Зеркала миров

Сабитов Анвар Хамитович

Зеркала миров

Валерий Сабитов

Зеркала миров

(Антинаучная фантасмагория)

Что получится, если некая идея утвердится в массах и реализуется в ткани бытия?

К примеру, супермрачная фантазия Даниила Андреева "Роза Мира"?

На страницах этого романа автор отвечает на этот вопрос.

Генеральный конструктор вакуум-кораблей Сибрус отправляет в неизвестность своего сына. Но сын еще не знает, что у него есть отец... Вакуум-шхуна Арета блуждает в глубинах океана материи. Экипажу придется испытать невиданные ранее людьми приключения. И вернуться на преобразившуюся Землю.

А на родной планете их встречает совсем не то, что они ожидали...

Годы, люди и народы

Убегают навсегда,

Как текучая вода.

В гибком зеркале природы

Звезды - невод, рыбы - мы,

Боги - призраки у тьмы...

В. Хлебников

Часть первая

Арета и

Амальгама

1. Илона

С утра лил дождь, холодный и тяжелый. Или с вечера? Ну откуда столько воды? Да еще и такой уныло-мрачной, свинцово-тяжелой... Удерживает от приступа истерии только знание: невозможный дождь закончится также внезапно, как и начался. Вот-вот закончится. По основному правилу пора бы. Основное правило здесь то же: имеющее начало имеет и конец.

Вода в рубке поднялась до щиколоток, она предельно мерзлая, и я основательно продрог. Дожидаться полного исчезновения иллюзии терпения уже не было. Вечность и бесконечность в моем колеблющемся сознании разделил двойной, отражающий как действительное так и невозможное, барьер. Он, этот неодолимый барьер, оттуда же, откуда дождь.

С первого момента блуждания в Пустоте каждая минутка становится гирькой на весах.

Весы с гирьками отмеряют мою жизнь. Гирька за гирькой, минута за минутой. Какая-то в правую чашу, какая-то в левую... Весы могут хрустнуть от растущей тяжести в любое мгновение.

Вот если бы снять двузеркальный барьер, множащий отражения в своих бездонных глубинах...

- Песка хочу! Южно-Аравийского! Летнего!

Истерическая моя команда прорвалась сквозь стены рубки и дошла без искажений. Куда надо дошла. Перископ развернул панораму источающей жар пустыни. Как в той жизни, без гирек и весов, получилось; когда-то я бывал там. Барханы, ослепляющее высокое небо в редких облачках... Это нормально. Но обжигающий лицо ветер! На Арете как будто нет климатической машины. Но пока с погодой более-менее. Прошлый раз пришлось спасаться от стужи антарктического суховея. Мороз проник даже в каюты, заледенели холодильники.

Млея от жара, я осмотрелся. Дождь, - в основе, - иллюзорный, но влага еще держится частыми каплями на сине-голубых стенах, поблескивает на сером пластике пола. Быстрое испарение скрадывает часть зноя, но превращает рубку в прилично разогретую парную.

Вакуум-мираж... Что за сюрпризы он еще предложит?! Сейчас бы теплую ванну. Тепленькую... Но для этого надо пройти в каюту. А там... Там может ждать что-нибудь неприятнее погодных капризов.

Внутри, - в мозге? в сердце? в душе? - поднимались волны протеста.

- Что же ты молчишь, "Арета"? - глупо спросил я.

Корабль не отвечал. Отреагировал Путевой Шар. Из глубины искрящейся вселенной всплыло лицо Сибруса, доброе и печальное. Таким я его не помнил. И заговорил Сибрус непривычно-торжественно, официально-представительно. Ударной волной прокатилась надоевшая фраза:

- "Арета" либо в галактической, либо во внегалактической многомерности. Более точное определение в данный момент крайне сомнительно...

Песок зашуршал, барханы заметно сдвинулись.

"Сомнительное определение!" Путевой Шар сомневается? Вот уж действительно неопределенное определение! Неудивительно, что я в еще большем смятении, чем наш заблудившийся путеопределитель. И не только в отношении местонахождения "Ареты". Всё больше волнуют другие, поменьше вопросики. Вот к примеру, - кто внедрил в Путевой Шар Сибруса? И при том сделал его мягоньким, гладеньким да причесанным. Так и хочется подержать в руках и поласкать. Одно ясно, - не сам конструктор; он и понятия о своем присутствии тут не имеет. Спорить с Сибрусом, требовать от Сибруса, приказывать Сибрусу, - что может быть невероятней? Одно слово: кошмар!

Шар обрел обычную бессодержательность.

Бес-содержательность... Наполненность бесами?

Пока я размышлял о странностях языковых реалий, пустыня исчезла. Сам по себе, без команды. Перископ демонстрировал очередную звездную несообразность, стопроцентно несопоставимую ни с каким куском объективного мира. Откуда такая страсть к фантазированию? Причудливые скопища разноформенных галактик; отдельные кучки то ли звезд, то ли квазаров; цветные облака чего-то непонятного... Неужели темное, скрытое вещество Вселенной решило проявиться? Много чего накручено. И всё это ворочается в ускоренной переменности гравитационных полей. До жути красиво. Но ведь выхода "наверх" нет! Или звездные миражи появляются тем же бесовским образом, что и дожди с суховеями?

Я обоснованно, - то есть твердо! - подозреваю: ни в разумных пределах, ни за ними "Арету" не отыскать. В каждый отдельно взятый момент шхуна занимает иную, новую точку в очередном "нигде".

Но стоп! Какую-такую точку? Нет там никаких точек, и само это "там" не имеет ни ориентиров, ни каких-либо смысловых определений. Как не имеет четкого смысла все то, что происходит вокруг меня, внутри распахнутой в никуда оболочки "Ареты". Нет ни слов, ни образов. И взять их негде - в памяти также пустота. А бес-словесно да без-образно, - одно бесоподобное безобразие и выходит.

Некий намек на стабильность когда-то имел место в том мире, который застрял где-то в затененном уголке пустой памяти. Где-то там, невообразимо позади, по ту сторону старта, - только там царствует устойчивая, крайне запутанная, разнообразная, многословесная, сложносочетаемая, никем не понимаемая межчеловеческая стабильность.

А здесь... Я с тоской осмотрелся. Выше пояса по всему кругу до условного неба - изогнутый экран Перископа. Ниже, - дежурные места для вахты, пульты... Все такое техническое, бесполезное. Напротив люка-двери на палубу, на стальной тумбе-подставке, - Путевой Шар, по замыслу Сибруса обязанный надежно ориентировать экипаж. Экипаж, команда... Скорее - пиратский сброд.

- ...Не бойся, Сибирцев, ссор и разборок. Остерегайся эмоций безысходности. В противоречиях - ключ к решению задачи! И пропуск обратно, домой. Потеря веры в спасение - смерть. На забудь, Сибирцев! И помни всегда: лидер - ты! Уйдешь в тень - пропадешь.

Так напутствовал меня Сибрус накануне старта. "Не бойся, Сибирцев; не забудь, Сибирцев..." Знать бы, чего бояться. А память... Тут совсем загадочно.

О смерти он еще говорил: в пустоте, без опоры, без надежды, без озарения... И, кажется, без посмертия. Сам-то он понимает смысл всего этого? А что, если мы уже перешли все рубежи жизни? И уже не люди, а фантомы, трансформирующие в себе полузабытые ощущения? Суд свершился, и приговорил нас к вечному движению из ниоткуда в никуда, внутри безжизненной бесконечности, где ни прав, ни обязанностей, а двоичный перебор несуществующих вероятностей... Мира в экипаже тоже нет, - сплошь затаённые противоречия. Но что-то не слышно приглашения в потерянную жизнь.

В рубке тихо и призрачно. Погода никакая. Путевой Шар молчит. В прозрачной глубине его мнимо четырехмерной, минусовой бесконечности мерцают скопища не сотворенных пока галактик. Мне все равно, существуют они в реальности или нет, в любом случае они в равной недостижимости. Шару тоже все равно, - даже не притворяется, что он живой и разумный. Блаженно его ничем не озадаченное безделье.

Может быть, огреть его чем-нибудь покрепче? А после и Перископу добавить! Экран жемчужно нейтрален, - окно в макромир закрыто. Нет ни выхода, ни входа!.. Вместо них Ниоткуда и Никуда. В этих словах нечто колдовское, затягивающее. Я приближаюсь к ним, и в одном из кусков разваленной памяти оживает Земля...

Земля, - это прежде всего Сибрус. Сибрусу я доверял больше, чем себе. Больше, чему кому бы то ни было. Вот и надоверялся! Но так было. Особенно, - после исчезновения Илоны. Теперь понимаю, - я боялся остаться наедине с самим собой. Все же в Сибрусе есть нечто особенное, притягивающее. И теперь не могу определить, что скрывается в этом "нечто". Как он залез в Шар? Или это его официальное Путевое лицо, - призрак Пустоты?

А экипаж у "Ареты" - хуже не бывает. Будто общий для всех враг свалил нас в кучу для смеха и погибели. Лучшие люди планеты, прошедшие жесткий отбор! По-видимому, и все человечество Земли нисколько не прекрасней. О той мы все яблоньки, от той... В кресло капитана, без сомнения, протолкнул меня Сибрус. Не креслом оно оказалось, а конурой пса цепного, назначенного стеречь единство несоединимого.

Остальные, - креатуры Цехов. Знаю, каждый что-то прячет в потайном кармашке. Тайную цель, второе лицо, камень для броска в спину. Кто что прихватил, кому что всучили.

Немного, совсем чуть-чуть, знаю одного, - штурмана. Зачем "Арете" штурман? Не нашли другого слова?

Агуара-Тунпа - свидетель гибели Илоны в небе Марса. С ним ясно - ставленник Цеха Гора. Как и Кертис, специалист по настройке мини-Тарантула, корабельного Путевого Шара. Кертис загадочен, туманен... С первого дня он открыто противопоставил себя Агуаре. Как объяснить разброд между людьми Гора-Сфинкса? Они там все монолит, семья единая. Внешне Кертис - римлянин, древний, имперский. Из тех, что не могли без власти, оружия и чувственных мальчиков. Жирная пена в котле выкипевшей империи. Но это внешние ассоциации. Внутри он скорее многоученый латинянин; из тех, кому впору скромная серая тога да перо с бумагой на письменном столе. А не тяжкий винный кубок.

Астроном Андрий, хоть и не обозначил себя четко, без сомнения, из Розы Мира. Где ни лакируй, ни скреби его, отовсюду выглядывает образцовый славянофил. Нормально. Его более-менее предсказать можно. Пока, конечно.

Чего не скажешь о Джино: смазливенький бой без обязанностей, назначенный в последний час. Джино - само изящество. Пик обаяния. Меня от него почти тошнит, как от случайного глотка сгущенного сиропа. Смотрю на него, и кажется: мечтает Джино раздеть капитана до горячей наготы и перещупать длинненькими девическими пальчиками. Так и слышу слащавую любовную просьбу: "Ну же, возьми меня, мой милый!"

Наверное, в один из счастливых дней я его прибью. Пусть потом катится с любовными обидами к жрецам Гора. Слышал, человека спрашивают перед рождением, кем он желает стать. Думаю, Джино желал родиться женщиной, да почему-то не вышло. Первые дни, - или часы? - он бродил за мной, тыкаясь в спину жадным взглядом. Пришлось поручить ему надзор за внутренним порядком. Пусть попыхтит, наберет опыт пылеуборочного комбайна. А все-таки: какая власть за Джино? Кто они, дотянувшиеся до секретной "Ареты"? Тайная четвертая сила Земли..?

Вместе, впятером, мы не собирались уже... Может, никогда не собирались, потому и не помню. Если так, - по причине бездействия капитана. А бездействует он потому что боится. Да, признаю, - боюсь я общего собрания. Ибо представляю, что может получиться. Начнем говорить-беседовать, и... Рано или поздно выйдем на преимущества одного Цеха над другим. Тема в наших условиях смертоубийственная.

Лучше дождаться всплытия в трехмерность. Рядом с землеподобным миром. И отыскать там брата по истине. Пусть он будет зеленый, дремуче волосатый, дурно пахнущий... Неважно. Устроюсь с ним на берегу желтого пруда под лиловым солнышком, прилягу на красно-бурую колючую травку и скажу:

- Привет тебе, брат! Скажи, кто я? И каким должен быть? Где дорога моя? Может, проясним разумы наши глотком...

Стоп! У желтых прудов лучше не делать глотков очищения. Волосатые зеленые могут потреблять непитьевые напитки. И не расцветут от наших объятий братских цветные сады под лиловыми небесами. Никуда я не денусь от человеческой геометрии "Ареты", ее слепых стен, свободно пропускающих ветер Пустоты.

Страшно. И скучно. Так есть, так было, и так будет.

Земля - та же "Арета", только размерчиком отличается. Там тоже не отыскать брата по истине. Так зачем ностальгировать, если впереди то же, что позади? Если нет разницы между верхом и низом, если правое равно левому?

Это все Перископ! Это его мерцание управляет моими мыслями. Это жемчуг экрана крутит меня меж обломков моей же памяти. Сейчас начнется новый кошмар. И кусок моего личного мира выплеснется на пустой экран. Отразится для Пустоты. Отражение - правдоподобное присутствие отсутствующего отражаемого.

Принцип Ямы-Сатьи гласит: правда - зеркало истины и реальности. Кто и что этот Яма-Сатья? Это Пустота нашептывает: посмотри туда, вглядись сюда, и увидишь себя. А оно мне надо? Еще одно ложное отражение в еще одном неверном зеркальце...

Официально "Арета" нацелена на поиск братьев по телу в доступной человеку реальной вселенной. Как будто у них, братьев, зеркала правды почище и поярче! Не надо никого искать, бесполезно все это.

По экрану справа налево, исчезая за спиной, пробежали зеленоватые волны. От волн исходил неопределяемый конкретно, но знакомый шепот:

- Алису они заставили пить из бутылки. Что у них, стакана не нашлось? Или рюмочки на крайний случай... От бутылки она стала такой крохотной, что уже не могла больше кричать: "Чем дальше, там любопытственнее!"

Шепот сошел было на визг, но выправился и продолжил твердо и уверенно:

- Волшебное Зеркало они одним ударом молота разбили вдребезги, и пропали все Красные Короли и Устрицы.

Неопределимо знакомый голос утонул в зеленой волне. Бедная Алиса, подумал я. Все у нее было, целая странная страна. А кто-то пожелал, - и все исчезло. Убрали зеркало, и не стало волшебного видения.

