Знойные ветры юга. Ч. 1

Глава 2

Декабрь 631 года. Новгород

Белый снег укрыл своим одеялом черные проплешины пожарищ, и о недавнем вторжении напоминала лишь разрушенная городская стена, отремонтировать которую до холодов так и не успели. Земли вокруг Новгорода напоминали пустоши. Там едва третья часть от прежнего населения осталась, остальных вывели поближе к Братиславе. Тяжело далась эта война, хоть и готовились к ней загодя. Уж очень много полей пустыми стоят. Тактика выжженной земли в обе стороны разит, не только врага, но друга. Тяжелая зима будет, это все понимали. Потому-то и погнали каторжников на восток, чтобы они валили деревья и ставили новые веси. Без этого половина народу и вовсе за зиму в Ирий ушла бы.

Солеград не пострадал вовсе, он для этого времени был неприступен абсолютно, и туда погнали новые партии словен с севера, мелкие шайки которых так и норовили помочь франкам в их нелегком деле. Слава богам, было их немного, и арканы степных батыров работали без остановки. Так княжеский рудник вновь пополнился контингентом, необходимым для добычи соли и камня. Герцоги лангобардов перевалили Альпы и теперь подсчитывали убытки. Отряды хорватов, приведенные Виттерихом, разорили весь север Италии. Теперь германцам будет не до походов, они следующие пару лет будут зализывать раны. А потом да, обнаглевший герцог Тергестума получит в отместку карательный поход. Герцоги поклялись в том на своих мечах.

Князь Самослав решил эту зиму посвятить тому множеству дел, что из-за занятости были отставлены в сторону. И главнейшим из этих дел была печать Евангелия, первый экземпляр которого лежал сейчас перед князем. Непривычный для этого времени вид переплетенной книги был настолько чужеродным, что Самослав даже в руки ее поначалу взять не мог. Заробел.

— С ума сойти, — только и смог сказать он, когда все-таки раскрыл первую страницу. «От Матфея». — Буквы мастер Хейно резал?

— Никифор, — усмехнулся владыка Григорий. — Не доверил юнцу. Хочет свою долю славы получить.

— Ну, и пусть, — махнул рукой князь. — Наградим. Папе Гонорию отправить нужно, пусть благословит. Иначе трудно нам придется.

— Мы ему десятую часть доходов пообещаем, — отмахнулся Григорий. — Думаю, он возражать не будет. Он изрядно поиздержался в последнее время. Все свои деньги на строительство и украшение церквей тратит. Новые храмы один за другим возводит, даже удивительно.

— А что, люди в Риме уже перестали с голоду умирать? — прозрачно намекнул князь.

— Какое там! — грустно покачал головой Григорий. — Италия разорена. Там то чума, то наводнение, то неурожай. А война и вовсе не прекращается никогда. Словно проклял господь ту землю за грехи ее. Жалко людей.

— А папа тысячу фунтов серебра на украшение дверей в своей базилике потратил, — задумчиво сказал Самослав. — Никогда этого не мог понять. Разве Бог не в сердцах людей живет, Григорий? Зачем ему серебряные двери, скажи?

— Прихожане должны к великому приобщаться, государь, — нравоучительно поднял палец епископ. — Вот ты когда храм в Братиславе построишь?

— После Университета, городских стен и больницы, — не моргнув глазом, ответил Самослав.

— Да…, — уныло вздохнул Григорий. — И после пыточных подвалов в Черном Городе… Ты говорил как-то, что у тебя свой путь к господу нашему. Но до чего же он у тебя длинный и извилистый, княже. Кстати, княгиня Мария дату крещения назначила. Она желает молодого княжича сразу к истинной вере приобщить. И имя уже выбрала ему, очень необычное. Никогда такого не слышал.

— Имя? — удивленно поднял голову Самослав. Это было неожиданно. Они никак не могли с этим определиться. — Первый раз слышу об этом. И какое же?

— Владимир! — ответил Григорий, особенно упирая на последний слог. Получилось ВладимИр.

— Вот как? — нахмурился князь. — Поговорю с ней. Что-то все повадились без меня моим же детям имена давать. Как будто я тут совсем ни при чем. У меня даже подозрение начало появляться, что мои жены спелись между собой, что очень странно. Они раньше друг друга терпеть не могли.

— Они и сейчас друг друга терпеть не могут, — поспешил успокоить его епископ. — Уж мне это совершенно точно известно. А что касается княгини, то сказано!

Владыка поднял очи горе и продекламировал нараспев:

— «Если бы Бог назначил женщине быть госпожой мужчины, он сотворил бы ее из головы, если бы — рабой, то сотворил бы из ноги; но так как Он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра».

