Земная кровь

Глава четвертая

Здесь, на верхотуре, куда забрался Роун, было так высоко, что даже верхушки деревьев маячили где-то далеко, совсем внизу. Здесь ветер зло хлестал песчинками, оставляя на коже болезненные царапины, прямо как грасил, безжалостно швыряющийся клубнями цветов. Зато отсюда Роун мог разглядеть ослепительно броские слова афиши над воротами арены: «Великое Ворплишское Экстраваганзоо! Прославленное в Восточном рукаве Галактики! Антрепренер Гом Балж представляет: легендарные крылатые летуны! Грандиозные, непревзойденные пловцы! Наводящие ужас Волосатые Метатели! Изумительное зрелище прыгающих живых форм! Битва Беспозвоночных! Бескрылые Кудесники Разума, Ужасающие Клыкастые Борцы! Смотрите Железного Роберта, сильнейшего из живых существ. Стеллери — самое привлекательное существо в Галактике! Спарлерон — самый уродливый во всей Вселенной! Вход — десять галактических кредитов плюс налог».

Рука Роуна невольно потянулась к кредитному кодеру, но тут же отдернулась по воле хозяина, прекрасно понимавшего, что покажет ему балансовый датчик. Ведь этот пятикредитный счет, который Роун недавно открыл благодаря небольшому заработку в магазине, был полностью им израсходован на дерево для резьбы. Как видно, придется довольствоваться только тем, что оказалось доступным, но отнюдь не желанным. Ведь даже шумовая какофония едва долетала сюда, а уж о том, чтобы видеть происходящее на арене, и говорить не приходилось — грязное ее покрытие было отгорожено от посторонних глаз деревьями и высокой стеной, хоть и порядком осыпавшейся от древности, но по-прежнему достаточно крепкой.

Правда, на другой стороне росло большое белоствольное дерево-недотрога… как раз рядом с кварталом Соэтти, который раскинулся почти до самой этой стены. Но отец запрещал Роуну даже нос туда показывать. Однако на сей раз Роун и не собирался этого делать, ему просто надо было проскочить через квартал.

Уже минут через десять, тяжело дыша, Роуну удалось пролезть под нижними воротами. Он убедился, что на ближайших балконах нет ни одной старой грасильской перечницы, и проворно вскарабкался на крышу одного из домов, уцепившись за древнюю зеленую черепицу. Снизу доносилось громыхание кастрюль, какие-то ленивые выкрикни, хлопанье дверей. Послеобеденная сиеста заканчивалась Но квартал был пуст — многие отправились смотреть Экстраваганзоо. Роун легко пробежал по наклонной крыше, перепрыгнул через забор между домами и двинулся дальше. Ему пришлось проползти под вырезанными из дерева фигурами дьяволов, затем нырнуть под карниз, проехаться по навесу вниз и снова взобраться по резному фронтону следующего дома на крышу. Потом он миновал выстроившийся ряд вырезанных из дерева Богов ветра и оказался у глянцево-черной стены. Он прыгнул на дренажный сток, спустился вниз по желобу и быстро соскользнул на землю, прямо в грязь. И тут Роун смог наконец улыбнуться — за долгие годы жизни с грасилами он почти научился летать.

Подкоп под стеной был забит камнями и колючим кустарником, заброшенным сюда ветром. Роун уже и не помнил, когда в последний раз пользовался им, пробравшись в квартал с Йоппом, фустианским яйцекладущим. За это время он сильно вырос, ну прямо как соэтти, так сказал однажды Раф, ворча по поводу его разлезшихся новых ботинок…

Но вот наконец проход расчищен. Роун тотчас стал втискиваться в него, подтягиваясь на руках; затем, добравшись до его вертикального поворота, выпрямился и, упираясь ногами в стенку, выбрался наружу.

Йодистый запах ударил в ноздри еще до того, как Роун оказался на поверхности, в оранжевом свете туманного солнца, пробивающегося сюда сквозь натянутую над кварталом огромную сеть. Именно эта сетка помогала обитателям Соэтти поддерживать у себя особый микроклимат.

