2

Иван застыл, завис на несколько мгновений – как компьютерная программа, тормозящая из-за атаковавшего его вируса, – а затем заметил, что пожарный Алексей тянет руки туда, к пеплу на полу.

– Нет! – рявкнул Иван, и Алексей отдернул руку, как будто его обожгло. Медленно, словно боясь потревожить тикающую бомбу, Иван подошел к Алексею и так же медленно присел на корточки рядом с ним. – Пожалуйста, ничего больше не трогай.

– Да я и не трогал, – обиженно пробормотал Алексей, но Третьяков его задетые чувства проигнорировал.

– Важно, чтобы все осталось на своих местах.

– Думаешь, это что… убийство? – прошептал Алексей.

– Я думаю, что это – возможное место преступления, и нужно сделать так, чтобы до приезда экспертов тут больше ничего не потревожили. Я имею в виду не только дом, но и двор, и дорогу около дома, и снег за домом. Понимаешь меня, Алексей? Ты даже не можешь сейчас откатить свои машины. Нужно сохранить хотя бы те следы, что остались.

– Мы приехали тушить бытовой пожар, понятия не имели, что внутри вообще кто-то есть… Ты сам видел, да? – Алексей смотрел заискивающе. – И полицию мы вызвали, они просто не приехали.

Иван заговорил ровно, монотонно, как говорят с сумасшедшим, у которого в руке нож.

– Никто вас ни в чем не обвиняет. В данный момент полиция на адресе есть, и это я.

– Но ты же сам говорил – юрисдикция. И потом, ты его знал.

– Ничего, – убаюкивающе кивал Иван. – Это ничего. Я же ему не родственник. А юрисдикция сейчас никакой роли не играет. Если моего друга убили, нужно найти убийцу, не так ли? Это главное, да? Ты мне поможешь, Алексей?

После некоторой заминки Алексей кивнул.

– Вот и хорошо. Сейчас ты пойдешь и выведешь людей со двора так, чтоб они не наследили слишком сильно. Потом ты еще раз свяжешься с вашей диспетчерской и доложишь обстановку. Назови им мое имя и должность. Ты все понял? Алексей? Ты меня слышишь?

– Да, слышу, – кивнул тот и вышел.

Оставшись один, Иван снова склонился к основанию кресла. Такие кресла редко встретишь, особенно на дачах. Массивное, изогнутое, кожаное – Иван хорошо помнил, как радовался Петрович в октябре, когда кресло притащили друзья – подарок на пятьдесят первый день рождения. Трудно выбрать подарок человеку, у которого есть буквально все. Петрович был к деньгам равнодушен, но вот массажное кресло – другое дело. Стоило такое целое состояние, ну так и друзья у Морозова были непростые люди. Ивана тоже пригласили тогда – и на охоту, и на праздник. Народу понаехало – тьма. Дачные соседи-собутыльники, бизнесмены в костюмах от Brioni, коллеги по работе всех званий и мастей. От приглашений Морозова редко кто отказывался. Двор тогда был забит под завязку всеми видами тачек, от «Жигулей» до «Bentley».

Самое смешное, что самому Петровичу, кажется, на всех них одинаково плевать было. Ему бы только за кабанами по лесу гоняться. Но кресло оценил и одобрил, только в нем потом и сидел.


Иван долго рассматривал еле заметные среди пепла линии и хмурился. Подозрение – черное и страшное – кажется, подтверждалось. Две обгоревшие и упавшие на пол кабельные стяжки – такими в строительных магазинах связывали товар – с затянутыми в пластиковых замках обрубками жесткого пластикового кабеля с зазубринами. Замки и пластик сильно расплавились, но все равно было понятно, что именно лежит перед ним в пепле. Именно этими стяжками сегодня пользуются все, кому не лень, чтобы связывать и обездвиживать людей. Все – даже они, полиция, в случае, если наручников не оказывается под рукой. Наручники – штука специфическая, подотчетная и громоздкая, не всегда удобно с собой носить. А кабельная стяжка для процессуального кодекса – пустое место. Как говорится, дешево и сердито. А главное – эффективно, когда надо временно и не очень законно обездвижить, к примеру, пьяного дебошира.

