Зловещий гость

Глава 12

Вино было замечательным. Красное, тягучее и ароматное, оно обволакивало рот, наполняя его десятком различных вкусовых нюансов, а затем проваливалось в желудок, даря легкую приятную теплоту. Сладкое и крепкое, его хотелось пить и пить, разливая из глиняного кувшина по высоким стаканам. Ну и разговаривать, само собой. Разговоры под такой напиток текли просто обалденные. Правда, был еще один нюанс…

— Ммм…, — Эскиольда, опытно сделавшая могучую затяжку, выдохнула клуб смолисто пахнущего дыма под уже изрядно затянутый им потолок, а потом, посидев в блаженной прострации несколько секунд, потеребила Игоря за ухо. Клон, неосторожно попробовавший ранее косяк вместе с вином, пребывал в глубоком отрубе.

…ну или не косяк, хотя нечто, завернутое как толстая сигара в лист странного синеватого цвета ничем иным как косяком быть не могло. Важно было совсем другое — то, что комбинация вина и этого курева нехило давала по мозгам даже таким укрепленным организмам, как наши с Эскиольдой и Волди. Не зря мы всё это закупили, молодец Аккалис, что сигнал подал о предложении мимо проплывавших торговцев. Ему, видите ли, крепко. А нам троим — в самый раз!

— Ханжа херов! — несправедливо заклеймила меня поддатая эльфийка, тыча локтем своего квелого родственника с требованием, — Скажи же!

Лежащий лбом в стол бывший кот издал лишь несколько протестующих звуков, долженствующих обозначить его поддержку мне и моим высоким моральным принципам, запрещающим трахать мертвых стариков в обличии эльфиек, которым нет еще даже года, находящихся под управлением дракона мужского пола. За что и был уверенно обозван козлом, но по этому поводу протеста не проявил.

— Ты мне лучше скажи, — не дал я уехать Эскиольде мыслью не в том направлении, — Что у вас с этими… Древними? Я что-то понять не могу. Они летают по… Вселенной, зарождают жизнь на планетах… и все. Так? А вы с ними сражаетесь?

— Н-не, — размашисто помахала в знак отрицания эльфийка головой, — Крроче. Для тупых. Оно ж-зжизнь зарродило… и летит дальше. Понял? И вфсё. Ну… ихор уронило… капнуло… на выбратую… выбранную планету. И улетает. Навсегда. Понял?

— Понял. Давай дальше.

— Иди ты! Ни-хе-ра ты не понял! Мы наблюдали за ними… ик! … т-ысячи циклов…

Трагичная история драконического народа хорошо шла под курево и алкоголь. С каким-то душевным надрывом нахрюкавшаяся Эскиольда рассказывала о том, как всей их расе стало горько, стыдно и обидно, когда Древние в первый раз выразили своё возмущение тем, что драконы расселяются по мирам, а затем еще и воздействуют на эти миры. Всячески. В первую очередь, конечно, тем, что от их присутствия на планете заводится магия, которая вскоре становится самоподдерживающимся элементом мировой структуры, ну и, конечно, сами ящеры свою среду обитания держат под контролем, не позволяя разумным видам чересчур развиваться. Не сколько по причине врожденной лютости, злобности и эгоизма, а «да пошли они в жопу, вечно какую-нибудь херь сотворят, а нам потом на пепелище жить и говном горелым дышать».

Амбиции тараканов хозяина жилья не волнуют, ага. Правда, хозяевами чешуйчатые себя считали совершенно зря. Древние, представляющие из себя колоссальных бесформенных чудовищ с щупальцами, общаться то ли не умели, то ли не хотели, а хотели они драконов ловить, а затем щупальцами выкручивать до самой скоропостижной смерти. Причем, что обиднее всего для укуренной и набуханной Эскиольды — агрессию эти чудовища проявили далеко не сразу, позволив чешуйчатым ящерам расселиться настолько широко, что о точке невозврата можно было не думать. Сам образ жизни драконов, которым в один момент начало крепко прилетать по жопе, уже изменить было нельзя.

