Змеиное гнездо

Глава двадцать пятая

Машина с визгом остановилась у входа в зоопарк как раз в тот момент, когда Салливан запирал ворота. Из нее торопливо вышли Таггерт и Джардайн.

Салливан удивленно посмотрел на них.

— Что еще? Неужто по канализации Глазго разгуливает парочка аллигаторов?

Но сейчас было не время шутить.

— Вы не знаете, где еще можно достать противоядие от укуса черной мамбы? — с ходу выпалил Таггерт.

Салливан ненадолго задумался.

— В Эдинбургском зоопарке. Ближе, видимо, нигде нет.

— Отправляйтесь туда. Скажите, что нам оно очень нужно. Это срочно. Мы вам дадим машину.

— А что случилось? — хотел знать Салливан.

— Долго объяснять, — отмахнулся Джардайн. — Где Мерфи?

Салливан пожал плечами.

— Давно ушел. И не один.

— Не один? — мгновенно насторожился Джардайн.

— Да, с какой-то молоденькой блондинкой. Думаю, студенткой художественного института. Она уже дня два тут отирается.

Джардайн с ужасом на лице оглянулся на шефа, но Таггерт уже бежал к машине. Он нырнул на пассажирское место и, поджидая, когда к нему присоединится Джардайн, опустил стекло.

— Доставьте сюда противоядие как можно скорее! — крикнул он Салливану в тот момент, когда Джардайн сел рядом и с душераздирающей пробуксовкой рванул машину.

Салливан в полной растерянности некоторое время провожал взглядом удаляющийся автомобиль, затем поспешил к своему фургончику, в котором был радиотелефон.

— Сколько же их у него перебывало? — вслух размышлял Джардайн, мчась к дому Мерфи. — Сколько тел мы так и не нашли?

Таггерт безнадежно, даже беспомощно покачал головой.

— Мерфи пришлось убрать своих бывших коллег из «Каско» только потому, что они могли узнать Мэри Халм и связать с ним ее исчезновение. И он это сделал, но забыл про одного человека. Или просто посчитал, что Деннис слишком глуп и его не стоит принимать в расчет.

— А Дженет Гилмор? Она тут при чем? — спросил Джардайн.

Таггерт неопределенно пожал плечами.

— Поругавшись с родителями, Дженет ушла из дому. Ей надо было где-то переночевать. Кто знает, что привело ее к нему? Быть может, случайная встреча, и Мерфи просто играл роль сочувствующего незнакомца.

Джардайн на эти слова лишь горько хмыкнул.

— Ничего себе сочувствие! Нильсона он называл самым близким своим другом, однако не колеблясь убил его.

Джардайн сильнее надавил на газ и умолк, внимательно следя за дорогой и думая о Кристине Грей.

Мерфи смахнул нарезанную кубиками луковицу и измельченный зеленый перец в сковороду, где уже сочно шкворчало рубленое мясо. Он помешал томатную пасту и попробовал то, что получилось, на вкус, облизав деревянную лопатку. Не вполне удовлетворясь результатом, он подсыпал еще майорана и попробовал опять. Стало лучше. Не шедевр, но сойдет.

В кастрюле, булькая, варились макароны. Они еще были тверды. Чуть-чуть не дошли до консистенции, необходимой для настоящего спагетти.

Отложив поварские причиндалы, Мерфи прогулялся из кухни в гостиную, подошел к лестнице на второй этаж и крикнул:

— Ужин будет готов через десять минут!

Из ванной донесся голос Мэдлин:

— Как вкусно пахнет! Я спущусь через пять минут.

Мерфи прикрыл дверь на лестницу, подошел к серванту и, выдвинув один из ящиков, стал с нежностью рассматривать свою драгоценную маленькую коллекцию сувениров. Свои любовные трофеи.

Он опустил руку и достал самый любимый. На конце золотой цепочки тихо покачивался изящный полумесяц, поблескивая отраженным светом. Мерфи не мог отвести глаз.

И все-таки ему пришлось нехотя положить амулет в ящик, к остальным драгоценностям, а также предметам женского нижнего белья. Рядом лежала аккуратная упаковка тонких одноразовых пластиковых перчаток. Мерфи вытащил одну пару и натянул на свои руки, очень внимательно следя за тем, чтобы не повредить перчатки ногтями.

