Земная кровь

Глава двадцатая

Солнце, как огромный бриллиант, сверкало на фоне черного космоса по правому борту «Блудницы Преисподней». Даже сейчас уже можно было разглядеть крохотные точки — планеты системы. Роун пытался отыскать среди них Землю по тому описанию, которое дал Старбед. Но для этого необходимо было прежде найти Луну, а она оказалась слишком маленькой, чтобы различить ее с такого расстояния.

Включив приемник, он ничего, кроме космического жужжания, не услышал. Роун взял микрофон и принялся передавать:

— Земной имперский крейсер «Блудница Преисподней» вызывает ниссийский штаб…

— А почему ты думаешь, что они говорят на общеземном, босс? — нервно поинтересовался Сидис. С тех пор как они увидели мрачный, огромный ниссийский корабль, у него пошаливали нервы.

— Во всяком случае, пять тысяч лет назад они говорили на нем, — заметил Роун.

— Интересно, а когда последний раз пытались прорвать блокаду? — спросил Аскор.

— Триста лет назад, — ответил Роун. — Но им так ничего и не удалось сделать.

— Бравые ребята, — пробормотал Сидис.

— Мы наверняка уже попали в поле досягаемости детекторов, — спокойно произнес Роун. Он быстро проверил систему управления. Небольшой метеорит ослепительно вспыхнул, натолкнувшись на поле отражения корабельного корпуса. На экране появилось изображение.

— Большая куколка, — заметил Сидис.

— Не больше, чем в прошлый раз, — откликнулся Аскор.

— Да, но тот был мертв, — напомнил Сидис. — Что, если этот не мертвый?

— Тогда нас спалят ко всем чертям. А что?

— Да нет, ничего, просто спрашиваю, — буркнул Сидис, и они принялись молча наблюдать за экранами.

Вблизи ниссийский корабль выглядел совершенно так же, как тот, который они захватили после смерти Генри Дреда несколько лет назад: огромный, молчаливый, мертвый, с незнакомыми иероглифами поперек борта.

Понадобился целый час, чтобы прорезать корпус; и когда наконец затхлый воздух корабля перестал свистеть в проеме, Роун со своей командной, затянутые в скафандры, ступили на его борт. Они прошли по узким, пустым, тусклым коридорам, припоминая прежний маршрут. Несколько раз им попадались кучки пыли и рыбьих костей.

В контрольной рубке на спинке пилотского кресла висел заброшенный военный мундир — первый знак пребывания экипажа на корабле. Роун подошел к контрольному пульту.

— Землянин! — прозвучал в пустоте гулкий голос. — Не двигайся!

Роун мгновенно выхватил пистолет.

— Брось оружие! — голос звучал вяло и отстранено, с отчаянной усталостью.

У Роуна на секунду перехватило дыхание, за иго спиной молча стояли Аскор и Сидис.

— Оно тебе не понадобится, землянин, — снова произнес этот же голос. — Я умираю, и тебе незачем стрелять. — Кресло, скользя, развернулось.

Существо напоминало длинный, сморщенный иолионовый мешок, набитый гнилью. Какая-то часть его слегка шевелилась. Роун решил, что это рот.

— Моя телесная форма шокирует тебя, — произнес голос. — Это потому, что мой энергетический уровень на нуле. Но как вы пришли сюда? Где мои люди?

— Не знаю, — едва выдавил из себя Роун. — Ты — первый ниссиец, которого я вижу.

— Я великий Тот, командующий двенадцатью Ордами. Тревога пробудила меня, дремавшего в этой затхлости одиночества. Я звал, но никто, кроме тебя, землянин, не откликнулся…

— Я много лет ждал этого момента, — сказал Роун, — и думал, что будет приятно убить хоть одного ниссийца, но теперь мне этого делать не хочется.

— Значит, войска землян все-таки разбили нас? Я видел наши крейсеры, выстроенные на позициях вокруг вражеской планеты. Но никто так и не ответил на мой сигнал… а когда я попытался вызвать родную планету… слушай…

Ниссиец вытянул среднюю часть своего аморфного тела и коснулся переключателя.

— Слушай!