Как так вышло, бубнила Эскиольда, да довольно легко. Дракон — он сам себе маг, производящий магическую энергию, да и умеющий её использовать. Разумеется, он как маг может расти в своих силах, чем раньше занимался денно и нощно, как и любой нормальный разумный. Всей расой, естественно. А потом, в какой-то определенный момент, разумные ящеры поняли, что заклинания они творить творят, но не так чтобы часто. А вот энергию производят 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, круглый год. Понять поняли, но останавливаться не останавливались, пока весь биоценоз на их планете не стал кристаллизованной маной. Вот и ударились в иммиграцию, определив, что порядка сотни драконов любой мир держит без вреда для себя.

А тут Древние… сволочи.

— Так это вы же сволочи, а не они, — удивлялся я, пальцем подкатывая к себе еще один синеватый косяк. Щека удобно лежала на предплечье, а мысли текли стройно и хорошо, — Воруете миры, заражаете магией, искажаете развитие… Че вам самим мешает планеты оживлять, если вы такие крутые маги?

За заумные вопросы был посылаем в разные плохопахнущие отверстия, к чему отнесся равнодушно по причине расслабленности и умиротворенности. Однако, злые эльфийские звуки пробудили Аволдиуса, который, не отрывая головы от стола, начал довольно внятно рассказывать мне, какие именно яйца помешали драконам танцевать. Правда, как только он упомянул о каком-то «Воплощении», то тут же был бит эльфийкой в лоб так, что слетел с лавки. Так и уснул, лежа на полу. Сама же членовредительница, потратившая на этот свой запал последние силы, сложилась туда же, смачно захрапев аж в процессе. Меланхолично восприняв это как органичную данность, я докурил косяк, дохлебал бокал с винищем, а потом и вырубился сам.

На утро же выяснилось, что нас ограбили.

Сначала, конечно, было ничего не понятно, так как от дури и крепкого вина шарики за ролики уехали даже у меня, поэтому с утра, отлипнув от лавки, я несколько часов приходил в себя и приводил туда же эльфов. Затем, страдая от головной боли, нарушенной координации и тошноты, мы поплелись домой к мудрому мне за опохмелом, обнаружив на кухне лежащую на полу Стеллу. Кроме здоровенной шишки на затылке у полугоблинши также присутствовали средней степени тяжести побои на теле, а тяжелый дух знакомого кумара от стоящей на столе глиняной курительницы говорил о том, что кто-то позаботился, чтобы она не проснулась раньше времени. Денег, которые я хранил в мешках, натыканных под нашей со Стеллой кроватью, не было.

Как оказалось, курительниц было несколько. Остальные две располагались в доме, отведенном под казармы клонов, валявшихся там вповалку. Ускоренный метаболизм сыграл против них, поставив большинство наших ребят на грань жизни и смерти. Тут же забыв про неприятные ощущения, я кинулся вытаскивать бедолаг на свежий воздух. Положив их рядком, посмотрел на всё это безобразие, скрипнул зубами, а потом отправился в основной дом, к Флавию Аккалису, перетереть о судьбе его скорбной, болезненной и скоропостижной.

Что характерно, дом гостеприимного хозяина был совершенно пуст. Ну, наверное, неудивительно, что если ты нелетально травишь гостей, то присутствовать при их пробуждении не желаешь? Вот именно.

А вот отсутствие Марта Гравёра с семьей и Граймы Акхвала было сюрпризом. Я, всё-таки, думал найти их в таком же, как и у нас, состоянии.

Злиться у меня, прущего от нечего делать к причалу, не получалось. Вертолеты, привкус прокисшего вина во рту, то и дело нападающая на члены томность и расслабуха… всё это как-то не позволяло трезво оценивать обстановку. Ну деньги сперли, ну нас траванули. Почему траванули? Почему не вырезали хотя бы клонов?