Чей же голос вызвала Пустота из моей памяти? А слова, - вспомнил! - взяты из "Марсианских хроник" Рэя Брэдбери, любимого Илоной. В нашем общем, недостижимом и невероятном детстве.

А любопытственно, Путевой Шар участвует в моих погружениях внутрь себя? Или же Перископ обрел самодостаточность и решил основательно перезагрузить мои воспоминания?

Я невольно засмотрелся на экран, так невиданно он заиграл цветными фракталами. И - точно перед глазами. Предназначено для удлинения ассоциативных цепей. Но за спиной, где люк на нижнюю палубу, в одноместные камеры, - пылает нечто супергипнотическое, специально для мозжечковых структур. Это точно, я знаю.

Но такого и предположить было нельзя!

Экран воспроизвел "Тайфуна".

"Тайфун" - космический крейсер, в который Цех Агуары вложил всю свою греко-египетскую научно-техническую страсть. Место моей последней земной работы. Странно видеть его так, со стороны. И понимать: мне показывают момент, когда я внутри "Тайфуна". Момент, видимо, предроковой. Добрался-таки Перископ до наиболевой моей точки! Сейчас начнется повтор страшных минут, и никуда я не денусь, не оторвусь от видения, как наркоман от дозы.

Готовясь, я покрутил головой, стараясь не оборачиваться. Кресла, кроме моего, пусты: свежевымытая и свежевысушенная серая кожа. Рабочие столы помигивают огоньками, высвечивают цифирки-буковки. "Арета" делает вид, что служит верой и правдой. Никого рядом нет. И хорошо - такие воспоминания не делятся ни на сколько. Прячется народ по камерам-норам-каютам, пытаясь сохранить внутреннюю невинность. Но разве предохранишься от внешнего безмолвия?

Взгляд мой застыл, приварился к волшебной плоскости.

...Марсианская орбита.

Строительство завода. Какого точно, - не могу вспомнить. Рядом с ним исчезла Илона. Именно исчезла. С той поры слова "смерть" и "гибель" я возненавидел. Они тоже исчезли для меня. Теперь вот явились заново.

Вот оно, - начало! Момент аварийного отстрела капсулы, - беззвучный бело-желтый хлопок.

А вот этого в реальности не было: Перископ красным крестом отметил точку встречи капсулы с метеоритом. Метеорита еще нет, а крестик, - вот он, мерцает... Невидимая неизбежность... Чем занималась служба безопасности завода? Ведь небесный камень нес на себе имя "Дикобраза", корабля охраны! Взрыв "Дикобраза" раскидал бы половину стройки с сотней операторов-монтажников. Илона состояла в экипаже корабля орбитальной охраны помощником капитана.

Перископ замедлил темп воспроизведения ленты памяти и все тем же неопознанным знакомым голосом повелительно пояснил:

- Смотри! Как люди пропустили такую "мелочь"? Сейчас и ты поймешь. Смотри!

"Мелочь..." Слово произнесено с человеческой горечью.

Капсула замедленным ускорением сближалась с красным пульсирующим крестиком. Да, женщина в капсуле сознательно выбрала такой вариант. Неужели у них не было другого хода? О чем, о ком она думала в последние секунды? Ведь мой "Тайфун" был тогда рядом, в пределах оптической связи с "Дикобразом"!

Точка капсулы слилась с центром крестика и - вспышка! И, - через малую долю секунды! - новый, более мощный всплеск излучения. И темнота...

- Увидел?

Вопрос для идиота. То есть в самый раз для меня. Я горел в замешательстве. Я не в силах был понять, как эти образцы земной техники, "Дикобраз" и много более могучий "Тайфун", не зарегистрировали вовремя приближение метеорита. И почему потом, как только его зафиксировали, не уничтожили как положено? Как Илона определила, что от нас, - то есть и от меня! - нечего ждать? И еще: Агуара. Кем он числился на "Тайфуне"? Не помню... Почему после трагедии я не вывернул его внутренности и не рассмотрел их под микроскопом? И еще, еще...

Перископ между тем продолжил:

- Ты увидел, Алекс? Параметры взрыва вы не изучили, не так ли? А время решает все, капитан Алекс.

Я еще как увидел. Но ничего не понял. Физически очень просто: в космосе произошло взаимоуничтожение двух объектов. Статистика околосолнечной экспансии имеет сотни подобных примеров. Да, не простое, а как бы двухступенчатое. Двухфазное столкновение. И что? Не один, а два метеорита в непосредственной близости... Что неясно?

Я молчал, стараясь соображать. Перископ повторил эпизод в еще более медленном ритме.

...Первая вспышка! Она заняла на экране метр в квадрате, не больше. Пауза, - и новая вспышка! Эта, вторая, осветила всё в пространстве рубки. Вот так оно случилось на самом деле. Новая, вторая - она и есть взрыв астероида. Но не первая.... Капсула не дошла до точки встречи!

- Теперь ты понял, капитан Алекс. Оба события достаточно разнесены по шкале времени. Сделай спектральный анализ. Он покажет: прямого столкновения не было.

"Не было взаимоуничтожения! - открытие ошеломило мой застонавший мозг; мозг идиота, - Илона не погибла?! Но что произошло? Как я..?

На экране плывет мирный Марс, украшенный блестками земных поселений. Стройка парит в стороне, большей часть за моей спиной. Где-то там и "Тайфун" со мной и Агуарой. И "Дикобраз" без Илоны.

- Последовательность такая, капитан Алекс: вначале исчезает капсула с Илоной, затем уничтожается астероид. Вероятнее всего, второй взрыв инициирован следовым излучением капсулы. Что же с ней произошло?

Я с трудом справился с желанием развернуть кресло. Не дал приступ страха, - у люка таилось что-то непонятное. И автоматом повторил вопрос:

- "Что же с ней произошло?"

Только думал я не о капсуле, а об Илоне. А тот, кто владел Перископом, продолжал поднимать мне веки.

На экране появилось пятно из разноцветных колец. В сопровождении того же голоса. Я подумал, что и мозг "Ареты" сам, без посторонних из Пустоты, способен сплести этот голос из многих мне известных. Только чтобы сдвинуть равновесие в моем сознании. Остатки равновесия.

- Перед тобой развертка излучения во времени, созданного объектом, уходящим в вакуум подобно "Арете". Как было при вашем старте. Картинка знакома? Видел на испытаниях Сибруса? Теперь, для сравнения, аналогичный анализ следа капсулы Илоны.

Нет, это не программа, вложенная в "Арету". До такого на Земле не додуматься. Мысль не очень успокоила. Вот и второе пятно, рядом с первым. Тут, - плюс ко всему три ярких розовых лучика, исходящих от центра. Твердо помню: на снимках, оставшихся в архиве Вакуумфлота, розовых лучиков нет. Следовательно, не то?

- Капитан Алекс, ведь люди в испытаниях Сибруса не участвовали? Вы - пионеры. Генерального очень торопили...

Нет, это не Перископ. И не Шар. И не "Арета". Уж крайне хитромудро.

- А без лучей - полная идентичность. Не так ли?

Вопрос не требовал ответа, и я молчал. Да и кому отвечать? Демонстрация-то ведется из моей идиотской башки. "Тупая башка", - так выражались мои оч-чень дальние предки. Ногам вдруг стало жарко. Я опустил голову. Плоскость пола закрыл желтый песок, знойный ветерок ворошил его, закручивал легкими вихрями. У левой ноги застыла серая ящерица, взирая на меня черными влажными глазками. Натуральный песочек. Не исключено, именно с той обитаемой планеты, которую нам не мешало бы отыскать. Если очень-очень сильно пожелать, можно там приземлиться. Припесочиться... Я бы остался там. Ящерка симпатичная... Но голос не дает сосредоточиться. И те, что выжидают в каютах...

- Итак, Илона нырнула в вакуум. Вспомни, теория Сибруса предусматривает такую возможность. И еще вспомни, Алекс: для глубинного проникновения необходимо создать вокруг уходящего объекта пиковый заряд, всплеск информационно-энергетического поля, рожденного чувственно мыслящим мозгом. Чувственно! Эмоционально! Человеческим мозгом, к которому подключена машина Сибруса.

Ну-у, закрутил... Ляп ведь получается. У меня даже самочувствие улучшилось, даже комочек страха, цепляющийся за затылок, ослабил хватку. Все-таки мой собеседник не суперсущество из центра Туманности Андромеды. И я не без ехидства спросил:

- Как же она смогла проделать такое без машины, существующей в одном экземпляре, на "Арете"? Или техника не обязательна? Или есть люди, способные обойтись без...

Он перебил меня:

- Я всего лишь интерпретатор, капитан Алекс. Феномен человека не воспроизвести никакой интеллектуальной системе. Я - всего лишь ингибитор течения времени...

"Ингибитор!" Мысленно я послал его. Очень далеко. Что-то в моей больной голове заворочалось, стало не до него. Надо было подумать самому, без внешних стимуляторов. Я отключил внимание от "ингибитора". Жарким потом обдало лоб и руки. Ведь мне подсказывают: Илона исчезла туда, где сейчас гуляю я с одичалой командой. Вселенная, конечно, бесконечна. Хотя никто не понимает, что это такое. Вакуум превосходит Вселенную во всем. И первое и второе бесспорные заключения проверить никак. Что тут важно? А то, что для вакуума требуются иные мысли и слова. Из тех самых, очень древних запасов.

Великая Пустота, - она всюду, во всем, везде. Лично я локален и в пространстве, и во времени. Когда-то меня не было, когда-то опять не будет. Нигде. И длительность, и протяженность мои, - они исчезающе малы. Их почти нет.

Болтливый "интерпретатор-ингибитор" утверждает, что человек неисчерпаем. Со стороны, может, так и кажется. А изнутри мне понятно другое: рожденный умереть во всём одноактен, одномоментен. Как ни тянется этот разовый акт, край вот он, ближе локтя.

Последняя демонстрация "великого ингибитора" показала: анализируя себя, я способен осознать всякий раз один только срез собственной жизни, тонкий до крайности и далеко не важнейший. Мое настоящее, где и есть субстанция жизни, - всего лишь лабораторный срез, помещенный на стеклышко под чьим-то микроскопом. Вот только вопрос не дает покоя: на чьем столе этот микроскоп?

Экран показал какое-то лицо. Я не помнил его, но оно явно имеет ко мне прямое отношение.

Действует Путевой Шар. Он с Перископом сочинил заговор и теперь путает паутину вокруг капитана Алекса. Не нужен им капитан. Они сами с усами.

Где они взяли такую отвратную физиономию? Глаза расфокусированы, с сумасшедшинкой. Усики холеной щеточкой с черным жирным блеском. Не иначе как обувной крем применялся. А выражение! Родственное сочувствие, по другому не скажешь. Не привык я к таким родственникам. Да и ни к каким не привык. Неужели он обитает во мне? Если да, надо срочно убирать из себя этот призрак дурдома.

- Назад, в психоизолятор! - приказал я себе и мысленно погрозил в сторону усиков пальцем. Сработало. Вместо физиономии родственной явились полутемные коридоры неведомого подземелья. А знакомый голос, сопровождая кадры, проникновенно зашептал:

- По стенам скользили тени, отброшенные неведомо кем, тут и там висели зеркала, в которых ничто не отражалось.

Опять извлекли из меня отпечаток Рэя Брэдбери. Неужели не найти чего-нибудь более ценного и полезного? А голос я опознал, - то был мой голос, родной до полуузнаваемости.

Странно это всё...

Интерес мой в другом. Загадка пути отстреленной "Дикобразом" капсулы... А в сознании - вещи далекие и даже не существующие. Что это значит? Во мне имеется и то, чего нет? Пока нет? Или и то, чего не будет? Приблизительно как в Великой Пустоте.

Только помыслил о "Дикобразе" - экран показал его. Древний, почти ископаемый патрульщик. Я мог бы, - и хотел, - включить Илону в экипаж "Тайфуна". Но она так упряма...

Назван патрульщик хорошо, точно: этакий сплющенный, деформированный шар, в щетине катапультных труб и стволов ядерных пушек. Сторожевых и патрульных кораблей постоянно не хватает, вот и сохраняются подобные реликты. Тюрьма, не корабль! Полнейшее отсутствие комфорта, экипаж постоянно сидит в герметических капсулах, рассчитанных на длительную автономию. А боевое оснащение! Дюжина атомных орудий с ограниченным боезапасом да единственный лазерный дальнобой ручного наведения, с примитивным механизмом поиска целей...

Видимо, роковой камешек шел в мертвом секторе, недоступном "Дикобразу". Иначе его поймали бы вовремя, ребят для такой работы подбирают серьезных. Они увидели его у критической зоны. Тут нельзя применить ни ядерный заряд, ни лазер, - последствия удара обязательно распространятся на орбитальную стройку. Оставалось одно, - выстрел капсулой, ведомой пилотом-смертником. По-другому никак. Илона рассчитала верно... Уверен, подобный расчет проделали все в экипаже "Дикобраза", наверняка проделали. Но только у нее хватило решимости и первоочередной реакции.

Никто другой не успел, не смог. У нее был один-единственный шанс, и она использовала его весь и сразу! Не знал ты Илоны, Алексей Сибирцев! И не узнал бы, если б не квазиразумная техника "Ареты". Неужели так и вышло? Илона поменяла пространственно-временную систему координат на скользящее теневое пребывание в безжизненной сетке вакуума?

----- *** -----

Усатый беглец из психдома, покинув рубку, посетил каюты и разбудил спящих. Каждый принял его за сигнал сбора. Разместиться все пятеро могли только в рубке.

Потрясенный внутренним открытием, я старался не замечать обращенных ко мне лиц и взглядов. И хорошо, - дружелюбия и понимания они не излучали. Экран прекратил трансляцию внутренних образов из подсознания, но я понимал: Перископ и Путевой Шар вовсе не отключились от зондирования моей памяти. Скорее всего, они подсказывали молчанием: все по-прежнему, все как требуется для постижения правды и истины.

Агуара-Тунпа, по праву штурмана и давнего приятеля капитана, первым бросил горящую спичку в приготовленный костер.

- Мы что, в гостях у Римана или Лобачевского? Или вернулись домой, к Евклиду? Алекс, зачем ты разбудил сразу всех?

Я потер влажными пальцами припухшие веки, перевел взгляд с Агуары на отрешенное лицо Кертиса и поспокойнее сказал:

- Я никого не будил. Вы знаете, я предпочитаю индивидуальную работу. И впятером нам собираться опасно, можем расщепить интеллект Шара.

