Знойные ветры юга. Ч. 1

Глава 20

Август 633 года. Константинополь.

Великий город наслаждался мирным временем. Всеобщее разорение коснулось его куда меньше, чем других частей страны. Римская империя сейчас не вела войн, по крупицам восстанавливая торговлю и ремесло. Бушующая в Аравии междоусобица уже затихла, а халиф Абу-Бакр Ас-Сидик восстановил единство торговых путей. Мусульмане разрушили древний порт Айла на Красном море, и теперь караваны со специями пошли из Йемена через Мекку, Медину и Петру прямиком в порт Газа. Там товары грузились на корабли и шли в столицу мира, которая жить не могла без острых восточных приправ.

Подати в казну империи поступали тонкой струйкой, ведь взять с разоренных земель было почти нечего. Склавины в Греции снова разграбили Афины и Коринф, устроив на южной оконечности Пелопоннеса бандитское гнездо. Император бросил без помощи Грецию, Македонию, Эпир, Фракию, Фессалию… У него просто не было сил, чтобы вернуть эти земли, захваченные свирепыми племенами.

— Западные провинции потеряны, ваша царственность, — патрикий Александр почтительно стоял перед императором и его младшим братом, который сидел чуть в стороне и что-то читал.

— Расскажи мне то, чего я не знаю, — поморщился Ираклий. Он сильно сдал за последние годы, да и немудрено. Он был немолод, да и жизнь, проведенная в бесконечных походах, сказывалась. Он и сейчас больше времени проводил в Антиохии, управляя оттуда Востоком, чем в столице. Константинополем и остатками Империи на европейской части Босфора руководил его брат Феодор.

— Я вынужден сообщить, государь, что наши опасения подтвердились, — упрямо продолжил патрикий. — Я сейчас говорю про города Эпира и Истрии. Тамошний герцог Виттерих, который долго притворялся подданным лангобардов, теперь стал самостоятельной силой. Почти самостоятельной… Как выяснилось, он служит архонту Само.

— Это точно? — поморщился император.

— Вне всяких сомнений, — кивнул патрикий. — Формально он обычный германский князек, отхвативший себе владения, но тут много не сходится…

— Деньги? — поднял голову Феодор, который оторвался от чтения какой-то книги.

— Деньги, великолепный, — скорбно склонил голову патрикий. — Любой вождь варваров, захвативший имперский город, действует одинаково. Он до нитки обирает население, а потом жжет город. По крайней мере, мы никогда не видели ничего иного. И только один человек действует иначе.

— Само, — снова поморщился, словно от зубной боли, император.

— Да, ваша царственность, — снова склонился Александр. — На укрепление города и ремонт портовых сооружений потрачены огромные деньги, а ведь население не грабили. Кроме архонта Само, никто не смог бы предоставить ему такие средства. Более того, мы знаем о случае, когда наша да… э-э-э… наш подарок не дошел до Братиславы, а прямо из Белграда поехал в Тергестум.

— Послать туда флот? — задумался Ираклий. — После той истории с кораблями экзарха Исаака… Нет, не стоит пока. Вы узнали, что это за адское зелье?

— Мы пока не смогли, ваша царственность, — развел руками патрикий. — Но мы обязательно узнаем. Известно совершенно точно, что его привез туда с обозом сам архонт Само. Если бы не оно, то он был бы уже мертв. Экзарх Исаак все рассчитал верно.

— Он рассчитал верно, но только лишился всех кораблей, — хмуро сказал Ираклий. — И теперь вдобавок к склавинским пиратам, мы получили новую напасть — пираты из Истрии.

— Купцы докладывают, государь, что тех из них, кто везет свои грузы в Тергестум, не грабят, — патрикий отвел глаза от стыда. — Порт Равенны пустеет. Торговцы не хотят больше заходить туда. Они плывут в Сиракузы, в Неаполь, в Тарент! Куда угодно, но только не в Равенну. Адриатика становится морем варваров.

— Они разорят нас! — Ираклий стукнул кулаком по ручке резного кресла. — Мы получаем с морской торговли львиную часть доходов!

