Земная кровь

Глава двадцать вторая

Холодный ночной воздух немного прояснил мысли. Роун глянул вниз из открытого флаера, в котором он сидел с Дарелом и двумя женщинами, потягивающими из маленьких бутылочек напитки. Вместе с ними на шелковых подушках лежали их собаки. Вокруг сновали воздушные шлюпки, как стайки расторопных рыбок, раздавался смех и громкие возгласы.

Собака, пилотировавшая машину, опустила ее на крышу высотного здания из светящегося желтого стекла. Роун прошел вместе со всеми через центральные двери, выглядевшие тяжелым монолитом, но в действительности с легкостью распахнувшиеся перед ними с переливающейся трелью маленьких колокольцев. Раскрасневшиеся лица с горящими глазами мелькали вокруг него, но Дэзирен он среди них не узнал. Высокая девушка с тяжелой шапкой золотистых волос приблизилась к Роуну, демонстрируя голые руки цвета слоновой кости. Она бросила на него многообещающий взгляд из-под полуопущенных веки зазывно приоткрыла губы, показав кончик розового языка. Роун ухмыльнулся во весь рот и потянулся к ней. Она вздрогнула и отпрянула назад, словно ее ударили плетью. Роун расхохотался и стал проталкиваться вслед за Дарелом.

Когда он вошел в зал, то растерялся, глаза разбегались от обилия гостей и вина. Не сдерживая себя в питье, он поначалу чувствовал себя совершенно трезвым, и голова работала с удивительной ясностью.

Аккуратно одетые собаки чинно разносили еду. Роун ел много и жадно, в то время как его товарищи пробовали всего понемногу и не забывали наблюдать за происходящим.

— Вы, земляне, знаете, как готовить еду, — заметил Роун белокурой девушке, перехватив ее взгляд. — Это намного лучше, чем пожирать сырое мясо.

При этих словах Фригет, так звали девушку, судорожно сглотнула, похоже, почувствовав дурноту. Она протянула было руку, чтобы положить ее на запястье Роуна, но тут же ее машинально отдернула.

— Ты странный, — прошептала она. — Интересно, о чем ты думаешь? Твоему мозгу семнадцать тысяч лет, да и сам ты слишком много бродяжничал по Вселенной…

— Я думаю о многом, — осторожно произнес Роун, стараясь рассуждать здраво и трезво. — Например, о ниссийцах и о том, что люди погубили себя в этой неравной борьбе, поверив в слухи и домыслы о разных призраках.

— Старый ниссиец, — задумчиво произнесла Фригет, теперь уже безбоязненно прикоснувшись к руке Роуна. — Я всегда полагала, что это всего лишь глупый предрассудок…

— Я совершил грубейшую ошибку, прорвав российскую блокаду, — с сожалением заметил Роун. — Я не освободил Землю, а лишь вдребезги разбил миф о ниссийском флоте. Теперь планета беззащитна перед грязными подонками вроде Тришиниста. Они все скоро явятся сюда, и тогда Земля станет не лучше Тамбула.

Фригет стала искать свою собаку Илеп, чтобы та подправила ей макияж.

— Нам нужен новый флот, — не чувствуя собеседника, продолжал Роун. — У Тришиниста есть корабли, чтобы перевезти пятьдесят тысяч человек. Но ведь у вас в секретных ангарах под землей тоже есть корабли. Вам надо оснастить их оружием, научиться пользоваться им и выработать тактику обороны.

Фригет нахмурилась.

— Действительно, для человека, вышедшего из-за Предела, ты говоришь странные вещи. Скажи, как чувствует себя человек, которого убивают? Что испытываешь, умирая сам?

— Скоро сама это узнаешь, — грубо оборвал ее Роун.

Неожиданно он почувствовал себя плохо, сердце из него готово было буквально выскочить, голова разрывалась. Он последний раз хлебнул вина и положил голову на край стола, закрыв глаза. Фригет поморщилась и встала.

— Боюсь, он становится скучным, — сказала она кому-то. — Дарел, давай пойдем в музей. Они, вероятно, уже начали.

— Они не посмеют без нас! — встревоженно возразил Дарел. — Ведь все это готовил я!

— Еще как посмеют…

— Роун! — Дарел тряс его за плечо.

Роун поднял голову и увидел перед собой толпу зевак, лица зыбко расплывались в черноватом тумане.

