Зеркала миров

Саргон смотрел, как Сибрус укладывает Илону на цветное ложе. И сказал с разочарованием:

- Да, и Оракул не всесилен. Из-за нее ситуация переменилась. Теперь, Алекс, Зеркало испытает тебя. У тебя появился выбор. Ты уйдешь: но или один, или вместе с нами. Тебе дано право исполнить любое свое желание. Ты сможешь оказаться там и тогда, где и когда захочешь. И никто тебе не судья. Если же откажешься от всех своих желаний, откроются Врата Энлиля. Врата к Энлилю... Тогда спасение может коснуться и других достойных. Не ты потеряешь мечту.

Открой ларец - и в зеркало смотри:

Что скрыл художник у него внутри,

Проступит на поверхность. Ты узришь

Ту, от кого ты вспыхнешь и сгоришь.

Но знай: лишь раз, мгновение одно

Виденье это созерцать дано.

Откроет тайну Зеркало на миг,

Твой любви ты в нем увидишь лик,

Но ни на миг виденья не продлить

Твоей судьбы запутается нить...

...Но человек не властен над собой,

Когда он соблазнен свой судьбой.

Навои

Наверное, то был голос самого Навои. Тут все возможно. Голос звучал в левом ухе. Он ставил дилемму, он соблазнял. Так или этак, - одинаково тяжело. Играли и боролись эмоции.

Как я хочу увидеть Илону, настоящую, свою! Ту Илону, измученная полутень которой мелькнула в одном из зеркал мемфисского укрытия... Откуда это отражение? Я никак не могу его забыть. Увидеть и ухватиться за это видение!

Но вот тот же Навои через правое ухо предостерегает:

...человек не властен над собой,

Когда он соблазнен свой судьбой.

Уж очень точен Алишер в своей поэме. Мелкие несовпадения с реальностью только укрепляют мое убеждение в истинности, невымышленности его слов.

В поэме "Фархад и Ширин" талисман заключен в двухполушарный хрусталь. Где здесь, у нас, второе полушарие? Если Навои побывал в Башне, то после Александра. Мудрец у Навои назван Сократом. Я о Сократе ничего не знаю. Александру помогал в этом деле учитель, Аристотель. На Чаше Джамшида, по утверждению Навои, имеется надпись. Она и указывает, что в Чаше прячется "зеркальноликий" мудрец. И только его мудрость способна открыть Зеркало. Оракул? Но нет никакой надписи!

Зеркало в моих руках спокойно отражает все кругом как оно есть. Как нормальное, земное, несферическое. Но я знаю, что Зеркало Мира для Навои, - тема всей жизни. Могу спорить: он работал пером исключительно ради Зеркала Мира. Оно для него - вся жизнь.

Что означает, - судьба однажды связала поэта с Зеркалом Мира. Это Навои прошел путем Фархада. Это Навои - Фархад. Это он, Алишер, наедине с Зеркалом ошибся в выборе. Очевидец и главный участник событий, описанных затем в поэмах.

Его предупреждающие строки вновь зазвучали справа. Опять, как на Арете, проблема свободы воли! И еще, тут же, рядом, беседа Сибруса и Саргона. Рядом? Или очень далеко, да слышно близко?

- Нет к Зеркалу универсального ключа...

- Есть ключ! Я - ключ! Ты - ключ! Сколько людей, столько ключей.

- А как узнать, что я могу?

- Редкий человек знает, чего он хочет. А уж что может, - тем более.

- Разве мне неизвестны мои желания?

- Это вопрос. Другой вопрос еще важнее: к чему они ведут, желания. Особенно - неизвестные, притаившиеся. Знай: увиденное в Зеркале, - это свершенное в жизни. Посмотрел, увидел, и все - печать!

- Проблема усложняется до безобразия. Он справится?

- Жреческие мистерии осваиваются годами. А на изучение посмертных мантр тратится вся жизнь.

- Среди посмертных миров всякие встречаются. Нужные-ненужные... Как кому.

- Я имею в виду поиски вечного блаженства. Первые поколения после сотворения знали туда дорогу. И знали, как ее пройти. Со временем знание стало уделом избранных. И с годами терялось, искажалось... Фараоны и их ученые братья исполняли обряд, не понимая его сути.

