Зависимый-2. Я тебя верну

Глава 20

Спартак

Её глаза в один миг наполняются слезами, и она шепчет:

— Ты… ты должен проиграть…

— Тась, не плачь, пожалуйста, — большими пальцами провожу по её щекам, стирая влагу. Не могу видеть её слёз. Мне больно, когда ей больно. — Шшш… Это всего лишь бой…

— Нет, это не просто бой, Спартак… И ты это знаешь!

Паника в её взгляде разрывает мне душу на части.

— Иди ко мне, девочка моя маленькая…

Притягиваю её к свой груди, и Тася тут же зарывается носом мне в шею. Всхлипывает. Я успокаивающе глажу её по волосам и тихо шепчу:

— Всё будет хорошо… Ничего страшного не случится… Попробуй посмотреть на эту ситуацию по-другому.

— Как? — она вскидывает голову и смотрит на меня с мольбой.

— Я уже закончил свою карьеру. Больше не желаю отдавать здоровье этому спорту. Впереди много всего хорошего, понимаешь? Я хочу жить, Тась! С тобой и Алисой! И мне ничего не стоит проиграть ради этого.

Слёзы продолжают бежать по её щекам, и я осушаю их губами. Выпиваю до дна. Жаль, что невозможно так же просто забрать её боль.

— Нет! Я не понимаю, — она отчаянно трясёт головой и вырывается из моих объятий. — Как ты должен проиграть? Ты что, не будешь защищаться? Тогда тебя просто убьют!

Её слёзы высыхают. На смену панике приходит ярость. Конечно, она злится не на меня, а на всю эту ситуацию. Но всё же должна понять, что у нас нет выбора!

— Меня не так-то просто убить, Тась, — говорю с фальшивой беспечностью. — Я же сказал, всё будет нормально.

Протягиваю руки и вновь пытаюсь её обнять.

— А если не будет?! — почти выкрикивает девушка. — Ты можешь дать мне слово, что вернёшься живым с этого боя?! Потому что если не можешь, я тебя не отпущу! Слышишь?! Я тебя не отпущу!!

Непроизвольно мои губы растягиваются в самодовольной улыбке. Чертовски приятно знать, что за меня переживают, что я кому-то нужен. Я! Человек, который почти всю жизнь был сам по себе!

После всего сказанного мной в прошлом, и сделанного тоже, Тася всё равно меня любит. Я чувствую её любовь в каждом слове. В каждом взгляде и жесте. И мне тоже хочется окружить её своей любовью.

Вот поэтому я не хотел ничего говорить! Потому что меньше всего на свете хочу видеть её такой — сломанной. И тем более не хочу стать причиной того, что её сломает.

Навалившись всем телом, вновь прижимаю её к стене. Нежно целую в губы и с блаженством ощущаю, как она обвивает руками мою шею.

— Даю тебе слово, Тась! Я — выживу!

Кажется, этого достаточно, потому что Тася притягивает меня обратно к своим губам и углубляет поцелуй. Через пару секунд я уже не могу себя контролировать. И Тася, словно тоже теряя контроль, закидывает ногу на моё бедро и позволяет прижаться к ней всем телом.

Чёрт!! Как же давно мы не были близки! Так давно, что каждая клетка в теле плавится от её прикосновений. А дикий зверь, живущий во мне, готов окончательно проснуться в любую секунду. Только на этот раз обрушить всю свою мощь не на соперника в клетке, а на Тасю. И подарить ей все грани удовольствия. Да и сам хочет насытиться ею…

Покидаю её губы, перемещаюсь с поцелуями к шее, и Тася запрокидывает голову вверх.

Чёрт!! Как может быть так хорошо и так плохо одновременно?

Плохо от того, что не могу прямо сейчас получить большего. И хорошо от того, что хотя бы это уже получаю.

— Алиса… Она… Она там совсем одна, — слабо вырываясь, шепчет Тася.

Её дыхание сбилось, и я чувствую, как часто бьётся её сердечко.

