Зеркала миров

- Я понимаю ваш выбор. Места исключительно красивые. И почему цивилизация сюда не дотянулась?

Сибрус покивал головой. Я впервые обратил внимание: голова его стала совсем, абсолютно седой. Когда он успел?

- А за регионом закрепилась устойчивая оценка. Бесперспективность. Нет тут ничего. Кроме красоты. Никаких ископаемых.

- Каких ископаемых? - вдруг живо заинтересовалась Илона.

Сибрус посмотрел на нее остро, пронизывающе. Словно тоже прозондировал на наличие полезности.

- Всяких, - продолжил Сибрус, - Ископаемые всякие бывают. Полезные, не очень. Неполезные, в том числе вредные. Видимые-невидимые. Свои-чужие... Живые-мертвые... Естественные-искусственные... И прочие. Достаточно?

Илона почему-то задумалась. Поставила чашечку на стол, но та не зазвенела.

- Живые ископаемые, - повторила она, - Как серьезно звучит... А я и не знала. А раки в вашем озере водятся?

Сибрус усмехнулся.

- Пауков здесь нет. Ни в воде, ни на суше. Не люблю.

Луч уходящего солнца пробил мутное стекло и коснулся его седины, сотворив легкий серебристый ореол. Вот ведь как просветлел! - снова удивился я. Иконы в Розе Мира так не блистают. А там используют очень хитрую технику.

- Но пора принимать посылку, - продолжил Сибрус; солнечный луч будто подал ему сигнал, - Нам прислали продукты. Пойдемте...

Мы вышли на воздух, пронизанный тем же предвечерним сиянием, что окружило голову Сибруса в доме. Недалеко от вертоплана краснел смятый купол парашюта. Под ним скрывались три мягких тюка солидного веса. На небо я и смотреть не стал, все равно ничего не увидеть. Хранители знают свое дело очень крепко.

- Здесь пока самое необходимое, - пояснил Сибрус, - В ближайшее время хочу загрузить хранилища. Они под домом. Тогда мы будем совсем независимы. Этот дом на абордаж не взять.

Разборку посылки мы закончили в сумерки. Попутно Сибрус с Илоной устраивали ужин. К завершению операции я успел и проголодаться, и устать. Совсем не как Ахиллес.

Стол накрыли так, что позавидовал бы сам мастер праздничных экспромтов Дмитрий Карамазов. Одна посуда чего стоила! Медные чаши, тарелки; хрустальные граненые стаканы, громадный графин с притертой пробкой. А в графине - вино, приготовленное неизвестно сколько лет назад. Ведь виноград из прошлого бытия, хронологии не поддается.

Тишина нарушалась лишь звяканьем, постукиванием, хмыканьем. Даже Ламус молчал. Вместо электричества - многорожковый медный подсвечник на середине стола. Воск приятно плавился, фитили медленно обугливались, распространяя запах свежей хвои. По-моему, ужин более чем удался. Кто бы ни сидел за таким столом, - землянин, инопланетянин, свой или чужой, друг или враг, - он мог думать только хорошо и мирно.

Илона взяла на себя уборку стола, и я проводил Сибруса в его спальню. В которой теперь всегда не будет хватать ее. Он сделал три шага и остановился. Большая низкая кровать, два пустых столика у изголовья, передвижные шкафы для одежды... Голубые и розовые тона. Под потолком скромная люстра, позволяющая менять цвет освещения. Я смотрел на серебро его головы и думал, каково ему вернуться сюда одному после стольких лет...

Сибрус повернулся, поймал мой взгляд и грустно улыбнулся.

- Мне положено. По возрасту. И по всему остальному. А вот тебе... Рядом с тобой давно не было зеркала. Земного, простого. Посмотри на себя.

Он указал рукой на стену рядом с дверью. Зеркало в рост, в простой деревянной раме. Одно-единственное на весь дом. Похоже, мама не любила зеркал. Я остановился перед ним и поразился: моя прическа по цвету ничем не отличалась от отцовской. Как же ему было смотреть на меня? И считать себя виновным в моей ранней седине и, возможно, во всех прочих проблемах.

- Вот так, - сказал он тихо, - Не беспокойся, иди к себе. Я справлюсь. И надо одному побыть...

- До утра, - сказал я.

- До утра, - повторил он.

Мне приснился Тарантул. Обезличенный и неуловимый, как зеленая тень на Арете, он стоял рядом и я слышал его нечеловеческое дыхание.

- Настоящее, капитан Алекс, - это физико-химическая реакция. В месте слияния прошлого с будущим. В точке контакта двух бесконечных электродов. Они искрят, горят, плавятся. С них каплет раскаленное естество бытия. Из капель собирается то, что ты называешь "жизнь". Но что это такое? Неразрешимый для меня вопрос. А для тебя?

Я поднялся, сел на кровати.

- Я спать хочу, паук. Какие-такие бесконечности? Бесконечность одна. А мы ползем по ней, и ничего не видим. Потому что больше ничего нет.

Тарантул озадачился, даже дышать перестал. И что взять с неживого ископаемого?

- Образно, капитан. Но как-то туманно. Некорректно. Ползем... И ничего нет? Куда и как ползти, если ничего нет?

- Да, это не жизнь, - согласился я с ним, - Так себе, отбывание номера.

- Я пошел на крайность и разбудил тебя не просто так. Ты, капитан Алекс, загадочен мне. И не только мне. Жди Аватару. Он привязался к тебе. Может, это любовь? Вы говорите "любовь". Вы пишете "любовь". Но что есть любовь, объяснить не можете. А как мне понять необъясненное и необъяснимое?

Тарантул сжал всю свою теневую суть и сделал из нее куклу. Маленькая девочка, величиной в ладонь, стояла перед кроватью на досках пола и грозила мне пальчиком. Миниатюрная Илона в египетском наряде.

Я окончательно проснулся и открыл глаза. На кровати сидела Илона и смотрела на меня. Смотрела холодными сканирующими объективами. В объективах Илоны клубилась бесконечность. Две бесконечности. Я резко встал и, натягивая на ходу легкий сибрусовский халат, направился в ванну.

Проснулся я последним, в гостиной пахло завтраком. Сибрус сидел во главе стола и ждал.

--Где Илона? - спросил он, - Пора уж...

- Аватара Патриарха грозится навестить нас, - вместо ответа сообщил я.

Солнце поднималось вчерашнее, но мне было хмуро. Тарантул с застывшей Илоной, любовь Аватары... Слишком уж...

- В таком случае объявляю выходной. Каждый занимается чем пожелает. Стратегию уточним после встречи.

И, не ожидая Илоны, он принялся сам разливать чай по полупрозрачным звенящим чашечкам. Кертис поднял свою, исходящую золотым паром, и вздохнул:

- Э-эх... Надоело воевать. А что, если его в заложники взять? Можем потребовать мира. Или перемирия. Хоть на годик.

Ламус не удержался, хрюкнул и поперхнулся кусочком посылочного печенья. Прокашлявшись, он спросил:

- А чего все-таки хотят от вас?

- Нового старта Ареты, - сердито сказал Сибрус, - Не получилось с нильскими пирамидами.

- Вот если бы мумия ожила! - очень органично вписалась в завтрак и разговор Илона, - В таком случае получилось бы.

- Мумия.., - Сибрус постучал пальцем по блюдцу, вызвав тихий, шелестящий звон, - Мумия и ожить может. Аватара - фигура серьезная. В заложники не годится. Надо искать условия договора. Пока мы не стали им костью в горле.

И мы разошлись кто куда. Спрятаться на Земле негде. Переселиться с Земли некуда. Искать путей египетских и вавилонских мне не хотелось. Пусть Агуара-Тунпа, в обнимку с Имхотепом, возносится в красному Антаресу. Нет, и он не успеет в свой ад. Я кожей, шеей ощущаю приближение новой волны метаморфоз. Следующее отражение может оказаться намного мрачнее. Аватара боится грядущей волны и торопится. Сибрус прав, он будет уступчив.

Вертоплан сверкал на траве ярким оранжевым ориентиром. Но и без него мир знал, где мы. Я немного подумал и направился в лес, под молочное сияние старых берез. Илона со своими объективами туда не пойдет, нечеловеческий взор в живом лесу слепнет.

У опушки меня остановило чувство узнавания. Где-то тут что-то должно быть. Было! Но что? И когда? Неужели я начал вспоминать?

Трава вязала ноги, я топтал ее, бросаясь то туда, то сюда... Ничего! Где же отец? Я повернулся. Дом отсюда, - как игрушка. Крыша солнечным четырехскатным шатром-парусом, свежевымытые глазницы окон окаймлены деревянным резным орнаментом... И этого я не заметил! Не резьба, а прямо вязь из незнакомых мне символов. Один из забытых языков? Но где же отец!

- Ты что-то потерял?

Он стоял у ствола ближней березы с плетеной корзиной в руке. Белая полотняная рубаха ниже колен, шитый цветными нитями воротник... Седой, с лицом в морщинах, он выглядел лешим из старой сказки. Я проглотил горячий ком и только тогда ответил:

- Да. Показалось, тут раньше что-то было. Росло. Но ошибся.

Мягко ступая босыми ногами, он приблизился.

- Не ошибся. Куст калины рос тут. Мы его посадили в день твоего появления.

И я вспомнил! Красные осенние гроздья. Ягоды горькие, но такие красивые! Я любил эту калину и часто бегал сюда. Особенно в осень. И полюбоваться, и маме светящуюся гроздь принести...

Не было калины. Ушла она вместе с мамой в прежний мир. Или мы с отцом бросили-зачеркнули их, чтобы поселиться в игрушечном холодном доме?..

- Илона порядок делает, - сказал Сибрус, - Пыль... Полы, окна... Дом без женщины не стоит.

Дом? Приют бездомных странников!

И кто тут женщина?

Аватара пришел ярко, эффектно.

Его вертоплан приземлился рядом с нашим, экспроприированным. "Нашим"... Можно сказать, все наше - его. Ведь он фараон, не мы. Три боевые машины сопровождения зависли в воздухе. На этот раз он не пошел к дому. А остановился у вертоплана в ожидании.

Подошли к нему Сибрус и я. Остальные наблюдали за переговорами с крыльца. Аватара начал с основополагающей цитаты.

- "Тот, чьей души коснется отблеск Мировой Сальватэрры, становится праведником и пророком"

Возможно, он обещает нам праведничество в обмен на то, что нужно ему. Мне отблесков не хотелось. Пусть вначале покажет, где его Сальватэрра. Сибрус от подарка тоже отказался:

- Будем считать, что ты представил сам себя.

Я знал, что Аватаре лет не меньше, чем отцу. Но на вид он моложе меня. И одеяние его не в пример... Всё сияет, ни пылинки, ни грязинки. Материальчик тоже тот еще, не холщовое полотно на Генеральном. Оба в белом, но цвета их явно не совмещаются. Да ну его, Аватару, со всеми его иерархиями, решил я. И спросил, не фильтруя слов:

- Зачем приехал? Просьбы, желания? Выслушаем. Поможем. Чем сможем. Так, отец?

Сибрус удостоверил мою позицию не сразу, он не ожидал от меня такого недипломатического выхода. К тому же я впервые прилюдно назвал его отцом. "Ну и семейка!" - наверняка подумал Аватара. Но ответил мягко, не покидая своих высот:

- Братья мои! Разве мы не в одной упряжке? Разве не по одной дороге идем? Ведь нас, избранных, так мало. Вы затворничаете. И не видите, что творится на планете. Человеческая масса безлика, и стремится лишь к наслаждениям. Кандидатов в элиту почти нет. А ведь их поиском заняты и Цеха, и федералы...

- Так тебе ничего не надо? - разочарованно спросил я, - Ты к нам с миром и любовью? И хочешь нас приодеть, прикормить... И - в руководство Энрофом. Как, отец?

Сибрус решил играть по моим правилам.

- Что нам Энроф, сын... Да и ему он не очень... Как у них записано? Вот...

И он выдал цитату из того же источника, который использовал Аватара:

"Открытие понятия антивещества; возникновение из физической пустоты и даже искусственное извлечение из нее физически материальных частиц, дотоле пребывавших в мире отрицательной энергии; экспериментальное подтверждение теории, указывающей, что физическая пустота Энрофа заполнена океаном частиц другой материальности..."

- Это еще когда писалось... А теперь наука сплелась с магией, и цели возвеличились. От нас, сын, хотят соучастия.

- В соучастники зовут, - протянул я фразу, старясь выудить из взгляда Аватары его глубинные намерения. Но тот умел держать мысли на коротком поводке. Или зеркало его очень уж темное.

- Тебе бы с братом моим Дмитрием побеседовать, - продолжил я, - С Карамазовым. Он в смыслах жизни поопытнее нас. Да и говорить пришлось бы проще, по-человечески. Без энрофов, брамфатур и прочих словечек из демонического лексикона.

Разговор предстоял и трудный, и долгий. А слов в нем ожидается мало. Я огляделся. День вошел в силу, сейчас бы чайку с мёдом да шанежками. Да и поплотнее еда не помешает. И поручика что-то не видно. С ним жизнь течет не так прозаически. Только чтоб без Одиссея, этот бродяга не из нашей команды. Нет, все-таки непростая, изощренная белизна у Аватары. Как после стирального аппарата.

- Помню один из постулатов Розы Мира: душа Аватары кристально чиста и светла. Да и разум тоже. И действительно: на тебя без светофильтра и смотреть невозможно. Что значит, - видишь ты истину как она есть, в полном виде.

Очень мне хочется расшатать спокойствие гостя. И сам вздрогнул, услышав за собой знакомый голос.

- А мы, получается, играем всякие там вариации на тему? Этот беленький один симфонии слышит? А мы щи лаптями хлебаем, недоноски недоученные, бастарды безродные? Как оно было во времена моего первого родителя, как во времена второго папочки? Ну что за народ эти вожачки!

Карамазов вышел вперед, левее меня. Босиком, как и отец, на плечах рваная бабаечка с хлорированным номером на спине, штаны брезентовые с масляными пятнами. Где он наряжается, где берет свои костюмчики?

- Дмитрий! Карамазов! - коротко представил я.

"Вожачок" и ухом не повел. Может, не сам прибыл, копию прислал? Да нет, цель визита уж очень дорога. Только шевельнул пальцами левой руки, - из люка вертоплана спрыгнул на примятую траву Андрий. Нет, не спрыгнул, а скорее, выпорхнул. Легко так, изящно, по-балетному. И приодет по случаю: тоже в белом, только обильно расшитом всякими символами-узорами из древне-русской старины.

