Завещание красного монарха

Глава десятая

Аналитическая записка

(выдержки)

"Мы пребываем в ситуации борьбы Истории и Игры, когда "игровые блоки" наваливаются на общество многотонными грузами, подавляя волю и разум, готовность к сопротивлению. Первый условный блок – псевдооппозиционный национализм, пытающийся ужать Россию до положения "Республика Русь". Второй блок – искусственная капитуляция России перед исламской Чечней и прогнозируемое создание в недалеком будущем "Большой Чечни", включающей в себя не только кавказские, но и чисто русские территории (с выходом в Каспийское море). В дальнейшем возможен и полный уход России из этого региона. Третье – провозглашение (с помощью генерала Моголя) полного бессилия русской армии, ее деморализация, откровенное предательство ее интересов, недвусмысленная провокация потенциальных противников. Четвертое – перспектива создания единого исламского фронта, включая Турцию, талибов, Чечню… и т.д., в котором будет не "антиамериканская", а естественно, антироссийская направленность. Пятое – создание такого же, но менее радикального и воинственного фронта по западным рубежам балтийско-черноморский кордон (Украина, Молдова – Прибалтика). Шестое дальнейшая деградация российского общества, включая воинствующую антигосударственность и массовую пацифизацию сознания. Седьмое – еще большая и всеохватывающая коррумпизация кремлевского аппарата и региональных элит управления. Восьмое – яростное сопротивление всех средств пропаганды наметившемуся сближению России и Белоруссии… (В связи с этим любопытно отметить заявление госдепа США, что президент Лукашенко, якобы, нарушил Конституцию и наносит ущерб политической системе в стране. Но где же был этот госдеп и все СМИ России, когда президент Эльцын нарушил присягу и растоптал российскую Конституцию, залив центр Москвы кровью, расстреляв Парламент и зверски замучив более двух тысяч человек? Или эти убийства носили прогрессивный, демократический характер? Двойная мораль, двойственное отношение к любым событиям, выгодное их освещение – такова древняя заповедь масонских "мудрецов".)"

Монах

Кротов, бросив "Волгу" на обочине шоссе, торопливо пошел в сторону аэроклуба "Ветвь акации". Но его не интересовал главный вход. Он направился вдоль забора из металлической сетки, проклиная недавно выпавший снег и утопая в сугробах. "Не может, быть, – думал он, – что сельский русский мужик – самый изобретательный и хитроумный в мире – не сумел бы приспособить эту сетку для своих нужд. Пусти по ней хоть высоковольтное напряжение, хоть космическую систему охраны". Он угодил в точку: Гершвин, которому по картотеке Русского Ордена и принадлежал "Форд", замучился закупать все новые и новые металлические рулоны, исчезавшие со сказочной быстротой целыми десятками метров. И Кротову вскоре посчастливилось найти приличное. для его фигуры "окно". Он огляделся, затем скользнул в дыру. Теперь надо было незамеченным обогнуть летное поле, пройти мимо самолетных ангаров, а уж потом как-то постараться проникнуть в административное здание, где находился кабинет Гершвина. Как это сделать? Кротов знал, что у входа его наверняка встретит охрана. Перспектива очутиться в одном подвале вместе с Киреевским его не устраивала. Но ему был необходим Гершвин. Он должен был вытрясти из него – где сейчас Анатолий? Если они его уже убили, то хозяин аэроклуба отправится вслед. Это несколько противоречило инструкциям, полученным Кротовым в Русском Ордене, но он решил действовать на свой страх и риск. Времени оставалось мало. Инициатива – не наказуема.

Подойдя к открытого настежь ангару, Кротов заглянул внутрь.

Там, возле укрытой брезентом "Сесны", сидело двое мужчин в синей служебной форме с эмблемой аэроклуба на груди, греясь у разведенного костерка. Они курили и о чем-то болтали, но, увидев идущего к ним Кротова, замолчали. Один из них стал опасливо подниматься с деревянного ящика. Другой, также чувствуя неладное, потянулся к лежащей рядом чугунной болванке.