Само наличие кабельной стяжки – еще полбеды, а вот то, где именно она лежала, было хуже всего. Обгоревшие остатки кабельной стяжки лежали слишком ровно, слишком симметрично под подлокотниками – там, где были руки, а точнее, запястья покойного.

– Значит, прогорели и упали на пол, – пробормотал про себя Иван. Затем склонился, выгнул шею и заглянул глубже под обгоревший остов кресла. Потом удовлетворенно кивнул, поднялся и, предварительно оглянувшись, отступил в свои же собственные следы на черном полу. Достал видавший виды телефон с паутинкой на разбитом защитном экране и сфотографировал покойника. Крупные планы и детали. Руки на подлокотниках, широко раздвинутые ноги, ступни, словно утянутые под кресло. Причина такой неестественной «царственной» позы теперь прояснилась во всей своей кошмарной простоте. Только так можно было притянуть ступни к опорному кругу кресла.

Иван попытался просчитать ход событий.

– Значит, тебя каким-то образом усадили в кресло, пристегнули руки к подлокотникам, ноги притянули к кругу, а ты не сопротивлялся, не вырывался. Ты был крупным мужчиной, с меня ростом, не меньше ста восьмидесяти пяти сантиметров. Да, за пятьдесят, да, выпивал, но ты был в отличной форме. Плюс охота, рыбалка, да и работа тоже не совсем сидячая. Ты был тренированным офицером полиции, но дал привязать себя – руки и ноги. Странно. Только если ты был без сознания или…

Иван бросил взгляд на пол рядом с креслом. Плоская бутылка, знакомая. Пожарный прав, это, скорее всего, вискарь. Не просто вискарь, а наш подарок. Шотландский купажированный виски Ballantine’s, пол-литра, плоская бутылка. Покупали целый ящик в «Метро Кэш-энд-кэрри», так как была скидка. Дарили всем в руководстве.

Он передвинулся чуть в сторону и сфотографировал бутылку, не поднимая ее с пола.

– Да, вполне может быть, что это та самая бутылка. И что это дает? Ты забрал бутылку с собой на дачу, но это никак не объясняет, почему ты покорно позволил себя связать и сжечь. Допился до обморока и отключился? С одной бутылки, пусть даже и «Ballantine’s»? Очень сомневаюсь. Может быть, ты просто спал в кресле, а убийца тихо влез в дом? А что, в этом есть логика. Получается, ты уснул в кресле, и к тебе подошли во сне. Хотя странно, что не побоялись. Ты ведь мог проснуться от шума и оказать сопротивление. Какие-то они бесстрашные… Кто? Воры? Самая вероятная версия. А самая вероятная – она же обычно и правильная. Значит, допустим, забрались в дом, нашли тебя спящим, возможно, ударили чем-то по голове, это потом экспертиза обязательно покажет. Затем связали, украли все, что смогли найти, и подожгли дом, чтобы скрыть следы.

Нормальный такой расклад, но Ивану он не нравился категорически. Дачные воришки – это, как правило, всякая шелупонь. Молодежь-шпана, наркоманы, залетные мелкие уголовнички. Даже если допустить, что они не знали, что дача принадлежит подполковнику полиции – а скорее всего, так и было, – но что в доме кто-то был, они точно знали. Во дворе стоит внедорожник «BMW», в окнах горит свет, из печной трубы валит дым. Полезли бы они в такой дом? Черт его знает. Все может быть, идиотов полно, конечно, а все же маловероятно. Тем более вокруг – море пустых домов с темными, слепыми окнами. Лезь – не хочу.

Иван прошел в пристройку, где стоял сейф.