Роун вдохнул полной грудью, почувствовал прилив сил и, быстро вскочив, побежал к влекущей его стене. Он уже преодолел половину пути, когда огромный, почти пять футов в высоту, соэтти в тяжелых доспехах появился из лачуги. Он загородил дорогу и угрожающе расставил свои мощные клешни. Замедлив шаг, Роун остановился, внимательно наблюдая за движениями фиолетово-пятнистых клешней. Руки соэтти казались хилыми и худыми по сравнению с массивностью фигуры, но Роун знал, что этому существу ничего не стоит переломить хромолитовую тарелку толщиной в четверть дюйма.

А из лачуг выглядывали поблескивающие фасеточные глаза соэтти, нырявшие в темноту всякий раз, как только Роун обращал на них свой взгляд. Воин в доспехах сделал шаг вперед, клешни его щелкали словно пистолетные выстрелы Тогда не спеша Роун поднял ветку колючего дерева буду и махнул ею перед самым носом соэтти. Непроизвольно отпрянув назад, тот угрожающе зашипел, однако Роун не собирался отступать и продолжал энергично размахивать веткой Когда же внезапный бросок соэтти позволил его клешням сомкнуться на палке Роуна, тот резким рывком сбил горе-воина с ног, перепрыгнул через поверженное тело и со смехом удалился с места непредвиденного сражения…

Дерево-недотрога, около трех метров в обхвате, напоминало колонну из прочного белого камня, усыпанного острыми, как кинжалы, кристаллами извести. Карабкаться по нему было нетрудно — работая коленями и локтями, Роун даже не прикасался к шипам, а единственная ветка, достигавшая стены, хоть и не отличалась большой толщиной, все-таки могла выдержать его, семнадцатилетнего.

Преодоление первых пятнадцати футов не представило для него никакой трудности — шипы были достаточно толсты, на них даже можно было наступать. Другое дело дальнейший подъем, он чреват был не только препятствиями, но и оказался опасен. Неожиданно под ногой надломился шип; чтобы удержаться, Роун инстинктивно вцепился в острый конец другого, и тотчас острая боль пронзила ладонь. Роун заставил себя осторожно разжать кулак — чуда не произошло, ладонь кровоточила. Роун вознегодовал на себя — он действовал совсем как тупоумный соэтти, схватился за что попало! Но тот же не в состоянии контролировать себя, а ты-то можешь! И должен! Роун был вне себя от отчаяния.

Он снова ощутил дыхание смерти, как в тот день, когда сломал ногу. И все же что-то отличало его от того, прежнего Роуна. Сейчас он уже мог кое-что сделать, хотя бы заставить себя забыть о пораненной руке. В какой-то мере это ему удавалось, и он продолжал карабкаться вверх по стволу, продолжал держаться. Сейчас больше всего на свете он боялся поранить ногу, а такая опасность подстерегала. Протянувшаяся над стенной ветка была покрыта чешуйчатой корой, которую приходилось сдирать перед каждым шагом, окровавленная рука все время скользила и при падении не смогла бы его удержать. Он в очередной раз вытер ладонь о рубашку и снова стал карабкаться вверх.

А ветка с каждым шагом все больше и больше оседала, качаясь под его ногами. Да, конечно, Раф прав — он растет уж слишком быстро, подумал Роун, отметив, что конец ветви уже дотронулся до края стены и заскользил еще ниже. Ярко-голубые листья мягко зашуршали по выветренной каменной кладке. Однако пройти оставалось совсем немного. Пронзительные и глухие звуки, несущиеся с арены, теперь перекрывали многоголосый гомон толпы, а бело-голубые диски дуговых ламп, сверкавших над пыльной ареной, уже хорошо были видны Роуну.

Последние несколько ярдов он преодолевал с трудом. Острые колючки на ветвях запросто могли пронзить тонкие подошвы его башмаков. Существовала и другая опасность: если сук сильно провиснет, Роуну не удастся дотянуться до стены. Но тут неожиданно пригодился опыт игры с грасилами — теперь-то Роун прекрасно знал, какой вес может выдержать подобная ветка.

Осторожно балансируя, Роун принялся медленным скольжением раскачивать ветвь вверх и вниз, а затем, в момент подъема, прыгнул, ухватился за край стены, потом подтянулся и лег ничком на пыльную поверхность, еще горячую от жаркого дневного солнца.

