Зимний салат

Глава 7, в которой разбушевавшиеся снеговики становятся угрозой всему городу

Крашеная-перекрашеная металлическая дверь, тяжёлая, словно броня танка, разочарованно лязгнула засовом и распахнулась. Муравский спустился в подвал лично, чтобы отпустить очередного Деда Мороза и извиниться перед ним за недоразумение. В небольшой камере находилось ещё пятеро обладателей красных шуб и белых бород, в том числе и старожил — тот самый морозко, которого задержал Ёлкин. До сих пор никак не удавалось установить его личность и ему дважды продлевали срок задержания на следующие 72 часа. Противозаконно, но в этой безумной суматохе и не такое могло случиться. Маленькое зарешеченное окошко под самым потолком слабо пропускало тусклый зимний свет. И когда стена пошла трещинами, никто этого сразу-то и не приметил. Став хрупкой, она начала крошиться и осыпаться, и окошко разлетелось осколками стекла и прутьями решётки, на лету обрастая льдом. То же самое происходило и в других камерах, и в коридоре — настолько быстро, что Муравский опешил от неожиданности. Спас его дед-старожил. Он казался единственным, кто не застыл истуканом, а наоборот — проворно вскочил с лавки и молниеносно оказался рядом с капитаном.

— Творилы вернулись, — рыкнул дед, напяливая на капитана свою шутовскую шапку.

— Не сымай, змёрзнешься. Посох где?

Муравский вопроса не услышал. Он застыл, но не от мороза, а от изумления, не находя объяснения тому, что творилось вокруг. Капитан даже не осознавал — в живых в подвале кутузки осталось только двое: он и странный мужик, который уже больше недели находился под стражей.

— Вату не катай! — пробасил мужик и отвесил капитану звонкую оплеуху. — Времени нет.

— Что происходит?

— Тебе понять тяму не хватит. Посох мой где?

Интуиция не раз выручала Муравского, вот и сейчас он решил не выяснять, что да как, а довериться неизвестному гражданину:

— Все вещи, изъятые у задержанных, хранятся в специальном помещении, наверху.

— Пошли! — потянул его за рукав Дед Мороз.

К моменту, когда они поднялись по заметённой снегом лестнице, отделение напоминало ледяную пещеру: покрытые изморозью стены, пушистый иней на подоконниках разбитых окон, выросшие на полу и потолке сталактиты и сталагмиты и оледеневшие люди с выражением безграничного удивления на лицах. На улице, где-то совсем рядом, раздался громкий хлопок.

— Беда! — схватился за голову спутник Муравского. — Пока ты внизу расшаперивался, творилы посох забрали.

Хлопки следовали один за другим, и с каждым из них город умирал, погружаясь под снег и лёд. Позади несущейся за город «неотложки» бушевал снежный ураган, и невозможно было разглядеть, что творится в пяти шагах перед тобой. Снеговики опьянели от всесилия и злого веселья. В их холодных лапах оказалось климатическое оружие чудовищной силы: по разбегающимся в ужасе прохожим били гигантские градины, сумасшедший ветер валил людей с ног, переворачивал автомобили и поднимал в воздух газетные киоски и обшитые металлическими листами автобусные остановки. Высотки в один миг превращались в заснеженные вершины, с которых тут же начинали сходить лавины, погребая под собой детские площадки и автомобильные парковки и ломая, словно спички, фонарные столбы. Гигантские торосы стремительно вырастали на площадях и улицах, а сугробы достигали высотой троллейбусных проводов. Температура воздуха медленно, но неумолимо опускалась всё ниже и ниже… В конце концов нетронутым спокойным оазисом во всём городе и прилегаюших к нему районах осталась лишь территория заброшенного санатория, где триумфаторов поджидали Коркодил, Хоккеист и целая армия оживших снеговиков. Сюда невозможно стало ни доехать на машине, ни долететь на вертолёте. Разве что пробиться ценой невероятных усилий сквозь бураны, вьюги, метели и снегопады пешком.

Похищенный жезл вызвал среди снеговиков всеобщее ликование. Толпа окружила прибывшую машину, а некоторые даже забрались на деревья, чтобы лучше видеть. Держа в лапах заветное оружие, Худорослик торжественно прошествовал к Коркодилу. Предводитель снежного воинства бережно взял жезл, осмотрел его и, подняв вверх, выстрелил. Хлопок вышел резким, словно вскрылась крышка на банке с вареньем.

— С НАСТУПАЮЩИМ! — провозгласил Коркодил.

— С НАСТУПАЮЩИМ! — рёвом отозвалась толпа.

И был этот крик полон такой жажды предстоящего жертвоприношения, что дети, запертые в здании, невольно сгрудились вместе и хором заревели от страха. А с неба в ответ на выстрел посоха летели, кружась в холодном бесчувственном танце, огромные снежинки величиной со столовые тарелки.

Всю ночь за стеной узилища с запертыми ребятишками не стихали зловещие песни и разговоры снеговиков.

— Оливье! Оливье! Оливье! — скандировали они.

— Кровь с пузырьками, кто-нибудь помнит, как делать кровь с пузырьками?

— Оставим штук пять мальчишек на холодец. Только маленьких, они вкуснее.

Время от времени на улице начинали глухо звучать ледяные барабаны и снеговики, ритмично притопывая ногами, затевали ритуальные танцы.

— Зим — ний са- лат! Зим — ний са — лат! — доносилось сквозь окна в подвал.