На пристани стоял с заведенными за спину руками Базилиус Энно, торжественно и, вроде бы, как-то печально смотря вдаль. В ней, родимой, то есть где-то в километре от суши, болтался красивый небольшой парусник, с которого и не сводил взгляда некромант. На наше приближение он не реагировал никак, пока вся болезная троица из одного фальшивого гнома и двух цепляющихся друг за друга двухметровых эльфов не добралась к нему поближе.

— Чудесное утро, шериф Криггс, — ровным, как и всегда, тоном, начал светскую беседу Энно, — Как вам спалось?

— Отвратительно, мэтр Энно. Но, кажется, вы и сами это знаете, — пробубнил я почти внятно, сильно удивляясь при этом своей бодрой артикуляции.

— Вы правы, шериф. У меня есть для вас несколько новостей. С какой начать?

— С любой, мэтр. Я не в том состоянии, чтобы радоваться или грустить.

— Как скажете. Итак, вы слишком вольно обходились с чрезвычайно весомыми по местным меркам средствами, что не могло не привлечь внимания лорда Аккалиса. Этот господин, прознав, причем от вас, что на острове планируют устроить себе базу пираты-изгои, сильно встревожился за свою судьбу. Не просто так, а как властитель одной из самых защищенных бухт Элдоса, разумеется. Дальше аналогию провести сможете?

Я уныло шлепнулся задом на доски причала, вытаскивая из кармана сигареты. Табак отдавал дурью, вином и тоской. Некромант терпеливо ждал.

— Могу, — нехотя выдавил я, — Флавий не знал, сработает ли его дурь. А если сработает, то насколько сильно. Понятия не имел. Поэтому он, скооперировавшись со своими приятелями, просто-напросто ничего не стал делать, кроме того, что упёр наши деньги. Похватать мешки, погрузиться на корабль, тихо-мирно уплыть, пока мы балдеем. Единственная пострадавшая — Заграхорн. Я всё верно… понял?

— Так и есть, шериф, — довольно покивал немертвый, — Мы все подхватили местную болезнь, известную как предсказуемость, чем и соблаговолили воспользоваться наши нечистоплотные… союзники. Бывшие, как вы уже смогли понять, наверное, по наличию этого корабля перед вашими глазами.

— Мы еще ничего не смогли понять, господин Энно…, — прокряхтела умирающим лебедем Эскиольда, пытаясь повиснуть на качающимся из стороны в сторону Волди, — Мы вштыренные…

— Тогда, с вашего позволения, я сокращу объяснения до конкретных инструкций, — проявил немалую душевную щедрость некромант, — Шериф Криггс, будьте любезны, отпейте глоток крови у любого из наших товарищей. Вам сейчас понадобятся силы.

— А? — опух я, не приходя в сознание.

— Необходимо, чтобы вы меня доставили на корабль, шериф, — сменил тон на укоряющий Энно, — Там все мертвы. Их нужно поднять нежитью чем скорее, тем лучше. Иначе, боюсь, мы застрянем в этой долине, что категорически неприемлемо в стратегическом плане. Мистер Крюгер настаивает на срочности, а я, как вы можете догадаться, не могу плавать.

Кто никогда после лютой накурки не охотился за уползающей от тебя по пляжу эльфийкой, матерящейся на трех языках, а потом не плыл с величайшим некромантом всех времен и народов, вцепившимся тебе в плечи, к кораблю, дрейфующему в океане, тот определенно ничего не знает о жизни. По крайней мере, эта высокопарная, лживая и насквозь лицемерная мысль — единственное, что позволяет мне еще хоть как-то причислять себя к достойным и цивилизованным разумным. Ах да, еще я не трахал Эскиольду. Надо же, целых два фактора!

Базилиус Энно вовсе не подозревал Аккалиса сотоварищи в чем-то нехорошем изначально. Маг просто нанёс своеобразные метки-проклятия на всех смертных, живущих в долине, в основном для того, чтобы отслеживать их перемещения. Затем, ощутив, как все наиболее значимые «важные персоны» кучкуются зачем-то ранним утром в гавани, он пошёл полюбопытствовать, но узрел лишь корму уносящегося незнакомого корабля, на котором и активировал своеобразное массовое проклятие, положившее там всё живое, включая крыс. Причем из-за того, что некромантия наука тонкая и не терпящая поспешности, импровизированное проклятие убивало воров и предателей с пару часов как, вынудив очень сильно помучиться.