— Да, Алиса, — соглашаюсь я, рвано выдыхая. Сжимаю Тасю в крепких объятьях и позволяю себе ещё несколько секунд не отпускать её. Тяжело дыша, втягиваю носом аромат её тела. А потом отпускаю и отступаю сам. — Давай погуляем, ладно? — говорить спокойно получается с большим трудом. — И Тайсона с собой возьмём.

Тася часто кивает, соглашаясь. Делает пару глубоких вдохов и выдохов в попытке успокоиться. Слишком много всего навалилось на её хрупкие плечи. А тут ещё я со своими компромиссами…

Да, я хочу, чтобы дочка узнала о том, кто я такой. Но хочется всё сделать правильно.

Я больше не давлю на Тасю. Сейчас, наверное, не самое подходящее время для признаний… Если честно, пока выгуливал пса, мозги немного прочистились на свежем воздухе. Не нужно торопиться в таком щепетильном вопросе с дочерью. Что, если в спешке мы наделаем кучу ошибок?

Мы проходим через гостиную в коридор и замираем в шаге от кухни.

— Сейчас переодену Алису и пойдём гулять…

Она заходит в кухню, а я остаюсь на месте. Слышу, как радуется Алиса, услышав о прогулке в парке, да ещё и с Тайсоном. Обе мои девочки выходят в коридор и сразу направляются к спальне. Прежде чем скрыться за дверью, Тася подмигивает мне, заряжая тем самым своей безмятежностью.

За эти шесть лет она стала сильнее, а вот я чувствую себя трусом… Потому что глубоко внутри меня зарождается паника.

Что, если Алиса не захочет, чтобы я был её отцом?

Тайсон бегает за Алисой по пятам, пока та совсем неплохо проводит время с новоиспечённой подругой. Удивительно, как дети могут легко заводить знакомства, которые за пять минут перерастают в дружбу.

Новую подружку Алисы зовут Маша, она лишь на год постарше, но, судя по всему, знает что-то такое, чего не знают сверстники моей дочери. Девочки бегают по парку и шушукаются. Тайсон нервничает и не выпускает Алису из вида. А Тася составляет компанию матери Маши, имя которой я не потрудился запомнить.

Устроившись на лавочке, обе девушки пьют латте из пластиковых стаканчиков, которое я для них купил. Сам я не участвую в беседе. Расположился немного поодаль, подпирая ограждение у пруда. Не сказать, что я представлял нашу прогулку именно так, но всё равно испытываю какое-то странное спокойствие. Могу просто наблюдать за Алисой, слышать её задорный смех, впитывать её улыбки…

И смотреть на Тасю!

На то, как она щурится, подставляя лицо неожиданно тёплому октябрьскому солнцу. Замечать её неловкость, когда собеседница вновь и вновь бросает косые взгляды на меня.

Вероятно, мать Маши меня узнала, и Тася просто не знает, что ей делать.

Всё-таки приближаюсь к лавочке и, запустив руки в карманы куртки, замираю напротив Таси. Теперь, вблизи, я читаю на её лице смятение. И оно вызвано моим внезапным появлением.

Так… Что происходит?

— Вы отец Алисы? — спрашивает напрямую мать Маши. — Вы простите, что я Вас так разглядываю, — говорит совсем не извиняющимся тоном. — Просто Ваше лицо… — прищуривается, а потом её взгляд скользит вниз и проходится по мне достаточно откровенно. — Ваше лицо мне кажется знакомым.

Нет, она пока меня не узнала. И её интерес вызван совсем не этим.

Перевожу взгляд на Тасю. Медленно киваю, соглашаясь с тем, что я отец Алисы, потому что мне вдруг становится всё предельно ясно.

Тася просто приревновала меня, вот и всё! Если я — папа её дочери, значит, я — её муж, так?

Вот уже второй раз за день на моём лице появляется самодовольная улыбка. Даже от этой глупой, беспочвенной ревности Таси становится хорошо на душе. Наверное, это неправильно — чувствовать нечто подобное, но я просто ничего не могу с собой поделать.

— Девочка очень на Вас похожа, — продолжает мать Маши.

