Знание-сила, 2004 № 06 (924)

Нет легких времен

"Чтоб ты жил в эпоху перемен!" — говорят, что это проклятие придумали китайцы еще в эпоху Конфуция. Но где в этой фразе верное ударение? На последнем ли слове? Или на третьем? Или на втором? Ученый историк наверняка предпочтет последний вариант, тихо разумея про себя: поживи-ка ты в эдакую эпоху, а я поживу позже, чтобы исследовать ее в целом и твою жизнь в ней!

С этой точки зрения, середина X века христианской эры интересна почти на всей Земле. Но особый интерес представляет Европа, ибо нигде не было тогда столь вопиющих безобразий и противоречий. А если учесть то, какой интересный порядок (именуемый Высоким Средневековьем) утвердился в этом углу Евразии всего полвека спустя, как не позавидовать тем, кто сам видел зарождение этого Порядка из Хаоса?

Попробуем испытать эту радость глазами будущего кардинала Лиутпранда и перенесемся в Рим. Священная империя там вроде бы есть, но коронованного императора нет. Напротив, папство есть и папа есть, но до чего же бесцветное существо этот Марин II (он же Мартин III)!

Настоящий герой этих десятилетий Оттон — новоиспеченный король Германии. Что нужно ему сделать, чтобы заслужить имперский венец — наследие Карла Великого, который мечом и огнем загонял саксов (предков Оттона) в святую купель полтораста лет назад?

Император Лотарь. Миниатюра Евангелия Лотаря, $43 - $45 гг. Париж, Национальная библиотека

Статуэтка Карла Белиного, IX е. Париж. Лувр.

Согласно народным сказкам, царевич должен убить дракона и спасти принцессу. Дракон — это, конечно, мадьяры, чья легкая конница наводит ужас на Центральную Европу. Отразить ее может лишь профессиональная латная конница, какая была у Карла Великого, сокрушившего авар, или у Карла Мартелла, побеждавшего арабов. Но в Германии пока все латники-рыцари служат тем или иным графам и герцогам; он, Оттон, — всего лишь первый среди них. А нужно стать единственным! Для этого приходится ссорить соперников между собой, ублажать епископов и аббатов, упреждать заговорщиков, а потом мириться с сыновьями убитых мятежников, жалуя им церковные посты. А что еще пожалуешь? Земли-то королю самому нужны, чтобы латников с них кормить и вооружать!

И как там насчет спасаемой принцессы? Ее имя уже прозвучало: Адельгейда! Это дочь герцога Роберта Бургундского, который недолгое время считался королем Франции.

Оттон I и его жена. Статуи в часовни Магдебургского собора

Пережив множество бурных происшествий, Адельгейда направит свои стопы к тому же Оттону Германскому Тот заявит всему миру о своих правах на все возможные короны, но весь мир (и главное — князь Альбериго Римский) подождет, пока претензии Оттона будут подтверждены мечами его латников в великой битве с мадьярами на Лешском поле в 955 году. Незадолго до этого события умирающий князь Альбериго предложит королю Отгону наладить отношения с Клюнийской партией, чтобы преуспеть в контроле над продажной шайкой римских церковников.

Ибо римская курия разложилась давно и непоправимо. Даже если на престол восходит энергичный папа (каким был Иоанн X), он действует как светский государь, не связанный христианской этикой. А нынешний папа Марин II — ничтожество, хоть и присвоил имя святого мученика, сгинувшего в борьбе против царской ереси монофелитов. Свергнуть такого понтифика нетрудно, но где взять ему на смену достойного церковника? Католическому' миру нужна "школа пап", какою был четыре века назад монастырь святого Бенедикта в Монте-Кассино. Но, увы, орден бенедиктинцев рассеялся по всей Европе, его слава увяла. И вот на смену италийскому Монте-Кассино в Бургундии поднимается новая твердыня — Клюни, где давно правит аббат Одон.

