Зеленая кошка

ЗЕЛЕНАЯ КОШКА

Ступеньки, ступеньки, ступеньки — Натали несётся вверх по лестнице. Ух, здорово — ну, быстрей, ещё быстрей, ещё!

Пятый! Натали сунула ключ в замочную скважину и, громко хлопнув дверью, влетела в квартиру.

Ну и ну! Опять мама скажет, что двери надо закрывать потихоньку. Противная дверь — вечно из рук вырывается.

Натали на секунду замерла и прислушалась.

Нет, всё тихо.

Ну и хорошо.

Натали сбросила куртку и громко поздоровалась:

— Здравствуй, мамочка! Марк! Привет!

— Здравствуй, Натали.

Голос у мамы тихий-тихий.

Марк и вовсе не ответил.

Это ещё почему?

Натали побежала в комнату и на пороге застыла.

Все зелёные кошки — на полу: одни плавают в воде, другие в чёрной чернильной луже.

Рубашка Марка криво свисает со спинки стула. Видно, она прошлась по столу, всё на нём опрокинула и в конце концов застряла на стуле.

Марк — юла известная, ни минутки не посидит спокойно. Ну разве если читает или рисует. А всё остальное время он — ветер, буря, смерч. Суетится, прыгает, бегает, торопится. То и дело падает, ушибается, набивает себе синяки и шишки. Всё на своём пути задевает, переворачивает.

Папа так его и зовёт «Марк-вертушка». И это чистая правда.

Мама Натали и Марка рисует картинки к детским книжкам. Она иллюстратор. Ил-люс-тра-тор. Слово, конечно, трудное, но забавное. Марк долго говорил «лютатор». А потом научился и теперь говорит правильно. Если только не дурачится.

Через день мама должна была встретиться с тётей Моник. Моник Монтель написала сказку о зелёной кошке, а картинки к ней плавают сейчас на полу в луже. Мама и Моник должны были в последний раз посмотреть: не забыли ли кого-нибудь нарисовать, нет ли какой ошибки, всё ли хорошо. Потом рисунки несут в издательство. Если они там нравятся, книжку печатают.

Натали грустно оглядела учинённый разгром и крепко поцеловала маму. Марка не поцелуешь — он уткнулся головой в стол и ревёт в три ручья.

— Все-все рисунки? — спросила Натали.

— Нет, не все, — ответила мама.

— И то хорошо. А остальные где?

Мама кивнула на полку над столом — там.

Дверь распахнулась, и в кабинет (он же — гостиная, он же — столовая) влетел папа и застыл на месте. Посмотрел вокруг и воскликнул:

— Так… Так. Так!

И ни одно «так» на другое у него не похоже. Потом папа негромко добавил:

— Всё поднять. Всё убрать. Всё начать сначала. Позвонить и перенести встречу. Да! Да! Да! За дело!

Папа вообще почему-то любит всё повторять по три раза.

Он наклонился и поднял один рисунок. Мама посмотрела на папу, потом на Натали, крепко обняла Марка и неожиданно спокойно сказала:

— Нам нужен дом за городом.

Всего пять слов, а выглядит всё уже совсем по-другому.

Натали протянула было руку к папке с надписью «Зелёная кошка», да так и застыла на месте от изумления.

Марк перестал всхлипывать. Папа замер на корточках с рисунком в руке.

Зелёные капли — кап-кап-кап — стекают с картинки в чёрную чернильную лужу.

Люди, вещи — всё оцепенело.

«Как в «Спящей красавице», — думает Натали. — Но мы-то сто лет спать не станем. Захочу вот и опущу руку! Что? Опустила! И глаза открыты. И мысли в голове шевелятся. Значит, не сплю. Мама молодчина! Такую работу ей Марк загубил, а она хоть бы слово сказала. Гладит его по голове, обнимает, успокаивает: понимает, до чего же ему сейчас не сладко. И как ни в чём не бывало заявляет: «Нам нужен дом за городом».

