Зимний гастрольный тур

Глава 16

Упрямый коринженер не отступился от своего замысла. Буквально в день выписки из больницы он собрал всех четырех командиров "ниночек" в здании генштаба. К их некоторому удивлению, там присутствовал младший лейтенант госбезопасности.

Александров не замедлил дать объяснения:

— Этот товарищ будет защищать меня от моих же попыток перетрудиться. Напугал я охрану недавно, когда попал в больницу… — и без всяких околичностей продолжил, — товарищи, я бы мог приказать вам, но предпочитаю сначала выслушать ваше мнение. Все вы ознакомились с новыми подлодками… вчерне. Верно?

Четверка ожидаемо кивнула.

— Подумав, я решил разделить ваш дивизион. Две на две. Вот в чем будет разница. Две подлодки будут вести разведку. Перехват чужих радиограмм, разведка минных полей. Возможно также дежурство у чужого порта с отслеживанием: кто, куда и с какой целью идет. Запись характерных шумов от любых типов кораблей потенциального противника. Нет, я неправильно выразился: потенциальных противников. Ну, и своих, понятное дело. Следовательно, этому экипажу будет приказано усиленно изучать всю электронную начинку в ущерб торпедным стрельбам. Полностью вы за те самые два месяца не справитесь, но хотя бы в первом приближении что-то да сможете. Вторая пара будет ударной. В задачу экипажей войдет усиленное изучение торпед — они необычные, вы это уже знаете, — а также отработка маневривания. Учебные стрельбы в большом количестве, ясное дело. Словом, все, чтобы успешно выйти в атаку и завершить ее должным образом. Если боестолкновение случится, конечно. И тоже два месяца. Прошу учесть, товарищи: выполнение задач для обеих пар будет критически важным. Сделаю все, от меня зависящее, чтобы в случае успеха вас не обошли званиями и наградами.

Почему-то ни на одной морской физиономии не появилась улыбка радостного предвкушения.

Старик продолжил:

— Предлагаю немедленно переговорить друг с другом и разобраться: кто куда. Даю на это полчаса. Если вы не достигнете соглашения, я просто прикажу. И еще одно. Как только определится, какая лодка для чего, приказываю хорошенько прошерстить экипажи. Уверен, что предстоит обмен. Ну, что-то вроде: меняю грамотного торпедиста на ушастого акустика… вы меня поняли? В части квалификации личного состава вам всем карты в руки.

Тут же обозначились понимающие кивки. Это было насквозь логично.

— Вопросы?

Рославлеву показалось, что Фисанович и Видяев подняли руки одновременно. Оба явно не забыли курсантские времена.

— Спрашивайте, Федор Алексеевич.

— Торпедное вооружение раздведывательной лодке оставят?

— Полный комплект, Федор Алексеевич. Не исключаю возможность того, что разведчику придется выходить в атаку. Но только в самом крайнем случае! Задача у разведки какая? Незаметно прийти, увидеть, услышать, вернуться, доложить. Израиль Ильич?

— Товарищ коринженер, почему вы считаете, что экипажи не успеют освоить лодки за два месяца?

Не было сказано вслух, но прозвучало телепатически: "Вы же не моряк".

— Это не я так считаю, а умные люди, куда опытнее меня. Они вообще посоветовали не ставить задачу обучения за два месяца. А один даже утверждал, что и двух лет будет мало. Я бы с ними согласился, но… очень надо по международной обстановке. Второе обстоятельство: обучение пройдет не в полном объеме, а так, как уже говорилось: со специализацией. Это намного облегчит труд. И третье соображение: я просто в вас верю. В моих глазах вы не подводники… — на всех четырех лицах проступило сначала непонимание, а потом возмущение, — …на самом деле вы самые лучшие подводники из всех, каких я сумел найти. Итак, начинаем обсуждение. Время пошло.

Хитровыделанный комплимент произвел нужное действие.

Не желая давить своим присутствием, тот, кого называли инженером-контрабандистом, вышел из комнаты. А через полчаса было объявлено достижение соглашения. В разведку пошли Фисанович и Видяев. Остальным досталась, как выразился коринженер, "торпедная работа".

— Напоследок маленький совет от бывшего преподавателя. Магомед Иманутдинович, Иван Александрович: не пытайтесь в процессе обучения выжать из людей максимальную скорость стрельб. Эти торпеды необычные, вы уже знаете. Так вот: отрабатывайте как можно более тщательную установку БИУСа. Отрядите специального контролера за этим. Помните: торпеды эти умные, но… дуры набитые, они ж пойдут не туда, куда вам надо, а туда, куда их направят.