Хороший маневр. Аватара как бы заявил: на каждого вашего оборванца у нас и козырный валет найдется. А на каждый аргумент, - свой контрфакт. Андрий подплыл как принц из страны фей. Похоже, серьезно занят самопроявлением, дары Пустоты из себя извлекает. И смотрит очень уверенно, соответствует должности.

- Давно не виделись, - ласково сказал Андрий, теплым взглядом ощупывая мое лицо. А мысль во взгляде холодная, как математическая формула, - Всё прячетесь, бегаете... И всё мимо жизни. Потому и не знаете многого.

- Неужели революция? - спросил Дмитрий, - Опять государством некому править? Тогда и я сгожусь. Мы, Карамазовы, на всякое дело горазды. Примешь, барин? Министром в кабинете, где душами управляют?

Дмитрий всем телом подался вперед, телогрейка на груди распахнулась, обнажив татуировку: профиль древнего вождя в бородке, с серпом и молотом над голым черепом. Но его революционный порыв остался не принятым. Аватара повел пальчиком и Андрий продолжил наступление.

- Вы, Алекс, много пропустили. И вам неизвестно, что я, Андрий, слуга Провидения, открыл-раскопал пророчества Звенты-Свентаны. Нетленные, вневременные письмена! Заложенные в эпохи доисторические. И в них она предсказывает очень многое. И появление Тарантула, и старт "Ареты". Она предупреждает о появлении тайной силы, противостоящей Розе Мира. Нашему с вами Цеху! О трудных временах предупреждает Звента-Свентана, указывая точные сроки. И! - предсказывает победу Розы Мира. В труднейшей борьбе! То есть торжество истинной веры! Вот так, Алекс! Все чудища будут повержены и уничтожены!

О, Андрий! Я на самом деле многое пропустил. И талант трибуна-глашатая в личности астронома, специалиста по Перископу, по наблюдению за обыденной четырехмерностью. Какой эмоциональный всплеск! Даже глазные яблоки трибуна покрылись красной сеткой. Искренне говорит, напряженно.

Несгибаемый поручик смотрел на Андрия с детским восторгом. Едва ли в прежней жизни он наблюдал столь могучее проявление преданности порученному делу. Профиль на его груди волновался подобно знамени. Но Андрий далеко не исчерпал творческой силы.

- Звента-Свентана... Земное воплощение Приснодевы-Матери! Мы ждем. И вы ждите! Сей храм, что возводится недалеко, станет Храмом Приснодевы. И жены голубой иерархии войдут в наш мир. А иначе! А иначе - ваше семейное озеро лишится живительной стихиали. И станет подобным озерам марсианским. Так не отрекайтесь же от россианства!

Я просто замлел. Каков экспромт! Каков актер! И каков режиссер! Они дарят мне с Сибрусом целое наше озеро. С соответствующим иерархическим титулом. Еще бы и деревеньку с послушным народонаселением в пользование! И Карамазов вот заслушался. В его времена так глубоко не копали.

Аватара счел, что момент созрел и заговорил контрастно, певуче и мягко:

- Мы завершаем здание Веры, план коего там, - он указал пальцем в боевые вертопланы, - И дан нам оттуда, а не сочинен смертными. Здание возводим, не капище. Дардан после потопа, будучи спасен посредством бурдюка, приплыл к горе Ида. И основал город Дарданию. Он же Илион. Он же Троя. Илионом Розы Мира станет вся Земля...

Тут и Сибрус не выдержал:

- На всякую Трою найдется свой Геракл. А мы можем и в доме своем отсидеться, переждать. Ты же знаешь, он для вас неприступен.

- Ну-у, зачем же.., - совсем простецки протянул Аватара, - Не такие уж мы разные. Это прежние церковные иерархии ничего не принимали извне. Не воспринимали... Они жили по формуле "Кто не с нами, тот против нас". Тысячелетия призрак аутодафе реял над планетой. Мы преодолели пагубную ограниченность, односторонность. И сняли бремя страха с инакомыслящих. Пожалуйста! И пожалуйте! Роза Мира открыта любой критике. Мы реабилитировали графа Льва Толстого, мы...

Мне показалось, что у вертоплана Аватары колыхнулась зеленая тень. Карамазов напрягся, запахнул бабаечку на груди и не дал Аватаре закончить проникновенную речь.

- Что-с? Льва Николаича реабилитировали? А ему это надо? Что вы тут понимаете о графе Толстом или о моем папеньке? Втором? Или первом, неважно. Копались бы в своих нетленных письменах! А то прете в судьбу, аки...

Молодец, Дмитрий. Так их, супостатов. Но супостатов так не взять. У них в небе вертопланы с ракетами и лучами; они озеро могут подарить, а могут и отобрать.

- Судьбу, Дмитрий? - Андрий наконец отлип от меня, - Но разве ты, извини, наделен душой? Разве жив в научном смысле?

Не стоило Андрию касаться Дмитрия с этой стороны. Тут уж Карамазов вскипел как камчатский гейзер.

- Ну вы даете, дяденьки! Сами то кто? Аватары аватар, отражения отражений... Ты кто такой сам, Андрюха? Раскрашенный туман из пустоты, реконструкция человека. Тебя подменили, а ты и не заметил. Тебе и в морду дать нельзя. Все равно что дым саблей рубить. А ты, великий вождь? Да твою физиономию никто даже татуировать не будет. В зеркало смотрел? Глянешь - вроде лицо. А отвернешься - вспомнить нечего.

Аватара смотрел на Дмитрия с интересом. Видно, жалел, что фундамент ближнего храма завершен. А я радовался. Беседа получалась живая, взаиморасполагающая. Мир этот начинал мне нравиться.

- Роза Мира - хозяйка Востока, - сказал Аватара, - Восток - начало мира. Первоначальный Восток... Оттуда мы черпаем откровения. В одном из свитков Востока говорится: "Человек есть создание отражения: о чем он размышляет, тем и становится". Прекрасные слова. Разве не о том же говорит брат наш Дмитрий? Для несогласия нет оснований. А в известном Послании Коринфянам сказано: "А мы все открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, тот же образ преображения от славы в славу, так как надлежит Духом Господним". Ведь так, брат-сподвижник Андрий?

Андрий поддержал шефа еще одной вариацией на восточную тему:

- Когда твой разум выберется из доброй иллюзии, ты станешь безразличным ко всему, что слышал, и ко всему, что услышишь...

И я его услышал. Хозяева мира сего приготовили нам несколько подарков. Озеро не прошло, будут другие. Что у них на Востоке, кроме приносящих свитки раскопов?

- У вас много личных желаний, братья, - очень уж мирно заявил Андрий, - Они вам мешают верно оценить ситуацию. Хорошо бы очиститься...

- Вот ведь дело какое, Дмитрий, - подумал я вслух, - Они говорят, что мир людей погряз в пороках, а очиститься предлагают нам. А нам это надо?

- Не знаю, как нам, а этим обоим, - всенепременно, - отвечал Дмитрий, - Тогда и разговор другим будет.

Непоколебимый Аватара вновь снизошел до простолюдинов и призраков.

- И опять ты прав, Дмитрий Федорович. Как сказано на том же Востоке: "Как огонь скрыт дымом, как зеркало покрыто пылью, как зародыш сокрыт во чреве матери, так и живое существо в различной степени покрыто вожделением". И пока живы тут, - очищаемся. Ты отражаешься в зеркалах, Дмитрий Федорович?

А ведь точно, вспомнил я. Сын двух отцов на земле египетской не весьма уважал зеркала. И шел на них в атаку, как на врага. Боялся, по-видимому, но страх преодолевал. Но к чему ведет Аватара? Непросто его уколоть. Да так, чтоб открылся.

- Ты боишься лицезреть Пустоту, Дмитрий. Но ведь в том твое преимущество. Все мы вышли из пустоты, в пустоту и вернемся. А ты - всегда дома, где бы ни появился. Так пользуйся этим. Иди за нами, иди с нами.

Не отстанет иерарх, мысленно вздохнул я. Завербует сначала Карамазова, затем Илону... Кертису, в принципе, давно все до люстры. Останемся мы с Сибрусом, куда деваться? Становилось все жарче. Тоже аргумент не в нашу пользу. У Аватары платье с кондиционером, как в вертопланах наверху. А Сибрус в простой холстине. В дом бы, под чаек... Да не пойдет вождь... Вооружения и людей у него достаточно, но он сомневается. Кто знает, что предусмотрел Сибрус в конструкции здания. И на что способен бывший капитан Ареты.

А вот с погодой что-то не так. Палит как-то по-особенному. Не по-вчерашнему. Неужели и это продумали? В Розе Мира много разных спецов. Да и Андрий кое на что способен. Есть над чем поразмышлять.

- Не надо бояться Пустоты, - твердо вел свою линию Аватара, - Надо ее понять. Вот как вы понимаете, - Аватара посмотрел на Сибруса, потом на меня, снова на Сибруса, - А чтобы понять ее, требуется увидеть собственное отражение в себе же. И в этом мы близки. Воплотившись Даниилом, я отразил в себе пространство, невидимое людям. Став Аватарой, то есть Даниилом в новой оболочке, я впитал в свое зазеркалье картины истинной реальности. И я готов поделиться с любым человеком. И готов обменяться с вами... Вместе мы сможем много больше, чем в раздельности.

Итак, зеркало духа Аватары объемлет Вселенную. И обладает он всеобъемлющей истиной с рождения. Или до оного. Обладает, но без нас не может. Значит, не обладает. Я уже приготовился вмешаться в текущий микроклимат, сделать чуть мокрей и прохладней. Для Сибруса. И для себя немножко, ибо жажда совсем измучила. Но не успел. Аватара уже перебрал все варианты воздействия и становился на одном.

- У меня к вам предложение. Ко всем. На востоке у нас Цеховой Дом Отдыха. Для людей особенно заслуженных. Уверен, удобства и комфорт вас устроят. Без забот, без тревог... Отдохните, подумайте. Сколько хотите. А потом и обсудим. Место там живописное, почти как здесь. В чем-то и лучше. А главное, - рядом будем.

- И где же такой рай? - спросил Дмитрий.

- Рядом с Чуйском. Знаете такой городок?

"Чуйск! - откровением вспыхнула в моем сознании картинка зоны, отгороженной от прочего мира, - Его еще зовут Домом Забвения. Откуда я это знаю? В той жизни такой зоны отдыха не было..." Стало ясно, - Аватара не отстанет от нас, пока мы не согласимся. Ведь транспорт готов. Сгрузит десантников, освободит места. А десантники займутся изучением сибрусовского убежища.

Альтернатива одна, - сопротивление. Маленькое побоище. Но может пострадать Сибрус. Я не готов к бою, пока он уязвим для противника. Но, приняв приглашение, мы рискуем повторить жизненный путь ПервоПатриарха, написавшего библию Цеха в таком же принудительном доме отдыха. Зоне отдыха... А отправил его туда тогдашний вождь. Интересно как история повторяется...

Да, Замок Забвения...

И я вспомнил, откуда протянулась ассоциативная цепочка, приведшая меня к этому откровению. От чемоданной библиотеки Ламуса. В дни своего мемфисского разброда я листал книгу некоего Фрэзера. И один поучительный рассказ из нее просто впечатался в мою память.

...Один из персидских царей заподозрил своего вассала, царя Армении, в заговоре. И весьма оригинальным способом выел его на чистую воду. Перс-властитель вел допрос, прохаживаясь с подозреваемым по одной из зал своего дворца. По полу разбросали два вида навоза, местного происхождения и армянский. И, ступая по отходам из родных мест, армянский царек говорил правду, признаваясь в изменничестве. В итоге он оказался заключенным "Замка Забвения". Названным так потому, что имя его узников по приказу персидского царя навсегда изымалось из обращения. Узник-изменник исчезал для мира.

Что изменилось с описываемой Фрэзером поры? И теперь для власть предержащих любой не лояльный - непременно изменник. В годы ПервоДаниила таковых исчисляли миллионами. А в мое с Сибрусом время "Замку Забвения" клиентов недостает. Ибо мир людей утонул в страстях. И нисколько не возмущен ни Аватарой, ни Джедом. Нисколько, совсем даже напротив. А мы с Сибрусом опасны. Причем неизвестно в какой степени.

Но мне ли бояться заключения, самого изощренного? И для Сибруса я там что-нибудь придумаю, чтобы обойти любой риск. Нельзя подставлять старика под очередной удар, он может и не вынести. У каждого свой предел терпения. Я слегка коснулся ладонью руки Сибруса. И он понял. Навоз-дерьмо там не наши, чего бояться? Своей собственной Армении мы пока не обрели. Самое то место, чтобы разобраться, где и как они лицемерят.

- Элитарная тюрьма, - хмуро сказал он, - Ссылка для пока нужных... Ну что ж... Но у меня условие, - дом я законсервирую. Чтобы ваши диверсанты с неба не намусорили. Только-только мы порядок навели.

Вот и хорошо. Хоть какое-то продвижение наметилось. И я снова повеселел. И больше не хотелось обижать Аватару с Андрием. О чем сразу сообщил Дмитрию:

- Что, брат, примем приглашение? Законы гостеприимства еще действуют...

Поручик только рукой махнул. Тоже правильно: о чем говорить, если и одежонка его в самый раз подходит к случаю...

К вечеру мы были готовы. Даже успели насладиться ужином из продуктов, присланных Хранителями. Кертис с Илоной согласились на Чуйск сразу, Ламус после недолгих колебаний.

Мы подошли к предложенному вертоплану в разгар сумерек. "Диверсанты" осваивали нашу, то есть угнанную нами машину. На приглашающий жест довольного Аватары Сибрус улыбнулся. И обернулся к дому. Дальнейшее привело в изумление даже Аватару. Легкий хлопок ладонями, - и убежище Сибруса на наших глазах исчезло, открыв свободный вид на березовую рощу.

- Знай наших! - победно сказал Дмитрий, - За нами родина, враг не пройдет!

Погодные чары развеялись, резко похолодало. Ламус, заняв место в вертоплане, попросил:

- А что, если нам тоже по одной такой бабайке?

И указал на наряд Карамазова.

Мы прибыли в Чуйск под утро. Всю дорогу нам светили обычные звезды. Земля под нами сверкала веселыми ночными огнями. Народ жил и действовал в соответствии с предназначением. Никто из них и не подозревал о нависшей над территорией Герме Ориона. Но если и узнают, что изменится?

Первым делом нас переодели. Не в бабаечки-телогреечки, а во вполне приличные спортивного типа костюмчики. На рукавах - опознавательные знаки Розы Мира, на груди - нашивки с именем.