Коричневая боливийская кожа Агуары посветлела. Это рвался наружу гнев. И я подумал, что штурману приснился тайный цеховой ритуал. О них легенды ходят. И теперь Агуара не знает, на ком сорвать злость и тоску. Но вопрос правильный: кто и зачем их собрал, впервые после старта? Нужен разговор. Надо его начать и продолжать до той секунды, которая сделает его невозможным.

- Всё обычно. Кривизны никакой: ни в плюсе, ни в минусе, ни в нуле. Но мы ведь и раньше знали, - кривизна пространства вещь чисто гипотетическая. Плоская Вселенная или кривая, или вообще никакая, - какое это имеет для нас значение?

Мне удалось даже улыбнуться. Агуару мои слова успокоили и он перестал искать цель для нападения. Но костер разгорался и его пламя неожиданно коснулось Андрия. Неожиданно потому, что ставленник Розы Мира Андрий, - славянофил до мозолей на ногах, он только оттуда! - ни при каких условиях не мог задеть меня лично впрямую. Ибо я имею те же русско-славянские корни.

Но где они гнездятся, эти корни? В крови их не нашли. Может, в способе ее течения? Один из психологов Космоколледжа однажды предупредил: бывает так, что кровь по мозговым извилинам начинает течь вразброд и вкось. А если такое бывает всегда? Они любят говорить: боливийская температура, славянский дух, египетская мудрость... Перемешай слова в любом сочетании, - и ничего не переменится. Этот мир стоит на бирках, на вывесках, на психоделической реакции, на тайных взаимодоговоренностях. Что напишешь - то и продашь. И неважно, что там, за словом. Сегодня я тебя дурю, завтра ты меня... По-другому никак, иначе вскроется звенящая пустота.

Вот и переплелись пустые слова, и сделался колдовской клубок связей человеческих... Развяжется он, столько всего обнажится, что бежать станет некуда. Андрий дернул за ниточку, связующую его с капитаном. Слабую, но крайне важную ниточку. Кому это нужно? Что есть Андрий без Розы Мира?..

- Капитан Сибирцев увлекся Сибрусом и его идеями. Слишком увлекся. Капитан не примкнул ни к одному из Цехов, не склонился ни к одному из опорных столпов цивилизации. Такое ненормально. Такое искусственно ставит капитана выше каждого из нас. И даже выше Аватары. Как и Регента-Предтечи. Как и других... Мы не вернемся, пока сияет такое величие. Нет равновесия... Сибрус себя развенчал. Пора и Алексу...

Из Путевого Шара выглянуло удивленное лицо Сибруса. Перископ настороженно мигнул экраном.

- Какие-такие столпы? Может, столбы? Сказано "как и других..." Каких-таких других? - в явном недоумении спросил Сибрус и тут же растворился в Шаре.

Вот так: корабль жил. Он реагировал, смеялся, провоцировал. Фантом-Сибрус явился вовремя. И я принял вызов:

- Это как? Это в каком таком смысле развенчал себя Сибрус? И каков был тот венец? О Андрий, твоя цеховая отстраненность от научно-технических основ...

Я не закончил фразу. Андрий отреагировал как свежепохмелённый запорожский казак на пересекшего линию горизонта шляхтича. По пшеничным усам ударили тупым серпом, бритый череп заблистал красками забытых боев. Голос зазвенел вметнувшейся на ветер саблей.

- Да твой Сибрус не авторитет. В физике! Скорее - в лирических нюансах. Напомнить? Его попытки "новиковских" пробоев пространственных складок ничего не принесли. Сибрус взялся за нуль-транспортировку. Опять провал! "Кротовые норы" не пожелали ему открыться. Он отождествил темную материю с вакуумом, - его никто не поддержал. Этот вакуум-переход, - его личная идея! Очередная пустая затея. Лет пять назад по настоянию Цеха Гора-Сфинкса его околонаучную группу расформировали. Разогнали! Да недавно кто-то там что-то увидел и ему снова дали в руки знамя. Да, конечно, и Роза Мира поддержала Сибруса. Иначе меня бы тут не было.

Андрий сделал остановку, глубоко несколько раз вздохнул и, собравшись с силами, попытался продолжить. Главное, - от раскрылся! Роза Мира все-таки... Но шеф Перископа астроном Кертис не дал ему завершить сабельную атаку.

- Не путай карты! Мы тут тебе не мальчики для битья и не девочки для утех. Все знают, откуда пошло возрождение группы Сибруса. Где-то в Мезопотамии хранится с древних времен нечто... Начали искать. Сибрус сказал: не надо искать не знаю что не знаю где. Даже так он сказал: не ищите иголку в стоге, она у меня на ниточке висит. Ему поверили. Но тут ты прав, - что в результате имеем мы лично?

- А что в результате? - неожиданно для меня вступил в беседу Джино, - Нормально. "Арета" в походе, на курсе. Ведь застряли мы не где-нибудь в Атлантике, а в вакууме. В самом что ни на есть Преддверии!

Как-то не по-джиновски выступил Джино.

Да-а...

Путевой Шар показал сибрусовскую одобрительную улыбку. И мне показалось, что я слышу знакомый смех.

Да-а... Психдомовская аура и не думала развеиваться. Напротив, она сгущалась. Вот и Кертис...

Кертис критически глянул на подведомственный ему Шар, с презрением посмотрел на готовые к жатве усы Андрия и с нескрытой издевкой заявил:

- Сибрусовский вакуум, - это платоновский МЕОН, то есть НЕ-Сущее. СЕШЕТА МААТ...

Что тут скажешь? И я воззрился на куратора Путевого Шара с осознанным пиететом. Именно с "пиететом" в подобных обстоятельствах смотрели мои древние предки. Крайне древние. Сешета Маат - тайная истина. Кертис в общении переходит на древнеегипетский? Так он скоро начнет пользоваться не словами, а образами. Как тот самый мифический Гор в истинной жизни.

- Ну-у, родные мои, - заявил я с оттенком сомнения, - Будем справедливы к неоспоримым заслугам. Это Сибрус перевел хитрое понятие "шуба" из попслоя физической теории в практику вакуумплавания. Если б не сибрусовская "шуба", еще с тысячу лет возились бы с суперструнами.

Я заставил себя посмотреть на Джино. Вопрос возник. Ибо были основательные сомнения по поводу образованности неизвестного суперкосмонавта вне штата и обязанностей. Кто он здесь? Джино проглотил наживку без раздумий. Или разгадал смысл хода и принял игру?

- Шуба? Какое отношение имеют шкура с шерстью к геометрии? К тому же мировой?

Какой-то чрезвычайно невежественный вопрос. Ответил штурман, невольно или вольно продолжая мою мысль:

- А такое, что мир скроен из кусков и кусочков. Как и твоя очаровательная драгоценная личная шкура. Популярно: ты сам кусок неоднородной геометрии. Неясно пока, какой. В смысле темной скрытой или же светлой видимой. Но "шуба", о которой упомянул капитан, не из класса геометрических конструкций.

Агуара-Тунпа открыто считал, - совсем небезосновательно, - что вне Цеха Гора-Сфинкса народ ходит тупо невежественный и пропадает без перспектив вознесения, задавленный смертными объятиями здравого смысла. И теперь, торжественно перехватив инициативу, он с превосходством знающего оглядел собрание невежд и продолжил. Зачем и для кого? Я слушал его вполуха, с интересом наблюдая за игрой светотеней в рубке. Источников света не наблюдается, а тени бегают. Туда-сюда, сюда-туда... Почему больше никому не интересно? У Агуары фундаментальная подготовка. Как он легко о видах взаимодействия, о полях промежуточных бозонов... Вот, - о фазовых переходах что-то... Да ими можно объяснять что угодно. Объяснение и реальность - всегда не одно и то же.

Одна из теней повела себя индивидуально, обрела человеческий контур и застыла справа от входного люка, рядом с Джино.

Агуара уже повествовал о доменных стенках, разделяющих различные слои вакуума, пронизанных бесконечными и конечными струнами. Теория это всё, сухая и безжизненная. Но он молодец. Без общего понимания вакуума к "шубе" Сибруса не подобраться. Вся "Арета", со всем ее содержимым, включая экипаж, погружена в эту "шубу". Мы пропитаны ею насквозь, от клетки мозга до последней элементарной частицы. Если только они, клетки и частицы, еще имеют место быть. Но, как ни крути, мы тут и внутри, и снаружи усиленной, реализованной Сибрусом виртуальной "шубы". Она-то и закрыла нас от макропространства. И, естественно, от макровремени. С одной стороны, лучше знать об этом побольше.

С другой стороны. лучше об этом не задумываться, иначе страх грозит захлестнуть то, чем обычно думают. Тогда дурдом покажется эталоном спокойствия. Тень у люка колыхнулась, из серой стала зеленоватой, как морская волна на закате. На что она реагирует? На мысли или слова? Надо бы прислушаться к Агуаре.

- Всякая частица окружена облаком виртуальных частиц. Они как бы и есть, и - их как бы и нет. Это и есть "шуба", постоянно являющаяся и исчезающая. Для примера возьмем электрон. Ты знаком с электроном, друг Андрий?

Друг Андрий молча жевал половину уса. Взгляд его обращен в сторону зеленой тени, но ее он явно не замечает. Но не слышать Агуару он не мог.

- Так вот, электрон окружен электрон-позитронными виртуальными парами, живущими в чистом вакууме. Само собой, минусы отталкиваются, а плюсы притягиваются. Так электрон приближает к себе растущую массу позитронную, и - увеличивает собственный заряд. Процесс идет, - и вот, наступает скачок, фазовый переход, и наш электрон проваливается в вакуум, делается как бы виртуальным.

- Ваш электрон! - неожиданно уточнил Андрий, - Не наш, а ваш электрон проваливается. Туда ему и дорога.

Зеленая тень согнулась пополам и заколыхалась. Смеется она, что ли? Но Агуара молодец, не обиделся, и красиво, откинув цеховые предвзятости, подошел к выводу из своей речи:

- На "Арете" действует пси-генератор виртуальной шубы. Можно и во множественном числе - виртуальных шуб. Генератор, - он же конденсатор, - делает шубу мощной, плотной, так что в ней, - или по ней, - можно как бы "скользить" во внутренних слоях вакуума. Конкретно область, или слой вакуума, в который мы проваливаемся, определен потенциалом пси-генератора. А он замкнут на экипаж и мозг шхуны. Иначе мы в миг старта разлетелись бы на мириады частичек. А пока - дорога у нас одна и общая. Возможно, к счастью.

Агуара победно улыбнулся и приложился бледными гулами к бутылочке. Я присмотрелся и удивился. На этикетке красовалась надпись: "Пиво Жигулевское. Первый холодный отжим". Но беспокоиться не стал. В наших условиях и отжатое на морозе пиво не во вред.

Кертис, Андрий, Джино... Как-то они легко переварили лекционный пыл Агуары. Андрий даже почесал пальцем светящийся желтизной череп, привел усы в мирное положение и с теплым ласковым вздохом произнес:

- Эх, ребята... Выпали мы из родного Энрофа, растеряли координаты-опоры. Все четыре как одну, в один лишь миг.

Джино снова удивил. На сей раз Агуару. Это поначалу.

- Мы тут, к сожалению, пользуемся разными словарями. Вот Агуара и считает меня полным идиотом. Какую лекцию закатил! Но дурачком в нашем положении быть полезнее. Для всех. Будьте уверены: были б мы все идиотами... Тогда ноль проблем с возвращением. Еще и прокатиться смогли бы. Куда душа пожелает...

Из Шара попыталась высунуться какая-то фигура, но ей не удалось. Экран замерцал скопищем неизвестных звезд.

Джино очень ловко и женственно придвинулся ко мне; пальцы его левой руки нежно коснулись моего колена. Я инстинктивно отодвинулся. Глаза Джино погрустнели, но он продолжил, обращаясь уже к звездам.

- Начальное образование у нас приблизительно одинаковое? Есть же федеральное соглашение по этому вопросу. Тогда каждому еще в детстве втолковали: единственная реальность во вселенной, - или в Энрофе, без разницы, - живой мыслящий дух. А если так...

Джино вздохнул и томно, и мечтательно. По рубке распространился аромат оранжерейных цветов. По запаху - из коллекции вождя Розы Мира, знаменитой на весь мир.

- А если так... Всё прочее и остальное, включая и шубы, и голые клеточки, - лишь тень и эхо того духа. Ведь так?

Оспорить столь фундаментальное по своей официальности утверждение не взялся никто. Навыка на то не имелось.

- А если так... В нашем вакууме, как я понимаю, имеется избыток, может и максимум, несуществующего. Дух действует, дух. В непроявленной форме.

Я посмотрел на люк. Тени не было. В коллекцию Аватары добавился новый пахучий цветок. Тоже в непроявленной форме. Шар молчал, звезды собирались в созвездия.

- А в нашем случае, поскольку все мы родом из Мезопотамии... В нашем случае мы попали в особо тонкие состояния материи. В состояния, весьма приближенные к духу. Вот эти состояния и есть истинная шуба мыслящего существа. В нашем случае, в наших условиях...

Я с трудом удержался от аплодисментов, - Джино раскрылся, словно таежная лилия в солнечный полдень. Куда тут Агуаре с его цеховой цифирью. Вот и смотрит теперь штурман на "лишнего" человека как на привидение. А тот принялся самозабвенно воспроизводить древний источник, заученный, видимо, тоже в детстве, во времена "обязательного" образования.

- "...ничто не исчезает, даже в

непроявленном состоянии

. Как в начале, так и в конце все элементы существуют в непроявленном состоянии, лишь в

промежуточном состоянии

они проявляются, так что это не составляет никакой разницы даже с материальной точки зрения".

Я задумался. О чем это он? Просто так тут никто и не чихнет. Об иллюзорности всего материального? Но на практике эта иллюзия может загнать живую душу в такой переплет, что выбраться и вечности не хватит.

Джино завершил контрудар по Агуаре весьма изящным выпадом:

- Движение вещества и энергии - всего лишь непреодоленная иллюзия индивидуального духа, нашего сознания. Чары материи, обволакивающие нас подобно вечерним платьям, - препятствие к подлинному освобождению. Но их можно обойти!

Итак, всего то... Раздеться, оголиться, обнажиться... И свобода прирученно заурчит у голых бедер. Я склонился к дилемме: или он действительно идиот, или же Великая Пустота проникла в наши вечные души и лепит из них образы невиданные и невидимые. Джино глубоко мыслит... Пустота - причина серьезная, и в этом плане она вездесуща. А Джино весьма женственен. Приторно, липко... Откуда он взялся? Бродят слухи о всяких сектах. Пытаются освоить нетрадиционные и забытые подходы к приручению мира. Роются в реликтовых манускриптах. Если он оттуда, то они весьма могущественны.