— Хорваты, государь, — напомнил Александр. — Ваша идея была великолепна!

На самом деле идея принадлежала самому патрикию, и он аккуратно, не спеша подводил императора к нужной мысли.

— Отдать Далмацию хорватам? — задумался император. — Нам легко отдать эту провинцию. В тех землях уже лет семьдесят нашей ноги не было. А зачем бы им наше позволение? Ведь они и так там живут.

— Если им помочь, они усилятся, ваша царственность, — пояснил патрикий. — А усилившись, сдержат аппетиты зарвавшегося князька Само. Пусть одни варвары воюют с другими. Князь хорватов Клук с восторгом примет плащ патрикия, государь. А вот Само ни разу не надел его, он презирает вашу награду.

— Что ж, — кивнул Ираклий[39]. — Путь будет так.

— Может, поджарить пятки братцу этого Само? — скривился Феодор. — Тогда этот князек будет сговорчивей. Где сейчас эта сволочь?

— Он в Аравии, брат, — недовольно повернулся к нему император. — И его доклад о тамошних делах просто великолепен. Мы не станем ничего ему поджаривать по той же самой причине, почему не казнили его раньше. Мы не вынесем еще одну войну. И да, он, конечно, сволочь, но сволочь очень полезная.

— На, почитай! — Феодор встал и подал брату небольшую книжку. — Война уже идет вовсю, брат, просто мы этого не замечаем. «Жизнь двенадцати цезарей». Кто-то ее с латыни на греческий перевел и продает по сорок нуммиев за штуку. Константинопольская чернь гогочет в голос. Они потешаются над нами! Я приказал страже изымать ее, если увидят! Я издал указ о запрете ее продажи! И знаешь, что случилось?

— Догадываюсь! — помрачнел император.

— Ее теперь продают вдвое дороже! — подтвердил его опасения брат, и протянул еще одну книгу. — А вот вариант для богачей, с картинками. Полюбуйся, Нерон и Калигула весьма удались.

— Проклятье! — еще больше помрачнел Ираклий, листая страницы. — Это происки Само. Только в его землях могут настолько искусно изготавливать книги. Святейший патриарх огромный заказ ему сделал. Он устал от ересей и самоуправства епископов. Он хочет разослать по епархиям новые богослужебные книги, а Братислава дает единственную возможность сделать это быстро. Вот ведь как бывает. Архонт Само и наш самый лютый враг, и одновременно главный торговый партнер. А его родной брат верно служит нам, окунувшись в самое сердце междоусобицы варваров.

— Надеюсь, его прирежут там, в Аравии этой, — скривился Феодор.

— Я в это не верю, — покачал головой император. — Проконсул Палестины доложил, что он ищет своего брата. И зная, насколько везуч этот сукин сын, я думаю, что он его все-таки найдет.

В то же самое время. Остров Аваль (совр. о. Бахрейн).

На островах Никши не оказалось, зато именно здесь Стефан нашел того, кто знал его брата. И знал очень хорошо.

— Кто? Надир? — почтенный мореход обдал слугу императора брызгами слюны. — Эта помесь змеи и шакала? Этот негодяй и вор? Я вырежу его печень, когда увижу!

М-да, и тут моего брата не очень любят, — подумал Стефан. — Даже странно. А ведь в детстве нормальный мальчишка был, ничего необычного.

На этих островах люди жили с незапамятных времен. Здесь были сотни тысяч древних гробниц, ведь согласно верованиям древних шумеров и вавилонян рай находился в стране Дильмун. Великой честью для знати считалось быть похороненным там. А эта самая страна Дильмун была именно здесь, на острове Аваль, который совершенно не был похож на рай. Он был похож на обычную аравийскую дыру, населенную множеством подозрительных личностей. Морской разбой не считался здесь тем, чего нужно было стыдиться. Скорее наоборот, пиратство считалось вполне уважаемой профессией.