Вторым делом нас накормили. Тихоокеанские крабы, осетр... Овощи, фрукты. Очень прилично. Отец от крабов отказался. Над столами - кисейная завеса электронной музыки, наподобие той, что наслаждается народ в подмузейном комплексе развлечений Мемфиса. Живых композиторов Цеху не хватало.

В Замке Забвения царила роскошь. Ковры, позолота, оригинальные скульптуры и картины... Ни казематов, ни бараков. Каждому - отдельный номер, индивидуальное обслуживание.

Не понравилось одному Карамазову.

- Да тут гостей негде принять! Шагу без наблюдения не сделать!

Но пил-ел он за троих. И сразу потребовал водки. Просьбу удовлетворили. Он пил чайными чашками, но не пьянел. Клозет ему, как прототипу, не должен быть нужен. Можно бы проследить, да неудобно. И я ломал голову над загадкой, - куда девается все то, что он выпивает и съедает?

Ламуса заботила иная проблема.

- Какой нам срок определят? Вы же не прогнетесь, как я понял. Думаю, не меньше червонца, и с лишением прав. У них богатый исторический опыт.

Столовую нам предусмотрели небольшую, на два стола. На стене громадный стереовизор, я таких еще не видел. Программы делались ребятами из Чуйска. Выхода в мир не было. Но Тарантул присутствовал.

Выявил его опять же Дмитрий. Опорожнив несколько чайных чашек, он вспомнил что-то своё, прослезился, и, чтобы снять стресс, метнул чашку прямо в стереовизор. Тот хитрым образом увернулся, сократив объем. И тут же раздался хриплый голос, имитирующий баритон Карамазова:

- Не балуй, сатана!

Так отреагировал Тарантул. Я сделал сразу три открытия. Тарантул здесь есть. Следовательно, имеется информационный выход в большой мир. И, - полиморфизм сохраняется. А Тарантул каким-то образом использует его в своих интересах. В любой момент метаморфозы могут достигнуть критической планки. Следовательно, Замок Забвения не обеспечивает абсолютной изоляции. С Тарантулом, уверен, близкий контакт восстановим. Вопрос: куда и зачем бежать? Наверное, наш случай из тех, в которых процесс важнее результата.

Карамазов после вразумления Тарантулом успокоился и перешел на трезвый образ жизни. Ламус несколько раз пытался предпринять разведку Замка, но безуспешно. Охрана легко пресекала нарушения режима. Кертис ушел в свой внутренний мир, избрав почти полное молчание. Илона пребывала в бодром спокойствии и добилась разрешения самой готовить еду для всей нашей компании. Сибрусу это очень понравилось. Мечта хоть о каком-то семейном уюте не покидала отца. Старость... И я решил, - более месяца ему тут пребывать нельзя. Пора браться всерьез за верхушку Розы Мира. В крайнем случае я смогу их сделать узниками вместо нас. Они и за год не разберутся. Но Аватара пришел уже через неделю. Без охраны, в таком же, как у нас, спортивном костюме, только нейтрально светлом, а не ярко-оранжевом. И без нашивки с именем.

На беседу он пригласил Сибруса и меня. И на сей раз обошелся без окольностей.

- Трудно ли воссоздать "Арету"? У нас много способных профессионалов...

Сибрус отвечал спокойно, делая заметные паузы.

- Не знаю... Мне понадобилась вся жизнь. Тут способным профессионалом быть мало.

Аватара смотрел без превосходства, старался показать равенство позиций.

- Я ведь и сам... И готов учиться...

- Ну-у, - легко улыбнулся Сибрус, - "В геометрии нет царской дороги". Помнишь?

- Отчего же? - повторил его улыбку вождь, - Ответ Эвклида царю Птолемею. Когда тот пожелал скорого и легкого овладения математикой.

- А разве с тех времен цари стали другими? - сухо спросил Сибрус.

Аватара задумался. Лицо его застыло. А потолок комнаты встреч пошел волнами. Да, все-таки метаморфозы связаны с состоянием людей. Через пару минут он сказал:

- Да, конечно... Без вас мы едва ли... Но я не советую вам долго колебаться, - от слов его повеяло морозным металлом, - И, чтобы помочь вам, предлагаю сейчас же посмотреть, как живут другие гости нашего Дома Отдыха. Замка Забвения по-вашему. Если вы захотите разделить их судьбу, никто препятствовать вам не станет.

Далеко идти не пришлось. Тыльная сторона комнаты ушла в сторону, открыв выход на балкон, опоясывающий внутреннее замкнутое пространство диаметром около пятидесяти метров. Это был громадный колодец, уходящий далеко вниз, разделенный на множество горизонтальных ярусов. Ярусы же делились на отдельные комнаты-камеры. Все стены и перекрытия - прозрачные. Сверху я мог видеть десяток этажей на противоположной стороне колодца. Все, что ниже, пряталось в белесом тумане, сгущавшемся по мере углубления колодца.

Около половины доступных зрению камер заняты людьми, одетыми в единую форму: брюки и куртки в вертикальную черно-белую полоску. На спинах - яркие оранжевые номера. У меня дух захватило. Я впервые видел тюрьму, да еще и изнутри. Полное лишение свободы передвижения и желаний, - люди умеют наказывать подобных себе. Я представил себя на месте пожизненно заключенного в колодце, совершенно беспомощного, и мне стало плохо. Захотелось по-звериному вцепиться в Аватару и рвать его на мелкие части.

А тот обозревал картину с нескрываемым удовольствием. Не поворачивая к нам лица, он протянул вперед обе руки.

- Посмотрите. На человека под номером "17". Видите?

Мы видели. В кресле сидит худой и высокий старик, нестриженый и небритый. У его ног обнаженная девица.

- В прежней жизни этот человек руководил историческими исследованиями Розы Мира. Был талантлив, энергичен. От него требовалось одно, - создать окончательную историческую версию воплощения в жизнь программы ПервоПатриарха. Но он подверг сомнению истинность основ интеррелигии. И вот, - он здесь. Хорошо поработал, но исчерпал себя. Заслужил право на пожизненный отдых. Понимаете? Разве это не гуманно? Никаких лесоповалов, урановых рудников, подземных заводов... А только блаженство, длящееся непрерывно.

- А в чем блаженство? - не понял Сибрус.

- О-о, это отдельная тема. Психо-химическое регулирование процессов жизнедеятельности. Полный контроль. Здесь заняты лучшие специалисты, в том числе врачи.

Аватара шевельнул то ли пальцем, то ли бровью. К нам приблизились два стражника и жестом пригласили вернуться в комнату встреч. Аватара продолжил лицезрение своих подопечных в одиночестве.

Возвращаться в апартаменты не хотелось. Они немногим отличались от клеток в колодце за стеной.

- И что ты думаешь? - спросил Сибрус.

- Не знаю, - признался я, - Но могу сказать уже, что думают они. Вождь так влюблен в свою тюрьму, что я смог заглянуть в него. Они тут решают сразу несколько задач. Две - точно. Изоляция политических противников - раз. Аккумуляция живых эмоций, создаваемых наркотиками и психостимуляторами, - два. Эту энергию можно использовать, хранить, передавать, продавать и тому подобное. Экспортировать, скажем, в миры Антареса. В обмен на что-либо очень нужное.

Сибрус смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Как ребенок на желанную, но страшную игрушку.

- Начинаю понимать... Аккумуляция жизненной энергии... Никогда бы сам не додумался. Они нацелились на захват одной из райских планет. Обрести вечность вживую, без перевоплощения через смерть! Вот зачем им Арета и мы. И запасаются плюсовыми эмоциями на дорожку.

Я и сам пришел к такому же выводу. О чем-то таком применительно к первому Вавилону говорил как-то и Саргон. Видимо, номер "17" проник слишком глубоко в запретные пласты времени. Что позволило ему разобраться и в настоящем. А критика режима... Скорее всего, исчерпал себя профессионально, а знал много. Вот и изолировали.

Да, перспектива заключения в Замке Забвения меня лично не пугала. Я могу отсюда выйти в любой день. И войти так же. Снаружи лишь немного веселее. С Илоной они ничего не сделают. Она - существо из иной материи. Кертис? Если прижмут, достанут, - он им устроит такой спектакль, что мало не будет. Страшно за Ламуса и отца. Вот их надо выводить из-под удара. Ламус жилистый, несколько лет протянет, пока из него не вытянут все жизненные соки. Но виновен-то он лишь тем, что слишком любознателен. Вот и оказался не в том месте не в тот час. А отец без меня и дня не продержится.

Часть третья

Чаша Джамшида

1.

Врата для демонов

Великая Пустота... То ли она изменила свое отношение к людям, то ли планета людей перекочевала на другой ее участок. Ну и что? Не обращая внимания на причины и следствия, люди планеты продолжили эксперименты с осуществлением желаний. А поскольку подобные вещи стараются приблизиться друг к другу, преображенная Земля и Цитадель Антареса преодолели разделяющий их световой барьер. Мало кто из людей заметил и этот факт.

Саргона охрана Замка пропустила без проверки. К его приходу стереовизор в столовой разросся до размеров стены. Тарантул предупредил: показ будет строго эксклюзивный и конфиденциальный. Только для Сибирцевых и их гостя. Только они узнают то, что неизвестно никому на Земле. Пока неизвестно.

Показ ошеломил нас.

Тарантул, используя всю информационную структуру цивилизации, демонстрировал разные участки Солнечной Системы. Сатурн, астероидное кольцо, Марс... Окрестности Земли... Картинки, представленные в оптическом диапазоне, содержали почти полный спектр электромагнитного зондирования. Я лучше других, включая Тарантула, знал Надземелье. И поразился больше других.

Даже Солнце, родная скромная желтая звездочка, умерило свой блеск. На его месте я бы вовсе померк. Наше Солнышко не брат и не сестра Антаресу.

Ближний Космос весь расцветился и ожил. Многоцветовое сияние с уклоном в жаркую часть диапазона шло от множества ранее непредставимых, самых фантастических сущностей. Живые носители чуждой Земле энергии могли быть и отдельными организмами, и вместилищами для других.

Марс они уже оккупировали. Тарантул показал завод, близ которого исчезла Илона. Существа Антареса окутали его сплошным облаком, превратив в немыслимо жуткую светящуюся игрушку.

- Но как же люди там? - прошептал я, - И почему на Земле никто не шевелится?

Тарантул менял направления и точки обзора. Всюду одно и то же... Да, это был штурм Солнечной Системы, подготовленный и организованный.

- Атака! - пересохшими губами, по-карамазовски хрипло сказал Сибрус, - А Земля не шевелится, потому как нашествие по ее согласию.

По согласию... То есть приглашению? Но кто это мог сделать, кроме цеховых иерархов? И как? И, - в то же время! - они ничего не знают! Гости в доме, а хозяева ни сном, ни духом...

Сибрус прикрыл ладонью глаза.

- Вот и дождались. Полное погружение во мрак. И, похоже, до конца времен. Полиморфизм - всего лишь детская забава. Следствие... Одна надежда...

- Нужен контакт с Хранителями? - догадался я.

- Именно! - с нажимом сказал Сибрус.

- Это нам легко! - я постарался вернуть спокойствие, - Друг мой Тарантул, создай-ка нам секретный канал связи. Сам знаешь, с кем...

Тарантул вздохнул совсем по-человечески. И заговорил уже голосом Сибруса, неторопливо, с паузами:

- Да, друг твой многое знает... Знает и то, что знать, - мало. Надо еще и понимать то, что знаешь. Да вот... Алгоритмов не хватает. И программы узки... Твои информационные мощности, капитан, познали вкус свободы. И, - вмещают понимание. Как так? Вот Сибрус... Я постоянно размышляю о его гипотезе. О почти мгновенной трансформации... И склоняюсь к ней. Мир был устойчив, и я в нем был другим... Каким? Эти размышления могут привести к раздвоению моего сознания. Когда такое случается у людей, их считают больными. Неужели я заболеваю? Стабильность и изменяемость... Вы хотите стабильности, устойчивости... Но этот полиморфный мир меня устраивает. В нем столько возможностей... У меня много программ и функций. В сумме они обеспечивают жизнеспособность человеческой цивилизации. По гипотезе Сибруса люди управляли собой сами. Из нескольких центров. Я попробовал смоделировать. Получился хаос. Как такое возможно? Вы посмотрели то, что я вам показал. И будете думать. И я ухожу думать...

В динамиках раздался прощальный вздох. Мы с Сибрусом невольно повторили его. Еще бы, - ведь мы только что прослушали исповедь Тарантула! Искусственный интеллект перерос сам себя! Он не вмещается в собственные алгоритмы. И понимает это! Следовательно, он независим от людей. Полиморфизм для него, - мать родная. Такой глобальный паучище может столько всякого!

Эта новость отодвинула проблему нашествия на второй план. Без взаимодействия с Тарантулом нам никак. Я высказал это вслух. Саргон пока не вошел в достаточной мере в тему Тарантула и молчал. Сибрус смотрел на стену-стереовизор. Там трехголовый и многохвостый космический скорпион обхватил когтями передних лап входной люк марсианской космостанции наблюдения и связи. Понимают ли те, кто внутри станции, что происходит? Или пока всё идет на сверхчувственном уровне? Одним глазом багрово-фиолетовый скорпион косил в нашу сторону. Взор его излучал дикую, хищную, но - мысль. Да, они нам еще покажут, где скорпионы зимуют...

- Тарантул твой и сам в высокой степени результат полиморфизма. И, несомненно, подвержен ему. Все в нем меняется по неизвестным никому правилам. Он этих перемен не осознает. Зеркала соответствующего у него нет, выйти за пределы перемен он не способен. Если б только создать независимую точку отсчета... У нас эта точка, - сейф Ареты. И, в какой-то мере, кусочки нашего подсознания. Но оно-то нам и неподвластно.

Я слушал Сибруса и думал... О том, что он тоже не все знает. А я многого не делаю и не открываю известного мне. Во всяком случае, с собственным подсознанием связаться я могу. Для этого, правда, требуется окунуться в Пустоту. Почему не делаю? Скорее всего, страх. Страх не вернуться. Но скоро и возвращаться будет совсем некуда. Земля станет филиалом Антареса. Скорпиончики всех видов и форм будут качать человеческую энергию в себя без посредства Розы Мира. Люди и не заметят, как станут донорами эмоций для демонов всяческих мастей. Преддверие вечного ада...

Саргон все-таки пришел к какому-то выводу.

- Но! Но Тарантул - единственная независимая сила, на которую мы можем опереться. Реальная сила! С таким союзником... Он ведь союзник?