– А вот этого делать никак не надо, – мягко предупредил Кротов.

Фрагмент рукописи Анатолия Киреевского

"Неотъемлемой частью "нового мирового порядка", уготованного нам "сионскими мудрецами", должно стать безналичное общество." Тут имеется двойной смысл. Будет нивелирована не только сама личность человека, но и вся система финансовых механизмов. Зачем "гою-скоту" деньги? Он должен только пить, жрать, совокупляться, нечленораздельно мычать и слушаться хозяев. Подготовительная работа к переходу подобному безналичному обществу масонами уже проведена. Я имею в виду систему электронно-считываемых чековых и кредитных карточек. Эта модель уже введена во всех западных странах, внедряется и в Россию. Но поскольку человеку приходится носить с собой множество электронных карточек (продуктовых, телефонных, бензиновых и т.д.), ему непременно скажут, что проще и практичнее иметь всего одну. Дебиторную карточку на все случаи жизни. Предвижу и дальнейших ход Иллюминатов. Зачем карточка, которую можно потерять? А не лучше ли нанести невидимую лазерную татуировку на ладонь или лоб? И этот лазерный код будет использоваться вами и как средство платежа, и как документ, удостоверяющий личность. После этого останется считать сканером ваш код и получить нужную информацию.

Нет, это не утопия, а реальность. "Сионские мудрецы" никогда не занимались утопическими мечтаниями, они – прагматики. Лазерная татуировка уже 15-20 лет испытывается в Диснейленде, наносясь на руку тем людям, которые задерживаются там на несколько дней. Таким образом, проводится (в детском центре развлечений!) эксперимент – как станут на это реагировать люди и привыкнут ли к этому со временем?

Население земли подготавливается к тому, что лазерная татуировка необходимая неизбежность (местонахождение любого человека при этом немедленно может быть обнаружено со спутников слежения). Все это означает только одно: абсолютный, всеохватывающий контроль над всеми людьми планеты, борьба и уничтожение тех, кто найдет в себе силы и мужество отказаться от подобного клейма. Кончится вообще всякая свобода воли, каждый шаг станет известен и фиксирован. В какое же общество нас загоняют эти "мудрецы"? Здесь – прямая аналогия с "Откровением Иоанна", где люди предупреждаются о том, что слуги Антихриста станут метить руку или чело числом Зверя. А кто не захочет ему поклоняться, тот не сможет "ни покупать, ни продавать". Ни жить. (Между прочим, самый крупный в мире компьютер, подключенный ко всем остальным, находится в Брюсселе и носит название "Зверь".)

Но "кукловоды" забывают другие пророческие слова Иоанна: "Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освещается еще… Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.

А вне его – псы и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослужители и всякий любящий и делающий неправду."

Эти слова сказаны не им, запродавшим свои души, а нам – определившим свой выбор, и тем, кто еще блуждает в потемках. Для того, чтобы не предаваться духом, не впадать в отчаяние, а истово сражаться с врагом рода человеческого. Помните об этом.

Днищев спустился на лифте вниз, неторопливо прошел мимо второго поста охраны, помахивая полиэтиленовым пакетом. На него подозрительно покосились, но останавливать не стали. Затем, он направился к "тойоте" Шепотникова. Бросил пакет на заднее сиденье, рядом в кожаным портфелем, но сесть за руль не успел. Его внимание привлек въехавший в главные ворота "Форд" с тонированными стеклами. Машина, не снижая скорости помчалась по бетонной дорожке и затормозила возле административного здания, неподалеку от "тойоты". "Любопытно, что за гости приехали?" – подумал Днищев.

Когда дверцы "Форда" открылись и стали выходить люди, он остолбенел: среди них он увидел и Анатолия, которого вели, придерживая за руки. Его друг шел, еле переступая ногами. Мгновенно сообразив – что к чему, и просчитав возможные варианты, Днищев двинулся наперерез группе. Киреевского охраняли трое, еще один – остался в машине. Кроме того, услыхав шум подъехавшего автомобиля, из дверей здания выглянул пятый бейтаровец, встав на пороге. Киреевский узнал Сергея, но сделал предупреждающий жест головой. Лицо его было в кровоподтеках.