Аваль — это холмистый остров, на котором разбросаны оазисы с множеством финиковых пальм. Тут много хорошей воды, настолько много, что даже на морском дне бьют пресноводные источники. И именно эта странность привела к тому, что в здешних водах добывали лучший в мире жемчуг, крупный, ровный, с розовым отливом. Это жемчуг в Константинополе стоил баснословных денег, что, впрочем, никак не отражалось на уровне жизни его ловцов. Они жили откровенно бедно. Как этот вот, например…

— Что же он сделал, почтенный Юсуф? — осторожно спросил Стефан, опасаясь новой вспышки гнева. Его ожидания оправдались в полной мере.

— Корабль! Мой корабль! — визжал владелец корабля. В смысле, бывший владелец… — Он украл его! А ведь я за него дочь хотел выдать! А теперь я нищий! Я разорен!

— Надир украл твой корабль? — изумился Стефан. — Но как это вышло?

— Как-как, а вот так! — из почтенного Юсуфа словно выпустили воздух. Он даже сгорбился, став лет на десять старше. — Это было пару месяцев назад…

— Выпей, почтенный Юсуф! — сидевший напротив работник заботливо наклонил кувшин, плеснув туда вина. Сам он не пил, приняв ислам, но на его хозяина эти запреты не распространялись. Тот почитал богиню аль-Уззу.

Юсуф опрокинул кубок и довольно крякнул. Надир нравился ему. Широкоплечий мужчина с открытой белозубой улыбкой, он явно не был арабом или персом. Скорее всего, бывший раб из желтолицых людей запада. По крайней мере, такие глаза и волосы тут встречались нечасто. Горцы Персии были светловолосыми, и даже рыжими, но сюда, по понятным причинам, они заплывали крайне редко. Тут, на краю мира, было много случайных людей с мутной биографией. Юсуф сам из таких, пришлый, но тяжелым трудом скопил на свой кораблик — дау. Он выходил в нем в море, туда, где на отмелях нежатся раковины-жемчужницы. Надир был хорош в этом деле, он плавал, словно рыба, а его выносливости позавидовал бы верблюд. Что и говорить, как будущий зять он хорош. И не пьет, опять же. Для них, мусульман, кровь виноградной лозы под запретом, потому-то Юсуф и пьет в одиночку.

— Что это ты расщедрился, Надир? — хозяин довольно щурился, глядя на будущего зятя. У него будут красивые внуки, если богиня аль-Узза благословит. Его старшая дочь все глаза проглядела, влюбившись в парня по уши.

— Я хотел о деле поговорить, — заговорщицки понизил голос Надир. — Что бы ты сказал, если получил бы денег втрое от того, что зарабатываешь обычно. Ты бы хотел этого?

— Да кто же этого не хочет? — удивился Юсуф. — Странные ты вопросы задаешь.

Разговор вильнул в сторону, словно походка пьяницы, неизменно возвращаясь к той же самой теме. Надир вел беседу так, словно приманивал осторожного сайгака под выстрел из лука. Он не давал хозяину ни малейшего повода для подозрений, пока весь кувшин с вином не оказался в утробе почтенного ловца жемчуга. На столе оказался второй кувшин… И тут Надир спустил тетиву.

— Скажи, почтенный Юсуф, — сказал он вдруг, — если бы я попросил твой корабль на два-три месяца, и заплатил бы втрое от того, что ты зарабатываешь обычно? А? Ведь мы свои люди!

Надир улыбнулся широкой открытой улыбкой, и это все решило. Как мог Юсуф не поверить собственному зятю. Правда, тот еще не знал, что он зять. Но разве это имеет значение, когда в тебе плещется кувшин… Нет! Два кувшина вина!

— Да забирай! — широко махнул рукой Юсуф. — Я тебе верю в твою удачу, Надир!

— По рукам! — блеснул довольной улыбкой будущий зять.

— Вот так вот я и лишился своего корабля, — уныло закончил свой рассказ Юсуф. — Убью эту сволочь собственными руками!

— Скажи, почтенный, — удивленно посмотрел на него Стефан. — В чем виноват этот Надир? Из того, что ты рассказал, не следует, что он вор!

— А кто же он? — возмутился ловец жемчуга.

— Он человек, который взял твой корабль на время с условием того, что заплатит тебе втрое от того, что ты зарабатываешь обычно. Вы заключили договор по всем правилам. Где здесь обман?