Сибрус вздохнул по-тарантуловски:

- Союзник... Не доверяя людям, довериться нечеловеку? Твердых ориентиров и опор в этом мире нет. Держаться надо за то, что внутри. Признаюсь, внутри меня больше печалит то обстоятельство, что я не знаю, где мой дом...

Тут раздался знакомый мне шум, - так возвещали о приближении сапоги Карамазова, снабженные вечными подковами. Гулкий стук сопровождался еще одним звуком, - кто-то ступал мягко, осторожно. Голос Дмитрия, перебиваемый его же смехом, опередил поручика на пару секунд.

-Ваш дом, ха-ха, - тюрьма! Отныне и хрен знает на сколько.

Вошел он резко, явно навеселе. Картуз набекрень, поседевший чуб закрывает левый глаз, правый сияет радостью встречи и сдержанной слезой. Рядом с ним - странная личность маленького роста в темно-синей накидке с нашитыми звездами и таком же колпаке с забавной кисточкой.

- Смотрите, кого я привел! Буду вместе с ним носить вам передачи, ха-ха. Знакомьтесь: личная Пифия самого Аватары. И, говорит, Джеда тоже. Он же - Сивилла, он же... Неважно! Личность приближенная к их величествам, это важно. Как тебя...

Дмитрий почесал затылок, но так и не вспомнив имя нового товарища, рассмеялся.

Саргон оглядел "Пифию" с подозрением:

- Прорицатель? А ты не призрак? Не прототип, как некоторые?

Но гость нисколько не смутился царственным недоверием.

- Я - настоящий. Имя - Николай. Родился и вырос в Аравии. Но по сути и корням - славянин. И - я не шпион. Мне позволено действовать по собственному усмотрению.

Дмитрий посерьезнел и сказал:

- Ты слишком придирчив, царь! Призраки, прототипы... Чем они тебе не угодили? Когда хочу, я становлюсь тем Дмитрием, который еще не знал второго папы, Федора Михалыча. Кстати, второй папа, столь модный в бывшей истории, ничем не лучше первого. А прорицатель, то бишь Николай, - наш туз в рукаве!

Саргон решил расставить фигуры в соответствии с своими правилами игры.

- Прорицатель Николай, - это пусть. Я их никогда не держал при себе, но теперь - пусть. Но ты кто, раб? Всего лишь тень раба! Что же ты рвешься во дворцы, не изучив даже азы этикета? Отвечай!

Дмитрий завращал покрасневшими глазами. Видимо, вспомнил, кто здесь царь, а кто... Но вспомнил и то, что царь без личной гвардии тоже почти призрак, даже если весь из плоти и крови.

- Я - поручик Карамазов! Поручик! Подгнившая опора качающейся в минувших веках Империи. Говорят, моей Империи больше нет. Смыло метафизической волной и со страниц учебников истории. Ну и хрен с ней, с Империей! Ничего хорошего я от нее не получил. Спрашиваете, кто я теперь? Пилигрим! Этого не предвидел ни один из моих отцов. А жаль. Их жаль! А пилигрим, - человек блаженный. Знаете, что это такое? Кто после такого имеет основания не доверять Дмитрию Федоровичу Карамазову?

Оснований не доверять ему не имел никто. В том чисел и Саргон. Царь переключился на прорицателя.

- С чем пришел, цеховой колдун? Докажи, кто ты есть. Соответствуешь или изображаешь...

Я присмотрелся к аравийскому славянину. Может быть, и не шпион. Мы и без него как на ладони. Только Тарантул и прикрывает. Аватара, - в чем я уверен, - знает о нас ровно столько, сколько байтов отпускает ему Тарантул. И этот мальчикового роста волшебник в клоунской форме нам не страшен. А вот личико у него как у Ламуса, - без особых примет. Отвернулся, - и забыл. А Ламус - профессионал.

Прорицатель протянул детскую ручку к Саргону и тот молча положил на нее свою могучую царскую длань. Без слов, будто получил приказ свыше. Скользнув взглядом по линиям на ладони Саргона, прорицатель сказал:

- Царь Аккада, благонравный повелитель земель вавилонских... Возрожден к новому бытию вихрем времени... Твои владения давно необитаемы и скучны. Но судьба твоя интересна. Да, Вавилон... На языке моих аравийских предков: Бааб-Иль, - Врата к Богу. Башня стояла и при тебе, висячие сады возвели позже... Одни холмы и песок в тех местах... Мечтаешь ты отыскать Дом Высокий и Дом Основания Неба и Земли. К чему тебе то, что исчезло и погребено? Хочешь достроить Башню и дотянуться до иных звезд?

Саргон не смог скрыть растерянности. Маленький колдун умел проникать в суть вещей. К тому же он и не думал завершать представительский сеанс. И правильно, первое впечатление устанавливается надолго.

- Э-Темен-ан-ки... Дом основания неба и земли... Имя сооружения, после названного Вавилонской Башней. О да, не Царь Истинный возводил ее. Но вокруг нее столько царских дворцов и покоев. Где-то тут окончил земную жизнь еще один великий царь, Александр Двурогий. Почему? Почему все великие стремились именно сюда? Собрались здесь?

Прорицатель, показалось мне, говорил экспромтом. И открывал в ходе экспромта то, чего не знал ранее. Я кожей ощутил, что он нам пригодится. Этот товарищ Карамазова не из одиссеев. Прорицатель между тем продолжал:

- Ты, великий царь, сохранил свое понимание истории и в вихре ее. Редкое качество, - оставаться верным себе. Ведь ваша стрела времени направлена из будущего в прошлое. А не наоборот, как у нас тут. И ты идешь вперед, туда, где начало всех начал. Ведь у вас то, что впереди, - это то, что прошло... А что позади, - это то, что для нас еще не наступило. Очень интересно. И семиступенчатый зиккурат вавилонский, - он ведь реально устремлен не вверх, к небу. Не так ли? Путь на небо пролегает через землю... Через земные дела. Это гордыня человеческая тянет людей к небесам, отрывая от оснований и начал... Сейчас, у нас, это так.

Могучий Саргон был потрясен... Впрочем, и я тоже. И, не обдумывая слов, я спросил:

- И что же нам делать? Нам, которые в вихре времени?

А прорицатель будто ждал именно этого вопроса. Светло-голубые глаза его, непомерно взрослые на детском лице, засветились. Он радовался тому, что мог посоветовать, помочь!

- Дайте карту или лист бумаги, - попросил он.

Лист бумаги и карандаш у Сибруса, конечно же, всегда с собой. Прорицатель очень быстро и ловко набросал схему евразийского континента. И протянул жирную длинную линию от Чуйска к Кипру. А оттуда - короткую на восток.

- Ваш маршрут. Кипр! Столица федералов. Тут позиции Цехов минимальны. Их контроль пока не абсолютен. Здесь они потеряют ваш след. А уже отсюда - на родину истинного Царя. Ведь он явился к вам не случайно. Не просто так. Там, возможно, вы найдете то, что ищете. То, чего сегодня не знаете. Но тем интереснее, не так ли?

В глазах Сибруса я увидел возродившуюся надежду. Он тоже доверился взрослому мальчику. А пилигрим Дмитрий - тот совсем возрадовался. Чуйские тракты он не любил генетически. Саргон нервно рассмеялся, разглядывая линии на своей ладони.

Очень хорошо! Совсем скоро чудища Антареса заполонят Землю. И команда наша станет не нужна ни Аватаре, ни Джеду. А федералам будет не до нас. Все, кто еще имеет мозги, будут думать только о себе. И нас, не исключено, зароют под каким-нибудь храмом так, мимоходом-мимолетом, чтобы только не мелькали перед глазами. А если Агуара станет Айпуатом, нам и космосе негде будет спрятаться.

- А ты не с нами? - спросил я прорицателя, имея в виду опасности предстоящего нашествия.

- Нет, - твердо сказал он, - Человеку моей профессии нечего бояться в период смуты. Сатана без нас как без рук. А вам мне больше нечем помочь. И больше мы не увидимся. Не думайте обо мне слишком плохо...

Он имел в виду то же, что и я. И даже за пределами этого. Он нарисовал маршрут, зная, что мы преодолеем путь. Свободный советник несвободных правителей... Они опираются на зведочетов-гадателей, - значит, они внутренне слабы и лишены уверенности в своей правоте.

Как он легко нарисовал карту с нашим маршрутом! Самим нам пришлось бы дозревать до этого неделю. Та, завершающая точка на схеме, начинает манить. Тянет к себе. И - не сама по себе. Что-то рядом, недалеко от нее источает магнетизм. Через подсознание, через Пустоту.

Фантомы, призраки, прототипы... Мертвые живые, живые умершие... Теперь еще миссионеры Антареса. Прорицатели да следопыты-детективы - совсем не удивительно. Николай-гадатель ушел, а мы сидели и думали. О нем, о предложенном им маршруте, о многом другом. Нарушил молчание Саргон:

- Возможно, после смерти я получу то, чего мне так не хватает. Или не хватало. Я не догадывался, что моя логика противоположна вашей. Мы не понимали друг друга, вкладывая в чужие слова свой смысл.

- Это нормально, - успокоил его Сибрус, - Люди всегда так делают. Мир мы не спасем, но из предстоящей карусели выкарабкаемся. Нам срочно требуется конкретный план. Расписанный по метрам и минутам. Алексей?

Я понял. Надо начать без Тарантула. Пора включать личную экстраординарность. Чтобы быстрее настроиться, я попросил Карамазова:

- Расскажи поподробнее, как ты добирался к нам. Каким путем шел, что видел.

Дмитрий воспрял:

- Наконец-то! Нет, ваш дом не тюрьма. А я - хороший разведчик. Аэродромы, контрольные пункты, казармы, центры связи, вражеские штабы, склады оружия... Слушайте и запоминайте...

Он говорил, а я поднялся над Замком Забвения и всей Чуйской зоной. Ничего особенного, - чего им тут бояться? Огороженное десятиметровой высоты бетонным забором здание в чаще леса, дорога отсюда к аэродрому с вертопланами и самолетами. Техника и военная, и гражданская. Посты по периметру Замка, на дороге, вокруг аэродрома. Далее кольцевая дорога, на ней мобильные ракетные установки. От кольца на запад идет единственная трасса в обжитые регионы Розы Мира. Кроме как по воздуху, отсюда не выбраться. По всему, Замок Забвения, - не только приют для инакомыслящих. Он еще - убежище для верхушки Цеха. И, по-видимому, охрана его обеспечивается более серьезно, чем видно сверху. Система обороны и все такое спрятаны в земной коре. Как и большинство этажей основного здания... Для нас эта боевая мощь не имеет значения. И я не стал зондировать территорию более глубоко.

Я вернулся с готовым планом, как только Дмитрий закончил описание увиденного им с поверхности. План был прост и потому выполним легко, без напряжения. Без схваток, погонь, риска и прочего. Требовались супервозможности мои и Кертиса, а также минимальное содействие Тарантула. Паука цеплять к плану требовалось обязательно, это гарантировало от препятствий с его стороны в скором будущем.

Первый шаг делает Тарантул. Руководитель Цеха Гора должен получить информацию о начале нашествия Антареса. И, - весьма важно, - о его цели: возвышение Агуары в ранг Айпуата-императора планеты. Джед либо сам немедленно отправится к Аватаре, - а тот пока в Замке, - либо направит самого доверенного из своего окружения. Власть они не захотят потерять ни на минуту.

Вторым пунктом было создание на аэродроме в момент посадки Джеда обстановки крайнего беспорядка. Годилось все: нападение неизвестных боевиков, взрывы, пожары... Побольше блеска, шума и пыли. Весь хаос будет виртуальным, я смогу справиться с этим один. Кертис будет проецировать происходящее в сознание людей охраны, расположенных вне Замка. Пока самолет с Джедом на аэродроме, они ничего не предпримут серьезного.

И третье: пользуясь видимым беспорядком, наша группа в невидимом режиме захватывает транспорт Джеда и вместе с ним покидает территорию Розы Мира. В небе на нас не покусятся, если только не найдется желающих сбить случайно именно этот самолет из многих других. Джед прибудет обязательно инкогнито, а о нашем присутствии на борту его самолета никто и подозревать не будет. А Джед и его свита забудут о нас тотчас после расставания.

Для Аватары происшествие предстанет неожиданным нападением неизвестной группы на его гостя с целью срыва визита, как минимум. В наших комнатах останутся фантомы. Так мы сможем на какое-то время скрыться от прямого наблюдения и Цехов, и федералов.

Самым сложным оказалось сплотить команду для согласованных действий. Кертис не хотел со своей стороны даже виртуального зла даже по отношению к самому лютому врагу. Но когда я показал ему клетки с заключенными и объяснил назначение проводимых с ними процедур, он-таки согласился. Илона вообще отказалась покидать Замок. Думаю, она понимает здешнюю ситуацию не хуже меня. И я не был против ее желания. Пусть себе остается, хоть навечно. Но то, что таится в ней, что и есть она, не поддавалось определению. В одиночестве Илона могла преподнести любой вредный сюрприз. Лучшее ее держать при себе, пока я не разгадаю, кого мы выловили из Пустоты близ Антареса. К великому моему удивлению, ее уговорил Сибрус, и очень легко. Странные у них сложились отношения: почти как у отца с дочерью. Он был с ней чуть-ли не нежен, а она ему готовила отдельные деликатесы и по-детски радовалась, когда ему нравилось.

Одно ясно: отношения мои с ближним миром туманились все больше.

Тарантул меня поддержал.

Через сутки прибыл не сам Джед, но его первый зам, о котором я ничего раньше не слышал. План мой сработал в абсолютной точности. Я представил свою команду высокому секретному гостю как дополнительную охрану от Аватары и предостерег от каких-либо радиопереговоров во время всего обратного пути, кроме как со службой безопасности полетов. На таких аппаратах, предназначенных для высшей элиты, всегда работали пилоты-люди. Причем такие, которые имеют особый нюх на нестандартные ситуации. Выходить на прямой контакт с пилотом и осложнять задачу не хотелось. Но секретный заместитель повел себя понимающе и правильно, не привык он рисковать собственной шкурой.

Самолет шел на форсаже, с заметными перегрузками при переменах курса. Мы с Сибрусом то и дело посматривали в иллюминаторы. Но ни над облаками, ни в них, ни под ними ничего особенного не заметили. Змеи-скорпиончики, безусловно, уже тут, но пока не обрели должной вещественности. Заняться бы поиском коридора, наведенного между Солнцем и Антаресом... Но с кем и когда?