Но Роун ничего не слышал, зато он увидел, как из приемника поднялся целый вихрь бордового дыма. Нет, не бордового, а скорее какого-то неопределенного. Он заклубился по рубке и вскоре исчез без следа.

Тот вскрикнул, и этот полный отчаяния звук вдруг тоже превратился в дым, который быстро растаял. Странное аморфное тело ниссийца перекрутилось, распухло, едва заметно пульсируя, и затем сжалось еще сильнее, чем раньше.

Роун подошел и выключил микрофон.

— Я не понимаю, что это значит, — дрожащим голосом произнес он.

— Это звук опустошения, — пояснил Тот слабо. — Разве ты не видишь? Не осталось никого, кроме меня. Мы хотели захватить вашу Галактику только потому, что наша собственная была заражена опасными вирусами-паразитами, которые истощали российскую жизненную энергию. Но мы проиграли и погибли. Все, кроме меня. А я столько лет ожидал здесь, на этом корабле, в полной боевой готовности…

— Никто не разгромил ниссийцев, — возразил Роун, — они просто исчезли, и никто не знает когда. А механизмы по-прежнему работали в течение долгих веков.

— Ну вот, теперь умираю и я, — сказал Тот, — а со мной и вся ниссийская раса. Но не стреляй в меня, Иначе я взорвусь, и все вы тоже погибнете. Да и смотреть на мою смерть тоже не стоит.

Это неприятное зрелище. Мы, ниссийцы, сильны, и сила наша заключена во владении тайной, контору вы, люди, называете жизнью…

Роун продолжал наблюдать. Аморфное тело сначала раздулось, выросло до самого потолка, взяв собой половину рубки, потом стало менять цвета, и этот поток красок буквально гипнотизировал, накрепко приковывая к себе взгляд. Роуну вдруг стало казаться, будто он наблюдает свою собственную предсмертную агонию… А понтом, когда Тот стал сжиматься, цвета сконцентрировались и болезненные пятна выступили на его теле. Роун почувствовал, с каким трудом и болью рвется из его собственной груди дыхание. Он вдруг испытал ужас и отчаяние при мысли о смерти, ему хотелось метаться и кричать… Но вдруг этот страх и ужас исчезли, и наступило спокойствие. Он подошел к сморщенной, пустой оболочке на полу, осторожно приподнял ее. Внутри что-то жестко клацнуло.

— Вот это да, босс! — первым опомнился Сидис.

Аскор вытер лицо роговистой рукой.

— Давай сматываться отсюда, шеф.

Роун молча кивнул и отвернулся, испытывая странное одиночество, словно умерла часть его жизни.

Даже с расстояния в триста миль планета казалась прекрасной. Ночная сторона пропадала во тьме, а дневная искрилась переливами голубого, зеленого и коричневатого цветов. Роун чувствовал, как колотится в груди сердце и как возбужденно горят его глаза. Земля. Дом. Если бы только Генри Дред мог видеть все это!

Корабль нырнул в атмосферу, и гуки с интересом прильнули к экрану, обозревая невиданную панораму.

— Смотри-ка, босс, — ткнул пальцем Сидис, — а они поднялись нас встретить. Может, приведем в боевую готовность пару батарей?

Роун посмотрел на самолеты, которые поблескивали крыльями далеко внизу.

— Ты же сам сказал, что они нас встречают, — сказал Роун, — и стрелять они наверняка не станут.

Реактивный самолет быстро пролетел мимо, развернулся, как игривая рыбка, и скрылся далеко на западе.

— Хей! — окликнул Аскор, изучивший карты и сравнивавший их с показаниями экранов. — Это же Американский континент, только вверх тормашками.

Сидис включил микрофон и стал вызывать планету вот уже в двадцатый раз. Никакого ответа. Реактивный самолет вернулся, сделал круг и снова унесся прочь.

— По-моему, он хочет, чтобы мы следовали за ним, — размышлял Роун, изменяя курс, чтобы следовать за крохотным самолетом.

Они летели над ослепительно голубой береговой линией и растянувшейся грядой зеленых холмов, над огромным городом, пока самолет не повел их вниз, на просторное бетонированное поле, белое, как береговой песок. Роун опустил корабль аккуратно, стараясь не зацепить широкие полосы разноцветных насаждений, расположенные рядом с причалом. Корабль приземлился мягко, грохот двигателей умолк.

