Заветы предательства

Аарон Дембски-Боуден СЕРДЦЕ «ЗАВОЕВАТЕЛЯ» перевод М. Левина

Ее выбрал Император.

И следом за этим выбором на ее род ливнем хлынули гордость и почет — эти самые невещественные из всех валют. Дальние родственники — сотни и сотни их, связанные паутиной законных и незаконных связей и рождений, — поздравляли, предостерегали или просто молча кипели от зависти.

Другие реагировали непосредственнее. Она скопила небольшое состояние из подарков, взяток и услуг, прочла около сотни формальных предложений руки и сердца и пережила три покушения на убийство.

Все это было неважно: ее выбрал Император.

Конечно, он не прибывал лично. Его решение пришло в виде свитка, запечатанного Печатью Малкадора. Сенешаль Империума, записав приказ Императора, с терпеливой поспешностью отослал его на территорию дома Андраста. Ей не надо было читать свиток, чтобы узнать выбор Императора. Ничто другое не привело бы целую фалангу золотых кустодийских гвардейцев в шпили дворцов квартала Навигаторов.

Ее отец еще не успел раскрыть свиток в присутствии собравшихся придворных, как весть уже разошлась по шпилям лесным пожаром. Отец, обращаясь к генерал-капитану Легио Кустодес, произнес два слова. Те единственные два слова, которые от него ожидались, самые важные два слова, сказанные им за многие десятилетия долгой жизни:

— Она согласна.

Линкор типа «Глориана», один из двадцати построенных. Она согласилась, ибо для отказа не существовало ни возможности, ни прецедента. Для этого была она рождена, для этого ее взрастили.

Последующие дни завертелись водоворотом жесткой хватки приготовлений, вихрем чужих усилий. Не прошло и недели, как она, заботливо и назойливо лелеемая небольшой армией рабынь и служанок, взяла курс на Марс. В небесах Красной планеты ждал корабль, затмевающий все соседние, скрытые в его тени, нетерпеливо выжидающий последние дни в пустотном доке.

Его нетерпение она ощутила, еще не ступив даже на его ангарную палубу.

— «Алмазная Решимость», — сказала она вслух.

Флагман Псов Войны. Ее первый корабль, ее новый дом.

Это было вечность тому назад. Сейчас они стали Пожирателями Миров, а кораблем ее был «Завоеватель».

Этот бунт ее смутил. Она была не солдатом, а корабельщиком. Взгляд ее был устремлен поверх забот смертных о войнах и территориях. Война во имя Императора ничем не отличается от войны ради Магистра войны.

Ее рабыни и служанки приносили вести от команды «Завоевателя», сообщая о конфликтах измены и верности. Одни говорили, что честолюбие Хоруса подтолкнуло его объявить войну самой Терре. Другие сообщали слухи о трагической гибели Императора, превознося Хоруса за то, что с боем прокладывает себе путь сквозь рассыпающийся Империум обратно к Миру Трона, где положит конец гражданской войне и станет править вместо отца.

Она не знала, кому верить. Сперва не знала. Но шли недели, месяцы, слухи превращались в доклады, доклады — в факты. Она все еще не знала, как ей действовать, да и действовать ли вообще.

Но снова, снова и снова возвращалась несмолкающая истина: ее выбрал Император.

Не Магистр войны. Не лорд Ангрон. Не лорд Аврелиан, с которым они сейчас летели. Они ее использовали, выражали ей уважение, когда вообще отмечали ее присутствие, но не они выбрали ее. Они взбунтовались против Того, Кто создал Империум. Они объявили войну Тому, Кто поднял ее род к блеску роскоши и позволил кланам-семьям Навигаторов бороздить черные межзвездные бездны.

И они летят на Терру, чтобы убить Его — Того, Кто ее выбрал.