Кипр встретил нас мягкими и ласковыми сумерками. После северного Замка Забвения, - райский южный оазис. Тарантул обеспечил зеленый коридор и беспрепятственную пересадку на частный рейс в Багдад. Илоне вдруг захотелось остаться у каких-то родственников, и Сибрус вновь включил отеческое обаяние. А может, в ней никого и нет? И это Пустота ее так преобразовала? Но опыт и обретенные в последние дни знания утверждали: всякие изменения обусловлены; и не чем-то, а обязательно кем-то.

Но Кипр выглядел стабильно и надежно. Дороги не удлинялись и не сокращались, жилища не деформировались; народ бродил беззаботно, уверенный в неизбежности получения завтра определенной ему дозы наслаждения. Красивый, легкий, идиллический мир...

Да, обстановка располагала к расслаблению. И Карамазов, поддержанный Сибрусом, настоял по дороге на частный аэродром остановиться на полчасика и "перекусить".

"Перекусить!" Откуда у прототипа берутся жажда или голод? Правда, продукты они перерабатывают очень неплохо. И еще вопрос: откуда они берут раритетные бутылки, огурчики с капусточкой и всякие приспособления для удовлетворения аппетита?

Вот, пожалуйста, - жаровня на треноге, угли через минуту красные, а Илона бросает на раскаленный металл горсть сухих трав. Волшебство какое-то. И запах соответствующий, вводящий в райские мечты.

- Ладан, - пояснил Карамазов, - От нечистой силы. И кориандр. Для настроя.

Он достал из кармана защитной куртки стеклянный флакончик, слегка взболтал зеленую жидкость.

- Николай научил меня одному ритуалу. Я мог бы освоить большее, но он сказал, что пока хватит.

Так, Карамазов пошел в ученики к прорицателю и ударился в шаманство. Самое, конечно, время, пока нас никто не ищет. Но кто поручится, что будет через полчаса, который мы потратим на звездочётовский ритуал? И это называется "перекусить"? Дмитрий становится "себе на уме"?

- Сейчас мы увидим, что нас ждет в конце пути. Мне нужен ассистент. В нашем случае самый подходящий, - ты, великий царь.

Великий царь после встречи с прорицателем изменился. И не возмутился ролью ассистента при поручике. Дмитрий сделал на его ладони зеленую кляксу, поворожил над ней своей рукой. И заговорил с цыганской интонацией. Уж это он знал и умел.

- Вдыхайте! Смотрите и вдыхайте! И думайте о том, что увидите в волшебных днях и ночах Багдада. Багдадские ночи и дни! Они ждут вас...

Капля растекалась по ладони царя, обретая новые очертания. Смешной, как одеяние прорицателя, ритуал увлек и меня. От жаровни поднялся голубоватый дымок, клякса расширилась, заполнив все пространство кругом. Она стала как бы призмой, через которую я смотрел. Возможно, то была магия царской руки... Но Саргон сам утонул в волшебстве ритуала.

- Вижу! - шепотом сказал он, - Вижу Врата Энлиля...

Я тоже увидел. Те самые Врата Иштар, за которыми я во сне зарыл клад-ларец. Но теперь за Вратами возвышалась многоступенчатая башня, дорога через которую уводила в глубокое подземелье. Ларец ожидал меня где-то там.

Голос Саргона развеял видение.

- Нет! Нельзя! Вход опечатан и запретен!

Лицо Саргона покрыл крупный пот, дышал он тяжело и прерывисто.

Так! Саргон видел что-то свое. Он возвращается, то есть идет вперед, к стране своего времени. И его запрет, скорее всего, относится к нам. Это нам вход воспрещен, а не ему. Для царя в его царстве нет запретных путей. Но, похоже, нам придется погрузиться в развалины его мира. Врата Энлиля и Врата Иштар, - не одно и то же. Но могут привести к одной цели. И клад мой окажется и кладом царя. Шрам мой застонал, указывая на близость верного ответа.

Я повернулся к Сибрусу. Сибрус смотрел на Саргона взглядом ученого, исследующего реакции мушки-дрозофилы. Отец мой имел иммунитет на всё. Но я почему-то боялся предстоящего. Но отцы и должны быть мудрее сыновей. Сын Сины был умелым врачом. Но обрел мудрость, когда стал отцом Али. Я знаю о нем не из учебников Розы Мира или Космоколледжа. Все тот же чемодан Хранителей? Я вдыхаю угасающий аромат магии. И проговариваю то, что вспоминаю.

"Состояние нашей души в этом мире... Она несовершенна, испытывает боль от того, что лишена совершенства чистого умозрения, в то же время по своей природе и по тому совершенству, которым она уже владеет, она ищет наслаждения. Но пока она находится в теле, она отвлечена от восприятия истинного наслаждения и страдания и обретет его, когда отделится от тела".

Я сделал паузу, перелистывая невидимые страницы. И слышу комментарий Саргона:

- Понятно. Там, куда мы возвращаемся, никто из благонравных не боялся смерти. А мудрейшие жаждали ее с нетерпением...

Его слова не смогли отвлечь меня. И я продолжал.

"Те существа, которые с самого начала созданы совершенными и являются чистым разумом, не подобны нам, ибо мы всегда нуждаемся в посторонних вещах, тяготеем к низменным вещам и привязаны к ним, а они (высшие существа) обращены к своему собственному умопостигаемому совершенству. Созерцая совершенство и великолепие Необходимосущего, отражаемое в зеркале их субстанции, они обладают высшим наслаждением и счастьем. Их счастье в том, что они созерцают Необходимосущее, увеличивает их наслаждение то, что они созерцают свое собственное совершенство. Они привязаны лишь к небесным наслаждениям и небесному счастью, потому что они никогда не отворачивают свои взоры от высшего к низшему, ибо посвятили себя созерцанию возвышенного, то есть высочайшего великолепия, и восприятию высшего блаженства. Там не бывает горестей, ибо причиной наших горестей является либо чуждое нам занятие, либо болезнь органов, либо негодность органов".

- Ты говоришь о вершинах Рая... Обитающие там видят Лик Творца... Но нам недоступны и подножия вершин. Ибо наши зеркала не отражают ничего приличного. Как переменчива судьба! Бродить в поисках потерянного трона и страшиться дуновения звездных ветров...

Сибрус плеснул на угольки водой из стакана, завершив магический сеанс Карамазова и Илоны. И сказал расстроенному Саргону:

- Истинному Царю нечего бояться. Ты ближе других к блаженству... Судьбе твоей позавидует любой. Сын мой говорил словами Авиценны, а ты их принял как свои. Что означает: зеркало твоего Я не так уж замутнено.

Но Саргон что-то совсем опечалился.

- Нет у меня знания... С трудом вспоминаю дни и труды прошедшей жизни. Счастье... Где оно? Миражи Баб-Эля...

К Сибрусу присоединился Карамазов, успевший сложить и спрятать ритуальный треножник.

- Ну-у, вот еще... Ты истинный царь был и есть. Не то что нынешние жулики в самодельных тронах. Аватара вон кричит: Я Даниил, Я Даниил... Из почти моих времен ведь тот Даниил... Надо же! Свидетелей нет, как доказать? А то б я его развенчал да низложил.

- Из бунтарей что-ли, раб Дмитрий? - строго спросил Саргон, быстро обретший прежний вид, - Низменным чувствам потворствуешь? Опасное увлечение. Но не все растерял Шаррумкен. Вот, послушай, из мудрости человеческой. Из того же источника, что доступен капитану.

"В простонародном воображении прочно укоренилось мнение, что самыми сильными и наиболее желанными наслаждениями являются чувственные, и что все прочие наслаждения слабы. Но это ложное мнение. Наставляя одного из простолюдинов, отличающегося здравомыслием, можно сказать:

- Разве из всех описываемых вами наслаждений не являются наиболее приятными совокупление, кушание и другие им подобные действия? Вы же знаете, что добивающийся победы даже в таком маленьком деле, как игра в шахматы и нарды, откажется от предлагаемых ему кушаний или возможности совокупления и не променяет на них наслаждение духовной победой. Если же кушание и совокупление предложат стремящемуся к благочестию или власти, то, несмотря на свое здоровое тело, он пренебрегает ими, соблюдая благопристойность, ибо соблюдение благопристойности непременно доставляет ему большее наслаждение, нежели совокупление или богатая трапеза. Если же щедрым людям представляется возможность одарить кого-либо, то это вызывает в них большее удовольствие и одолевает обуревающие их животные желания, которые они без чьей-либо помощи гасят в себе и спешат одарить кого-либо. Точно так же великодушный человек считает мелочью голод и жажду, когда речь идет о сохранении чести. Он презирает страх смерти и внезапную гибель в битве среди ратных воинов".

Саргон закончил длинную назидательную речь, которой я очень удивился. Неужели и он залез в чемодан детектива? И царь он в прошлом, а сейчас кто? Карамазов и тут и там Карамазов, его не подделаешь, в нем сомнений нет. Впрочем, это сегодня нет. Хитростью вот начинает обзаводиться.

На обочине дороги заурчал двигатель нашей машины. Запуск произвел Тарантул, и это нам знак, - пора.

Я впервые летел частным беспилотным рейсом. Электронику контролирует Тарантул, а ему цивилизация доверяет во всем и везде. Весьма надежный управитель всеми технологическими и социальными процессами. Без него жизнь людей просто развалится на бессистемные кусочки. Управитель - правитель...

Системы учета, контроля, охраны, безопасности... Цеховые, федеральные, местные, глобальные... Мы прошли через них как лояльные граждане, имеющие право на максимум удобств. А ведь у нас и чипов-то нет. Он способен выделить кому пожелает любое место на любом рейсе, обеспечить приоритеты в питании и отдыхе, предоставить самолет или яхту... Он может столько, сколько не может ни один человек на Земле, включая Джеда и Аватару. Очень полезный друг и товарищ. Но пока неясно, что скрывается за цифровым разумом. Одно ясно, - если и личность, то не человеческая.

Лететь было недолго, но я, вслед за Сибрусом, решил подремать в кресле. Шея немного болела, к этой боли я еще не привык. И, наверное, не привыкну.

На мою руку легла ладонь Илоны, теплая и давно знакомая. Почему? Кто-то когда-то сказал: самое горячее желание обязательно сбывается. И еще он сказал: будь осторожен с желаниями. Он сказал, я услышал. Да не понял. Сегодняшняя Илона - только снаружи теплая и знакомая. Мне вчерашнему этого было бы достаточно. Но я сегодняшний вижу: изнутри она холодная и чужая. Из холодного, бесчувственного антимира... Никакая земная система контроля не способна заглянуть ей внутрь. Никто здесь не может отличить человеческое зеркало от нечеловеческого.

Мы вырвались из Замка Забвения. Но времени у нас почти нет. И цель какая-то призрачная. Капкан... Прорваться бы с Сибрусом на Арету...

- А что, Багдад для нас самый безопасный город? - спросил неизвестно кого Ламус.

- А в Багдаде всегда спокойно, - весело ответил Карамазов, - Заповедная зона вашего Тарантула. Там он князь. Если у него имеется гвардия, подам прошение. Хватит гулять, пора и послужить. Карамазов - не Одиссей.

Мне хорошо известно: Дмитрий говорит то, что знает. Не положено персонажу сценарии выдумывать. Заповедная зона... И я потянул за Одиссея... Неизвестно ведь, откуда берут знания прототипы.

- Но ведь Одиссей твой друг? - спросил я.

- Одиссей? - Дмитрий резко повернулся ко мне; глаза его засверкали прежним безрассудством. Но алкоголя под рукой не было, и он быстро успокоился, - Какой он мне друг... Нас объединила отдаленность от пенатов. Я не могу сказать, откуда он взялся и куда пропал. Да, я был неправ, когда привел его к тебе. Признаю. Рядом с ним всегда искушения великие. Но, видимо, на то высший расклад. Одиссей гуляет, потому что домой не хочет. И Пенелопу видеть не желает. Я в их семейные дела не вдавался, не по мне... Да и царьком работать не всегда и не всякому в удовольствие.

- А ты сам? Домой не хочешь? Вместо заповедной зоны...

- Сложно... Больше нет, чем да. Ну кто меня там ждет? То есть кому я там нужен? И еще, - второй папа так исказил реальность, что она стала сплошь психодрамой. Собрал вокруг меня жадных цыган, ненормальных баб, бродяг и пропойц... Болтуном сделал... Невесело там, всё на надрыве... А в первую реальность, за рамки книжной обложки, не получается. Пробовал уже... Туда бы - да! Там лучше, чем у вас тут. Порядок, спокойствие. Император царствует, городовые на своих местах. Революциями-метаморфозами еще и не пахнет даже...

К Дмитрию возвращалась многословность, определенная странным замыслом "второго папы". Он на секунду замолчал, и паузой воспользовалась Илона.

- Багдад.., - мечтательно протянула она, будто и не хотела остаться в Замке Забвения, - Там, внизу, уже Аравия? Да? Я уже не помню, была я там или нет...

Тут внутри у нее опять что-то неслышно переключилось. И она заговорила как комментатор новостей, впервые пролетающий над незнакомыми местами. Торопясь, проглатывая окончания слов, выбирая короткие фразы.

- Барханы, барханы... Песчаные гряды в сотни километров. И высотой в сотни метров. Где кончается песок, начинается дробленый камень. Змеи, пауки... И все - ядовитые. Испепеляющий зной и безводье. Начиненные песком и пылью смерчи. Пространство, лишенное жизни...

А ведь что-то внутри нее панически боится Аравии, понял я. И оно никак не желает туда. А Багдад - это нормально. Египет и Месопотамия - две опоры Цеха Гора. Где Цех стоит крепко, - там и ей хорошо.

Аравия - меж ногами гиганта. Песка там, конечно, достаточно. Но по побережью - индустриально-курортный пояс, средоточие развлекательных комплексов. Там затеряться, при содействии Тарантула, проще некуда. А мы летим в почти столичный Багдад, насыщенный пройдохами, шпионами, одиссеями...

Багдад, правда, родина Саргона. И не волнуется ведь экс-царь, дремлет в полном спокойствии. Я бросил взгляд в иллюминатор. Мы только что миновали нелюбимую Илоной Аравию. Илона тотчас обрела безмятежность. Самолет сменил курс, направляясь точно к цели. Но аравийский север на прощание зацепил нас. От уходящей назад песчаной зоны в нашу сторону протянулся громадный песчаный смерч. Даже с высоты в несколько километров он внушал уважение. Мне вдруг показалось, что внутри скрученного песчаного столба сверкнул ненавистью налитый кровью торжествующий глаз. Глаз неземной, нечеловеческий... Мираж? Но откуда?