— Это кто сказал? — подозрительно посмотрел на него князь.

— Блаженный Августин, — кротко ответил владыка и стыдливо опустил глаза.

— Ты мне недавно совсем другое говорил, — пристально уставился на него князь. — Из апостола Павла. Я даже запомнил! «Пусть женщины учатся тихо, в полной покорности. Я не позволяю женщине учить или же руководить мужчиной, ей следует молчать».

— Княгини Марии это точно не касается! — решительно отмел возражения владыка Григорий. — Это для обычных баб написано, а не для нее. Пойду я, княже! Надо этот экземпляр папе Гонорию передать. Только как бы это сделать? Ведь все перевалы закрыты! И герцоги лангобардов на нас изрядно злы, они не пропустят гонца.

— Весной передадим, через Виттериха, — усмехнулся князь. — Он лично отвезет. У папы для него припасен хороший подарок. Герцогу понравится, я уверен.

Владыка вышел, а Самослав глубоко задумался. Папская булла, в которой Виттерих признавался законным сыном своего отца, обошлась ему недешево, но оно того стоило. На большой шахматной доске, которой был тогдашний мир, должна появиться еще одна мощная фигура. Никем не признанный ублюдок любвеобильного правителя — это одно, а законный наследник испанского короля — это нечто совершенно другое. Другой калибр, несравнимо мощнее.

— Женить его пора, — буркнул себе под нос князь и что-то черкнул на листе бумаги серебряным карандашом. — Та-а-к! Послать в Испанию, узнать, какая там обстановка на рынке невест.

— Государь! — воин распахнул дверь. — Лекарь Илья. Говорит, назначено.

— Пригласи! — кивнул князь, отвлекаясь от своих коварных планов в отношении ничего не подозревающего герцога.

— Ваша светлость! — Илья коротко, с достоинством, поклонился.

Менее, чем за год ученик великого врача Феофила сделал стремительную карьеру. Лекарский приказ под его началом всколыхнул местную жизнь. В столичной области были обучены все повитухи, они сдали экзамены и получили патент на работу. Им теперь из казны по гривеннику за каждого здорового младенца платили. А темных баб без такого патента до рожениц допускать было не велено. Вплоть до каторги… Всего за несколько месяцев была создана армейская медицинская служба с передвижными госпиталями и операционной, вбиты в головы воинов понятия асептики и антисептики, и это дало отличные результаты. Количество умерших было не в пример меньше, чем раньше, а гнойных осложнений, убивавших большую часть раненых, и вовсе стало совсем мало. Не было в войске и кишечных инфекций. Попытка попить из реки или лужи стоила воину месячного жалования, а потому воины хлебали в походе только затхлую воду с уксусом, проклиная всех лекарей, что есть на свете. Правда, когда закончилась война, то даже самые тупые головы озарило понимание, что отсутствие загаженных кустов вокруг военного лагеря и свежих могил товарищей, убиенных кровавым поносом, как-то связано с этими странными запретами. Колдовство, посчитали многие, и это сразу поставило все на место. Сомнения ушли без следа.

— Рассказывай! — коротко сказал князь.

Повод для встречи был нерадостный. Армия франков оставила после себя не только разрушения, но и кое-что похуже. Черная оспа! Болезнь, пришедшая откуда-то из Азии полсотни лет назад и с тех пор не исчезавшая ни на год. Она то затухала, то вспыхивала вновь, с купеческими караванами, паломниками и воинами передвигаясь по всему Средиземноморью. Тысячи людей погибали от этой заразы каждый год. И тысячи же оставались изуродованными навсегда. Бывало, что жених бросал невесту, платя отступное, когда видел ее после болезни. Словенские земли эта хвороба пока обходила стороной. А если и приходила, то быстро затухала, убивая какую-нибудь лесную весь. Уж больно мало людей тут жило, слишком разбросаны были между собой поселения. Но вторжение армии с запада не могло остаться без последствий. Оспа пришла и сюда.

— Мы изолировали эту волость, ваша светлость, — начал лекарь. — Слава Богу, сейчас зима, и они никуда не ездят. Мы запретили всяческие контакты с ними, и даже гонцы, которые приехали, теперь сидят на карантине. Сидят даже те, кто разговаривал с этими гонцами. Все они теперь больны.

— И что думаешь? — свирепо сопел князь. — Не приведи боги, эта зараза доберется до Новгорода.

— Не удержим, — грустно покачал головой лекарь. — Вы говорили, что она через человека передается, а я не знаю лекарства от оспы. И никто его не знает. Как только сойдет снег и пойдут охотники, торговцы и воины, оспа пройдет по нашим землям и убьет тысячи.