Роун поднялся с кресла, во рту пересохло, колени дрожали. Но это был не страх, а странное, двойственное чувство — радости обретения чего-то бесконечно важного и значимого и боязни потерять это из-за какой-нибудь ерундовой оплошности… совсем как со Стеллери…

Аскор деловито цеплял оружие на пояс.

— Оставь его здесь, — распорядился Роун. — Эта планета — мой дом, здесь нам оружие не понадобится.

— У нас, гуков, дома нет, кэп, — напомнил Сидис, — но подыграть тебе мы не против. По крайней мере, притвориться не мешает.

Роун вздохнул полной грудью.

— Может оказаться, что нам всем не помешает немного притвориться, — бросил он.

Они спустились из корабля в мир, блистающий солнечным светом. Воздух дарил им букет живых, будоражащих запахов, возвышающиеся за цветочными клумбами аллеи деревьев радовали их глаз своим серебристым поблескиванием при каждом легком дуновении ветерка. Эта идиллическая картина, преподнесенная им природой, так совпадала с образами, воссозданными мечтой Роуна, что он не смог сдержать слез.

— А где же земляне? — поинтересовался Аснкор.

Послышалась тихая проникновенная музыка, словно пропетая порывом ветерка.

— Идемте. — И Роун решительно двинулся по стеклянисто-белому бетону — мимо ряда земных самолетов, слепых и зачехленных; мимо выстроенных в линию пустых разноцветных колясок, без сомнения предназначенных для перевозки пассажиров с самолетов до здания впереди, на крыше которого притулился небольшой вертолет.

Между двумя рядами высоких деревьев с серебристой листвой тянулась дорожка из цветного кафеля. Роун быстро пошел по ней прямо к зданию. Он натолкнулся на прозрачную стеклянную дверь раньше, чем сумел заметить неброскую линию пазов в такой же прозрачной стене. За этой невидимой преградой располагался целый сад цветов, разделенный на секции высокими панелями, с мини-водопадами и фонтанами.

Однако людей почему-то не было видно.

На секунду поддавшись панике, Роун вдруг вспомнил об Альдо Церис — о прекрасном и печальном мертвом городе и женщине, которая оказалась всего лишь статуей. Но нет, здесь явно жили люди. Люди? А может, ниссийцы все-таки захватили планету?

Не найдя ручки, Роун толкнул дверь, но она не открылась.

Неожиданно послышались торопливые шаги, и из-за деревьев выбежал ребенок, человеческий ребенок, а за ним большое белое животное, в котором Роун узнал собаку. Он видел ее изображение в старой земной книге когда-то давно, еще в детстве.

— Паулинкинс! Паулинкинс! — позвала собака, а затем бешено залаяла, увидев незнакомцев.

Ребенок остановился перед Роуном, тяжело дыша после быстрого бега. Красивый, розовощекий, золотоволосый мальчик с круглыми голубыми глазами. Он без смущения уставился на Роуна.

Подбежала и собака, почему-то поджавшая хвост.

— Он всего лишь ребенок, господа, — сказала она, еще больше поджимая хвост. — Сущий младенец. Я не знаю, как он попал…

— Это не ниссиец, — выпалил мальчик. — Он человек. Посмотри, какие у него смешные руки! Посмотри, Талбот!

— Конечно, мы — не ниссийцы, — мягко произнес Роун и ласково потрепал ребенка по златокудрой головке. — Мы — люди, как и ты.

Втягивая подвижными ноздрями воздух, Тал-бот подобрался поближе, стараясь обнюхать Роуна, но при этом не спуская глаз с Аскора и Сидиса, стоявших рядом.

— Это мама или папа? — спросил Паулинкинс. — Забавно пахнет, правда, Талбот?

— Произошла ошибка, господа, — сказал Талбот уже более уверенно.

Похоже, его страх прошел. Он сел на задние лапы, сосредоточенно оглядывая чужаков. Это был большой лохматый белоснежный пес, и Роун мысленно представил, как Паулинкинс катается на его широкой спине, а потом с восторженным визгом скатывается на траву и кладет голову на пушистое, мягкое брюхо.