А вот то, что среди трупов на борту я увидел скрюченные тела всех четырех женщин, спасенных нами с Мараката, хорошего настроение не прибавило совершенно. Они явно не были пленницами…, зато, вполне вероятно, являлись источником информации о том, где именно храню я деньги и сколько их вообще. Чужаков, включая доставучих дочек Гравёра, я в свою спальню не пускал, а женщины, видимо, сунули нос в мешки из любопытства.

— Можете возвращаться, шериф, — великодушно отпустил своего водяного коня некромант, — Мне предстоит пару часов поработать, а затем корабль вернется в гавань. Рекомендую посвятить это время сборам. Нам следует покинуть это место до того, как крестьяне разнесут новости до города. Там уже наверняка есть нежелательные личности, которые заинтересуются этой информацией.

А они разнесут. Аккалис со своим семейством был очень близок к покинутому им народу, так что о его пропаже узнают очень быстро. Если не уже.

На берегу меня ждал клюющий носом Волди и две злые женщины — одна укушенная, а вторая побитая и брошенная, но пришедшая в сознание. Такой себе спевшийся дуэт на мою больную голову. Командно нарявкав на желающих поиметь мои мозги дам, я переправил их обиду в конструктивное русло, дав лишь час на сборы. Ну и сам, подхватив бывшего кота, отправился заниматься тем же самым. Через три с половиной часа зомби, ничем внешне не отличимые от нормальных касдамских эльфов, уже переносили стонущих, но определенно живых клонов на палубу парусника, а я, пребывая в крайне раздраженном состоянии, контролировал процесс, попутно сворачивая шеи чересчур любопытным крестьянам, решившим заглянуть на огонек. Их тела нам тоже пригодились, но позже.

У каждого разумного есть своя точка кипения. Чем дальше цель, чем сомнительнее выглядят пути к её достижению, тем меньше у тебя остается терпения. Восточные монахи моей Земли, утверждающие, что путь важнее цели, в чем-то могут быть и правы, но я бы к ним прислушиваться не стал бы, слишком уж далеко от реальности они привыкли себя полагать, также как и книжные герои. Судьба книжного героя — дойти до конца в любом случае, до счастливого будущего, где он с женой и кучей ребятишек улыбаясь, смотрит на закат и у него всё хорошо. Бред собачий.

Жизнь, полная приключений — это жизнь, в которой ты в любой момент можешь сдохнуть. Раз и всё, тебя нет. Пуля, нож, несчастный случай, морские глубины, подвернутая нога, собственный идиотизм, не туда пошедший план, предательство… перечислять можно долго. Рискуя жизнью, книжный герой продолжает оставаться честным, чистым, благородным существом с принципами, сохраняет свою человечность, не теряет облико морале. То есть, на самом деле, хранит его творец–писатель, сидящий своей задницей в уютном теплом месте. Он творит своего героя для читателей, которые, что удивительно, также находятся в уюте и безопасности. Тепло, и мухи не кусают, да? Не жизнь, а мечта.

Но когда ты злой и озверевший, вынужденный постоянно макаться с головой в кровь и дерьмо, когда ты два месяца жрал сушеные водоросли и вяленую рыбу в разных комбинациях, когда тебя попытались поиметь полные ничтожества, которых ты мог бы переубивать щелбанами, когда ты понятия не имеешь, что будет дальше и вообще страдаешь от лютого похмелья, то… шея обычного, совершенно невинного и абсолютно нипричемного сраного касдамского эльфа ломается тобой даже не с равнодушием. С удовлетворением. В моем мире любили лопать такие воздушные пупырышки в полиэтилене, говорили это успокаивает. С эльфийскими шеями тоже самое.

