Зловещее светило

Лишь немногие авторы дешевых романов и рассказов для бульварных журналов были так же плодовиты, как Фрэнк Грубер (1904–1969). На пике карьеры он писал по три-четыре объемных романа в год. Их основными персонажами являются серийные герои Джонни Флетчер и его закадычный друг Сэм Крэгг. Грубер также оставил после себя многочисленные рассказы, в ряде которых появляется Оливер Квейд, «ходячая энциклопедия», и сценарии, среди которых почти классические «Маска Дмитрия», «Ночные ужасы» и написанный совместно со Стивом Фишером «Джонни Ангел». Его перу принадлежат и более двадцати вестернов.

Он считал своим моральным долгом неослабно трудиться. Огромное трудолюбие и прекрасное воображение, а также специально разработанные Грубером одиннадцать требований к литературным произведениям помогали ему ускорить процесс работы над рукописью. Такую специальную формулу для своих детективных рассказов писатель вывел в автобиографии «Джунгли бульварной литературы», которую можно рассматривать как художественную историю дешевых детективных журналов и самой эпохи, во время которой они процветали.

По мнению Грубера, успех жанра обеспечивается следующими позициями: колоритный герой; предметная тема, не очень хорошо известная читателю; негодяй, более сильный или могущественный, чем главный герой; яркий фон, на котором развивается действие; особый способ убийства или неожиданные обстоятельства преступления; необычные варианты обычных мотивов — жадности и ненависти; хорошо спрятанная подсказка; хитрость или поворот, благодаря которым удается вырвать победу из пасти поражения; напряженность и быстрое развитие действия; личная вовлеченность главного героя и ошеломляющая развязка. Конечно, эти ключевые моменты характерны для всей бульварной литературы, даже для гораздо более поздних авантюрных и детективных рассказов.

«Грустный серб» был впервые опубликован в 1939 году, в мартовском выпуске «Черной маски».

Грустный серб Фрэнк Грубер переводчик — Мария Жукова

Если бы вы застали меня за чтением некрологов в разделе объявлений во время завтрака в кафе «У Томпсона», то решили бы, что я — сотрудник похоронного бюро. Я не гробовщик, но работа у меня такая же веселая. Вот, например, возьмем сегодняшний день. Я располагаю целым набором карточек с различными фамилиями, которые сличаю с уведомлениями о смерти. Я делаю это каждое утро и примерно два раза в год нахожу нужное мне имя. Сегодня утром мне повезло: в статье упоминалось семейство Друар.

Я заканчиваю завтрак, выхожу на улицу и устремляюсь к своему драндулету, который припарковал в паре кварталов от кафе. Сажусь в машину и направляюсь в северную часть города, на Блэкхок-стрит, дом 598.

Определенно, эти иностранцы хоронят своих очень рано. Хотя сейчас всего половина десятого, они уже сняли креп с двери. Неподалеку крутится пара ребятишек, и я обращаюсь к ним:

— В какой церкви отпевают миссис Друар?

— В церкви Святого Иоанна, на Кливленд-авеню.

В церкви я уже не застаю никого из желающих проститься с миссис Друар, поэтому единственное, что мне остается, — это отправиться на кладбище. Судя по газете, хоронят на кладбище имени Святого Себастьяна, в семи милях от города. Дорога туда отнимает около часа, поэтому, когда я наконец добираюсь, родственники и друзья уже расходятся и направляются к машинам, на которых их сюда доставили. Я выхватываю из кармана старый конверт и размахиваю им, словно это телеграмма или что-то подобное.

— Мистер Тони Друар! — кричу я.

На крик оборачивается крупный мужик, который собирается сесть в зеленый седан.

— Это я, — говорит он.

Я бегу к нему и вижу, что номерной знак на седане совпадает с записанным на одной из моих карточек. Поэтому я достаю старый ордер и сую его в руку мистеру Друару.

— Простите, мистер Друар, — вежливо говорю я. — Но я забираю вашу машину за долги перед компанией «Мид-Вест Финанс».

Этот Друар с минуту тупо смотрит на лист бумаги у себя в руке. Затем он издает рев, который, наверное, слышен даже на Грант-авеню:

— Вы, гнусный осквернитель могил!.. Разве это делается в такое время? Я же только что похоронил свою бедную бабушку!

— Именно так я вас и нашел, — спокойно говорю я. — В газете было написано: «По ней скорбят сыновья, такие-то и такие-то, и внуки, Тони Друар и такие-то».

Определенно, некоторые люди, встретившись со мной, выходят из себя. Этот Друар срывает с себя шляпу, бросает ее на землю и топчет ногами. Затем три типа, таких же крупных, как Друар, вылезают из седана и окружают меня.

— Значит, вы — агент по розыску уклоняющихся должников? — спрашивает один из них, и его кулак с бешеной скоростью приближается к моему лицу.

Мне везет, и я от него уклоняюсь, но вижу, что для Сэма Крэгга в настоящее время это не самое безопасное в мире место. Однако удача на моей стороне. Похоронную процессию сопровождает полицейский на мотоцикле. Он находится неподалеку, а услышав вопли Друара, подходит к нам.

— В чем дело? — спрашивает он.

Друар снова начинает ругаться, а я хватаю полицейского за рукав:

— У меня ордер на передачу права владения на эту машину. Друар пропустил три выплаты, и компания «Мид-Вест Финанс» хочет получить или 188 долларов, или автомобиль.

Полицейский смотрит на меня с недоверием, забирает ордер из рук Тони Друара, изучает его, затем переводит взгляд на меня:

— Готов поспорить, мистер, что вы ненавидите себя, когда по утрам смотрите на свое отражение в зеркале.

— Может, и так, — говорю я полицейскому. — Но если эту работу не буду выполнять я, ее будет делать кто-то другой. У меня нет никаких связей, меня не возьмут в Ассоциацию всемирного парламента,[4] а я хочу есть.

— Поэтому вы ходите с ордерами по кладбищам? — взмахивая листом бумаги, спрашивает полицейский.

Я вижу, что он поддерживает другую сторону, поэтому объясняю кое-какие положения закона:

— Офицер, это обычный ордер, который имеет силу в любом месте нашей страны. Я обращаюсь к вам как к представителю закона. Пожалуйста, проследите, чтобы все происходило надлежащим образом. Мне нужен или этот автомобиль, или 188 долларов.

Поднимается крик, шум, гам, но через некоторое время Друар с дружками делают мне предложение, а я, размазня, его принимаю. Я — добрый человек, а доброму человеку не следует становиться агентом по розыску сбежавших должников. Они все вместе набирают 32 доллара и говорят, что Друар отдаст мне остальные деньги завтра. Правда, я достаточно осмотрителен и заставляю всех сообщить мне фамилии и адреса и подтвердить это имеющимися у них при себе документами или письмами.

Вот таким образом я совершаю большую ошибку и впутываюсь в дело с фальшивым принцем.

На следующее утро я еду на Гарднер-стрит, дом 736. Эта улица состоит из одного квартала, этакий обрубок, втиснутый между парком Сантон и Огден-авеню. На ней всего около тридцати домов, и их все следовало снести лет двадцать назад. Предполагается, что Друар живет на первом этаже одной из этих трущоб.

Я не могу нажать на звонок, потому что звонок отсутствует, и стучу кулаком. В ответ тишина, я стучу снова. Тогда понимаю, что меня обманули, расстраиваюсь и толкаю дверь. Она распахивается, и я вхожу внутрь. Друар дома. Он лежит на полу.