И так вот всегда: Марк бьёт чашки — мама покупает пластмассовые стаканы, Марк натыкается на острые углы — папа их скругляет. Теперь и у письменного стола углы скруглены, и у книжного шкафа.

Натали может замечтаться и позабыть обо всём на свете. Папа и мама оставляют ей на столе и над кроватью записки.

«Реке Роне думать о тебе некогда, подумай о ней сама!» — напоминает Натали нарисованная рыбка. Ах да! Нужно сделать карту Роны.

«Придёшь из школы, возьми из починки туфли. А то…» И на картинке бедная окоченевшая Натали поджимает босые ноги.

— Такие родители — просто клад!

— Будь у нас побольше места, у ребят было бы по комнате, а у нас мастерская, — говорит мама и, оглядев учинённый разгром, добавляет — Нам нужно комнат пять. И сад. И хорошо бы ещё лужайку.

Марк поднимает голову. Лицо у него зарёванное, но он уже почти успокоился.

Натали радостно перечисляет:

— Да-да-да. У нас будут телята, яблони, улитки, божьи коровки, ромашки, золотые шары, маки. И качели…

Марк вскочил, в глазах у него запрыгали весёлые чёртики, хотя слёзы ещё не высохли:

— А я по деревьям лазить буду!

— Лазить будем вместе, — внушительно поправила Натали.

Папа, замечтавшись о доме за городом, машинально берётся за следующий рисунок, а с него тоже что-то капает.

— Ой, папа! Джинсы! — закричал Марк.

Папа смотрит — брюки у него полосатые: зелёные, чёрные, синие. Он бросил рисунки в мусорную корзинку, стянул с себя джинсы и вдруг объявил:

— Трусы — оранжевые!

Это такая игра: каждый — если, конечно, хочет — в ответ должен сообщить свой цвет этой же части туалета.

— Голубые, — говорит мама.

— Жёлтые! — кричит Марк.

А Натали позабыла и чуть-чуть расстегнула джинсы:

— Оранжевые!

Раз у Натали и у папы оказался один цвет, они должны сцепиться мизинцами левой руки и поцеловаться. Такое уж у них правило. А если вдруг цвет совпадает у троих или, ещё лучше, у всех четверых — тогда совсем весело: все целуются, цепляются, хохочут. Но сегодня папа и Натали еле-еле улыбаются… Всё из-за этих зелёных кошек…

Таких игр у Эльянов много. Они любят выдумывать разные игры. И больше всего любят играть в цвета. Ведь мама рисует картинки к книгам, а папа придумывает рисунки для обоев. Он делает много-много образцов. И самые хорошие относит туда, где делают обои, и не было случая, чтобы у него ничего не взяли.

Работа у мамы с папой такая, что они могут работать когда угодно и где угодно. Поэтому каждые каникулы, большие или маленькие, вся семья отправляется куда-нибудь за город. Сначала машину набивают походным снаряжением, а потом всем, что нужно для рисования.

Натали с Марком тоже не прочь порисовать.

И получается иной раз не так уж плохо.

Бывает, один что-то придумает, а другие подхватят.

Вот как в этот раз: папа придумывал обои для детской комнаты и нарисовал целый хоровод разноцветных котят. Котята прыгали и резвились вокруг зелёной кошки с жёлтыми глазами.

— Ну совсем как я, — обрадовался Марк, — котята-вертушки.

И Марк тоже нарисовал большую-пребольшую, зелёную-презелёную кошку. Точь-в-точь как недозрелое яблоко. Одно ухо у неё больше другого, глаза голубые, как у мамы, и очень красивый хвост трубой. Даже не трубой, а дымом, который идёт из трубы.

— Ну и хвост, просто замечательный, — обрадовалась Натали.

— У зелёных кошек всегда такие. А где твоя кошка?

— А я про неё песенку придумала.

— Ну-ка спой!