Воистину святой человек и неутомимый организатор! Он уже не раз приезжал в Рим, чтобы вразумить местных князей и епископов, но пока без пользы. Одон побеждает чертей крестом; кто-то должен встать рядом с ним и поражать свиней перстом! Вот дело для нового католического императора: если Оттон 1ерманский с ним справится, то станет основателем династии, не уступающей Каролингам! Конечно, это дело затянется на десятилетия. Кто хочет многое успеть, тот должен рано начать и помнить поговорку: новый день приходит голодным!

Таковы труды и дни будущего императора католического Запада Оттона 1 Великого накануне его грядущей славы, в 944 году от Рождества Христова. Между тем на православном Востоке завершается бурная карьера персоны, очень похожей на Оттона: это — Роман Лакапин, адмирал ромейского флота и вот уже 24 года опекун молодого императора Константина Багрянородного.

Не слишком ли долгая получилась опека? Назвать Романа узурпатором нельзя: он честно отстоял столицу от натиска Симеона Болгарского, который норовил сам взойти на золотой имперский трон. Но вскоре он помирился с болгарином, признав за Симеоном равный титул паря, а за главою болгарской церкви — титул патриарха. Внучка Романа вышла замуж за сына Симеона: этот брак позволил правителю ромеев сосредоточить все внимание на восточном фронте борьбы с мусульманами.

С тех пор прошла четверть века. Роман был удачлив в войнах с угасающим халифатом Аббасцдов. Но теперь старый владыка Роман надоел очень многим придворным. Особенно портят его репутацию бездарные сыновья: троих отец уже венчал соправителями, а четвертого произвел в патриархи, хотя тот более всего любит ухаживать за конями. Между тем давно вырос законный преемник Романа на троне — цесаревич Константин Порфирогенит. Рожденный от венценосного отца, он формально правит уже сороковой год, но к реальной власти до сих пор не причастен и не жаждет ее, избегая связанного с нею риска. Законный автократор ромеев предпочитает быть реальным министром науки и просвещения: он заведует университетом, руководит дружиной ученых энциклопедистов и сам готов писать книги по любым вопросам.

Подражая римскому императору Клавдию, Константин VII трудится как историк своей эпохи. Для своего сына Романа он написал руководство по управлению империей. В нем нашлось место для правил безопасности в военном лагере, для подробного описания придворного ритуала, даже для правил раздачи подарков или взяток придворным и чиновникам. Такова повседневная жизнь императора — вечного пленника своего престола и своих подданных!

Независимо от своей воли Константин VII стал знаменем одной из партий, недовольных самовластьем Романа Лакапина. В конце 944 года Константин станет императором. Последние 15 лет своей жизни ученый император проведет в роли главы государства, имея своей верной супругой дочь прежнего владыки ромеев, а своим первым министром — его незаконного сына. Но за полвека жизни радом с троном трудолюбивый Константин нажил стойкое отвращение к грязному делу власти. Он и впредь сохранит это чувство, охотно доверяя большинство дел своим толковым и властным приверженцам, а свой ученый ум нагрузит постижением тайн Империи и Власти.

Одежда норманнов

Викинг. Резьба по дереву. Фигура с корабля из Осберга, IX в.

Бронзовое изображение бога Тора. Исландия

Девять веков назад те же тайны волновали язычника-римлянина Клавдия. Он искал ответы на свои вопросы, изучая историю тех народов, которые уступили римлянам пальму первенства, — этрусков и карфагенян. Потом Клавдий занял место Цезаря и Августа и продолжил их работу, покоряя Британию и Германию. Теперь Италия впала в ничтожество; олимпийские боги забыты, но Германия и Англия процветают, задавая тон жизни в католической Европе. Не так ли будет с империей ромеев в грядущие века? Что он — Константин Багрянородный — может сделать при жизни, чтобы послужить вечному процветанию империи вокруг Босфора? Нужно крепить мир и дружбу с болгарами, грузинами и армянами; без помощи этих крещеных народов Царьград вряд ли долго устоит перед натиском Исламского мира!

Нужно крестить других варваров Европы, пока это великое дело не перехватили совсем римские миссионеры. Лаба и Висла, Днепр и Дон — вот будущие рубежи православной империи! Если обитатели степей к северу от Тавриды будут крещены, то сквозь их ряды не прорвутся с востока новые гунны! Поэтому следует ласково встречать гостей с севера, не считая их всех безгласными данниками Хазарин. Если Хазария погибнет в свой черед, кто займет ее место на торговых путях из Царьграда на север и восток? Пусть лучше это будут православные варвары, чем любые другие!

