Зелёный друг

Доброречинцы едут к друзьям

Через неделю в погожий летний день шестеро доброречинских юннатов вместе с Марией Семеновной поехали в Рощинск для ответной проверки договора, для того, чтобы посмотреть на озеленительные работы более опытных соседей, поучиться у них, а может быть, кое в чем и помочь им. Из жителей семнадцатого дома поехали Костя и Галя. Ваню Ветрова вовсе не думали брать, но он так настойчиво упрашивал Марию Семеновну, что взяли и его.

Ехали в автобусе. Рощинск был недалеко, автобус шел до него немногим больше часа. Но и за этот час молодежь успела налюбоваться чудесными картинами Предуралья. Когда дорога поднималась на высокие открытые места, то перед глазами ребят расстилались холмистые дали, поросшие хвойными и смешанными лесами. Между лесов весело золотились хлебные поля. Вдали временами показывалась серебристая полоска холодной и строгой красавицы Камы. А за ней опять леса и поля. Горизонт отодвинулся далеко-далеко, затянутый лиловой дымкой.

— Вот он, край наш северный! Хорош! — взволнованно сказала Галя. И чувствовалось, что никакие южные пейзажи с кипарисами, олеандрами, пальмами не тронули бы душу девочки так глубоко, как картины родного, прекрасного севера.

Как только автобус остановился у школы, где до прошлого года работала Мария Семеновна, к нему подбежала группа пионеров, ожидавших доброречинскую делегацию. Свою прежнюю учительницу ребята встретили восторженно, ей преподнесли большой букет цветов.

— Это наши цветы, Мария Семеновна, с наших клумб! А это с наших, то есть с ваших, Мария Семеновна, кустов!

Всем гостям были вручены красивые пакетики со смородиной и крыжовником. Гости тут же, с активной помощью хозяев, съели все эти ягоды. Знакомство завязалось просто, непринужденно.

Рощинцы показали свой плодово-ягодный садик. Он был расположен в углу школьного участка и обнесен особым забором.

Маленький Ветров так и застыл, когда увидел яблоки. Не очень крупные, поменьше куриного яйца, они висели на небольших деревьях и заманчиво алели с одного бока.

— Ребята! — как-то торжественно обратился Ваня ко всем. — Ведь я первый раз в жизни вижу, как яблоки растут. Эх! кабы куснуть!

— Да они еще не спелые, кислые.

— Ничего! Я бы прямо с ветки.

— Сорви, если хочешь. Но Ваня не сорвал. Он подошел к яблоне, дотянулся ртом до ближайшего яблока и, не срывая, откусил его румяную половину. Вдруг лицо его передернулось и скривилось. Яблоко, очевидно, было еще нетерпимо кислым. Все смеялись, но Ваня, тотчас подавив гримасу, мужественно разжевал и проглотил откушенную часть яблока и даже сумел изобразить на своем лице чувство удовольствия.

Однако, когда хозяева предложили гостям полакомиться белой, красной и черной смородиной, крыжовником и степной вишней, кусты которых росли между яблонями, то удовольствие на лицах гостей отразилось неподдельное. Только Ветров как-то задумчиво и равнодушно жевал ягоды. Чувствовалось, что ему хочется о чем-то спросить, но он не решался. Наконец, Ваня не выдержал:

— Скажите, ребята, у вас яблоки, когда поспевают, тоже кислые?

— А тебе наше яблоко разве кислым показалось? Ты же улыбался, когда ел?

— Так это же я из вежливости.

— Нет, Ваня, и наши яблоки, когда поспеют, вкусными становятся.

Угостили рощинцы своих новых друзей кисловатыми ягодами облепихи, растущей на красивых, серебристого цвета кустах, альпийской и золотистой смородиной, иргой, ягоды которой особенно понравились гостям. Потом все перешли на участок малины и ежевики.

— Почему у вас все ягодные кусты между яблонь растут, а малину с ежевикой вы отдельно посадили, вдоль забора? — спросила Галя.

— Потому, что эти две породы очень много дают поросли от своих корней и мешают яблоням.

— А зачем вы у крыжовника все крайние ветки по земле разостлали, да еще палками их пришпилили? — интересовался Ветров.

— Так это же отводки. Мы так размножаем крыжовник. Вот смотри: ветка своей серединой зарыта в землю. Колышки ей не дают из земли выскочить. И в этом месте у ветки вырастают корни.