— Я думал об этом, — глубоко задумался князь. — Видишь ли, Илья, оспой болеют не только люди, но и животные.

— Мне об этом ничего не известно, ваша светлость, — изумленно замотал головой Илья.

— А люди, которые заражаются оспой от коров и лошадей, — продолжил князь, — болеют гораздо легче, и без уродующих рубцов. И больше не болеют никогда. Понимаешь?

— Да откуда вы это знаете? — врач смотрел на князя со священным ужасом в глазах. — Я знаю, что оспой болеют лишь единожды в жизни… Но про то, что можно заразиться оспой от коров и лошадей не знает ни один из мудрецов! Откуда это известно вам, государь?

— Увидел во сне, — коротко ответил Самослав. Оспа пришла в Европу совсем недавно, и считалась божьим наказанием, данным за грехи. Обобщенных медицинских знаний по этой болезни еще не было, только отдельные упоминания в книгах. — Найдите больную корову и осмотрите вымя. Потом надо жидкости из оспенных пузырей набрать и в маленькую ранку здоровому человеку втереть. Это называется прививка. Скажи, что тому, кто это сделает и переболеет, я сто рублей дам.

— Я сделаю это сам, ваша светлость, — поджал губы врач. — И мне не нужно за это платить, это мой долг.

— Тогда останови эту заразу, и ты получишь гораздо больше, Илья, — усмехнулся князь. — Ты станешь знаменит, как Гиппократ, Гален и этот твой Орибазий.

— Это будет нечестно, — смутился тот. — Это ведь не я придумал.

— Иди, работай, — махнул рукой князь. — Я тут сам решаю, что честно, а что нечестно. И помни, что следом после тебя прививаться буду я, а потом моя семья, бояре, сироты из сотни и войско. А прививать их будет владыка Григорий! Лично!

— Владыка? — безмерно удивился лекарь. — Но почему владыка?

— А ты подумай, и поймешь, — сварливо ответил князь. — Только языком не трепли. Это пока секрет.

— Я, кажется, понял! — Илья уважительно посмотрел на государя, поклонился и торопливо вышел. Точнее, почти побежал. Лавры Гиппократа и Галена не давали ему покоя.

Самослав пошел в левое крыло, туда, где жила Мария и новорожденный сын. Служанки, встреченные по дороге, почтительно жались к стенам и приседали в поклоне. Рассерженный князь открыл дверь покоев жены и замер. Комната была полна женщин, которые разглядывали что-то, разложенное на столе, и галдели, словно сороки. Как бы Самослав ни был раздражен, выносить семейные споры на люди он станет.

— Само, здравствуй! — лучезарно улыбнулась Мария. — Мы готовимся к Новому Году. Ты обмолвился об этом как-то, и всем понравилось. Зимой такая скука! Христиане встретят Рождество, а язычники — Зимнее солнцестояние. И главное, этот день люди будут праздновать вместе, кому бы они ни возносили молитвы. Мы заказали украшения для деревьев. Посмотри! Правда, красиво?

— Правда, — заинтересовался князь, который уже и позабыл, зачем пришел и теперь перебирал изукрашенные звезды, фигурки животных и даже цветные стеклянные шары.

— Стеклодувы, наверное, больше всех за этот праздник выступают? — задумчиво повертел он в руках игрушку.

— Как ты догадался? — подняла брови Мария. — Действительно, они уже готовят первую партию цветных шаров. Мы поставим елку на главной площади, как ты и говорил.

— Старые боги будут довольны, — сказала сияющая Людмила, которая стояла тут же. — Мы украсим священные рощи.

— Посмотри, Само, — отвела его Мария в сторону, — какой подарок я приготовила княжичу Святославу. Мы с ним пока не знакомы, но я думаю, мы подружимся.

— Надо же! — не удержался князь.

Самослав взял в руки небольшую книгу, вторую увиденную им в этом мире. Правда, эта книга была рукописной и украшена необыкновенными по мастерству рисунками. Жизнеописание Александра Великого, Птолемея первого, Цезаря, Клеопатры и Антония… Книга была роскошной. Кожаный переплет с золочением, листы пергамента, покрытые цветными иллюстрациями… Мастер, который должен был расписывать церковь, видимо, взял подработку. Особенно ему удались изображения пирамид, сфинкса и александрийского маяка, срисованные со старых свитков из библиотеки. Маяк в это время все еще стоял во всей своей красе, освещая путь морякам. До землетрясения, которое его разрушит, было еще не одно столетие.

— Необыкновенный подарок! — искренне восхитился князь. — Думаю, мальчишка будет в восторге. Да я сам бы не отказался от такой книги.