Улыбки на эту остроту продлились меньше секунды.

— Даю тактическую вводную. У нас сейчас четыре подлодки класса "Н" и ни одного подготовленного экипажа. Через два месяца у нас появятся люди, которые могут хоть как-то с ними справиться. Других нет и быть не может… пока что. Вывод: всеми силами беречь лодки и людей. Отсюда следует, что выходить в атаку с перископной глубины нельзя: высокий риск, что вас заметят. Дальнобойные 53-65К на скорости 68 узлов слышны, понятное дело; на малой глубине у них еще и кильватерный след можно заметить, а вот на сорока четырех узлах идут практически без шума и без следа. Посему атаковать в дневное время лишь в этом режиме. Тогда их точно не расстреляют в воде. Шутка. Ну, а конкретный рисунок атаки — это за вами, товарищи. Смотреть на результат разрешаю лишь при невозможности обнаружения перископа. В темное время суток, например. Запись шумов не отключать: по ней можно не только восстановить рисунок боя, но и присвоить очередное звание.

Послышались смешки.

— А вам, Федор Алексеевич и Израиль Ильич, никаких приказов и вводных сейчас не будет. Сам пока что не знаю, что предстоит. Приказ осваивать технику вы уже получили, его не считаю.

Военные эксперты из разных стран разделились на две группы.

Первая из них пребывала в убеждении, что под ударом доблестных французских войск Германия потерпит… ну, не полное поражение, но уж во всяком случае будет вынуждена поступиться частью территории. Стоит отметить, что все в этой группе были французами.

Прочие эксперты (их которых ни один не был французом) доказывали, что итог этого конфликта может быть совсем иным, и не в пользу Франции. В качестве доводов упоминалось и неучастие британского контингента, и недостаточное сосредоточение артиллерии и танковых сил на ключевых направлениях, и скверную согласованность действий различных родов войск. Иные из специалистов также упирали на нехорошие воспоминания, оставшиеся у рядового состава и младших офицеров о Первой Мировой войны и ее мясорубках. В ход пошло даже остроумное высказывание, автор которого остался неизвестным: "Франция проиграет, потому что среди французских девушек офицер не считается выгодной партией".

Арденнский прорыв сделался кошмаром французского генералитета. Умный и хитрый пруссак"[19] сделал невозможное. Он ухитрился пропихнуть верблюда в игольное ушко — другими словами, провел танки сквозь местность, которую французские штабисты считали непроходимой для бронетехники.

Теперь уже не только нижние чины, но и старшие офицеры (кто втихомолку, а кто и в голос) начали поговаривать, что наилучшим итогом французского наступления было бы его окончание. Но вот беда: сами французы предложить перемирие не могли (любой нормальный политик счел бы такое за проявление слабости), Великобритания была заинтересованной стороной, находясь все еще в состоянии войны с Германией, американцы же не высказали даже малой заинтересованности в европейских делах. Точнее сказать, заинтересованность очень даже была, но чисто деловая. С этой точки зрения такой конфликт был для Америки если не манной небесной, то уж точно жирным пирогом. Что до СССР, то роль посредника ему никто и не предлагал по причине глубочайшего недоверия к коммунистам вообще и господину Сталину, в частности. Возможно, роль сыграл и тот факт, что торговый оборот Германии с Советским Союзом сделался больше, чем в довоенное время — с Англией и Францией, вместе взятыми.

Разговор с Курчатовым получился до последней степени деловой.

— Игорь Васильевич, я напомню основные факты, а если ошибусь, так поправьте меня. Итак: цепная реакция возможна по достижении критической массы. Для двести тридцать пятого изотопа в металлической форме это примерно пятьдесят килограммов. Брать, конечно, надо с запасом. Вам уже сказали, что моя работа — добывание контрабанды. В том числе вполне реально раздобыть в товарных количествах нужные изотопы. Но есть условия. Требуется образец материала. Это вам тоже известно. Как с ним?

— Сергей Васильевич, та центрифуга, описание которой вы предоставили, заработает лишь через месяц. Это в предположении, что она сразу и безотказно будет действовать, а ведь вы сами знаете…

— Конечно, знаю, Игорь Васильевич. Таких центрифуг нужны не одна сотня. Потому-то и предложил масс-спектрометрию.