— Идем, Роун! — Дарел схватил его за руку. — Ты опять уснул, глупый мальчишка! Но мы уже все собрались идти в музей!

— Идти куда?

— В музей Славы Человека! Идем! О, да тебя трясет! Роун! Это древнее, очень древнее место… на самой окраине города. Там поселились ужас и тьма… но это же замечательно, правда?! Там хранится вся… вся земная история. Мы сохранили в музее все, как было… до особого случая. И вот этот особый случай настал. Сегодня превосходная ночь!

— Забавное местечко… для вечеринки, — протянул Роун, но все-таки поднялся и, пошатываясь, двинулся за смеющейся и болтающей толпой.

На крыше суетились собаки, усаживая своих хозяев в припаркованные флаеры. Несколько машин уже парило в воздухе, ожидая остальных. Роуну казалось, что все это — дурной сон, в груди теснилось предчувствие наступающей катастрофы. Рядом мелькнули широко открытые, перепуганные собачьи глаза. Даже Состель неуклюже замешкался, открывая дверцу флаера. Рука Роуна машинально потянулась к поясу, но оружие он так опрометчиво оставил на корабле.

— Аскор, — вспомнил он неожиданно. — И Сидис. Где они? — Он приподнялся на сиденье, но флаер рванул вверх, и он повалился на подушки.

— Они больше не станут тебя беспокоить, — заметил Дарел. — А теперь только подумай, Роун! Вещи, которые трепетно хранились нашими предками пять тысяч… десять тысяч лет назад…

— Что ты имеешь в виду? — пытаясь хоть что-нибудь сообразить, спросил Роун. — Кто — они?

— Роун, ты что, не помнишь? Ты же сам отправил их прочь…

— Состель, — Роун попытался встать, но почувствовал неожиданную слабость во всем теле, перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Хозяин, это правда. Ты приказал им оставить тебя в покое. Но они схватили тебя и потащили, тогда ты стал отбиваться, а потом… понтом хозяин Дарел был вынужден вызвать конвойных.

— А это кто такие? — Роун слышал свой собственный, почему-то вдруг охрипший голос откуда-то издали, как раскаты далекого грома.

— Специально натренированные собаки, хозяин, — пояснил Состель настороженно. — Ими руководит Котшаи — каратель.

— Они… они?

— Ваши товарищи дрались отчаянно, хозяин. Они убили много собак. Их удалось схватить, только когда на них навели парализаторы.

— Так они живы? — Темнота перед глазами постепенно рассеялась.

— Конечно, хозяин! — заверил Состель, словно и не допуская испугавшей Роуна мысли. Успокоившись, Роун заржал.

— Ну, тогда все в порядке. Этим ребятам к тюрьме не привыкать, а завтра утром я их оттуда вытащу.

Они опустились на широкую, плоскую крышу древнего дворца. Роун шел, пошатываясь, опираясь на лапу Состеля.

— Меня тошнит, — сказал он. — С тех пор как я обгорел, когда Генри Дред захватил Экстраваганзоо, мне никогда не было так худо. Правда, тогда меня вылечил доктор… а вот вылечить Стеллери он так и не смог. Ее убило хромолитоной балкой, а потом ее тело… сгорело…

— Да, хозяин, — утешал его Состель.

— Гом Балж умер от перегрузки при ускорении. Но я тоже убивал. Я убил Диска, а потом и Генри Дреда. Ты ведь его не знал, верно, Состель? А вот Железный Роберт… он умер ради меня…

Наконец они вошли в здание. Голоса толпы напоминали крики птиц, дерущихся на мусорной куче; расплывчатые лица, появившись, тотчас исчезали. Вокруг рядами стояли высокие стены со стеклянными витринами. Кто-то назойливо что-то нашептывал Роуну на ухо, но он, не обращая ни на кого внимания, двинулся к ближайшему стенду.

— Это коллекция знаменитых драгоценных камней, хозяин, — пояснил Состель. — Природные минералы, найденные на Земле и собранные людьми. За свою красоту и необычность они удостоились вечного хранения в музее.

Роун уставился на многочисленные ряды сверкающих обработанных кристаллов — красных, зеленых, бледно-голубых, фиолетовых, чисто белых…

— Это изумруд Наполеона, — объяснил Состель, — древнего военачальника. А ниже рубин — Сердце Будды, когда-то был объектом поклонения пяти миллиардов паломников. А здесь, еще ниже — бриллиант Айсберг, говорят, самый большой и восхитительный из когда-либо найденных в Антарктиде.