О, что это с Кертисом?!

Путевой Шар отразил его лицо, и два Кертиса принялись спорить. О чем они? Я прислушался. Интересно: о лечении иссякшего интеллекта ароматами. Выходит, непроявленный цветок Джино вполне объективен, всех достал.

В рубке тишина, если не замечать шума от Кертисов. Самоуглубленная в саму себя тишина. Можно молчать, можно кричать. Всё одно, из пустоты пришло, в пустоту уйдет. Нет ничего, кроме нее, родимой. Великая Мать-Пустота в непредсказуемой пульсации рождает звезды, суперструны, обезьян и Цеха... Вдох-выдох... Появление-исчезновение... По законам непознаваемых ритмов. Беззаконных ритмов. Таковое в принципе не изучаемо. Никаким разумом. А потому и смысла не имеет. Зачем же терзать жалобно стонущий мозг?

Кругом головы закрутил холодный вихрь. Мозги стали леденеть. Я потер уши горячими ладонями. Потеплело. И, имитируя командирский тон, обратился к Агуаре:

- Штурман! До сего часа я считал, что цель прыжка "Ареты" в вакуум - достижение обитаемых миров. Или?

- Да, - согласился Агуара; он легко переключался, - Обычный полет бесперспективен. Люди в космосе рождают даунов и прочих нестандартов. Живому человеку в разумном виде звезд не достичь. Легендарная технология древних поколений для нас недостижима. Сибрус думал именно о том, что ты сказал.

- А я что-то сказал? - удивился я, - Я всего лишь заметил, что ничего не понимаю. А с этого часа почти убежден, - у каждого из нас цель своя. Нет общей цели! Обитаемые миры, - лишь вывеска, пустой фантик. Но ты же штурман! Мы не можем бороздить мир одновременно в разных направлениях. Или можем?

Но штурману, видимо, все равно, куда идет его шхуна. Он придвинул кресло к Путевому Шару и встрял в спор между Кертисами. А те приступили к обсуждению проблемы межрасовой совместимости среди обезьян. Неужели таковая и у них существует?

"Чтобы вернуться, надо мыслить мощно и едино". Так сказал Сибрус. Но даже у меня, капитана, сегодня своя, личная цель, - капсула Илоны. Она тут, в нашем вакуум-слое. Погрузиться глубже она не могла. Если только ее не выбросило в невообразимо удаленные времена-пространства. Вакуум воздействует на экипаж. Еще вчера для меня сегодняшний сеанс связи с собственным подсознанием был немыслим. А только что прозвучала опасная фраза: "Мы родом из Месопотамии". Если проникновение в вакуум связано с достижениями месопотамского Вавилона, - тогда все обернется очень плохо. Плохо для всех. И для тех, кто остался за бортом "Ареты". Сибрус упоминал о подобной возможности. О некоем Вавилонском варианте... Пугающее прозрение, и возросло оно не на пустом месте. Но и не без влияния вакуума.

Внезапный приступ холода вызвал жаркий пот. Дрожащей рукой я принялся искать платок.

Вавилон сгорел на том, что возжелал обрести небеса, игнорируя волю Хозяина. Вавилонская башня - аллегория. Они там сотворили нечто подобное "Арете". И если Илона смогла... Те жрецы были весьма информированы.

В каждом Цеху отрабатывается своя процедура Спасения. Вот зачем они копают в тысячелетних песках. Понимает ли Сибрус, что может привлечь проклятие на весь род человеческий? Тогда диспут Кертисов и Агуары относительно обезьян воплотится в земное бытие. Впрочем, незаслуженных проклятий не бывает.

Сибрус как-то, - десяток лет тому, - заговорил о зеркале мира. Или миров? Как жаль, я плохо помню тот разговор. Да и неопределенно говорил учитель, туманно. В частности о том, что вакуум с его состояниями, - физическое приближение к тому Зеркалу. И о том, что во времени и пространстве путь к нему бесконечен. Но это, - пусть счастья, блаженства.

...Ограждение садов райской вечности...

Вакуум?

Или таинственное Зеркало?

Разве не в Рай стремился Вавилон?

В рубке похолодало сильнее, от звезд Перископа задуло мелким колючим снегом. Штурман неожиданно доложил, что климатическая установка бездействует, - перемен погоды она не фиксирует. И снова вернулся к беседе Кертисов. Вот как! Оказывается, есть на шхуне и такая аппаратура! Ну какой я капитан?

Андрий закутался в синтезированный вакуумом желтый тулуп. Одной иллюзией защитился от другой.

Зеркало, зеркало, зеркало...

Шару надоели Кертис с Агуарой. До этого Шар с Кертисом был на дружеской ноте. Может, потому, что Кертис, - в экипаже самый старый. И еще - он итальянец из распыленной по всему миру греко-египетской диаспоры. Это к тому, что в достартовой жизни он мог знать Илону. Она из того же сообщества. Кертис, - спец высшего класса, но его квалификация тут равна роли Джино-уборщика. Все мы тут бесполезные символы.

Снегопад закончился, снежинки растаяли. Путевой Шар воспроизвел сигнал сбора и тут же из всех динамиков зазвучал жесткий голос молчащего Агуары. Голос профессионально штурманский, но фразы... Не агуаровские фразы, а...

- Отроки неразумные! Комментаторы тараканьих скачек, пропагандисты загнивших устоев! Послушайте, друзья-страдальцы, мудрость серую, грамоту изначальную. Создавая кругом себя усиленное пси-поле, единица Разума увлекает в вакуум себя и среду, в которую оная логически вписана. Виртуальная "шуба", - оболочка элементарных частиц, - меняет свои качества. Возникает эффект, названный братом моим Сибрусом "скольжение в шубе". В результате реальный предмет переходит в иное состояние. Связи с прежним миром теряются, и это состояние можно определить как физическое инобытие... Есть порог, критический уровень поля, который требуется для этого. Но первое и непременное условие перехода, - пассивное состояние чувств субъекта, внутренняя пустота. А она приходит после взрыва...

- Вот! - радостно прервал Кертис подведомственный Шар, - Обуздай желания, входящий в нору Великого Крота! Укроти обезьяньи инстинкты. Тогда и обретешь счастье...

- Ты это кому? - с угрозой спросил Агуара-Тунпа, мрачный и напряженный.

Неужели бросится на брата по Цеху? Но невероятного не произошло. Кертис среагировал раньше Агуары.

- Нет. Это я другу и товарищу по прошлому воплощению, дорогому моему визави Анри Пуанкаре. Он мне не раз говорил, а после записал такие слова: "Я-подсознательное" не является низшим по отношению к "Я-сознательному", оно не является чисто автоматическим, оно способно здраво судить, оно имеет чувство меры и чувствительность, оно умеет выбирать и догадываться. Да что говорить, оно умеет догадываться лучше, чем мое сознание, так как преуспевает там, где сознание этого не может".

- А кем ты служил при товарище Пуанкаре? - по-казацки просто поинтересовался Андрий; переселение душ для Цеха Розы Мира вовсе не являлось непреложным законом; Роза Мира сама издавала законы бытия, - Писарем-биографом? Сторожем при клозете?

Кертис не обиделся.

- Меня звали Эмиль Бутру. Я должен бы известен тебе как спиритуалист. Специалист по вызову духов. В те годы нас было... Было достаточно.

Он сделал паузу, чтобы оценить реакцию на свое откровение. Имя действительно было известным. Наследие Бутру входило в список Сибруса для кандидатов в вакуум-плавание. Видимо, Кертис основательно изучил труды спиритуалиста.

- Еще будучи Бутру, я поддержал друга Анри и объявил, что бессознательное в человеке превосходит сознание во всем. Во всём и всем! Так что придется нам признать, что сознанием и логикой мы ничего не добьемся. Все тонкие чувства, озарения, нюансы веры, - все они замкнуты на подсознание или, точнее, на бессознание, на свободное познание. Попробуйте не согласиться!

Это был момент торжества подсознательного в Кертисе.

---- *** ----

Кертис поразил не только меня. Озадаченный Агуара даже забыл, что настало время его дежурства, а капитану пора на отдых. Напоминать я не стал. Уходил экипаж молча. От встречи никто ничего не получил. Я в том числе. Было у меня желание создать эмоциональную свалку, взорвать атмосферу взаимной нелюбви. Кое-что, правда, прояснилось, но интегральная составляющая ситуации не стала прозрачнее. Так что надо мне побыть одному. И здесь, в рубке, ставшей нервным центром "Ареты". Пора уточнить, кто же я такой, Алекс Сибирцев. Кто я есть и для себя, и для людей.

Было время, считалось: разумность, - признак социальности. Эксперименты показали, что Маугли не менее разумны, только мыслят и общаются они в иной системе координат. И лягушка вполне может стать принцессой. Сегодня я убедился: мы, пятеро, не общность. Мы одиночки, Маугли. Наши системы речи, мышления и прочего - лишь пересекаются, но не совмещаются. Волк, овца, баран, лев... Лев? Кто тут царь зверей-то? А может, все мы просто обезьяны? Из разных стай...

Ребенок - человек иной цивилизации. У него нет иллюзий, настоянных на мутной воде стереотипов. Потому я и не помню себя в детстве.

Я не помню ни отца, ни матери. Я никогда их не искал, рассчитывая на самого себя. Один из северных интернатов Розы Мира... Как я туда попал, до сих пор не понимаю. Попал и стал объектом насмешек. Ребят зацепили мои уши и глаза. Слишком уши были большими. Я терпел месяц, потом отыскал в Шумерском пантеоне Дингира, - божество с громадными ушами и глазами. Оказалось, они символизируют мудрость. Меня оставили в покое. Перед духом религии нас учили трепетать. Но разбираться в религии не научили.

Много позже Сибрус нацелил меня отделять идолов от Божества. Оказалось, понятие "религия" люди расширили до антисмыслов. Слово получилось резиновое, растягивающееся по любому желанию. А многим другим Сибрус по жизни не встретился.

Роза Мира воспитывала красиво и увлекательно. Зоогогика, метапсихология, мета-пара-что-то еще... Все вместе звучало как песня-заклинание. И по сей день звучит. Один курс духовной эволюции человечества чего стоит! Я не знал тогда, что интеллектуальное вовсе не обязательно духовное. Но как привлекательно в этой эволюции все сплеталось: история арийской философии, зодчество шумеров, звездная технология атлантов...

Учился я с упорством, но легко. И самонадеянно нацелился на Всемирную религиозно-философскую академию. После нее - возвращение в Розу Мира, включение в элиту северного цветка планеты. Дух захватывало... Но Цеху не хватало кадров вне собственной организации. Мне вживили молекулярный чип контроля, сделали курс инъекций специальной психической подготовки и, - я в федеральном колледже особо одаренных детей, на теплом острове Ста Городов. После холодной России, - почти рай. Илона приехала туда из горячего Египта и поначалу мерзла. Колледж и определил наши судьбы. Ибо там, кроме всего, выявляли приоритетные одаренности. И как-то само собой мы с ней нацелились на космос. Нацелились, чтобы после колледжа разъехаться, каждый к себе. Она - домой, я - в резерв Цеха. Но "мы" для нас успело стать важнее "я".

Отдельные судьбы стали одной, но мы еще не знали, что все предопределилось много ранее. Но кто способен разгадать тайны предопределения?

Вот, только задел болевую точку, и экран замерцал. Я замер, - эксперимент со мной продолжался. И всерьез, по-настоящему, - на сей раз ожила моя встреча с Илоной, ставшая началом... Да, именно тогда явно определился ход нашей с ней жизни. В соответствии с предопределением.

Замерев в трех шагах, она ироническим прищуром оглядела мой комбинезон. Кругом плавился тридцатиградусный июль, и комбинезон смотрелся вызывающе смешно. Все равно что белье с подогревом в римской сауне. Но я терпел, кося взгляд на значок Космоколледжа. Видит она его или нет? Она увидела и усмехнулась. Чуть повела губами, так, что можно было и не заметить. Кто другой и не заметил бы. Но во мне царили кастовые комплексы. И я тут же выпал из первой шеренги на обочину повседневности. А на обочинах не принято красоваться тем, что не внутри, а снаружи.

Но марка, - вывеска! - Космоколледжа держала цепко. Ущемленное самолюбие...

Когда-нибудь я смогу с ним расстаться?

Я не отвожу взгляда от безжалостного экрана Перископа. Смотреть на себя со стороны через столько лет... Как же я был глуп и самонадеян. А Илона, - маленькая, хрупкая, но уже взрослая, уже мудрая: еще не опытом, но инстинктом. Да, так и было: я не сошел с тропинки, не уступил ей, не сказал нужных слов, не... Нескончаемая вереница "не"...

Именно в тот год стартовала Эра Вторжения в Надземелье. Технотронная суперцивилизация, ведомая Федерацией номинальных государств и реальными Цехами, рванулась в Небо. Не оглядываясь, не смотря под ноги. Кто из нас думал, что на деле открывает Эру Скорпиона?

Срочно требовались свежие куски жизненного пространства. И даже многочисленные жертвы на межпланетных трассах не ослабили космический прессинг. Соперничество между Цехами гасило любые призывы пересмотреть стратегию экспансии. Цена выпускника Космоколледжа взлетела к звездам.

На Илоне, - легкое розовое платьице. Как облачко на восточной заре. Что ж, ее, - в отличие от меня, - было кому наряжать. Папа, мама, бабушки, дедушки, дядечки, тетечки... Полный семейный набор. Илона улыбнулась, все тем же ехидно-критическим взором окинула помещение рубки. Я похолодел: сейчас она шагнет внутрь "Ареты", и соединится несовместимое.

Но нет... Кто меня пощадил? Биомозг "Ареты", вакуум?

Тропинку у моря мгновенно заместил Зал Памяти Космоколледжа. Галерея живых портретов Героев Космоса. На постаментах красного золота четырехмерные фантомы жизни... Можно поговорить, пожать руку, поправить складку одежды. По поверью, в лунные ночи они сходят с пьедесталов, собираются вместе и вспоминают то, что неизвестно живым.

Сколько раз уже Галерея раздвигала-расширяла стены? Уверен, уже приготовлены пять мест для экипажа "Ареты". Передо мной медленно проплывают фигуры, лица. Кто улыбается, кто смотрит с серьезной печалью. Не хватает только увидеть самого себя. Что будет означать: мы не вернулись. Не вернемся...

Я смотрю и вспоминаю. Впервые за столько лет, и - по принуждению. Не хватает человеку Земли ни времени, ни сил, ни желания оглянуться на пройденный путь. Оглянуться и попытаться увидеть, в какие моменты судьбы свершились как нужные, так и крайне сомнительные поступки. Разве нет у человека такого дара, как свобода выбора?