Нет, случайные воришки – это маловероятно. Значит, знали, куда лезли, и знали, к кому. Знали, что в доме есть оружейный сейф, в котором Морозов держит деньги. Кто мог знать об этом? Да кто угодно. Иван и сам это хорошо знал, потому что именно здесь, в этом самом доме, примерно три года назад Морозов вынул из этого самого сейфа два с половиной миллиона рублей – в долг, Ивану на взнос за квартиру. Третьяков тогда был поражен – не тем, что Петрович дал ему в долг, да еще такую сумму; Морозов был щедрым и относился к деньгам легко. Ивана поразил сам факт наличия в дачном сейфе двух с половиной миллионов рублей. И всегда, если нужно было дать денег егерям или еще чего, Морозов всегда брал деньги из сейфа, который он в шутку называл тумбочкой.

Тогда, получается, Петровича убил кто-то из своих? Дачник, сосед? Возможно. Рабочий вариант, как минимум. Осторожно, не прикасаясь, Третьяков заглянул внутрь сейфа, подсвечивая себе фонариком на телефоне. Стройный ряд ружей, автомат с матерчатой перевязкой, запакованные блоки патронов. Денег в сейфе не было. Ни копейки. На полу в сейфе было мокро, валялась грязная, затоптанная оберточная бумага.

Значит, все-таки деньги.

Иван поежился, то ли от пронизывающего холода, то ли от мысли, что его друг сгорел, прикованный к массажному креслу. Сгорел из-за денег, на которые Морозову, по большому счету, всегда было плевать.

Осторожно, по своим же следам, Третьяков вышел во двор. Бревенчатый дом с пристройкой, сарай – все это было старым, купленным не для комфорта, а за место. В сарае стояли два снегохода, квадроцикл и бензиновая газонокосилка. Забор вокруг дома был, пожалуй, самой дорогой постройкой на участке. Добротный, из красного кирпича, ворота на радиоуправляемом механизме, массивная калитка. Сзади крепкая металлическая дверь с навесным замком и щеколдой – собственный выход в пролесок. Иван искал следы. Грабители, не по воздуху же они прилетели.

И тем не менее – никаких следов. Если двор перед домом был буквально изрыт следами подошв, протекторов шин, длинными канавками, оставленными шлангами и другим оборудованием пожарной бригады, то с обратной стороны дома все пространство было засыпано ровным слоем снега и пепла. Иван сделал еще несколько фотографий, параллельно рассматривая подходы к каждому окну. То же идеальное снежное покрывало, если не считать мелких птичьих следов, да и тех немного.

Иван дошел до калитки, толкнул ее – калитка оказалась открытой, и никаких следов вокруг. Открывшись, она прорыла ровный след в снегу. Сразу за калиткой начинался лес. Иван посмотрел на скамеечку, рядом с которой, припорошенная снегом, стояла трехлитровая банка, приспособленная под пепельницу, и вдруг что-то защипало в глазах. Он подумал, как часто Петрович сидел тут, курил и любовался дикой природой. Сглотнул, вдохнул, взял себя в руки. Сфотографировал скамейку и банку. Посмотрел на окурки. «Camel» – те самые, что курил Петрович.

Вопрос со способом проникновения в дом оставался открытым. Иван подумал: «Хорошо, хоть ночь выдалась ясная, оставила весь снег нетронутым. Такой снег – лучший друг оперативника. Если что, потом даже одного следа будет достаточно, чтобы схватить тебя и отправить в ад. Если этот след есть – они его найдут».

И, словно в ответ на его мысли, что-то холодное упало ему на лицо. Иван поднял голову и матюгнулся. На щеках осели холодные снежинки. Еще лучше. Только снега не хватало. Иван встрепенулся и принялся фотографировать все подряд. Когда он вернулся к дому, усталый Алексей протянул ему пачку сигарет. Иван закурил.

– В отделении сказали, что выслали два наряда, но черт их знает, где они.

– «Скорая»?

– «Скорая» застряла в сугробе в Верейках, чего-то их там на обочину понесло. В общем, сказали, что передали вызов другим бригадам, но пока чтоб не ждали.

– Почему-то я совсем не удивлен, – хмыкнул Иван и сплюнул на снег.

Загрузка...