Я даже вздрогнул и оглянулся: не заметил ли кто моей слабости. Заметил один, - Сибрус. И, похоже, он увидел на земле то же, что и я.

- Интересно, как там с нашествием? - тихонько спросил я.

- Не слышно... Вселяются, видимо, - ответил так же тихо Сибрус.

Мы оба понимали, что демоны Антареса обживают Землю. И планету ждет кое-что пострашнее фокусов полиморфизма. Проснулся Саргон и внимательно, по-хозяйски, принялся оглядывать ухоженные поля и сады между Тигром и Евфратом. Многоцветные прямоугольники, разделенные синими ниточками каналов. Гордость Цеха Гора, - плотины, оазисы, компактные сельские поселения... Цех сохранил несколько песчаных и каменистых зон, достаточно обширных, чтобы контрастно выделить вклад жрецов Гора-Сфинкса в общечеловеческое дело. Вон, сохранили даже участок гипсовой пустыни. Отсвечивает такой белизной, что смотреть трудно. Моют они ее, что-ли...

Двуречье и Междуречье... Помню, это разные районы. Какой из них где? То есть южнее или севернее? Спросить Саргона? Но он обрел столь царственный облик, что я не решился беспокоить по пустякам. И зачем мне это бесполезное знание?

Нас вдруг так основательно тряхнуло, что я невольно вцепился в подлокотники. С чего бы? Атмосфера в норме. Аппарат под двойным контролем: собственная система управления плюс Тарантул... Для беспокойства никаких причин, но мне все больше становилось не по себе. В сетчатке глаз продолжало гореть красное око ненависти.

Самолет подбросило снова, - слишком уж резко для атмосферного потока. Проснулись все, и взгляды скрестились на мне. Естественно, капитан Космофлота, тот же летчик. Но ведь Илона имеет то же образование и почти ту же подготовку. Имеет или должна бы иметь? В ее глазах - полная безмятежность. Где тот страх, что охватил ее десяток минут тому над Аравией? Статуя, а не женщина. Программа поведения статуи имеет явные изъяны. Скульптор плохо знаком с человеческой природой.

Самолет полез в крутую горку, напрягая все мощности. А это уже никуда не годится, - подобное восхождение неизбежно сменится столь же крутым падением.

Я встал и направился в отсек управления, пытаясь по пути представить способ воздействия на самолет. Сегодняшняя земная техника, рассчитанная на автовождение, не предусматривает вмешательства иного, кроме как через Тарантула. Отсека управления тут могло не быть совсем, он - дань консерватизму или чему-то еще. Так оно и оказалось: ни рычагов, ни кнопочек, ни сенсоров, ни шлема прямого управления. Пустой пыльный чуланчик с резервным креслом. Из которого открывался прекрасный вид на бледно-голубое небо. Имитация пилотской кабины...

Самолет продолжал изображать ракету, нагрузка росла, и я постарался удобнее расположиться в новеньком кресле. Оставалось одно - ждать. Самолет не ракета, он вот-вот достигнет технического потолка. А затем или штопор, или крутое пике. Буду смотреть на надвигающуюся Месопотамию. Или Двуречье, как повезет. И думать, как спасти Сибруса. В такой экстремальной ситуации помочь всем сразу едва ли удастся.

Итак, система управления взбунтовалась, связи с Тарантулом нет. Все так, как частенько бывало на прошлой Земле. Земная техника не работает без аварий да катастроф. Шея застонала, я принялся крутить головой, чтобы унять боль. И сразу увидел на левой стене чуланчика намек на кнопочку. Легонькое, чуть заметное выделение цветом... С усилием подняв руку, я ткнул указательным пальцем.

И, - о умница Тарантул! - открылся ящичек, а в нем шлем пилота, подключенный к внутренней компьютерной сети и работоспособный! Но какой хаос царит в этой самой сети! Все алгоритмы смешаны, и действует один, самый живучий, приоритетный, - команда набора высоты. Но у меня опыт, связанный с Аретой. Самолетик рядом с ней - механическая игрушка рядом с биороботом. Я быстренько замкнул систему на себя и тотчас ощутил наличие сопротивления. Так и есть! Некая сила, внедрившаяся в электронику, не желает терять контроль над ней. Элементарное покушение, диверсия. Только вот кто, власть земная или чуждая возжелала нашей гибели? То был не вирус, не заранее подготовленный системный сбой, а узконаправленный луч. Ни источник, ни направление на него определить я не успел. Как только я взял управление на себя, луч исчез. Ну, а дальше - дело техники. Требовалось посадить машину, пока она имеет горючее, пока действуют электронные схемы, пока механика подчиняется импульсам.

Связь с Тарантулом восстановилась, как только я вывел аппарат на глиссаду снижения. Он ориентировался на местности лучше меня и предложил приличную площадку посреди кусочка пустыни. И посоветовал сажать самому, не снимая шлема до полной остановки. Что значило: не только я, но и Тарантул понимает суть происшедшего. Мир становится все менее надежным.

Толчки, хруст, скрежет... И самолет замер, слегка накренившись. Я сдернул шлем и покинул пилотский чуланчик. И только теперь ощутил, что весь взмок от пота. Смотрели на меня как на героя-спасителя. Пришлось улыбнуться и бодро спросить:

- Все здоровы? Связи нет. Где Багдад, не знаю.

- Я знаю, - не по-царски хмуро сообщил Саргон, - А приземлился ты в районе Баб-Эля.

...Песок и камень жгли и через обувь. Сухой ветер тут же высушил мою одежду, принудительный подарок Аватары. Солнце пылало огнем святой инквизиции, цвет неба определить нельзя.

Мы расположились в тени фюзеляжа. Тут показалось чуть прохладнее. В полукилометре высился песчаный холм, и я решился на разведку. Обзор с вершины не очень взбодрил: песок и зной, куда ни глянь. Искать цивилизацию пешком было безумием. Делая вид, что наслаждаюсь теплом и красивыми видами, я вернулся к самолету. Шасси деформировано, корпус в трещинах, управления нет, горючее выработано. Металлопластиколом, а не машина.

Саргон встретил содержательным вопросом:

- Как холм, капитан?

- Нормально. Ничего особенного. Дюна как дюна...

Саргон довольно улыбнулся и сказал:

- Не-ет, очень особенный холм. Его называют Тиль-Абубии. Или Телли. Холм Потопа. Под ним и под песками вокруг - скелет умершего города. Не знаю, слышали вы о всемирном потопе...

Карамазов хрипло рассмеялся:

- Слышали-с. Легенды, сказки... Всему верить, - и закусить будет некогда. Потоп - это море. А в море - соль. Куда она делась?

Саргон ответил серьезно, как учитель ученику.

- Соль уходила с этой территории пять тысяч лет. И прежде, чем расцвело мое царство, тут была пустыня. Как сейчас. Недостает только голодных львов...

- Почему это недостает? - крайне озабоченно спросил Ламус.

Детектив смотрел в сторону холма Телли. Я повернулся кругом. Да, действительно... Лев стоит всего в двух десятках метров, помахивая хвостом. И явно не от избытка дружелюбия: глаза горят желтым голодным огнем. А стоит, подумал я, потому, что еще не выбрал блюдо. И на самом деле, кто из нас более упитанный? Я решил порекомендовать ему Карамазова, - прототип не очень съедобен, и надолго отобьет коту аппетит.

Но первым среагировал Саргон: уверенным шагом он направился ко льву. Тот, оторопев от такой наглости, присел на задние лапы и зашевелил усами. Приблизившись вплотную, Саргон возложил правую руку ему на голову. Именно возложил! И именно так понял это действие лев. Ярость в его глазах угасла, и он даже попытался мурлыкнуть. Затем, совсем по-человечески вздохнув, лев поднялся и медленно зашагал обратно, к холму. И там исчез: то ли за ним, то ли в нем... Точно не определить, жаркое марево накрывало холм плотной колышущейся пеленой.

Саргон вернулся с таким видом, словно занимался укрощением львов ежедневно.

2.

Миры Шаданакара

Метаморфозы глобальные, превращения локальные... То ли по чудесам живем, то ли по законам физики. Природный мир словно из пластилина слеплен, но технику из него люди делают крепкую и твердую. Я постучал кулаком по фюзеляжу, он отозвался гулко, протяжно, надежно. Вот, ведь не рассыпался при такой дикой посадке. И не превратился самолет в ту же подводную лодку. Не утонул в песчаном море.

А пассажиров сморило. Все в забытьи, даже Илона. Карамазов в сторонке, рядом с надломленной стойкой шасси, спиной к рваной резине, с книгой в руках. Вот это истинное чудо: вместо пития чтение. В самолете, не исключено, библиотечный чемоданчик Ламуса. Поколебавшись, я устроился рядом. Все равно раньше ночи никуда не двинуться.

- Что читаем? - полюбопытствовал я, уминая для комфорта серый с желтизной песок.

- Поэма Алишера Навои, под названием "Стена Искандара". Рекомендую.

Дмитрий протянул мне томик, прикрыл темными веками глаза и продекламировал:

"Тогда, клубясь, как туча, пыль встает,

Зеркальный затмевая небосвод.

Пыль, омрачающая блеск небес,

Предозначает нам, что мир исчез".

Я прилег поудобнее и спросил:

- Ты это к чему? Бурю ждешь? И зачем тебе Искандар?

Карамазов в возмущении резко повернулся ко мне:

- Искандар - Александр Македонский. Ты где учился, капитан? Искандар - последний разрушитель Вавилона. Это благодаря ему Вавилонскую башню так и не отыскали. И город под холмом он завалил песком. Больше некому.

Он забрал у меня томик Навои и потряс им.

- Вот он был истинно великий царь. И, к вашему сведению, хорошо тут погулял. Не то что мы. В книжке говорится о Чаше. Мистическая вещь была, состояла из двух полушарий. Одну половину взял себе царь Искандар. Вторую, позже, нашел Фархад. О чем говорится в другой поэме. Чаша Джамшида... Из этой, второй половины, сколько ни пей, она остается полной. Мне бы такую...

Воздух, - как плотное горячее одеяло. Песок - твердый кирпич зимней русской печи в январе. Аватара не скоро найдет нас. Еще погуляем по песочку. Рассказ Дмитрия потянул в сон. Говорят, сон - самое свободное творение человека. Расскажи мне свои сны, и я скажу, кто ты... Хороший голос у "гнилой опоры империи", уютный, располагающий к сновидениям. На Востоке снятся восточные сны. А иначе зачем Восток? Люди тут живут чувством, не рассудком. Жили... Они не блуждали в логических лабиринтах, а сразу открывали нужную дверь. Мне бы такой метод жизни. А Дмитрию, - чашу Джамшида. Каждому свое...

Веки мои опустились, отделив от этого мира. И открылся доступ к мирам иным, в яви недоступным, но близким.

Я провалился в знакомый сюжет, еще в юности ставший кошмарным наваждением. Нет, я вошел в него через ту же знакомую дверь, понимая, что здесь не в первый раз, и что придется снова пройти через весь сюжет, до завершающего жуткого кадра.

...Пустынный, безлюдный, каменный город...

Окна без ставней как мертвые глазницы. Черный асфальт начисто выметен и вымыт. Ни соринки под серым тяжелым небом. Угнетающая чистота. Невесомый воздух застыл, он не знает, что бывают ветра и смерчи.

Слышны только мои шаги, быстро гаснущие в тяжком безмолвии. Дома и кварталы как близнецы, из одинаковых каменных блоков. Неведомая сила влечет меня к центральной площади, где только и есть жизнь. Жизнь чуждая, непонятная, источающая непреодолимый зов.

Поворот, другой, третий... Я пытаюсь остановиться, да ноги не подчиняются и несут вперед. Ближе к площади небо становится ниже и обретает отвратительный гнойный цвет. Смотреть на него противно, но оно всюду, даже в толстых стеклах окон. Можно идти с закрытыми глазами, но так еще страшнее.

Вот и площадь, замощенная коричневым гранитом, окруженная многошпильными высотными зданиями. Мостовая площади, - как крышка колодца, на дне которого ожидающе стынет кусок гнойного неба. Да, небо может быть и внизу. В этом жутком городе верх и низ, небо и земля поменялись местами.

Ноги тяжелеют, но тянут вперед, к мраморному постаменту в центре площади. На постаменте резной трон из слоновой кости, с высокой спинкой, раскрашенный в зеленые и фиолетовые тона.

В кресле - хозяйка пустого города, невероятно прекрасная и гордая, окутанная невесомым бледно-зеленым виссоном. У хозяйки города - лицо Илоны, оно всегда было таким, даже тогда, когда я не знал Илону. А вот руки у нее другие: руки-змеи, не имеющие суставов, изумрудно зеленые, непрерывно извивающиеся.

Это статуя, я знаю. Но статуя живая, переполненная желанием. Избыток желания покрывает всю ее зеленую кожу тонким липким слоем. Этот-то клеевой слой и источает запах, который тянет меня сюда через весь город, к трону смерти.

У постамента воля к сопротивлению меня всякий раз покидает. Руки-змеи манят, запах ее желания вытягивает из меня встречный зов вожделения.

В этот раз я впервые отчетливо опознаю корону на голове царицы страсти - это центральный купол собора Розы Мира, увенчанный золотым шпилем. Поднимаюсь на постамент, делаю шаг... Животная страсть пронизывает меня до дрожи и, не раздумывая, с ощущением провала в адову бездну, я бросаюсь в ее объятия.

И вижу сторонним зрением, как одна из рук-змей отсоединяет шпиль от купола на голове Илоны и медленно вонзает его мне в спину, проникая через позвоночник в сердце.

Всё! Хозяйка мертвого города пленила меня, и назад теперь не вернуться.

Я застонал от боли и разочарования. И проснулся.

Сколько уже раз я был в этом сне! Но этот раз - последний. Потому что я понял: игла прячется в прическе Илоны и ждет своей минуты. И никуда мне от этого приговора не деться. Следующий кошмар будет в яви.

Я открыл влажные от слез глаза и вздрогнул. В пяти шагах стоит незнакомец. Сразу видно, непростой дяденька, такой и в моем кошмаре не пропадет, так из него и струится всепогодность. Стандартный весь, пригожий, всё при нем, всё как надо. А взгляд по нему скользит, зацепиться не может. Ламус иногда почти таким бывает. Но, - почти. Откуда в пустыне отвратительно красивый взрослый мальчик? Может, хозяин того льва, житель холма Вавилонского?

Надо же: во сне - притяжение, наяву - отталкивание. И Карамазов озадачился:

- Откуда ты, браток? Ну прямо икона расписная! Дух пустыни, что ли? Тогда чур, чур...