— Она поётся сперва на мотив «Зелёного кузнечика», а потом «Веселимся, тра-ля-ля».

— Ну давай пой!

Песенка Марку понравилась. И Натали переписала её зелёным фломастером крупными буквами.

Потом брат и сестра развесили свои творения над кроватями. И залюбовались, как всё здорово вышло. И папу с мамой позвали полюбоваться. И всем было очень весело.

А тем временем папин кошачий хоровод стал понемногу меняться: сначала папа что-то убрал, потом что-то добавил, чуть-чуть изменил форму — и вот уже вместо котят в хороводе закружились треугольники, квадраты, ромбы.

Марк и Натали внимательно следили за превращениями. И решили тоже попробовать.

Натали переписала свою песенку оранжевым фломастером и повесила рядом с зелёной. Марк подумал-подумал и пририсовал своей кошке ещё один хвост, похожий на дым из паровоза, — большой, лохматый. Получилось так здорово, что он запрыгал и замяукал от радости и, разыгравшись, закричал:

— А я прыгаю зелёно и мяукаю зелёно!

Папа в оранжевых трусах и коричневой рубашке (носки, как и полагается, рубашке в тон) появился из ванны — он положил отмокать джинсы.

— Так! Так! Так! — начал папа. — Наш дом за городом стоит отпраздновать. Марк, пошли в магазин. Мне нужен советчик.

И папа направился к двери, прихватив по дороге корзинку и сумку для продуктов.

— Папа! — закричала Натали.

— Жиль! — крикнула мама.

— Что случилось?

Ничего особенного, просто папа позабыл надеть брюки. Представляете, папа в оранжевых трусах на лестнице, на улице, в магазине — все так и покатились со смеху (хотя ходят же так на курорте).

Вот и хорошо, посмеяться всегда полезно, а уж после неприятностей тем более.

Наконец папа оделся и ушёл вместе с Марком, всхлипывающим теперь от смеха.

Натали чувствует, что у мамы на сердце кошки скребут: ещё бы, столько трудов насмарку и начинай опять всё сначала. Она подошла к маме и крепко её поцеловала. Мама всё поняла и улыбнулась в ответ.

Они вместе подобрали всех размытых зелёных кошек, выбросили их, вытерли пол, всё помыли, вычистили и расставили по местам.

Только они кончили, как в квартиру ворвался Марк и ещё с порога закричал:

— У нас пикник! Пикник на лужайке!

Он вытащил из сумки и расстелил на ковре большую светло-зелёную клеёнку, всю в жёлтых цветочках и рыжих коровах, которые тупо-претупо на всех глядели.

Натали фыркнула. Мама всплеснула руками.

А Марк радостно повторял:

— Это я придумал! Я сам её выбирал!

Натали убежала и вернулась в купальнике: если уж они на лужайке, можно и позагорать.

Марк тут же вырядился в расшитую африканскую рубашку, её привезли из Нигера бабушка с дедушкой.

Папа надел шорты.

Мама — длинную цветастую юбку.

Притащили пуф, подушки, и всё семейство расселось на лугу.

Маленькие кругленькие помидорчики и жареную курицу можно есть прямо руками. А картошка какая поджаристая! А тут ещё сыр с чесноком и простокваша. О! Да ещё мороженое!

Вот это пир!

Все потонувшие зелёные кошки, которых маме надо нарисовать заново, забыты. Но не забыт дом за городом.

Проекты, планы, предложения так и сыплются!

И вечер проходит прекрасно.

А ведь начался он так неудачно…

Но в семье Эльянов предпочитают не ныть, а смеяться. Это не очень трудно, хотя мало у кого получается. Посмеёшься — и глядишь: всё не так уж плохо, а пожалуй, и вовсе хорошо. И неважно, что и мама, и папа, и Марк, и Натали ещё не скоро смогут устраивать пикники на своей лужайке.

И это будет совсем другая история…