Не знаю, сколько сейчас Героев в Галерее. Число их растет пропорционально росту человеческой активности в Космосе. Курсантов готовят на пределе психофизических возможностей. Выпускник Космоколледжа отличается от обычного землянина, как полубог Геракл от смертного троянца.

"Надземельцами" летный состав именовали официально затем, чтобы отделить нас от работников стационарных космостанций, лунных и марсианских поселенцев, специалистов инфраструктуры космоса. Из этого "Над..." струился свет околобожественной значимости. Так создавался престиж, и так росло население Галереи. А действительный смысл гордого "Надземелье"... В своем элитарном круге опытные космолетчики именовали себя "безземельцами". Но сколько из них так и не успели дать себе истинную оценку? Став капитаном, я попытался препарировать стратегию кураторов Космоколледжа. Но альтернативы действующему порядку не нашел. Похоже, безмерные цены продвижения в Небо нельзя было сбросить ни на один пункт, ни на одну жизнь. "Надземельцы" платили дань беспрекословно: людскими жертвоприношениями и невозможностью оставшимся в живых вернуться в обычное земное бытие.

Программу подготовки курсантов полностью засекретили после моего выпуска. Федерация опять уступила Цеховым вождям. Что и зачем скрывать? И от кого? Теорию и практику космонавигации? Курс обеспечения безопасности космических строек? Или психологические основы контакта с внеземными цивилизациями? Ну, может быть, некоторые моменты психофизической подготовки, закрученной вокруг интегрально-восточной системы.

Мало что могу вспомнить в деталях. Разве что трехмесячное участие в научной экспедиции Академии Розы Мира. Знаменитые пещеры Марса... Свежие, не тронутые земным любопытством, - их только что открыли. Открыли и через месяц закрыли. Почему закрыли, и сейчас не знаю. Марсиане не оставили нам ничего из своей технологии. Только образцы искусства, исполненные невероятно живыми, превосходящими диапазон человеческого восприятия, красками. Мне повезло. В прорытых под пирамидой Вечного Ужаса ходах я нашел два осколка неизвестного прозрачного минерала. О, то были волшебные камни! В глубине их светили и двигались мириады искр-огоньков. Сравнить было не с чем. Земля еще не имела ни "Ареты", ни ее Путевого Шара. Если Шар сделать твердым и разбить на куски, получится примерно то же.

Один камешек я подарил Илоне в день ее двадцатилетия под видом амулета. Он ушел вместе с ней. Тот день рождения она встретила стажером на рейсовом крейсере-челноке "Луна-Фобос", командование которым я только что принял. Второй камень вошел в коллекцию Цеховой Академии.

Ничего не вернуть. Словно и не было ничего.

...Где-то шла настройка. Экран Перископа лихорадило. Изображения наслаивались друг на друга, искажались... Я понимал: сталкиваются разновременные пласты моей памяти, идет ориентированный психопоиск. Неужели все-таки вакуум? И возможно ли отсюда воздействовать на свое прошлое? Изменить хоть что-то?

Поток воспоминаний продолжал течь, меняя направления и скорость, натыкаясь на пороги...

Режим посещения Колледжа "посторонними" ужесточался не раз. Пошла охота за методиками и отдельными приемами обучения космолетчиков. В то время как и Цеха, так и федеральные органы отрицали за собой такой интерес. Курсантов перестали допускать к участию в континентальных спортивных состязаниях. Впрочем, закрыли от нас не только спорт. Любые конкурсы вне стен Колледжа стали табу.

Из экипажа "Ареты", кроме меня, школу Космоколледжа прошел Агуара. В какое время - не знаю. Лет он моих, но я его там не встречал. И общих на двоих знакомых по Колледжу у нас нет. Но то, чем он обладает, можно получить только там. Почти мгновенная реакция мысли; точность выводов, решений, действий... И, конечно, взрывная сила и феноменальная выносливость. А еще: иной, не общеобычный, склад ума, иное мышление, иная логика. Отсюда замкнутость, элитарность. И, - престиж профессии. Многое из этого в Агуаре сейчас не проявляется. Он хорошо себя контролирует.

Экран вернул-таки Илону в розовом. Тропинка в том месте проходит рядом со скалистым обрывом. Сейчас я хорошо вижу: море на редкость спокойное, от берега до горизонта в полосах нежных тонов, от голубоватого до зелено-фиолетового. Отраженная радуга моря... Недалеко, - желто-серое пятно рифового поля. Предупреждающих знаков не вижу и теперь. А службе охраны жизни на Земле народ доверяет абсолютно. И я, стоящий в престижном комбинезоне, был частичкой народа. И знал: особого риска в красивом прыжке в воду нет. Всего-то до воды метров двадцать.

Хотел я показать, как это делается. Да не успел, не получилось демонстрации. И с того момента в нашу с Илоной жизнь внедрился неизменяемый закон-аксиома. В соответствии с ним Илона до последнего дня опережала меня в критических ситуациях. Причем в каждом отдельном случае предугадать ее поступок не было возможности. Я даже пытался настраивать себя на готовность к опережению. Бесполезно. Трагедия на "Дикобразе" - не случайность. Илона в последний раз защитила меня. Как и на сегодняшнем экране, только тут, - в первый раз.

Чей-то голос повторил во мне: "Не успел...". Голос личного суда.

Красиво идет показ. Точность ангельская, непревосходимая.

Да, первым я не успел. Но выучка Колледжа! Я мигом понял: Илона угадала мой порыв и опередила его. Растерянности не было, где-то внутри сработал переключатель, выводящий на таинственные основания психики. Оттуда берут начало каналы связи человека со Вселенной-Энрофом. Они-то и вывели мою личность за грань земного течения времени. Движения вокруг замедлились. Я легко мог накрыть ладонью летящую хитрым зигзагом сине-зеленую стрекозу. Да, я превратился в джинна-властителя секунд, способного изменить ход событий.

Информация, схваченная зрением Илоны, поступила в мой мозг и усвоилась раньше, чем самой Илоной. Ее летящие вниз глаза заметили скрытый зеркалом воды камень. Траектория падения целила прямо в центр куска гранитной скалы. Думаю, откололся он недавно и потому не зарегистрировался безупречной службой охраны жизни.

Беззвучный крик Илоны подстегнул отшлифованный механизм реакций. Нет, не зря о космолетчиках бродит по свету множество поражающих обывательское воображение рассказов. Точка опоры, направление и сила стартового броска определились без участия сознания, без перебора вариантов. Догнав в ускоренном падении Илону, я резко толкнул ее обеими ступнями в левое бедро. Через пару секунд по времени Илоны и через долгую минуту по моим внутренним часам мы одновременно вошли в воду по обе стороны рокового камня.

Эмоциональный всплеск и разовый выброс энергии отняли много сил. Перед глазами плыли цветные круги, дыхание прерывалось, сердце стучало тамтамом. Спасительная истома пришла от голоса Илоны. Я не заметил, как над нами завис спасательный геликоптер, посверкивая синими маячками на красном брюхе. Оттуда пришел вопрос, Илона что-то ответила и успокаивающе помахала рукой. Не понимая слов, я смотрел ей в лицо. Надо же, - никаких следов испуга!

Горячее шоколадное плечо коснулось моей груди. И я в рубке снова, также живо, ощутил ее обжигающее тепло. Лицо Илоны, в сверкающих капельках, улыбалось напротив.

- ...Ты меня спас, да? - после выдоха прошептала она с ударением на "Да"; получился сразу и вопрос, и утверждение, - Но как это у тебя получилось?

В глазах ее светилось любопытство, но не детски прозрачное, а как бы занавешенное знанием ответа, пониманием ситуации.

И только теперь, в рубке "Ареты", я понял: не я ее, нет! Она меня тогда спасла. Ведь прыгни я первым, на "Арете" был бы другой капитан. Но как она смогла? И ведь ни разу не проговорилась...

Я жадно смотрю на экран.

Мы сидим на нашем камне, полускрытые зеленоватым упругим зеркалом моря, рассматривая преломленные отражения ног и колеблющиеся лица. Зеркало моря дышит, легко и спокойно.

Почему я молчу? Ведь она ждет от меня слов. И говорит она не потому, что желает, но потому что я молчу.

Я слушаю ее снова. Меня двое слушают ее. О чем я думаю на экране, не помню. В рубке, рядом с затихшим Путевым Шаром, я пытаюсь разобраться в значении ее слов, будто в них кроется разгадка всей моей судьбы. Нашей с ней судьбы.

- ...Знаешь, я решила! Я ведь здесь часто ныряю. Как это глупо - разбиться о камень, случайно упавший в воду. Знаешь, когда-нибудь я тебя тоже спасу. Так и знай!

Из недостижимого той Илоной будущего я это знаю. Для того она и решила поступить в Космоколледж. В отличие от меня, зачарованного звездной романтикой, она знала зачем. Илона умела добиваться своего и всегда выполняла обещания. А элитарное население заколдованной "Ареты" этим похвастаться не может.

Вакуум, вакуум... Кто играет моей памятью? А если ему захочется показать будущее? И что ему мои желания и мечты? Кому сейчас служит биомозг "Ареты" вместе с Шаром и Перископом?

Видения закончились. Я резко поднялся из кресла, но кровь после долгого сидения не прилила к голове. Или я уже фантом? Приблизившись к Путевому Шару, я ударил кулаком в мерцающую пустоту. Рука прошла без помех, но следом за ней из квазизвездной глубины выскочил пузырь, похожий на мыльный, с нарисованным на нем детским личиком.

- Я - бозон Хиггса! - негромко и печально заявил он, - Будем знакомы. Я - тот самый, без кого ничего не бывает. А ты - из моей свиты. Элемент моего поля. Без поля мне трудновато. Ты же понимаешь меня? Ну скажи, что понимаешь...

Личико сморщилось в страдании.

- Понимаю, понимаю, - успокоил я его, - Нельзя тебе без поля. Как королю без свиты.

- Вот так правильно, - бозон повеселел, - Я прихожу, когда есть с кем. К кому... Тебя здесь пятеро. Пожелайте все пятеро! И тогда я - король. Тогда - не обессудьте.

- Не обессудим, - заверил я бозона.

А в себе покрыл его: "Научный реликт, твою... Лет уж сто тебя никто не вспоминал за ненадобностью. Явился, твою..."

--- *** ---

Бозон Хиггса пропал, и больше ничего не желало происходить. Мир мой заполнила Пустота.

Не за что уцепиться ни взглядом, ни мыслью.

Да, вот, что-то из истории. В историю, как известно, можно войти. А можно и попасть. Попробую войти.

Русичи дворцы князей именовали чертогами. Зачем такой мрачный корень обозначению жилья? Чёрт... Копыта, рога, кажется... Видимо, - или невидимо? - они, рогатые, селились поближе к князьям.

"Черт чертил черты чертогов..." А эта фраза откуда? Зеркало... Черта между мирами... Из того же корня.

Исторические феакийцы много знали о невидимых соседях. Сибрус любил иногда побаловаться отрывком из "Одиссеи". Только одним, а знал всю поэму. Как там?

Кормщик не правит в морях кораблем

Феакийским; руля мы,

Нужного каждому судну, на наших

судах не имеем;

Сами они понимают своих

корабельщиков мысли;

Сами находят они и жилища людей и

поля их

Тучнообильные; быстро они все моря

обтекают,

Мглой и туманом одетые; нет никогда

им боязни

Вред на волнах претерпеть или от

бури в пучине погибнуть.

Такой вот загадочнейший отрывок. Любит мой старик феакийцев с их мыслеуправляемыми кораблями. "Арета" - чем не феакийская шхуна?! В плане, в чертеже мало отлична. И чертоги ведь по чертежам возводили. На "Арете" тоже, - ни рулей, ни ветрил. И без мыслей также никуда.

С детства в меня вталкивали азбучную строку: мир сотворен, шаги свои сверяй... Но в каждом Цехе, - свой творец. И не один. А хозяев, управляющих природой и людьми, - совсем бесчисленное количество. Это что, коллективное хозяйство с децентрализованным демократизмом? С кем сверять шаги, никак не понять. А кто командует в вакууме? Кто здесь чертит черты разделительные?

И я всхлипом обиженного подростка вопросил вездесущую Пустоту:

- Не хочу я до смерти носиться по твоим негреческим волнам! И не доживем мы здесь до смерти, раньше пропадем!

Вездесущая сердобольно вызвала Сибруса из Шара. Но какого-то не такого, малоземного. Непохожий на себя Сибрус уверенно выдал строки из Упанишад.

В состоянии сна, идя вверх и вниз,

Бог творит... многочисленные образы,

Словно веселясь с женщинами, смеясь,

Словно даже видя страшные зрелища.

Люди видят место его развлечения, его самого не видит никто.

Вот и стихотворная полоса вошла в жизнь. На Земле было не до того. К Сибрусовскому возрасту, может, и дозрел бы. Но я понимаю, к чему меня склоняют. Всё к тому Зеркалу - туда вьется моя тропиночка. Искаженный Сибрус подсказывает: ходите вы, ребята, вслепую, а истина - рядом. Игра неверных отражений, - вот ваше представление о мире.

"Свет мой, зеркальце, скажи..." Смеется надо мной неизвестное зеркальце. Где ты, та грань-черта, та волшебная неуловимая линия, отделяющая творимое от творящего? И разве разделение, - не условие взаимопроникновения? Не условие единства мира?

Но сколько уж раз казалось: вот, ухватился за грань-черту, а она растворяется тут же, пропадает во мраках неведения. Ни словом, ни разумом не проникнуть за порог... Да и один ли он, тот порожек?

Почему я это вспомнил? Еще еврей Филон проповедовал, что до Адама-праотца существовал некий прачеловек. Никто его не видел, и именовали по-разному. Пуруша, Гайомарт... Бестелесный, безразмерный, но человекоподобный...

Не он ли играет со мной, прикрываясь лицом Сибруса и пользуясь ненужным экраном Перископа? Если так, пора из тихой депрессии впадать в панику и страх.

- Неужели Сибрус нас подставил? - по-детски спрашиваю Пустоту, - Ведь он убедил меня, что этим путем можно проникнуть в любой уголок Вселенной! Он что, не прав?

- Прав-неправ... Сильно упрощаешь, капитан. На подводной лодке люди пересекают все океаны, а не то что суши, моря не видят. А другие наблюдают все красоты мира, оставаясь дома. Дело выбора...