Эти размышления дальновидного Константина приведут императора через 12 лет к судьбоносному решению: по его приказу имперские чиновники ласково встретят в Царьграде княгиню Ольгу Киевскую, меж тем как посол короля Оттона I Лиутпранд будет принят холодно и отпущен ни с чем. Ибо Оттон — хозяин Рима и потому не может быть другом Царьграда. Ольга же склоняется к принятию крещения со своим народом: пусть лучше она примет миссионеров из Византии и Болгарии, чем из Германии и Италии! Столь же приветливо в Царьграде встречают мадьярских вождей, заклятых врагов Германского королевства. Чем и когда завершится культурный натиск империи ромеев на дикий север Европы? Темна вода во облацех полярных...

Между тем диалог окрестных варваров со средневековыми империями и королевствами принимает в X веке новые формы. Первый прорыв в этом деле совершили норманны: они стали нормандцами. Еще в 912 году конунг Ролло Пешеход принял крещение и получил в жены королевскую дочь Жизель. Область вокруг устья Сены, давно захваченная викингами, была вручена Ролло на основе феодальной присяги: он получил титул герцога Нормандии.

Победа Константина I в битве при Мильвии, IX в.

Здесь военная демократия викингов превращается в феодальную монархию нормандцев. Вслед за крещением (для начала — номинальным, ибо перед боем новые нормандцы молятся Одину и Тору, а не Христу) начинается освоение французского языка, ведь жены большинства нормандцев — местные франконки! В 945 году внук Ролло Ричард Бесстрашный, желая научить своего первенца норвежскому языку, вынужден пригласить учителя из Скандинавии: среди нормандских поселенцев совершенство родной речи уже утрачено...

Тот же процесс столь же быстро идет во второй — Восточной Нормандии, яже рекомая Русь. Ключевой фигурой здесь стала княгиня Ольга. Уроженка Пскова, она, видимо, была смешанного происхождения: отец — варяг, мать — словенка. При рождении девочка получила два имени: славянское и скандинавское. Лишь второе сохранилось в русских летописях как свидетельство знатного происхождения: ведь Ольга, или Хельга — это ведунья или волшебница, наделенная высшей силой и петому способная властвовать людьми.

Это умение Ольга выработала и отшлифовала в долгие годы замужества за варяжским князем Игорем. Тот, судя по летописи, был храбрый вояка, но неосмотрительный воевода. Можно думать, что в их семье Ольга была той "шеей", которая вертит главою семьи. Конечно, в Киеве у княгини вскоре появилась своя партия, значительную часть которой составили славянские дружинники и воеводы: Претич (спаситель города от печенегов), Борич (его имя до сих пор носит улица "Боричев взвоз") и другие удальиы, более доверявшие расчетливой княгине, чем ее взбалмошному супругу. Не диво, что дети Ольги известны нам лишь по их славянским именам: Святослав, Глеб.

Но имена меняются быстрее, чем нравы; кому это лучше знать, чем псковитянке Ольге, которая к концу жизни превратится сперва в "архонтессу Хельгу", а затем — в "регину Хелену"? Ее крестный отец, старый и мудрый император Константин VII, выберет для духовной дочери то имя, которое носила мать Константина I — Крестителя ромеев. Она убедила сына, что в делах державных Христос Вседержитель сильнее, чем Непобедимое Солнце, коим клянутся воины- митраисты. Пусть теперь Елена Русская убедит в том же своих сыновей! Тогда Византия на Босфоре и Русь на Днепре заживут мирно, не смущаемые пограничными распрями, что так мешают дружбе ромеев и болгар. Ведь любые народы хотят жить мирно и порознь!

Вышивка по шелку. Бамберг, музей, XI в.

