Затерянный город

Глава 9 ДОРОГА В КИЛМОРСКУЮ БУХТУ

Сидя в машине рядом с отцом, Анита выставила руку в окно, играя с ветром. Сомкнув пальцы, сопротивлялась ему.

Небо затянуло множество облаков. По обеим сторонам дороги бежали зеленые луга, пестрящие белыми и желтыми цветами. Бесконечные ряды низеньких каменных оград отделяли друг от друга поля, местами перемежавшиеся небольшими рощицами, там и тут мирно паслись стада овец. Иногда где-то высилось одинокое могучее дерево.

Отец Аниты тоже открыл окно и, выставив наружу локоть, улыбался.

Господин Блум сразу же охотно откликнулся на просьбу дочери: что может быть лучше двухдневного отдыха вместе с ней на полуострове Корнуолл?

И конечно, не догадывался о том, что его ожидает.

Анита сделала все очень быстро: заказала через Интернет билет на самолет, приехала в аэропорт имени Марко Поло в Венеции и приземлилась в лондонском Гэтвике. Включила мобильник, чтобы отправить одну эсэмэску маме (Приехала живая и здоровая! Завтрак ужасный!) и другую Томми (Операция «Умирающий город» началась), потом встретилась с папой. Он ожидал ее в зале прибытия — в смешной шапочке в цветочек и с картонкой на шее: «Жду пропавшую дочь».

Анита не могла не рассмеяться.

Машина ожидала их на парковке. Совсем немногие вещи, которые отец взял в дорогу, уместились на заднем сиденье.

— Зеннор, мы прибываем! Костюм приготовила? — пошутил отец, комментируя обычную пасмурную и сырую погоду, и включил двигатель.

Когда выехали с парковки, показалось, будто галогеновые фары машин растворяются в тумане.

— Мы же англичане, — добавил отец. — Прохлада нас не испугает!

И они поехали дальше. По мере того как английская столица уступала место сельской местности, а спидометр отсчитывал километр за километром, погода постепенно улучшалась. Поднялся ветер, тучи развеялись, и на небе появилось немного голубизны.

Миновав дорогу на Бристоль, они съехали с автострады, открыли оба окна и больше не закрывали их, позволив ветру трепать им волосы.

А потом за поворотом неожиданно открылось море. Бело-голубая полоса, которая тут же и исчезла, словно перечеркнутая высоким мысом.

И тут началась игра: кто первый увидит море. За поворотом, за холмом… В конце концов море окончательно скрылось из виду, и теперь они ехали по прямой дороге, ведущей в Зеннор.

Зеннор.

Горстка домов.

И загадка в виде забавного детского стишка.

Сейчас, в мертвый сезон, многие дома здесь стояли с закрытыми ставнями, а пустые дороги патрулировали только стаи чаек.

— М-да… Тут все очень изменилось с прошлого раза, — рассердился господин Блум, сворачивая в какую-то узкую улочку, куда и не думал вовсе въезжать.

Анита подумала, что он, наверное, просто ошибся дорогой, но промолчала. Она предпочла рассматривать все вокруг: стоявшие вплотную друг к другу домики из темного камня, низенькие каменные ограды, ровные, словно начерченные, пламенеющий закат на море.

Гостиница появилась в конце следующей улочки. Скромная «постель & завтрак», где они оказались единственными постояльцами. Казалось, в этом доме, увитом плющом и зажатом между соседними белыми домишками, с крохотным, необычайно густым зеленым садиком живут феи.

— Ну вот и приехали! — обрадовался господин Блум.

Анита и ее отец познакомились с хозяйкой гостиницы, отнесли вещи в комнату под крышей и открыли круглое окно, выходящее на море.

Потом вышли, желая пройтись по городку, поели острого фасолевого супа в единственном работавшем ресторане и поговорили с хозяином заведения, обладателем длинных, загнутых кверху усов, о том, как время непоправимо изменило тут все.

Для Аниты однако время не менялось. Девочке просто не хватало его. Она испытывала какое-то необычное волнение оттого, что приехала сюда, и огромное сожаление, что не может понять загадочный стишок.

— Вы когда-нибудь слышали о городе под названием Килморская бухта? — вдруг обратилась она к хозяину ресторана.

— Нет, извините, — ответил тот с какой-то странной поспешностью.

И больше уже не подходил к их столу, чтобы поговорить о том о сем, а только наблюдал за ними со стороны, ни на минуту не выпуская из виду.

Лунный свет проникал сквозь шторы, и Анита не могла уснуть. Все думала о стишке и о том немногом, что знала о Килморской бухте. Она прочла первые книги Улисса Мура, которые одолжил Томми, и узнала, что такого города нет ни на каких географических картах по меньшей мере уже лет шестьдесят.

Грандиозная идея. Спрятать целый город. Отрезать его от всего мира. Лишить воздушной и железнодорожной связи, отказаться от проведения в нем праздников и всевозможных массовых мероприятий, от возведения небоскребов и строительства парковок. Наверное, венецианцы когда-то хотели сделать такой же и свою Венецию. Надежное убежище, ни в чем не меняющееся и защищенное от любых перемен.