— А через год мы их от материнского куста отрежем и пересадим на другие места.

— Или вам подарим. У вас есть крыжовник?

— Подарите, подарите, у нас его мало, — отвечали ребята.

— А как вы клубнику разводите?

— Усами.

— Как? — быстро переспросил Ваня.

— Вы, товарищи, не удивляйтесь, что наш Ветров ничего не знает, он еще только в четвертый класс перешел, — пояснил Костя, смущенный неосведомленностью своего товарища.

— Ну и что же? Не знаю — вот и спрашиваю. Я, ребята, не стесняюсь спрашивать. На уроке учительница спросит: «Поняли?» Все потихонечку шепчут: «Поняли». А я кричу: «Не понял!» И учительница хвалит меня за то, что не стесняюсь. Показывайте усы. Или вы это меня с усами разыгрываете?

— Никто тебя не разыгрывает. Вот видишь, от кустов клубники какие плети растут. Это усы.

— Так и в книге пишут, усы?

— Так и в книгах, и в учебниках, — подтвердила Мария Семеновна, видя недоверие Вани.

— Вот на этих длинных побегах, видишь, местами есть пучки листиков, — пояснила белокурая пионерка. — Это розетки.

Ваня взглянул на учительницу. Та чуть заметно ему кивнула: верь, мол — розетки. Тогда Ветров доверчиво перевел глаза на девочку.

— Низ этих розеток мы присыпаем землей. Тогда из них корешки выходят. Мы сначала подождем, пока корешки поотрастут, а потом побеги по обе стороны розетки отрежем и эти розетки с корешками пересаживаем на отдельную грядку. Там они еще корешки свои подрастят, и к осени готова рассада. Вот эту грядку мы для вас растим, по договору соцсоревнования.

— За это спасибо! Клубники у нас вовсе нет.

После осмотра плодово-ягодного сада ребята осмотрели пришкольный опытный участок.

Здесь они нашли посевы ржи и овса. Участки были удобрены по-разному, и рощинские пионеры показали своим гостям влияние аммиачной селитры, хлористого калия, суперфосфата на рост злаков. Увидели доброречинцы ветвистую и озимую пшеницу и картофель, размноженный черенками, и даже маленькие арбузики и дыньки.

Затем осмотрели основной декоративный сад школы. Отдельного участка под него не отводилось, весь двор школы был превращен в сад, среди которого находились спортивные площадки, проезды и хозяйственный дворик. Всюду были густо рассажены деревья, кустарники, многолетние цветы, всюду зеленела яркая трава газонов.

— Какие у вас ровные аллеи; наверное, Андрей Иванович вам самые лучшие саженцы отпускает.

— Нет, Костя, саженцы к нам привозят не очень ровные. Только тут секрет есть в посадке, — пояснил Вася. — Вы это, ребята, учтите. Вот привезли, скажем, клен. Прикопали его. Ну, ямы, конечно, уже готовы, хорошей землей заполнены, колья в них в ровную линию поставлены. Приступаете к посадке. Вынули из прикопки один саженец. Хороший попался, большой. Сажаете его, предположим, на этот край линии. Вынули второй. Он гораздо меньше. Его садите в другой конец аллеи. Следующий вынимаем. Он ни велик, ни мал. Помещаете его в середину ряда. И так — маленький к маленькому, средний — к среднему. Поглядите-ка на эту аллею. Ровная?

— Ровная. Все деревья, как одно.

— Где же большие деревья кончились и маленькие начались?

— Нигде. Постепенно.

— Вы вот что заметьте, — сказала Мария Семеновна. — Аллей здесь всего две и кустарниковых рядов тоже мало. Смотрите, весь сад в основном состоит из групп. Такой сад живописнее и выращивать его проще.

— Только, Мария Семеновна, такой сад проектировать труднее.

— Это верно, Галя, и проектировать труднее, и садить сложнее, зато выращивать легче.

— Так понравился вам этот сад?

— Очень!

— А что в нем всего лучше?

Ответы были разные: Косте понравилась планировка. Гале — цветы, Ване — ягоды.

— А вам что больше нравится, Мария Семеновна?

— Лунки.

— Лунки? Чего же в них красивого, хорошего?

