклеив входное отверстие.

Свист в легком прекратился.

Кавано оторвал еще один кусок ленты и прижал его к спине Джэми, там, где пуля вышла наружу. Пули одна за другой прошили лобовое стекло. Вздрагивая от каждого выстрела, Кавано переполз через Джэми и захлопнул дверь. Потом он пролез между сиденьем и рулем, включил заднюю передачу и изо всех сил надавил на педаль газа. Колеса вырвали комья земли вместе с травой, и машина рванула назад. Кавано ударил по педали тормоза и повернул руль на четверть оборота. «Таурус» занесло, и он мгновенно развернулся на 180 градусов в сторону от Прескотта. Обезумев, Кавано рывком включил переднюю передачу и нажал на газ. Машина рванулась вперед с такой силой, что ее двери захлопнулись.

Он пригнулся к рулю, чтобы не подставлять себя под пули, и повел машину, кое-как ухитряясь нажимать на кнопки опускания стекол. Когда они опустились на несколько дюймов и воздух начал выдувать из машины остатки гормона, в заднее стекло ударила пуля. Полетели осколки стекла. Кавано пригнулся еще сильнее, дрожа, как от лихорадки. Прескотт взял прицел пониже, и пули ударили в багажник. Вероятно, он надеялся пробить багажник и спинки сидений, но пули лишь звенели, ударяясь в лист металла, предусмотрительно установленный Кавано в задней части машины.

Машина разгонялась, двигаясь к краю лужайки. То, что Прескотт выпустил в него практически всю обойму, успокаивало не слишком сильно. В его распоряжении оружие Грейс и ее напарницы.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Кавано заметил, что светящееся пятно уцелевшей фары начало двигаться. Прескотт сел в «Сэйбл» и начал преследование.

«Сукин сын, — подумал Кавано, застегивая ремень безопасности. — Я обещал защищать его!»

Фары «Тауруса» осветили надвигающиеся деревья и уходившую вниз с поворотом дорогу. Кавано едва успел повернуть руль.

«Я дал слово, что не причиню ему вреда!»

Ветки деревьев хлестали по бортам машины. Кавано вертел руль, вводя машину в очередной поворот. Глянув в зеркало заднего вида, он убедился, что световое пятно мигает среди деревьев. Прескотт догонял его.

«У него преимущество. Я нахожусь под действием гормона, и у меня Джэми, раненная». Словно в подтверждение, на очередном резком повороте Джэми чуть не упала с сиденья. Кавано пришлось сбросить скорость, взяться за руль левой рукой, правой застегивая на Джэми ремень безопасности.

Темный перелесок закончился, и фары «Тауруса» осветили луг. В зеркале заднего вида Кавано разглядел увеличивающееся пятно фары «Меркьюри». Раздались новые удары пуль о лист железа в багажнике.

Пересекая луг, он протянул руку под приборную панель, щелкнул выключателем и отвел взгляд от зеркала заднего вида. Противотуманные фары, мощностью сто ватт каждая, которые установила под задним бампером Джэми, обрушили поток света в 480 000 свечей на глаза Прескотта.

Кавано посмотрел в зеркало, продолжая ехать через луг. Свет ламп был так силен, что единственной фары машины Прескотта не было видно. Он представил себе, как Прескотт поднимает руку, прикрывая глаза, и сбрасывает скорость.

«Я оторвался от него, — подумал Кавано. — Мне надо отвезти Джэми в больницу».

Джэми застонала.

Господи, пожалуйста, не дай ей умереть.

Впереди показался следующий перелесок. В тот же момент «Таурус» вздрогнул от удара. Прескотт таранил его. Удар был столь сильным и неожиданным, что Кавано качнулся вперед, повиснув на ремне. Голова Джэми болталась из стороны в сторону. Нет!

Вместо того, чтобы притормозить и восстановить зрение, Прескотт использовал слепящий свет противотуманных фар для того, чтобы прицелиться. Сейчас он не видит ничего, кроме этих ламп. Тараня «Таурус», он оказался настолько близко, что свет ламп отразился от передней части его машины и осветил салон. Отраженный зеркалом заднего вида свет слепил Кавано.

Кавано повернул зеркало, отводя свет фар от своих глаз. Удерживая руль, он почувствовал следующий удар. Видимо, Прескотта ничему не научила та ситуация, когда они уходили от преследования после бегства с заброшенного склада. Тот автомобиль, который угнал Кавано, получил несколько таких ударов сзади. Поврежден бампер, пассажиров встряхнуло, и все. Никакого толку. Машина не была выведена из строя и продолжала ехать.

Прескотт снова ударил «Таурус» своей машиной. Близкая дистанция сделала противотуманные фары бесполезными, их свет не попадал ему в глаза. «Возможно, он хочет разбить фары», — подумал Кавано. Впереди маячили темные силуэты деревьев. Пришлось сбросить скорость. Машина Прескотта уперлась бампером в «Таурус». Кавано вдруг понял, чего хочет добиться Прескотт. «Боже, он хочет сделать так, чтобы моя машина потеряла управление, и мы врезались в эти деревья».

Как бы это ни было рискованно, пришлось увеличить скорость. Судя по тому, что сияние позади стало слабее, одна из фар уже разбилась. Прескотту удалось это сделать. В следующую секунду пришлось тормозить, проходя очередной поворот. Машина Кавано ударилась крылом о ствол. В заднее стекло попала еще одна пуля. Потом другая ударилась в лист стали в багажнике. Третья попала в противотуманную фару, и теперь сзади светилась лишь единственная фара машины Прескотта.

Неожиданно деревья расступились. Кавано резко свернул вправо, выехав на покрытое мраком шоссе Пасифик-Коуст. Дрожа всем телом, он нажал на педаль газа, и шины завизжали по асфальту.

Они понеслись на север, в сторону Кармеля.

Джэми снова застонала.

— Держись, — умоляюще проронил Кавано.

Позади него на шоссе выехал Прескотт. Поверхность океана слева от дороги была залита лунным светом. На правой стороне показались быстро приближающиеся холмы, заросшие лесом. Ни единого огонька, ни домов, ни машин. Кавано ввел «Таурус» в вираж и едва смог нормально выйти из поворота. Рулевое колесо двигалось неестественно мягко, как будто что-то сломалось. Кавано со страхом понял, что проблема может крыться в колесах. Если Прескотт ухитрился прострелить одно из них, оно, конечно, не взорвется, но начнет терять воздух и становиться мягким.

Тем временем Прескотт догонял его. На очередном повороте Кавано пришлось сбросить скорость, чтобы не потерять управление. Машина Прескотта снова ударила их сзади. Джэми задрожала и судорожно вздохнула. Кавано не имел возможности думать о том, что с ней происходит. Все его внимание занимал процесс управления выходящей из-под контроля машиной.

Машина слушалась руля все хуже. Проехав мимо освещенных домов, Кавано выехал на прямой участок. Это давало хоть какой-то шанс. Он выжал газ до отказа, но спустившее колесо не давало «Таурусу» возможности разгоняться.

Спереди засветились фары ехавшего навстречу минивэна. Когда машина проехала, Прескотт снова ударил своей машиной сзади и вдруг начал разгоняться, вместо очередного удара выезжая на левую полосу.

«Нет!» — подумал Кавано.

Прескотт усвоил урок, преподанный ему в свое время Кавано. Он крутанул руль и ударил правым передним крылом своей машины в левое заднее крыло «Тауруса». Эта техника, называемая методом точечного обездвиживания, вкупе с плохой управляемостью машины Кавано, немедленно дала свои результаты. Машина Прескотта беспрепятственно проехала вперед, в то время как «Таурус» развернуло на 180 градусов и занесло. В свете фар мелькнуло ограждение дороги и низенький мост. «Таурус» пробил ограждение и соскользнул по склону, опрокидываясь набок. Совершив полный оборот, он встал прямо, и через миг Кавано почувствовал, как машина ударилась о воду.

4

— Джэми!

Когда машина переворачивалась, Джэми болталась из стороны в сторону, удерживаемая только ремнем безопасности, и перекатилась назад. Теперь она застонала, лежа где-то сзади.

Ошеломленный Кавано попытался собраться с мыслями. «Таурус» начал медленно погружаться. Давление воды не даст открыть дверь до тех пор, пока она не проникнет внутрь и давление снаружи и внутри не сравняется. Во время погони ему удалось опустить стекла на несколько дюймов. Он снова нажал на кнопку, чтобы опустить стекло на своей стороне полностью. Кавано надеялся, что ему удастся вытолкнуть Джэми наружу и выбраться следом. Но стекло не опускалось.

Холодная вода заливала ступни ног. Кавано вынул из кармана эмерсоновский нож и ударил рукояткой в окно. Закаленное стекло разбилось, рассыпавшись на мелкие осколки. В середине окна образовалась дыра. Он начал стучать по краям стекла, чтобы расчистить оконный проем, но появившийся там темный силуэт заставил его остановиться. В свете луны и гаснувших фар «Тауруса» он разглядел огромную каменную глыбу, преграждавшую выход наружу.

Обернувшись к противоположному окну, он увидел каменную глыбу такого же размера. Упав в воду, «Таурус» оказался в скальной расщелине. Выйти через боковое окно невозможно.

Выбив ногой остатки лобового стекла, Кавано задумался. Перекатываясь, машина ударилась крышей о землю, и кузов деформировался. Хотя лобовое и заднее стекла разбиты, проем слишком узкий, чтобы протиснуть через него Джэми и выбраться самому.

Вода уже дошла до колен. «Таурус» продолжал погружаться. Фары и приборная доска замигали. Дрожа от холода, Кавано поднял Джэми в сидячее положение, чтобы ее голова оставалась над поверхностью воды как можно дольше. Ноги немели.

Двери. Перекрыты скалами.

Окна. Смяты. Через них не выбраться.

Крыша.

Кавано открыл нож и резанул внутреннюю обивку крыши, дернув ее вниз. От удара при перевороте металл вогнулся внутрь. Ребра жесткости разошлись. Если пробить крышу, можно будет спастись.

Перехватив нож покрепче лезвием в сторону большого пальца, Кавано резко ударил острием в металл. Сотрудники спецслужб разных стран мира высоко ценили эмерсоновские ножи, зная, что этот инструмент выдерживает самое жестокое обращение. Лезвие бритвенной остроты со скошенным концом, наподобие японских танто, изготавливалось из очень прочной стали и обладало исключительной надежностью. Зубчатая заточка у основания позволяла резать металл. Им можно пробить дверь машины, и Кавано слышал про случаи, когда таким ножом пробивали даже бронежилеты из кевлара.