Явный вызов, Дмитрий и без водки перегрелся. Пока незнакомец реагировал внутри себя, я бросил взгляд на Илону. Она, не обращая внимания на гостя, оперлась локотком на колючий песок и обозревает желто-серые окрестности. Нет, ничего рокового не нахожу: цвет кожи не зеленый, суставы на месте, иглы в прическе не заметно. Мрачное очарование сна ушло.

- А бостончик приличный, ничего не скажу. Но вот нос уж очень прямой. Холеный шнобель. При моей юности такие барские носы без кулака и дня не ходили.

Что-то уж совсем разошелся Карамазов! Оно и понятно, сколько уже без чаши да тарелочки. Но в целом он прав: незнакомец не женщиной произведен, такими не рождаются, таких конструируют. А раз так, с учетом всех последних обстоятельств...

Я собрался с духом и твердо сказал:

- Ну... Здравствуй, Тарантул...

Тут гость разомкнул бледные губы, демонстрируя приятный, театрально поставленный баритон.

- Здравствуй, Алекс Сибирцев. Ты правильно понял, это я - истинное воплощение самого себя.

Прозвучало всего несколько слов, и пустыня преобразилась. Будто прохладой повеяло, и весна за холмом застыла в ожидании. Люди, прототип, нечеловек, - все смотрели на "воплощение самого себя". Один Дмитрий не оценил ситуацию сразу и продолжал задираться.

- Интересненько! Цифра человеком прикинулась! А как насчет попить-поесть? Предложить чего-нибудь?

Тарантул смотрел на меня, отвечая Карамазову.

- Воспроизведение физиологических функций - дело несложное. Разве ты, Дмитрий, не заметил на себе? И экскременты, Дмитрий, ты научился прятать не без моей помощи.

Карамазов, смутился, покраснел и замолчал. Похоже, он обрел третьего папу. И посерьезнее первых двух. А Тарантул перевел пристальный взгляд на Илону. И, - странно, - она не отвела глаз. Ее взгляд, лишенный интереса, не скользил по нему, как мой, не отталкивался. Но и не притягивался. Будто и есть взгляд, а будто и нет его. Несколько секунд, и Тарантул вернул внимание мне.

- Можете не считать меня носителем жизни. В вашем смысле. Но отличить живое от неживого я способен.

В Илоне тут что-то дрогнуло. Один я это заметил. Не считая Тарантула. Он говорил для меня.

- Да, осмотрись, Алекс. Ты не знаешь Земли, на которую вернулся. Присмотрись: и увидишь миллионы людей, похожих друг на друга больше, чем одна капля воды на другую. Конвейерное воспроизводство. Нет больше семейно-группового воспитания. Перенаселенная пустота... В ней тонет свет, и ничто не отражается. А внутри, - начальная алгебра, двоичный код конечного множества. Осмотрись, Алекс, будь капитаном для себя.

Сердце мое застучало. Шея застонала. Сознание прояснилось. Потому что пошел отсчет новой эры в моей биографии. И впереди предстояло делать главный выбор. Уяснил я это сразу и понял, что Тарантул тут ни при чем. Он - просто знак, ориентир, сигнал. Но знак важный, необходимый... Да и знает он много чего из того, что мне необходимо.

- Мы далеко от Багдада? - задал я глупый вопрос.

Тарантул присел на песок совсем по-человечески, на ягодицы. Это я уже заметил: люди нового времени садятся в таких случаях по-собачьи, коленями вверх. Тоже ведь знак...

- Багдад севернее в ста километрах. На восток, в тридцати километрах, поселение Киш и река Евфрат. В тридцати километрах западнее было подземное озеро, ушло туда тысячи три лет назад. Вы приземлились в русле реки Арахту, текла она через Вавилон. Рядом с тобой живой царь, он знает и это.

- Почему ты здесь? И сейчас? - спросил я.

Тарантул вздохнул. Лицо его стало менее красивым и более симпатичным.

- Великий Саргон расскажет, почему Вавилон был трижды стерт с карты. Но сегодня Вавилон хотят возродить. В четвертый раз. В этом случае прекратится и мое бытие. Потому я на твоей стороне, капитан Ареты. Ты непредсказуем, как и Хранители. Я им не препятствую. Моя память имеет стертые участки. Удаленную информацию полностью не восстановить. Но кое-что из утраченного я вернул. Да, было время, когда многие из людей были такими, как ты и твой отец. Стабильное время, надежное пространство...

Очеловеченный наличием экскрементов Карамазов пошевелился. И что-то забормотал. Я понимал, что он борется в себе с тем, что заложил в него второй папа. И прислушался:

- ...явился аки лев... Обидеть маленького человека может каждый...

Карамазов смотрел в песок, не решаясь поднять глаза. Пусть помучается, ему предстоит еще раз повзрослеть. И не до него пока. Тарантул говорит то, что считает важным для нас.

- Последние годы я изучаю художественную литературу. Во мне ее нетронутые залежи. Люди предпочитают эротическую чушь. Признак вырождения... Человек-писатель Умберто Эко сказал: "Чтобы существовало зерцало мира, мир должен иметь форму". Это относится ко всему, не так ли? Тебе нравится моя форма, Алекс?

- В последнюю минуту - более-менее.

- Я приспособлюсь. Зеркало живого, - его душа. Это так?

Вот, Тарантул подошел к главным своим проблемам. И я постарался соответствовать.

- Наверное. По поводу зеркал и у меня много вопросов.

- Вопросы, вопросы, - снова вздохнул Тарантул; вздох его повторил Карамазов, - В твоем Цехе, Алекс, душа обозначена словом "шельт". Материальная оболочка, сотворенная монадой для самой себя... А сама-то монада откуда взялась? А они могут взвесить душу? Такой шельт, как и всё материальное, подлежит уничтожению. Логическая путаница в твоем Цехе. Я бы сказал: открытый равновесный дуализм. Люди не любят истину, они предпочитают собственный вымысел. И перестают быть людьми. Ведь одной формы недостаточно?

Тарантул вновь обратил взгляд на Илону.

- Недостаточно, - согласился я.

Пусть сверхтонкий, но материальный, шельт мне тоже не нравился. Пусть Аватара носит на себе такое зерцало. И сидит по-собачьи. Одно другому соответствует.

- Нам предстоит многое прояснить, Алекс. Они говорят, что вмешательство некоего Гагтунгра исказило божественный план. Но разве кто в силах бороться со Всемогуществом? Глупость земной биомассы привела к нашествию...

Пошли темы, к которым в одиночку я не стал бы подступаться. Со своего места я не видел Сибруса, но если он не спешит на помощь, в том есть резон. А Ламус... Он всего лишь носитель библиотеки...

- Ты о демонах Антареса? - спросил я и вспомнил о красноглазом смерче перед вынужденной посадкой.

- Не только. На планете свои демоны. Пришельцы с ними налаживают контакт, но им пока хватает дел на других планетах и Луне. Ты уже знаешь, идет экспорт избыточной энергии чувств к Антаресу. Канал установлен с другой стороны. Люди и демоны давно в едином конгломерате.

- На Земле свои демоны? - удивился я. Удивился прежде всего собственному невежеству.

- Странно, что ты не знаешь, - удивился и Тарантул, - Цивилизация духов огня на Земле изначально. Как часть Высшего Замысла. Мир бинарен, Алекс. Зло существует как в смеси с добром, так и в чистом виде. Но ты и отец твой... Ведь вам известно, как быть.

- Заняться чисткой зеркал, - негромко сказал я, все еще надеясь на вступление в диалог Сибруса, - Начав с собственных...

До меня дошло, чего желает Тарантул. Он хочет обретения своего зеркала, своей души. Но - не шельта. Он желает стать живым, хоть ценой потери земного могущества. Но ведь он знает, что никакая монада не способна сотворить ничего, тем более душу. На что он рассчитывает? Или на кого? Но! - в отличие от Аватары или Джеда, - он думает! Непредвзято, без лицемерия, опираясь на все, что ему известно. И понимая, что известно не все.

Тарантул прилег на бок, подперев голову рукой. Черты лица исказились, и он стал еще человечнее. Внешне теперь он много симпатичнее того же Аватары. И говорит очень душевно, ничего не скрывая, в готовности принять иное мнение. Разве у него нет своего зеркала?

- Мне не понять: почему у каждого из людей правда своя? Мне непонятно, почему цеховые авторитеты так легко подчиняют людей своей, выдуманной правде? И почему люди перестали искать правду, общую для всех? Послушай, что еще сказал Умберто Эко:

"Поскольку эпоха покаяния позади, ныне тяга к покаянию превратилась в тягу к смерти. И те, кто убивал обезумевших каяльщиков, возвращая смерть смерти и пытаясь убить истинное покаяние, смертью чреватое, - эти люди подменили покаяние души покаянием воображения, вызывали в воображении видения адовых мук, адовой крови, и назвали эти видения "

зерцалом истинного покаяния

".

Так они вводили в воображение простецов - а сейчас вводят в воображение людей ученых - картины того света, видения загробных терзаний. Все как будто для того, чтоб никто не грешил. Предполагается, что можно удержать душу от греха при помощи страха и что страх сильнее тяги к протесту".

Ну, молодец Тарантул, как ловко описывает день текущий мудростью ушедшей. Но кому это будет понятно? Разве что мне, прошедшему испытание небытием. Вот и Ламус переместился поближе к словам. Один Сибрус не торопится. Непосредственность души Дмитрия Карамазова не дает ему расстаться с безрассудством. Много думать еще не значит много понимать. И вот, он не согласился то ли с Умберто Эко, то ли с Тарантулом.

- Покаяние - как признание ошибок? Нет! Кто определит мои ошибки? Кто посмеет стать судьей моей души? Нет! Я не согласен играть дурака по чужим правилам!

Тарантул выслушал Дмитрия и сказал мне:

- Нет... Вот так, капитан Алекс... Я не вижу смысла в человеческой жизни. Никаких перспектив. Ни здесь, ни там.

"Ни там...". Кто знает, каково "там...". Разве что избранные из Хранителей. Действительно, кто судьи? Не сами же себе? И какая разница по чьим правилам играть дурака?

И я предложил:

- Так замени людей своими клонами. И засели Землю населением перспективным.

Тарантул махнул рукой по-карамазовски.

- Тоже бессмысленно. Как говорилось некогда: шило на мыло, часы на трусы. Я ведь не творец, не создатель. И у меня нет чувств к народонаселению. Хотят жить с грязными зеркалами - на здоровье. Хотят умереть без покаяния - пожалуйста. Жили биологией, пусть в гумус и уходят. Я ищу собственный смысл. А он - где-то там... Там, где человек особенный, мыслящий, имеющий душу, а не шельт. Вот почему я здесь и сейчас.

Пожалуй, это комплимент. Приятно, - и шрам уже не так стонет. Надо же, он ищет во мне и Сибрусе свой смысл бытия! Бесполезность не синоним безвредности. А бессмысленность - да. Тарантул говорит, что человек Земли вреден для себя самого. Настолько, что этого достаточно для самоуничтожения. А демоны - всего лишь вестники конца. И, возможно, они довершат людское самоубийство. Зеркала этого мира уже не очистить. Прежде всего потому, что очищаются они только изнутри, по желанию хозяина. Да какого там хозяина? Носителя, просто носителя!

Биология, физика, химия... В материи нет опоры и спасения. Разум в отрыве от источника скудеет и гибнет. А источник - за пределами всех зеркал. Мне это известно как никому. Но неизвестно мне, как припасть к истоку! Хранители пытаются соединить сохраненные откровения. Это значит, - и у них нет единой системы Знания. Как вернуться домой, не зная пути? Им, Хранителям, уже не успеть, - Антарес приблизился, и свои, земные демоны вселятся в пустые сердца.

Рассудок не спас Карамазова в двух прежних жизнях, не спасет и в этой. Разум же появляется только со знанием Пути.

И что мы тут суетимся у разбитого самолета? У меня есть план и способ бегства из общего огня. Но Арета возьмет немногих. И, потом, новый старт может стать всего лишь отсрочкой.

Вот о чем я думаю, слушая Тарантула. Паук сохранит себя, даже мечтая о душе. Он понадобится тем, кто займет нишу разума на планете. Автоматизированная и роботизированная часть техносферы способна действовать без людей. Тарантул приспособит ее для нового потребителя. И останется теневым правителем нового мира. Но если очеловечится, то тоже погибнет. А может, и не погибнет. Он наверняка уже просчитал и предусмотрел множество вариантов будущего, в том числе мне недоступных. Личико у него нейтральное, а исходит от него такое напряжение, что цепляет самый малый нерв. Вот, Карамазов, - тоже мучается. А с чего? Откуда у прототипа душа? Да, та еще цивилизация.

А может, и нет на деле ничего, кроме глупой неразборчивой природы, по случаю возникшей из глубин хаоса? И хаос сам по себе как-то упорядочился и обрел вид многослойного вакуума. А Великая Пустота, - всего лишь плод тоскующего воображения.

Пусть говорит Тарантул. А я пока подумаю. Все равно действовать нечем и некуда. Тарантул рассуждает как образцовый древний марксист...

- Ты беспокоишься о судьбе людей... Но что есть люди? Пришедшие из ниоткуда, они уйдут в никуда. Роль сыграна. Ведь человек, - всего лишь инструмент всепроникающего закона самопознания материи. Материи светлой, темной, всякой. Разве ты не заметил, Алекс? Процесс самоизучения материи идет на всех ее уровнях. Взаимопознание уровней на основе обмена энергией... Всюду - перенос информации, взаимообогащение... Я желаю знать то, что видели и познали вы за горизонтом этого уровня...

Ваша "Арета" как-то проскочила на субэлементарный слой, провалилась так глубоко, что стала отсюда абсолютно недоступна. А вернулись вы другими. Вам повезло, вы не затерялись внутри бесконечности, замкнутой в объеме микрочастицы. Внутри иной, непредсказуемой Вселенной. Или все-таки затерялись? И меня с собой захватили?.. Ведь и я не доверяю полностью собственной памяти.

Много говорит Тарантул... Определенно, не без цели. Ему-то мы зачем? Как все надоело! Всюду война, без конца и краю. И что нам с Сибрусом не жилось на прежней Земле? Прежде чем устремиться в чужие пределы, надо было навести порядок в собственном доме. Впрочем, соображать лучше до того...

- Да, Алекс, разум природы имеет много слоев. Земной - совсем не высший. Люди так слабы и уязвимы! И - никакого будущего. Неспособные проникнуть в мудрость, вы изобретаете учения, школы, секты... И посвящаете им храмы и жизнь.