- А без понимания Зеркало не работает?

- Зеркало всегда работает. Только вот попадаешь не туда. К примеру, вместо райских планет в красные мира Антареса...

Так могли говорить и два Сибруса. Или два Саргона. Зачем? Да, проблема свободы воли! Ведь выбор из вариантов происходит непрерывно. Линия судьбы склеена из точек-мгновений. В каждой точке веер возможностей. В какой-то из точек случается перелом линии или ее обрыв. Если можно заглянуть в будущее, то оно уже состоялось, уже есть? И как бы я ни поступил, не избежать того, что там уже присутствует, ждет. Неужели фатум?

Ох уж этот хитрый Джем, Джам, Джамшид! Шах, погибший от гордыни. Возомнил о себе, как те вавилоняне. Да минует меня Чаша сия! Кто-то это уже говорил. Чаша - то есть участь. Слова человеческие - как Башня Вавилонская. Вначале нагромождаются грудой сокровищ, а затем обрушиваются могильным курганом.

Я перестал слушать голоса. Ничего они не прибавляют. А вот Зеркало уже не отражает Илону! Исключило ее из числа кандидатов на переход? Я повернул голову, - нет, на месте она. То ли спит, то ли вид делает. Вернулся к Зеркалу и понял, - началось.

Не только Илона, всё близкое в отражении пропало.

Передо мной, - тропа, вьющаяся через нехоженые травы и неухоженные цветы. Тропа ведет туда, где ждет меня мечта манящая. Манит так, что ни о чем больше и думать невозможно. Там исполнится всё, чего я хотел, хочу и буду хотеть. Но какая Илона тянет меня к себе, обещая обещанное? Илона первая или Илона вторая? Разве не то же предлагали и Аватара, и Джед? Потерянное влечет с особой силой.

Там, - мир без вопросов, мир эйфории. Там не надо постоянно выбирать. И нет смены точек. И линии больше нет, не из чего ей складываться.

Саргон сказал: никто тебя не осудит. А я сам? Зачем мне жизнь без линии судьбы? Да еще ценой жизни Сибруса и... Я вам герой космоса или как? Зачем мне эта тропа внутрь чужого стереовизора?!

Ветер в Зеркале колыхнул разнотравье, и тропа потерялась.

Я торжествующе и горько рассмеялся.

И Зеркало померкло.

И - ...

10.

Иной мир

Там каждый камень - жемчуг из венца

Мудрейшего из мудрых мудреца;

Любая травка там целебна, там

Целебен воздух, все волшебно там;

Что ни долина - то цветной ковер,

Что ни вершина - небесам упор.

-------------------------------

Навои

Кто из нас был ошеломлен больше?

Где мы? От горизонта во все стороны желтеет песок пустыни. Когда я успел это увидеть или узнать? Мы - в центре образцовейшего оазиса, над которым в синем небе улыбается ласковое Солнце. Неужели Земля?

Под меняющимися теплыми и прохладными волнами легкого ветра шелестят самые родные листья и листочки, покачиваются цветы и цветочки.

Но нет и не было на Земле таких растений. И воздуха такого, чистого и настоящего, нет.

И не найти на всей Земле таких людей, как эти двое. Мужчина и женщина... Столь прекрасными могли быть Адам и Ева. В ослепительно белых одеждах, наполненные зрелой красотой, они излучают совершенство. А взгляды?! Они дарят такую любовь, какой не бывает на Земле и у матери к ребенку.

Кусочек рая посреди пустыни? Я слышал: улыбка женщины Рая способна осветить всю Вселенную, а платок на ее голове дороже всех подлунных миров со всеми их жемчугами.

Нам сквозь камень плоти дух-рубин

Лучился светом мировых глубин...

Он в мире плотью светоносной был,

Он отраженьем микрокосма был,

Всё было высокосогласным в нем,

А сердце было морем ясным в нем,

В котором сонм несметных звездных тел,

Как жемчуг драгоценнейший, блестел!

Лик - зеркало познания божества,

В очах - само сиянье божества.

Навои

Из жуткого кошмара мы мгновенно переместились в волшебную сказку. В оазис добрых чар... Но Рай не может быть маленьким оазисом?! А дорога в Ад не пролегает через такие чистые места. Я ничего не понимаю.