Он мертв.

С минуту я гляжу на него, и у меня по спине пробегает холодок. Этот Друар — крупный мужчина, но кто-то свернул ему шею. Лицо его повернуто так, будто он смотрит через плечо.

Из кармана брюк Друара торчит кусочек бумаги. Я не люблю трупы, как и все остальные люди, но протягиваю руку и вытаскиваю бумагу. И мои глаза вылезают из орбит. На листе значится:

Долговое обязательно, действительное в любом суде, если у этого В. С. Робертса есть 5000 долларов.

Я смотрю на лист бумаги и в конце концов засовываю его себе в карман. Ведь Тони Друар, живой или мертвый, должен компании «Мид-Вест Финанс» 156 долларов.

Выхожу из дома и, оказавшись на крыльце, вижу, что за моим драндулетом стоит такси, а по тротуару идет принц.

Конечно, я еще не знаю, что это принц. Я выясню это позднее. Но одет он, определенно, как принц. На нем расстегнутый черный однобортный пиджак, из-под которого выглядывает бежевая жилетка. Под ней виднеются полосатые брюки, а потом, верите или нет, короткие белые гетры. На голове — фетровая шляпа жемчужно-серого цвета. В руках он держит желтые перчатки из свиной кожи и трость. Боже, помоги мне! Он направляется в дом Друара.

— Доброе утро, сэр, — здоровается он со мной. В голосе слышится какой-то иностранный акцент. У него вытянутое, очень грустное аристократическое лицо. — Я ищу мистера Друара.

Мне хочется прыгнуть в свой драндулет и убраться отсюда подальше, но я знаю полицейских. Не принц, так водитель такси обязательно вспомнит номер моего автомобиля, поэтому я решаю, что лучше сразу пережить все неприятные моменты.

— Мистер Друар находится в доме, — сообщаю я. — Он мертв.

У принца отвисает челюсть, но только на мгновение. Затем он запускает руку в карман жилетки, достает монокль и вставляет в глаз. Он изучающе смотрит на меня, потом заявляет:

— Я не понимаю.

— Может, он тоже не понимает, но, тем не менее, он мертв.

Принц вздыхает:

— Это очень плохо. Я — принц Петр Строгович. Этот Друар обратился ко мне в поисках работы, и я как раз собирался его нанять. Как грустно… — Принц вынимает монокль и вытирает его перчатками. — Вы говорите, что он в доме? А полиция уже знает?

Полиция вскоре узнает. Соседей привлекли три яркие детали — мой драндулет, такси и принц в странном одеянии. Они собрались вокруг и услышали часть нашей беседы, поэтому сейчас вокруг нас много разговоров и беготни.

Примерно через пять минут подъезжает полицейская машина. Спустя еще некоторое время рядом с нами оказываются десять или двенадцать полицейских, машина «скорой помощи» и дежурная бригада пожарной охраны.

После скрупулезного осмотра места преступления мы с принцем попадаем в полицейское управление. Капитан Риордан бранится и задает множество вопросов.

Самое большое неудовольствие у него вызывает моя персона.

— Мне совсем не нравится ваш рассказ, — заявляет он мне. — Вы были очень сердиты на этого Друара. По словам соседей и друзей, вы вчера устроили неприятную сцену на похоронах его бабушки. Я считаю, что сегодня утром вы отправились за деньгами и ввязались с ним в драку.

— Подождите минутку, капитан, — перебиваю я. — Позвоните Оскару Бергеру из агентства по урегулированию конфликтов «Аргус». Спросите его, убивал ли я кого-нибудь из должников раньше.

— Знаете ли, все когда-то случается впервые, — хмыкает капитан, но берется за телефон.

Он звонит моему начальнику:

— Добрый день. Мистер Бергер? Это полиция. У нас в управлении находится некто Сэм Крэгг, который утверждает, что работает на вас… Какие обвинения? Он преследовал человека, который должен был какие-то деньги. Похоже, что этому человеку свернули шею. Что? — Он слушает с минуту, затем поворачивается ко мне: — Он хочет знать, получили ли вы деньги.

Я высказываю свое мнение об Оскаре Бергере, которое капитан переводит одним словом:

— Нет. — Потом он слушает еще минуту и говорит: — Хорошо. — Затем капитан вешает трубку. — Бергер говорит, что уволил вас два дня назад.

Тогда я по-настоящему огорчаюсь. Вот что можно ожидать от человека, управляющего агентством по сбору долгов.

Но мне на помощь приходит принц Петр:

— Капитан, я думаю, что этот человек не убивал мистера Друара. Он недостаточно силен для этого. Кроме того, на нем нет никаких следов, а мистер Друар определенно не сдался бы без боя.

— Я и сам догадался, — рявкает капитан. — Но он мог прыгнуть на Друара со спины и застать врасплох.

Принц пожимает плечами:

— В любом случае меня вы не собираетесь задерживать? У меня важные дела… — говорит он.

— Вы можете идти, — отвечает капитан и хмурится, глядя на меня. — Мне все равно не нравится ваш рассказ, но я готов оправдать вас за недостаточностью улик. Однако если я найду дополнительные, то без труда найду и вас.

Этого для меня достаточно. Я вылетаю из управления как можно быстрее. Принц Петр как раз садится в такси.

Я вскакиваю в трамвай и еду назад на Гарднер-стрит, где все еще припаркован мой драндулет. Он там так и стоит, только теперь у него нет колес и фар. Проклятые местные воры все сняли.

Когда я начинаю ругаться, даже дети разбегаются с улицы и ныряют в дома. У меня появляется разумная мысль оставить этот хлам здесь, но, добравшись до Дивижн-стрит, я захожу в бар и звоню в ремонтную мастерскую.

К тому моменту, когда я наконец-то оказываюсь у ветхого здания, где размещается гнусная контора, в которой я работаю, у меня просто отличное настроение — самое подходящее для убийства.

Захожу в контору, громко хлопаю дверью, и Бетти Маршалл, которая ведет практически все дела, подтрунивает надо мной:

— Значит, тебя не оставили в тюрьме?

— И я должен сказать большое спасибо за это нашему боссу. Он на месте?

Бергер пытается запереться в кабинете, но я толкаю дверь, и он отлетает на середину комнаты.

— Послушай, Бергер, ты негодяй! — говорю я ему. — Зачем ты соврал полицейскому?

Он ныряет за письменный стол:

— Успокойся, Крэгг. Я как раз собирался звонить Голдфарбу, своему адвокату, чтобы он тебя вытащил.

— Ну конечно! Я каждый день тружусь на тебя, причем делаю такие вещи, от которых не могу заснуть по ночам. И вот что получаю в виде благодарности! Какая преданность!

— Ну-ну, Сэм, — успокаивает он меня. — У меня тут целая пачка легких дел для тебя. Чтобы компенсировать тебе ущерб, я заплачу тебе за каждый ордер по пять долларов, хотя это такие легкие дела, что за них не стоило бы давать больше трех. Я заключил новый контракт. С ювелирной компанией О. В. Шугара.

— И ты называешь это легкими делами? Черт побери, три четверти людей, которые покупают ювелирные изделия в рассрочку, закладывают их до того, как закончат выплаты!

— Да, но все эти люди работают, правда, занимают незначительные должности. Тебе просто нужно выяснить, где они трудятся, и пригрозить, что мы наложим арест на их зарплату. После этого они обязательно раскошелятся.

Я беру все бумаги, которые он мне вручает. Как я уже говорил, у меня нет никаких связей, и меня не возьмут в Ассоциацию всемирного парламента.