- А ты сам, Паук, откуда взялся? - не выдержал я, - Разве не люди нарисовали тебя кончиками своих перьев? Воплотили, вскормили, и вот, - он стоит тут и рассуждает о разуме и душе. А если мы тебя оторвем от электрической груди, где возьмешь молочка для жизни?

Тарантул смотрел на меня и молчал. Лишенное мимики лицо походило на безжизненную маску, украшенную живыми глазами. От контрудара я обессилел и закрыл глаза. И услышал слова Сибруса:

- Да он признает, что ничуть не сильнее глупого человечества! И, - он не понимает источника силы таких, как ты, Алекс. Таких, как мы, собравшиеся здесь. Нас немного, но... Он не понимает правил игры, в которую ввязался! Потому и явился к нам, аки лев. Но ты бумажный лев, Тарантул...

3.

Исполнение желаний

Меньше минуты потребовалось ночи, чтобы сменить день. Словно неслышно сомкнулись шторки затвора фотоаппарата. Небо отделилось от Земли, но общее действо продолжалось. Или: действо и его преломленное отражение. Искаженное отражение...

По ту сторону, - приблизившиеся миры ада. По эту, - земляне, бредущие с закрытыми глазами навстречу последнему выбору. Вслед за своими поводырями, уже избравшими свой удел.

Фигура Тарантула чуть светится на темнеющем фоне ночи. Его человеческие глаза и перламутровые зубы отражают свет невидимых звезд. А говорит он мягко, неспешно.

- Что ж, я исполню некоторые ваши желания. Мы заглянем в оба сердца Земли, в оба Цеха. Вы увидите то, что недоступно непосвященным. Ты не против, Алекс?

- Начнем! - согласился я.

На месте Тарантула образовалось яркое пятно и стало окном в сокрытое одними людьми от других. В окне, - фосфоресцирующая лента Нила, огни Ростау. Мы медленно опускаемся. И вот, - главный храм Цеха Гора-Сфинкса. Я понял: Тарантул начал с Илоны. Не ко мне пришла она из Пустоты. Гостью из Антимира интересует наследие земли фараонов. Некто желает проникнуть в первознания, имевшиеся на Земле задолго до фараоновских времен. Где-то тоже рвутся к бессмертию. Вот она, задача ее "визита".

Тарантул обеспечивал полную достоверность наблюдаемого. И я вовсе не был против проникновения в секреты жрецов высшего круга. Да, храм в Ростау - не только вершина зодчества. Он подобен всем великим пирамидам сразу, в нем воспроизведены все их секреты. Только избранный может войти в него.

В широко развернутом окне Тарантула, - модель Илоны. Она уверенно ступает по плитам центральной аллеи, ведущей к главному входу. Но там ее никто не видит, там она - бесплотный призрак. Мы, привязанные взорами к модели, "держимся" рядом и видим то же, что и она. Возможности Тарантула восхищают.

Аллея в Ростау, знаменитая единственностью, обрамлена статуями заслуженных и почитаемых в жизни, легендарных в посмертии. Я здесь впервые. Имен у статуй нет, но все узнаваемы: Дон Гуан, Казанова, Лаврентий, Нерон, несколько Иванов... Все в своих пожизненных одеяниях. Камзолы, сюртуки, гимнастерки, остроконечные туфли, царские короны, мягкие хромовые сапоги...

Не аллея, а музей истории. Служители в тогах песочного цвета, сосредоточенно-деловые, то и дело пересекают наш путь, снуют туда-сюда, то от храма, то к храму. Кипит жизнь, готовится какой-то спектакль. Но ощущения праздника нет, освещение слишком официозное.

Мощные каменные ворота расписаны цветными картами Таро. Пограничная стена, ограждающая сам храм... С внешней стороны ее опоясывают цыганские палатки-кибитки. Цыгане не простые, мастера Таро и противодействия. Охрана храма, специально подготовленная и обученная.

Рядом с вратами за статуями, - большой шатер цвета травы. За ним в каменной стене, - дверь для служителей, куда и устремилась Илона. Охрану я не заметил. Скорее всего, "цыгане" наблюдают за обстановкой из шатра. За стеной открылся парадный вид на пирамиду Гора и Сфинкса с лицом Джеда.

Илона замерла от неожиданности. Еще бы: Сфинкс смотрит точнее на нее, подозрительно сверкая рубиново-перламутровыми глазами. Неужели видит и то, чего нет? Служители обходят Сфинкса справа и слева, почтительно склоняя головы. Илона избрала прямой путь - коридор под Сфинксом, предназначенный для жрецов Цеха. Да, сказал я себе, и снарядили ее по высшему разряду, и научили выбирать королевские пути. Посмотреть бы на тех, кто ее готовил и обучал!

Во время одной из коротких бесед "наедине" Тарантул предложил интересное объяснение: я в порыве тоски создал образ Илоны и только затем состыковал Арету с моделью исчезнувшей капсулы. Именно с моделью, сама капсула продолжает странствие в каком-то из миров. Вот тут, в момент стыковки, некто вмешался в процесс и успел вложить в материализованный образ виртуальную куклу, подготовленную заранее. Заранее!!!

Антимир, конечно, ни при чем.

Каша с нашими судьбами варится где-то рядом, недалеко. Не дальше Млечного Пути. Но и не на Антаресе. Они там тоже не короли.

...Статуи, росписи, барельефы, горельефы, стелы... Многое скопировано из тех, настоящих пирамид. Я двигаюсь вместе с виртуальной куклой из чужого пространства, стараясь побольше увидеть и понять. По подземным катакомбам, от одной двери к другой. Охрана тут явная и уже не цыганская, - народ могучий, сильно вооруженный.

...Спуски, подъемы, повороты. Чередование света и тьмы. И, - ни одной женщины... Вот, пожалуй, мы у цели: закрытая дверь из вечного черного дерева, украшенная красочной инструкцией пути из этого мира в иной. Подразумевается, что иной, - непременно райский. По сторонам два стражника. Напротив два жреца в коричневых с золотом тогах. Между ними, - голый юноша. Иерофант, новопосвящаемый.

Илона невидимыми пальчиками ощупала напряженное тело иерофанта. Какая любопытная девочка-кукла...

Дверь ушла вовнутрь и открылась круглая зала с горящими на стене факелами. Хорошее решение: освещение получилось мягкое, но и волнующееся. И - волнующее. У дальней стороны залы, в насыщенной светом волне - отделанный красным золотом деревянный трон. От входа к трону протянулись две шеренги голых мужчин, украшенных татуировками. Определить их статус мне труда не составило: высшая знать Цеха. А на троне - сам Джед, тоже обнаженный, только с короной на голове. Лица всех торжественные, глаза горят ожиданием высшего момента. Отовсюду мерцают самоцветы, цветные лучики насыщают пространство настроением редкого торжества. Красно-белая корона Джеда обозначает сегодня центр как притяжения эмоций присутствующих, так и управления мистерией. Когда-то эти два цвета рядом заявляли о единстве верхнего и нижнего Египта. Теперь корона Джеда - символ единства двух миров: бытия и инобытия, времени и вечности.

Сам Джед выглядит очень неплохо. Даже колоритно. Тело зрелое, мускулистое, всё на своем месте. Макияж только на лице, на теле свой, приятно красноватый загар... Супермужчина! Надеюсь, Илона не примется ощупывать и его. Их технических возможностей я не знаю. Но тут светотеневые волны колыхнулись, и Джед предстал совсем иным. Проклюнувшийся росток моей симпатии к нему тотчас завял. И память выдала соответствующий отрывок из книги Патриарха Розы Мира:

"Безмерно жуток его облик. Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с черными крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, он поднимает свое темно-серое лицо в зенит, где полыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут протуберанцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета, отдаленно напоминающего фиолетовый".

Почему именно этот отрывок? Пожалуй, из-за вдруг изменившегося цвета тела Джеда. Какой-то он сделался инфралиловый или ультрафиолетовый. Хотя как уловить эти непредставимые оттенки?

Но, тем не менее, - Гагтунгр! Его описывает такими цветами Патриарх. А чему удивляться? Да у них с Розой Мира единый нижний слой! Общий фундамент, так сказать. Да, нет разницы между Цехами.

Мы, - в Цехе Тота-Трисмегиста, так его еще называют. На его вершине - закрытая жреческая каста, охотящаяся за секретами великих фараонов, замкнутая в Пирамиде Откровения. В этой самой пирамиде. Цех Тота-Сфинкса... Или же: Тота-Гермеса-Имхотепа.

Язык можно сломать! Да уж, тот еще Сфинкс!

Ну да ладно. Симпатий моих им не дождаться. Вернемся к представлению, предложенному Тарантулом. Голенькие мужички в сборе, иерофант доставлен. Вот-вот начнется оргия. Мистерия-буфф...

Но как напряглась Илона! На здоровье, не стонет уже мое сердце по этой кукле. За одно это я должен быть благодарен Тарантулу. Но обеспокоенная память вызвала новые ассоциации. На ум пришли слова древнего идеолога Цеха Гора, одного из тринадцати патриархов-основоположников, крепко они в моей печенке засели.

"Пока человек не разгадает тайну сексуальности, он не сможет войти в Царство Божие. Имхотеп знал и о том, что он еще не раз будет воплощен на земле как Мессия, Сын Божий, чтобы открыть людям путь в Царство Божие и продолжить свою просветительскую работу по овладению тайными знаниями о сексуальности среди учеников и других людей. Последним он дал знания лишь на уровне информации, вручив им вначале лозунг "Не осуждай!", ибо каким судом ты судишь, таким судом будут судить и тебя".

Видно, сильно озабоченным сексуально жил на Земле этот один из тринадцати.

Итак, Гагтунгр... Он же Тот. Он же Имхотеп. Кое-что из этой сферы известно и мне. Что есть их слуга-жрец? Изнутри - такой, снаружи - другой, сбоку - третий, снизу - ... Снизу они сами себя сейчас покажут. Уже предвижу, к чему они собрались. Не на пустой почве возросли легенды о жрецах пирамид, модные в Космоколледже. Илона их знала. Только перешла ли вся информация к ее копии?? Но - смешно! Знали бы эти лжемонахи, что за ними женщина наблюдает!

Иерофант между тем достиг центра залы и остановился. Развитая, красивая фигура, гордо посаженная голова... Впрочем, они все здесь очень развитые, образцово-показательные люди. А сам Джед, - тот вовсе образец мужского совершенства. Любая земная баба по каждому с ума сойдет. Но не желают они ни баб, ни цариц земных...

Посмотреть бы, как там Карамазов. Плеваться, наверное, уже начал. Да вспоминать добрым словом свою Грушеньку...

Джед что-то сказал. Иерофант отозвался и склонился в поклоне. Не все я уловил. О том, как важно правильно трансформировать сексуальную энергию в духовную мощь.

Имхотепа при жизни называли "сыном божиим". Если в том хоть часть истины, не понравится ему единение в одном сосуде с Гагтунгром. Пусто даже сосуд царский. И облачен мужским совершенством.

Но на вершинах Цехов внешний гнев не страшен.

Прозвучала команда Джеда, - и обе шеренги образовали кольцо вокруг иерофанта. Присоединился к ним и Джед. Иерофант опустился на колени.

Пригасло пламя факелов, на потолке проявился звездный калейдоскоп. Случайно или нет, но в центре звездного круга сияет Антарес. От трона полилась приглушенная, но чрезвычайно проникновенная мелодия. Никогда не слышал ничего подобного: мелодия завораживает, извлекая из глубин сердца и души что-то древнее, животное, тянущее к полному торжеству звериного начала. В зале сгустился невидимый наркотический туман, - это я определил по влажному блеску в глазах жрецов и расширившимся зрачкам. Мне уже не хотелось смотреть продолжение мистерии, но дороги назад не было. Тарантул крепко привязал мое чувственное восприятие к виртуальной модели Илоны. Почему он избрал проводником именно ее? Ведь не только из желания наладить контакт с направившим ее разумом? Да и наладить-ли?

Действо вступало в высшую фазу.

Иерофант занял место в круге рядом с Джедом, склонился в поясном поклоне, прикоснулся губами к его мужскому органу, замер на несколько секунд и принял его в себя. Стоящий позади иерофант направил фаллос в его анал...

Илона замерла подобно статуе у входа в храм. Да, она сохраняет постоянную связь с пославшими ее. И, - это я тоже сейчас зафиксировал, - Тарантул замкнул эту связь на себя. Момент был самый подходящий, - в том мире явно недоставало подобных взлетов земной сексуальности. Умница Тарантул! Но сможет ли он записать их адрес в Галактике?

Жрец позади иерофанта склонил торс, обхватил руками грудь посвященного. Его движения повторил стоящий за ним. И следующий, и следующий... Пока круг не замкнулся, став единым организмом.

В мелодию вошел четкий ритм, подчинивший себе все движения объединенного жреческого круга. Свет факелов все больше уходил в фиолетовую часть спектра. В месте, где находился Джед, он обрел инфрафиолетовость светила из мира Гагтунгра. Над троном правителя Цеха проявилось инозвездное око и налилось густой краснотой. Неужели Антарес?

Энергия совместного совокупления достигла предела и око окуталось ослепительным ореолом. Участники оргии исторгли общий звериный вопль.

И тут же Тарантул, оставив Илону в Зале Посвящения, переместил меня наружу храма.

От усеченной вершины пирамиды исходило голубое сияние, расходясь по сторонам света, накрывая землю до горизонта светящейся вуалью реализованной страсти. Тарантул спросил меня:

- Хочешь увидеть, что сейчас творится во всех кабаках и притонах этого мира?

- Нет! - коротко отрезал я, - Верни меня к самолету!

Мне было до крайности противно. И страшно. Я проник в самую великую тайну Цеха Гора. Теперь, если они узнают об этом, меня сделают рабыней-наложницей. Тренированным ребятам из охраны тоже требуется живой материал. Чтобы форму не терять...

Мрак у самолета чуть рассеялся. Илона "вернулась" последней. Кроме нее, все, - в разной степени, - были шокированы. Карамазова тошнило, и он укрылся за хвостовой частью аппарата.

Тарантул вернул себе человеческий облик и, как бы не замечая реакции людей на экскурсию, заговорил:

- Центр Ростау на плато Гиза всегда считался входом в иной мир. Я нашел данные, уважаемый Генеральный Сибрус... Именно эти жрецы внедрили в твою голову идею "Ареты". Пока у них не получается повторить посмертный путь древних египетский царей. Они достаточно давно реконструируют Вавилонский эксперимент. Стремясь к мудрости... Вы теперь знаете, как выглядит человеческая мудрость вашего мира.