Да, большинство членов любого этноса думают именно так, но остальные их соплеменники только и мечтают заварить новую кашу. Вспомним, что княгине Ольге понадобились считанные недели для того, чтобы отомстить осмелевшим древлянам за гибель мужа. Но целых 12 лет неустанного правления в Киеве и разъездов по всей Руси понадобились для того, чтобы обеспечить свой тыл перед поездкой в Царьград! Съездить-то недолго и не очень трудно, но будет ли куда вернуться крещеной и увенчанной архонтессе и регине? Худшего избежать удалось, но в отсутствие матери юный Святослав стал лидером "военной оппозиции" в Киеве. Конечно, мудрая Ольга признала законность пожеланий горячей молодежи, но, очевидно, поставила сыну жесткое условие: хочешь стать воителем — готовься к войне с хазарами, а не к набегу на ромеев! Научись искать союзников среди недругов твоего главного врага, договорись и подружись с теми кочевниками, которые чувствуют себя обиженными хазарской властью! И не забудь о мусульманах вокруг Хазарии...

Действительно, в середине X века исламский узел вокруг иудейской верхушки в Хазарии затягивается все туже. В 922 году приняли ислам булгары, живущие на Каме и Средней Волге: их правители решили встать под защиту далекого халифа при очередном конфликте с близким хаканом. К тому же лучшее войско в Хазарии составляли наемники — мусульмане из Средней Азии; все прочие степняки, оставаясь "презренными язычниками" для своих владык-иудаистов, платили им таким же недоверием и могли подвести в трудный час. Так случилось в 965 году, когда повзрослевший Святослав атаковал Хазарию с севера, — вниз по Волге, мимо нейтральных булгар и при поддержке степных печенегов.

Так Восточная Нормандия дотянулась до исламского Каспия и начала тянуться к ромейскому Понту. Если бы в ту пору во главе ромеев не оказался великий воевода Иоанн Цимисхий, пришлось бы столичным жителям вновь платить выкуп северному варвару, как было сто лет назад — при патриархе Фотии! От таких испытаний граждан Царьграда в 960-е годы уберегла судьба, но лишь потому, что сами ромеи не сидели, сложа руки.

Совсем иначе вели себя в 945 году обитатели славного Багдада — арабы, персы и иные переселенцы со всех краев Исламского мира. Бюрократическое вырождение режима Аббасидов зашло гораздо дальше, чем вырождение хазарской администрации в приволжской столице Итиль. В Багдаде наступила эра открытых сговоров или явного соперничества среди всех этносов Исламского мира.

Кто жил далеко от столицы, тот помышлял об отделении от надоевшей исламской империи. Так поступили в 929 году мусульмане Испании, объявив своего эмира из рода Омейядов новым халифом Абд-ар-Рахманом III. Менее пышно справили свое отделение от Багдадского халифата мусульмане Северной Африки (Магриба), Египта и Средней Азии (Мавераннахра). Но ближайшие к Багдаду северяне—дейлемиты с гор по южному берегу Каспия, недавно принявшие ислам в его шиитском варианте, — решили перестроить империю согласно своим идеалам. Их вождь Ахмед Буя подошел к Багдаду в 945 году и потребовал от халифа Мустакфи титул верховного главнокомандуюшего — амир-аль-умара.

Монастырь св. Дионисия на Афоне (основан в 963 году)

Получив это звание, глава дейлемитов разогнал всех бывших министров, набрал новое правительство из небогатых столичных грамотеев и наконец объявил себя султаном — верховным светским владыкой всех правоверных, признающим лишь духовный авторитет халифа Аббасида. Так столица Аббасидов обрела двоевластие по образцу Хазарии, но без серьезного раскола по вере между властителями и подданными. Эта система оказалась на диво прочной и существовала триста лет, пока доминирующие этносы и их султанские династии в Багдаде регулярно сменяли одна другую. А потом пришли монголы...

Пока в западной половине Евразии — от Испании до Ирана — идет многократный дележ наследства великих держав между окрестными варварами, сходный процесс охватил и Дальневосточную Ойкумену. Такое случалось здесь не раз, но X век внес особую климатическую коррективу: одновременно с распадом империи Тан в Восточной Степи наступила вековая засуха.