— Но вы понимаете, что полученное количество…

— …порядка микрограмма — угадал? Нам больше и не нужно. Зато понадобится другое… вот примерные чертежи.

Курчатов в экспериментальном оборудовании толк понимал:

— Ага… так… ну, это вам не фотометр и не счетчик Гейгера… а диаметры?

— Чтоб эти пробирки входили. Держите образец. Далее, у химиков должен быть бокс с аргоновой атмосферой, с перчатками. Как насчет него?

— Имеется, и не один. Вот только аргон, возможно, будет не быстро.

— Мне всего один бокс и нужен. Аргон добуду. И емкость под готовый продукт. Герметическая, объемом не менее двухсот и не более четыресот миллилитров, из кадмия или хотя бы со слоем кадмия. У вас должна быть записка на этот счет.

— Уже имеются. Их заказали даже несколько на всякий случай, вот и…

— В акте передачи мне этой емкости должен быть указан ее точный вес. В сущности, это все. Вы получите примерно сто пятьдесят килограммов урана. Этого хватит на одно изделие. Буду настаивать на том, чтобы его пустили на испытание. Но при необходимости можно будет доставить еще. Вопросы?

— Сроки?

— Простите, не понял. Вы спрашиваете у меня, когда вы будете готовы со всем оборудованием?

Курчатов вежливо посмеялся.

— Все то, что вы заказали, будет готово послезавтра. Нет, имелось в виду: сколько вам потребуется на все про все?

— В идеальных условиях… м-м-м… что-то около недели. Но я не учитываю затраты времени на очистку бокса.

— Думаете, пролиться может что-то?

— Просыпаться, если точнее. Порошок урана. Тут по срокам вам виднее, Игорь Васильевич. Скромно говоря, я почти невежда во всем, что касается очистки предметов и помещений. Еще вопросы?

— Просьба, а не вопрос. Нельзя ли и нам получить такую же машинку для расчетов, которую вы показывали… э-э-э… моим коллегам?

К некоторому удивлению Курчатова, загадочный контрабандист с высшим образованием надолго задумался.

— Задали вы задачку, Игорь Васильевич. Ладно, начнем по порядку. Сколько вам таких машинок надо?

Ученый с огромным усилием подавил фразу: "Чем больше, тем лучше". Потом он помедлил, прикинул и выдал:

— Пять — это минимум.

— А себя вы считаете?

— Тогда шесть.

Речь седого инженера замедлилась. Похоже, он говорил, одновременно обдумывая действия.

— У меня был иной план. Петру Леонидовичу я говорил, что могу раздобыть другие машины — куда более производительные. Но у них есть недостаток, — тщательно выверенная пауза, — неподготовленный человек не сможет с такой начать работать прямо сразу. То есть вы сами, Яков Борисович, Юлий Борисович и специалисты подобного уровня разберутся быстро. Впрочем, иные пока что и не будут с ними работать. Да, наверное, вы правы, Игорь Васильевич, для начала расчеты ведите на тех, которые, как я сказал, получше. Но потом я подготовлю специалиста, тот научит вас работать на технике еще более высокого уровня. Тогда начнется работа серьезная. По правде говоря, такую возможность я предвидел как один из вариантов. Сидоров!

— Я!

— Пошлите одного из ваших бойцов к моей машине. В багажнике большая сумка в красную клетку. Принести сюда.

Сержант умчался, чтобы вернуться через пять минут с матерчатой сумкой совершенно несолидного вида. Курчатова удивило, что на столь невзрачном изделии красовалась застежка "молния" явно из пластической массы.

Сергей Васильевич расстегнул застежку и начал извлекать расчетные машинки в заводской упаковке.

— Пишите расписочку. Получил изделия "МК-52", новые, шесть штук. Распишитесь. Кстати, эта техника нашего производства, не заграничная. Когда снимете упаковку, ее не выбрасывать, а отнести в первый отдел. Там знают, что делать. И правила обращения с секретной техникой объяснят. Знаю, что вы знаете. Объяснят еще раз. Инструкции прилагаются, они по-русски. Надеюсь, разберетесь. И еще особо предупреждаю уже от себя: никаких вопросов о происхождении никому не задавать, и даже тему такую нигде не поднимать.

Курчатов не был новичком в секретных работах, а потому проникся и лишнего любопытства не проявил.

На следующий день Странник вошел в кабинет наркома внутренних дел. Берия очень интересовался ходом работ по атомному проекту.