- На этот песок ступили первые люди Земли, мир им и здравие. Двое, сошедшие из Рая...

Говорила она. И, впитав ее удивительный голос, я обрадовался, - да, мы попали куда надо. Зеркало сработало в добрую сторону. Есть анклав, о котором догадывались Хранители! Подтвердил мою догадку он:

- Вы пришли к нам через одно из земных Зеркал. На Земле - их копии. Только оригиналы не имеют ограничений. Нет обходных дорог в Рай. И нет туда тайных входов.

Мужской голос довершил картину.

Вопросы вихрились во мне, но говорить я не мог. И зачем? Они читают легко все наши мысли. Что я мог им сказать? То, что я даже не знал, что ничего не знаю? То, что не понимал даже, - воля и желания человека совсем не спасительные круги для тонущих...

Мужчина сказал по-отцовски строго, но слова его пронизывала такая ласка, что у меня слезы на глазах выступили.

- Алексей! Ты поступил хорошо. Ведь черный оазис рядом... Захочешь ли ты пройти через Зеркало еще раз?

Ответа не требовалось.

Хозяин белого оазиса уже смотрел на Илону. Его мысль продолжила женщина, но я не уловил полного смысла.

- Все, что с вами происходит, тут же становится тенью действительности...

- Тенью настоящего, - уточнил Саргон помолодевшим на тысячи лет голосом.

Саргон отошел от замершей "команды" и остановился недалеко от мужчины в белом, рядом с пальмой. И сразу стало ясно: он, Шаррумкен, третий из них. Этот уж вовсе! Если бы мой мозг состоял из шариков, роликов и колесиков, они уже рассыпались бы по сочному травяному ковру под ногами.

Все-таки Аравия... Песок, давно изведенный людьми полиморфного мира. Бросок назад по времени? Или вперед? Или то, с чем мы расстались, уже стало тенью?

А вон то дерево, что за пальмой, наверняка шоколадное. Судя по запаху, на нем вырастают готовые шоколадки. Самые разные, и без обертки. Но листочки дерева можно использовать как фольгу. Вкус, по-всему, невообразимый.

Интересно, перед рождением на Земле меня спрашивали, хочу ли я туда?

Илона под взглядом хозяина оазиса стала меняться. Отяжелела, платье больше походит на балахон, подходящий Кертису в роли монаха.

Но всё рождается в Зазеркалье! И все мы - тоже. Все мы родом откуда-то оттуда. Или не все?

- А откуда же еще? - дружески улыбнулся Саргон, - Но не торопись понять все сразу.

Тогда... Тогда почему?

Нормальный вопрос, с него ведь начинается жизнь после Зазеркалья.

- Все просто, Алекс. Этот мир создан для тебя. Вся Вселенная - для тебя. И для других. И мы обязаны пройти по своим дорогам внутри нее.

Итак, мы в дороге. Путники мы, пилигримы. Чужестранцы в мире, созданном для нас.

Мир создан для нас, но мы в нем не дома.

Но наши земные вожди заставили нас забыть эту истину. И мы перестали мечтать о счастье. Путь наш домой сделался погоней за удовольствиями и наслаждениями. А таким путем домой не вернуться. А как же иначе? Что можно увидеть в мутных зеркалах?

Что увидела в своем псевдоИлона?

Хозяин белого оазиса не только прочитал ее мысли. Он заставил ее проявить себя.

Воздух вокруг нас крутнулся вихрем, положил траву, сорвал лепестки с цветов. Бесформенный балахон рассыпался на ветхие кусочки, обнажив ребристое темно-коричневое тело. За спиной с сухим треском расправились перепончатые крылья. Пальцы рук превратились в когти, лицо ее стало мордой зверя по имени Агуара-Тунпа. Глаза налились красной жаждой мести и определили цель.

Целью был я. Кто же еще!? Ноги ее напружинились, расстояние до меня, - один прыжок. Но какого зла бояться в белом оазисе? Я стоял спокойно, без сожаления вспомнив об оставленных где-то мече со щитом. Там не пригодились, а уж тут...