— Хорошего в них много. Смотрите, на них ни травинки нет. Все они рыхлые, влажные. Видно, что много раз их поливали и тяпками рыхлили. Сверху все перегноем покрыты, чтобы влага не испарялась. Красивого в них мало. Но только благодаря такому содержанию лунок эти молодые посадки разрастутся в мощный красивый сад.

— Ну, небольно сложная работа землю рыхлить да поливать. Это хоть кто сумеет.

— Нет, товарищи мои молодые, это самая сложная работа. Организовать молодежь на посадку нетрудно: посадка дело интересное и недолгое, посадил в несколько дней и всё. А вот уход за посадками — это поскучнее. Тут хорошая организация требуется. На этом деле пионеры организаторской работе должны учиться. И, что очень важно, при таких не очень интересных работах воспитывается ваша внутренняя дисциплина, ваша воля, настойчивость. Хвала рощинским пионерам за то, что они сумели организовать эту сложную работу.

— Где же ваш питомник? — спросили гости.

— У нас нет. Мы всё из Зеленстроя получаем.

— И деревья из леса на свой питомник не пересаживаете?

— Да нет же у нас питомника.

— Коллекционного сада тоже нет?

— Нет. Он в Зеленстрое есть. Мы туда учиться ходим.

— Мария Семеновна, так они же на всем готовеньком живут, они лентяи.

— Ну, уж это ты, Ваня, слишком, — улыбнулась учительница. — Если такой сад растят, значит не лентяи. А что у них нет питомника и дендрологического сада нет — моя вина, не надоумила их, когда здесь учила. Признаю ошибку.

Долго еще беседовали представители двух соревнующихся школ. Рощинцы рассказали, как они создавали плодово-ягодный сад, как организуют уход за озеленением; доброречинцы поведали о своих задачах и ошибках при закладке питомника, при пересадке в него деревьев из леса, про то, как сами они делали самозакрывающиеся калитки, оградки для деревьев, скамейки.

Хороший город — зеленый

После завтрака гости отправились осматривать озеленение города. Все здесь нравилось ребятам: и улицы, похожие на садовые аллеи, и нарядные скверы, и маленькие садики у домов, и большие сады. Но во многих деталях озеленения ребята находили ошибки и резко критиковали их. Мария Семеновна радовалась: ее новые питомцы начинали разбираться в озеленении.

Однако общую оценку Рощинску юные садоводы дали положительную:

— Хороший город — зеленый, — определила Галя, и все согласились с ней.

Очень понравилась гостям одна из центральных улиц.

Деревья и кусты на широких газонах и в садиках так пышно разрослись, что весь этот район города превратился в сплошной сад.

— Вот эта улица является памятником одному из знатных рощинцев, Василию Андреевичу Низинину, — заметила учительница.

— А кем он был?

— Дворником.

— Дворником? И чем же он стал знаменит?

— Тем, ребята, что был он хорошим дворником и тем, что вырастил зелень этой улицы. С нее начались посадки в Рощинске, и поглядите, как их сохранил Низинин — все деревья целы и как разрослись!

— Что же, он один ухаживал за всеми этими посадками?

— Нет, не один. Василий Андреевич сумел передать любовь к зеленому другу детишкам, и под руководством дяди Васи они усердно ухаживали за посадками.

Когда Василий Андреевич умер, чуть не полгорода шло за гробом этого скромного труженика.

Доброречинцы зашли в один из скверов, присели отдохнуть на скамейках, спрятавшихся в заросли кустов. Было жарко.

— Сколько цветов в этом сквере! — восхищенно сказала Галя, — и охраны не видно.

Ветров забеспокоился:

— Зря они не охраняют. Вон смотрите, какие малыши здесь одни разгуливают. Сейчас они до цветочков доберутся! — и он показал на троих ребят, нагнувшихся к бассейну фонтана. Они живо наблюдали за игривыми струями, а водяная пыль приятно охлаждала их маленькие, но плотные, загорелые тела.

Вдруг один из малышей встрепенулся:

— Женька, смотри!.

Женька, наиболее крупный мальчик, обернулся и увидел, что несколько ребят, очевидно младших школьников, стоят у клумбы, а один из них потянулся к цветам.

Тут наши доброречинцы стали свидетелями такой сцены: без малейшего раздумья Женька быстро подошел к пареньку, сорвавшему цветок, и крепко шлепнул его своим кулачишком.

Все школьники, стоящие у клумбы, изумились.

— Ты что, пацан?

— А что он рвет общие цветы!