Весь следующий день Матюша лепил всё новых и новых снеговиков. Он устал, он насквозь промёрз, он почти ничего не соображал. За несколько часов до Нового года детей выгнали из подвала на улицу. Здесь уже были установлены котлы для приготовления ритуального Зимнего салата. Ребятишек заставили наполнить их снегом вперемешку с еловой хвоёй и шишками. Луна светила настолько ярко, что казалось, сумерки пока не наступили, и от её неестественного света становилось ещё более жутко. Измученные дети уже не ревели, а едва всхлипывали, почти безучастно ожидая уготованной им страшной участи. Матюша тоже был в их числе — стоял крайним слева у самого первого котла. Коркодил, несмотря на обещание, ещё не решил, что делать с Ёлкиным-младшим, но в награду за труды прикоснулся к нему волшебным жезлом и вдохнул в мальчика новые силы. Оказывается, посох Деда Мороза одним своим концом замораживал, а другим отогревал: зима и весна, холод и тепло, метели и ручьи… Ритуал заклания начался с хоровода вокруг котлов. Слепленные Матюшиными руками существа тянули пугающий древний гимн, останавливаясь после каждого куплета и пропуская в круг своего предводителя. Под недобрый шёпот о новом оледенении земли он чертил жезлом на снегу иероглиф и отступал назад за спины своего воинства. Краем глаза Матюша заметил, что один из танцующих в хороводе снеговиков как бы нечаянно наступил на начертанный знак и стёр несколько линий. На следующем круге пострадал ещё один знак, затем ещё один. А затем странный снеговик посмотрел прямо в лицо Матюше и подмигнул. Глаза его ничем не напоминали пуговицы, картофелины или угольки. Это были обычные человеческие глаза, а ниже, из-под снега, выглядывал кусочек белой бороды. В этот момент хоровод завершился, и толпа жаждущих кровавой новогодней пищи отступила назад, к зданию. Дед Мороз (конечно же, это был он!) как бы ненарочно замешкался и оказался рядом с вышедшим вперёд Коркодилом. Резким движением он вырвал у главаря свой посох, крутанул его, переворачивая другой стороной, и в тот же миг между детьми с одной стороны и похитителями с другой пролегла широкая полынья с кипящей водой.

— Бегите! — зычно приказал детям Дед Мороз. Его дыхание превратилось в ветер, подняло со снега малышей и детишек постарше и подтолкнуло их в спину. Не сговариваясь, девчонки и мальчишки сорвались с места и понеслись к Центральному выходу. Яростный рёв снеговиков придал бегущим ещё больше сил. Не в силах перепрыгнуть через кипящую воду, воины снега и льда обрушили на своего противника град заранее приготовленных снежков. Хоккеист и его помощники приготовили их на случай, если поездка в город за жезлом потерпит неудачу и придётся обороняться. Снежки, окроплённые человеческой кровью, наносили Деду Морозу раны, причиняя сильную боль и отнимая силы. В ответ он растапливал своих врагов посохом, но очень уж их было много!

Дети уже подбегали к центральным воротам бывшего санатория, а ныне — Ледяного царства, когда увидели за ними высокую стену из поднятого в воздух снега. Из этого бушующего урагана навстречу им вышел полицейский отряд во главе с Муравским и Ёлкиным.

— Папа! — выкрикнул Матюша, радостно бросаясь к отцу.

Но радовался он рано. Часть снеговиков, обойдя по лесу горячую полынью, уже нагоняла их. Творилы стремительно приближались к сбежавшим пленникам. Полицейские пропустили детей за спины и выстроились шеренгой, выставив перед собой высокие прямоугольные щиты. Так их учили встречать разъярённую толпу погромщиков, устраивающих беспорядки. Снежное войско обрушилась на стражей порядка, словно сошедшая с гор лавина. Под этим неистовым напором шеренга защитников дрогнула, но всё же устояла. Закипело сражение. В руках полицейских мелькали дубинки, вышибая морковные носы, выбивая глаза-картофелины и проламывая мягкие головы. Но это не остановило нападавших. Они смяли фланги и вот-вот должны были окончательно сломить сопротивление, но тут из ворот вылетела «неотложка» и, не снижая скорости, врезалась в атакующих. Это был мороженщик, чья похищенная дочь Люся теперь стояла за спинами полицейских. Машина влетела в передние ряды нападавших, заставив их отступить, а воспрянувших духом полицейских перейти в наступление. В этот момент низко-низко, прямо над крышей здания сверкнула молния и донёсся голос Деда Мороза.

— Месиво-кесиво! — выкрикнул он, и в тот же миг прогремел гром, закладывая уши, а с небес сплошной стеной полилась тёплая вода. Зимой, за полчаса до Нового года, в замёрзшей и заснеженной Сибири, бушевал тропический ливень. За несколько минут всё окружающее пространство превратилось в то самое кесиво-месиво: ноги по щиколотку утопали в воде, мокрые пальто и полушубки мгновенно отяжелели, а снеговики в панике метались из стороны в сторону, пытаясь спрятаться — в остановившейся машине, под перевёрнутыми котлами, в подвале, где раньше сидели их пленники. Посередине площади, где должно было состояться ритуальное поедание Зимнего салата, в разодранной шубе и со всклоченной бородой стоял Дед Мороз. Перед ним, слетев с хозяйских плеч после удара посоха, лежала в котле с растаявшим снегом, мокрой хвоёй и шишками голова Коркодила.

— Древние живы, — произнесла голова. — Мы вернёмся.

Дед Мороз направил на неё свой посох и в размокший под дождём лоб ударила молния.

— Еловые щи тебе вместо зимнего салата, — сказал он.