Чудовище взвилось, повторив траекторию маленького Андрия в Замке Искандара. Но с верхней ее точки рухнуло на траву. И произошло новое преображение, на сей раз по внешней воле. То, что казалось Илоной, стало обезьянкой Агуары, Паном, выросшим в размерах.

Постояв на четвереньках, обезьяна огляделась, завизжала и проворно взобралась на вершину ближней пальмы. С дерева тут же осыпалась вся зелень, и оно засохло на глазах.

Радостная легкость охватила меня. И я сказал себе: "Всё! Я - не комната смеха. Уже нет!"

Нецарственный Саргон стоял рядом. И улыбался. И говорил, поглядывая на пока еще напряженного Сибруса.

- Она не сумела выполнить задачу визита. И не смогла вернуться. Дошло до нее это тут. Ну, довели... Виновником неуспеха она определила тебя. Ставка делалась на капитана Ареты. Я знаю, ведь это я был шестым в твоем экипаже.

Вот, - лишняя зеленая тень на снимках! Не иллюзия, не мистификация, не шпион Генерального.

- Месть... Ты видел ее глаза? Месть, - признак бессилия и внутренней пустоты. Безнадежная беззеркальность.

Но я думал о своем.

- Ты там был, ты видел, ты знал, - сказал я, сам не замечая обиды в своих словах.

Саргон развел в стороны руки и улыбнулся. Я понял его: мальчик обиделся? Ничего, подрастет, - поймет.

- А что с Землей? - спросил я.

- Которая стала колонией Антареса? Пусто тебя это не заботит. Там остались те, кто достоин... Они думают, что живут... Но их планета, - тень Земли. Всего лишь тень.

Как трудно стало понимать и соображать! Оазис, анклав, - всего лишь пункт распределения. Здесь линии судеб резко меняют направление. Куда я теперь? А отец? Как будто я слышал предложение о возможности еще одного прохождения через Зеркало... Для себя. Отец и другие не использовали еще свой шанс. Ни экипажа, ни команды нет. И вместе нам уже не быть. Какую дорогу выберет отец?

- Но кто на самом деле принял облик Илоны? - спросил Ламус.

Ламусу грозило навечно остаться детективом. Но он все-таки был тем, кем представился при первой встрече. Думаю, гениальные детективы пригодятся везде.

- Подобные существа время от времени проникают на Землю. А в земной тени им всегда рады. Не слышали легенду о таинственной Ардат Лили? Деве лилов? Хорошо, что нет. Лилу, Лилит... Ночные демоны эротики. Инкубы-лилы насилуют женщин, а суккубы-лилит мужчин. Питаются сексуальной энергией...

Я вспомнил свое египетское похмелье. Стало так нехорошо... Под холодный душ бы...

- Стоит отвлечься от истины, возбудиться, - и они рядом. Это существо оттуда. Они ищут во вселенной новые миры. Зеркало им бы очень пригодилось. Здесь, у нас, зверь пробудет недолго. Черный оазис недалеко. Оттуда - прямой путь в обитель искушающих и мстящих.

11.

Имя ночи

Лилу, Лилит... Лейла - это ночь.

Мрак то есть. А Меджнун, - очарованный, психические ненормальный. Очарованный мраком. Вот как. Если знаешь, все очень просто.

То - зеркало и радостей и бед,

Проникнуть глубже в тайну права нет...

Навои

Некто, представший любимой женщиной знаменитого капитана Алекса, теперь презренная обезьяна. И строит капитану гримасы с двадцатиметровой высоты. Временно, конечно. Ее ожидает Черный оазис и долгая дорога в места, отдаленные навсегда.

Саргон незаметно для нас сменил одеяние. Трое в белом, - двое мужчин и одна женщина, - дали нам передышку.

И мы с Сибрусом присели на мягкую пахучую травку под лимонным деревом. Я снял два плода, себе и отцу. Запах - терпкий, с кислинкой. А на вкус, - шербет с рахат-лукумом. Я проглотил с кожурой. И, - не осталось ни голода, ни жажды. И шоколадку с другого, дальнего дерева уже не хочется. Но отец больше смотрел в себя и смотрел невесело.

- Ты разочарован? - спросил я, - Но ведь твоя работа не оказалась бесплодной.