Она тоже расплывается в улыбке, потому что думает, что я улыбаюсь именно ей. Наивная…

Привычное снисходительное выражение возвращается на моё лицо, и я небрежно бросаю:

— Так это нормально, когда дети похожи на своих родителей, — и, повернувшись к Тасе, произношу гораздо мягче: — Нам не пора домой?

А она словно только и ждала этого вопроса. Вскочив с лавочки, сразу швыряет пластиковый стаканчик в урну и, повернувшись к своей недавней знакомой, заявляет с плохо скрываемой радостью:

— Жаль, но нам уже пора.

— Да, действительно жаль…

Мать Маши выглядит расстроенной. Слишком уж её взгляды, обращённые на меня, многозначительные и флиртующие.

— Маша! — зовёт она дочку. — Нам пора!

— Ну-у неет, мам! — начинает канючить девочка. — Ну мы же не доиграли!

— Пойдём, Машуль! Алиса тоже с родителями домой уходит, — её тон становится уговаривающим. — Но мы можем обменяться телефончиками и как-нибудь снова погулять вместе, — заискивающе смотрит на меня и на Тасю.

Обе девочки послушно подходят к нам, за ними волочится уставший Тайсон. Маша хватает мать за руку и неистово трясёт:

— Этот дяденька не папа Алисы, он тренер по боксу! Я тоже хочу ходить на бокс, мам!

Твою-то ж мать!..

— Что? Правда? — мама Маши расплывается в улыбке и с каким-то щенячьим восторгом во взгляде смотрит на меня.

— Нет, неправда! — внезапно отрезает Тася. — Спартак — папа Алисы!

— Но…

Маша, кажется, хочет возразить и начать пререкаться. Но Тася быстро приближается к застывшей рядом с ней Алисе, берёт дочку за руку и уводит прочь. Напоследок бросив на меня останавливающий взгляд.

Похоже, решила всё сделать самостоятельно! И, судя по всему, быстро!

— Как то не очень красиво, — фыркает мать Маши, провожая Тасю недовольным взглядом. — Моя дочь, видимо, просто повторила то, что сказала ей Алиса. И это просто ужасно — вести себя так, как ведёт себя Ваша жена… Ну или не жена… Неважно.

Я смеряю её холодным взглядом. Подзываю Тайсона, который почему-то не побежал за своими хозяйками, и пристёгиваю его к поводку. Вероятно, пёс так же, как и я, чувствует возникшее напряжение и просто не хочет вмешиваться. Во всяком случае, пока…

Я точно не готов вмешаться, ведь Тася намного лучше меня знает, как именно нужно преподносить подобную информацию.

— Ужасно, просто ужасно, — продолжает причитать мать Маши.

— Поверь, ты ничего не знаешь об ужасе, — цежу сквозь зубы и тоже ухожу прочь.

Так… ладно… всё нормально…

У нас всё получится. Ведь Алиса уже чувствует родство со мной. Верно?

Мы с Тайсоном покидаем парк и настигаем Тасю и Алису на аллее возле дома. Моё сердце начинает стучать как отбойный молоток, когда по мере приближения я замечаю, что Алиса не поднимает взгляда. И даже наоборот, старательно прячет его, уткнув в свои сапожки.

— Лисёнок, — опускаюсь перед ней на колени. — Я…

Не знаю, что сказать… просто не знаю… Смотрю на Тасю, и она тоже опускается на колени перед дочкой. Тася плакала. Слёзы до сих пор стоят в её глазах.

— Лисёнок, — глухо шепчет Тася, пытаясь привлечь внимание Алисы. — Посмотри на нас, пожалуйста.

Дочка резко выдёргивает свою руку и со всех ног несётся к подъезду. Дверь распахивается ей навстречу, потому что именно в этот момент из подъезда выходит соседка. Ни раньше, ни позже, чёрт возьми! Алиса ловко обегает её и скрывается внутри дома. Мы с Тасей мчимся следом.

Бабка-соседка, конечно, не может пройти мимо, не удержавшись от колкости.

— Зек! — фыркает она. — Ещё и эту бедолажку успел обрюхатить! Девочка-то явно твоя дочка! Господь несправедлив! Хорошим людям детей не даёт. А тебе… Фу! Мерзость!