И действительно, нож, благодаря отменному качеству лезвия и силе удара, пробил крышу. Кавано потянул нож на себя, пропилив щель в крыше, и вытащил нож назад. Ударив рядом, он пропилил еще одну щель, пытаясь вырезать в крыше отверстие. Вода уже покрыла его бедра. Он снова и снова ударял ножом вверх. Отдача от ударов пронизывала все его тело.

Он снова ударил ножом, застонав от боли. Потом он обернулся к Джэми и увидел, что она заваливается вбок, падая в воду, заполняющую салон машины и дошедшую ему уже до живота. Кавано схватил ее за плечо и вернул в сидячее положение. Продолжая ударять ножом в крышу, он пытался вырезать в ней круглое отверстие. Его дыхание гулко отдавалось в замкнутом объеме. Изо рта шел пар. Вода дошла до груди. Он снова ударил ножом в крышу, но сопротивление воды не позволило ему нанести удар в полную силу, и на этот раз лезвие не пробило металл.

Свет фар и приборная доска погасли. Погрузившийся в темноту «Таурус» продолжал тонуть. Кавано чуть не закричал от бессилия. Сопротивление воды и отсутствие освещения не позволят ему закончить работу и сделать отверстие в крыше. Он почувствовал, как Джэми снова начала заваливаться на бок, погружаясь в воду. Рывком усадив ее обратно, он молча прикоснулся к ее лицу. "Прости меня, — едва не плача, подумал он. — Если бы я любил тебя настолько, чтобы прислушаться к твоим словам, мы бы сейчас были дома. Я не смог защитить тебя, как это ни печально".

Вода дошла ему до середины груди. Его охватила ярость. Господи, помоги мне. Здесь должен быть...

Он мгновенно нажал на кнопку, открывающую багажник. Стряхнув с ног ботинки, переполз на заднее сиденье. Дрожа от холода, Кавано откинул чехол с сиденья и воткнул в него нож. Отрывая куски пластика и обивки, он добрался до стальной пластины, которую сам же устанавливал у задней стенки багажника. Сделав глубокий вдох, Кавано нырнул внутрь багажника. Давление воды не давало задней двери открыться. Он толкнул ее. Хотя до этого он и нажал кнопку, открывающую багажник, ничего не произошло. Багажник деформировался при падении машины, понял Кавано. Он толкнул сильнее. Легкие начали болеть от распиравшего их воздуха. Просунув нож в щель, он повернул его и надавил им как рычагом. Дверь поддалась. Надавив на нее спиной, он открыл ее.

Дышать. Надо сделать вдох. Нырнув сквозь дыру в сиденье, он вернулся в салон и поднял голову, стукнувшись о крышу. Хриплый звук его выдоха отдался в замкнутом пространстве. Между водой и крышей осталась прослойка воздуха сантиметров в пятнадцать. Кавано тут же сделал глубокий вдох, погрузился под воду и нащупал Джэми. Схватив ее за плечи, он поднял ее голову вверх, чтобы она оказалась над водой.

Джэми застонала. Слава богу. Если ты еще можешь стонать, значит, ты дышишь. Сняв с ее ног ботинки, Кавано развернул Джэми лицом к себе, открыл ей рот, прижался губами к покрытыми засохшей кровью губам и сделал выдох, стараясь наполнить ее легкие воздухом. Иначе она не перенесет то, что сейчас придется сделать. Перетащив через сиденье, он протиснул ее сквозь дыру и вытащил в багажник. Упершись ногами в пол, Кавано вылез наружу, стараясь двигаться в такт с волнами.

Он почувствовал, как волны качают его туда-сюда, и потерял ориентацию в пространстве.

Тысяча один.

Тысяча два.

Тысяча три.

Тысяча четыре.

Когда они с Джэми поднялись к поверхности, он услышал грохот, похожий на взрывы. Волны бились о прибрежные скаты. Джэми судорожно вдохнула. Кавано обхватил ее за плечи и начал грести ногами и одной рукой.

Свет фонаря чуть не ослепил его. Фонарь был в шести метрах над ними, на мосту, рядом со склоном, с которого скатился «Таурус». "Прескотт, — подумал Кавано. — Решил довести дело до конца". Пытаясь плыть мимо скал, он ждал удара пули. Он не почувствует его. Эта пуля просто вышибет ему мозги. Джэми утонет, если Прескотт раньше не пристрелит и ее. Течение подхватит тела и вынесет в океан.

Близко. Мы слишком близко.

— Ты сукин сын! — с трудом прокричал Кавано.

— Что? Я вас не слышу! — раздался мужской голос. Это не был голос Прескотта. — Попытайтесь доплыть до этих скал!

У Кавано не было сил что-то ответить.

Фонарь продолжал светить, ослепляя его.

— Когда я заметил разбитое ограждение, я остановился и увидел, как ваша машина тонет! Я вызвал полицию! Подплывите поближе! У меня в кузове есть веревка!

5

Две медсестры везли лежавшую на каталке Джэми по коридору. На ее лице была кислородная маска, к руке подсоединена трубка с кровью, текущей из аппарата для переливания. Двери автоматически открылись. За ними оказался ярко освещенный коридор с дверями, ведущими в операционные. Вслед за медсестрами шли двое хирургов. Цифры на стенных часах показывали 12:35. Глядя, как закрываются двери, Кавано еще сильнее сжал в руках края обмотанного вокруг него одеяла.

— Я слышал, что ты остановил кровотечение с помощью гидроизоляционной ленты, — раздался голос за его спиной.

Кавано обернулся к Разерфорду. Его темное лицо было серым от усталости. Повреждения, полученные от побоев, еще не зажили, как и у Кавано.

— Пора преподавать эту методику в Академии, — добавил Разерфорд.

Внутри у Кавано была такая пустота, что он с трудом нашел в себе силы ответить.

— Рад тебя видеть, Джон.

— Верится с трудом, учитывая то, в какие неприятности ты влип, избегая встречи со мной.

— Когда ты прибыл?

— Вчера вечером. Когда стало очевидно, что ты в очередной раз обвел нас вокруг пальца, мы решили лично полюбоваться Кармелем. На самом деле твой второй звонок застал меня уже в самолете, принадлежащем Бюро. Где-то над Огайо.

— Ты дал команду полиции сообщать обо всех происшествиях с людьми, внешне похожими на нас?

— Вполне разумная тактика. Ты все время попадаешь в неприятности. Она поправится? — спросил Разерфорд, кивнув головой в сторону дверей хирургического отделения.

— Они не знают, — ответил Кавано, глядя на свои руки.

— Мне очень жаль. Мы должны были попытаться помочь тебе вернуть ее.

— Попытаться. Слишком много времени на то, чтобы все скоординировать. Правительство больше беспокоится о том, чтобы найти Прескотта, а не помочь мне. Я не мог так рисковать.

— Врачи не сказали, когда они смогут сделать первые выводы насчет ее состояния?

— Через четыре-пять часов.

— Нелегкое ожидание, — вздохнул Разерфорд. — У тебя есть выбор. Провести это время за решеткой или вместе с нами. Ты готов помочь нам найти Прескотта?

6

В помещении для инструктажей отделения полиции Монтеррея стояли два ряда скамеек. На них сидели усталые офицеры Министерства юстиции и местные полицейские. Они слушали Кавано. То и дело звонили телефоны. Каждый раз, услышав звонок, Кавано напрягался, думая, что это звонят из больницы. Но оттуда не звонили.

— Художник попытается набросать портрет, исходя из твоего описания. Все аэропорты на побережье оповещены, — сказал Разерфорд.

— Я не думаю, что он решит бежать отсюда, — откликнулся Кавано. Яркий свет резал глаза. — С его точки зрения, мы оба должны быть мертвы.

Он задумался. В данный момент можно было сказать, что Джэми умирает. Собравшись с силами, он продолжил:

— Я сообщил Прескотту, что правительственные службы не смогли узнать о том, что он находится в Кармеле. В конце концов, если бы я работал на правительство, я бы не действовал в одиночку. Прескотт исключительно уверен в себе и может решить, что ему наконец-то удалось замести все следы. Он может сделать то, чего от него вовсе не ожидают. Остаться дома. Где тот список, о котором я говорил?

Кавано имел в виду список людей, купивших или взявших в аренду недвижимость в районе Кармеля и Монтеррея в течение последних трех недель, а также тех, кто подавал заявки на игру в гольф на самых престижных из местных площадок.

Разерфорд передал Кавано несколько листов бумаги.

— Вот то, что есть на сегодняшний день. Сюда не входят люди, снявшие недвижимость напрямую, в обход риелтеров. Мы проверяем последние объявления в местных газетах, пытаясь связаться с собственниками предоставляемого в аренду жилья, чтобы узнать, с кем они договаривались.

— Больше, чем я ожидал, — сказал Кавано, глядя на листы. Казалось, свет стал еще ярче.

— Это весьма популярный район.

— Почему адреса находятся в основном за пределами Кармеля?

— Очень дорогая недвижимость. Мало кто может позволить себе такую. Кроме того, место столь хорошее, что очень немногие продают дома.

Кавано продолжал разглядывать список имен. На листах были указаны люди, проживающие в Пасифик-Гроув, Монтеррее, Сисайде, Кармеле и Кармель-Хайлэндс.

— Чтобы проверить все эти адреса, нужна куча народу. Много времени и усилий, чтобы не дать Прескотту заподозрить, что мы подбираемся к нему.

— Надеемся, что удастся частично сэкономить время и силы, если какие-то из этих имен покажутся вам подозрительными, — сказал сотрудник ФБР.

— Когда Карен делала новые документы для Прескотта, она, по идее, не должна была выбрать какое-то необычное имя. И еще помнить о том, чтобы оно не вызывало ни малейших ассоциаций с прежней жизнью Прескотта, — пояснил Кавано.

Сидевшие в комнате люди устало поглядели на него.

— Если только у нее не было нехорошего предчувствия относительно Прескотта, — добавил Кавано.

Во взглядах засветилась надежда.

— Если Карен подозревала, что оказалась в опасной ситуации, она наверняка выбрала такое имя, которое дало бы мне какой-то намек и возможность найти Прескотта.