— Разумеется, Лаврентий Павлович, я выполню эту работу, даже если начать с микрограмма. Игорь Васильевич пообещал, что оборудование по тому списку, который я передал, за сегодняшний день сделают. Уже готово? Ну, так с завтрашнего утра и начну. Но есть кое-какие мелкие вопросы. Надо полагать, вы не возражаете, если кто-то из моей охраны будет меня отвозить туда-обратно?

— Считаю это совершенно необходимым, Сергей Васильевич.

— Второй вопрос. Материал наши ученые и инженеры получат. Но им понадобятся длительные, трудоемкие и нудные расчеты. Ручные машинки я уже передал, но ради большей скорости полагаю нужным организовать привлечение специалиста, а расчетную технику я обеспечу. Берусь обучить этого специалиста — или специалистку, пол не важен — основам работы с машиной, а дальше уже самостоятельно. Вот список требований и пожеланий к личности такого сотрудника и к помещению.

— Позвольте… — нарком взял список и прочитал его, — тут есть вопросы.

— Я весь внимание.

— Откуда такие требования к комнате? И почему такая площадь?

— Основное требование — безопасность оборудования и персонала. Оборудование светится цветными огоньками в процессе работы. Это прямая наводка чрезмерно любопытным гражданам, любящим заглядывать в окна. А площадь тоже понятна. Со временем (и очень скоро) тот сотрудник, которого первым привлекут к работе, станет обучать коллег. Одному с объемом расчетов не справиться. Железо я обеспечу, а вот обучать большое количество людей мне не расчет. Хватит и одного. Пусть они друг друга учат в дальнейшем. Вот в это большое помещение и будем добавлять рабочие места.

— Есть вопросы по кадрам. Почему такое требование к зарплате?

— Человек заменит собой тысячу расчетчиков. Работа и трудная, и ответственная, и высокопроизводительная. Оплата должна быть по труду.

— Зачем английский язык?

— Часть материалов по-английски. Перевести можно, но это нерациональный подход. Зачем терять время?

— А немецкий, французский, всякие другие языки — они что, совсем не нужны?

К тайному удовольствию наркома внутренних дел, Странник ответил далеко не сразу.

— Другие языки… А ведь вы навели на хорошую мысль, Лаврентий Павлович. Для расчетов они точно не нужны. Но эта машинка может создавать печатные материалы на практически любом языке. Вот это может быть полезно. Не сейчас, конечно. Да, и вот еще что. Не сомневаюсь, что ваши люди смогут подобрать человека. Но лучше бы это шло через академические круги. Например, учатся же на физическом факультете Московского университета студенты-вечерники. Пустить разговор, что вот, мол, физический институт такой-то нанимает человека для выполнения расчетов с приличной зарплатой. Появятся кандидатуры… пять или десять, скажем, а из них ваши люди подберут самых что ни на есть. Или, еще лучше, взять математика.

— А чем математик лучше? Ведь физики эту науку тоже изучают.

— Все так, да только физики — они и физику знают. И, значит, могут догадаться, что за изделие или процесс рассчитывают. Потенциальная возможность утечки информации.

— Я так думаю, Сергей Васильевич, что сама проверка займет от силы неделю. Ну, а с подбором группы кандидатов вы уж сами поторопите.

— Будьте уверены, придам ускорение.

Количество порошка урана-235 и точно составило что-то около микрограмма. Во всяком случае, ЭТО имело объем намного меньше, чем у макового зернышка.

Передавал плотно закупоренный желтоватый металлический цилиндрик с драгоценным изотопом лично Курчатов.

— Как по чистоте, Игорь Васильевич?

Говоря по-шахматному, глава ученых-атомщиков решил сыграть на обострение:

— Как и положено по масс-спектрометрии.

Ход себя оправдал. Таинственный инженер явно понимал толк и в физике:

— Так что ж, Игорь Васильевич, думаю, что на две девятки могу рассчитывать?

Это было выражение из профессионального жаргона материаловедов: под двумя девятками подразумевался материал с чистотой 99,99 %.

Курчатов оценил грамотность собеседника:

— Будьте благонадежны, Сергей Васильевич. Пойдемте, я покажу вам комнату для работы.

В помещении было то, что и ожидалось: бокс для работы с особо ядовитыми веществами. Белый баллон с аргоном уже доставили и подсоединили. Сквозь отверстия в боковой стеклянной стене были продеты перчатки из толстой резины.