Тася, наверное, и обратила бы на всё это внимание, если бы не торопилась за Алисой. Она вбегает в подъезд, а я медлю ещё одну секунду.

Словно мазохист, жажду услышать ещё какую-нибудь гадость. Чтобы уверить себя в том, что, и правда, не достоин дочери.

— Да какие тебе дети, уголовная ты морда?! — плюётся ядом бабка. — Посмотри на себя! Ты же преступник, отброс! Бедная девочка… Надеюсь, её мать найдёт в себе достаточно здравого смысла и уйдёт от тебя подобру-поздорову.

Закипаю…

Шарахнув кулаком в подъездную дверь, заставляю бабку вскрикнуть. Тайсон начинает лаять.

— Хулиган! — вопит соседка. — Я вызову полицию!

Желание её слушать пропадает. С силой натянув поводок Тайсона, залетаю в подъезд. Бездумно поднимаюсь на свой этаж. Захожу в квартиру. Отстёгиваю Тайсона. Раздеваюсь на каком-то автопилоте.

— Спартак…

Моего плеча касается нежная ладошка Таси. Я перевожу взгляд на девушку. Наверняка выгляжу потерянным, потому что она практически трясёт меня за плечо.

— Всё нормально! — говорит уверенно. — Не идеально, конечно… Но теперь она знает. И очень скоро всё поймёт. Дай ей немного времени.

Время… Я дам ей столько времени, сколько потребуется. Конечно, а как же иначе?!

— Где Алиса? — мой голос хрипит от напряжения. Прокашливаюсь. — Я могу сам с ней поговорить?

— Да, это определённо нужно сделать, Спартак. Алиса и сама хочет поговорить с тобой.

— Хочет?..

— Наша дочь в спортзале… И она ждёт именно тебя…

Когда захожу в зал, оставляю дверь немного приоткрытой. Тася настояла на этом, потому что она должна всё слышать и понимать, что происходит. И если я вдруг не справлюсь, она непременно вмешается и поможет. Но всё же мне хочется справиться самостоятельно.

Доказать в первую очередь себе, а не только всему озлобленному миру, что я достоин своей дочери.

Я хочу верить, что достоин.

Алиса замерла возле окна и, встав на носочки, пытается разглядеть, что творится на улице. Я неторопливо приближаюсь к ней, и девочка оборачивается. Сразу становится напряжённой и даже напуганной.

— Давай, я помогу, — говорю с улыбкой.

Её попытки дотянуться до высокого подоконника кажутся мне милыми и забавными. И мне нестерпимо хочется помочь ей. Ведь именно это и должен делать отец — приходить на выручку своей дочке.

Беру её на руки и помогаю сесть на подоконник. Алиса поджимает ноги и разворачивается лицом к стеклу. Оно немного запотевшее, и дочка ставит свой маленький пальчик на него, вероятно, чтобы нарисовать что-нибудь. Сначала проводит линию сверху вниз, потом рядом абсолютно такую же. То, что происходит на улице, её больше не интересует.

Я не сажусь на подоконник, а лишь прислоняюсь к нему. Стараюсь выглядеть расслабленно и бросаю с деланым безразличием:

— А у меня совсем не было отца.

Не знаю, правильную ли выбираю тему, ведь Алиса ещё слишком мала. Но мне почему-то кажется, что она способна понять намного больше, чем большинство её сверстников. Внутри её глаз какая-то взрослая мудрость и вдумчивость…

И сейчас, когда я своей репликой привлекаю её внимание, она тоже смотрит вдумчиво, с пониманием.

— Не было? — переспрашивает дочка.

— Меня воспитывала только мама, — пожимаю плечами.

Говорить о том, как она меня воспитывала, я, конечно, не стану.

— А куда он делся? — спрашивает Алиса, зацепившись за эту тему. — Умер?

Мой взгляд становится опечаленным. Девочка пяти лет уже знает о смерти. Но я не могу обвинять Тасю в том, что она посвятила её в эту тему. Наверняка она просто возит Алису на могилу к бабушке, вот и всё.

— Нет, не умер. Просто ушёл.