— Понимаю, — кивнул Роун. — Мы ведь приземлились на незнакомом космическом корабле, любой мог подумать, будто мы ниссийцы.

— Если вы будете так любезны подождать минуточку, господин, я бы проинформировал Совет по Культуре. Видите ли, они ожидали прибытия ниссийского ученого. Им хотелось бы самим поприветствовать вас.

— Хорошо, — кивнул Роун. — Мы подождем.

Вертолет на крыше загудел и взмыл в воздух с легкостью мухи. Аскор и Сидис, сидевшие под деревьями и нюхавшие собранные цветы, поднялись. Роун вышагивал по дорожке, мысленно практикуясь в общеземном языке. Собачий акцент был более чистым и мелодичным, но некоторые слова Роуну приходилось слышать впервые, иногда он с усилием догадывался о значении той или иной фразы. Как видно, его собственный словарный запас оставлял желать лучшего.

Белая собака вернулась и окликнула Роуна:

— Если вы согласитесь проследовать за мной, господин, вас прилично встретят.

Роун повернулся, Аскор с Сидисом двинулись за ним. Он жестом остановил их.

— А вы подождите здесь, — бросил он. — Я и сам управлюсь.

— Как же так, шеф? — нахмурился Аскор. — Мы же всегда держались вместе!

— Здесь мне не нужны телохранители, — сказал Роун. — Я не хочу, чтобы вы своим видом кого-нибудь испугали.

Стеклянная дверь беззвучно открылась, стоило к ней только прикоснуться. Роун прошел за собакой в небольшую комнату, которая изнутри казалась совершенно прозрачной. Весь пол был усажен пружинистой мягкой травой, а легкий ветерок теребил волосы, хотя сплошные стеклянные стены не имели ни одной щели.

Вскоре появилась красивая молодая женщина… Нет, красивый молодой мужчина с ярко-каштановыми вьющимися волосами шагнул навстречу и улыбнулся. Собака прошла вперед настороженно и молча.

— Я — Дарел Рейм, ученый, занимающийся миссийской расой, — представился мужчина хорошо поставленным голосом, словно репетировал эту фразу раз сто.

Роун почувствовал, что не может сдержать возмущения.

— Я не ниссиец, — ответил он грубее, чем того хотел. — Я — человек.

— Конечно, конечно, я вижу.

Когда Дарел улыбался, на левой, гладкой и розовой, словно яблоко, щеке появлялась ямочка. Неожиданно Роун почувствовал неловкость и, к своему ужасу, покраснел. Было что-то женственное и трогательное в этой очаровательной и мочке и гладкой коже, к которой хотелось прикоснуться…

Дарел грациозно сел, жестом приглашая Роуна опуститься на сиденье, свитое из виноградных лоз.

— Я… — Роун не знал, как начать и объяснить свое появление здесь. — Я — землянин, — выдавил он в конце концов.

Дарел кивнул, одобрительно улыбаясь, а Роун почему-то почувствовал себя настоящим идиотом. Почему? Он не мог этого понять. Ведь раньше при словах «Я — землянин» у него дух захватывало и в нем укреплялось чувство безмерной гордости. Что же случилось, что происходит сейчас?

— Конечно, — подбодрил его Дарел. — Я полагаю, у вас послание от старого ниссийца?

Роун открыл и закрыл рот. Его лицо стало злым.

— Нет у меня никакого послания, — резко ответил он. — Повторяю, я — землянин и вернулся к себе домой. А ниссийцы мертвы.

— Неужели? — Голос Дарела неуверенно дрогнул. — Мертвы? Думаю, такая новость многих заинтересует. Но если вы не от старого ниссийца…

— Я родился на Тамбуле, это там, в Восточном рукаве Галактики, — пояснил Роун. — Там считают, что Земля — миф. Вот поэтому-то я и прилетел узнать — правда это или нет.

Дарел смущенно улыбнулся.

— География никогда не была в числе моих хобби…

— Тамбул — это другая планета, почти в половине жизни полета отсюда. Его солнце так далеко, что с Земли его и не видно.

Дарел снова улыбнулся.

— Вы пришли из-за Предела? Вы в самом деле… вернулись из царства мертвых?