Дела сбежавших должников ювелирной компании Шугара не лучше и не хуже других, которыми я занимаюсь. Я нахожу первого клиента. Это итальянка средних лет, которая чистит орехи пекан на крошечном складе «Оак и Милтон». Это местечко еще любовно называют «уголком смерти». Итальянка получает по восемь центов за фунт очищенных орехов. Если напрячься, можно очистить за час фунта два. Я не представляю, зачем эта женщина покупала наручные часы, но она их купила — и я заставляю ее пообещать, что она будет выплачивать за них по доллару в неделю.

По второму делу работаю на Седжвик-стрит, рядом с Дивижн. И там я страшно удивляюсь. Я так не удивлялся никогда в жизни. Принц Петр Строгович, с тростью, в коротких белых гетрах и во всем остальном, выходит из маленькой кондитерской. Отступаю назад в дверной проем и наблюдаю, как он неторопливо идет по улице и исчезает в баре. Затем я сам захожу в кондитерскую. Это настоящая дыра — грязные витрины, канцелярские принадлежности разбросаны среди коробок с леденцами и бутылками с безалкогольными напитками. Тут же находится полка с журналами. Рядом с ней сидит самая крупная женщина, которую я когда-либо видел. Ее рост — шесть футов и один или два дюйма. Она весит фунтов двести девяносто или триста, но в ней нет ни капли лишнего жира.

— Что желаете? — спрашивает она хриплым басом.

Притворяюсь, будто не слышу ее, и начинаю перебирать журналы.

— Вам помочь? — продолжает она. — Какие журналы вы ищете?

Я придумываю название детективного журнала.

— Такого у меня нет, но есть много других, тоже детективных. Они ничуть не хуже.

— Они хуже, — возражаю я. — Продавцы всегда так говорят. Вы всегда пытаетесь сбагрить что-то «не хуже».

Женщина начинает тяжело дышать, как астматик, а я ее рассматриваю. Ее глаза кажутся щелочками на пухлых щеках, но это горящие щелочки. Она очень рассержена.

— Убирайтесь отсюда ко всем чертям! — рявкает она на меня, начинает вставать с огромного, специально укрепленного стула, и я несусь к двери.

Когда я вылетаю наружу, принц Петр выходит из бара, промокая носовым платком аристократический рот. Пересекаю улицу и сталкиваюсь с ним на углу.

— Привет, Петр! — говорю я.

Он меня узнает. Но он не особо рад меня видеть.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает принц.

— Да так, Петр, просто пытаюсь найти сбежавшего должника.

— Сбежавшего должника? — переспрашивает он. — Что вы имеете в виду?

— Предположим, вы покупаете в кредит костюм, или кольцо с бриллиантом, или автомобиль. Вы пытаетесь обмануть фирму и переезжаете, не оставив нового адреса. Агент по розыску сбежавших должников находит вас и вручает вам ордер. Этот агент — я.

— Значит, вы — детектив, да?

— Да, я выполняю работу сыщика, но я не совсем детектив.

— Так! — Принц достает монокль и принимается протирать его перчаткой. Потом он оценивающе меня осматривает. Минуту спустя принц решает, что я ему подхожу. — Друг мой, а не согласитесь ли вы выполнить для меня одну работу? Я уже две недели разыскиваю одного человека. Он… он должен мне деньги, как и ваши сбежавшие должники. Как вы думаете, вам удастся его найти?

— Вероятно, но, видите ли, я работаю на агентство по розыску должников и ищу людей только по заданию агентств?..

— Но я вам хорошо заплачу. Вот!

Он извлекает кожаный бумажник и достает из него пару купюр. По пятьдесят долларов. Я беру их у него и разглаживаю:

— Вы платите мне сто долларов за поиск этого человека?

— Сейчас сто долларов. Когда вы его найдете, я заплачу вам еще четыреста. Вы будете работать на меня?

Складываю купюры вчетверо и убираю в карман. В агентстве «Аргус» мне платят по пять долларов за каждого сбежавшего должника. Иногда я нахожу двоих за день. Иногда не нахожу двоих за неделю.

— Фамилия этого человека?

— Робертс, — говорит принц. — В. С. Робертс.

Мне с трудом удается не потерять контроль над собой и не упасть сразу же, а принц продолжает:

— Робертс должен мне пять тысяч долларов. Он дал мне долговую расписку и обещал заплатить…

В. С. Робертс — это фамилия на долговой расписке Тони Друара, которая сейчас лежит у меня в кармане.

— Какой последний адрес Робертса вам известен и как он выглядит? — спрашиваю я.

— Я не знаю, как он выглядит, — заявляет принц. — А его последний адрес… — Принц достает из кармана маленькую записную книжку. — Рукери, дом 518.

Я записываю адрес на карточке.

— Как я понимаю, он там больше не живет?

— Нет, он переехал и не оставил нового адреса. Но вы найдете его?

— За пятьсот долларов я найду и Джона Уилкеса Бута,[5] — заявляю я.

— Бута? Кто это? Я его не знаю.

— Неважно. А вас мне как найти?

Он задумывается перед тем, как мне ответить.

— Я живу в «Григорианских башнях» на бульваре Мичиган.

Это я тоже записываю, а затем задаю вопрос, который меня уже давно беспокоит:

— Скажите, принц, а какой вы национальности?

Ему это нравится. Он расправляет плечи и вставляет в глаз монокль.

— Я — серб, — гордо заявляет он. — Мой кузен был королем Сербии. Король Петр Карагеоргиевич.

Я лично не знаю, где находится Сербия. Имя кажется отдаленно знакомым, но это все. Отмечаю для себя, что как-нибудь нужно будет заглянуть в какой-нибудь справочник.

Я расстаюсь с принцем и сажусь на Седжвик-стрит на трамвай, следующий на юг, но он так медленно идет по Чикаго-авеню, что я высаживаюсь и беру такси. У меня есть сто долларов, и мне хочется узнать, как чувствует себя человек, который может себе позволить легко тратить деньги.

Нужный мне дом на Рукери — это одно из старых офисных зданий, возведенных сразу же после Гражданской войны. Вскоре его снесут и построят на этом месте парковку для автомобилей.

Я отправляюсь прямо к коменданту здания.

— Я ищу мистера B. C. Робертса, у которого в этом здании был офис, — говорю я ему.

— Правда? — спрашивает комендант. — Его ищут и другие люди, включая полицию.

— Полиция? А им он зачем?

— Вы никогда не слышали про В. С. Робертса, мистер?

— А что он сделал, убил кого-то?

Комендант странно на меня смотрит, затем опускает руку в карман, извлекает оттуда лист бумаги и вручает мне. Я смотрю на него. На листе написано:

Я достаю имеющуюся у меня долговую расписку, выданную Тони Друару, и показываю ее коменданту.

— Привет, простофиля, — говорит комендант. — И сколько вы за свою заплатили?

Я колеблюсь, тяну время.

— По обычной ставке, — наконец отвечаю я.

— Пять долларов?

— Десять.

— Вы на самом деде простофиля. Мы, ирландцы, платили только по пять. Но я слышал, что какие-то поляки и сербы платили по двадцать.

— О-о, — говорю я, не понимая, в чем дело. — Значит, степень дурости зависит от национальности?

— Да, конечно. Большинство из нас, ирландцев, теперь знает, что нас надули. Но эти типы из Восточной Европы, как я слышал, все еще надеются, что что-то получат. Они отказываются верить, что Робертс — мошенник. Этот фальшивый принц помогает им сохранять оптимизм.