Побитый школьник окинул взором товарищей, но увидел на их лицах не поддержку, а виноватое смущение.

— А ты что, сторож здесь?

— Нет, не сторож.

— А кто же ты?

— Я? Я Женька. Мне на будущий год в пионеры. А пионеры должны охранять сады.

— А! Ну ладно, действуй.

И группа смущенно улыбавшихся школьников вышла из сквера.

— Видал, Ваня? Вот тебе и охрана, — смеялась Мария Семеновна.

Ванька с уважением смотрел на малыша, вновь подошедшего к фонтану.

— Здорово! Мария Семеновна, а? Как он его! Молодец! А ведь шпингалет!

Все смеялись.

Радость озеленителя

Отдохнув в сквере, доброречинцы продолжали осмотр города.

— Вот смотрите, ребята, у этого дома работают зеленстроевцы. А вон тот сутулый пожилой человек, что разглядывает чертеж, — прораб Зеленстроя Петр Петрович Чугунов.

Пионеры подошли к новому, красивому дому. Около него несколько работниц заполняли широченные посадочные ямы смесью грунта с торфом и перегноем, и ребята заметили, с какой тщательностью перемешивают эту смесь на краю ям.

— Здравствуйте, Петр Петрович!

— Мария Семеновна! Доброго здоровья! Насовсем в Рощинск приехали?

— Нет, я теперь в Доброречинске работаю. А сюда своих новых питомцев привезла озеленению учиться. Вот они. Знакомьтесь.

Ребята обступили прораба. Поздоровались. Посыпались вопросы.

— Петр Петрович, вы давно здесь работаете?

— Нравится вам ваша специальность?

— А где вы учились? Что кончали?

— Ишь какие любознательные ваши питомцы, Мария Семеновна. Ну давайте присядем, потолкуем.

Вся группа расселась на только что поставленной, еще неокрашенной скамейке и на сложенных тут же столбах.

Петр Петрович закурил.

— Работаю я здесь давно. Двадцатый год. Плотником начинал. Потом кладовщиком был, потом десятником, а теперь вот — производитель работ, прораб. Хороша ли наша специальность? По-моему, лучше всех других.

— Ну уж и всех?!

— Да. Видите ли, есть в ней интересная особенность. Это радость творчества. Вы не думайте, что творят только художники, композиторы или, скажем, изобретатели. Нет, творит в своей работе и плотник, и шахтер, и уборщица. Во всякую работу человек вкладывает свою мысль, делает ее по-своему. Но не всякий непосредственно видит результаты своего труда. Скажем, вырубил шахтер за год много угля или инженер из своего цеха выпустил уйму соды. Ну, а где эти уголь, сода, как поглядеть на результаты своих трудов? Другое дело — творчество строителя. Строит инженер дом. Рабочие с ним работают, бригадиры, целый коллектив. Уже готовы фундамент, стены, кровля. Уже маляры работу кончили, и вот стоит он — новенький, чистенький дом. Готов! И глядят строители на результат своей работы. Любуются ею! Чувствуют радость строительства. Так же и мы. Придешь с рабочими на новую строительную площадку, смотришь — рытвины, бугры, мусор и везде голая, унылая земля. Но вот наша работа сделана, и уходим мы по ровным дорожкам, а кругом газоны зеленеют, цветы цветут, молодые деревья и кусты разрастаются. Не узнать недавнего унылого пустыря! Видно нашу работу! Однако нам смотреть на результат своих трудов еще отраднее, чем строителям, — продолжал прораб.

— Почему?

— А вот подумайте. Строители выстроили дом, мы его озеленили. Прошло три года. Дом-то уж похуже стал, позагрязнился, чуть стареть начал, а наши посадки разрослись, улучшились. А через пять лет наша работа еще лучше выглядит, через двадцать — еще лучше! Приятно приходить посмотреть на нее. Когда я устану от работы или чем-нибудь расстроюсь, иду в парк, который несколько лет тому назад садил, погуляю по его дорожкам, и шелест разросшихся ветвей — моих ветвей — всю усталость, всю печаль прогонит.

Большая помощь

Вопросы к прорабу не прекращались.

— Большие у вас парки?

— Очень большие. У нас в центре города целых полсотни гектаров под парк занято, в северной части Рощинска, между городом и заводами, устраивается лесопарк в 70 гектаров. Еще два парка есть. А совсем недавно это были пустыри без единого деревца.