— Он напоил меня! — обвинительно выставил палец Юсуф. — Он напоил меня вином, чтобы я стал сговорчивее.

— Он насильно поил тебя? — поднял бровь Стефан. — Если да, то он преступник. Если нет, то ты клеветник, почтенный Юсуф.

— Убирайся отсюда, желтолицая собака! — побагровел Юсуф. — Ты такой же проходимец, как он!

— Он украл у тебя вот такой кораблик? — Стефан ткнул в сторону моря, где дюжина загорелых дочерна парней вытаскивали на берег какую-то небольшую посудину со спущенным косым парусом.

— Разрази меня гром! — еле выдохнул Юсуф, и заорал. — Надир! Парень! Ты вернулся! Хвала богине! Я жертвы приносил, чтобы боги моря уберегли тебя!

— Какие, однако, странные тут люди, — хмыкнул Стефан, глядя, как невысокого сухонького Юсуфа обнимает рослый голубоглазый мужчина лет тридцати. И этот мужчина оказался поразительно похож на того, чей профиль был выбит на монете, которую Стефан достал из кармана. Только у этого выгоревшая до белого цвета окладистая борода почти что лежала на мускулистой груди.

— Как же ты на батю нашего похож! — прошептал он. — И на брата Само! Неужели я тебя нашел, Никша! Святые угодники, глазам своим не верю!

— У тебя гости, почтенный Юсуф? — широко улыбнулся моряк.

— Да! Да! — засуетился Юсуф. — Этот парень ищет тебя, Надир. Говорит, что проехал всю Аравию, от самой Медины, чтобы найти тебя.

— Ну, и на кой я тебе понадобился? — Надир по-хозяйски уселся напротив, и впился не слишком дружелюбным взглядом в лицо Стефана.

— Я ищу своего брата, почтенный, — сказал Стефан. — Его звали Никша. Нас разлучили в детстве. Авары разорили наш дом, и убили отца. Ты что-то помнишь из своего детства?

— Да я почти ничего не помню, — пожал Надир широкими плечами. — Так, смутные обрывки. Я откуда-то с севера. Меня привезли, когда мне было то ли три, то ли четыре года. Я ни имени своего не помню, ни языка родного. Говорят, меня на овцу сменяли. А ты думаешь, что ты мой брат, что ли?

Надир скептически оглядел Стефана и оглушительно захохотал.

— Ты? — он смеялся, утирая слезы — Ты мой брат? Да мы же не похожи! Я же тебя одним пальцем пополам сломаю!

— А он? — Стефан бросил Юсуфу рубль. — А он похож?

— Ну-ка, поверни голову, — Юсуф стал вдруг очень серьезен, а потом выдохнул. — Не, не похож. У этого бороды нет.

— Вот видишь! — развел руками Надир и широко улыбнулся. — Ошибся ты, парень!

— Ой, Дунай, Дунай батюшка… — неумело запел Стефан, а лицо сидящего напротив него человека стало сначала недоумевающим, потом задумчивым, а потом он вскочил на ноги, опрокинув низкий столик.

— Ты! — заорал он. — Ты откуда эту песню знаешь?

— Меня зовут Ратко, и я твой брат. Мама нам ее пела, когда лепешки пела на камне, — спокойно ответил Стефан. — Потом авары напали. Отца убили, брата Само увезли, а мы с мамой в лесу прятались. Забыл?

— Помню, — прошептал Надир. — Я тогда по малому делу очень хотел. И замерз ночью. Она рубаху с себя сняла и грела меня.

— А еще что помнишь? — надавил Стефан.

— Кричал кто-то, — могучий мужик опустил плечи, а по его загорелой щеке пробежала слеза. — Мама обнимала меня и плакала. Не помню почему…

— Это я кричал, когда меня евнухом делали, — пояснил Стефан. — Мне повезло, я выжил.

— Евнухом? — тупо посмотрел на него Надир. — Ты евнух, что ли?