— А кто тут говорил о мертвых?

— Не могу в это поверить, — задумчиво произнес Дарел, словно разговаривая сам с собой. — Но ваш корабль… и потом… я же уже видел ваше лицо раньше… когда-то! — В его голосе проскользнули нотки страха. Он даже вздрогнул, но улыбка так и не покидала холеного лица. — Ну надо же! Даже мурашки по коже! — И Дарел всплеснул руками.

Роун поднялся со своего удобного ложа. Этот бессмысленный разговор казался ему нереальным, как сон. Он бросил взгляд на роскошную лужайку, прозрачные стены, на ухоженного, женоподобного мужчину.

— Вы и в самом деле не понимаете, что это значит? Ниссийская блокада снята! Земля свободна. Свободна!

Дарел вытащил тонкий золотой цилиндр, дунул в него, выпустив розовый дым из носа. Слабая волна дрожи прокатилась по его телу.

— Давно мне не приходилось так нервничать, — сказал он. — Я готов поверить, что вы действительно вернулись из-за Предела. — Он поднялся медленным, плавным движением. — Пойдемте, вы все мне расскажете. Обещаю вам такие развлечения, которых вы никогда не видывали там… Мой экипаж ждет. Поедемте ко мне. — И он опустил надушенную ладонь на руку Роуна, но тот с брезгливостью ее стряхнул.

— Где мне найти ваших военных лидеров? — требовательно спросил он, оттолкнув ошарашенного Дарела, от изумления выпучившего на него накрашенные глаза.

Роун подошел к стене в надежде обнаружить дверь, не найдя ее, двинулся вдоль прозрачной преграды, но безуспешно. Выругавшись, он повернулся к Дарелу.

— Да выведите же вы меня отсюда! — рявкнул он. — Девять дьяволов! Где все люди? Я же должен им все объяснить!

Дарел грохнулся на стул. Роун непонимающе уставился на него, чувствуя, как нахлынувшая алость постепенно улетучивается.

— Слушай, Дарел! — произнес он, стараясь говорить как можно спокойнее. — Я вырос среди чужаков. В своей жизни я всего добивался силой, хитростью и убийством. Это мои методы… это единственный способ выжить в тех мирах. — И Роун демонстративно ткнул пятерней в небо, словно обвиняя всю Галактику. — Сожалею, если я вас обидел, — уже миролюбиво закончил он.

Дарел улыбнулся сквозь слезы, уверенно поднялся и поправил волосы.

— Вы — удивительный человек, — заметил он. — И конечно, вы хотите встретиться… о, у нас тут так много замечательных людей!

— Здесь все кажется совершенно необитаемым, — отметил Роун. — Где все?

— Они немного смущены… вы понимаете. Мы не вполне были уверены в старом ниссийце.

— Похоже, вы с самого начала меня боялись, — равнодушно произнес Роун.

— Боялся? О, я понимаю, что вы имеете в виду. Нет, нет, конечно. На вас ведь направлены парализаторы.

— А что это такое? — насторожился Роун. Дарел хихикнул.

— Они и на ваших товарищах сфокусированы. Продемонстрировать вам их действие?

— Нет! — Роун бросил встревоженный взгляд на клумбы за стеклом.

Аскор и Сидис стояли рядом, косясь на странное голубое Земное небо.

— Нам нужен ночлег, — сказал Роун, внимательно изучая комнату и стараясь отыскать эти самые парализаторы.

— Ну, мы вам его предоставим, на выбор, — заверил Дарел. — Но почему вы не хотите принять мое приглашение? Это было бы настоящим успехом!

— А как же мои друзья? — спросил Роун. Дарел грациозно выгнул шею, бросив на них взгляд.

— Они такие странные… на вид, — заметил он осторожно. — Надеюсь, вы не против…

— А почему я должен быть против? — снова напелся Роун. — Вы правы, но там, в других мирах, есть куда более странные формы жизни. — И он махнул рукой в сторону неба.

— Их разместят там, где вы захотите, — твердо произнес Дарел. — И если вы уверены, что они не из числа низших…

Роун резко обернулся к нему.

— Черт побери, они мои друзья! — Он ненавидел себя за те сомнения, которые в эту самую минуту закрались в его душу.