— Принц? Вы имеете в виду принца Петра Строговича?

— Да, этого пижона, — говорит он.

— Готов поспорить: он знает, что сказать своим соотечественникам, и хорошо морочит им голову, — смеюсь я. — Хотелось бы мне его как-нибудь послушать.

— Тогда почему бы вам не сходить на одно из их собраний? Я думаю, что сегодня как раз будет сербский вечер. Они проходят в каком-то зале на Халстед-стрит, рядом с Норт-авеню.

— Послушайте, а как выглядит этот Робертс? — спрашиваю я.

— Вот это и есть самое смешное. Никто не знает. Он никогда не появлялся здесь, в своей конторе. Делами заправляла дамочка. Когда в один прекрасный день нагрянула полиция, она просто вышла и не вернулась.

— Как хитро, а? Ну пока, простофиля!

— Пока, простофиля!

Я выхожу из здания на Рукери, иду по Адамс-стрит и захожу в бар, где выпиваю две большие порции смешанного виски. Мне это крайне необходимо. Это дело — самое подозрительное из всех, с которыми я когда-либо сталкивался.

Долговые расписки по пять баксов за штуку… Сербы.

Беру еще одну порцию виски, потом возвращаюсь в агентство «Аргус». Бетти только что пришла из парикмахерской. Я быстро, но внимательно оглядываю ее.

— Нравится? — спрашивает она.

Прическа высокая, по новой моде.

— Вы, дамочки, с каждым днем становитесь все более чудными, — заявляю я.

— Правда? — холодно говорит она. — Очень хорошо, что я не делала прическу для тебя.

О подобном я раньше не думал, но мысленно это отмечаю.

Оскар Бергер сидит в своем кабинете и потирает руки. У него это получается лучше, чем у торговца тканями на Максвелл-стрит.

— Ну, скольких ты нашел?

— Одну, но получил кое-какие зацепки по еще двоим.

— Только одну? И хорошие перспективы?

— Не психуй, Бергер, — успокаиваю я его. — Они — крепкие орешки, и с ними не легче, чем с остальными, ты сам это знаешь. Скажи мне, ты что-нибудь слышал про афериста В. С. Робертса?

— Конечно, слышал. А ты разве нет? Может, это дело всплыло, когда ты был в отпуске…

— Вероятно. И что натворил Робертс?

— Да ничего особенного. Только надул пять тысяч выходцев из Восточной Европы в нашем городе. Он — изобретатель. Или претендует на то, чтобы им называться. Собирает этих идиотов и рассказывает им, что изобрел тормоз на четыре колеса для автомобилей, но Генри Форд или «Дженерал Моторс» выкрали его у него. Он изобрел радио, но Маркони своровал у него патент. И он хочет подать иск на Маркони, Генри Форда и «Дженерал Моторс». Однако судебные процессы стоят денег, а их у него немного. Поэтому он убеждает этих идиотов из Восточной Европы профинансировать подачу иска. Мистер Робертс вручает им долговые расписки. Они дают ему по десять долларов, а он обещает им по пять тысяч после того, как получит деньги от магнатов.

— И сколько он планирует с них получить?

Бергер поджимает губы:

— Десять или пятнадцать миллиардов. Товарный вагон денег.

— И болваны в это верят?

— Им это нравится! Судя по тому, что писали в газетах, в это дело вложились десять или пятнадцать тысяч человек, заплатив от пяти до ста долларов.

— И Робертс сбежал?

— А ты не сбежал бы?

— Зависит от обстоятельств. Если простачков удалось использовать на все сто — может быть. Но, как я понимаю, здесь живет много болгар и сербов, а они все еще верят в Робертса.

— О-о, конечно, это самая интересная часть дела. Даже до того, как Робертсом заинтересовалась полиция, он предупреждал их, что следует ожидать чего-то подобного — в связи с тем, что мистер Форд, Вестингауз и Эдисон подкупили полицейских и натравливают их на него. Этот Робертс — очень скользкий тип.

— Да? И как он выглядит?

— Это самое смешное. Он никогда нигде не показывается. И когда полиция пыталась его взять, они обнаружили, что никто его не видел.

— Неплохо, — говорю я. — Совсем неплохо.

Оскар Бергер внимательно смотрит на меня.

— А что тебя заинтересовало в этом деле? — спрашивает он. — Робертс и с тебя что-то поимел?

— Нет. Если кто-то предлагает мне больше четырех процентов, я знаю, что это мошенничество. Правда, у меня никогда не будет достаточно денег, чтобы инвестировать их и под четыре процента.

Я выхожу из кабинета Бергера и вижу, как Бетти красит губы.

— Хорошо, сестричка, — говорю ей. — Сегодня вечером я дам тебе шанс. Где ты живешь?

— На Винтроп, дом 4898. Но если ты собираешься ко мне в гости, знай: твой визит может ограничиться пешеходной прогулкой.

— Я люблю физические упражнения, — замечаю я. — Я буду у тебя в семь.

— Меня не будет дома… Что мне надеть?

Бетти — очень милая девушка.

— Ничего вычурного. Пойдем в какое-нибудь тихое местечко.

У меня в кармане почти сто долларов. Я иду в парикмахерскую, где меня стригут и бреют, потом перекусываю в гриль-баре «У Хардинга» на Мэдисон. Затем беру такси и отправляюсь на Винтроп-авеню, дом 4898. Нужное мне место находится в квартале севернее от Лоренс-авеню и в квартале восточнее Бродвея.

Дом представляет собой второсортные апартаменты гостиничного типа. Меня не пускают наверх без предварительного звонка, а когда я связываюсь с Бетти по телефону, она говорит, что сейчас спустится вниз.

Она появляется через пять минут. Я почти не узнаю ее. На ней вечернее платье серебристого цвета, которое, вероятно, обошлось ей в месячное жалованье. Волосы кажутся мягкими и блестящими.

Посмотришь на нее в таком виде и никогда не скажешь, что эта девушка работает на неприглядную контору типа агентства «Аргус».

— Ты выглядишь потрясающе, — говорю ей.

— Раньше ты никогда этого не замечал, — отвечает она.

— Как я мог заметить? Работая на наше агентство, я постоянно пребываю в дурном настроении. Поиск сбежавших должников — не слишком приятное занятие.

— Я сама думаю уволиться, — заявляет Бетти. — На прошлой неделе один из твоих клиентов приходил в офис. Этот взрослый огромный мужчина вопил как ребенок. Ты собирался наложить арест на его зарплату, если он не будет отдавать по десять долларов в месяц за дешевое пианино, которое купил для дочери, чтобы та стала музыкантшей. Однако она изменила свое решение и сбежала с автомехаником.

— Так, остановись! — говорю я. — Позволь мне забыть о розыске должников хотя бы на один вечер. Я и так уже вижу их во сне.

— Хорошо. Куда мы идем?

— В одно местечко, которое я недавно обнаружил, — спокойно говорю я. — Ты никогда не видела ничего подобного.

Останавливаю такси. Бетти подозрительно смотрит на меня, когда я называю адрес водителю, но ничего не комментирует, пока мы не выезжаем на Халстед, неподалеку от Норт-авеню.

Она оглядывается вокруг, тем временем я расплачиваюсь с таксистом.

— Что это, одна из твоих шуток?

Мы стоим перед какой-то дырой, на одном окне висит вывеска: «Кафе „У Пленнерта“. Зал сдается в аренду».