— Смотри-ка, Роун, — окликнул Дарел. — Это называется деньги. Они содержат твердое природное золото, и в древние времена ими обменивались… меняли их на вещи, — добавил он без твердой уверенности. — Вообще-то довольно скучно. Пойдем в другой зал, там есть потрясающие вещи…

Роун последовал за ним, таращась на затемненные стены, увешанные вещами, совершенно разными и неповторимыми. Некоторые из них были примитивны, вроде грубого оружия диких людей с Альдо Церис, они отличались мощью и варварской красотой. В других ощущалось изящество и утонченная культура, их предназначение оставалось для Роуна полнейшей тайной. Вдоль стен тянулись и тянулись изнутри освещенные стенды с диковинными экспонатами из металла, камня, дерева, стекла, тканей, синтетики…

— Смотри! — Дарел бесцеремонно пихнул Роуна в бок. — Эти одежды сделаны из волокон, растущих из грязи. Люди каким-то образом отскребали их до чистоты, соединяли вместе и красили… фруктовым соком или чем-то таким. Затем разрезали на куски и прикрепляли их друг к другу маленькими ниточками. И это называлось посев…

— Нет, посев, это когда сажали растения… из которых получались волокна, — вмешался кто-то. — Но разве не забавно?

Роун таращился на выставку древних одежд. Кое-что потеряло форму, поблекло или побурело от времени, не спасла даже вакуумная защита выставочного стенда. Другие предметы были ему знакомы.

— Видишь эти старые искусные вещи? Люди втыкали их друг в друга! — прокомментировал высокий, возбужденный голос. — А этот предмет со странными формами производил что-то вроде света и делал дырку в людях… наверное, вытекало огромное количество крови…

Роун остановился, глядя на ярко-голубой мундир и узкие серебристо-серые брюки. На пряжке ремня вместо голубя красовался орел со словами: «Земные Космические Силы».

— Это похоже на форму Земного Имперского Флота, — отметил он, — но сделано до появления Империи…

Дарел стоял рядом с Роуном, задумчиво морща нос. Затем он вдруг бросил взгляд на рыжеволосого землянина, и глаза его напряженно расширились.

— Ты! — со страхом и смущением выдавил он. — Я знаю, где видел твое лицо! Идемте все со мной, я покажу! — Он повернулся и куда-то побежал.

— Что это с ним? — проворчал Роун, но все-таки двинулся за Дарелом.

В маленькой комнатке, далеко от главного зала, толпа собралась вокруг освещенного стенда. Когда Роун подошел, они молча расступились, пропуская его. Он остановился перед высокой стеклянной панелью, глядя на туманное изображение. Роун поморгал, стараясь сфокусировать зрение. Перед ним стояла затянутая в униформу фигура мужчины, опиравшегося на корпус изящного, но примитивного космического корабля. Голубые, словно холодное пламя, глаза, смотрели на Роуна из-под опущенных век. Темно-рыжие волосы были коротко пострижены, хотя над макушкой торчал упрямый завиток. Глубокий голос, записанный на пленку, произнес из щели под витриной:

— Вице-адмирал Стюард Мердок, запечатленный в последние моменты перед стартом. Известен как герой в битве за Церис и осады Колистовских Редутов. Погиб в открытом космосе в 11402 году Атомной Эры.

— Хозяин, — прошептал Состель благоговейно в наступившей тишине. — Это ты!

Роун повернулся и посмотрел на Дарела.

— Как это?.. — начал он.

Он нервно ощупал себя, словно удостоверяясь в собственном существовании и наличии. Да, он здесь — Роун Корней, он жив и здоров… По вот остальные, как видно, в этом засомневались, потому что в страхе отпрянули от него, будто он и впрямь был выходцем с того света… как древняя фигура на стенде.

Роун неожиданно дико расхохотался.

— Я, конечно, хотел знать, кто же на самом деле мой отец, но никак не предполагал, что ему в то время уже было семнадцать тысяч лет.

— Он… действительно… — Дарел нервно облизнул губы и повернулся к остальным. — Вы что, не понимаете? Он действительно вернулся из-за Предела, как я говорил! Он вернулся из мертвых!