Это уже диалог! Да здравствует Пустота! Предложения начали поступать! Есть смотровая площадка, осталось только место на ней занять. Всё только начинается, всё впереди...

Зачем мне какие-то внеземные цивилизации, когда есть контакт с разумом внекосмическим?! Неужели поиск внеземных цивилизаций - всего лишь камуфляж? Скажем, для Цеха Джеда? Я не считаю себя преданным какой-либо цеховой гильдии, ни цветочной, ни пирамидальной. Не легла душа... Начинаю понимать: диалог с Пустотой действует на меня подобно крепкому вину. И хорошо! Под градусом праздник, - что пожелаешь, то и получишь. Подарков тут есть.

- Будь осмотрительней, капитан, - строго предупредил Сибрус из Шара, - У нас так: не успеешь подумать о чем-то, а оно тут как тут. Зачем тебе в рубке, к примеру, колдун из Вавилона? Что посеешь, - то пожнешь.

- Незачем колдун, - легко согласился я, - Понимаем о пси-факторе. Но без подарков тоска бесцветная. И мозги включаются-выключаются как-то анархически. Когда не надо - работают, когда надо - увы! Никак не подстраховаться.

Сибрус задумался, складочки на лбу изобразил. Есть от чего, - опасное дежурство получается. Зря Агуару отпустил. Отоспится команда, а на шхуне бесы хозяйничают. Пора мысли попридержать, а то прыгают, как черти по чертогам.

Верно предупредил предтеча Адама! Образ только мелькнул, а уже писк за спиной.

О, Великая Пустота!

Поворачиваюсь с превеликой осторожностью, напрасной и излишней. На ранее пустом сундучке с медаптечкой внутри красуется миниатюрная копия "Ареты". Игрушка, но какая точная работа! Так она выглядела на Земле. Если смотреть издали.

Да, воспроизведено в абсолютной точности. Снасти, мачты... Палубные доски... Капитанская рубка... Паруса... А вот паруса! Они наполнены ветром, трепещут, словно шхуна мчится по земному морю! Я прислушиваюсь. Так и есть: скрип, скрежет, плеск... Звуки, сопровождающие парусный корабль на ходу. Обязанные сопровождать...

Хорош подарок. Очень хорош. Но дело не только в копии шхуны. На ее палубе, в самых живописных позах, разместились пятеро обезьянок. Разодетые, непохожие друг на друга, - экипаж мини-"Ареты".

Восхитительно! Мини-экипаж, живой и бодрствующий. И в управлении корабликом не участвует.

Я стою и любуюсь ими до момента, в который понимаю: обезьянки-то не просты! Они тоже копии. Искаженные, измененные копии реального экипажа реальной "Ареты". Наши отражения в комикс-зеркале!

Пришлось сосредоточиться.

Наименее цивильный вид имела обезьянка с хвостиком и рожками вместо ушей, с устрашающей мимикой. Вся черная, из одежды: два кусочка ткани, прикрывающие срамные места. И смотрит на меня злобно. Ей бы рома под приличным градусом, - и повеселеет. И будет в точности ранний римский Пан. Вот и первая кличка: Пан. Думаю, в самую цель. Отображение штурмана Агуара-Тунпы. Цех Гора будет недоволен столь яркой карикатурой на своего представителя.

Вот и отражение Кертиса: серенький, скромненький, забился в уголок на корме, вертит в ручонках блестящий шарик. Весь ушел в любимое занятие. Шерстка на головке вся белая, и я его назвал "Седой". Не ее, его. Четверо из пяти оказались мужского пола.

Копия Андрия, - "Казачок", кто же еще! - имеет усы, лысину с оселедцем, отличается гибкостью гимнаста. Сидит на рее, изредка поглядывая на меня. Без особого интереса. Больше привлекает Казачка обезьянка, изящно полулежащая у входа в рубку с палубы. Без сомнения, дама. Костюмчик на ней почти прозрачен, на ушках серьги, в носу колечко. Имя? Что проще, конечно, Джина.

Свою копию я рассматривал дольше. Белые брюки, рубашка... Уши, глаза, - конечно же, они сразу привлекают интерес. Но как он спокоен! Никакой мимики, отрешенное созерцание обстановки в рубке реальной "Ареты". Поколебавшись, называю его "Белым Йогом".

Через часок земного времени я пресытился обследованием подарка. Стало совсем весело, впервые с момента старта. Маленький зоопарк предложен нам не просто для развлечения. Это же живое зеркало, отражающее, копирующее, действующее. Только ли внешне?

Мелькнула мысль: изучая обезьянок, мы будем познавать себя. До поры, пока проникнем в собственную суть. И тогда, вероятно, что-то и произойдет. Может быть...

Я уже не хочу говорить с Пустотой. Там не предтеча Адама, не Пуруша. Подарочек не дедовский и не отцовский, слишком мудреный. Подозреваю, тут не обошлось без моих личных представлений о спутниках в плавании. Несомненно, мое подсознание постоянно занято экипажем. Постоянное кружение непроявленных мыслей...

Да, свежерожденная мысль - потенциальный энергетический заряд. Каждый человек пронизан и окутан облаком тесно сплетенных мыслей. Он излучает их, принимает, связывает-развязывает... И тут не нужны слова, способные лишь ограничить смысл. Почему мы, в таком случае, не понимаем друг друга?

Эмоции? Да, наши чувства препятствуют нашему объединению. И по этой непрозаической причине "Арета" блуждает как будто не по нашей воле. Возможно, нам требуется предельное спокойствие. Но оно невозможно, пока не выплеснется наружу все то, что кипит в каждом.

Наши внутренние картины реальности не совпадают. Ни по глубине, ни по охвату, ни по чистоте. Вот оно, главное, - по чистоте. Зеркала наших разумов затуманены, запятнаны, загрязнены. У каждого - по-своему.

Так же различны наши мыслепрограммы. Мы нацелены на разные точки будущего, на разные проекты его достижения. Нам недостаточно одной "Ареты", их нам требуется пять штук!

Наши тела изменились. Мы внутри иной физики. Тут царят неизвестные нам законы и постулаты. Возможно, постулатов-аксиом и вовсе здесь нет. А система мышления - прежняя. Вот где парадокс.

Одному мне с этим не справиться. Надо идти к Агуаре. Он наиболее раскрепощен из всех, менее земной, чем другие трое.

Я присел перед обезьянками, послушал шум морского ветра, пронизывающего мини-"Арету". Пора. Дежурство в кубрике - дань прошлому, вещь архаичная и бессмысленная.

Люк открылся легко, будто его только что смазали. Трап вниз проскрипел старым деревом; освещение коридора, разделяющего каюты и рабочие отсеки, струилось не от фонарей, а отовсюду извне.

Убежище Агуары... Дверь у него особая, склеена из кусочков самых разных деревьев. Не помню, такая она изначально, или стала... Я по-земному постучал. Легонько, пальцами о дерево. Он, как и все остальные, должен спать. Сон принудительный, под гипноизлучателем. Без такого расслабления нельзя, можно с ума сойти.

Ответа нет, и я нажал рукой на деревянную мозаику.

В каюте царит яркий желтый свет. Тоже извне. Агуара сидит на смятой постели и смотрит на меня пустым мутным взглядом. Я видел такие лица. Штурман пьян как сапожник князя из чертога. Алкоголя на "Арете" не водилось. И какой в вакууме алкоголь?! Откуда здесь взяться бензольным кольцам?

За спиной Агуары, на белой стене, выцарапаны знаки, закрашенные чем-то бурым. Я всмотрелся. Надпись гласит: "Тот, кто умирает до того, как умрет, не умрет, умирая." Над неровными буквами четкий рисунок, - кружок со вписанной в него звездочкой. Какая мудрая и актуальная формулировка. Хорошо успокаивает. Если для Агуары уже нет смерти, и он это знает, то для него нет и жизни. Потому и пьян до отключки.

Пьяный и трезвый, мы заряжены противоположно. Что, собственно, и требуется.

Агуара-Тунпа презрел индивидуальность, отождествил ее с внешним миром. Я же, наоборот, отказался от растворения в Пустоте. Столкновение противоположностей может быть плодотворно. Я обежал взглядом интерьер каюты. Кроме жизнеопределяющей надписи, все стандартно. Полочки, шкафчики, столик, стульчики, фальш-иллюминаторы. Ничего личного, и фотографий из прошлого нет.

Нас учили. Помассировал ему несколько точек на голове, шее, - и штурман почти трезв. Увидел меня, нерадостно улыбнулся.

- Капитан... Знаменитый капитан Алекс... Как мне было хорошо. Я почти добрался до цели. Ты поторопился, капитан. Я не успел... Меня ждал ответ. Ответ!

Знаменитый Алекс? Где, интересно, я знаменит? В Зазеркалье разве. И какая у него цель, и какие вопросы он там поставил?

Мы - экипаж шхуны, но не моряки. Униформы у нас нет. Каждый наряжается в то, что взял с собой. У меня вот в запасе белый костюмчик. Как на Белом Йоге. Определенно, не понадобится. Зачем я его взял? Для представительства перед внеземной цивилизацией? Агуара сидит в одних трусиках. Коричневокожий, весь покрытый коротким черным волосом, он очень похож на Пана. И тот же темный огонь в глазах. Он поймал мой взгляд, направленный на стену за его спиной, на формулу его бытия.

- Не торопись, капитан. Твое от тебя не уйдет. Капля принадлежит океану. Не наоборот. Но океан служит капле, когда той требуется.

Мое недолгое спокойствие рассеялось под вихрем мыслей. Эти слова... Приблизительно так рассуждает сейчас мозг "Ареты", распределенный между Шаром и Перископом. Со мной говорит не совсем Агуара. Не только он. Агуара обезличен, он не совсем человек. И в таком состоянии он страшен, ибо способен сотворить-материализовать любой образ из своего богатейшего внутреннего арсенала. Каплей какого океана он стал? Вакуум неоднороден, в нем свои плюсы-минусы.

Так и есть! На пустой полочке слева возникла модель лодки, двухместной и двухвесельной. И серая тень между веслами.

Я вспомнил.

Лодка Агуара-Тунпы, - это средство транспортировки души в иной мир. Средство перехода через грань-черту, через Стикс, Лету... Перевозчик, по имени Харон, уже наготове. Нет ли и на "Арете" своего Харона?

Вода забвения переполняет каюту штурмана. Стоит мне присоединиться к нему, - волны захлестнут все помещения "Ареты". И шхуна всплывет. Где? Знаю где: там, где хранятся ответы на тайные вопросы Агуары.

Нет уж, знаменитый капитан Алекс действительно не торопится. И еще: капитан Алекс не любит ходить чужими путями. И штурман Агуара пока нужен капитану Алексу.

- Поднимайся, штурман! На шхуне чудеса творятся, а ты в волнах нирваны тонешь. Пойдем, поможешь мне разобраться...

Пан будет рад встрече с Агуарой?

А сам Агуара?

Пан обрадовался.

Агуара развеселился.

Они понравились друг другу.

- Истина так многолика, - Агуара говорил мне и улыбался Пану, - Этот звереныш - мое отражение. Одна из моих граней. Красивая грань, не правда ли?

Я не стал спорить. Оживший Агуара разговорился. Мне хотелось определить, кто в нем сидит и к каким действиям готовится.

- Истина превыше правды и лжи. Правда, ложь... Земляне отождествляют их с добром и злом. Подход неверен! Они неразделимы. Как ты его назвал, капитан Алекс?

Я ответил.

- Пан! Замечательное имя.

Агуара никогда меня так официально не называл. Всегда - Алекс.

- Капитан! Я ничего не ел и не пил с начала экспедиции. Другие тоже?

Я удивился, что сам не обратил на это внимания.

- В холодильниках всё свежее... Кухня простаивает. Но так даже лучше. Не загрязняем окружающее пространство. Экологически чистое плавание.

Он рассмеялся. Я растерянно заметил:

- Разве оно есть, окружающее пространство?

Агуара мою реплику не заметил.

- Удивлен! Почему Роза Мира не обладает высшей властью? Ведь все условия для того! Заверяю: Цех Гора не против подобного шага. Баланс сил? Ну его... Тебе ведь известно: Джед, предтеча Гора-Тота, воплощение Осириса, внушает нам, - наша цель вне земного бытия. Мы на Земле гости, прохожие. И будем уважать любого хозяина. Ты согласен, капитан? Почему ты молчишь?

Он приблизил указательный палец к Пану, тот ухватился за него и впился зубами. Агуара отдернул руку, слизал с пальца каплю крови. Пан сделал виноватую физиономию. Надо было что-то говорить, и я решил держаться пока подальше от глубинного смысла нашего диалога. Неясно, как к нему подступиться.

- Ты спрашиваешь по-старому, Агуара. По-земному. Роза Мира или Цех Гора, - и мне все равно. Мы болтаемся в верхнем, пенном слое вакуума. Слова неточны, но других нет. За одно мгновение можно перенестись к границам Энрофа, даже проскользнуть в иную Вселенную. Но можно и вечно торчать в одной точке. Ничего не просчитать, не предугадать. Тут нет Евклида, нет Лоренца, нет Эйнштейна. Ко мне приходил бозон Хиггса, но его тоже тут нет. Но есть живой разум! Я вижу тебя, Агуара. Ты поймал контакт. Не исключено, ты заключил договор.

Я говорил и пытался зацепить мыслеоболочку Агуары. Но от него шел противодействующий хаотический шум. Агуару прикрыли защитной оболочкой. Но не столь универсальной. Меня кое-чему учили. В рубке стоит тишина, Пустота безмолвствует и бездействует. Нанощупом я прошел в область его сердца и попал куда-то. Оказывается, у Агуары в подсознании имеется специфический китайский слой. Сюрприз! Слой, состоящий из сплетенных воедино знаний и собственных размышлений.

"Великая Пустота... Высшая реальность... Физический Вакуум - ближний к нам ее слой. Всего лишь проявление... Иллюзия и действительность - нет разницы. Великий Предел, Великая Гармония..."

Еще глубже!

Наноигла тормозится.

Вязкая смесь, я с трудом ловлю понимаемые образы. Что-то о мутных зеркалах и средствах их очистки... Лестница, ведущая вверх...

Но низа-то нет. А низ - самое важное...

Тут меня ударило в спину, пси-игла исчезла, срезанная на границе биополя Агуары. Я оглянулся. Никого. Но теперь связь с Агуарой не восстановить. Сам он стоит и молча смотрит сквозь мерцающие огоньки Путевого Шара. Я сокрушенно вздохнул. И, - о чудо! - уловил мыслепоток, исходящий от Пана.