А меньше, чем через десяток часов я стал свидетелем настоящей высокоэнергетической магии. Стоящие на палубе друг рядом с другом Эскиольда и Аволдиус наговаривали в унисон сложный речитатив, подняв руки под углом вверх. Над головами драконьих клонов неторопливо сплетались белые нити энергии, формируя нечто похожее на призрачный бумажный самолётик с размахом крыл метра в три. Затем, когда добормотавший Волди просто уронил свои грабалки вниз, Эскиольда ручками взмахнула с натугой, крича нечто нехорошее, на незнакомом мне магическом языке. Повинуясь этому жесту и звуку, «самолётик» резво сдёрнул с места, устремляясь к виднеющемуся впереди у нас по курсу пузатому торговому судну.

…и «состриг» с него все мачты с парусами, ловко зайдя с кормы. Глядя, как дерево и такелаж сыпется на головы шокированных эльфов, я попросил Энно отдать приказ нашей неживой команде подгрести к жертвам поближе.

— Мда, они точно продержатся еще хотя бы часов семь? — с сомнением спросил я мага смерти, глядя на ковыляющего мимо с канатом дохлого Людоеда. Зеленая кожа последнего уже выцвела и даже слегка пожелтела, из естественных дырок мертвеца уже что-то сочилось, а запах что от него, что от команды шёл настолько мощный, что Стелла не вылезала из каюты капитана. Пару младших дочек Гравёра я в самом начале просто выкинул за борт, чтобы не видеть этого безобразия.

— Продержатся, шериф, — кивнул мне Базилиус, рассматривая наших будущих жертв, — Стойкость к воздействию солнца, интенсивное возбуждение памяти оставшихся оболочек, полевой ритуал поднятия… Да, они тратятся быстро. Но на наши цели хватит.

— Хорошо, тогда я пошёл, — нервно дёрнул я щекой.

Шансов у полутора десятков худых шокированных касдамцев на торговце не было, впрочем, как и воли сопротивляться. Со зрением у коричневокожих и длинноухих было всё в порядке, поэтому разглядеть кто именно возится с нашим такелажем и парусами они смогли раньше, чем я до них добрался. А дальше я просто-напросто вязал неудачников как коз, складывая их, блеющих и всхлипывающих, рядками на палубе.

— Что же, второй раз за день повторюсь, шериф Криггс, вы свободны, — действительно повторился Энно, заходя на борт захваченной посудины в сопровождении пары своих зомби, — Мне потребуется время на подготовку.

— Я пока проведу беседу… с нашей командой. Перед их свободным плаванием, — уведомил мага я. Тот лишь безразлично кивнул в ответ, уже отдав соответствующие распоряжения своим членам семьи.

Первоначальный наш план, обдуманный аж до ограбления банка, был прост и безыскусен в своей неотразимой красоте. У нас есть полмиллиона эльфов? Есть. У нас есть две тысячи Должников? Так точно. Они вместе? Да, но это вопрос решаемый. Как? Достаточно лишь устроить хаос случайных убийств, замаскированный под дело рук кидов, чтобы рано или поздно население Касдама начало всерьез буянить. Под шумок мы ловим, допрашиваем и кончаем Алхимика, затем ладим ловушку на Суматоху, героический я её коварно режет под прикрытием антиволшебных шариков и… сказке конец.

То есть совсем. Мирный счастливый конец. Товарищ Энно получает свои острова и радостно занимается переводом эльфов-каннибалов в более угодное ему состояние, Кригстан получает надежнейший оплот в сердце торговых маршрутов мира, драконы спят дальше спокойно, а дорогой и любимый я в обнимку с Стеллой Заграхорн сваливаем куда-нибудь, куда дядя Ахиол доставляет моих дочерей. И живём потом долго и счастливо.

Прекрасно? Да, идеально. Мы, конечно, со всеми этими метаниями еще вообще к плану не приступили, но с другой стороны — Крюгер теперь сидит шпионом там, где надо, мы плывём туда, куда надо, осталось что? Правильно, объяснить политику партии болеющим на голову клонам, которым предстоит теперь отыгрывать одиноких серийных убийц.