– Эй, ребята, погодите! – весело крикнул Днищев, останавливая группу.

– Чего тебе? – огрызнулся тот, у кого было не в порядке с носоглоткой, и которому стало с ней еще хуже, после первой встречи с Днищевым в темной квартире. Он засопел, медленно узнавая своего противника.

– Нос надо держать в тепле, – посоветовал Сергей, нанося прямой удар своей "запрещенной, правой" именно по этому болезненному органу. Следующие удары на двух остававшихся возле Анатолия, руками и ногами, посыпались с невероятной быстротой. Бросившийся на подмогу шофер, споткнулся о подставленную ступню Киреевского и растянулся перед Днищевым. Тот постарался, чтобы он продолжал оставаться в лежачем положении.

– Беги к "тойоте"! – крикнул Анатолию Днищев. – Заводи мотор.

Но другой окрик, с крыльца здания, остановил их.

– А ну на землю! Лежать! Живо! – проорал охранник, направляя на них ствол автомата.

– Да они и так уже лежат, – отозвался Днищев, глядя на распростертые вокруг тела.

– Я тебя имею в виду, придурок. Считаю до двух.

– Уж больно сыро на снегу-то. Можно, я где-нибудь там, на коврике лягу? – Днищев шагнул вперед. – Краем глаза он увидел, как из-за угла здания вышел человек в служебной форме аэроклуба. И узнал его.

Кротов успел выстрелить первым; охранник схватился за раненую руку, выронил автомат и застонал. Его напарник, высунувшись из дверей, дал короткую очередь, но под прицельным огнем Кротова поспешил укрыться.

– К машине! – крикнул Днищев, подхватив Анатолия, которому одна из пуль попала в плечо. Кротов, пятясь, и не спуская глаз со здания, подошел к "тойоте". Развернувшись и рванув с места, автомобиль помчался к главным воротам, возле которых уже суетились люди. Не снижая скорости, "тойота" вышибла металлические створки и полетела к шоссе. Кажется, вслед им продолжали стрелять, но они этого уже не слышали.

Первое, что сказал Кротов, когда они остановились, чтобы перевести дух и осмотреть рану Киреевского, было:

– Разминка окончена, теперь начнется открытое сражение.

– Прекрасно? – отозвался Днищев. – Давно жду.

Рана оказалась легкой и не опасной. Кротов остановил кровотечение, и они поехали дальше, в Москву.

– Гершвин одолжил мне кое-какие секретные документы из своего сейфа, произнес Днищев. – Они там, на заднем сиденье, рядом с вами.

– В портфеле?

– Нет, в полиэтиленовом пакете.

Кротов продолжал подозрительно коситься на кожаный портфель.

– Что-то он мне очень и очень знаком, – сказал он наконец.

– Точно с таким же портфелем ходил Геннадий Сергеевич, – подтвердил его догадку Киреевский.

– А ну-ка поглядим, что там?

Кротов щелкнул замком, вытащил одну из коричневых папок.

– Откуда?.. черт!.. Это же рукопись Просторова!.. Быть того не может.

– Сергей, как она у тебя оказалась? – с таким же удивлением спросил Анатолий.

Днищев, сам изумленный не меньше их, но сохраняя внешнюю невозмутимость, сказал:

– Вы же просили меня разыскать ее – я и разыскал. Обычное дело.

Уже подъезжая к Москве. Анатолий произнес, обращаясь к Кротову:

– А теперь? Что – дальше?

– Дальше? – отозвался тот. – Дальше будем продолжать работать. У нас ведь с вами одно дело: защищать Россию…

– Это верно, – откликнулся Днищев, включив "дворники", которые стали тотчас же усиленно чистить грязное ветровое стекло.