— Нет, — раздался громкий мужской голос. И среди толпы неожиданно появился Хаг, с ссадинами и синяками на лице. — Он относится к низшим, и его надо сдать собакам.

— Он вернулся из мертвых! — закричал Данрел. — Идемте! Это же легко доказать!

— Генетический анализ! — поддержал кто-то. — В следующем зале…

— Роун, ты им всем докажешь, — почти не дыша выпалил Дарел, заглядывая Роуну в лицо. В глазах Дарела зажегся странный, бешеный огонь. — А потом… ты расскажешь мне, как чувствует себя человек, когда умирает… и снова воскресает.

— Ты ненормальный, Дарел, — оборвал его Роун. — Вы все ненормальные! — повысил он голос. — А я больше всех, если торчу тут с вами и слушаю все это, — он осекся. — Все, достаточно. Завтра я уйду отсюда вместе с Аскором и Сидисом. — Они — ребята по мне, я их понимаю. И пусть они не знают хороших манер, но они реальны, как нормальный мир…

— А ты возьмешь меня с собой, хозяин? — прошептал Состель.

— Конечно, собака — лучший друг человека, ведь так? — Роун покачнулся, едва не упав.

Он с трудом соображал, что происходит вокруг. Состель вел его, а Дарел рысью несся вперед, через высокую арку, под которой горело пламя на подносе. Они прошли в большую комнату, в которой шаги отдавали гулким эхом.

— …классифицирует личности, желающие внести вклад в генетический банк, — тараторил Дарел. — Здесь, в зале Человека, содержатся все записи…

— Моего генетического образца здесь быть не может, — перебил его Роун, на какую-то долю секунды слегка протрезвев.

— Да он боится! — торжествующе выкрикнул Хаг. — Ведь теперь-то все увидят, что все это время он только притворялся!

Роун смотрел на поблескивающее оборудование, высокие металлические панели с разноцветными огоньками.

— Положи свою руку сюда, Роун, — настаивал Дарел.

И он указал на небольшое отверстие. Роун без колебания положил руку и ничего, кроме легкого укола, не почувствовал. А затем послышалось мягкое жужжание, и пластиковая карточка показалась из генетического анализатора. Дарел схватил ее, жадно впившись взглядом в написанное, а затем повернул торжествующее лицо к остальным:

— Это он! Это Стюард Мердок, вернувшийся из мертвых!

Затем все снова потонуло в пустоте, пока они наконец не оказались в огромной комнате, где древние флаги свисали с почерневших от времени стропил.

— …Церковный зал. Ему более тридцати тысячи лет. Его создатели пытались донести до нас мысли о тяжелом труде, человеческих слезах и душевной боли, с которыми приходили сюда древние предки… — доносился восторженно-восторженно-возбужденный голос.

— О чем это он? — поинтересовался Роун. — Что это за старое здание? Оно напоминает мне развалины Тамбула…

— Это очень древнее здание, хозяин, — вставил Состель.

Где-то в полутьме вспыхнул яркий огонь.

— …в течение многих веков они создавали все это — для нас! И теперь в одну ночь, в один час вся эта тридцатитысячная история Земли исчезнет навсегда! Мы ее разрушим!

Роун наблюдал, как какой-то хрупкий мужнина в развевающихся светлых одеждах выбежал вперед и поднес факел к основанию деревянной колонны. Пламя взмыло вверх. Через мгновение оно достигло поблекших вымпелов, и они исчезли в дыму. Огонь побежал дальше по остроконечному высокому потолку. Толпа заорала, подавшись вперед. Неожиданно одна из женщин начала яростно биться в истерике, с диким воплем, с перекошенным ртом и безумными глазами она сорвала с себя одежду и швырнула ее в огонь. В тупом шоке Роун заметил, что на ее теле нет ни одного волоска.

— Что-нибудь острое мне! — завизжала она и, схватив зазубренный кусок дымящегося дерева, дважды ударила им в свою грудь и живот. Хлынула кровь. Женщина взвыла и потеряла сознание. Подскочившая к ней собака унесла ее из зала.

— Назад! — рявкнул кто-то.