— Вам? — переспросил агент.

— Она имела все основания полагать, что я постараюсь найти человека, причинившего ей вред.

— Вы были настолько близки?

— Я служил в «Дельта Форс» с ее братом. Он умер, истекая кровью, у меня на руках.

В комнате воцарилось молчание.

Кавано продолжал просматривать листы.

— Его звали... — Кавано ткнул пальцем в строчку. — Бен.

Разерфорд подошел к нему и прочел имя:

— Бенджамин Крамер.

— Кармель-Хайлэндс, — добавил Кавано. Он вспомнил, что, когда они ехали мимо этого поселка, он спросил Прескотта насчет этого места. «Небольшой поселок на утесе, обрывающемся в океан», — сказал тогда Прескотт, как нечто само собой разумеющееся. «Этот ублюдок живет там, — понял Кавано. — Я даже не догадывался, что проехал мимо его дома».

— Насколько можно быть уверенным в этом? — спросил Разерфорд. — Это может оказаться простым совпадением.

— Сначала я даже не обратил внимания на это имя. Бен никогда не настаивал на том, чтобы его называли полным именем. Для нас он всегда был просто Беном. Но у Прескотта пунктик насчет уменьшительных. Он четко оговорил, что его следует называть Дэниэлом, а не Дэном. Когда он придумал для себя псевдоним Джошуа Картер, он сразу же сказал персоналу спортивного клуба, что его следует называть Джошуа, а не Джош. Многие имена в списке написаны сокращенно — Сэм, Стив. На их фоне Бенджамин выглядит до ужаса формально.

— А что насчет фамилии «Крамер»? — спросил агент.

— До того, как попасть в аварию и стать инвалидом, Карен была помолвлена с парнем по фамилии Крамер. Как только этот урод узнал, что Карен не поправится до конца жизни, он расторг помолвку. Бен говорил, что единственным положительным исходом аварии было то, что Крамер не женился на Карен.

— Посмотрим на адрес. Кто из вас хорошо знает Хайлэндс? — спросил Разерфорд.

— У меня там тетя живет, — сказала женщина-полицейский, беря в руку телефон.

Разерфорд повернулся к другому полицейскому:

— У вас есть подробная карта района?

— В компьютере, через Интернет можно получить изображение со спутника.

— Тогда надо точно установить местоположение дома.

Зазвонил телефон. Один из полицейских снял трубку. Кавано одновременно и надеялся, и боялся того, что это звонят из больницы, но звонили по другому поводу.

Кто-то вставил в компьютер компакт-диск. На экране появились немногочисленные улочки Кармель-Хайлэндс. Полицейский ввел адрес.

— Вот здесь. На краю скального гребня, у самого обрыва.

Появилось увеличенное изображение со спутника. На нем виднелись крыши домов, растительность и линии улиц. Полицейский навел метку на нужный дом и еще увеличил изображение.

— Большой участок, — сказал Кавано.

— В Хайлэндс есть участки в гектар и даже больше.

— Большой дом.

— Судя по отбрасываемой тени, если сравнить с другими домами, он одноэтажный.

Женщина-полицейский закончила разговор со своей тетей и положила трубку.

— Там все друг друга знают. Когда этот парень приехал, она зашла к нему и принесла в подарок корзину фруктов. Он страдает избытком веса. Неприветлив. Сказал, что сидит на диете, и ему нельзя есть фрукты. В них фруктоза. Так и сказал — фруктоза. Она встречала его еще несколько раз. Похудел, отрастил эспаньолку. От нее виден его дом, сквозь деревья. В доме горит свет.

— В полвторого ночи? — переспросил агент ФБР.

— Может, он оставляет свет включенным даже тогда, когда его нет дома.

— Или пакует вещички, — добавил Разерфорд, хватая телефон. — В этом случае у нас не слишком много времени, чтобы поймать его.

7

Кавано стоял позади трех полицейских машин, поставленных вплотную друг к другу, чтобы образовать заграждение у въезда на неосвещенную улицу. Отсутствие нормального сна и нервное напряжение довели его до состояния, близкого к срыву. Он все больше беспокоился о Джэми. Перед тем как приехать сюда, он позвонил в больницу, но там пока не могли сказать ничего определенного о ее состоянии. Стоявшие рядом Разерфорд и его сотрудники разглядывали ближайшие дома в приборы ночного видения. Затем они сосредоточили свое внимание на крайнем в ряду доме. Он стоял на самом краю утеса. Позади его низенького силуэта можно было бы разглядеть гребни волн в океане, но вокруг него горело множество фонарей. Некоторые из окон в доме тоже были освещены.

— Я не видел, чтобы за занавесками кто-нибудь двигался, — сказал агент.

— Возможно, Прескотт уже сбежал, а зажженный свет должен ввести нас в заблуждение, — предположил кто-то другой.

Кавано скрестил руки на груди, пытаясь согреться. Холод пронизывал его, несмотря на то что он давно переоделся в сухую одежду. Страх за Джэми. И просто страх.

— Вы ничего и не увидите, — сказал он. — У Прескотта нет привычки расхаживать рядом с окнами.

Затем его внимание привлекли движущиеся фигуры. Полицейские вывели из очередного дома жившую в нем семью и отвели за ограждение. Людям заранее позвонили по телефону, разбудив их. Им было сказано, что не следует включать свет и необходимо выйти из дома через заднюю дверь, где их уже ждала вооруженная охрана.

— Это последние? — спросил Разерфорд.

— Шесть домов, шесть семей. Вывели всех, — ответил полицейский.

Из стоявшего позади ограждения грузовика раздавался шум. Одетые в черное люди надевали наушники радиостанций, бронежилеты, портупеи и шлемы. Десяток солдат из штурмового подразделения спецназа, проверяющих перед боем пистолеты и винтовки, сейчас больше походили на звездных десантников из фантастического фильма.

Разерфорд направился к ним. Следом пошел и Кавано.

Позади грузовика стоял мужчина средних лет в гражданском. Он показывал командиру штурмовой группы рисунок, на котором примерно набросал внутреннюю планировку дома Прескотта. Офицер освещал рисунок неярким красным фонариком, свет которого нельзя было заметить издалека.

— Когда вы последний раз там были? — спросил командир.

— Пять недель назад. Перед тем как предыдущий жилец уехал. Мы хорошо общались с Джэем. Чертовски жаль, что он заболел.

— С тех пор проводились какие-нибудь строительные работы? Не было ли рабочих? Или что-то другое, в этом роде?

— Я ничего такого не видел.

— Хорошо. Значит, так. Передняя дверь ведет в гостиную. Справа — комната с телевизором, запасная спальня и ванная. Слева — кухня, еще две спальни и туалеты. Кабинет. Великоват этот чертов домик. А это что за застекленные двери на выходе из гостиной?

— Они выходят на террасу, метра три в ширину. Она прямо над утесом. Со стороны утеса — парапет, высотой по пояс.

— А это место в задней части гаража?

— Прачечная.

— А рядом с ней?

— Затемненная комната. Я и Джэй любим... любили фотографировать, — хмуро проронил мужчина. — Занимались фотографией, пока он не заболел.

Командир показал рисунок солдатам и начал объяснять порядок действий при проникновении в дом. Когда они закончили, он повернулся к Разерфорду.

— Не знаю, как вы, а мы готовы.

— Еще раз хочу напомнить, что он нужен нам живым, — сказал Разерфорд.

«Значит, правительство все-таки хочет заключить сделку с Прескоттом», — подумал Кавано.

— Он вооружен?

— Насколько нам известно, у него винтовка «AR-15», переделанная так, чтобы вести огонь очередями. Пистолет калибра 9 миллиметров, возможно, не один.

— Если он начнет стрелять в нас...

— У вас есть слезоточивый газ. Светошумовые гранаты. В случае непосредственной угрозы жизни постарайтесь ранить его, но не убивать.

— А еще у него есть бронежилет из кевлара, — добавил Кавано.

Солдаты обернулись в его сторону и оценивающе посмотрели.

— Вы телохранитель? — спросил командир.

Кавано проигнорировал неверный термин.

— Я несколько раз сталкивался с ним. Он исключительно опасен.

Командир снова поглядел на Разерфорда.

— Вы говорили, что наш объект — биохимик.

— Правильно.

— Недоучка, вообразивший себя суперменом.

— Который уже убил по крайней мере пять человек, — добавил Кавано. — Он очень умен и гордится этим. Не следует недооценивать его.

— Мы забросаем его светошумовыми гранатами так, что он оглохнет на неделю вперед.

— Вам рассказали об оружии, которое он изобрел? — спросил Кавано.

— Какая-то штука, вызывающая страх?

— Гормон, распыляемый в виде аэрозоля.

— Гормон? — переспросил командир, глядя на Кавано так, будто хотел добавить: «Да ну?». — Мои ребята отслужили уже лет по семь. Захват какого-то там биохимика — просто каникулы по сравнению с тем, чем мы занимались. Мы привыкли к страху. Точнее, умеем его использовать.

— Знаю, — сказал Кавано.

Командир посмотрел на него внимательнее. Похоже, он не поверил, что Кавано в курсе того, о чем речь.

— Пока вы не испытаете это на своей шкуре, вы не поймете, насколько это мощная штука, — сказал Кавано. — Если вы почувствуете едкий запах...

— Это будет от того, что он обгадится от страха, увидев, как в его доме воцарится ад кромешный, — закончил за Кавано командир.

— Я думаю, мне надо войти первым, — сказал Кавано.

— Что?! — вскричал Разерфорд.

— Я готов к тому, что может произойти.

Кавано заранее ужаснулся предстоящей встрече с этим мерзким запахом и всем, что ему сопутствует, но он не мог позволить этим людям идти первыми. Они просто не понимают, что с ними произойдет.

— У меня больше шансов...

— Посмотри на себя, — перебил его командир. — Тебя так отделали, что ты просто не в состоянии участвовать в операции. Этот парень уже дал тебе взбучку прошлой ночью. Почему ты думаешь, что это не случится и сейчас? Конечно, ты хороший телохранитель, но сейчас пришла очередь профессионалов. Идем, — сказал он, обращаясь к солдатам.