Имматериум был океаном жгучего, кричащего света. В безумии мигрени вскипали лица, лица из прошлого, и они смеялись и рыдали, ярились, орали, таяли вдали. Взгляд сквозь корпус показывал тень скользящего рядом «Трисвятого» — массивного, серого набухающего жизнью, качающегося, прорывающегося сквозь бурные течения. Волны эфира бились об огромный линкор Лоргара, и корабль наверняка стонал, раскачиваясь, как стонал и раскачивался «Завоеватель». Для всякого попавшего в шторм корабля лучший способ спастись — это плыть сквозь вздымающиеся волны, биться с ними, призвав себе в союзники надежду, умение и веру в освященное железо. Но «Завоевателю» эта битва давалась с трудом, в отличие от «Трисвятого». Первый переваливался, тяжело встречая удары прилива, второй же, как дерзкий клинок, прорезал океан эфира.

Из-за обшивки корабля давила на нее чернота — такая чернота, что ничьи глаза не в силах проникнуть сквозь нее: не просто отсутствие маяков, но гибель их. Любой навигатор интуитивно знает то, чего не в силах постичь опытом никто другой: глубочайшие приливы варпа пожирают свет. Сюда освещение приходит умирать.

Ее маяком был свет Императора. Потускневший, будто ослабленный страданием, но единственный свет, по которому можно держать курс. Она шла на свет Астрономикана, освещавшего ей самые темные углы нереальности, скрытой за реальностью.

Недавно в ее каюту приходила капитан Саррин — поговорить про суровеющие приливы варпа. Ей нравилась капитан, называющая ее «мой Навигатор», как и положено, а не «госпожа Ниша Андраста», как ее подобострастные рабыни.

Разговор был недолгим, потому что у Ниши не было для капитана ответов. Варп становился суровее, свет Императора тускнел, а почему происходило одно или другое, она не знала. Знала лишь, что это так.

После этого к ней пришел лорд Лоргар Аврелиан. «Завоеватель» движется медленно, сказал он ей. Мы задерживаем всю эскадру, сказал он. Она принесла ему извинения, и он улыбнулся лучезарно, как его царственный отец.

Не в чем виниться, сказал он обещающим тоном. Просто есть вещи, которым учишься не сразу, вот и все.

Потом он заговорил о других путях через варп. О других маяках, указывающих иную дорогу. «Трисвятый», сказал он, не на Астрономикан ориентируется — его ведет пение далеких богов. Слышит ли она их? А если постараться и прислушаться?

Он говорил тихим, ласковым голосом учителя, но в глубине его добрых глаз она видела смерть.

— Вы слышите песнь богов, навигатор Андраста?

— Да, — ответила она Несущему Слово.

Лорд Аврелиан оставил ее в покое, но «Завоеватель» все так же боролся с приливами. Ее лжи предстояло прожить недолго.

В своей роскошной каюте в самом сердце «Завоевателя» она взяла кружевными перчатками изукрашенный лазпистолет, скрыла в ладонях от чужих глаз. Чистейшие ногти каждый вечер и каждое утро обрабатывались щеточками. Рабыни вообще содержали ее в идеальной чистоте — она не знала, то ли ради предотвращения инфекции, то ли придерживаясь впечатанных в мозг стандартов.

Царственные одежды прилипали к коже от честного пота космоплавателя. Трон интерпретировал ее безмолвные импульсы и мельчайшие движения мышц, заставляя корабль повиноваться.

По своему каналу связи с меняющейся, мутирующей машиной-духом «Завоевателя» она ощущала гнев создания, скованного в самой глубине тьмы корабля. Когда-то это существо было примархом, ныне же его бытие превращало священный металл в образ ярости Ангрона. Что толку от поля Геллера, если варп уже живет в самых костях «Завоевателя»?

Она смотрела третьим глазом, как «Трисвятый» снова вырывается вперед, уже на бесконечном от нее расстоянии. «Завоеватель» стонал, замедляя ход, с трудом продвигаясь в кильватере огромного корабля.

Когда ее выбрал Император — а не эти чудовища и люди, сейчас летящие его убивать, — она верила, что за возможность увидеть звезды и миры, до того человечеству неведомые, готова заплатить любую цену. Время показало ложность этой веры. Она не готова была предавать выбравшего ее.

Украденный пистолет взлетел к виску. Визжа и рыдая, бросились к ней служанки.

— За Императора! — сказала она им.

Навигатор Ниша Андраста нажала на спусковой крючок — и «Завоеватель» вырвался из варпа водопадом вопящего в смертной муке металла.