Он разжал кулак — кровь, перемешавшись с грязью, перестала течь. Теперь по крайней мере удовольствие не будет испорчено. Роун специально похлопал ладонью по пыли, подполз к краю стены и глянул вниз, на сияющий круг арены…

Рвущиеся снизу звуки тяжелой волной ударили ему в лицо: раскатистый рокот огромной толпы, лязгающее шумовое сопровождение, шуршание чешуйчатых и кожистых тел, шарканье башмаков, скрежет когтей, клешней, копыт… Наконец крики зазывал и торговцев…

Темнело. Двадцатью футами ниже, под Роуном, раскинулось колышущееся море толпы, вздымающееся бушующими красками у проходов На арене, гуськом, двигались быки-дьяволы в украшенных драгоценностями доспехах, рядом какое-то огромное рогатое существо, с цепью на одной ноге, выделывало кульбиты в сложном танце, и тут же топталось чудовище в клетке, широко разевая двойные челюсти.

Затаив дыхание, Роун наблюдал за процессией золотокожих существ в алых халатах, вышедших на обозрение из мерцающей огнями арки. Они рассыпались, образуя круг, скинули свои одежды, а потом быстро выстроили живую пирамиду Через несколько секунд пирамида распалась, золотокожие существа раскланялись перед публикой и волной отхлынули к стене…

Нет, надо подобраться поближе. Роун стал изучать полуразрушенную стену, вплоть до огромной арки на дальнем ее конце, которая черным пятном выделялась на фоне люминесцирующего янтарного блеска. Конечно, ничего не стоило спрыгнуть вниз, однако был риск свалиться на раздраженного грасила или широкоскулого йилианина.

Роун двинулся вперед, осторожно ступая между камнями. Почти совсем стемнело. Впереди он ясно различил линию тяжелого прогиба толстой цепи, прикрепленной к массивному железному подъемному вороту. Поднявшись наверх, Роун взглядом смерил дугу цепи — вроде бы не сложно: основание башенки, к которой она крепилась, было прикрыто гроздью дуговых ламп. Если спуститься там, вряд ли кто заметит…

Роун уверенно ступил на туго натянутую цепь: она оказалась довольно устойчивой опорой, идти по ней было намного легче, чем по раскачивающейся ветке.

На него не только не обратили внимания, но даже не взглянули в его сторону.

Пройдя над толпой, Роун добрался до башенки и быстро скользнул вниз, но тут чья-то рука железной клешней сомкнулась на его лодыжке. Роун глянул вниз и увидел похожую на потертый башмак морду, за ушами которой подрагивали жабры.

— Спускайся, спускайся, — произнес уродец, голос его резонировал глухим эхом. — Здорово-во я тебя-бя поймал-ал…

Роун удержался на руках и попытался высвободить ногу. Не тут-то было! С таким же успехом он мог бы пытаться выкорчевать вековое дерево.

— Дай сойти, — как можно жалостливее попросил он, словно смертельно боялся этого существа с потертой мордой.

— Ты сейчас-ас отправишься-ся к боссу-су…

Железная трехпалая рука ярко-зеленого цвета дернула Роуна за ногу, и Роун услышал хруст своих костей. Но несмотря на боль, он все-таки удержался.

— Ты хочешь-ешь, чтобы-бы я оторвал-ал те-бе-бе ногу-гу? — эхом прозвучал глухой голос.

— Ладно, — притворился Роун, сделав вид, что сдался.

Он стал осторожно спускаться и, когда свободная нога оказалась на уровне уродливой морды, с размаху пнул ненавистное существо в глаз. Пальцы того разжались, и Роун спрыгнул прямо в пыль, повернулся, готовый нырнуть в сторону… и упал под натиском огромного верзилы в доспехах, который сдавил его своими кряжистыми руками, очень похожими на корни мощного дерева.

В большой палатке, куда привели Роуна, было темно и душно, пахло морскими водорослями и дымом. Он стоял навытяжку, стараясь не думать об онемевших от железной хватки руках. За спинной уже знакомое чудище хлопало жабрами и помаргивало вздувшимся глазом.