— У одной девочки на подготовительных занятиях папа тоже ушёл…

Алиса часто кивает, словно понимает, почему уходят папы. Но в следующую секунду её умозаключение приводит меня в тупик, когда она бросает почти небрежно:

— И ты тоже от нас ушёл… Да?

В груди больно царапает от правдивости её слов. Я — ушёл! Вроде бы и намерения мои были чистыми, правильными! Я всего лишь хотел для Таси лучшей жизни. Но не спросил её о том, чего хочет она. Всё решил сам с присущим мне эгоизмом!

И теперь мне нет оправдания!

Но моя душа умоляет об этом оправдании. И прощении… От Таси я его получил и теперь просто обязан добиться доверия и прощения дочери!

— Да, ушёл, — повесив голову, признаюсь я.

Краем глаза замечаю, что Алиса отворачивается и вновь начинает рисовать на стекле.

— Значит, мой папа… Андрей — не мой папа? — сбивчиво шепчет дочка, не глядя на меня.

— Он воспитывал тебя как родную, — отзываюсь я.

Не собираюсь настраивать её против Андрея. Она сама должна всё понять. Понять, кто действительно её любит.

— Но он же меня не любит, — вдруг произносит Алиса, посмотрев на меня. Её глаза наполняются слезами, которые в один миг рвут моё сердце на части.

— Как же можно тебя не любить, Лисёнок? — с трудом проталкиваю ком в горле, и у меня получается лишь шептать. — Ты такая… такая невероятная!

Рука сама тянется к ней. Ладонью прохожусь по её поникшим плечам и миниатюрной спинке.

Я всё пропустил, чёрт возьми!

Её плач… Ночи, когда, успокаивая её, мог бы брать на руки и укачивать до рассвета. Моя ладонь настолько большая, что дочка наверняка бы помещалась на одной, а второй я бы укрывал её, как одеялом.

Её первые шаги… Она всегда могла бы на меня положиться. Никогда бы не упала… А если бы такое случилось, то я так быстро поднял бы её на руки, что она и не заметила бы падения… Потому что я всегда следовал бы за ней по пятам.

Её первые слова… Я бы согласился стать номером два, потому что первое слово Алисы наверняка было «мама». А услышав из её уст «папа», наверняка умер бы от счастья…

Я всё пропустил!

Всё самое важное и ценное! А теперь готов проиграть бой, чтобы не пропустить всё остальное! Ведь впереди ещё много всего важного и ценного!

Дочка не отстраняется, позволяя себя приобнять. Мы безмолвно замираем, уставившись в окно. Потом Алиса вновь подносит палец к стеклу и рисует на нём сердечко.

— Мы навсегда останемся жить здесь? — спрашивает тихо.

— Если ты согласишься, то мы могли бы переехать в дом побольше. Ты, мама и я. Или ты хочешь вернуться в прежний дом?

— Нет, — поспешно отрезает дочка. — Туда я не хочу.

Я старательно держу себя в руках, но мысли о том, что Андрей обижал её, всё равно просачиваются в разум. В своих самых страшных фантазиях я всегда расправляюсь с ним с особой жестокостью.

— Мне здесь нравится, — выдыхает Алиса. — И Тайсона ты забрал… и Клубничку.

На её губах появляется улыбка, которая вмиг согревает мне душу. Андрей забывается…

И сам разговор греет мне душу, потому что Алиса не убегает от меня.

— Тайсон и Клубничка ведь члены нашей семьи, верно? — подмигиваю дочке, когда она вновь отрывается от рисования на стекле.

Там уже появилась буква. Две продольные линии соединились сверху одной поперечной, превращаясь в «П».

— А где мама? — внезапно спрашивает Алиса, поворачиваясь к двери.

— Хочешь, чтобы я её позвал?

Дочка кивает, снова отвернувшись к окну. Мне не хочется её отпускать, хочется просто стоять здесь и невесомо гладить по светлой макушке, плечам и спинке, но и выдавать то, что Тася стоит за дверью, я не намерен.

— Хорошо, сейчас позову её.

Отступаю. Бросаю взгляд на стекло, и сердце щемит от нежности. Рядом с сердечком появилась и вторая буква. Теперь там целый слог. «ПА».