Кавано разозлился. Хорошо, пусть попробуют. Он смотрел, как солдаты разделились на две группы и обошли ограждение, двигаясь в сторону деревьев по обе стороны улицы. Тренированные, опытные ребята, не хуже тех штурмовых групп, которые он видел в прошлом. Через пару секунд их уже не было видно.

Свет в окнах начал гаснуть.

— Что за... — начал было говорить кто-то.

— Возможно, он наконец-то решил лечь спать.

— Или освещение с таймером, — предположил полицейский.

— Немедленно прекратите операцию, — сказал Кавано Разерфорду.

— Командир говорит, что они выждут десять минут, — тихо произнес полицейский в наушниках, сидевший в грузовике. Если объект действительно лег спать, тем лучше. Они возьмут его тепленьким.

Дрожа от холода, Кавано смотрел на освещенный фонарями дом с погасшими окнами. У него возникло предчувствие, что, будь он вместе со штурмовой группой, ему бы сейчас было не слишком хорошо.

Прошло десять минут. На часах было 4:40. Полицейский в наушниках высунулся из грузовика.

— Они входят, — сообщил он.

Кавано увидел поднявшиеся среди деревьев темные фигуры. Они быстро переместились в зону, освещенную фонарями. Пробежав через газон перед домом, двое солдат подтащили к входной двери небольшой таран с ручками по бокам. Они выломали дверь с одного удара. По всей вероятности, в это же время другая группа точно так же проломила заднюю дверь. Люди в шлемах с винтовками наперевес вбежали внутрь. Внутри замигал свет, завыла сирена.

Следом послышались крики и стрельба.

8

— Боже мой, что происходит?! — вскричал Разерфорд. — Что это за сирена? Откуда этот мигающий свет?

— Прескотт, — коротко ответил Кавано.

Крики и стрельба стали еще громче.

— Вызывай подмогу! — крикнул Разерфорд радисту, сидевшему в грузовике, вынимая пистолет. — Мы должны войти внутрь и помочь им!

— Они стреляют друг в друга, — пояснил Кавано.

— Что?

— Во все, что движется! Если ты войдешь внутрь, они и тебя пристрелят!

— Но мы не можем просто...

Стрельба прекратилась. Крики затихли, но сирена продолжала завывать. Свет за занавесками мигал с такой частотой, что Кавано затошнило от одного взгляда на него.

— Ради всего святого, не входи, пока я не скажу. Кто-нибудь, дайте мне пистолет! — крикнул Кавано.

— Вы не имеете полномочий.

Кавано схватил фонарь, лежавший на полу грузовика. Увидев на столе помповое ружье, он схватил его другой рукой.

— Эй! — закричал радист.

Прежде чем кто-то успел остановить его, Кавано ринулся в обход заграждения. Добежав до каменного дома на правой стороне улицы, он начал медленно перемешаться от дерева к дереву, стараясь оставаться в темноте, а затем побежал к столбу, хорошо видному на фоне ночного неба.

Столб стоял справа от дома Прескотта. Приближаясь к мигающим окнам, от которых продолжал доноситься вой сирены, Кавано двигался все медленнее. Дойдя до последнего дома по правой стороне улицы, он обогнул его с неосвещенной стороны и пополз по узенькому заднему двору. За каменной стеной высотой по пояс скала обрывалась в океан. Сирена заглушала шум прибоя. Кавано подошел к высокому забору из красного дерева, отгораживающему этот участок от участка Прескотта. Столб стоял за забором, у самого дома.

На его верхушке виднелась большая серая коробка трансформатора.

Кавано задумался, стоит ли перебираться через забор, лег на землю и принялся разглядывать столб. Где-то должен быть счетчик и распределительный щит. Если отключить главный рубильник внутри, то сирена и мигающий свет выключатся. Но высовываться над забором, не зная, что там окажется, не хотелось. Следует предположить, что Прескотт закрыл распределительный щит на замок и поставил внутри что-нибудь такое, что выведет из строя человека, попытавшегося его открыть. Времени нет, так что остается только одно.

Кавано передернул помповый затвор, досылая патрон в патронник ружья, прицелился в трансформатор и выстрелил. Раздался грохот. Приклад толкнул его в плечо. В корпусе трансформатора появилась дыра сантиметров в двадцать. Картечь. Сирена и мигание не прекратились. Кавано еще раз передернул затвор. Наружу вылетела стреляная гильза. Он снова нажал на спусковой крючок. Вслед за грохотом выстрела раздался хлопок, и внутри трансформатора сверкнула вспышка. Посыпались искры. Сирена замолкла, свет в доме Прескотта погас.

Кавано осторожно подполз к краю забора и выглянул. Дом Прескотта был еле виден.

По улице загрохотали шаги. Раздались голоса приближавшихся к нему людей.

Неожиданно рядом появился Разерфорд.

— Хорошо. Это ты знал. Что теперь?

— Перед тем, как входить, надо разбить все окна.

— Разбить все...

— Чтобы бриз мог проветрить дом и внутри не осталось гормона. Иначе всякий, войдя внутрь, запаникует и начнет стрелять по любой тени. Те, кто остался в живых, сделают то же самое.

К ним подползли два фэбээровца. Другие сотрудники ФБР и полицейские заняли позиции, укрываясь за кустами и деревьями.

В тишине слышался лишь шум прибоя.

Из-за двери раздался стон.

— Тони! — закричал Разерфорд, обращаясь к командиру штурмовой группы.

Ответа не последовало.

«Это ничего не значит, — подумал Кавано. — Если Тони в порядке, он мог не выдавать свою позицию, отвечая на крик Разерфорда».

Из-за двери снова послышался стон.

Разерфорд снял с пояса портативную рацию.

— От них ничего не слышно? Прием.

Раздался щелчок ответного сигнала.

— Ничего.

Кавано услышал приближающийся звук сирен.

— Те, кто еще жив, умрут от потери крови, если мы не успеем отправить их в больницу.

— А Прескотт без труда выследит нас, если мы зайдем внутрь, чтобы забрать их.

Следующая фраза Разерфорда прозвучала, казалось, из ниоткуда.

— Ты знаешь, во что верят баптисты?

Кавано понял, что Разерфорд старается успокоить себя разговором.

— Не знаю, Джон. Расскажи мне об этом.

— Человек грешен.

— Истинно так, — ответил Кавано.

— Надежда лишь на милосердие божие.

— Истинно так.

— Бог милосерден, — сказал Разерфорд и ринулся к сосне, росшей перед домом Прескотта.

Кавано хотел побежать следом, но ноги отказались повиноваться. Представив себе запах гормона, он вдруг почувствовал, что ему хочется убежать как можно дальше от этого дома.

Разерфорд снова что-то сказал в микрофон. Звук сирен приближался. Агенты ФБР и полицейские постепенно перемещались в сторону дома.

— Действительно, Бог милосерден, — сказал Кавано. Услышав еще один стон, донесшийся через сломанную входную дверь, он побежал через газон, ругая себя за трусость. Добежав до стены дома, он встал между двумя окнами. Прижавшись к стене, Кавано схватил ружье за ствол и ударил прикладом в одно окно, а потом и в другое.

Справа и слева от него послышался звук бьющегося стекла. Полицейские и агенты ФБР последовали его примеру и начали разбивать окна прикладами ружей, стоя спиной к стене. Через тридцать секунд все окна в доме, включая те, что на задней стене, были разбиты.

Кавано ожидал, что Прескотт начнет стрелять. Ветер колыхал занавески, насквозь продувая дом.

— Что это за запах? — спросил полицейский.

— Выйди из дома! — закричал фэбээровец.

— Под прикрытие! Внутри что-то движется!

— Не стреляй, если не видишь цель! — крикнул Разерфорд.

Полицейский побежал в сторону от дома.

Следом за ним бросились два агента. Они бежали к ограждению в конце квартала.

Кавано попытался задержать дыхание.

Потом все-таки пришлось сделать вдох. Ветер донес до него знакомый едкий запах. Хотя он был не слишком сильным, мозг запаниковал. Кавано мгновенно вспотел. Он убежал бы, если бы паника не парализовала тело. Ветер уносил запах мучительно медленно. Вскоре внутри дома пахло только соленой водой и водорослями, но Кавано продолжал дрожать.

— Гостиная проверена! — крикнул кто-то внутри дома. Ветер дул с моря, и группа смогла войти в дом с противоположной стороны.

— В зале проверено!

— В гостевой проверено!

— В ванной проверено!

За разбитыми окнами замелькали лучи фонарей. Это фэбээровцы и полицейские вошли через переднюю дверь.

— Вторая спальня проверена!

— Вторая ванная проверена!

— Кабинет проверен!

Перекличка продолжалась. Поисковая команда перешла в другие комнаты. Кавано переступил через порог. На смену едкому запаху гормона пришел запах пороха и металлический запах крови.

— Убрать заграждение! Пропустите машины «Скорой помощи»! — крикнул в рацию Разерфорд.

Кавано увидел, как он наклонился к лежавшему на полу человеку. В свете фонаря виднелась залитая кровью форма штурмового отряда. Лежавший был убит выстрелом в лицо.

Переходя из комнаты в комнату, Кавано натыкался на другие тела, залитые кровью. Слава богу, некоторые из людей еще двигались и стонали. Бронежилеты спасли их от повреждений внутренних органов. Но пулевые ранения рук и ног все равно могли привести к смерти от потери крови.

В разбитых окнах замигали сигналы двух машин «Скорой помощи», подъехавших к дому. Кавано посмотрел на закрепленные в углах комнат стробоскопические лампы и сирены.

— Главная спальня проверена!

— Главная ванная проверена!

— Гараж проверен!

— Прачечная проверена!

— Фотолаборатория проверена!

В дом вбежали санитары с фонарями и носилками в руках. Они обследовали каждого раненого, прилагая все усилия, чтобы спасти тех, кто остался в живых.

— Ты был прав, — сказал Разерфорд. — Они стреляли друг в друга.

— Стробоскопические лампы мигали с частотой автоматной очереди, — ответил Кавано. — Возможно, они расставлены так, чтобы давать тень, похожую на человека с оружием в руках. Сирены создали дополнительное отвлекающее воздействие. Куда ни глянь, эти ребята повсюду видели опасность и не могли отличить тени от силуэтов друг друга. Стоило одному из них запаниковать и открыть огонь, все остальные тоже начали стрельбу. Они столкнулись с таким страхом, который им никогда не доводилось испытывать, и перебили друг друга.