- Да, - как будто согласился он, - Мы много и долго исследовали вакуум. Я ведь был не один... Но в итоге загнали себя в тупик. В ловушку.

- Это почему?

- Где всплыла твоя Арета, капитан? У Антареса. И больше нигде бы не вышло. Но Антарес пришел к нам сам. Скоро в тень земную явятся усопшие фараоны.

- Ну, это не им решать. Они все там, - рабы-доноры демонов. Из них выдаивают молочко острых эмоций. И это - еще не ад, - мне хотелось чем-то отвлечь его от навязчивых мыслей, от чувства вины. Но я не знал, чем и как, - Но разве тебе, вам, можно было действовать по-другому?

- Нужно было! Нужно было как следует оглянуться. Оглядываться, и почаще, полезно всем и всегда. Оглянуться на Вавилон, на Египет... И поставить вопрос: почему и куда они все делись? Мы-то чем лучше? Получилось, что я руководил реанимацией трупов смердящих. Кристаллы с Ареты не прятать надо было. А ударить по храмам заблуждений, по скопищам идолов, по грязным зеркалам душ. Что я здесь делаю? Мои заслуги... Они для Антареса. Выше мне не попасть.

- Ну-у, отец...

- Не сбивай с мысли! Теоретики-разработчики, инженеры-конструкторы... Те же жрецы вавилонские! Скольких людей я ввел в заблуждение! Надеждой на прогресс, на удачу... Врата к Энлилю... Так к Нему не идут.

Это был самосуд. Но разве не для него нам дали время? Ведь искреннее покаяние снимает любой грех. И открывает дверь прощения. Тогда не надо мешать отцу. Пусть хорошенько перетрясет биографию, разбросает дела свои по правую и левую кучкам. Мне это тоже не помешает. Тут каждый воюет на своем поле, и другому не в силах помочь. И помешать тоже.

Эти трое, конечно, не судьи. Исполнители. Но очень высокого ранга. В Рай мы не готовы, нам предложат что-то иное. Каждому свое.

Лейла... Я чуть не попал в объятия чудовища. Но ведь капсула не взорвалась! Она цела и невредима. Эти, в оазисе, могут знать об Илоне. Или узнать, где надо спросить. Если надо, конечно.

Я подумал об Илоне, и только рефлексы космолетчика удержали тело на месте. Голос ее, настоящий, подлинный, зазвучал так близко!

- ...Почему ты не в пути? Найди меня... Если тебе скажут, что меня уже нет, не верь... Ищи меня везде... И найди... Под любым именем узнай меня... Не будешь искать, забудешь, - и зеркало твоей души погаснет... И не будет больше в мире твоем ни трав, ни цветов...

"Ни трав, ни цветов...".

Огнем запылало сердце мое и всё, что в нем накопилось. О, спалить бы добрую половину из всего накопленного! Нет, больше, много больше! Она ждет меня, а я не знаю, куда идти.

Сквозь влажную пелену я видел лицо хозяйки Белого оазиса. Она улыбалась мне, легко и понимающе. Как когда-то мама, потерянная и, казалось, забытая. Нет, это из несгораемого куска сердца.

Лейла и Меджнун, Фархад и Ширин... Ведь не Сократ, а Ширин заставила Фархада сделать выбор. Выбор, нужный ей, и только ей. А не ему. И не им обоим! Навои в своей судьбе совершил ошибку, но не скрыл ее от меня.

Она, в белом, говорила голосом мамы:

- Ты вспомнил поэму. "Лейла и Меджнун". Поэт в ненапечатанном эпилоге дал возможность Меджнуну освободиться от наваждения. Наверное, он и имя сменил...

Как странно... Она о земной любви. Ширин... Она же Сирин, птица счастья... Но что есть любовь и счастье земные? Желание увидеть себя, любимого, в другом? И очароваться так собой? Зеркало желаний... Желания человеческие - сгусток эгоизма. Что можно увидеть сквозь хрусталь магического ларца?

Да, эту обезьянку из Пустоты вызвал я сам! Я жаждал заполнить в себе сосуд пустоты. Ради себя, ради собственной тоски. Но не ради Илоны я хотел этого. Эго способно заслонить любое зеркало. И через этот мой личный мрак проникло на Арету зло.