Вдруг пошел дождь, мелкий, моросящий; он тихо и ласково постукивал по оконному стеклу.

И Анита незаметно уснула.

На другой день их разбудило блеяние овец, стадо которых проходило под окнами «постели & завтрака». Отец Аниты обеспокоился, не повредили ли они машину, а потом, когда стадо прошло, сладко потянулся.

Утро выдалось великолепное.

— Самое подходящее, чтобы покататься на велосипеде! — сказала Анита, глядя на отца, и заметила, что ему это не понравилось.

— В-в-велосипед? — переспросил он, запинаясь.

— Ну конечно! — сказала девочка, выбравшись из-под одеяла. — Давай возьмем велосипеды напрокат и покатаемся по берегу. Или по лугам.

— Неплохая идея, — солгал господин Блум, который определенно не имел ни малейшего желания трястись в седле и крутить педали. — Но сначала давай позавтракаем!

Они принялись за кофе и свежевыпеченные булочки с домашним черничным вареньем, и Анита стала расспрашивать хозяйку «постели & завтрака» о Килморской бухте.

Но оказалось, женщина тоже никогда ничего не слышала о таком месте.

— Надо же, — проговорила девочка и сменила тактику. Вспомнила тот загадочный стишок и прямо спросила: — А далеко отсюда… дуб с рыболовными крючками?

Господин Блум с удивлением посмотрел на дочь:

— Странное название для дерева…

Анита не спускала с хозяйки глаз.

— Как ты сказала, юная госпожа?

Тук — екнуло сердце Аниты.

— Дуб с рыболовными крючками.

Брови у хозяйки гостиницы выгнулись. Она посмотрела в приоткрытое окно, откуда в комнату долетали запахи водорослей и хлева.

— Очень давно уже я не слышала это название. Очень давно.

Тук — опять екнуло сердце Аниты.

Морщинистое лицо женщины походило на карту острова сокровищ, скрывавшую число ее лет.

— А ты откуда знаешь про это дерево? — так же прямо спросила она.

— Слышала стишок, — ответила девочка.

— Стишок? И про что же он?

— Точно не помню… — Анита улыбнулась. — Но в нем говорилось о дубе с рыболовными крючками, который находится в Зенноре.

— Моя дочь живет в Италии, — вмешался в разговор господин Блум, как будто это обстоятельство могло иметь какое-нибудь значение.

Женщина пожала плечами:

— Ну… в любом случае, это какой-то загадочный стишок. Потому что нет в Зенноре никакого дуба с рыболовными крючками.

Сердце Аниты замерло, на этот раз от огорчения.

Хозяйка ресторана отошла, явно размышляя, продолжить ли разговор. Потом остановилась и призналась:

— Есть тут один дуб, и не очень далеко, за городом. — Она кивнула в сторону моря. — Километрах в пяти отсюда, если ехать вдоль берега. Если, конечно, он еще цел… — Она широко улыбнулась. — И если цел, то не ошибетесь. Сразу увидите, издали. Черный и некрасивый. Как и все несчастья, что висят на его ветвях.

— Несчастья? — удивился отец Аниты, надкусывая булочку.

— Дубом с рыболовными крючками это дерево называют, потому что на него вешают крючки рыбаков, не вернувшихся на берег. Причины тому разные, но среди них никогда не бывает счастья.

— Ну же, сильней! Жми! — спустя некоторое время громко требовала Анита, оборачиваясь к отцу.

Господин Блум оставался черной точкой на другом конце спускавшейся к берегу грунтовой дороги — черной точкой, качавшейся на велосипеде.

Анита смотрела с берега, как отец усердно крутит педали, а велосипед подпрыгивает на камнях и рытвинах.

— Не так! Осторожно! Тормози!

Она невольно стискивала зубы каждый раз, когда казалось, что отец упадет.

— Поднимись с седла, стой на педалях!

Но господина Блума по-прежнему подбрасывало на каждом камне, и все время стонали тормоза. К концу спуска они уже просто хрипели, словно какое-то доисторическое животное.

Последний толчок закончился тем, что велосипед свалился, а господин Блум каким-то чудом все же удержался на ногах.

— Ах! — только и смог произнести он.

— Сразу видно, что давно не ездил на велосипеде, — со смехом сказала Анита, которую все это весьма позабавило.

А отец ее, казалось, был просто счастлив, что остался жив.

— На самом деле я никогда не любил этот транспорт, — признался он, поднимая велосипед.

— Мог бы и сказать мне об этом.

— Но тогда я не увидел бы знаменитого дуба с рыболовными крючками!.. Кстати, где же он?

— В пяти километрах отсюда, как сказала хозяйка гостиницы.