— Профессионалы, — с горечью произнес Разерфорд.

— Точно такие же, как те пятнадцать рейнджеров, потерявшие контроль над собой и перестрелявшие друг друга в болоте во Флориде, — сказал Кавано. — Проклятье, где же Прескотт?

Прибыло подкрепление. Два десятка фэбээровцев и полицейских с фонарями в руках снова обыскали дом сверху донизу.

— Ни в подвале, ни на чердаке его нет, — ответил Разерфорд.

— Крыша двускатная. Под ней должно быть свободное пространство, — сказал Кавано.

— Двое агентов дважды проверили все наверху, дюйм за дюймом. Наверху Прескотта нет.

— Когда штурмовая команда подошла к дому, он выключил свет. А внутри стояли датчики движения, включившие стробоскопические лампы и сирены, — сказал Кавано.

— Значит, он выбрался через заднюю дверь, — предположил Разерфорд. — Проверьте соседние дома и участки. Пошлите патрули вдоль улиц и на шоссе. Если он движется пешком, он не мог уйти далеко.

— В том-то и проблема, — сказал агент.

— Проблема?

— В гараже ни одной машины. Возможно, он спрятал ее где-то рядом.

Кавано впервые в жизни услышал, как Разерфорд чертыхнулся.

Щелкнула радиостанция. В ней послышался голос радиста, оставшегося в грузовике.

— Этот телохранитель далеко? Прием.

— Стоит рядом со мной. Прием.

— Скажите ему, что позвонили из больницы.

9

Кавано сидел в углу палаты интенсивной терапии. Свет резал глаза. Одетая в больничную сорочку и накрытая одеялом Джэми лежала на койке напротив. Ее лицо было бледным. К груди тянулись провода ЭКГ, в вену на левой руке была введена капельница. Изо рта торчала трубка аппарата искусственного дыхания. Мигали и пищали приборы, отслеживающие пульс, давление крови и сердечный ритм.

Один из хирургов, худощавый, с латиноамериканской внешностью, закончил осмотр и повернулся к Кавано.

— Она очень крепкая.

— Да, — согласился Кавано.

— В ближайшие двенадцать часов можно будет сделать более точные выводы, но у нее отличные показатели для такого состояния. Есть повод надеяться на лучшее.

Глядя на Джэми, Кавано кивнул.

— Она должна благодарить за это вас, — добавил хирург. — Если бы вы не остановили кровотечение при помощи гидроизоляционной ленты, она не дожила бы до больницы.

— Нет, — ответил Кавано. — Ей не за что меня благодарить.

Врач изумленно посмотрел на него.

— Если бы я послушался ее, в нее никто бы не стрелял.

Аппарат ЭКГ продолжал попискивать.

— Можно мне остаться здесь? — спросил Кавано.

— Обычно мы не разрешаем...

Кавано посмотрел на врача.

— Хорошо, — согласился хирург.

— Свет, — сказал Кавано, отворачиваясь в сторону. — Можно чем-нибудь прикрыть ей глаза?

— Когда мы закончим, мы убавим яркость.

— А сейчас?

— Я попрошу медсестру, чтобы она принесла салфетку.

— Спасибо.

Спустя тридцать секунд Кавано остался наедине с Джэми.

Аппарат искусственного дыхания шипел, жужжал и пощелкивал, заставляя грудь Джэми подниматься и опускаться.

— Прости меня, — сказал Кавано.

Мышцы болели. В глаза будто песку насыпали. Кавано закрыл их и вытянулся, откинувшись на пластиковую спинку стула. Он тут же заснул и не проснулся даже тогда, когда медсестры пришли, чтобы проверить состояние Джэми и заменить капельницу.

10

Было около двух часов дня. Кавано ехал по Первому шоссе во взятой под залог полицейской машине без маячков и опознавательных знаков. Он остановил машину неподалеку от поворота на Кармель-Хайлэндс, который привел бы его прямиком на ту улицу, где стоял дом Прескотта. Выйдя из машины, он пошел вдоль дороги, держась поближе к деревьям. Стоял погожий день, небо было очень красивым, но Кавано это не волновало. Он разглядывал верхние ветки деревьев, медленно подходя к ним сбоку и запрокидывая голову. Для того чтобы рассмотреть их получше, он снял солнцезащитные очки.

Не найдя того, чего ожидал, он вытащил бинокль и начал разглядывать ветви деревьев вдали, стараясь при этом все так же держаться подальше от дороги. Он обращал особое внимание на те места, где ветки соединялись со стволами. Через десять минут объектом его пристального внимания стала высокая монтеррейская сосна в двенадцати метрах от поворота. Он навел бинокль на развилку ветвей и кивнул.

11

Кавано сделал следующую остановку в том месте, где дорога выходила к улице. Он снова покинул машину и пошел по обочине, приближаясь к повороту. Теперь он уже знал, что надо искать, и нашел следующую миниатюрную видеокамеру за пять минут. Ее объектив был размером с миниатюрный фонарик, а крепилась она к развилке ветвей при помощи металлической петельки. Петелька была покрашена в светло-коричневый цвет и сливалась со стволом. Похоже, это камера наподобие тех, которые Прескотт, по его словам, установил в гараже, чтобы обнаружить возможную слежку. «Интернет забит их рекламой. Проследите за няней, ухаживающей за вашим ребенком. Поглядите на то, как загорает несовершеннолетняя дочь вашего соседа», — сказал он тогда.

Или погляди на то, как полиция стягивает силы к твоему дому, пытаясь застать тебя врасплох. В эту ночь Прескотт мог следить за каждым их шагом, начиная с того момента, как машины свернули с шоссе и Разерфорд приказал перекрыть дорогу на время операции, которую должна была провести штурмовая группа. Кавано вспомнил, как в доме погас свет. Через пару секунд после того, как штурмовая группа спецназа начала приближаться к нему. Конечно, Прескотт понимал, что ярко освещенный дом отвлечет внимание и поможет выиграть время. Когда спецназовцы пошли на штурм, он выключил свет, включил датчики движения, приводящие в действие сирены и стробоскопические лампы, и распылил внутри дома гормон.

Не заходя в поле зрения камеры, Кавано вернулся к машине. Выехав на улицу, на которой стоял дом Прескотта, он принялся рассматривать ее, глядя вдаль. Впервые у него появилась возможность рассмотреть дом Прескотта при дневном свете. Невысокий, в современном стиле, сложенный из каменных блоков. К главному входу вела изогнутая подъездная дорога, обрамленная кустами. Ворота гаража, рассчитанного на две машины, были распахнуты. Вокруг всего участка натянута закрепленная на деревьях желтая лента с надписью «Место преступления. Не входить».

Кавано увидел еще много интересного. Справа от дома стояла машина электромонтажников. Подъемная площадка находилась рядом с трансформаторным коробом. Двое рабочих меняли трансформатор, снимая тот, который Кавано вывел из строя ночью. Бородатый мужчина на улице вытаскивал из кузова грузовика листы фанеры. Половина разбитых окон на фасаде дома были уже закрыты ею. На левой стороне улицы стояли две полицейские машины, развернутые в сторону Кавано, и темный седан без каких-либо знаков, в котором Кавано узнал машину Разерфорда и одного из его помощников.

Он медленно развернул машину напротив дома, используя эту возможность для того, чтобы незаметно осмотреть углы крыши. Там стояли небольшие коробочки с отверстиями. Возможно, домики для птиц. А может, и маскировка для таких же миниатюрных видеокамер.

Поставив машину рядом с полицейскими, Кавано вышел наружу. Из дома появился Разерфорд. Он смотрел на Кавано устало.

— Состояние твоей жены хоть как-нибудь улучшилось? — спросил он. Несмотря на то, что он сменил одежду и побрился, его лицо выглядело измученным. Заживающие синяки придавали его черной коже серый оттенок.

— Она все еще без сознания, — с трудом произнес Кавано. — Но хирург сказал, что у нее отличные показатели жизненных функций, лучше, чем можно было ожидать. Появилась надежда.

— Хорошо, — с облегчением ответил Разерфорд. Но следующая его фраза прозвучала обиженно. — Я случайно узнал, что ее зовут Джэми, а не Дженнифер.

— Извини.

— Конечно.

— Я считал, что чем дольше сохраню в секрете ее настоящее имя, тем лучше, и она не влипнет в это дело окончательно.

— Но это произошло, не так ли?

— Да, она влипла в это дело по уши.

— Зачем ты здесь?

— Мне нечего делать в больнице. Ждать... — Кавано не смог закончить фразу и огляделся. — Я надеялся, что моя помощь может вам пригодиться.

— Даже не знаю, что сказать. Прескотт давно смылся. Либо он припрятал машину где-то неподалеку, либо ухитрился украсть. Мы разослали ориентировки в прилегающие районы. Дорожным патрулям. В аэропорты, морские порты, железнодорожные и автобусные станции. Мы ищем ту машину, которую он ставил на набережной в Пасифик-Гроув, когда встречался с тобой. И минивэн, который, по твоим словам, стоял в гараже, там же, где «Порше».

Ремонтник начал прибивать очередной лист фанеры поверх разбитого окна.

— Эксперты закончили работу? — спросил Кавано, кивнув головой в сторону входной двери.

— Не нашли ничего полезного. Мы конфисковали его компьютер и все документы. Возможно, они хоть как-то помогут.

Войдя внутрь, Кавано услышал голоса, доносящиеся из комнат. Полицейские и агенты ФБР проводили последний осмотр дома. В свете дня дом выглядел огромным. Дорогая отделка в современном стиле идеально сочеталась с архитектурой дома, но почти вся мебель была разбита и изрешечена пулями. Стены, на которых в красивых рамках висели черно-белые фотографии с видами окрестностей Кармеля, тоже не избежали этой участи. Повсюду валялось битое стекло. Ветер с океана уносил запах крови, исходящий от пятен на полу из благородных пород дерева внутри очерченных мелом силуэтов.

Кавано поглядел на стробоскопические лампы в углу комнаты. Маленькие разноцветные колбы торчали в разные стороны, напоминая произведение какого-нибудь абстракциониста. Если бы кто-то увидел их через окно, они не вызвали бы никакого подозрения.

— Наши потери все те же? — спросил он.

— Пять человек убиты. Пять — с тяжелыми ранениями, но в стабильном состоянии. Похоже, они выживут.

— И то хорошо.