— Нет. Один знакомый сказал мне, что здесь будет интересно.

Кафе представляет собой дешевый бар. Чтобы пробраться в зал, расположенный в задней части здания, нужно его пересечь.

Бетти — смелая девушка. Это я должен признать. Мы минуем бар и оказываемся в зале. Там расположены ряды складных кресел. Большинство из них заполнены мужчинами, женщинами и детьми. В воздухе топор можно вешать.

Почти все собравшиеся мужчины смуглые. Некоторым из них приходится бриться по два раза в день. Женщины тоже смуглые, хотя тут и там можно увидеть блондинок. Резко выделяясь на фоне темноволосых дам, они привлекают к себе внимание.

Бетти, разинув рот, глазеет на собравшихся. Она радуется, когда я сажаю ее на кресло в задней части зала подальше от сцены.

— Что это? — шепчет она мне.

Лицо у нее раскраснелось, и я понимаю, что ей это место не очень нравится.

— Это собрание патриотов — сыновей и дочерей Сербии, — поясняю я. — Вон там, на возвышении, стоит сербский принц.

Да, там находится принц Петр. Он расположился за трибуной и наливает себе воды в стакан. Судя по тому, как некоторые сербы смотрят на принца, можно сказать, что они очень высокого мнения о нем.

На возвышении находятся еще восемь мужчин и одна женщина. Эта женщина размерами соответствует трем мужчинам. Да, это та самая амазонка, которая держит кондитерскую на Седжвик. Она сидит на низкой и прочной деревянной скамье, рядом с краем сцены, откуда может наблюдать за принцем Петром. Она им очень интересуется.

Принц отпивает из стакана и поднимает руки. В зале становится тихо, как на кладбище в полночь.

— Мои соотечественники! — произносит принц по-английски.

Затем он начинает болтать на непонятном языке. Он говорит десять минут, и я не понимаю ни слова — пока все собравшиеся не начинают хлопать в ладоши и радостно кричать. Какие-то молодые люди орут на английском:

— К чертям Генри Форда! К чертям «Дженерал Моторс»! Мы поддержим мистера Робертса!

— Весело, да? — спрашиваю я у Бетти, которая сидит рядом со мной.

— Да? Я думаю, ты шутишь.

— Совсем нет. В этом зале ты видишь примерно двести отборных простофиль Чикаго. И они счастливы. Ты только послушай их.

Примерно двадцать или тридцать сербов взбираются на сцену. Принц Петр удостаивает их аристократической снисходительности, и им это нравится. Очень нравится. Всем им.

— Хочешь посмотреть на монокль принца? — спрашиваю я у Бетти. — Подожди минутку.

Я протискиваюсь сквозь толпу и взбираюсь на сцену.

— Привет, принц! — говорю я его королевскому высочеству.

И точно, появляется монокль. Он извлекает его из своей пижонской жилетки и вставляет в глаз.

— A-а, мистер Крэгг! — восклицает он после этого. — Как у вас дела?

— Отлично. И у вас, как я посмотрю, тоже.

— У вас для меня есть информация? — спрашивает он более тихим голосом.

— Нет, информации нет. Но есть ключ к разгадке. Еще день или два…

— Хорошо! Вы сразу же дадите мне знать, да? Это все — часть игры, — неодобрительно пожимает он плечами. — Вы понимаете?

— Да, конечно, понимаю.

Я возвращаюсь к Бетти.

— Ну, тебе достаточно? — спрашиваю я у нее.

— О-о, нет, — сладким голосом отвечает она. — Мне хочется посетить еще одно собрание патриотов. Как насчет болгар? У них ничего не запланировано сегодня на вечер?

— Нет, у них по четвергам. Но на Норт-авеню есть пивной бар…

Она быстро встает.

Мы отправляемся в бар, где меня неожиданно кто-то хватает за руку. Я оборачиваюсь. Это амазонка из кондитерской.

— Вы были у меня в магазине сегодня во второй половине дня, — заявляет она.

Я пытаюсь вырвать у нее руку, но не могу.

— Да, все правильно, я хотел купить детективный журнал. Вы его для меня раздобыли?

— Не пытайтесь меня обмануть, молодой человек, — грозно произносит она. — Я не так глупа, как вам кажется. Я видела, как вы разговаривали с принцем. Именно поэтому я и пришла сюда. Что он задумал?

Я хватаю ее за запястье, и на этот раз она отпускает мою руку.

— Простите, мадам, — говорю я ей. — Но это дело касается только принца и меня.

Она на мгновение переводит взгляд с меня на Бетти и оценивает ее:

— Это ваша девушка?

— Угу. И что?

— Вы — полицейский, — заявляет она. — Я всегда их нюхом чую. Вы — частный детектив. И работаете на принца. Я хочу, чтобы вы сделали для меня одну небольшую работенку. И я заплачу вам в два раза больше, чем заплатил он.

— Он платит мне тысячу.

— Это ложь! У Петра нет таких денег. Я заплачу вам шестьсот.

На ней твидовый костюм, из которого получился бы прекрасный шатер для самого большого циркового слона. Она опускает руку в карман и извлекает пачку денег, потом отсчитывает шестьсот долларов пятидесятидолларовыми купюрами.

— А теперь скажите мне, для чего вас нанял принц?

Я вычеркнул слово «этика» из своего лексикона, когда начал работать агентом по розыску сбежавших должников. Но мне в спину дышит Бетти.

— Это против правил, — заявляю я толстой женщине. — Детектив никогда не предает клиента.

Ее свиные глазки горят точно так же, как днем, когда она разозлилась на меня.

— Хорошо, вы можете не говорить, — заявляет она. — Думаю, я догадываюсь. Но я все равно хочу, чтобы вы на меня работали. Я считаю, что Петр обманывает меня.

— Обманывает вас?

Она улыбается во весь рот. Зубы у нее такие же большие, как у лошади.

— У него есть женщина. Я хочу, чтобы вы за ним проследили.

— А потом? После того как я увижу его с дамой?

— Вы сообщите мне ее имя и адрес. Это все. Остальное я сама сделаю.

Да уж, она сделает. Вероятно, она пойдет напролом, не считаясь ни с чем. Но это не моя забота. Пока не моя.

— Хорошо, я буду на вас работать, — заявляю я амазонке.

— Начинайте сегодня вечером. Проследите за принцем. Я… не могу сделать это сама. — Она хмурится. — Я привлекаю к себе внимание… своими размерами.

Бетти тычет мне в спину кулаком, но я притворяюсь, будто не замечаю этого:

— Хорошо, мисс…

— Келли, Мейми Келли. Адрес мой вы знаете. Когда узнаете что-нибудь, позвоните мне.

Она покидает бар, примерно через две секунды там появляется принц. Он догоняет нас с Бетти у дверей.

— A-а, мистер Крэгг! — восклицает он и смотрит на Бетти, словно она рекламирует нижнее белье. Однако не останавливается и идет дальше.

Когда мы выходим на улицу, принц принимается размахивать желтой тростью, чтобы остановить такси. Мне везет: еще одна машина припаркована на другой стороне улицы. И хотя она стоит в противоположном направлении, я хочу в нее сесть. Очень хочу.

Я хватаю Бетти за запястье:

— Пошли!

Она вырывает руку:

— Что ты собираешься делать? Ты не можешь таким образом обмануть… клиента.

— Обмануть, черт побери! — фыркаю я. — Да это единственная игра, которую понимает принц. Мы следим за ним!