Анита кивнула в сторону каменистого берега, который тянулся далеко, до зеленого мыса. Отец ее, напротив, с озабоченностью посмотрел на спуск: съехав с него, он едва остался жив. Он охотно вернулся бы в город. Господин Блум отер платком пот со лба и заглянул в висевшую на перевязи сумку.

— Ну, ладно, поехали, — сказал он, убедившись, что все на месте: вода, бутерброды, темные очки и книжка, которую он собирался прочесть уже целый месяц.

Анита нажала на педали, но колеса вязли в мелкой гальке.

Двигаясь вдоль береговой кромки, они оставляли за собой извивающийся, словно змея, след, и прибой тотчас легко смывал его.

Иногда приходилось круто отворачивать от берега, чтобы не захлестнула слишком длинная волна, а порой море само отступало, обнажая блестящие камушки вперемешку с водорослями.

Хозяйка «постели & завтрака» не преувеличила, когда сказала, что дуб невозможно не заметить. Одиноко стоящее дерево, пугающе черное, высилось на границе поля и каменистого побережья. Огромный массивный ствол делал дуб похожим на сторожевую башню.

Подойдя ближе, Анита услышала какой-то странный звук и увидела, что ветви опутаны множеством тонких лесок с десятками крючков самой разной величины. Покачиваемые ветром, они касались друг друга или ствола, издавая мелодичный звон.

— Их еще называют «приглашение ангелам», — сказал господин Блум, слезая с велосипеда. — Знаешь, такие крючки вешают над дверями.

— Но это приглашение… душам погибших моряков.

Дуб с рыболовными крючками был очень стар. На его стволе оказалось много вырезанных имен и дат: Джонатан, 1929; Близнецы Иб, 1886; Мэтью, 1992…

— В самом деле, необычное место, — проговорил отец Аниты, проведя рукой по стволу.

Девочка пожалела, что не умеет рисовать и не может запечатлеть это звенящее дерево, как сделал Морис Моро. Записная книжка художника лежала в рюкзаке у нее за спиной.

Потом Анита подумала о стишке, который подсказывал, как добраться до Килморской бухты. Оставлю белый цвету дуба с рыболовными крючками, у елей-двойняшек помощь найду…

Но теперь, когда девочка отыскала этот дуб, слова эти ничего не говорили ей.

Отец Аниты расстелил на берегу плед, улегся на него и достал свою книгу.

— Наконец-то! — воскликнул он, наслаждаясь солнечным теплом. Отпил воды и предложил дочери, но та отказалась. — Уверена?

Да. Уверена. Уверена, что оказалась в нужном месте. И что попала сюда не случайно. Переводчик хотел, чтобы она начала поиски отсюда. От этого дерева.

А дальше-то куда идти?

Анита прикрыла рукой глаза от солнца и осмотрелась. Еле заметная тропинка шла от дуба в сторону поля и вскоре терялась в густой траве, над которой кружило множество бабочек. А берег уходил в другую сторону, на юг.

Девочка в нерешительности закусила губу, ведь сначала она намеревалась ехать только по берегу, пока не доберется до Килморской бухты. Если этот город находится на берегу, то рано или поздно она приедет туда. Но такой путь означал, что нужно уговорить отца следовать за ней…

Она взглянула на циферблат часов Питера Дедалуса. Почти одиннадцать часов.

Оставлю белый цвет у дуба с рыболовными крючками…

Рыболовные крючки на дубе оказались самые разные. Найдется ли среди них хоть один белый? Стараясь не уколоться, Анита стала рассматривать их, отыскивая белый крючок.

— Но даже если найдется, то как оставить его? — вслух спросила она саму себя.

— Что ты говоришь, солнышко? — обратился к дочери господин Блум.

— Ничего! — ответила Анита.

Белый крючок. Белый крючок.

Ствол дуба весь изрезан — исписан разными именами. Ничего белого нет и здесь.

Однако, водя рукой по коре, Анита невольно остановилась в одном месте.

— Пенелопа Мур, тысяча девятьсот девяносто семь, — прочитала она, рассмотрев надпись. И взглянула наверх. Сквозь лески и ветви дерева просвечивало небо в белых облаках. Анита перевела взгляд на тропинку, уходящую в поле. Наверное, она тянулась к той рощице вдалеке.

— «Оставлю белый цвет…» — повторила девочка стишок.

Может быть, имеются в виду белые облака? А оставить облака означает, наверное… не видеть неба? Уйти в лес?

Нет, не убедительно.

Но все же она решила попробовать.

Сказала отцу, что хочет прокатиться по тропинке, и он не стал возражать:

— Жду тебя здесь.

— А если задержусь, папа… встретимся уже в гостинице.

Господин Блум опустил книгу:

— Но не задерживайся, ладно?

Анита не ответила. Только улыбнулась.

— Будь осторожна! — попросил господин Блум. — Не заблудись среди тропинок!..

А потом, глядя, как дочь удаляется в поле, добавил:

— И не говори маме, что я позволил тебе уехать одной! Если только она узнает…