Он подошел к виварию, снял крышку с ящика, в котором прыгали лягушки, и положил ее на пол. Медленно, осторожно погрузил руку в ящик и зачерпнул ладонью маленькую, ярко окрашенную лягушку.

Очень аккуратно, очень бережно Мерфи начал поглаживать блестящую спинку животного. Он нежно массировал кожу неторопливыми круговыми движениями пальца. Нескольких секунд оказалось достаточно. Взглянув на палец, Мерфи заметил слабый мазок молочно-белого выделения и удовлетворенно улыбнулся. Поместил лягушку в виварий, подошел к столу и взял ложку. Смазал ее ядом сверху и снизу, потом положил на прежнее место. Вернулся к виварию, закрыл крышку и осторожно снял перчатки. Удерживая их двумя пальцами, большим и мизинцем, он отнес их в кухню и выбросил в мусорное ведро, после чего подошел к раковине, тщательно вымыл руки и вытер куском отрывного полотенца в рулоне.

Довольный тем, что предприняты все возможные меры предосторожности, он продолжил стряпать спагетти и опять попробовал на вкус.

Блюдо было готово. Мерфи достал из буфета две большие тарелки и положил в каждую по изрядной порции. Отнес их в гостиную, поставил на обеденный стол, и в этот момент в комнату вошла Мэдлин — посвежевшая, с новым макияжем.

— Ого, действительно вкусно пахнет, — одобрительно воскликнула она.

Мерфи отодвинул для нее стул.

— Я хорошо готовлю спагетти болоньезе. Я уже тебе говорил. — Он сел напротив, после того как села она. — Ну что ж, приступим? Думаю, тебе понравится.

Мэдлин не нуждалась в особом приглашении. Пока запах еды не поднялся на второй этаж, она не представляла себе, насколько была голодна. Накрутив спагетти на вилку, она поднесла ее ко рту и начала жадно есть.

Мерфи продолжал держать на весу вилку и ложку, наблюдая за Мэдлин.

— А знаешь, ты неправильно кушаешь это блюдо, — с легким укором вымолвил он.

Мэдлин вскинула на него глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Мерфи кивнул на вилку в ее руке.

— Вот ты кушаешь спагетти одной только вилкой. А я всегда использую при этом еще и ложку. Так едят итальянцы. Соус при этом не капнет ни на подбородок, ни на платье.

И, словно демонстрируя это, он накрутил макароны на вилку, подставил снизу ложку и поднес одновременно и то, и другое к губам.

Мэдлин насупилась. Она не привыкла, когда за ужином критикуют ее манеры. Кроме того, постепенно ей стало казаться, что Мерфи какой-то странный. Но, если это его обрадует…

Недовольно дернув плечами, она взяла ложку и начала копировать его движения. Мэдлин настолько проголодалась, что стала бы уплетать спагетти руками, если бы Мерфи рекомендовал ей именно такой способ.

— Какой у тебя большой дом, — проговорила она, набив полный рот. — Ты здесь живешь один?

Мерфи кивнул.

— Этот дом принадлежал моим родителям. Они оба умерли примерно лет пять тому назад. Сначала я пускал жильцов, но потом прекратил это дело. Не люблю, когда в доме посторонние.

Он замолчал и принялся за спагетти. Мэдлин отправила в рот еще несколько ложек и сделала вторую попытку:

— Скажи, почему тебя так интересуют лягушки?

Мерфи поднял на нее глаза, вдруг ставшие блестящими и оживленными.

— Меня больше всего интересуют токсины. Когда-то я работал в лаборатории по их изучению. Там были змеи, пауки…

Мэдлин передернулась.

— Ах, только не вспоминай про пауков. Я их терпеть не могу.

Но Мерфи, казалось, не слушал ее. Он навязчиво развивал эту тему.

— Мои лягушки, Phylobates terribilis, — таково их полное латинское название — вырабатывают уникальный яд. Хочешь, расскажу?

Мэдлин вздохнула, покоряясь неизбежности.

— У меня такое ощущение, что с ним далеко не уедешь, — пробормотала она.

— Этот яд называется батрахотоксин, — продолжал Мерфи. — Яд нервно-мышечного действия, препятствующий сохранению электрической поляризации клеточной мембраны. Короче говоря, он вызывает мышечный паралич.

— Превосходно, — саркастически промолвила Мэдлин, с удвоенной силой принимаясь за спагетти, пока он вконец не испортил ей аппетит.