— Напоминаю, — тон товарища инженера сделался если не ледяным, то уж точно не теплым, — в помещение, где мы сейчас находимся, без моего разрешения входить не может никто. У дверей будет охрана.

Когда в комнате не осталось никого, кроме самого Рославлева, тот принялся за дело.

Пробирка была внесена в камеру. Там уже стояла заранее заготовленная деревянная подставка с одиннадцатью отверстиями в диаметр пробирки. И еще одна подставка стояла в глубине камеры, только в ней отверстия под пробирки были намного больше.

Пробирка была помещена в первую подставку. Тотчас же в пустых местах появилось еще десять пустых пробирок. Еще через считанные пару минут во всех них оказалось по ничтожной крупинке.

С большой аккуратностью инженер пересыпал содержимое десяти пробирок в одну. И процедура размножения повторилась.

Через два часа работы в пробирках накопилась трехокись урана, составив на дне пробирок слой чуть ли не в два миллиметра толщиной.

Потом из ниоткуда появилась другая пробирка, гораздо большего размера. Весь материал пошел в нее. И размножение продолжилось.

За час до окончания рабочего дня в боксе появилась наполовину наполненная литровая банка. Впрочем, она тут же исчезла.

Уже перед концом рабочего дня к Курчатову подошел сержант госбезопасности и сообщил, что, мол, товарищу коринженеру нужны те самые емкости, о которых уже шел разговор. Тот кивнул и отдал распоряжение. Двое лаборантов притащили искомое.

Ведра были уменьшенного размера и сильно тяжелые: даже в сильно уменьшенном виде одна пустая емкость тянула по весу килограммов на десять.

— План действий будет таким, Игорь Васильевич. Сейчас я уезжаю вместе с этим емкостями, потом пускаю в ход мои возможности. Где-то через неделю мои охранники… хотя нет, лучше я сам с ними приеду и привезу материал. Полученное взвесьте сами, я затрудняюсь точно оценить плотность сыпучего вещества. У вас его хватит на одно изделие, которое вы испытаете. Остаток (я уверен, что он будет) предлагаю пустить на топливные элементы реактора. И потихоньку пойдет плутоний. Это дело медленное, конечно. Центрифуги, понятно, строить. Ну, не мне вас учить.

По уходе товарища Александрова расчетные машинки были розданы под роспись тем, кому они были нужны. Хуже всех чувствовал себя начальник первого отдела, который и отвечал за распределение техники. Не имея инженерного образования, дураком он не был. Со всей очевидностью капитан госбезопасности понимал, что машинки возникли из сомнительного источника. Будь они изготовлены на советском предприятии, к ним бы прилагались инструкции по соблюдению секретности — а таковых не было. Вот и крутись, как знаешь.

Про себя Берия отметил, что Странник явно доволен собой. Возможно, слишком доволен.

— Ну вот, Лаврентий Павлович, Курчатов и его люди получат через неделю материал для изделия "А". Останется лишь изготовить и испытать. Для начала пушечная схема"[20], как договаривались, верно? Она самая простая. Однако настаиваю на соблюдении некоторых условий.

Нарком отметил, что Александров не использовал слово "требую". Это зачлось.

— Испытание производить только под землей, на глубине не менее километра. Семипалатинск подойдет, как и тогда. Основания: уменьшенная вероятность заражения и сохранение тайны. Ну, тряхнуло землетрясение, бывает же такое, правда?

— Я поддержу это предложение, — коротко отвечал Берия, не уточняя, перед кем. Это и так было ясно.

— Второе: перед тем, как готовое изделие повезут на испытания, я должен его сматрицировать. Мало ли что: если испытание пойдет криво, будет возможность разобрать изделие по винтику и посмотреть, что в нем не так. А потом надо будет матрицировать уже модернизированное изделие. Короче: если испытания пройдут должным образом, то у нас будет достаточный запас, чтобы произвести должное впечатление на иностранных граждан.

— Не возражаю, но при условии, что вы, Сергей Васильевич, будете предельно осторожны.

— Полностью подчиняюсь. Третье: как только наработают хоть сколько-то оружейного плутония, отдать его мне. У нас тогда будет материал для более серьезной бомбы.

— И тут возражений нет. А у меня есть для вас то, что вы заказывали. Мы подыскали первого кандидата на специалиста по вычислительной технике. Кандидатки, если быть точным. Вечерница с мехмата, тут ее объективка. Что до помещения для техники, то с товарищем Курчатовым достигнута договоренность, и оно уже выделено.