"Вселенная - наше сердце, наше сердце - Вселенная. Пусть миллион веков тому назад появились мудрецы - в этом сердце они были одинаковы, в этом "Ли" они были одинаковы, пусть через миллион веков появятся мудрецы - в этом сердце они будут одинаковы, в этом "Ли" они будут одинаковы. Пусть в восточном, южном, западном, северном морях появятся мудрецы, и в этом сердце они будут одинаковы, и в этом "Ли" они будут одинаковы".

Молодец, Пан. Ты и Агуара тоже одинаковы. Вот как продолжилась выцарапанная формула жизни Агуары. Формула смерти Агуары. Я знаю, откуда это. Китайский двенадцатый век. Мудрец Лу Сян Шань. "Ли" у него, - что-то вроде вечного света. Я бы назвал это Брахманом. Но я - не одинаковый, куда мне. Маленький Пан не беднее большого Агуары. Нет, он не просто красивая грань.

"...единое великое живое вещество... Когда в нем движение, то нет покоя, когда есть доброе, нет злого, а покой - прекращение движения, злое - прекращение доброго... И то и другое соотносится друг с другом и не возникает одно подле другого, в своем рождении все едино..."

Этот источник мне не знаком. Через земное мне предлагают войти в понимание иного мира? Но некогда анализировать.

"Желание - не внешнее, но внутреннее, исторгнутое сердцем. Чистота сердца, - чистота и точность исполнения... Молись в чистоте, - будет результат. Закон устроен не человеком. Путь один - самоочищение. Будь взрослым ребенком, но не дряхлым юнцом..."

Определенно, этот слой никак не агуаровский! Он мог бы принадлежать мне. Но - не мои знания.

Так мы поговорили. Без драки, по-доброму. Обезьянки нейтральны? Не зло и не добро? По-прежнему ощущаю чью-то тень...

"...у зеркала нет ни своего цвета, ни своей формы, и потому оно отражает любую фигуру, что появляется перед ним. Если б зеркало имело цвет и форму, оно, вероятно, ничего не отражало бы. Пустота свободно вмещает разные предметы. И когда к нам в душу произвольно одна за другой наплывают разные думы, что, может быть, случается оттого, что самой души-то в нас и нет. Когда бы в душе у нас был свой хозяин, то не теснилась бы, наверное, грудь, от бесконечных забот".

Х

энко-Хоси. Записки от скуки.

Замечательно сказано. Дао Пустоты...

В какое зеркало ушла китаянка Хэнко-Хоси?

2.

Дуат Антареса

Экран Перископа, как и Шар, не способен к отражению. Он - не зеркало, и не гладкая поверхность. Это известно всем, имеющим малейшее отношение к "Арете".

Капитан Сибирцев увидел отражение, нечеткое, чуть колеблющееся, но распознаваемое. Люк, ведущий на нижнюю палубу, медленно исчезал. Затягивался, как живая мембрана. Началась трансформация.

Тотчас по рубке разнесся крик Джино:

- Моя каюта рассечена! Холодильник с едой! Его нет!

Ему тут же ответил голос Агуары:

- Что ты орешь, как девка перед свадьбой? Зачем тебе еда? Если чего не видишь, это не значит, что этого нет.

Люк вернулся. Но уже в другом месте, на метр в стороне. Капитан сделал к нему шаг, но его остановил голосок Белого Йога:

- Ты куда, капитан?

Алекс сбавил темп, осторожно дотронулся рукой до ручки блокировки люка. Так и есть, дверь ложная. Но ни рядом, ни где еще не удалось нащупать истинного выхода.

Это - хаос. В хаос черный

Нас влечет, как в срыв, стезя

Спорим мы иль мы покорны,

Нам сойти с пути нельзя!

В. Брюсов Лик медузы.

---- *** ----

Встреча с Агуарой принесла скорые плоды.

Деформация пришла и ушла, напугав лишь Джино.

А Перископ заработал как никогда. Тем не менее, кроме как у Агуары, радости это не вызвало. Интересно: Пан стал вести себя надменно, строил издевательские мины, задирал спутников, пару раз ущипнул за мягкие места Джину.

Шхуну выбросило в четырехмерность. Да так, что заскрежетали все переборки, заскрипели палубные снасти. Мозг "Ареты" занялся вычислением координат места всплытия.

Экипаж собрался в рубке. Мне сразу стало тесно и душно. Не обрадовало и сообщение Путевого Шара:

- Друзья мои! Не исключено, что мы дома. Почти. Отдыхайте, развлекайтесь. Все равно вы бесполезны.

Родная Галактика выглядела неузнаваемо. Ракурс непривычный. Надо научиться делать мысленную объемную модель Млечного Пути. Неуважение Шара настораживало. Хотелось бы иметь хоть видимость управления.

Похмельный Агуара понес околесицу. Радость пытается скрыть, что ли?

- По какой причине поблекли, странники? Не верите в спасение? В совместимость с собой иных миров разочаровались?

Полупьяные глаза его сверкали близостью торжества.

Неужели его так скрутила длань Пустоты?

Между тем Путевой Шар справился с арифметикой, и Перископ представил увеличенный кусочек галактического объема. С Земли мы проецировались на созвездие Скорпиона; указатель целился в центр Галактики. Я начал догадываться. И пока не наступила ясность, решил "допросить" Агуару.

- Штурман!

- Я, капитан! - он отозвался бодро и весело.

- Ты как думаешь, мы расстались с Пустотой?

- Как можно расстаться с самим собой, капитан Алекс!

Ах ты, Пан большой, Пан хитроумный! Я перевел взгляд на копию "Ареты". Подарок из Пустоты вынырнул вместе с нами, обезьянки чувствовали себя вполне комфортно.

- Но мы в своей Галактике, - успокоил Агуара и присоединился к остальным, прямо прикипевшим к экрану.

Догадка моя перерастала в уверенность. Что и прочитал каким-то образом на моем лице Агуара. И жестким тоном сказал:

- Китайскому художнику полагалось рисовать так, чтобы "на пространстве размером с палец за далью открывалась новая даль". Ты способен так рисовать, капитан?

Пылающий взгляд нацелился мне в переносицу. В носу засвербило, потянуло к чиханию. Белый Йог приблизился к Пану и принял боевую стойку. Умница, да враг не там... Что и подтвердил тот, кто поселился в Агуара-Тунпе.

- Реальность - тень Пустоты. Но человек способен подняться не выше теней реальности. Чтобы иметь уверенность, путешествуй в одиночку, капитан... Возможно, не заблудишься.

Кертис воззрился на Агуару, как на объект кровной мести. Но того это нимало не смутило.

- И не думай! Ты безвозвратно стар, обученный грек. Или хочешь расстаться с Цехом Гора?

Я отошел и занял свое кресло. Разговор ушел от намеченной мной линии. Во мне утвердилась аксиома: сознание в Пустоте, - действующий фактор. В нашем случае сработала интегральная составляющая, Агуара сам по себе ничего не определяет. Скорее всего, способности, подкрепленные вакуумом, остались с нами, в нас. И Агуара на Земле может стать подобным обозленному божеству Олимпа. Земля не сможет контролировать нашу творческую энергию. За далью даль... Что откроется-то?

И зверюшки засуетились. Не к добру. Эх, пару-тройку лет бы назад отмотать. И выйти с Илоной на бесплатную пенсию, устроиться в таежном уголочке, да спокойными вечерами разглядывать эту хитрую зеркальную игрушку. Да не выйдет, игрушка насмерть привязана к "Арете" и ее экипажу. И еще: почему-то я пытаюсь найти в модели шхуны еще кого-то, шестого. Шестую обезьянку? Или не обезьянку?

Ого! Седой крепко ухватил серенькой ручкой копию огнетушителя и хватил им по эксклюзивным рожкам Пана. Хвостик Пана судорожно дернулся, из носа брызнули капельки крови. И кровь у них есть!

Я резко обернулся. Губы и подбородок Агуары залила алая струйка. Кертиса держал за руки Андрий. Я сделал шаг поближе: нет, хвостика у Агуары нет. Как и рожек. Мне что, жаль их отсутствия?

- Образ всех образов, присутствие недостижимости!

Это принял эстафету от раненого штурмана Путевой Шар. Сказал так, словно гостя представил. Думаю, просто решил насолить своему опекуну, Кертису. В цветной трехмерности выделились две точки. Зеленая - Солнце, голубая - "Арета". Межзвездную пыль и темную материю Шар не демонстрировал. Рядом с голубой точкой мерцает яркая красная звездочка.

Все дело в этой звездочке. Случайно рядом с красным гигантом из небытия не всплывают. Я кое-что имею по теме Красной звезды. И это кое-что требует скорейшего переосмысления.

В глубине сердца я убежден: идеология воспитавшего меня Цеха - сочинение досужего предка. Но вот, смотрю на пульсирующую красную звездочку и начинаю думать, что хитро завернутая и перевязанная завлекающими бантиками религия Розы Мира обретает объективность.

Антикосмос! Мои учителя утверждали: центр антимира в нашей Вселенной-Энрофе находится в точке, занятой альфой Скорпиона, красным супергигантом Антаресом. Двойная звезда с набором планет, движущихся по сложнейшим орбитам, - цитадель галактического зла?

Перископ изменил фокус: оба глаза Антареса удерживают внимание цепко, по-звериному. Планет пока не видно, и, - мне они не нужны! Но кто на этом корабле спрашивает мнение капитана!? Путевой Шар доложил: "Арету" притягивает к гравитационному центру системы.

Итак, нас задержали и принудительно зовут в гости. Агуара радостно похихикивает. Впрочем, мы все сейчас достаточно ненормальны. Оснований для сохранения душевного равновесия маловато. "Арету" манит, тянет, притягивает, затаскивает... Невесомая деревянная скорлупка шхуны, - капкан для пятерых. Антикосмос, если коротко, - антирай. Разливанных рек с чистым вином там гостям не предлагают.

Агуара-Тунпа! В недрах Цеха Гора-Сфинкса имеется заговор!? И Агуара, - его острие. Как красиво они обвели всех! Видимо, в цеховых верхах люди не от сего мира. То есть, точнее, не от мира земного. А от сего, что приближается, - может быть.

Принцип Лагранжа распространим и на социально организованную материю. Устойчивое равновесие характеризуется наименьшей величиной потенциальной энергии. Я покинул спокойную планету? Разве можно так обмануться?

Мы, пятеро, представляем основные действующие силы земного бытия. Как известные, так и закамуфлированные. О своих спутниках я почти ничего не знаю. Но знакомиться поздно.

Путевой Шар выдвинул абсурдную идею. По его мнению, шхуну втягивает некая математическая ловушка, соответствующая по свойствам некоторым областям вакуума. Идею свою Шар окрестил "предельным циклом".

Некоторые аксиомы еще действуют. Я ухватился за одну из них: Сибрус умнее Шара. Разумнее даже. И его мнение, - математика в подобных условиях ненормальная степень абстракции, совершенно несовместимая с основами биологии. Короче: если нас кто-то посредством чего-то куда-то тянет, надо сначала выяснить, каким способом он это делает.

- Сделай себе лицо! - приказал я Шару.

Тот приступил к перебору вариантов, показывая каждый. Откуда в нем столь обширная бандитско-мордая коллекция? Взломал базу данных древнего острога? Наконец установилась физиономия, сочетающая черты Джино и Андрия. Какая-то девочка с усами. Но уже ближе к норме. Есть с кем поговорить.

- Предельный цикл.., - начал я формулировать проблему.

- Капитан! Ну зачем нам с вами колючая проза! Ведь есть и другие циклы. Дамские в том числе, - голос у физиономии звучал женственно, нежно, зовуще.

Дамские, не дамские... Возражать не хотелось. Чуть подождав, комби-лицо сморщилось, запорожские усы принялись стегать по румяным девичьим щечкам. Голос переключил регистр:

- Ты шо, собрат? Или я не в курсе сам, как сказать мяу?

Кто-то за моей спиной хмыкнул. И я очень возмутился:

- Шар, ты становишься бесполезным. Я могу обойтись одним Перископом.

Угроза подействовала. Мужская и женская составляющие пришли в равновесие. Лицо стало серьезным и основательным.

- Нас притягивает странный мир. Мир чистой математики, который в принципе невозможен. Мир небытия, - пока самое точное определение. Теперь к деталям. Двойная переменная Антарес, - объект Цеха Гора-Сфинкса. Все данные в его хранилищах. Сведения о Красной звезде за последние десять лет мне не представлены. Имеющаяся у меня информация полна противоречий и взаимоисключений. Комплексно объект не анализировался. Перечисляю наиболее ясные моменты. Первый: Антарес существует вне известных на Земле физических законов. Второй: математическое описание системы сводится к геометрии исключений и неоднородностей. Вывод: рядом с нами - особая точка в пространстве-времени. Замыкающие ее кривые ведут себя необычно.

Хмыкание позади прекратилось, я кожей ощутил, как напрягся Агуара-Тунпа. Шар выдавал то, что было необходимо и ему.

- Капитан Алекс, вам известны особые виды точек? Их четыре: седло, фокус, центр, узел. Наша судьба зависит от того, с каким видом мы встретились. Возможно, "Арету" завертит вокруг обеих звезд. Понесет либо по кругу, либо по спирали. Форму спирали не предугадать. Третий вариант, - нас поглотит воронка черной дыры. Она в центре масс двойной звезды. Четвертый вариант, - нас выбросит через "кротовую нору", связанную с Антаресом, в неизвестную область Галактики. Выбор варианта от вас не зависит. Все дело в кривых, капитан. Мой шеф Кертис знает побольше. Шарль Эрмит называл такие кривые "патологическими" и ненавидел их за то, что ни к одной точке их нельзя провести касательную. Такие миры он определил как "болото функций без производных". Подробности у Кертиса.

- Так... Подробностей не надо, - сказал я, - Главное понятно: область пространства, неспособная к рождению чего бы то ни было жизнеспособного. Анализ четырех видов точек добавит ясности?

- Не исключено. Может быть, - согласился Шар.

Обезьянки заверещали. С одобрением, показалось мне. Шар подробно рассказал об особенностях седла, узла, фокуса, центра и предельного цикла. Я быстренько понял, что из них если и есть выход, то в бесконечное никуда. В общем, безысходная математика. Мне стало совсем хорошо. Захотелось по-обезьяньи заверещать и немного попрыгать вокруг Путевого Шара. Лучше - с барабаном. Сибрус, - он что, знал, куда мы вляпаемся? "Предельный цикл" - замкнутая кривая... Недостижимая ни изнутри, ни снаружи. Еще чуть-чуть, и весь наш мир сожмется в мешок вокруг Антареса, и мы потеряемся во времени. К тому же может оказаться, что время тут, - вовсе и не время в нашем понимании. На небе останутся лишь два глаза Антареса, под ногами, если будет позволено, - чужая почва диких планет. Капкан, сплетенный у Красной звезды вездесущим вакуумом... Какая завидная участь.