Я тащу ее на другую сторону улицы и заталкиваю в машину.

— Вон за тем желтым такси! — говорю я водителю. — Пять баксов, если удержитесь у него на хвосте.

— За десять баксов я его догоню! — говорит таксист.

Он красиво выполняет поворот на 180 градусов и чуть не врезается в трамвай. Затем мы бросаемся в погоню, вверх по Халстед.

— Как весело, — говорит мне Бетти, но совсем не это имеет в виду.

Я улыбаюсь ей:

— Понимаешь, малыш, нужно принимать все — и хорошее, и плохое. Я всю неделю, как собака, работаю на Оскара Бергера. Занимаюсь делами, за которые мне стыдно. И что я получаю взамен? Двадцать, может, тридцать жалких баксов в неделю. Теперь появляется шанс сделать настоящие деньги — а ты жалуешься и кудахчешь!

— Это грязные деньги, — говорит она.

Я опускаю руку в карман и достаю долговую расписку на пять тысяч долларов на имя Тони Друара.

— Послушай, Бетти, сегодня утром меня чуть в тюрьму не упекли из-за того, что одного парня убили. Я нашел вот это у него в кармане.

Она смотрит на листок бумаги:

— Это долговая расписка на пять тысяч долларов!

— Угу, и у всех этих сербов, которых ты видела сегодня вечером, имеется, по крайней мере, по одной такой бумажке. Принц Петр — один из главных в самой гнусной афере, о которой я когда-либо слышал. Именно поэтому я работаю по всем направлениям. Я бы делал это, даже если бы мне не заплатили ни цента.

Ну, может, я и на самом деле трудился бы бесплатно. Но я знаю, что трудиться гораздо веселее, если в кармане целая пачка пятидесятидолларовых купюр и еще большая сумма на подходе.

Моя речь имеет успех. Бетти возвращает мне долговую расписку. Глаза у нее блестят:

— Я не понимала, Сэм. Я думаю… думаю, что ты — классный!

— И ты тоже, малыш! — говорю я и обнимаю ее.

Тут машина внезапно тормозит и таксист кричит:

— Вон он, приятель!

— Что?.. Где?

— Он только что зашел в «Красную мельницу».

Я оглядываюсь и понимаю, что мы находимся на Лоренс-авеню, у Бродвея. Вылезаю из машины, помогаю выбраться Бетти и вручаю таксисту пятидолларовую купюру.

— Может, нам и удастся сегодня немного потанцевать, как ты хотела, — говорю я Бетти.

Мы заходим в ночной клуб, и метрдотель сначала осматривает серебристое платье Бетти, а потом широко улыбается мне:

— Добрый вечер, сэр. Столик рядом со сценой?

— Ммм, — говорю я, оглядываясь с видом постоянного посетителя ночных клубов.

— Что-то более уединенное, пожалуйста. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, сэр.

Он идет вдоль отдельных кабинок, расположенных у стены. Я останавливаюсь рядом с четвертой.

— Так-так, принц!

Он уединился с блондинкой, от вида которой кружится голова. Более привлекательной дамочки я не видел никогда в жизни. Принц поднимает голову, и монокль чуть не выпадает у него из глаза.

— Вы! — выдыхает он.

— Да, я. Какое совпадение!

Затем он замечает Бетти и берет себя в руки. Он поднимается из-за стола и кланяется.

— Бетти, позволь представить его королевское высочество принца Петра Строговича, — говорю я.

Боже, помоги мне! Он берет ее руку и страстно целует:

— Вы к нам присоединитесь? A-а, Мици, это мой старый друг мистер Крэгг и мисс…

— Бетти Маршалл.

Метрдотель разочарован. Он лишается чаевых. Я отправляю его прочь взмахом руки.

— Мы присоединимся к друзьям, — говорю я ему.

Мици быстро оглядывает Бетти с головы до ног.

— Я первой его увидела, — прямо заявляет Мици.

— У меня не очень хорошее зрение, — отвечает Бетти.

Они говорят через голову принца. Он шарит по Бетти глазами, лицо у него так и остается грустным, но взгляд становится похотливым.

— У вас красивое платье, мисс Маршалл.

— Правда? — вставляю я. — Посмотри, Бетти, у тебя блестит нос. Может, вам с Мици сходить освежиться?

— Я как раз собиралась, — отвечает Бетти. — Ты идешь, Мици?

Мици смотрит на меня с ненавистью, но встает.

— Она очаровательна, — замечает принц после ухода девушек.

— Она только моя секретарша. Ее парень — профессиональный боксер, очень ревнивый. А теперь, после того как мы разобрались с этим вопросом, давайте поговорим о деле. Вы скрыли от меня информацию, принц. Вы хотите найти В. С. Робертса и все это время на него работаете.

— Конечно, я на него работаю. Но я не знаком с мистером Робертсом. Я его никогда не видел. Он только отправляет мне письма.

— А что происходит с деньгами, которые вы собираете у этих болванов, своих соотечественников?

— Я отправляю их ему. Все отправляю. Потом он пересылает мне мои комиссионные, десять процентов.

— Очень правдоподобный рассказ. Вы собираете деньги у этих людей и пересылаете Робертсу. Он вам доверяет?

Не меняя грустного выражения лица, принц хмурится:

— В этом и заключается проблема. Он мне не доверяет. Однажды, просто ради шутки, я отправил ему не все, что собрал. На следующей неделе я получил от него письмо. Он знал, сколько я оставил себе.

— A-а, значит, у него есть шпион. Кто-то, кто ходит на собрания и проверяет вас. Правильно?

Принц устало пожимает плечами:

— Может быть. Но я не знаю, кто это. Я хотел выяснить, но не смог.

Я пытаюсь догадаться:

— Может, шпиона звали Тони Друар?

Принц воспринимает это болезненно:

— Что вы имеете в виду, мистер Крэгг?

— Ничего. Я просто пошутил.

— Это не очень хорошая шутка. Я вчера отправился на встречу с мистером Друаром, потому что он хотел продать мне долговое обязательство за десять долларов.

— Вы говорили, что приехали к нему, потому что он хотел устроиться к вам на работу.

— Когда я это говорил, я вас еще не знал. Все дело в расписке. Иногда я покупаю долговые обязательства, если это выгодно.

Он врет, черт побери. Может, долговая расписка, выданная за пять долларов, и выгодна для серба, но только не для ирландца.

— На какой адрес вы отправляете деньги мистеру Робертсу? — спрашиваю я.

— Я посылаю их по почте до востребования. Через два-три дня мне приходят комиссионные.

— Но куда вы отправляете письмо? Адрес в Чикаго?

— Да, главпочтамт. Именно поэтому я знаю, что мистер Робертс до сих пор живет здесь.

— Это неплохое занятие для вас, принц. И пока вы получаете деньги, зачем дергаться? Зачем вам видеть Робертса?

Этот вопрос ему не нравится. Он оглядывает меня в монокль:

— Мистер Крэгг, я плачу вам пятьсот долларов за поиски мистера Робертса. Вы хотите и дальше работать на меня?

— Конечно, принц! — заверяю я его. — Я просто пытаюсь побольше выяснить о мистере Робертсе… A-а, вот и девушки!

Они выглядят так, словно в дамской комнате раскурили трубку мира. Я встаю и обращаюсь к Бетти:

— Боже, я только что вспомнил, что мы должны быть на вечеринке у Билла.

— Я как раз собиралась тебе напомнить, — на лету подхватывает Бетти.

— До свидания, принц, — говорю я. — Увидимся через пару дней.