— Ну, а теперь там большие деревья?

— В центральном парке метра на четыре, на пять вытянулись. Если же зайдете в парк, посаженный в этом году, так в нем высота деревьев только по колено вам будет.

— Так что же это за парки? — разочарованно протянула Галя.

— Парки необычные, — улыбнулся прораб. — Мы их и зовем — «питомники-парки». Дело в том, что на тех пустырях, которые по плану развития нашего города предназначены под парки, мы закладываем громадные школы питомников.

— Так, значит, это питомники, а не парки?

— Да, питомники. Но дорожки этих питомников прокладываются так, как указано в проекте парка, а в школах выращиваются те породы, которые должны расти в данном месте парка. Такой питомник подрастает три года, четыре, потом из него выкапывают большую часть саженцев для пересадки в сады и скверы, а небольшая часть растений так без пересадки и остается на месте. Из остатков питомника получается парк.

— И все эти питомники-парки рассаживают рабочие Зеленстроя?

— Нет, мы сами не справились бы с таким большим делом: ведь на каждый гектар питомника нужно высадить по двадцать тысяч древесных сеянцев или по сорок тысяч кустарниковых.

— Кто же вам помогает?

— Выручает нас молодежь. Несколько лет назад, осенью, к нам в северный лесопарк с песнями пришли комсомольцы. Несколько сот человек за три часа засадили приготовленный участок, ругнули руководителей Зеленстроя, что мало работы припасли, и с песнями ушли. И вот, ребята, этот комсомольский почин положил начало хорошей традиции рощинской молодежи — ежегодно помогать нам в закладке питомников. Кроме комсомольских выходов, стали устраиваться и общешкольные воскресники. Вспоминается мне погожий октябрьский день. Обещали прийти старшие классы шести школ. По нашим расчетам, человек пятьсот. Площадь под посадки была приготовлена огромная, сеянцев выкопано с гряд множество, и три наших звена продолжали еще их выкапывать. На питомнике собрались все прорабы, звеньевые. А школы не идут. Приуныли мы.

Вдруг, смотрим, идет колонна. Человек триста.

Спрашиваем — здесь все школы вместе?

— Нет, одна Ленинская.

Только начали по работам расставлять — вторая колонна, за ней третья, четвертая, пятая!

Растерялись мы. Думали, что смоет это молодое море всю нашу работу, спутает, испортит. Но сразу выяснилось, что к нам пришли организованные, дисциплинированные армии; каждый класс был со своим постоянным руководителем. Классным руководителям помогали комсомольцы.

Ожил пустырь. Закипела на нем работа.

Андрей Иванович, отпускавший с центрального питомника сеянцы, отказался тогда верить все новым и новым требованиям, которые ему привозили на взмыленных лошадях изумленные коновозчики. Он сам прибежал посмотреть — в какую эту бездонную прорву летят его сеянцы? Подбежал, посмотрел, улыбнулся в свои усы, развел руками и бегом назад:

— Давай копать скорее! Брось считать! Не до счету — некогда!

Почти девятьсот юношей и девушек работали в тот день. И как здорово работали! Больше четырех гектаров было готово за несколько часов. Почти полтораста тысяч сеянцев высажено. Высажено по проекту, правильно, высококачественно. Несколько тысяч рублей было заработано школьниками в их фонд всеобуча.

И думаю я, что через несколько лет многие участники этого коллективного труда, гуляя в новом лесопарке, с хорошей улыбкой вспомнят этот веселый шумный день.

— Да, интересное у вас дело, — задумчиво сказала Галя. — А вы много учились, Петр Петрович?

— Вот и горе-то в том, что очень мало. По готовому проекту я руководить работами могу, за двадцать лет понаучился, а проекта мне не составить. Плохо, когда теории твердо не знаешь. Ладно, что у нас есть у кого спросить.

— А вы учитесь, читайте больше.

— Учусь, ребята. Если бы не учился, не смог бы работать прорабом. Но без школьной учебы стройности, порядка в моих знаниях нет. Вон техники-то наши, если и забыли что, мигом в книгах отыщут: знакомы им все эти книги, знают, где что искать, с детства к учебникам приучены. Я же не умею быстро в книге разбираться.

— Почему же вы мало учились, когда молодым были?

— Эх, друзья мои! Разве такое у меня было детство, как у вас!