— Оу-оу, — стонало оно не переставая. — Оу-оу.

Другое существо, восседавшее за большим поцарапанным черно-коричневым столом, уставилось на Роуна огромными карими глазами, которые расположились в восьми дюймах друг от друга на голове, по размеру не уступающей вместительной лохани; голова возвышалась над огромным телом, очень похожим на бочонок в сто галлонов. Длинные руки с невероятным количеством пальцев потянулись к коробке, извлекли толстую коричневую сигару, тщательно ее размяли и воткнули в широко разинутый рот, который неожиданно обозначился прямо над карими глазами.

— Что-то вроде землянина, не так ли? — донесся басистый голос откуда-то снизу. Роун нервно сглотнул.

— Земного происхождения, — с трудом выдавил он, хоть и пытался говорить с гордостью. — Настоящего земного происхождения, — поправил он самого себя.

Огромные глаза качнулись.

— Я видел тебя на стене. Никогда раньше не доводилось наблюдать, чтобы землянин вот так запросто разгуливал по проволоке.

Казалось, голос шел откуда-то из-под пола. Роун присмотрелся, уловив мелькание свернутых бордовых щупалец. Он перевел взгляд на голову существа. Один карий глаз смотрел на него, второй — на чудище с жабрами.

— Тебе не стоило нападать на Айска, — прогромыхал басистый голос. — Спокойно, Айск, — испытующий взгляд карего глаза снова вернулся к Роуну. — Сними-ка тунику.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, какие у тебя крылья.

— У меня вообще нет крыльев, — равнодушно бросил Роун. — У настоящих землян крыльев не бывает.

— Дай-ка я посмотрю на твои руки.

— Он же их держит.

— Отпусти его, Айск.

От пристальных карих глаз не ускользнуло, как Роун разжал и снова сжал руки, поскольку на ладони снова появилась кровь.

— А ноги, — прогудел басистый голос.

Роун скинул башмак и поставил ногу на стол, пошевелил пальцами и снова водрузил ногу на место.

— Ты ходил по проволоке этими ногами? Роун не посчитал нужным ответить.

— Что ты делал наверху?

— Пробирался на представление без билета, — буркнул Роун. — И почти пробрался.

— Тебе нравится мое маленькое шоу, а?

— Я, пожалуй, его еще и не видел. — наглый землянин, а знаешь ли ты, кто я такой?

Роун отрицательно качнул головой.

— Я — Гом Балж, антрепренер второго класса, — одна из толстых рук взмахнула сигарой. — Я — владелец Экстраваганзоо. Ну а теперь, юный землянин, — тяжелое тело, водруженное на широкий стул, подалось вниз, — я скажу тебе кое-что. Раньше мне доводилось видеть мало землян, но они всегда приводили меня в восхищение, это настоящее зрелище. — Гом Балж тяжело ударил по крышке стола. — Вот этот стол сделан из земного дерева вулнут, думаю, именно так они его и называли. Более шести тысяч лет назад его нашли на старом земном лайнере, брошенном на… — он внезапно оборвал фразу. — Ладно, это совсем другая история, речь не о том. У меня к тебе конкретное предложение. Как ты посмотришь на то, чтобы присоединиться к моей труппе, юный землянин? Стать частью Великого Экс-траваганзоо! Путешествовать, увидеть другие миры, показать свое необычное мастерство ценителям искусства из числа избранных существ во всем Восточном рукаве Галактики?

Как Роун ни старался сдерживать себя, у него перехватило дыхание.

— Сначала оплата будет маленькой, — быстро произнес Гом Балле, скосив один глаз на Роуна. — Откровенно говоря, вообще никакой оплаты, пока не выучишься делу.

Роун глубоко вздохнул, отрицательно покачав головой. Гом Балж все еще выжидающе смотрел на него.

— Нет, не могу, — наконец сказал Роун. — Сначала надо спросить отца…

Он вдруг вспомнил, что мама сейчас ждет его с готовым обедом, а Раф… скорее всего уже беспокоится, куда это подевался его неугомонный сын.

— Мне надо идти, — выдавил Роун, испытывая какую-то непонятную подавленность.