— Южноамериканские индейцы поджаривают этих лягушек, чтобы добыть их яд, но это можно сделать простым поглаживанием их ядовитых желез, — монотонно бубнил Мерфи.

Мэдлин вдруг ощутила непроизвольную дрожь во всем теле. Это ее немного обеспокоило. В комнате было тепло, даже слишком, так что это была не обычная дрожь. Почти одновременно с этим она почувствовала, как неровно заколотилось сердце.

Мерфи продолжал свой отвратительный рассказ с почти садистской ухмылкой:

— От него нет противоядия. Пораженный этим ядом не поддается лечению. Несомненно, это самый сильнодействующий из известных животных токсинов. — Он помолчал, мечтательно глядя мимо Мэдлин. — А впрочем, я думаю, меня сильнее всего очаровывает то, что столь прекрасное может быть столь ужасным.

Мэдлин отложила вилку и ложку и с тревогой вперилась взглядом в Мерфи. Ей, кажется, начал изменять слух. Голос Мерфи звучал как-то странно, искаженно. Он доносился словно издалека, отдавался эхом, словно гипнотизировал — почти как если бы внутри него сидел кто-то еще и использовал его рот вместо громкоговорителя.

Первоначальные недобрые предчувствия относительно Колина Мерфи теперь быстро превращались в панический страх. Сейчас он представлялся ей не просто странным, но положительно безумным.

— Мне кажется, я тебя боюсь, — произнесла Мэдлин тихим, немного сдавленным голосом.

Мерфи смотрел на нее безучастным взглядом.

— Я как питон, — промолвил он улыбаясь. — Живая мягкая игрушка.

Мэдлин порывисто оттолкнула тарелку. У нее совсем пропал аппетит. Она хотела отодвинуть стул и встать на ноги, но мускулы отказывались ей повиноваться. Во рту все странно онемело, точно после укола зубного врача.

— Это совершенно безболезненно, правда, — говорил Мерфи. — Просто твое тело перестает функционировать, и ты умираешь.

Объятая ужасом, Мэдлин сделала еще одну попытку стать на ноги. В первую секунду было ничего, но потом вдруг словно каждый нерв и каждый мускул во всем ее теле в один миг был словно приведен в действие гальванизацией. Содрогнувшись в мощной конвульсии, она рухнула со стула на пол.

Мерфи неторопливо поднялся, обошел стол и встал над ней. На его лице появилось дикое, эксцентричное выражение — отчасти интереса, отчасти жалости, отчасти возбуждения. Он был теперь так близок — этот сладостный, восхитительный миг смерти. У Мерфи взыграла кровь. Сейчас не было никаких сомнений в том, что эрекция не за горами: брюки под молнией так и распирало.

— Ты не должна противиться, — вымолвил он тихим, почти нежным голосом. — Ты просто перестанешь дышать. Пожалуйста, не противься.

Тело Мэдлин сотрясла серия жестоких судорог. Она дергалась на ковре, пока не оказалась полуприслоненной к дивану. Не в состоянии совершить никаких контролируемых, сознательных движений, она могла только смотреть на Мерфи расширившимися от ужаса глазами.

Конец наступил очень быстро. То был момент абсолютного, предельного страха, ибо Мэдлин, несмотря на то, что она могла ясно видеть и мозг ее работал нормально, вдруг осознала, что уже не дышит. То была не паника и не отчаянная борьба за жизнь, поскольку мышцы ее груди и живота уже были инертны и не поддавались контролю. В последние несколько секунд осталась лишь холодная, жуткая несомненность смерти — вплоть до финального мгновения, когда она почувствовала, что сердце ее перестало биться. Мэдлин умерла с широко открытыми глазами.

Мерфи еще долго стоял, глядя сверху на ее неподвижное тело. У него прыгало сердце. Наконец он наклонился и усадил ее на диван. Скрестил на груди ее руки, одну за другой, в классической позе умершего.

Потом он опустился на колени, дотронулся до ее волос и лица кончиками пальцев, ощущая мягкую, теплую поверхность ее кожи. Затем склонился ниже и прижался щекой к ее щеке, с возбужденной дрожью измеряя температуру ее тела. Скоро, теперь уже скоро, она станет холодной. Он быстро поцеловал ее в застылые губы и встал. Надо было принять душ, побриться и привести в порядок прическу. Мэдлин наверняка захочется, чтобы он предстал перед ней во всей красе, когда они начнут заниматься любовью.