Потолок превратился в сплошное пламя, дым забивался внутрь, выедал глаза. Роун невольно стал пятиться, затем повернулся и побежал. За ого спиной со страшным грохотом рухнула крыша, волна обжигающего воздуха хлестнула по спине, фейерверком далеко разбрасывались искры…

Роун выскочил на верхнюю широкую лестничную площадку, где группа мужчин пыхтела под тяжестью черной статуи атлета.

— Посмотри на него, Роун! — окликнул Дарел. — Разве он не прекрасен? Труд, надежды, которые воплощены в этом образе. А теперь…

Статуя с гулким грохотом опрокинулась и покатилась вниз, круша в пыль и мраморные ступени. Голова отлетела, задев одного из поднимавшихся вслед за Роуном мужчин. Тот с воплем рухнул, как подкошенный. Толпа с любопытством тут же сгрудилась вокруг него.

— Хозяин, тебе плохо? — напомнил о себе Состель. — Позволь мне доставить тебя домой.

— Подожди. Я должен увидеть Дэзирен, — Роун тряхнул головой, спускаясь по лестнице.

Впереди него Дарел тащил огромную картину в тяжелой раме, затем он швырнул ее через перила, прямо на статую девушки с кувшином. От холста остались одни ошметки.

— Мона Лиза, — пропел Дарел, довольный собой. — Единственная в мире! А я взял — и уничтожил ее! — Он торжествующе повернулся к Роуну. — О, Роун, разве это не придает уверенности в собственных силах?! Наши древние предки собрали все это! Ну а мы вправе поступать с этим богатством так, как нам хочется! Они создали все это, а мы — уничтожим! Разве это не уравнивает нас с ними?

Но Роун почти не слышал его, он смотрел на гигантскую, из белого мрамора, полнотелую женщину в полуспущенной тунике. Ее уже успели покалечить, отбили ей руки.

— Стыдно, — пробормотал Роун. — Зачем надо было все это разрушать?! — Перед его глазами снова все поплыло, он почувствовал, как весь мир переворачивается и падает.

— Глупости, не я один, — бросил Дарел. — Она была раньше разбита, а я лишь завершу начатое! — Он подскочил к статуе и толкнул ее.

Но статуя не двинулась. Дарел скорчил недовольную физиономию, схватил портрет одноухого мужчины и швырнул его вниз.

— Жарко здесь, — пробормотал Роун, — очень жарко.

Пол уходил из-под ног, стены вращались все быстрее и быстрее. Он оперся на перила, затем опустился на ступеньки. Люди носились, как грасилы во время линьки, все вокруг себя круша и ломая. Кто-то даже костер запалил прямо в комнате — ив огонь полетели картины. Рушились мраморные и бронзовые статуи, пол ходуном ходил от тяжелых ударов при их падении.

— Вот это ночь! — восхищался Дарел. — Когда-то давно люди создали Лувр, Великий Дворец Искусств и Императорский Сад… Мы сохраняли нее это до особого случая, и вот сегодня, в твоем присутствии…

Роун вскочил, отгоняя черноту.

— Все, я больше не могу ждать, — рявкнул он, перекрывая шум. — Где Дэзирен?

— Роун! Да забудь ты о ней хотя бы сейчас! Скоро ее выступление. А до этого нам предстоит еще много замечательных забав…

Появилась Фригет, поправляя на затылке пряди пшенично-золотистых волос, выпачканных сажей.

— Мне скучно, — сказала она. — Дарел, давай пойдем на представление.

— Но ведь еще много чего осталось, — кричал он, пританцовывая вокруг нее. — Книги, например! Мы ведь их еще не трогали, и записи, старые фильмы и… и…

— Я ухожу, — Фригет надула губы. Роун смотрел, как огненные блики играют на ее лице. Она не выдержала его взгляда.

— Не смотри на меня так, — воспротивилась она. — Ты так странно смотришь…

Роун глубоко вздохнул, на него накатила новая волна дурноты. Он попытался улыбнуться.

— Если бы у вас за плечами было семнадцать тысяч лет, вы бы тоже выглядели странновато.

Роуну стало казаться, будто он видит все сквозь какую-то полупрозрачную ширму. Дарел выглядел крохотным и далеким, а пол почему-то накренился, и на нем было трудно удержаться. Дикий, резонирующий вой ударил его по ушам, лицо пылало.

— Я хочу видеть Дэзирен, и немедленно, — жестко сказал он.

— Замечательно. — И Дарел окатил Фригет холодным взглядом. — Зануда!