Гом Балж пробарабанил щупальцами под столом, поцыкал камнеобразным зубом и продолжал в раздумье изучать Роуна.

— Зачем же беспокоить старого отца, юный землянин? Ты уже достаточно взрослый, чтобы безбоязненно покинуть свою нору. Вероятно, он и скучать-то по тебе на станет. Появится новый помет…

— У землян не бывает помета. У мамы есть только я.

— Ну хорошо, — добродушно согласился Гом Балж. — При первой же возможности ты напишешь им о своем выборе. Привлекательная перспектива — иметь свой собственный номер в танком шоу, как мое!

— Сначала я должен спросить отца, — стоял на своем Роун.

Гом Блаж пальцем подал сигнал.

— Представь себе, как он удивится, когда однажды ты вернешься к нему, весь в сверкающих драгоценностях…

Рука Айска коснулась запястья Роуна, но тот неожиданно поднырнул под нее и бросился наутек Что-то маленькое, с ярко-красными глазками, мелькнуло перед ним, он сбил его с ног и ринулся к башенке, пробивая себе дорогу между покупателями, изыскивая проходы между разноцветными палатками под дуговыми лампами. Наконец он обогнул клетку, в которой стонало длинноногое существо, перепрыгнул через натянутую веревку и бегом преодолел последние ярды…

Неуклюжая фигура с жабрами — двойник Айска — выпрыгнула ему навстречу. Он ловко увернулся от нее, нырнул под открытый клапан палатки, с трудом пробился сквозь толпу грасилов, шипевших и зло колотивших его шишковатыми костями своих крыльев, затем проскочил мимо огромного серого существа с длинными клыками, торчавшими из безобразного рта, успев заметить, как оно раскачивалось на маленькой стойке, нервно трубя и дуя в тяжелые серые щупальца на голове. Потом скользнул под край палатки, выскочил наружу и бросился к стене.

Увидев, как поднимаются над ликующей толпой украшенные гирляндами огней ворота, Роун зачарованно остановился. Он еще долго мог любоваться этим зрелищем, если бы не заметил направляющихся в его сторону чудищ с жабрами, расчищающих себе дорогу взмахами трехпалых когтистых лап. Роун бросился от них в толпу, чтобы, затерявшись в ней, незаметно пробиться к намеченной цели. Еще несколько ярдов и… И тут он услышал до боли знакомый голос.

— Роун! — где-то совсем рядом отчаянно звал его этот голос. — Сюда, мальчик!..

У ворот, в толпе, маячила белая голова.

— Отец! — крикнул Роун и ринулся к нему, расталкивая едва сдвигающуюся с места толпу.

Но в тот самый миг, когда Роун оказался возле ворот, а Раф протянул ему свою трость, чудище с башмачной мордой и жабрами бросилось им наперерез.

От него увернуться Роуну удалось, но возникли другие, отставшие, и снова его руки оказались в железных тисках. Подскочивший с тростью Раф что-то разгневанно стал кричать, но, из-за рева толпы, Роун не мог понять — что. Он только мог наблюдать, как Раф замахнулся и его трость, прочертив дугу, опустилась на голову с жабрами. Тиски на руке чуть ослабли, и Роун высвободил одну руку. Еще не успев этим воспользоваться, он вдруг с ужасом увидел, как мелькнувшая за спиной Рафа серая фигура приложила свою трехпалую лапу к его голове. На миг Раф словно остолбенел в недоумении, затем замертво рухнул на землю.

Отчаянный крик вырвался из груди Роуна. И в тот же миг свободной рукой он нанес бешеный удар по башмачной морде. Раздавшийся вой придал ему уверенности — нечеловеческим усилием высвободив другую руку, Роун по-боксерски послал ненавистного врага в нокаут. И… снова почувствовал на своих руках железную хватку трехпалой клешни подоспевшего чудища… Однако Роуну удалось вцепиться в омерзительные длинные пальцы, которые он стал мять и выкручивать.

Потом он куда-то падал, падал, и откуда-то доносились до него едва слышные голоса, затем и они стали постепенно затихать, пока не наступила полная тишина…

И снова он остался один — такой маленький и беспомощный в такой непроглядной и бесконечной темноте.