— Мне снять штаны, чтобы ты поверил? — спокойно спросил Стефан. — Или достаточно того, что у меня нет такой бороды, как у тебя?

— Рыба! — сморщился в неимоверном усилии Надир. — Мне кто-то тыкал рыбой в лицо!

— Это тоже был я, — удовлетворенно кивнул Стефан. — Ты пугался и ревел, а мне это жутко нравилось. На нас в тот день и напали. Мы все этот день помним. И я, и мама, и брат Само.

— Мама? Брат Само? — изумленно посмотрел на него Надир. — Они что, живы?

— Да, брат, они живы, — кивнул Стефан. — И скоро ты их увидишь.

— Я верил, что мне суждено великое будущее, — Надир сидел, ошеломленный. — Тогда, в Мекке…

— Кто тебе об этом сказал? — заинтересовался Стефан.

— Ты все равно неверный, тебя это не касается, — отмахнулся Надир. — Главное, что жизнь пошла совсем в другую сторону, как только я сбежал из этого проклятого кочевья.

— Тогда собирайся, мы уезжаем, — сказал Стефан.

— Эй! Эй! — поднял руки Надир. — Куда это я поеду? У меня только-только дела пошли в гору!

— Какие у тебя здесь могут быть дела? — повысил голос Стефан. — Ты снова украл верблюда? Или взял в море груз шерсти? Или ограбил рыбака? Ты хочешь до конца жизни заниматься мышиной возней?

— А что ты предлагаешь? — заинтересовался Надир. — И зачем ты пихал мне словенский рубль. Добрая монета, не спорю, но я-то тут при чем?

— На ней изображен твой старший брат, безмозглый ты осёл! — заорал Стефан.

— Да? — приятно удивился Надир. — У меня завелась богатенькая родня? А можно у братца перехватить пару сотен динаров? Я бы купил лодку побольше!

Надир посмотрел на возмущенное лицо брата, поднял перед собой ладони и добавил.

— Я отдам все до последней драхмы! Клянусь!

— Если бы ты мог осуществить свою самую заветную мечту, — едва сдерживая раздражение, спросил Стефан, — чтобы ты сделал?

— Поплыл бы в царство Чола[40] и закупил груз пряностей, — не задумываясь, ответил Надир. — Я бы привез их в Йемен, и взял за них тройную цену. Путь, правда, непростой. Попутный ветер дует летом, а обратно можно прийти только зимой. Год на все про все. Но я там уже один раз был…

— А если бы ты отвез свои пряности в Константинополь, то взял бы не три цены, а все десять, — спокойно ответил Стефан. — И устроить это легче легкого. У нашего старшего брата большая торговля.

— Моя дочь! — пискнул Юсуф, видя, как безродный бродяга на глазах превращается в завидного жениха. — Я хотел отдать ее за тебя!

— Мне сейчас не до женитьбы, почтенный Юсуф, — отмахнулся от него Надир. — Не видишь, я свою родню нашел. Пророчество не обмануло, мне суждено великое будущее. И прости меня, уважаемый, но я не вижу никакой связи между моим будущим богатством и твоей, вне всякого сомнения, благонравной, но не слишком красивой дочерью.

— А плата за мой корабль? — Юсуф ухватился за последнюю соломинку.

— Да забирай все себе, — отмахнулся Надир. — На кой мне сдалось это дерьмо! Мой брат прав, мы ограбили торговца шерстью из Убаллы. Когда едем, брат?

— Да хоть сейчас! — усмехнулся Стефан. — Ищи корабль до Йемена. Оттуда с караваном пойдем на Кесарию и пошлем весть брату.

— Найти корабль? — ненадолго задумался младший брат. — Да это для меня пара пустяков! Почтенный Юсуф, — обратился он к несостоявшемуся тестю. — За сколько ты отвезешь нас в Йемен?

— За сто драхм! — зажмурившись, ответил тот. Он и сам испугался своей наглости.

— Пятьдесят и моя еда! — отрезал Стефан, понимая, что и эта сумма слишком велика. И он понял, что не ошибся, когда увидел счастливое лицо ловца жемчуга. — Но есть одно условие! Мы выходим завтра утром!