Кавано прошел через гостиную и открыл застекленные двери. Поднырнув под очередные желтые ленты с надписью: «Место преступления», он вышел на террасу шириной метра три, сложенную из каменных плит. По бокам стояли горшки с цветами и кустами. Кавано перегнулся через парапет высотой по пояс и глянул вниз. Скала резко обрывалась в океан, в десяти метрах внизу бушевали волны. Водяная пыль долетала даже сюда.

— Мы послали людей на лодках, чтобы поискать в воде тело, на тот случай, если бы у Прескотта хватило ума попытаться спуститься вниз, — сказал Разерфорд.

— Лучше проверить. Кавано старался вести себя как ни в чем не бывало.

Он спокойно повернулся назад и посмотрел на птичьи домики под крышей, висевшие по углам дома. Они были направлены в разные стороны. Если внутри домиков стоят видеокамеры, а Кавано был уверен в этом, Прескотт мог наблюдать за всем периметром своего участка.

Кавано зашел обратно в дом. Ремонтник забивал гвозди, прикрепляя очередной лист фанеры. Четверо полицейских направились к выходу, а два агента ФБР дожидались Разерфорда.

— Мы подождем, пока починят электросеть и заколотят окна, а потом закроем дом, — сказал он.

Кавано кивнул.

Он осмотрел кабинет, спальни и ванные комнаты, потом пошел в гараж и проверил прачечную и фотолабораторию.

Разерфорд сопровождал его повсюду.

Наконец Кавано вернулся к главному входу и снова осмотрел фасад, покачав головой.

— Видишь, я же говорил, — сказал ему Разерфорд.

— Попытка — не пытка. Ты же не осудишь меня за это.

— Правильно. За это — не осужу.

— Лучше мне было остаться в больнице.

12

— Нет, сэр. Никаких изменений, — ответила медсестра.

— Чем могу помочь? — спросил жилистый усатый мужчина, продавец в оружейном магазине.

— Мне нужно ружье.

— Какая-то конкретная модель?

— Помповый «ремингтон 870» двенадцатого калибра.

— Да уж, конкретная. Вы случайно не из органов правопорядка?

— Нет. А почему вы спросили?

— Эту модель предпочитает большинство полицейских, а также спецназ армии США.

— Правда, что ли? — переспросил Кавано.

— Мне нужна самая надежная пила по металлу и несколько полотен к ней, — сказал Кавано продавцу в хозяйственном магазине.

— Мне нужна надувная лодка в комплекте с подвесным мотором, — сказал Кавано продавцу в магазине, торгующем излишками армейского снаряжения...

13

Кавано вошел в комнату мотеля и поглядел на косметический набор Джэми, лежащий на тумбочке. Он позвонил в больницу, но секретарь снова сказал ему, что изменений нет.

Он снял матрац и прикрепил ружье к раме кровати при помощи купленных в хозяйственном магазине струбцин так, чтобы ствол выступал за край. Потом взял в руки пилу и начал пилить ствол в десяти сантиметрах от дульного среза. Ружье должно было стать более компактным. Так поступали многие полицейские. Потратив час времени и несколько полотен, он добился желаемого результата. На время он не обращал никакого внимания. Его мысли были заняты более важными делами.

Он снова позвонил в больницу. «Никаких изменений». Он открыл две коробки с патронами, снаряженными дробью номер два. Крупная дробь давала хорошую кучность на большом расстоянии.

Чтобы еще больше улучшить точность, он взял в руки новенький эмерсоновский нож, купленный в том же оружейном магазине, и принялся надрезать гильзы по периметру в районе границы между пороховым зарядом и дробью, в двух третях от края. Работать надо было аккуратно, чтобы пластиковые патроны не развалились в руках, но в то же время сделать надрез достаточно глубоким, чтобы при выстреле часть гильзы вылетела из ствола с дробью внутри. В результате дробь летела максимально компактно, разлетаясь в стороны только при попадании в цель и создавая эффект, близкий к взрыву.

14

Когда стемнело, Кавано поехал по Первому шоссе и выехал на низенький мост к югу от Пойнт-Лобос, рядом с Хайлэндс. Береговая линия в этом месте наилучшим образом подходила для задуманного. Кроме того, это было именно то место, где Прескотт столкнул в воду их «Таурус». Кавано припарковал машину на обочине, дождался, когда на дороге не будет машин, и столкнул вниз свернутую в рулон надувную лодку. При помощи баллончика он быстро надул ее и пришвартовал к скале. Затем, соблюдая все мыслимые предосторожности, дважды сходил к машине и принес на берег подвесной мотор и плавучий герметичный контейнер со снаряжением. Под одеждой на нем был надет мокрый гидрокостюм, и теперь оставалось только снять спортивную куртку. Он надел резиновые перчатки и ботинки, чтобы защитить от повреждений руки и ноги, и отчалил от скалы. Заведя мотор, он вывел лодку в залитое лунным светом море и повернул, держась в ста метрах от берега и огибая скалы, на которых светились огни Хайлэндс, служившие ему маяком.

Оказавшись напротив утеса, на котором стоял дом Прескотта, Кавано заглушил мотор и взял в руки весла, чтобы подойти к берегу тихо. Электрическую сеть в доме починили, и на участке горели несколько фонарей, давая ему хороший ориентир. Но волны и течение мешали управлять лодкой. Он вспотел и постоянно перемещался от борта к борту, чтобы не перевернуться.

Подойдя ближе к утесу, он понял, что еще немного, и волны опрокинут лодку и разобьют ее о скалы. В лицо летела холодная водяная пыль. Надев на голову капюшон гидрокостюма, он взял в руки ласты и маску с трубкой и тоже надел их. Потом он перекинул за борт плавучий контейнер со снаряжением и соскользнул в воду. В первую секунду она обожгла его холодом, чуть не лишив способности двигаться, но затем тонкий слой воды между гидрокостюмом и телом согрелся, и холод отступил. Незащищенным осталось только лицо. Подводное течение было очень мощным. Кавано пришлось приложить все силы, чтобы плыть сквозь бурлящие волны, ведя на буксире плавучий контейнер за привязанную к нему прочную нейлоновую веревку, конец которой он обмотал вокруг левого запястья. Волна подняла его и чуть не ударила о скалу. Сердце билось до отвращения часто. Он чуть было не передумал и не поплыл обратно к лодке, не дожидаясь, пока течение унесет ее в открытое море.

Но Кавано не позволил себе поддаться страху и вернуться. Если он сделает это, такой поступок станет первым из многих случаев, когда он позволит себе сдаться. Волна снова подхватила его, подняла, а затем опустила. Сильно выдохнув, он продул трубку от залившей ее воды и поглядел сквозь покрытое брызгами стекло. Приспособившись к ритму прибоя, он начал грести руками и ногами, уворачиваясь от выступающих камней. Очередная волна ударила его об утес. Если бы не мягкий гидрокостюм, он бы содрал кожу на плече об этот гранит. Вздрогнув от удара, он схватился за камень, но волна смыла его обратно. Следующая волна снова ударила его о камни. Кавано застонал, но успел ухватиться за щель в скале. Сжав пальцы покрепче, он схватился за камень другой рукой. Потом он нашел еще одну трещину, выше над водой, и подтянулся вверх прежде, чем следующая волна окатила его с ног до головы и чуть не утащила обратно.

Карабкаясь по скале над громыхающими волнами, Кавано остановился, освободил одну руку, снял с головы маску с трубкой и бросил ее вниз. Потом он стряхнул с ног ласты. Поставив ноги, обутые в резиновые ботинки, на карниз, он остановился, сделал глубокий вдох и полез вверх. Вокруг царила абсолютная темнота, наполненная лишь водяной пылью. Кавано заранее обрезал на перчатках кончики пальцев, чтобы лучше хвататься за выступы камней, но оставшаяся часть перчаток все равно ограничивала подвижность рук. Вскоре ему пришлось остановиться. Поочередно освобождая руки, он стянул зубами перчатки и бросил их в бушующие внизу волны. Ладони сразу замерзли, но не настолько, чтобы помешать ему держаться за камни и продолжать подъем.

Подтягиваясь все выше и выше, Кавано следил за петлей на левом запястье. К ней была присоединена катушка с фиксатором. Перед началом подъема он снял трос с фиксатора, позволив ему свободно разматываться. Плавучий контейнер болтался внизу, в полосе прибоя. Таким образом его вес не мешал Кавано подниматься вверх по скале. Еще выше. Похоже, пальцы начали кровоточить. Плевать. Главное — не сдаваться. Кавано нашел новую зацепку на стене, подтянулся, поставил ноги в трещину и выпрямил их. В очередной раз вытянув руки вверх, он нащупал ими край каменной стены. Сознание того, что эта часть испытания практически закончилась, придало ему сил.

Миниатюрные видеокамеры, спрятанные в птичьих домиках, были направлены в разные стороны, давая обзор всего участка, но ограниченный небольшими отверстиями угол зрения объективов не позволял им держать под контролем середину террасы, отгороженной от утеса каменной стеной. Кавано подтянулся на руках и влез на кромку стены шириной в тридцать сантиметров. После этого он потянул за нейлоновый трос. Плавучий контейнер со снаряжением начал подниматься вверх. С него стекала вода. Тем временем Кавано принялся разглядывать заднюю стену дома, рядом с которой он очутился. Фонари ярко освещали углы дома и застекленные двери, ведущие внутрь. Поверх разбитых стекол тоже были приколочены листы фанеры, а на двери болтался висячий замок. Поперек террасы была натянута лента с надписью «Место преступления», а к фанере была прибита доска с предупреждением, что вошедшие в дом будут наказаны как нарушители закона.

Кавано расстегнул «молнию» на контейнере и вынул оттуда обрезанное ружье и нейлоновый патронташ, который он перекинул через правое плечо. Потом он извлек эмерсоновский нож и повесил его на клипсе на воротник гидрокостюма. Достав набор отмычек, Кавано снял с головы капюшон гидрокостюма и вынул из контейнера последний предмет — очки с прибором ночного видения. Он случайно наткнулся на них в магазине излишков армейского снаряжения, когда покупал надувную лодку «Зодиак». Продев голову сквозь ремешок, он повесил очки себе на шею.

Совершив все приготовления, он спрыгнул на каменный пол террасы и присел. Добравшись на четвереньках до дверей, он оказался в зоне, не просматриваемой видеокамерами, и быстро достал отмычки. Лишь в этот момент он рисковал быть замеченным.