Степняки покидают степь! Одни уходят на север, в зону бывшей тайги, которая превращается в сухие хвойные леса по берегам больших рек. Так на карте Сибири появится самый северный тюркоязьгчный народ — якуты, пасущие коров и лошадей (а не оленей!) на лугах вдоль реки Лены. Другие тюрки из племени шато целиком переселились на регулярно увлажняемые земли Поднебесной империи. Здесь они основали державу Хоу-Тан, назвав ее в честь погибшей великой тезки, ибо из всех китайских династий только Тан умела грамотно обращаться со степняками.

Третья ветвь степняков — потомки сяньби, монголоязычные кидани — откочевали на самый дальний восток, в Приамурье, где "засухой" называют то, что степняку кажется раздольем. К югу от долины Хуанхэ продолжается чехарда традиционных династий: их названия чередуются в обычном порядке, согласно появлению и исчезновению правящих фамилий. Но в Поднебесной испокон веку Север командовал Югом; кто же теперь одержит верх на севере?

До 927 года чаще побеждал своих врагов хитроумный и коварный вождь киданей Елюй Амбагань. Потом он умер, и власть захватил его младший сын Дэгуан, а старший сын Дэюй бежал в царство тюрок Хоу-Тан. Его правитель Ли Сы-юань был храбрый и честный вояка, но не мог справиться с коррупцией своих офицеров во вверенных им для управления областях. Он поручил управление северо-восточным округом и войну против соседних киданей своему лучшему воеводе Ши Цзинь-тану. Тот оказался неподкупен, поэтому местные чиновники начали ему изменять, переходя на сторону киданей и передавая им класть в городах и уездах. Крестьянской массе эта игра честолюбий и корысти была безразлична: кто меньше грабит, тот и друг народу!

Честолюбивые националисты рассуждали иначе: пока варвары бьют друг друга, нужно восстать и перебить их всех! В 934 году это удалось: мятежник Ли Цзин-кэ захватил столицу Лоян, перебил правящий род тюрок и объявил себя новым императором. Честный воевода Ши Цзинь-тан был готов примириться с переворотом, если новая власть будет вести себя прилично. Но понятия о приличиях у воинов-тюрок и у городских чиновников-ханьцев были совсем разные: как только новый император окружил Ши Цзинь-тана доносчиками, тот возмутился и признал себя вассалом Елюя Дэгуана. Владыка киданей немедленно послал на помощь свою армию; в 936 году она заняла без боя шестнадцать северных округов Поднебесной, включая ее будущую столицу — Пекин.

Расчетливый владыка киданей Елюй Дэгуан не торопился объявлять себя императором новой династии Ляо. Ведь такая декларация возмутит всех националистов Поднебесной: лучше подчинять их одного за другим, чем способствовать их объединению под общим знаменем! Только в 944 году Елюй Дэгуан вторгся в Поднебесную с огромной армией; в 946 году кидани взяли ее столицу — Кайфын. Сознавая непрочность своих успехов, Дэгуан начал массовое переселение пленных мастеров-китайцев на коренные земли своего государства: там им станет не до бунтов, и пойдет синтез нового народа из киданей и ханьцев...

Скоро Елюй Дэгуан умрет, но план его окажется безошибочен. Лучший памятник ему — современное слово "Китай". Оно произошло от имени народа кидань, который исчез, растворившись в огромной массе подчиненных им жителей Поднебесной империи. Это растворение шло на северном краю Дальневосточной Ойкумены, на стыке степей Западной Маньчжурии и лессовых равнин Северного Китая. Здесь судьба пришельцев-киданей повторила судьбу пришельцев- болгар на Дунае: растворившись среди многочисленных покоренных иноплеменников, они навязали им свое имя в обмен на усвоение культуры самих побежденных и их еще более культурных учителей. Прежде ромеи стали учителями славян и болгар на Дунае — теперь ханьцы стали учителями киданей и тюрок в Маньчжурии и Ордосе.

Как известно, натиск болгарских царей на юг от Дуная не имел успеха. Аналогично, натиск империи Ляо на юг от Хуанхэ окажется безуспешным. С 960 года южная часть Поднебесной ойкумены объединится в национальной империи Сун, и вся ойкумена расколется пополам на три столетия — до прихода потомков Чингисхана.