И как хорошо, что с нами был Саргон. Теперь я понимаю: без него мы не вернулись бы даже в тень Земли. И всем экипажем загремели бы в гости к заблудившимся жрецам и фараонам.

Сибрус тоже услышал белую хозяйку. И, больше для меня, чем для нее или для себя, сказал:

- Кровь человеческая не несет в себе памяти поколений. Человек рождается там, где угодно Творцу. Но знать кое-что полезно. Древние славяне именем Сирин называли райскую птицу. По их поверьям, она спускалась на землю, чтобы зачаровать людей своим пением. Для славян-идолопоклонников Рай, - словно некая гиперЗемля. Гипер, - потому как она до краев наполнена желаемым. Не напоминает мир, из которого мы вырвались? Полные корыта жратвы да пития, а в перерывах соития да психостимуляция.

Еще как напоминает, согласился я мысленно. Не верю я теперь этикеткам.

- Сирин еще называли Симургом. Волшебные дни Навои... Персидский поэт Фарид ад-Дин Аттар написал поэму "Беседа птиц". В ней о том, как птицы искали своего царя по имени Симург. Искали, пока не поняли, что Симург, - это они, все вместе. У Аттара в поэме интересная фраза:

"Душа мира зеркало и образ Бога отражается в нем в той степени, насколько оно гладко и незамутнено".

- Так вот у кого взял свою "Синюю птицу" Морис Метерлинк...

А это замечание сделал Ламус. Пожалуй, он больше не будет детективом. Ему бы основать книгохранилище, единое для многих миров.

Ведь в мире Земли, где царем Тарантул, нет Метерлинка. И нет Навои. Она пришли ко мне из... Не надо гадать. Дмитрий Карамазов - лишь передатчик. Чемоданчик Ламуса и Дмитрий, - они связаны. И каста Хранителей - всего лишь собиратели.

12.

По

ра...

Дух животворит, плоть не пользует нимало.

Слова, которые я говорю вам, суть дух и жизнь.

Иисус, сын Марии

. Перевод Э.Ренана.

Кто, как гора, свой отряхнул подол

От всех мирских сует, соблазнов, зол

И, с места не сдвигаясь, как гора,

Стал воплощеньем высшего добра! -

Тот плоть свою в гранит горы зарыл,

А дух в граните плоти он сокрыл.

Навои

- О люди железа! Когда вы перестанете бегать за своей тенью?

Это сказал мужчина в белом, который не Саргон.

- Фараоны и жрецы искали Вечность, чтобы сохранить жизнь и власть навсегда. Власть над чужой судьбой, золотом, семьей. Люди мечтают стать фараонами. И жрецами. Вы можете увидеть, где они нашли прибежище. Уверяю, вы не захотите туда.

- Зачем же к ним? А разве нельзя в простой, обычный, человеческий рай?

Это спросил Ламус. Нет, не получится из него заведующего книгохранилищем. Ответил ему тот, кто был Саргоном.

- Обычный человеческий рай, - это коммунизм. Еще вариант, - пространство Цехов Розы Мира и Гора-Сфинкса. Имеется множество моделей. Рай общий, рай цеховой, рай национальный...

Каждый из нас хотел спросить: "Куда же меня теперь?". Но каждый молчал о себе. Ведь Черный оазис рядом.

- Все народы в начале бытия признавали одного, единого Творца. Саргон называл его Энлиль... Но! Дольше других правой веры держался Ниппур. Но! Каждый город имел своего бога, бога семейного, самонедостаточного, с женой и сыном. И Ниппур сдался, он присоединил к Энлилю жену Нинлиль и сына Нинурту. Вот такой обычный исторический зигзаг. Полиморфизм, - следствие мешанины, грязи в умах и сердцах. Зеркало? Человек не может пройти туда, о чем у него нет верного представления. Если человек боится демонов, - он зависит от них. Пустота, Алексей, ничего не решает. И нет в Пустоте никого решающего. Второй старт Ареты неминуемо приземлил бы вас в мирах мрака.