Констебль Райд уже ждала Таггерта и Джардайна перед домом Мерфи, получив вызов по рации в автомобиле.

— Спасибо, что приехали, — сказал Таггерт. — С ним, вероятно, девушка. Ей может понадобиться женское участие.

Джеки Райд показала на окна гостиной, в которых горел яркий свет.

— Мерфи там, это точно. Так, значит, это он?

— Скорее всего, — мрачно промолвил Таггерт. Он задумался на долю секунды и подтвердил свой ответ отрывистым кивком. — Да, это он.

И Таггерт пошел по садовой дорожке, ведущей к главному входу.

Мерфи медленно, с любовью расстегивал пуговицы на блузке Мэдлин, обнажая выпуклости ее юных грудей и тонкое кружево бюстгальтера. Он потрогал нежную, твердую плоть кончиками пальцев, пробежался вниз, по глубокой ложбине груди, пока не достиг передней застежки лифчика. Шумно дыша, с растущим возбуждением, он разнял половинки и вытащил из-под нее бюстгальтер.

Несколько упоительных мгновений Мерфи не сводил глаз со сливочно-белых грудей Мэдлин. Затем, облизав в предвкушении губы, он начал медленно склонять к ним лицо.

Громкий звук дверного звонка пронзил тишину. Мерфи вздрогнул, резко повернул голову в сторону двери. В его организм быстро начал поступать адреналин. Он вскочил, пробежался по комнате к окну, отодвинул занавеску на несколько дюймов. И узнал Таггерта, второй раз нажимавшего на кнопку звонка.

Мерфи заторопился назад, к телу Мэдлин. Он подхватил труп за ноги и начал волочить по полу в переднюю. Задержавшись у лестницы, он отпустил ноги Мэдлин, встал на колени, отогнул ковер и дернул за кольцо люка, ведущего в подвал. Затем он опять поднялся на ноги, подтащил труп к люку и неловко столкнул его вниз по деревянной подвальной лестнице. Потом он и сам скользнул вслед за ней вниз и закрыл над головой люк, предварительно позаботившись, чтобы ковер лег на свое место.

В подвале было темно, если не считать тусклого желтого света от обогреваемого вивария, в котором находилось то, что осталось от похищенных змей. Мерфи весь сжался на ступеньках и ждал. Сердце его бешено колотилось.

Секунды бежали быстро. Раздался еще один звонок в дверь, затем опять наступила пауза. Наконец Мерфи услышал приглушенный звук разбитого стекла и хруст треснувшего дерева. Таггерт и Джардайн, сломав дверь, ворвались в дом.

Не смея дышать, Мерфи вслушивался в тяжелые шаги и слабое поскрипывание досок над головой, когда Таггерт, Джардайн и Райд осматривали дом.

Казалось, это никогда не кончится. Звук шагов то приближался, то удалялся, то возвращался опять. Открывали шкафы, выдвигали ящики, распахивали и захлопывали двери. Иногда Мерфи удавалось расслышать слабые голоса, слишком неразборчивые, чтобы понять, о чем идет речь.

Потом все надолго смолкло. Мерфи продолжал ждать, не смея поверить, что они наконец ушли. Глаза его начали привыкать к темноте. Он посмотрел вниз, на распростертое тело Мэдлин, спустился по ступенькам. Ее широко открытые глаза смотрели на него с осуждением. В безжизненных, мерцающих зрачках отражался тусклый свет, исходивший от вивария.

Пока он ее разглядывал, с потолка на ее лицо свалился большой мохнатый домовый паук, проворно пересек ее грудь и побежал по ее телу прямо к Мерфи.

Мерфи в непроизвольном движении, продиктованном рефлекторным страхом, оттолкнул труп ногой. Тело скатилось с оставшихся четырех ступеней и повалилось на пол подвала. Туфли Мэдлин громко стукнулись об дерево лестницы, и звук этот был усилен эхом, отраженным от подвальных стен.

Заглушая сердцебиение и пульсирование крови, над Мерфи вновь раздались шаги. Кто-то остановился прямо над головой и начал что-то обсуждать.

Затем — звук открывающегося люка и неожиданный световой удар прямо в лицо.

Таггерт смотрел на испуганного, припавшего к земле молодого человека и лежавшее рядом исковерканное тело Мадлен.

— О, нет! — воскликнул он в беспомощном протесте. И начал осторожно спускаться к сжавшемуся от страха Мерфи.