Открыв дверь, Кавано ринулся внутрь, на ходу надевая очки и выставив перед собой ружье.

Через очки коридор был виден так, будто он освещен слабым зеленым светом. Кавано осмотрелся, глядя на опустошение в гостиной, потом прошел через телевизионную, гостевую и ванную комнаты. Они не слишком его интересовали, но следовало убедиться в том, что здесь нет никакой ловушки. Удовлетворившись результатами осмотра, он пополз на противоположную сторону дома. Резина гидрокостюма скрипела о битое стекло. В воздухе все еще витал едва заметный запах пороха. И тут Кавано понял, что его проникновение в дом не осталось незамеченным. Запах пороха перебила знакомая едкая вонь гормона.

До сих пор ему было вполне тепло внутри гидрокостюма. Но пот, начавший струиться изо всех пор на теле, создал ощущение, похожее на пребывание в сауне. Кавано стало дурно. Он рискнул, убрав правую руку с ружья, чтобы расстегнуть костюм на груди, но это не дало никакого эффекта.

В свое время, когда он оказался в подвале у Карен, он думал, что испытал на себе действие гормона в полную силу. Но теперь запах казался просто невыносимым. Кавано понял, что он плохо представлял себе истинную мощь оружия, изобретенного Прескоттом. Ноги отказывались держать его в стоячем положении. Живот будто обожгло одновременно жаром и холодом. Пульс стал таким частым, что Кавано чуть не потерял сознание.

Какая-то часть его сознания хотела немедленно свернуться клубочком и молить лишь о том, чтобы этот кошмар кончился. Другая часть приказывала быстро вертеться из стороны в сторону, держа перед собой ружье. Светящееся зеленое изображение перед глазами помутнело. Очки запотели изнутри. Ощущая, что все вокруг таит в себе угрозу, сузившимися от страха глазами он увидел в коридоре, ведущем в главную спальню, фигуру мужчины с наведенным на него пистолетом в руке. За миллисекунду до того, как нажать на спусковой крючок, он понял, что это всего лишь тень. Именно так вели себя солдаты из штурмовой группы и рейнджеры в болоте Флориды.

Единственным преимуществом, по сравнению с ними, было то, что Кавано уже подвергался воздействию гормона и знал, чего ждать. Когда запах стал таким едким, что от него появилась горечь во рту, Кавано услышал какие-то тихие звуки. Потом он осознал, что это жалобное повизгивание пытается вырваться из его собственного горла. Легкие совершали судорожные вдохи и выдохи, казалось, сами по себе, и от этого повизгивание становилось все громче. Оно чуть не перешло в крик, но Кавано подавил его, рванувшись в коридор, ведущий в главную спальню.

Вбежав внутрь спальни, он не стал раздумывать и теряться в догадках. Посреди огромной комнаты стояло роскошное кресло. Рядом с ним лежал пульт видеоигры. Всю стену над кроватью занимала огромная панель плазменного телеэкрана, рядом с которой стояла тумба с электроникой. Справа от экрана была задвигающаяся дверь, ведущая в большой стенной шкаф. Когда Кавано побывал здесь днем, он увидел там висевшую на вешалке куртку Прескотта и полки из кедра, на которых лежали дорогие майки, футболки и свитера.

Он выкатил из угла комнаты тумбочку и с силой задвинул ее в дверь. Вешалки сломались. Потом он сдернул со стены плазменную панель и опрокинул тумбочку с аппаратурой. Экран лопнул. Стена около кровати была полностью открыта, а выход — заблокирован. Кавано вытащил из патронташа затычки и дрожащими пальцами с трудом вставил их в уши. Запах стал таким сильным, что ему хотелось согнуться и опорожнить желудок. Чертыхнувшись, он сделал шаг назад и выстрелил в стену, взяв прицел на метр ниже потолка. Отдача чуть не опрокинула его. Дрожащее тело отказывалось стоять. Но надрезанная гильза разорвалась в точности так, как он ожидал, и кусок гильзы с дробью внутри полетел вперед, как миниатюрная ракета. При ударе картечь разлетелась в стороны, проделав в стене отверстие в кулак величиной. Через дыру в комнату проник слабый свет.

Кавано передернул помповый затвор, выбросив остатки стреляной гильзы и дослав в патронник новый патрон. Он яростно нажал на спусковой крючок, прицелившись на метр левее пробитого первым выстрелом отверстия. Мини-ракета проделала в стене еще одно отверстие в кулак величиной. И еще. И еще. Через отверстия в комнату проникал слабый синеватый свет. В «ремингтон 870» можно было зарядить пять патронов — четыре в магазин и пятый в патронник. Кавано быстро израсходовал их, постепенно спуская прицел ниже. Запах пороха частично заглушил вонь гормона. Дрожащими пальцами Кавано достал из патронташа патроны и принялся лихорадочно засовывать их в отверстие на нижней стороне ружья. Несмотря на торчащие в ушах затычки, он услышал приглушенные крики, доносившиеся из-за стены.

Он продолжил дырявить стену, опустив прицел на полтора метра от потолка. С каждым разом, когда Кавано передергивал затвор и стрелял, Прескотт кричал все громче. Через дыры в стене проникало все больше света. Спальня заполнилась пороховым дымом. Перезарядить. Выстрелить. Перезарядить. Выстрелить. Кавано перевел прицел на высоту в метр над полом. Оттуда доносились крики Прескотта. Ему пришлось прижаться к полу, чтобы картечь не попала в него.

— Ты почти заставил меня поверить в то, что смылся отсюда! — прокричал Кавано. Сквозь затычки звук его собственного голоса казался идущим откуда-то издалека. — Но потом я нашел видеокамеры снаружи дома!

Кавано передернул затвор и выстрелил. В метре над полом образовалось еще одно отверстие. Прескотт продолжал прятаться на полу, перепуганный до смерти. Щепки и осколки пластика летели в разные стороны. В спальне становилось все светлее.

— Очень много камер! — проревел Кавано. — А камеры должны передавать сигнал на мониторы! Так где же, черт побери, эти мониторы?

Кавано выстрелил еще раз. Одурманенный гормоном организм едва не приказал мочевому пузырю опорожниться.

— Куда подевался огромный стенной шкаф, который был пристроен к спальне?

Кавано передернул затвор и выстрелил. Сквозь дыры виднелись светящиеся мониторы, стоящие на полках на левой стене внутри маленькой комнатки. Выстрелы не попадали по ним.

— Нет ничего проще, чем поставить внутри перегородку и сделать незаметную дверь, закрывающуюся изнутри!

Кавано снова нажал на спусковой крючок. Он прекрасно понимал, что соседи услышат выстрелы и вызовут полицию. Плевать. К тому времени, как полиция появится здесь, он покончит с этим делом.

— Ты, наверное, привез строительные материалы в том минивэне, который стоит в платном гараже?

Ружье снова громыхнуло, послав очередной заряд картечи в стену.

— Соседи никогда бы не догадались, что ты перегородил стенной шкаф! Поставил там все! Полки для мониторов! Вентиляционный короб, подсоединенный к основному! Койку! Запасы еды! Мини-туалет! Все точно так же, как тогда, когда я впервые встретил тебя! Ты тогда прятался в норе! И сейчас ты опять в норе!

Кавано нажал на спусковой крючок и продырявил стену посередине. Свет от мониторов, проникающий сквозь дыры, начал мешать работе очков ночного видения. Он поднял их на лоб.

— Все так глазели на огромный, во всю стену, телевизор, что и представить себе не могли, что ты за ним прячешься! Через пару дней, когда полиция прекратила бы поиски, ты бы под покровом темноты выбрался из дома! Украл бы машину и уехал в Сан-Франциско, прежде чем кто-то догадался, что машина угнана! Никто бы не связал этот случай с твоим исчезновением, особенно если бы ты стер все отпечатки пальцев, так, как я тебя научил!

Руки и лицо Кавано были залиты потом. Он передернул затвор, выбросив последнюю стреляную гильзу, и снова принялся заряжать ружье.

Неожиданно его оглушили выстрелы и свист пуль, вылетающих из искореженной стены. В разные стороны полетели щепки и осколки пластика. За стеной грохотала штурмовая винтовка. «AR-15», которую он забрал у Роберто, — понял Кавано, бросаясь на пол. Затычки приглушали грохот автоматной очереди лишь частично. Через спальню полетели куски стены, пули крошили изголовье кровати и стену позади Кавано. Посыпались осколки стекла от ламп и вставленных в рамки фотографий. Сквозь дыры в стене был виден мигающий отблеск вспышек выстрелов.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как началась. Кавано показалось, что он слышит ругань и скрежет металла. Прескотт пытался вытащить заклинивший патрон. В следующее мгновение остатки стены разлетелись в стороны. Прескотт с пронзительным криком проломился сквозь нее. На его мускулистом торсе не было надето ничего, кроме бронежилета. Залитая потом бритая голова и мощные руки блестели в свете мониторов. Несмотря на слабое освещение, было видно, как сверкают его глаза. Жесткая линия челюсти и подбородка создавали впечатление загнанного в угол яростного хищника. Бросив на пол винтовку, он перепрыгнул через разбитый телевизор и кинулся на Кавано. Сила удара была такова, что Кавано почувствовал, как воздух с шумом вышел из его легких. Надетый на Прескотте бронежилет из кевлара усилил удар, и у Кавано потемнело в глазах. Прескотт сомкнул свои мощные руки на горле Кавано. Кавано ощутил, как кости и хрящи в горле прогибаются внутрь, готовые сломаться. Задыхаясь, он поднял руки и резко ударил ладонями по ушам Прескотта. Тот завопил от боли и откинулся назад.

Хватая ртом воздух, Кавано перекатился в сторону, к тому месту, где лежало ружье, которое он уронил. Но Прескотт отбросил его руки ударом ноги, первым схватил ружье и нажал на спусковой крючок. Даже сквозь затычки Кавано услышал грохот выстрела и свист куска гильзы с картечью, пролетевшего над его головой. Мини-ракета попала в пульт видеоигры и разнесла его вдребезги. Прескотт, похоже, не имел опыта обращения с таким оружием, и перезарядка заняла у него много времени. Кавано бросился на него, и они упали, выломав остатки застекленных дверей. Фанера, прибитая вместо стекла, поддалась, и они вывалились на ярко освещенную террасу.