Первопатриарх Розы Мира с любовью описывал гипотетическую цивилизацию суперлюдей-игв, населяющих некий сатанократический шрастр:

"Перед грандиозным конусообразным капищем в Друккарге, главном городе российского античеловечества, представляющем собою гору, выдолбленную изнутри, высится монструорное изваяние: праигва верхом на раругге".

Всюду у них капища: и на свету, и в тени, и во мраках. Но сказал Навои:

"Хороша роза сада Вселенной,

Но лучше всего роза жизни".

Человек рождается со знанием смерти, но живет так, будто ее нет.

Фархад впервые увидел Ширин в Зеркале. После пришла тоска. И - путешествие на остров в океане, кораблекрушение, спасение... И - встреча с ней. Многое испытал Фархад. Даже пробыл сто дней на дне океана в стеклянном шаре. Крепко пришлось подумать.

Я не мог не спросить, не вся еще грязь сгорела в моем горящем сердце.

- А куда делась вторая половина? Другая Чаша Джама? Чаша земного изобилия?

Зачем спросил? Ведь я знаю ответ. Нет больше капитана Алекса. Не хочу назад. Ни в свет тот, ни в тень ту. Но я еще Алексей Сибирцев. Хотя бы потому, что рядом мой отец, тоже Сибирцев. Сибруса больше нет, он остался в Розе Мира.

Куда я пойду из оазиса, если не знаю, куда хотеть? А ведь скоро скажут: "Пора".

- Пора! - сказала Белая хозяйка Белого оазиса.

- Главное: вам дано право выбора своего мира. Может быть, это удача. Может быть... Вы забудете все, что было с вами до этой черты. Всё, кроме понимания истины, которое пришло к вам. Не откажитесь от нее там...

Это сказал тот, который не Саргон. А тот, который был Саргоном, с улыбкой обратился ко мне.

- Вы осушили свою чашу. Кто более, кто менее достойно. И каждый получит свое, свой последний шанс. Первым пойдешь ты. Не потому, что ты лучше других. Существо, пришедшее из тьмы, отправляется в Черный оазис. Пусть увидит, каким оказался твой выбор.

Я оглянулся. Отец стоял спокойно и напутствовал меня взглядом. Он и сейчас знал больше меня. И не тревожился. Очень хорошо.

Пространство передо мной расступилось, разъялось, отодвинулось. Открылась Пустота, а из нее выплыло Зеркало. А в нем, - мое второе "Я", рожденное там во время операции с мозгом. Так я думал. И ошибался. То был не дубль, то был я сам, расщепленный надвое. И она, эта моя вторая, другая сторона, двойник, возвращалась. Возвращалась, не тронутая мраком Земной Тени. Возвращалась с опытом, который теперь останется во мне.

Я смотрю на свое отражение и жду. Недолго. Зеркало рассталось со мной в себе и открыло мою маленькую вселенную.

Я увидел сразу всё. Отец - тоже. И, - То, что вцепилось в верхушку засохшей пальмы, оно тоже увидело.

Тропа от лесной опушки через цветущий луг выводит на берег лесной речки. У берега, - деревянный дом, немного напоминающий отцовский, оставленный на деформированной Земле. Цветные окна с резными ставнями, - как широко распахнутые навстречу родные глаза. На месте двери колышется легкая занавеска. В моей вселенной двери не нужны.

Я узнаю свою вселенную.

Через открытые окна и занавеску входа доносится аппетитнейший запах. Конечно же, это мама готовит любимые нами оладьи. А назавтра будет рыбный пирог, отец с удочкой на речке. Рыбный пирог, как обычно, - для Илоны. Она без ума от маминых пирогов. Илона приезжает завтрашним утром. Очень ранним утром, чтобы успеть окунуться в луговую росу. После купания в росе, считает она, молитва особенно чиста и сердечна. Мама и отец согласны с ней, но сами предпочитают речную воду. А я?

Очищенная огнем сердца кровь бьет в виски. И я делаю шаг вперед.

Через секунду почему-то оглядываюсь и замечаю тающее облачко над травой. А в нем - живые тени незнакомого мира. Словно мираж отдаленного оазиса... Откуда он явился сюда? Я немного удивляюсь и легко иду к берегу. Не до странных туманов, надо помочь отцу с уловом, ведь мама ждет нас...

2