— Вашей задачей, господа, будет не наносить максимальный вред, а оставлять за собой картины расправы Должника над смертным. Ни меня, ни господина Крюгера, ни Кригстан не интересуют бессмысленные зверства, от вас ожидается создание образов. Смертельный удар, нанести который не по силам касдамскому эльфу. Меткий выстрел с большого расстояния. Ограбление тел покойников при возможности. Старайтесь выбирать целями только социально значимых персон. Нам важен резонанс, а не количество трупов. Это понятно? — обвел я взглядом бледные лица еще не отошедших от кумара кригстанцев, — Помните мою задачку про приоритеты? Так вот, ваше выживание и ваше инкогнито — в приоритете. Да, не скрою, если кого-то из вас поймают, загонят в угол, увидят, насколько вы быстрее обычного смертного, то это сыграет нам на пользу. Разово. Выжившие будут играть в долгую.

— Зачем нам вообще выживать? Это не эффективно, — вопрос, как и ожидалось, задал Игорь, выглядевший посвежее прочих. Помятая рожа клона была хмурой и безрадостной, но выражала деловитость и сосредоточенность. Да и мысль была понятна — 18 агрессивных, резких, но убитых Должников наведут шухер куда сильнее, чем непонятные трупы.

— Дурак ты, хоть и Игорь, — кисло отозвался я, — Ваша роль не предполагает самопожертвования, а ваш уже набранный жизненный опыт для Кригстана представляет огромную ценность. Мэтр Энно раздал вам пластины? Хорошо. Носите их на груди, завернув в какую-нибудь ткань. Это маячки и, одновременно, средство экстренного самоубийства. В безвыходной ситуации просто кладёте эту костяную пластинку себе в рот, остальное делает слюна. А теперь отдыхайте, набирайтесь сил. И не вздумайте в меня стрелять, когда увидите в следующий раз!

— Мэтр Энно сообщил нам о своих планах, — вновь подал голос Игорь под синхронные кивки болезных сородичей.

— Я счастлив! — капнул я на прощание сарказмом, выметаясь на свежий морской воздух, пропитанный ароматами реактивного гниения и эльфийского ужаса.

Волшебный мир Кендры меня неоднократно «радовал» неаппетитными вещами. Наверное, даже можно сказать, что делал это постоянно, настойчиво и разнообразно, вынуждая идти на вещи, на которые не пошёл бы ни нормальный, ни психический больной человек, разве что будучи совсем уж отбитым психопатом. Но если ты маленький и слабый разумный, на которого ополчились могущественные силы, если у тебя нет ни прикрытия, ни опыта, ни навыков аналитика, а есть только поганый характер, упрямство и живучесть, то брезгливости ты лишишься с первой сожранной заживо крысой. А человечность…

Возможно, Бог-из-Машины воссоздал меня без неё.

Базилиус Энно уже подготовил трюм захваченного корабля к операции. Он стоял в ожидании меня, бездумно уставившись в иллюминатор. Голый некромант представлял из себя удивительно жалкое зрелище — тощий сутулый юноша с поднятыми в присущем хирургам жесте руками. Выцветшие волосы, едва заметные гениталии, выступающие ребра. Бледная кожа, напоминающая цветом старую советскую бумагу. Тем не менее, своим еще живым пациентам он внушал просто море ужаса, несмотря на то что антураж, как таковой, в трюме отсутствовал. Всего лишь голый некромант, шесть связанных эльфов, да прекрасно сохранившийся труп Флавия Аккалиса, которого «поднимать» не стали. Ну и немного свисающих на веревочках с потолка дощечек, испещренных странными знаками.

— Проходите, шериф Криггс. Раздевайтесь, — гостеприимно позвал совершенно не желающего этого делать меня маг смерти, — Вон бадья с чистой морской водой. Тщательно ополоснитесь, пожалуйста.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер…, — пробормотал я, начиная раздеваться.

В какое же дерьмо я сейчас собираюсь вляпаться по собственной воле…

— Вы что-то сказали, шериф?

— Вы могли бы не называть меня по имени, мэтр. Наши пленники не оценили вашей искренности.