У Кавано глаза заболели от яркого света. Прескотт отскочил назад и вскинул ружье.

— Оно тебе не поможет, — дрожащим голосом произнес Кавано. Страх, вызванный гормоном, все еще терзал его. Но прохладный ветер с океана уже начал прочищать горло и ноздри. — Когда ты проломил стену, я успел зарядить только один патрон.

— Правильно, — ответил Прескотт.

Кавано вытащил эмерсоновский нож, висевший на клипсе на воротнике гидрокостюма, и одним движением большого пальца открыл его. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он прочистил легкие. Свежий воздух не устранил воздействие гормона, но не позволил ему усилиться.

— Дурачок, с ножом на ружье, — припомнил Прескотт.

— Старая шутка.

— Но смеяться буду только я, — ухмыльнулся Прескотт, нажимая на спусковой крючок.

Ничего не произошло.

— Снова принимаемся за учебу, — сказал Кавано.

Открыв рот, Прескотт посмотрел на ружье. Кавано вынул из ушей затычки и услышал приближающийся звук сирен.

— Как насчет того, чтобы поучиться бою на ножах? — спросил Кавано, делая выпад.

Прескотт отскочил назад.

— Он основывается на удержании равновесия, — добавил Кавано, делая следующий выпад.

Прескотт отскочил в сторону.

— А также на ловкости.

Молниеносным движением Кавано сделал крестообразное движение лезвием вперед-назад и вверх-вниз.

Прескотт поднял ружье, собираясь ударить им, как бейсбольной битой.

— А еще этот бой основывается на знании уязвимых зон тела, которые можно резать. Одни — чтобы убить быстро. Другие — чтобы убить не сразу.

Прескотт стоял на месте. Потом он сделал резкий вдох, невольно выдав свое намерение атаковать. В следующую секунду он бросился вперед.

В тот момент, когда Прескотт взмахнул ружьем, Кавано присел. Резанув лезвием правое предплечье Прескотта, он отскочил назад, чтобы не попасть под следующий удар.

Прескотт ошеломленно посмотрел на текущую из раны кровь.

Звук сирен приближался.

Когда Прескотт повернул голову на звук, Кавано бросился вперед и резанул ему другое предплечье.

Прескотт яростно взмахнул ружьем и вдруг резко выдохнул. В момент удара Кавано присел и сделал выпад, проткнув бронежилет и ранив Прескотта в живот.

У Прескотта подогнулись колени. Он отшатнулся назад, глядя на окровавленное лезвие ножа, только что пробившее жилет, защищающий от пистолетной пули. Из-под жилета текла кровь, заливая его штаны. Глаза Прескотта расширились. Он просто не мог поверить, что такое возможно.

— Рана недостаточно глубокая, чтобы ты умер сразу, — сказал Кавано. — Ты будешь долго истекать кровью.

— Как это... — спросил Прескотт, резко вдохнув.

— Такой умный парень, как ты, должен бы догадаться. Жилет сделан из кевлара, прочного синтетического волокна, но он может сдержать только тупой удар пули.

— А острое лезвие ножа пройдет между волокон?

— Правильный ответ, — сказал Кавано, нанося новый колющий удар.

Но Прескотт использовал передышку, чтобы сменить тактику. Вместо того чтобы отшатнуться еще дальше, он неожиданно ринулся вперед, отбросив ружье в сторону, и обхватил Кавано, прижав его руки к телу. Кавано успел сделать лишь короткое режущее движение. Прескотт сцепил руки за его спиной и напряг мышцы, сдавив Кавано.

Кавано показалось, что его сжимают кольца стальной пружины. Он не мог ни пошевелиться, ни вдохнуть. Глядя в бешеные глаза Прескотта, оказавшиеся в нескольких сантиметрах от его лица, Кавано почувствовал, как начинает кружиться голова. В глазах стало темнеть. Руки были так плотно прижаты к бокам, что он не мог пошевелить ими. Прескотт прижался к нему настолько сильно, что Кавано не мог даже ударить его коленом в пах.

Отчаянным усилием он завел правую ногу за левую лодыжку Прескотта и выпрямил ее, сделав рывок. Прескотт начал падать назад. Кавано оттолкнул его и упал на него сверху, перебив ему дыхание.

Захват ослаб, и Кавано высвободился из него. Они покатились в разные стороны и вскочили на ноги.

Кавано сделал выпад.

Прескотт отскочил назад.

Кавано сделал еще один выпад.

Прескотт отскочил еще дальше. Ударившись об ограду террасы, он перевалился через нее и начал падать.

— Нет! — закричал Кавано.

Ринувшись вперед, он схватил Прескотта за руку, не позволяя ему упасть вниз.

Прескотт повис над обрывом. Он едва мог говорить.

— Пожалуйста... не... дай... мне... упасть.

— У меня все еще болит плечо, которое ты мне прострелил, — сказал Кавано, прижимаясь к стене. — Я не знаю, сколько времени смогу удерживать тебя.

Прескотт судорожно взмахнул второй рукой, хватаясь за руки Кавано.

— Страшно.

— Знаю, — ответил Кавано. — Благодаря твоему чертову гормону я тоже достаточно перепуган и с трудом контролирую свои руки.

Словно в подтверждение его слов залитые кровью руки Прескотта начали выскальзывать из захвата.

— Ради всего святого, — пробормотал Прескотт.

— Где противоядие?

— Что?

— Говори, где противоядие.

Сирены завыли у самого дома. У входа остановились машины. Загрохотали открываемые двери.

— Скажи мне, где противоядие, и останешься в живых.

Руки Прескотта продолжали скользить.

Кавано почувствовал, как его руки дрожат и слабеют.

Вздрогнув, он из последних сил сжал руки Прескотта.

— Где противоядие?

— Выставь руки перед собой, чтобы я их видел! — крикнул Разерфорд, наводя пистолет на Кавано. Он появился из-за угла дома.

— Может, мне сделать то, что приказывает этот человек? — спросил Кавано, двинувшись так, будто собирается отпустить руки.

— Нет, стой! — закричал Прескотт.

— Противоядие! Где оно?

— В доме!

— Продолжай, — сказал Кавано, изо всех сил удерживая Прескотта на весу.

— В моем укрытии! За мониторами! Аэрозольный баллончик красного цвета!

— Моли бога, чтобы это не была отрава против тараканов. Иначе ты пожалеешь, что я тебя не сбросил.

— Поднимай его! — крикнул Разерфорд. Он вошел на террасу в сопровождении фэбээровцев и полицейских. Все они держали в руках пистолеты. Со стороны противоположного угла дома появилась другая группа людей. У них в руках были пистолеты и ружья.

— Что с ним будет, Джон? — спросил Кавано, продолжая лежать, перегнувшись через ограду и держа Прескотта за руки. — Правительство пойдет на сделку?

— Ни в коем случае. О том, что произошло этой ночью, узнало слишком много людей. У газетчиков и тележурналистов по всему побережью появилась уйма вопросов. То же самое творится на кабельных телеканалах, в Интернете и во всех газетах на Восточном побережье. Если правительство в обмен на информацию решит заключить сделку с человеком, убившим уйму народу, вопросов станет еще больше. Его накажут.

— Что бы с ним ни сделали, этого будет мало. Послушай меня, Прескотт, — сказал Кавано, подымая его вверх. — В тюрьме тебе будет лучше снова отрастить брюхо, поскольку такой красавчик, как ты, возбудит в сокамерниках кучу романтических желаний. Или сожри очередную порцию стероидов и ходи в качалку, чтобы у тебя были силы от них отбиться. Настоящий страх у тебя еще впереди.

15

Кавано сидел рядом с Джэми, не позволяя себе уснуть. Яркий свет ламп в палате интенсивной терапии безжалостно резал ему глаза. Он ждал хоть чего-нибудь. Подрагивания век или шевеления губ. Катетер аппарата искусственного дыхания уже убрали. Джэми могла дышать самостоятельно. Приборы мигали и попискивали, отслеживая пульс, давление крови и записывая кардиограмму. Глядя на их показания, можно было сказать, что она потихоньку выздоравливает.

— Прошло уже двадцать четыре часа, и никаких рецидивов, — сказал ему хирург. — Просто превосходно.

Кавано молча кивнул в ответ. Ему оставалось только надеяться на лучшее.

— Почему бы вам не отдохнуть пару часов? — спросил врач.

— Если я вам не помешаю, я лучше останусь.

На часах было 6:37, когда зеленые глаза Джэми наконец-то открылись. Кавано запомнил эту цифру на всю оставшуюся жизнь. Она посмотрела перед собой, явно еще не совсем придя в себя. Когда она увидела перед собой Кавано, в ее взгляде появилась нежность.

— Ты меня слышишь? — спросил он.

Она едва заметно кивнула. Это движение далось ей с трудом.

— Если ты не помнишь, я повторю то, что часто говорил тебе, — продолжал Кавано. — Как только ты будешь в состоянии сделать это, мы отправимся домой в Вайоминг и останемся там.

Джэми постаралась зафиксировать взгляд на нем.

— Если бы я согласился возвратиться домой пораньше, тебя бы не ранили. Я не знаю, как загладить свою вину перед тобой, но постараюсь сделать это.

— Прескотт? — с трудом спросила она.

— Я поймал его.

В ее глазах появилась тревога.

— Он жив. Джон посадил его в тюрьму, — успокоил ее Кавано.

Тишину нарушал только писк приборов.

— Я не знаю, как тебе объяснить, насколько виноватым я себя чувствую, — вздохнул Кавано. — Для меня ты важнее всего на свете. Я сделаю ради тебя все возможное.

Веки Джэми задрожали.

— Наверное, сейчас я сказал слишком много. Но в следующий раз, когда ты проснешься, я буду рядом и снова скажу тебе все это.

Голос Кавано задрожал.

— Я буду повторять это, пока ты не простишь меня.

Он прикоснулся к ее руке. Пальцы Джэми едва заметно сжали его руку. Этого было достаточно.

— Я буду здесь все время, — заверил Кавано. — Чувствуешь? Моя рука уже не дрожит.

Противоядие оказало свое действие.

— Я смогу позаботиться о тебе.

Джэми кивнула. Ее веки расслабленно закрылись. Она заснула, и на разбитых в кровь губах появилось что-то похожее на улыбку...