— Я уже приказала сделать второй экземпляр для нашей библиотеки, — кивнула Мария. — Как ты относишься к тому, чтобы издать летопись святого Григория Турского на латыни и греческом языке?

— «История франков»? Но почему именно эту книгу? — несказанно удивился князь. — Думаю, это неудачная идея. У нашего епископа большие планы на эту мастерскую. На год вперед точно.

— А разве можно опозорить королей франков еще больше, чем рассказать о них всю правду, написанную святым старцем? — тонко улыбнулась Мария. — Это же просто банда разбойников, а не королевский род. Пусть об этом узнает весь мир.

— Ты страшный человек, — с уважением посмотрел на жену Самослав. — Я так понимаю, что «Жизнь двенадцати цезарей» будет следующей? Чтобы и про римских императоров люди всю правду знали.

— Конечно, — лучезарно улыбнулась Мария. — Мы сделаем эти книги в двух изданиях. Одно дорогое, для богачей и знати, а второе попроще, для грамотного простонародья.

— Тогда сделайте с картинками, — махнул рукой князь. — Читатели будут в восторге.

— Княже! — воин охраны смущенно заглянул в дверь. — Тут этот чудак, грек, к вам ломится. Требует немедленно принять.

— Ты ему сказал, что я занят? — удивленно поднял бровь Самослав.

— Сказал, — коротко ответил воин. — Но он словно ополоумел, ничего слушать не хочет. Говорит, что-то очень важное.

— Тогда зови, — обреченно вздохнул князь, и снова пошел в рабочие покои.

Взъерошенный алхимик Геннадий вихрем ворвался в рабочие покои князя, глядя на него полубезумным взглядом. В комнате ощутимо запахло потом, паленой шерстью и застарелым перегаром. У Геннадия тоже открылся талант к перегонке всяческих жидкостей. Ведь, в конце концов, это было его основной работой.

— Ответь мне на три вопроса, — едва сдерживая раздражение, сказал Самослав. — Как ты смеешь вламываться ко мне, когда я занят? Куда подевались твоя борода и брови? И почему у тебя морда красная, как у ошпаренного поросенка?

— У меня получилось, государь! — торжественно сказал алхимик.

— Слушаю! — князь сразу же остыл.

Караван из низовий Дуная пришел два месяца назад. Полсотни всадников охраны и два десятка рабочих с лопатами были в поиске с начала весны. Нефть нашли в десяти днях пути на восток от старого хринга аварских каганов, примерно там, где и указал князь, в низовьях Дуная. Старые владения рода уар понемногу обживались. Теперь в гигантской земляной крепости, защищенной от чужих глаз, род тарниах будет разводить строевых коней для княжеского войска, перевязывая их с неприхотливыми степными породами. Результат будет не скоро, но Самослав и не спешил. На это уйдут долгие годы. Впрочем, и нестроевые породы тоже будут выводиться. Лошадей княжеству нужна прорва, крепких выносливых лошадей. Каждое крестьянское хозяйство должно иметь собственную лошадку. Волы — это вчерашний день. Уж больно медленны они, конь куда больше вспахать успевает. Лошадей княжество будет выкупать у степняков за серебро, а потом продавать родовичам в рассрочку. Боярин Збыслав уже целую программу разработал, и там княжество зарабатывало дважды. Один раз — как совладелец конного завода, а второй — на продаже этих самых коней в хозяйства. Выгода ожидалась такая, что и соляную шахту за пояс заткнет. Что и говорить, брат Ратко знал, что нужно Новгородскому княжеству. И как можно заработать, он знал тоже. Его счет в Солеградском хранилище пополнился на круглую сумму, как и счет его компаньона из Кесарии.

Нефть! Князь отвлекся от ненужных мыслей. Сейчас это было главным. Нефть набирали ведрами в ямах, а потом везли в Новгород бочками. Мастерская алхимика с его перегонным кубом была вынесена поближе к Черному Городу и охранялась его стражей. Туда в здравом уме ни один лазутчик не сунется. Это же верная смерть.

— Рассказывай! — повторил князь.

— Ваше земляное масло! — с фанатичным блеском в глазах воскликнул алхимик. — Я все-таки выделил из него квинтэссенцию огня! Просто я сначала подумал, что тут получится, как с ароматическими маслами, и все нужное останется после возгонки в виде вытяжки. Но нет! Я ошибался! В перегонном кубе остается какая-то густая субстанция, а душа огненной стихии выходит после нагревания первой! Когда я исправил эту ошибку, у меня все получилось! Она, эта душа, хоть и воняет необыкновенно гадостно, имеет свойство вспыхивать, как элементаль огня! Именно это знание стоило мне бороды, бровей и ресниц. И знаете, ваша светлость, я об этом ничуть не жалею.