Кем же населен замкнутый красный мир? Если нас зацепили, то они способны проникать в галактическую многомерность.

По рубке гуляет прохладный ветерок, играя палубным оснащением мини-"Ареты". В ушах позванивают мелкие колокольчики, звезды Антареса растут, прочие потихоньку гаснут, затушевываясь черно-бурым маркером.

Джино как-то скис. Вот-вот запузырится и забродит. Из последней лекции Шара он запомнил одну фразу и теперь тихонько повторяет ее, остановив взгляд на палубном выходе.

- Для полного решения задачи трех тел надо восемнадцать первых интегралов...

Я понимаю Джино. Взять столько интегралов не по нашим зубам. Да и чистая это теория, двигателей у "Ареты" нет, весел тоже.

Дверь, ведущая на палубу, украсилась яркой красной надписью "Запасный выход". Смешно. Особенно если учесть, что кусок пола перед ней исчез совсем, открыв доступ на трюмный этаж. Меня беспокоит вопрос: почему не возвращается зеленая тень "Шестого"? Мысль о незримом "Шестом" оптимизма не прибавила. Прямо хоть беги к рее и вешайся. Да яма перед выходом...

Кертис, пожалуй, выглядит спокойнее других. И голос его звучит по-земному.

- Алекс, приходит время, и все теории делаются недостаточными, лишними, неистинными, вредными. Требуется маленький сдвиг. Твое сознание - не мозги шхуны. Ты живой, ты можешь...

- Живой? - спросил я, - В игре что-то иное, чем законы физики или хромодинамики?

В диалог вмешивается Шар:

- Ну, вы уж... Скажем осторожнее: игра перешла за границы вакуума.

Я вздрогнул. Раздался хрип. Это был Андрий. Остановив лицезрение панорамы мира Антареса, он выдавил из себя одно слово:

- Антикосмос...

Почему он так напуган? Ведь прошел все нужные ступени подготовки в Славянском Цехе. И я спросил:

- Чего ты боишься, инженер звездного интеллекта? Анти, контр... И что? Мы еще не там.

Он прокашлялся и прохрипел слова из библии Розы Мира, написанной патриархом то ли в камере, то ли в келье. Места творческие, что и говорить.

- "Антикосмос - условное обозначение для совокупности всех миров, создаваемых демоническими началами и предполагаемое замещение Божественному космосу. К антикосмосу нашей брамфатуры принадлежат слои: Шог, Дигм, Гашшарва Суфэтх и Дно".

Я впервые подверг внутренней ревизии слова патриарха. "Создаваемых... Замещение..." Дурдом! Мир создается Одним и правит им Один. Два однопорядковых начала исключают порядок и саму жизнь. Эта библия просится в клозет. Я стал еретиком. Тут пришел в себя Джино и вежливо попросил:

- О брамфатуре можно поподробнее?

Андрий перелистал в себе цитатник.

- "...почти каждое небесное тело обладает рядом разноматериальных слоев, образующих взаимосвязанную и взаимообусловленную систему. Брамфатурами называют такие системы, объединенные общностью процессов в их слоях. В большинстве брамфатур Галактики основной процесс, объединяющий слои каждой из них, есть процесс борьбы провиденциальных и демонических сил. Имеются и такие, которые полностью подпали под демоническую власть, и которые полностью от нее освободились".

Тут я ударил себя кулаком в лоб. Да так, что экрана не стало видно. Как можно было не сообразить раньше! Да ведь мы еще не совсем всплыли! Ямы под ногами и все прочее... "Арета" работает через Перископ! Нам просто блокируют мозги! И еще есть возможность выбора, есть время для действия!

И Агуара-Тунпа это знает! Давно знает. Один знает. И он давно знал, в какой участок Галактики мы высунемся. Выглянем. На языке Цеха Гора этот участок зовется коротким словом Дуат. Вот почему у него в каюте над формулой успеха красуется кружок со звездой внутри.

Это же эмблема, иероглиф Дуата, темной и мрачной преисподней, подвала миров. Хуже, чем погреб в чертоге. Кажется, в "Текстах пирамид" Дуат представлен мрачной дамой, прячущейся за зарей заката. Илона рассказывала о папирусе, в котором детально описывается путь по подземной реке, ведущий к той самой даме, по-матерински принимающей в свои объятия души умерших.

Однако!

Однако, виртуальность пока - форма нашей жизни. Пока мы такие, нас не ухватить. Мы непрерывно появляемся-исчезаем, нас больше нет, чем мы есть. Мы для Антареса пока ничто. И никто. Они там могут держать связь с Агуарой, но ничего более. И связь эта тоже "нет-есть". И тоже больше нет, чем есть.

И то, что мы наблюдаем, - мираж. Мир Антареса реален, объективен, он таков, каким нам представился. Но для нас его пока нет, он даже не тень. Зачем пугаться того, чего нет?

Вот если мыслепрограммы всего экипажа совпадут с Агуаровской, мираж станет явью.

Законы сохранения не предусматривают рождения человеческой личности из ничего. Но они же не запрещают квантового возрождения из Пустоты.

Я могу снизить мощность генератора пси-энергии. Просто, руками, Сибрус предусмотрел. И тогда шхуна с нами провалится еще глубже, в неизвестно какой слой. Но получится ли второе всплытие, вот в чем вопрос. Нет, надо собраться. Четверо против одного... Даже если трое против двух... Мы сможем переместить вектор всплытия.

Как бы то ни было, Вселенная едина и неделима, она единична по сути, как и ее Творец, и чего же мне страшиться? И все эти множественные миражи, - они внутри неделимой единицы. Какой надо, такой и выберем. А Цех Гора пусть строит свою шхуну и гребет к своему Антаресу самостоятельно.

Зеленая Тень Шестого проявилась в Путевом Шаре. Бестелесной рукой она чертила мировые линии нашего пути. Предполагаемые линии. Их множество, и я не в состоянии выделить какую-либо. Перископ переключился на показ созвездия Скорпиона. То есть на вид с Земли. Змееносец, Весы, Стрелец... Где-то тут направление на ядро Галактики.

Экипаж выглядит вполне адекватно, и я кратко объяснил свое понимание сути дела и его расклад.

- Что ж, я согласен, - заключил Андрий. К нему вернулась обычная сосредоточенность.

Агуара-Тунпа заговорил почти кротко, не противопоставляя себя моему плану:

- Шумеры в сказках о Гильгамеше упоминали скорпиона по имени Гиртаблили. Он выглядел человеком, но имел ядовитый хвост, и охранял ворота Солнца. Гильгамешу, чтобы пройти через ворота, понадобилась вавилонская трава бессмертия.

- Сказки несуществующего Вавилона, - с иронией заметил Кертис.

Я снова отметил эту странность: служители одного Цеха не должны противоречить друг другу. Они - братья. Агуара не обратил внимания на реплику брата.

- Созвездие Скорпиона боялись и уважали. Всегда и везде. Оно насмерть напугало Фаэтона, насылало на Египет вредных насекомых, погубило Ориона...

Кертис разорвал фразу:

- Но ведь ты сам рожден под знаком Скорпиона. Не страшно? Не тяготит ноша?

- Нормально! - спокойно отозвался Агуара, - Скорпион закаляет характер и волю. Как огонь железо. И мы привыкли наказывать обидчиков.

Ого! Агуару с Кертисом способен примирить разве что Джед. Если это не спектакль. Но есть надежда привлечь Кертиса на свою сторону и с дополнительной помощью Джино создать нужный перевес. Андрий пока неясен. Агуара, несомненно, подкреплен мощью Антареса. Или Скорпиона. Созвездие действительно любопытное. По хроникам, в том направлении зарегистрировано три вспышки новых и сверхновых. За две с небольшим тысячи лет на небольшом участке, - аномальная плотность.

Я попросил Шар дать характеристику альфе Скорпиона.

- Красный супергигант позднего спектрального класса М1, двойная переменная. Основная звезда больше Солнца в полтысячи раз. От Земли двести парсеков. Светимость превышает солнечную в пять тысяч раз. Антарес - Анти-Арес - АнтиМарс...

Вот как: антипод, - или заместитель? - древнего бога войны. Два глаза Скорпиона... И здесь, - вход в знаменитый Антикосмос?

Перископ показал: приближение к опасному входу приостановлено. В рубке тишина, и обезьянки молчат.

- Огненный мрак... И серой потягивает.

Это Андрий. Непонятно: то ли одобряет, то ли осуждает.

- Трубка мира раскуривается. У костра уминается место для гостей. Там тоже люди живут. А красное небо над головой... Ну и что?

Это Кертис. Тоже колеблется?

- Мы не гости желанные. Мы табак для трубки.

Это Джино. Он со мной. И не отойдет.

Дальше пошел ленивый обмен колкостями. Передышка... Нашли-таки мы внеземную цивилизацию! Но себе ли подобную? Или да? Они там посильнее землян. Они видят наш Перископ, фиксируют степень приближения, держат пси-связь... Очень немало.

Экран завораживает. Огонь Красных звезд проникает в наше подсознание. А с ним и чужие смыслы бытия. Мне бы хитроумие Одиссея...

Внезапно накатила глубокая печаль. Такая безысходная тоска, что слезы выступили на глазах. Как зов потерянной, недостижимой любви. Кто-то в красных мирах крепко переживает свое предназначение.

Но вот, - перемена! - меня накрыла волна зависти, злобы, ненависти. Завидующий всегда ненавидит. Этот ненавидит Землю. За что?

Одно ясно - они знают о нас, о Земле. Агуара? Нет, наверняка нет.

Вот снова наплыв тоски по утерянному раю. Захотелось рвануться навстречу, обнять, отдать все, лишь бы облегчить страдания зовущего в печали.

Нет! Это же психическая атака! Я с трудом освобождаюсь от наваждения. Помог Кертис, заговорив на странном здесь языке:

- Ibi deficit orbis!

- Что? - не поняв, спросил я.

- Геракл дошел до края людского мира и повелел выбить на скале у сада Гесперид надпись: "Там мир кончается". О чем я и сообщил. Мы как раз там, на краю.

Но я не Геракл. Как и не Одиссей. А Кертис - со мной!

- Андрий! - попросил я, посмотрев на "запасный выход"; буквы горели, яма оставалась на месте, - Я прошел школу Розы Мира. Я учился и тому, с чем мы встретились. Но что мои знания в сравнении с твоими!

Не верю я, что Андрий жаждет стать пленником красных миров. Он обязан помочь мне. Андрий пригладил усы жилистой рукой. Грустно улыбнулся, кивнул и сказал:

- Антарес, - глаза и сердце Скорпиона. Скопление зла и дьявольщины. Цех считает: именно тут цитадель ненавидящих ограничения и законы жизни. Ты из России... И мог видеть Антарес на юге в конце весны и летом. Три звездные вспышки означали гибель главной планеты-спутника Антареса. Но всякий раз место уничтоженной цитадели занимала другая. Их мир неустойчив, им требуется энергия другого населенного мира. Их главная планета - лицо Дна Шаданакара. А как сказал патриарх: "со Дна Шаданакара виден только неподвижный Антарес, в который Дно упирается одним концом".

"Точка-седло, что-ли?" - спросил я себя, продолжая слушать.

- "Дно Шаданакара - одномерное пространство и время. Подобным дном обладает всякая брамфатура нашей Галактики, кроме тех, которые свободны от демонических сил; следовательно, таких "днищ" в Галактике миллионы. И подобно тому, как двухмерные космические плоскости многих антикосмосов или гашшарв скрещиваются в общей линии, точно так же скрещиваются в единой точке схода все космические линии галактических днищ. Точка эта находится в системе звезды Антарес".

Да. Похоже, патриарх разбирался в геометрии лучше меня.

---- *** ----

Мучит и страх и любовь; любовь

Вырастает от страха.

(Медея Ясону) Овидий.

- Терпение, мой друг, терпение!

Так сказал мне Сибрус, когда однажды я приблизился вплотную к разочарованию своим жизненным выбором. Я спросил его:

- Терпение? Что есть терпение?

- При любых испытаниях и бедах, - не суетиться. И не искать среди людей поддержки и спасения. Люди не сильнее и не надежнее тебя самого. Надейся только на Творца. И сведи свою волю к нулю.

При любом удобном случае он старался отдалить меня от мифологии Розы Мира. Он был хорошим сеятелем. На Земле я об этом не очень задумывался.

- Ничего не предпринимать... Пассивность? Наверное, это трудно.

- Верный путь всегда сложнее ложных. Терпение вознаграждается. Научись ждать. Бывает так, что человеку не хватает сил на секунду, на мгновение. И он свершает отчаянный поступок. И пройденный путь делается напрасным.

И он поведал мне легенду о раненом в праведном бою. Долго терпел воин боль от ран, ожидая смерти. Но не выдержал и вонзил меч в свою грудь. Возможно, ему не хватило одной секунды. И вот, вместо героя он стал самоубийцей.

Сибрус говорил не о единовременном акте. О жизненной позиции. Не от случая к случаю, а всегда и во всем. Оставаясь в мире с его коллизиями, быть отрешенным. Наверное, он так и поступал. На то он и Сибрус.

Но "Арете" требуется капитан! А короля, как известно, делает свита. А не табличка на груди. У меня свиты нет, в экипаже каждый сам по себе. Нас накрывает мягонькое покрывало максимального демократизма. Я ничего не могу изменить, хотя понимаю, что демократия в любых условиях - фикция. Народ не может управлять самим собой, потому как во-первых, не умеет, а во-вторых, кем он будет управлять, если у каждого будет кресло управителя? Делегирование властных полномочий - всегда отделение власти. Вся история Земли - тому подтверждение. Выход я знаю: вместо царя на земном троне надо иметь царя в сердце. Одного всем. Такое на Земле бывало, но редко и кратко.

Народ мой разошелся по каютам, обезьянок на палубе тоже нет. В том числе Белого Йога. Каждый уточняет собственную жизненную позицию. Остался я один против вакуума и космоса разом.

Шар что-то шепчет, сопровождая шепот Моцартом. Получается вполне комфортно, проблемы спасения уходят в подсознание. Пусть, там и место.

И я возвращаюсь к личному. Где-то в Пустоте затерялась Илона. Одна в бескрайности, не зная ни времени, ни пространства. Сколько такое может выдержать человек? Откуда взять такую силу терпения? Что происходит с его сознанием, душой?