Он хватает Бетти за руку и пытается ее поцеловать. Она вырывает руку.

— Я только что ее помыла, — говорит она ему.

— Но вы оставите свой телефон? Адрес? Мне хотелось бы послать вам цветы.

— У меня аллергия на пыльцу, — заявляет Бетти. — Я терпеть не могу цветы. И у меня нет телефона. Я так и не научилась им пользоваться. До свидания, принц.

— До свидания! — рявкает Мици. — Было так приятно с вами познакомиться.

Мы уходим.

— Милый парень этот принц, — говорит Бетти уже на улице. — Чей-то муж когда-нибудь его обязательно пристрелит.

— Ты забыла про Мейми Келли. У нее явно что-то есть на него.

— Ты собираешься на него доносить?

— Пока нет. Нужно решить с ним еще несколько вопросов.

— А тебе удалось из него что-то вытянуть?

— Угу. Причину, почему он хочет отыскать этого Робертса. Однажды он попытался утаить часть денег и выяснил, что Робертс приставил к нему шпиона. Как я догадываюсь, принц предпочитает сто процентов десяти.

«Красная мельница» находится всего в паре кварталов от жилья Бетти. Я вместе с ней иду на восток по Лоренс-авеню. Потом мы заворачиваем на Винтроп и почти доходим до нужного места, когда она понимает, куда мы направляемся.

— Ты провожаешь меня домой? — спрашивает она. — Какой запоминающийся вечер!

— Запоминающийся будет в следующий раз. Может, встретимся завтра?

— Вероятно, ты поведешь меня на собрание болгар или сибиряков.

Я оставляю Бетти перед подъездом. Она недовольна, но я ничего не могу с этим поделать. Бетти скрывается внутри здания. Я увижу ее утром. Сегодня же мне нужно сделать еще пару дел, а утром рано вставать.

Я отправляюсь в магазин канцелярских товаров на Бродвее, который все еще открыт, и покупаю большую детскую книгу в твердой обложке. Прошу продавца завернуть книгу в красную бумагу, самую яркую, которая только есть в магазине. Он заворачивает ее в блестящую оберточную бумагу, предназначенную для рождественских подарков. Затем я покупаю у него набор почтовых марок и наклейку для указания адреса.

В центр города далеко ехать, поэтому я решаю воспользоваться электричкой. Выхожу на Квинси, иду на почту и отправляю красную посылку. После этого возвращаюсь в свою дешевую гостиницу на Джексон-стрит и ложусь спать.

Я встаю в семь тридцать, завтракаю в кафе «У Томсона» — на этот раз без некрологов. После этого отправляюсь на почту, чтобы посмотреть, сработала ли моя маленькая уловка.

На главпочтамте в Чикаго в зале до востребования находится пара тысяч абонентских ящиков. Чтобы следить за ними за всеми в час пик потребуется не одна пара глаз. Именно поэтому я отправил мистеру Робертсу книгу. Почтовый служащий опустит в абонентский ящик уведомление, в котором сообщит, что для мистера Робертса пришла посылка. И тому придется обратиться за ней в одно из окошек.

Поэтому я убиваю время у стола, за которым заполняют бланки и пишут письма. Он находится у окон, выходящих на улицу. Заполняю восемнадцать или двадцать бланков почтовых денежных переводов на фантастические суммы, потом рву их или засовываю себе в карман. Заполняю бланк каждый раз, когда кто-то выходит из зала с абонентскими ящиками и направляется к одному из окошек за посылкой.

Красную посылку отдают в девять сорок пять. Я чуть не пропускаю этот момент, потому что ожидал мужчину, а это девушка, причем молоденькая, вероятно только что закончившая среднюю школу.

Когда она выходит с почты, я иду прямо за ней. Она даже не подозревает, что за ней кто-то следит. Она двигается в северном направлении, вверх по Кларк-стрит, к Монро, потом поворачивает на восток и заходит в одно здание. Я вместе с ней еду в лифте на десятый этаж.

Она скрывается за дверью, я подхожу к ней и читаю надпись: «„Харкер“. Обслуживание населения».

Жду примерно пять минут, потом захожу. Девушка, за которой я шел с почты, сидит за пишущей машинкой. В помещении есть еще одна, крупная дамочка с лошадиным лицом, письменный стол которой находится сразу же за дверью. Рядом с ней, у стены, стоит большой шкаф с узкими ящичками. В большинстве отделений — письма. На столе перед дамочкой тоже лежит стопка корреспонденции, красная посылка в ней.

— Как я понимаю, вы оказываете почтовые услуги для деловых людей, — говорю я.

— Все правильно, — отвечает дамочка с лошадиным лицом. — Мы принимаем телефонные звонки, отправляем почту и обеспечиваем вам адрес для деловой корреспонденции. Никакого номера офиса не требуется. Наши услуги стоят всего два доллара в месяц.

— Прекрасно, — говорю я. — А теперь скажите мне, получает ли здесь почту мистер Браун?

Ее тон тут же становится ледяным:

— Наши услуги абсолютно конфиденциальны!

— Но я получил письмо от Брауна. И он дал этот адрес. Я хочу с ним встретиться.

— В таком случае вам нужно оставить для него сообщение. Хотя среди наших клиентов нет мистера Брауна, — морщит она лоб.

— Вероятно, у меня неправильный адрес, — говорю я и выхожу из конторы.

В холле на первом этаже стоит киоск, в котором торгуют сигаретами, а рядом с ним — автомат для игры в шарики. На стекле приклеена надпись: «Только для развлечения. Без призов и выигрышей».

В этой игре нужно ловко бросить стальные шарики. Они касаются определенных пружин, после чего зажигаются огоньки и указывается количество набранных очков. Я спускаю три пятицентовые монеты, потом обращаюсь за мелочью к продавцу из киоска.

— Вы знаете, что играете просто для забавы? — предупреждает он меня.

— Конечно. Я просто убиваю время, вот и все.

Трачу на игру доллар, затем болтаюсь в холле еще полчаса, потом спускаю еще доллар. Уже половина двенадцатого, и продавец киоска начинает нервничать оттого, что я постоянно нахожусь в холле.

Покупаю у него шоколадный батончик, получаю сдачу пятицентовыми монетами и отправляю их все в автомат.

— Это занятие вам недешево обходится, — замечает продавец.

— Как и дамочка, которую я должен здесь встретить! — хмуро отвечаю я.

Он смеется.

— Ну и терпение у тебя, парень! — говорит он. — Целых два часа!

Бросаю в щель два стальных шарика, а затем толкаю оба плунжером. Зажигаются огоньки, звонит звоночек.

— Вы взяли банк! — кричит продавец из киоска.

— Никаких призов, да? — гневно смотрю я на него.

В передней части автомата находится маленькая ручка. Я нажимаю на нее, открывается маленькая дверца, и моему взору представляется коробочка, почти доверху заполненная пятицентовыми монетами. Там примерно пять фунтов монет. Отправляю их себе в карман, продавец из киоска наблюдает за мной с несчастным видом. Он все еще боится, что я полицейский.

После этого я ухожу. Сразу же после двенадцати отправляюсь в «Григорианские башни» на бульваре Мичиган и поднимаюсь на лифте к принцу Петру.

Он завтракает. На нем пурпурный халат с вышитой большой красной монограммой.

— Вы нашли его, мистер Крэгг? — нетерпеливо спрашивает он.