Дарел нахмурился.

— У вас довольно резкие манеры, — обиженно сказал он.

— Меня не учили манерам, — огрызнулся Роун.

— Но, полагаю, постепенно вы откажетесь от того, что присуще Тому миру. — Как бы извиняясь, Дарел улыбнулся и направился к выходу.

Панели раздвинулись перед ним под тихий, музыкальный аккомпанемент. Выйдя из здания, Роун подозвал к себе Аскора и Сидиса.

— Это — Дарел, — представил он им странного типа, — он определит нам место для жилья…

— Босс, ты сказал — он? — ухмыльнулся Сидис.

Но Роун его не слушал, его внимание привлекли тяжелые, мужеподобные, двуногие животные, тянувшие красивую открытую коляску, боковые рамы которой отливали золотом, а решетчатая крыша переливалась поблескивающим разноцветьем. Роун в замешательстве остановился, не отрывая взгляда от этих грязных животных.

— Они же люди! — изумился он, наблюдая, как собака аккуратно поправляет на них сбрую. — Неужели вы заставляете землян тягать повозки?

— Только низших, — пояснил оказавшийся рядом Дарел. — Ну, не будут же этим заниматься собаки? Мои в упряжке очень хорошо выдрессированы. Дайте им сладости и сами убедитесь, как они будут счастливы. — Он снисходительно улыбнулся, подошел к упряжке и вытащил что-то из мешочка на запястье.

Все это было как в дурном сне, сердце в груди Роуна сжималось, мешая дышать. И это — земляне? Те самые, о которых ходят легенды по всей Вселенной? Аскор и Сидис уставились на запряженных, ошалело открыв рты.

Дарел вручил белый кусочек пищи одному из волосатых существ.

— Вот Ленни, хороший мальчик. Тот взял сладость и, запихнув ее в рот, счастливо мурлыкал.

— Хороший хозяин! — Он едва не перевернул коляску, пытаясь поцеловать ногу Дарела.

— Ну, ну, Ленни. — мягко пожурил его тот. — Какой хороший мальчик, — сказал он, повернувшись к Роуну. — Может дадите другой кусочек Бенни?

— Да вы что, черт побери! — вскричал Роун. — Я бы на их месте… — и шокированно замолк, когда Бенни вдруг разразился потоком слез.

Дарел что-то укоризненно выговорил Роуну, вздохнул и сам протянул сладость Бенни.

— Роун не знаком с нашими обычаями, — отечески объяснил он запряженному, потрепав человекоподобного по плечу. — Не стоит так переживать. Бенни хороший. Мы все любим Бенни. Нонни такой симпатичный. Роун, не могли бы им сказать Бенни, что он симпатичный?

Роун растерянно кусал губы. Бенни сердито смотрел на него. Он был так расстроен, что даже не мог есть сладость, его большие глаза выражали абсолютную наивность, и это уже совсем не вязалось с квадратной бородой и спутанной гривой его темных волос.

— Бенни симпатичный, — выдавил Роун через силу.

Ленни смущенно и испуганно наблюдал за ними.

— Рабы на Альфе-два, по крайней мере, не радовались своему положению, — размышлял Роун. — Но ведь они даже не были людьми.

— Хм, — на секунду задумался и Дарел. — Вы отталкиваетесь от их внешности. Я понимаю, они… похожи на нас. Ну, а если бы они имели иные формы?

— Не знаю, — резко оборвал его Роун. Он избегал встречаться взглядом с Декором и Сидисом.

— Давайте, садитесь, — буркнул он им.

— В такую-то красотищу? — удивленно прорычал Сидис.

— А вы что, предпочитаете прогуляться на своих двоих?

— Да мы уж лучше прогуляемся, — вставил Аскор.

— Полагаю, от вас мы не отстанем, — поддержал его Сидис.

— Тогда идите. Повозка тронулась.

— Конечно, вам нужна собака. Но не беспокойтесь, я вам ее подыщу, как только вы устроитесь. У вас будет время принять ванну и вздремнуть. — Дарел весело хлопнул украшенными поводьями по широким, рыжевато-коричневым спинам. — А затем… впрочем… сегодня вечером сами увидите!