— Практически нашел, — отвечаю я. — Но в связи с выполнением этой работы возникает много расходов. Если вы можете дать мне еще сто долларов…

Это ему не нравится:

— Что вы имеете в виду? Что значит «практически нашел»?

— По крайней мере я добрался до следующего за главпочтамтом пункта. Его почту там получает девушка и относит на Монро-стрит.

— А откуда вы знаете, что это корреспонденция мистера Робертса? — перебивает он. — Я четыре дня ждал на главпочтамте и не заметил эту девушку, его посыльную.

— Это я могу понять. Там тысячи абонентских ящиков. Я догадывался, что не смогу следить за всеми, поэтому вчера вечером, расставшись с вами, купил большую книгу, которая слишком велика, чтобы поместиться в абонентский ящик на почте. Я попросил завернуть ее в ярко-красную бумагу и отправил мистеру Робертсу. После того как посылку забрала девушка, я пошел за ней.

— Какой дом на Монро-стрит?

— Центр «Харпер», офис 1023. Эта контора предоставляет почтовый адрес.

— Почтовый адрес? Что вы имеете в виду?

В дверь принца громко стучат.

— Это официант за тарелками… — поясняет он мне. — Войдите!

Дверь открывается, и входит Мейми Келли, все ее триста фунтов веса. Принц вскакивает и становится бледнее на четыре тона.

— Мадам! — восклицает он.

Она заходит в комнату. У нее что-то под мышкой. Это плоская красная посылка. Веревка разорвана, бумага вскрыта и помята. Я вижу обложку детской книги.

— Ну, принц, мне пора, — спешу я сказать.

Мейми Келли блокирует путь к двери.

— Останьтесь, молодой человек, — говорит она с угрозой. — Я хочу вас кое о чем спросить.

— Да, конечно, — быстро отвечаю я. — Через некоторое время я загляну в ваш магазин. Мой отчет лежит в конторе.

Она качает огромной головой:

— Нет. — Она достает книгу из-под мышки и заявляет: — Ты только посмотри, Петр!

С этими словами она бьет принца книгой по голове. Он падает на пол.

— Вставай, грязная крыса! — кричит Мейми Келли.

Принц начинает скулить. Так скулят побитые собаки. Огромная Мейми наклоняется, хватает принца мясистой рукой за пурпурный халат, поднимает и бросает в кресло. Мало кому из мужчин удалось бы провернуть это с такой же легкостью.

Внезапно мне кое-что приходит в голову. Тони Друар, тот серб, которого я нашел мертвым, со свернутой шеей…

Может, вы думаете, что у меня не возникает странных ощущений? В этот момент я чувствую непривычное возбуждение. Трехсотфунтовая женщина, состоящая из мышц и костей… Меня бросает то в жар, то в холод, на коже появляются мурашки. Черт побери, с мужчиной проще. Ему можно врезать в челюсть, дать кулаком в живот или просто нанести эффективный удар в самое болезненное место. Но с женщиной… Можно ли все это проделать с женщиной?

Принц одного роста со мной, если не выше. Тем не менее Мейми Келли обращается с ним как с младенцем. Потом она поворачивается ко мне:

— Ты считаешь себя умным, послав мне эту книгу? — спрашивает она меня.

— Я?

— Не отпирайся! Делла Харкер — моя кузина. Я никогда раньше не получала посылок. После того как ты там появился под надуманным предлогом, она мне позвонила. Я видела тебя с другой стороны улицы. Ты дурачился в холле с этим проклятым игровым автоматом.

— Мейми! — внезапно кричит принц. — Ты… ты — В. С. Робертс?

— Конечно. Откуда же, черт побери, у меня деньги, чтобы поселить тебя в этой роскошной гостинице? Как ты думал? Ты считаешь, что я заработала их в том вшивом магазине, который держу на Седжвик для прикрытия?

Судя по виду принца, он вот-вот лишится чувств. Я же далек от этого. Сосредотачиваю внимание на двери и прикидываю, удастся ли мне до нее добраться и выскочить до того, как Мейми меня остановит.

— Я даю тебе деньги, покупаю тебе эту пижонскую одежду, и что получаю взамен? — говорит Мейми Келли. — Ты тратишь деньги на шлюх-блондинок и пытаешься следить за мной. Ты думаешь, я не знаю про Друара?

— Друара? — резко выдыхает воздух принц.

— Да, про Друара, этого сопляка. Он голодал, и я дала ему работу в магазине. Но он все разнюхивал, а потом попытался продать меня тебе. Ну, он получил то, что заслужил.

— Это ты его убила?

— Вот так! — Она делает движение двумя руками, словно выжимает мокрую тряпку.

Глубокий вдох — и я бросаюсь к двери.

Но не добираюсь до нее. Мейми быстро делает шаг в сторону и кидается на меня. Она сбивает меня с ног, я лечу на пол и переворачиваюсь. До того как я успеваю встать, она снова бросается на меня и хватает за левую руку. Заламывает ее за спину. Это настоящий хамерлок![6] Я кричу, поднимаюсь и пытаюсь кувырнуться вперед. Горсть пятицентовых монет падает на пол. А затем…

Я ору со всей мочи. Мой голос должен долетать до небес. Мейми ломает мне руку. Огромная, толстая убийца! Я слышу скрип костей у себя в локте и кричу во всю глотку, что здесь совершается убийство.

Наверное, это спасает мне жизнь. В конце концов это же гостиница, а Мейми не хочет, чтобы в номер ворвался отряд полиции. Она отпускает мою руку, чтобы схватиться за шею. Сил у меня остается только на то, чтобы откатиться в сторону.

Она снова бросается на меня. Ее огромное лицо искажено, зубы оскалены. Я совсем не вижу ее глаз, они скрыты в жирных щеках. Я так ее боюсь, что немного схожу с ума. Ногой толкаю стул в ее сторону, чтобы он оказался у нее на пути, но Мейми легко отбрасывает его в сторону кулаком.

Снова пытаюсь добраться до двери. Но она преграждает мне путь. Я отхожу назад и наступаю на пятицентовые монеты, которые высыпались у меня из кармана.

И тогда я понимаю, что нужно делать. Это мой единственный шанс. Еще две минуты в этой комнате с амазонкой — и я закончу как Тони Друар. Только у меня будет больше сломанных костей.

Левая рука безвольно висит вдоль бока, голова кружится от боли. Но с правой рукой у меня все в порядке. Я быстро рву пуговицы своего пиджака правой рукой и сбрасываю его с себя.

Мейми издает звук, которому позавидовала бы самка гориллы, и направляется ко мне. Я отпрыгиваю назад и оказываюсь у стены. Но теперь пиджак у меня в руке, а в его карманах лежит около пяти фунтов пятицентовых монет. Даже из полфунта таких монет в носке получилась бы прекрасная дубинка.

Мейми бросается на меня, а я размахиваю пиджаком, прилагая все силы, которые только остались во мне. Шум, раздавшийся при ее падении, напоминает мне про тот случай, когда я напился на танцах и свалился на большой барабан.

Принц Петр думает, что это очень удачный момент для того, чтобы унести ноги, но я первым добираюсь до двери и размахиваю тяжелым пиджаком у него перед лицом.

— Подожди минутку, друг, — говорю я ему. — Ты заключил со мной сделку — еще четыреста баксов, если я найду для тебя В. С. Робертса. Вот Робертс. А теперь плати. Мне нужны деньги, поскольку я собираюсь бросить работу по розыску сбежавших должников и, возможно, жениться!

Он платит. Затем я снимаю телефонную трубку и звоню в полицейское управление.